К. М. БАЗИЛИ

СИРИЯ И ПАЛЕСТИНА

ПОД ТУРЕЦКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ В ИСТОРИЧЕСКОМ И ПОЛИТИЧЕСКОМ ОТНОШЕНИИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Константин Михайлович Базили, популярный в русских литературных кругах 30-х годов XIX в. автор «Очерков Константинополя», видный дипломат, друг Н.В. Гоголя, пожалуй, меньше всего известен своими трудами о Сирии 1. А между тем работы Базили о Сирии оставили значительный след в науке. Его книга: «Сирия и Палестина под турецким правительством» была одним из первых в мировой литературе трудов по новой истории Сирии, Ливана и Палестины. Заимствуя материал из арабских рукописных хроник, европейских путешествий, используя собственные наблюдения, Базили сумел для того времени полно и обстоятельно осветить историю Сирии XVI—XVIII вв., талантливо обрисовать события 30—40-х годов XIX в., сложных и бурных лет сирийской истории, и дать им анализ более глубокий, чем это сделал кто-либо из зарубежных историков прошлого столетия.

Благодаря этому книга «Сирия и Палестина» до сих пор сохраняет свою научную ценность. Одновременно она представляет историографический интерес как одна из ранних работ в области русской арабистики.

Для понимания того, как могло в России «в стороне от академической арабистики» (по словам акад. И.Ю. Крачковского) появиться подобное сочинение, нельзя пройти мимо некоторых фактов биографии Базили, оказавших влияние на его мировоззрение, а также побудивших его заняться изучением истории Сирии.

Константин Михайлович Базили родился 3 февраля 1809 г. в Константинополе в греческой семье, связанной с греческим и албанским национально-освободительным движением. Его дед, крупный землевладелец, был известен своим участием в восстании албанцев против турецкого гнета в 1772 г. За поддержку греческого движения в 1821 г. был приговорен к смертной казни отец Константина Михайловича — Михаил Васильевич. При содействии русского посланника графа Строганова ему удалось бежать за пределы Османской империи. Вскоре с помощью Строганова тайно переправилась в Одессу и вся семья Базили. Позже К.М. Базили говорил: «Судьбы Востока и моя личная судьба дали мне новое отечество — Россию». Действительно, вся дальнейшая его жизнь была связана с Россией. Но участие семьи Базили в греческом освободительном движении навсегда сохранило [4] в нем глубокое сочувствие угнетенным народам Османской империи и интерес к их борьбе против турецкого гнета.

Образование Базили получил в Гимназии высших наук в Нежине, куда поступил в 1822 г. Там он овладел русским языком, познакомился с передовой русской литературой и произведениями французских просветителей 2. В числе учащихся гимназии, с кем находился в дружбе или общался Базили, были Н.В. Гоголь, будущий украинский поэт Е.П. Гребенка, впоследствии передовой ученый, профессор права П.Г. Редкин и др. 3. В эти годы на развитие мировоззрения Базили оказали влияние освободительные мотивы русской передовой литературы и идеология французских просветителей, лекции некоторых прогрессивных преподавателей гимназии.

Между 1827 и 1830 гг. Базили учился в Ришельевском лицее в Одессе. Закончив лицей, он уехал в Грецию и вскоре поступил на службу драгоманом при адмирале Рикорде, командовавшем русской эскадрой в Средиземном море, а в 1833 г. был переведен на службу в Министерство иностранных дел и переехал в Петербург.

В Петербурге Базили оставался между 1834 и 1837 гг. 4. В эти годы литературная жизнь столицы била ключом. Еще был жив A.С. Пушкин, творчество Н.В. Гоголя достигло расцвета. Базили был вовлечен в деятельность литературных и научных кругов Петербурга. Он участвовал в ряде периодических изданий, писал для энциклопедического словаря Плюшара (где в то время сотрудничали такие видные ориенталисты, как О.И. Сенковский, П.С. Савельев, B. В. Григорьев), редактировал статьи по Востоку и древней Греции в Военной энциклопедии. В эти годы Базили приступил к написанию своих первых крупных работ: с 1834 г. в течение трех лет он издает ежегодно по большому двухтомному сочинению: «Архипелаг и Греция в 1830 и 1831 гг.», «Очерки Константинополя» и «Босфор и новые очерки Константинополя». Уже эти ранние работы свидетельствовали о большой эрудиции автора, о его хорошем знакомстве с жизнью и бытом Турции. Однако они еще оставались произведениями беллетристического жанра.

