Путешествие Капитана Уайта в Камбодию.

В конце 1823 года, появилось в Бостоне, в Северной Америке, Путешествие Г. Уайта в Китайское море. Автор отправлен был своими соотечественниками, для заведения торговых связей с жиделями южной части Кохинхины. Сия часть, заключающаяся между заливами Сиамским и Тонкинским, и означенная на наших картах именем страны Камбодии (Cambodia, pays de Camboge), не была еще описана. Недавно Г. Абель-Ремюза издал Записки одного Китайца, отправленного в сию страну Послом во 2 половине XIII века; путешествие Г. Уайта подтверждает и дополняет находимые у [67] первого сведения, и вместе с сим показывает, как мало влияния имеет время на состояние и усовершение народов, живущих на Востоке.

Американский путешественник вошел, на корабле Франклине, в реку Донаи, впадающую в море неподалеку от мыса Св. Иакова, и после многих затруднений, получил позволение итти вверх по ней до Сайгона. Проехав несколько, услышал он разнообразные звуки, похожие на густой бас органа, с аккомпаннментом кваканья лягушек, тяжелого звона колоколов и звуков рожка. Сие смешение имело пронзительное действие на нервы всего экипажа, и даже производило некоторое колебание судна. Г. Уайт, чтоб открыть причину сего явления, пошел в каюту. Звуки сделались слышнее, и как кажется, происходили из моря. Капитан почувствовал в себе судороги, подобные тем, какие ощущаем от прикосновения к электрическому угрю. После переводчик объяснил ему, что сии звуки происходили от множества плоских овальных рыб, похожих на морских воробьев (flounder, limande) и, по устройству рта, имеющих способность приставать к другим телам; но он не умел [68] сказать, что именно было причиною сей странной музыки, особенное ли устройство звучных органов, или движения сих рыб: замечательно однако же, что сие происходило на одном и том же месте, ибо по мере удаления Франклина, голоса делались слабее, и наконец совсем исчезли.

После семидневного плавания Американцы бросили якорь, в миле от Сайгона, где было местопребывание Вице-Короля. Здесь новое явление представилось их взорам: множество лодок легкой постройки, об одном весле, выдолбленных из одного пня и управляемых женщинами, окружили корабль. Лодки нагружены были разными съестными припасами и тропическими фруктами. Вообще почти все торговые сделки производятся здесь женщинами; иногда входят с ними в совместничество Китайские бродяги: в Сайгоне на всякой улице, на всяком рынке видишь Китайских торгашей, поваров и кандитеров.

По прибытии в Сайгон, Американцы тотчас отправились на поклон к Правителю города, который занимал главное место за отсутствием Вице-Короля. Утомленные палящим солнцем, шли они [69] по грязной улице, окруженные множеством голодных собак, оглушенные лаем их и шумом несметной толпы удивленных жителей, которые изъявляли любопытство свое, касаясь одежды, рук и лица путешественников. Американцы, прошед чрез каменный мост, вступили в цитадель, которой стены, в 20 футов вышины и ужасной толщины, заключали в себе 3/4 мили квадратного пространства. Здесь живут Вицерой и военные чиновники. Тут же построены казармы на 50 т. человек. Дворец стоить в центре, посреди прекрасной рощи; он построен из кирпича на пространстве 160 квад. фут; за оным отделение придворных чиновников и женщин, которые, при виде чужеземцев, появились было у окон, но были тотчас отведены особою, которая, казалось, имела за ними надзор. Кровли сих зданий покрыты лакированными черепицами и украшены на Китайский образец драконами и другими чудовищами. В доме Вицероя, на помосте, возвышенном на три фута от полу, сидел по Азиятски, поджав ноги и поглаживая редкую, седую бороду, Правитель Сайгона. По сторонам его стояли по старшинству Мандарины и другие [70] государственные чиновники. В разных углах комнаты находились воины с мечами о двух лезвиях, и шишами, покрытыми буйволовою лакированною кожею со множеством железных шишек. Американцы, после первого приветствия, хотели было тотчас вступить в переговоры о торговле, но Правитель отпустил их на первый раз ни с чем, угостив чаем и закусками. На возвратном пути прошли они мимо здания, в котором собрано было около 250 орудии разного калибра, медных и чугунных, и поставленных по большей части на полуразрушенных корабельных лафетах. Между прочим находилось тут из полевых орудий, с гербом лилии и именем Лудовика XVI. Здание ограждено 4 воротами. Далее заметили они кладбище, со множеством мавзолеев в Китайском вкусе; на мавзолеях видны были довольно хорошо сделанные статуи; мосты украшены были барельефами, изображавшими сражения и духовные обряды. Шесть строений, окруженных палиссадами, наполнены оружием, аммунициею и съестными припасами. Вдоль по сей ограде проведены дорожки, усаженные пальмовыми деревьями, которые летом служат убежищем от жару и [71] разливают благоухание в воздухе. В одном месте путешественники приметили слонов огромной величины, которых проводники давали знать об их приближении, надувая в кусок продолбленного дерева, что производило шум, похожий на то, как надуваешь пустую бочку. Сие делается для того, чтоб заставлять сходить всех с дороги, ибо слоны не сворачивают для кого бы то ни было, и Американцы видели, как на рынке старые женщины, слыша звуки рога, поспешно укладывали свои товары и уходили в сторону. Слоны имеют в Сайгоне свои обязанности, совершенно для нас новые. Город, быв построен из дерева, подвергается частым пожарам. В таких случаях Вицерой, сидя на слоне, ведет за собою целое их стадо; слоны прикладывая головы к домам, лежащим подле тех, кои объяты пламенем, мигом разрушают их до основания, и таким образом препятствуют распространению пожара. Капитан Уайт удостоверяет, что звери сии исполняют это с большим совершенством.