В 1839 г. Базили был назначен консулом в Бейрут. С этого времени он начинает систематическое и настойчивое изучение Сирии, результатом которого и явилась книга «Сирия и Палестина».

Пятнадцать лет (с 1839 по 1853 г.) пробыл Базили в Сирии. Служебные обязанности требовали от него частых поездок по стране. Обычно зиму он проводил в Бейруте, летом выезжал в горы Ливана; несколько раз за эти годы он приезжал в Россию, посетил Италию, Константинополь. Его связи с русской литературной и научной средой не прерывались. Он переписывался c Н.В. Гоголем. В бейрутском доме Базили останавливались во время пребывания в Ливане Н.В. Гоголь, поэт П.А. Вяземский, начальник русской духовной миссии Порфирий Успенский. Базили составлял научную библиотеку, собирал арабские рукописи, которые отправлял затем в Петербург, в [5] Министерство иностранных дел 5, заказывал переводы интересовавших его арабских рукописей, копии со старинных образцов церковной живописи.

В первые годы своего пребывания в Сирии Базили изучал главным образом экономическое положение страны. В мае 1841 г. он направляет в российское посольство в Константинополе обширную «Записку о внешней торговле Сирии» 6, в ней содержится для того времени глубокий анализ экономических процессов, происходивших в стране. Не менее интересными были и последующие сообщения Базили об экономическом положении Сирии.

В том же 1841 г. Базили пишет другую работу —- «Опыт духовной статистики Сирии и Ливана», посвященную демографическому и этнографическому описанию Сирии и состоянию восточных христианских церквей. Этот труд так и не был напечатан целиком. Один из его вариантов был опубликован Базили под названием «Статистические заметки о племенах сирийских и о духовном их управлении» 7.

Над своим основным историческим трудом «Сирия и Палестина под турецким правительством» Базили начал работать не ранее середины 40-х годов XIX в.; в нем он широко использовал материалы донесений, которые с ноября 1839 г. регулярно направлял российскому послу в Константинополь.

Известно, какой сложный клубок внутри- и внешнеполитических противоречий возник в Сирии к началу 40-х годов XIX в. Двукратное поражение турецких войск, нанесенное армией Мухаммеда Али, подорвало веру арабского населения в турецкое могущество. Гюльханейский хатти шериф, идеи Великой французской буржуазной революции, проникавшие в Сирию, будили политическое сознание масс. Обострилась антифеодальная борьба в Ливане и антитурецкая — в остальной Сирии. Осложнилось и внешнеполитическое положение этой части Османской империи вследствие открытого вмешательства западных держав в дела последней. Происки агентов этих держав способствовали тому, что антифеодальное движение в Ливане вылилось в кровавые межрелигиозные столкновения друзов и маронитов.

Русская политика в отношении Сирии значительно отличалась от политики соперничавших там Франции и Англии. Занятое вопросом о проливах и балканскими делами, царское правительство не имело, подобно Франции и Англии, планов подчинения Сирии. Однако русское правительство не оставалось равнодушным к растущему французскому и английскому вмешательству во внутриполитические дела этой османской провинции, поскольку укрепление какой-либо державы в, любой части Османской империи изменяло соотношение сил на Ближнем Востоке. К тому же в английских дипломатических кругах порой не скрывали желания использовать Северную Сирию в качестве [6] подступов к российскому Закавказью. В силу этого Россия была заинтересована в противодействии политике Англии и Франции в Сирии.

Характер русской политики в отношении Сирии отличался от политики Англии и Франции еще и по другой причине. Французское правительство издавна видело свою опору в Сирии в маронитских феодалах и духовенстве. Англия же опиралась преимущественно на друзские феодальные слои. Поэтому обе державы отстаивали и защищали всеми возможными для них средствами интересы этих феодальных группировок. В связи с этим Базили писал в январе 1842 г.: «Его (английского генерального консула Розе.— И. С.) предшествующее поведение, если только оно не обязано его личным чувствам, дает много оснований для более или менее обоснованных подозрений о взглядах его правительства в отношении населения Сирии. Он является ревностным сторонником феодального принципа и... видит свой религиозный долг в поддержке принципа, особенно оттого, что этот принцип, примененный к современному моральному и политическому положению Сирии, представляет много шансов для успеха иностранного влияния» 8.

Русское правительство в те годы стремилось опереться в Сирии на православное население и духовенство. Православные арабы были феллахами, ремесленниками, торговцами, ростовщиками. Следовательно, для завоевания популярности среди этих слоев населения русская дипломатия должна была защищать в стране интересы «третьего сословия». Это нашло, в частности, отражение в тех проектах преобразования внутреннего устройства Ливана, которые Базили предложил в 1841 и 1844 гг. 9.

В центре политики западноевропейских держав в Сирии в те годы стоял друзско-маронитский вопрос. Друзско-маронитские столкновения создавали благоприятную почву для вмешательства держав во внутренние дела страны, под тем предлогом, что турецкие власти не могли положить им конец. Вмешиваясь во внутреннюю политику турецкого правительства в Сирии, Англия и Франция, однако, поддерживали такие турецкие преобразования, которые не вели к ослаблению классового антагонизма и еще более усиливали религиозную вражду друзов и маронитов. Достаточно сказать, что план разделения Ливана на друзский и маронитский округа, только осложнившего положение в стране, исходил из английских кругов.

В сохранении и, более того, разжигании этого антагонизма, кроме Англии и Франции, были заинтересованы турецкие власти, друзские и маронитские феодалы. Турецкое правительство рассчитывало использовать друзско-маронитский конфликт для укрепления своей власти в Ливане и тем самым в остальной Сирии. Друзские феодалы Южного Ливана руками феллахов-друзов топили в крови антифеодальное в своей сущности, но скрытое под религиозной оболочкой движение маронитов — феллахов и горожан. В свою очередь маронитские феодалы и духовенство Северного Ливана, пользуясь угрозой нападения друзов, сдерживали антифеодальные выступления крестьян-маронитов. [7] Марониты «настолько возбуждены внутренними распрями и противоположными тенденциями аристократии, духовенства и народных масс,— сообщал в январе 1842 г. Базили,— что война семей уже бы вспыхнула среди них, если бы не угрожали друзы» 10.

Вся обширная западноевропейская публицистика тех лет, посвященная друзско-маронитским столкновениям, видела причину конфликта в религиозном фанатизме друзов или маронитов. А во французских и английских дипломатических кругах утверждали, что конфликт возник на политической и религиозной почве и поэтому его разрешение следует искать в такой организации верховного управления Ливаном, при которой будет достигнуто соотношение сил между друзскими и маронитскими феодальными группировками, удовлетворяющее и эти группировки, и покровительствующие им иностранные правительства.

Заслуга Базили заключалась в том, что он увидел социальный антагонизм между феллахами-маронитами и друзскими шейхами. В 1848 г. он писал в своей книге: «Самое междоусобие 1841 г. было последствием попытки христианского народонаселения к свержению ига шейхов» 11. Вместе с тем Базили понимал неизбежность классовых столкновений внутри христианской общины. «Маронитская аристократия,— писал он,— которая ближе и вернее понимала дело, чем европейское общественное мнение, обманутое религиозным колоритом ливанского дела, ясно видела анархическое направление своих единоверцев и хорошо постигала, что по ниспровержении власти шейхов-друзов тот же поток опрокинул бы неминуемо и всю маронитскую аристократию» 12.

В соответствии с этим Базили уже в феврале 1842 г. в противовес своим английским и французским коллегам говорил, что вопрос о назначении правителя Ливана является не «самым важным вопросом», что разрешение друзско-маронитских противоречий надо искать в устранении «феодального произвола», ибо это, по его мнению, должно было обеспечить «безопасность трудящихся» 13.

Такое понимание Базили сущности происходивших в Сирии событий объясняется не только его передовыми по тем временам взглядами, характером и задачами русской политики в отношении Сирии, проводником которой он был, но также глубоким и пристальным изучением истории этой страны. В предисловии к своей книге он писал: «Я... не прежде мог постигнуть происходившее пред моими глазами, как по обзоре предшествовавших событий и исторических фактов». Иными словами, изучение истории Сирии способствовало его дипломатической деятельности; в то же время именно задачи практической деятельности толкнули Базили на изучение истории Сирии, результатом которого и была эта книга.

Книга «Сирия и Палестина» была закончена Базили к середине 1847 г. Весной следующего года он предпринял безуспешную попытку издать ее в России. Поэт П.А. Вяземский объяснял причину этой неудачи тем формальным обстоятельством, что ее автор как официальное лицо не получил согласия Министерства иностранных дел на издание книги, затрагивавшей внешнеполитические проблемы. Однако [8] были и другие, внутриполитические причины этой неудачи; доказательством этого служит то обстоятельство, что Базили не сумел издать книгу и в 1854 г., когда Россия находилась в состоянии войны с Турцией. Книга была дозволена к изданию цензурой только в 1861 г., -через несколько месяцев после опубликования манифеста об освобождении крестьян.