На одной из набережных находится морской арсенал, в котором Г. Уайт видел два фрегата, построенных [72] Французами, 150 галер превосходной работы, от 40 до 100 футов в длину; на которых было по 16 трехфунтовых орудии, другие в 4 и 6 орудии четырех и двенадцати-фунтовых, и отделанных прекраснейшим образом. Сверх того было еще приготовлено до 40 галер для плавания по реке. Леса для постройки сих судов находятся здесь в большом изобилии: Капитан Уайт видел деревья без сучьев, которые годились бы для мачт в линейных кораблях.

На западной стороне города проведен канал, недавно конченный и соединяющий реку Донаи с р. Камбодиею. Он имеет 23 Английских мили в длину (34 1/2 верст), 80 футов в ширину и 12 в глубину, прорыт через обширные леса и болота, и кончен в шесть недель. Двадцать шесть тысяч человек работали день и ночь по очереди над сим каналом, и 7000 погибло при этом случае от усталости и болезней. Берега оного усажены пальмовыми деревьями.

Подле самой цитадели, неподалеку от реки, возвышался длинный ряд красивых строений; это были магазины с сарачинским пшеном, которого продажа составляет монополию Государя, и коего [73] вывоз запрещен под опасением смертной казни. В разных концах города рассеяны были храмы, похожие на Китайские пагоды и посвященные Будде. Улицы, из коих некоторые довольно широки, пересекают одна другую под прямыми углами. Домы из кирпича, покрыты черепицами: но большею частью деревянные, с крышами из пальмовых листьев или соломы сарачинского пшена. Капитан Уайт говорит но словам одного Миссионера, подтвержденным Вицероем, что в Сайгоне 180,000 жителей, из коих до 10,000 Китайцев.

Китайский путешественник, о котором мы сказали выше, упоминает также о великолепии и внутреннем устройстве Кохинхинских городов, но до сих пор подозревали его в выдумках. Он упоминает, что столица имеет 6 миль (10 верст) в окружности, описывает ее ворота и глубокие рвы: говорит о булеварах ее, состоящих из тенистых дерев, о 54 мостах с статуями богов представленных в грозном виде, о иссеченных из камня изображениях слонов и проч. Теперь можно примириться с ним, судя по словам Капитана Уайта; первый описал с особенною верностию извилины [74] реки, омывающей город и берега ее, покрытые лесами, кои, говорит Американский путешественник, образуют темные, непроходимые рощи, где слышит только голос птиц и рев зверей и где не видишь ни клочка обработанной земли.

Но здания Сайгона, при всей их обширности, суть ничто в сравнении с зданиями города Гюэ, столицы и постоянного местопребывания Кохинхинского Короля. В последние двадцать лет, он употребил там ужасные суммы и пожертвовал тысячьми людей для постройки валов и укреплений. Нельзя утвердительно сказать, что побуждает Кохинхинского Короля к обращению большей части доходов своих на сии военные приготовления — страх, или какие нибудь неприятельские намерения; но достоверно то, что мы до сих пор имели весьма недостаточное понятие о духе и силе сего странного народа, и что мы конечно можем сказать, точно как Греческий Философ при виде геометрических фигур, начертанных на песке: «эти произведения труда принадлежат не варварам».

Лорд Маккартней не мог получить позволения приехать в Гюэ. Капитан Уайт описывает сей недоступный [75] город, по словам Адмирала Кохинхинского Короля, Француза Ваннье, следующим образом: Город Гюэ может почесться чудом даже в Европе: он лежит на реке, которая, в высокую воду, поднимает большие корабли; окружен рвом, имеющим 9 миль в окружности и почти 110 футов в ширину. Стены, в 60 футов вышины, выведены из кирпича, связанного цементом, в состав которого входит сахар; каменные столбы у ворот имеют 70 фунтов; над арками из того же вещества возвышаются башни от 90 до 100 фунтов вышины; ход к ним снутри ограды по лестницам, идущим по обе стороны ворот. Крепость образует четвероугольник, и построена на образец Стразбургской. Она имеет 24 бастиона, и на каждом по 36 орудий. Расстояние между бастионами простирается на 15 футов. Самые малые орудия суть 18 фунтовые, самые большие 63 фунтовые; некоторые сделаны в литейной, собственно принадлежащей Королю. Число всех орудий сей крепости, когда все работы в ней кончатся, будет простираться до 1200. Толщина стен такова, что может противиться действию бомб. [76]