В свет она вышла впервые в Одессе в 1862 г.; тринадцать лет спустя, по-видимому, с этого же набора в Петербурге был напечатан еще один тираж. Книга была снабжена примечанием, написанным в, 1861 г. Назначение примечания заключалось в том, чтобы устранить у читателей мысль о возможности сравнения народной антифеодальной борьбы в Сирии, сочувственно описанной автором, с крестьянским движением в России. В примечании, выдержанном в духе «официальной народности», пропагандировался тезис о гармонии интересов царского правительства и русского народа, об отсутствии в России предпосылок для революционной борьбы народа. Эти идеи Базили продолжал развивать в своих статьях двумя десятилетиями позже; тогда его взгляды еще более поправели.

Ко времени издания книги (1862 г.) Базили оставил дипломатическую службу, жил в Одессе, имел земли в Новороссийском крае, был членом Херсонского земского банка, вице-президентом Общества сельского хозяйства Южной России и т.п. Он активно участвовал в земской деятельности; к научной работе не возвращался.

10 февраля 1884 г. Базили скончался.

* * *

«Если книга моя,— писал К. М. Базили в предисловии,— будет включена в разряд материалов, которых изучение полезно при исследовании вопроса о судьбах Востока, то труд мой не потерян» 14. Эти слова проливают свет на задачи, которые ставил перед собой Базили, приступая к работе над книгой. Принести практическую пользу в решении восточного вопроса — вот ради чего был предпринят им этот труд.

Базили не был ученым-историком, поэтому напрасно стали бы мы искать в его взглядах стройных и тем более оригинальных общеисторических концепций. Будучи широкообразованным человеком, он заимствовал философско-исторические представления, распространенные в буржуазной исторической науке того времени, при этом заимствовал не всегда последовательно, временами эклектически сочетая самые различные исторические направления. Можно полагать, что наиболее сильное влияние Базили испытал со стороны французских историков эпохи: Реставрации, в частности их ведущего представителя Франсуа Гизо.

Непоследовательность и эклектизм взглядов Базили объясняются сложностью социальных, политических и национальных истоков идейно-политического облика самого Базили. По своим политическим взглядам Базили был либеральным помещиком, испытавшим воздействие буржуазной идеологии; он был чужд демократизма, сохранял барски презрительное отношение к «черни», оставался верным чиновником царского правительства, пропагандистом, а порою апологетом царской политики на Востоке, открытым монархистом. Вместе с тем он воспринял [9] некоторые идеи западноевропейской и русской просветительной литературы, сочувствовал греческому буржуазному национализму и национально-освободительной борьбе народов Османской империи. Это все не могло не наложить отпечатка на идейно-политическое содержание книги, отсюда ее непоследовательность и противоречивость.

В общих чертах исторические взгляды Базили сводятся к следующему.

Базили разделял основное теоретическое положение буржуазной исторической мысли начала XIX в. о том, что история есть процесс развития, подчиненный определенным закономерностям. Он писал о «великих законах», которые управляют человеческим обществом, что эти законы имеют всемирно-историческое значение. Поэтому развитие Сирии происходит теми же путями, какими развивалась и Западная. Европа.

Однако в признании единства и закономерности всемирно-исторического процесса Базили не был последовательным: вслед за М.П. Погодиным он по политическим мотивам исключал развитие России и славянских народов из этого единого процесса. Иногда в его объяснение событий вторгались элементы провиденционализма 15 подобно тому, как это можно встретить и у Погодина, и у Гизо.

Поскольку рассмотрение истории как закономерного процесса развития исключало признание зависимости процесса от воли отдельного лица, Базили пытался придерживаться нового, выдвинутого буржуазной историографией решения вопроса о субъекте истории. При анализе исторических событий он не только стремился учитывать настроения народных масс, но и отводил народу активную роль в истории страны 16. Однако в его отношении к народной борьбе иногда проявлялась классовая неприязнь; в этом плане характерны его утверждения о том, что сирийскому народу искони присущ «анархизм»; что из-за этого анархизма он склонен «бунтовать» даже без основательных для того причин.

Признание за народными массами активной роли в историческом процессе было связано в воззрениях Базили с новым пониманием роли личности в истории, с оценкой ее деятельности с точки зрения исторической целесообразности. Он писал о деятельности Шекиба-эфенди: «Он не встретил больших препятствий ни в народных массах, ни в дворянстве, потому что предпринятое им преобразование было своевременно и соответствовало существенной потребности» 17. Вместе с тем Базили нередко идеализировал некоторых государственных деятелей Османской империи, преувеличивал их роль и значение в происходивших событиях, Например, он полагал, что необходимые Турции реформы мог осуществить только единодержавный законный правитель, абсолютный монарх, движимый якобы стремлением принести благосостояние государству. Таким он пытался изобразить султана Махмуда II. Базили идеализировал Махмуда, и это объяснялось его собственными монархическими симпатиями и той поддержкой, которой пользовался [10] турецкий султан со стороны правительства России. Он противопоставлял деятельность Махмуда II политике египетского правителя Мухаммеда Али, руководствовавшегося якобы в противовес турецкому султану лишь честолюбивыми целями.

Совершенно очевидна наивность аргументации Базили в пользу Махмуда II. Однако критическое отношение Базили к египетскому правителю, объяснявшееся в значительной cтепени тенденцией российской политики, позволяет ему в конечном итоге достаточно объективно оценить положительные и отрицательные стороны деятельности египетских властей в Сирии, чего он не в состоянии сделать, когда речь идет о Махмуде II.

Согласно передовым установкам исторической мысли тех лет Базили избрал предметом своего исследования развитие в Сирии гражданского общества.

Представления Базили о структуре общества были глубже воззрений на этот предмет буржуазных историков России 30-х — начала 40-х годов XIX в. и предвосхищали в известном отношении взгляды Т.Н. Грановского. И Базили, и Грановский испытали влияние представлений Гизо и Тьерри о классах и классовой борьбе (в буржуазной интерпретации этих понятий). В своей книге Базили пишет об антагонизме, который «по необходимости существует между господином и рабом». О «несовместимости равенства прав между сословиями» с «предоставлением власти... одному сословию». В ливанских событиях 1840-х годов он видел борьбу двух социальных групп — шейхов и «народа». Столкновения между феодалами и «народом» он считал «потрясениями», которым «подвергаются обыкновенно народы, вскормленные феодальным началом» 18. Однако эти столкновения рассматривались им только в сфере правовой и политической. Взаимоотношения «феодалов» и «народа» Базили не связывал не только с производственными отношениями, но даже и с имущественными отношениями, как это делали Гизо и Тьерри. Например, причины социальных столкновений в Сирии Базили видел в неспособности к управлению и в злоупотреблениях властью «шейхов, этих пиявиц народонаселения»; «безнравственность, неспособность и несчастия,— писал он,— сделали это феодальное дворянство только язвой для народа или орудием в руках самых бесчеловечных пашей» 19.

Базили создает схему возникновения «феодального устройства» 20 в Сирии, в основных чертах совпадающую со взглядами французских историков эпохи Реставрации на происхождение феодализма в Западной Европе в результате варварских завоеваний. «Арабское завоевание,— пишет он,— ввело в Сирию то феодальное устройство, которое и поныне существует». Однако Базили противопоставляет западноевропейский феодализм арабскому. «Введенное арабами право,— пишет [11] он в другом месте,— пребывая верным древнему своему началу, обрело сочувствие народов и правительств, не нарушая ни личной свободы, ни права собственности, тогда как на Западе массы народные обращались постепенно в рабство, а земля делалась собственностью баронов» 21.

Таким образом отрицая насильственный захват крестьянских земель в Сирии, в противоположность Европе, Базили этим подчеркивал, что политические права шейхов вытекали не из владения землей, а из акта завоевания страны, что, следовательно, достаточно лишить феодалов этих политических, а не землевладельческих прав, как в стране падет феодализм. В подобной постановке вопроса проявилась помещичья сущность взглядов Базили. (Не следует забывать о том, что его родители были крупными землевладельцами.)

Известный интерес представляют взгляды Базили на государство — вопрос, которому в русской исторической литературе уделялось огромное внимание. По представлениям Базили, государство не имело самодовлеющего характера, история государства не воплощала истории народа. Государство могло, по мнению Базили, соответствовать интересам общества и тогда способствовать его развитию. Если же оно не соответствовало или препятствовало движению общества вперед, то общество развивалось «вопреки умыслам власти» и приводило к гибели это государство.

Османское государство, как полагал Базили, тормозило общественное развитие угнетенных народов империи, поэтому, «когда дело идет о Турции... беспристрастие налагает на нас обязанность строго отличать государственный интерес от интересов общественных» 22. В таком государстве «подвластным племенам осталась надежда, внутреннего развития вопреки враждебным умыслам власти». И Базили убежден, что это развитие приведет к падению Османской империи. Таким образом, сочувствие освободительному движению народов Османской империи привело Базили к более радикальным взглядам в отношении государства, чем те, которые разделяли его соотечественники — русские буржуазные историки. Таковы общеисторические взгляды Базили.

Несомненное внимание заслуживают представления Базили о направлении развития Османской империи и возможном разрешении так называемого «восточного вопроса».

Базили принадлежат знаменательные слова: «Давно прошли для Азии те времена, когда европейский гений 30 тысячами войска и тремя сражениями решал судьбу этого пространного материка. Народы азиатские таят сами в себе зародыш и гений своих грядущих судеб» 23. Иными словами, не в европейском завоевании, не в разделе Османской империи между европейскими государствами видел он решение судеб народов Османской империи, а в их внутреннем развитии.

Внутреннее развитие народов империи, по мнению Базили, должно было привести к разрушению их «феодального общества» и возникновению нового «муниципального устройства». «Мы обозрели сирийские события в три последние века,— пишет он,— и тщательно исследовали начало и развитие феодального общества горских племен... Мы усмотрели также первые признаки муниципального направления народных [12] масс и влияние правительственных преобразований... на направление это, равно подчиненное повсюду законам естественного развития гражданских обществ. Мы видели борьбу этих двух начал и едва ли не последние торжества феодального права в ливанском обществе, предшествующем в гражданственности другим племенам огромной арабской семьи» 24. Таким образом, он полагал, что «феодальные порядки» в Ливане — стране, опередившей в своем общественном развитии другие арабские страны Азии,—-переживают свои «последние торжества» и. что развитие и победа «муниципального направления» — «закон естественного развития гражданских обществ».

Надо сказать, что, когда Базили писал о скором падении «феодального права», он в действительности имел в виду лишь отмену изживших себя наиболее тяжелых форм внеэкономического принуждения (сеньориальной власти феодалов над крестьянами, сословной неполноправности горожан и феллахов) и устранение политической раздробленности страны. Победа «муниципального направления» (как понимал это Базили) еще не означала крушения феодального строя, но лишь установление в рамках феодального общества политических порядков, ускоряющих его разложение 25. Уровень социально-экономического развития Сирии тех лет требовал этих преобразований. Пропаганда их была прогрессивной стороной взглядов Базили.

Базили утверждал, что вместе с разрушением «феодального» строя в странах, угнетенных турками, подтачивались и основания турецкого господства над народами империи. «Уже с некоторых лет внутреннее развитие этих долговечных племен османского Востока поражает наблюдателя. Равно замечательно и то любопытное явление, что само правительство османское, при всех своих усилиях препятствовать развитию народностей, осуждено по принятому с 1839 г. политическому направлению благоприятствовать прогрессивному их развитию... Не менее того проповедь о праве стараниями самого правительства, упорствующего в борьбе противу права подвластных племен, распространяется между этими племенами и развивает в массах чувство новое. Для стяжания права самым необходимым условием служит предварительное понятие о праве» 26.

Заканчивая этими словами книгу, Базили предоставляет читателю возможность самому сделать уже подсказанный им вывод о победе «подвластных племен» в борьбе с турецкими угнетателями, подобно тому как это совершили греки, которым «внутреннее развитие открывало новую эру самобытности» 27.

Однако к этому выводу Базили приходит даже на страницах своей книги не сразу, высказывая противоречивые, порой взаимоисключающие суждения. Так, если в последних главах Базили предсказывает падение турецкого гнета в Сирии и самостоятельное ее развитие, то в первой главе он высказывает сомнение в возможности Сирии обойтись, [13] «без властелинов иноплеменных»; подчас глубоко вскрывая причины недовольства сирийского населения феодальным и инонациональным турецким гнетом, он вместе с тем полагает, что крестьянские волнения 1841г. вызывались иностранными происками и т.п.

Базили был сторонником внутренних преобразований Османской империи, направленных на централизацию государственного управления, устранение произвола и самовластия местных правителей, уравнение прав всех слоев населения. Он понимал, что потребность в реформах назрела, но он не отдавал себе отчета в том, какие социальные силы были заинтересованы в их осуществлении. Поэтому он не понял значения Гюльханейского хатти шерифа. Базили принял его враждебно, расценивая только как акт, предназначенный узаконить произвол бюрократической турецкой верхушки. Базили не понял, что хатти шериф отвечал интересам торговой буржуазии и помещичьих группировок, выдвинувших реформы. Впрочем, следует отдать должное Базили в том, что уже в начале эпохи танзимата, когда в самой империи и в Европе еще разделяли иллюзии относительно реформ, он понял, что дело по существу ограничится фразеологией и никаких значительных преобразований не последует.

Оценивая преобразования, осуществлявшиеся в Турции, с точки зрения будущих судеб народов империи, Базили высказал поразительное по своей глубине суждение. Он утверждал, что турецкие реформы (проводившиеся и при султане Махмуде II и при Абдул Меджиде) в конечном итоге преследовали цель укрепить турецкое господство над народами империи, но так как эта цель находилась в противоречии с растущим движением порабощенных народов к освобождению, то никакие реформы не могли спасти турецкое государство от распада.

Заметный отпечаток на освещение Базили ряда внутренних событий Османской империи накладывали задачи русской политики в Турции. Ярко проявляется эта взаимосвязь тогда, когда Базили освещает политику царизма на Ближнем Востоке. Он обеляет и превозносит внешнеполитический курс русского правительства в Турции даже в тех случаях, когда речь идет о явных дипломатических просчетах (как это имело место в вопросе об Ункяр-Искелесском договоре). Ради этого Базили прибегает и к искажению фактов (что нами отмечено в соответствующем примечании). Для оправдания царской политики в Турции он противопоставляет ее политике западноевропейских держав, при этом мастерски вскрывает агрессивную сущность политики Англии и Франции. Благодаря этому соответствующие разделы книги до сих пор не потеряли своей ценности и актуальности; в частности, Базили удается показать, каким образом английская и французская дипломатия способствовала обострению друзско-маронитского антагонизма, и доказать ответственность правительств Англии и Франции в разжигании друзско-маронитских столкновений.

Таковы главные проблемы сложного труда Базили. Попутно он останавливается на ряде других вопросов: в противоположность Вольнею, писавшему об отсутствии крепостного права в Османской империи, Базили полагал, что фактически феллахи были прикреплены к земле посредством налоговой системы; Базили много места уделил экономическому развитию Сирии, он выступил противником применения к Османской империи принципа свободной торговли, повлекшего разорение ремесленного производства Сирии; важны сообщения Базили об изменении налоговых статей в Сирии и Ливане и т.д. [14]

Источником для написания книги Базили послужили арабские хроники, местные предания и рассказы очевидцев событий. Базили один из первых воспользовался хроникой Хайдара Шихаба, высоко ценимой современными исследователями. Из огромного числа фактов, сообщаемых в хрониках, он отобрал те, которые позволяли в более обобщенном виде представить историю Ливана XVI—XVIII вв., проследить развитие системы внутреннего управления страной и борьбы против турецкого гнета.

Написанная более ста лет назад книга Базили, естественно, содержит много устаревших и ненаучных положений и представлений. В его методике исторического исследования сказывается дилетантизм, отсутствие исторической школы. Он пользуется арабскими источниками без развернутой критической оценки их, у него отсутствует научный аппарат; он подчас повествует, а не исследует, его выводы, цифры не всегда достаточно аргументированы и точны; события очень часто не датированы.

Ценность книги Базили для современного читателя заключается не в его суждениях на общеисторические темы, которые сохраняют главным образом историографический интерес, а в богатом конкретном материале о значительном периоде в истории Сирии и Палестины.

Настоящее переиздание воспроизводит только историческую часть труда Базили.

Редакция не сочла возможным вносить исправления в текст книги Базили, хотя это отнюдь не означает, что редакция разделяет многие положения и характеристики автора книги. Сохранен своеобразный, характерный для середины прошлого века стиль книги. В необходимых случаях даны редакционные примечания, имеющие целью расширить сведения Базили на основании данных современной науки, уточнить датировку ряда исторических событий. В книге Базили даты приводятся по старому стилю. В редакционных примечаниях они даны по новому стилю. Редакция сочла целесообразным уточнить восточную терминологию, собственные имена и географические названия согласно принятой в современной науке передаче арабских и турецких наименований, исправления редакции оговорены в указателях.

В текст внесены исправления орфографического и грамматического характера и устранены опечатки предыдущего издания.

Редакционные примечания и библиография составлены И.М. Смилянской и Э.Г. Аствацатурян, карты и указатели — Е.К. Голубовской.

И. Смилянская 


Комментарии

1. Вслед за автором мы употребляем здесь историческое понятие «Сирия», имея и виду территории Ливана, современной Сирии и Палестины.

2. Учащиеся гимназии были знакомы с запрещенными цензурой сочинениями Рылеева, читали Пушкина, Грибоедова, Вольтера, Руссо, Монтескье.

3. См. «Лицей князя Безбородко», СПб., 1859; «Гимназия высших наук и лицей князя Безбородко», СПб., 1881.

4. В 1837 г. Базили был направлен на Кавказ секретарем при председателе комиссии, созданной для составления положения об управлении краем.

5. В рукописном отделе Института народов Азии АН СССР в Ленинграде хранятся две арабские рукописи сочинений ливанского историка Хайдара Шихаба (1701—1835). Есть основания утверждать, что обе рукописи были присланы в Россию Базили. В описании В.Р. Розена («Collections scientifiques de l'Institut des langues orientales du ministere des affaires etrangeres», pt I, SPb., 1877) эти рукописи стоят под № 61 и 62.

6. Эта записка с небольшими редакционными поправками была напечатана без подписи автора в газете «Московские ведомости» (1841г., № 93—96).

7. «Статистические заметки о племенах сирийских и о духовном их управлении» были опубликованы в первых двух изданиях книги «Сирия и Палестина под турецким правительством». Один из рукописных списков этой работы под названием «Опыт духовной статистики Сирии и Палестины» хранится в рукописном отделе Государcтвенной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

8. Архив внешней политики России, ф. «Посольство в Константинополе», д. 736, л. 8 (далее — АВПР).— В сентябре 1844 г. во время беседы Базили с полковником Розе последний подтвердил, что Великобритания в своей политике в Ливане придерживается принципа поддержки феодалов и сохранения прав мукатаджиев (владельцев феодов-муката) (ABПP, ф. «Посольство в Константинополе», д. 780, л. 258).

9. Об этом, а также о дипломатической деятельности Базили, его политических и научных взглядах см. И.М. Смилянская, К.М. Базили российский дипломат и историк Сирии, — «Очерки по истории русского востоковедения», сб. IV, M., 1959.

10. АВПР, ф. «Посольство в Константинополе», д. 736, л. 26.

11. См. настоящее издание, стр. 279.

12. Там же, стр. 281.

13. АВПР, ф. «Посольство в Константинополе», д. 736, л. 72.

14. См. настоящее издание, стр. 23.

15. В книге не раз встречаются высказывания Базили о «персте божьем», якобы предопределившем то или иное событие.

16. Так, он утверждал, что одной из причин поражения шейха Дахира было то обстоятельство, что «народонаселения, утомленные в последние годы поборами Ибрахима Саббага и самоуправством детей Дахира... не показывали никакого расположения, чтобы отстоять своего шейха». Внутренняя история Ливана с начала 40-х годов XIX в. рассматривается им с точки зрения развития народной борьбы.

17. См. настоящее издание, стр. 293.

18. Эту закономерность Базили не распространял на Россию. Он утверждал, что Россия и славянские народы никогда не имели феодального строя.

19. См. настоящее издание, стр. 60.

20. В понятие «феодального общества» Базили, как и его современники и более поздние буржуазные историки, вкладывал не социально-политическое, а политико-юридическое содержание. По его мнению, «феодальное устройство» представляет собой такую организацию общества, для которой характерны децентрализация государственного строя и наделение политической властью феодалов, при этом строе «масса народа чужда политической жизни, коей сила сосредоточена исключительно в дворянстве» (см. настоящее издание, стр. 60). «Феодальному» образу правления он противопоставлял «муниципальное устройство» с представительными органами власти.

21. См. настоящее издание, стр. 26.

22. Там же, стр. 248.

23. Там же, стр. 70.

24. Там же, стр. 292.

25. Этот идеалистический взгляд на развитие феодализма в Ливане распространен и в настоящее время среди большинства зарубежных исследователей истории Ливана, которые полагают, что с отменой в 1891г. судебной и административной власти ливанских феодалов над крестьянами феодальный строй в Ливане был ликвидирован. Этого взгляда придерживались, в частности, Поляк, Булайбуль, Адель Исмаил (См. А. N. Poliak, Feudalism in Egypt, Syria, Palestine and the Lebanon 12501900, London, 1939; Adel Ismail, Histoire du Liban du XVII siecle a nos jours, t. IV, Beyrouth, 1958).

26. См. настоящее издание, стр. 299.

27. Там же, стр. 94.

Текст воспроизведен по изданию: Сирия под турецким правительством в историческом и политическом отношении. М. Изд-во восточной литературы. 1962

© текст - Смилянская И. 1962
© сетевая версия - Тhietmar. 2006
© OCR - Мурдасов А. 2006
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Изд-во восточной литературы. 1962