Капитан Уайт не жалуется на климат. По его словам, он так же приятен, как и в других странах жаркого пояса, ибо прохлаждается периодическими ветрами. В Сайгоне, лежащем у подошвы возвышений, отделяющих Камбодию от Сиама, растворение воздуха даже здоровое. В Октябре термометр в тени показывал от 80° до 85° по Фаренгейт., и дожди были часты. Произведения сей страны весьма разнообразны: из гор жители получают золото, серебро, медь и железо, а из лесов множество различных дерев строительных и благовонных. Есть у них шесть родов сарачинского пшена, сахар, перец, саго, кассия, корица, арека, бетель, табак, бумага, сырой шелк, индиго и много других статей, весьма удобных для вывоза. В горах ловят разного рода диких коз и серн; в изобилии павлины, фазаны, и куропатки, и в реках водяные птицы. В лесах водятся слоны, носороги и тигры, которых ловят для получения их костей, рогов и кож. Торговля рогом риноцерога принадлежит Королю: произведение сие особенно уважается Китайцами; степень доброты его познается по шуму, какой он производит, если приложить [77] пустую его сторону к уху. — Вицерой подарил Капитану большого широкополосого тигра-самку, имевшего пять футов в длину и три в вышину. Уайт держал его у себя на корабле до тех пор, пока не истощился приготовленный для него запас собачек и козлят: тогда принуждены они были убить сие животное. Г. Уайт рассказывает о сем ужасном звере следующий анекдот.

«В Сайгоне, где собаки дешевы, мы обыкновенно давали тигру каждый день по одной: живую собачку бросали в клетку; тигр сперва играл с своею жертвою, как кошка с мышью; потом глаза его начинали сверкать и хвост шевелиться. Это было обыкновенным предзнаменованием смерти несчастного животного; тигр схватывал собачку за спину, прокусывал зубами шейные ее жилы и бия хвостом по клетке, высасывал кровь добычи своей. Однажды бросили к нему собачку, не имевшую в себе ничего отличного, и принадлежавшую к обыкновенной породе. Зверек сей, приметив свое положение, поднял ужасный вой и напал на тигра, схватив его за морду, из которой и полилось несколько капель крови. Тигр забавлялся, казалось, [78] невинною яростию собачки и взирал на ее нападения, как на игрушку: иногда ложился на бок, иногда садился на задние лапы, отводя передними усилия крошечного зверя, пока он наконец не пришел в совершенное истомление. Тогда тигр начал ласкать собачку, как бы желая приучить ее к себе, и успел в этом так, что после эти два животные спали друг подле друга в одной клетке.. Они уже более не разлучались; тигр привязался к собачке как к родной, и она взаимно к нему. Случалось, что, когда первой бывал голоден, подносили к клетке какую нибудь собаку: тигр бросался на нее; тогда подменяли, ее и бросали к нему его приемыша, и кровожадный зверь хватался за него, но узнав обман, начинал его ласкать».

О характере жителей Капитан Уайт отзывается не самым благоприятным образом; высшее сословие, а особенно чиновники весьма искусны в пронырствах, которые, по занимаемым ими местам, имеют случай показывать. Кажется, что они подражают Китайцам не только в науке истощать терпение и кошельки иностранцев, но также в одежде и в обыкновениях своих; они [79] взирают на Китайцев, как на прекрасный идеал вкуса и совершенства, и между прочим отпускают себе также непомерно длинные ногти. — В одном только они отличаются от сего народа, а именно, что женщины их имеют более свободы. Капитан Уайт упоминает, что одна дама высшего сословия была у него на корабле, и по его мнению, женщины вообще в Сайгоне не так стеснены, как в других странах Востока.

Молодые женщины не дурны собою, пока зубы, язык и губы не перепачканы составом из извести, бетеля и ареки: от употребления оного и от неопрятности своей, они в 33 года уже делаются отвратительными. Подобно Японкам, надевают они на себя множество разноцветных платьев, лежащих одно на другом; самое нижнее всех длиннее. Издали кажется, будто они носят множество разноцветных полос. Шляпки их, из бамбукового тростника, походят видом на опрокинутый соусник.

Таковы женщины верхних сословий общества: те, кои принадлежат к нижнему, занимаются торговлею. Китайский наш путешественник замечает, что соотечественники его, прибыв в [80] Камбодию, тотчас принимают к себе в услуги женщин, и поручают им управление своего торга. Он прибавляет, что женщины тех мест мало имеют стыдливости, и всякий день целыми группами, иногда до тысячи вдруг, отправляются к реке купаться, и посереди белого дня, плавают тут в совершенной наготе. «Китайцы», продолжает он: «с простосердечием, находит удовольствие смотря на сии забавы». — Женщины здесь, как и других восточных народов Азии, почитаются предметом торговли, и судьба их вручается тем, кто предлагает за них большую цену. По совершении брачного обряда запирают юную чету на неделю в доме, где день и ночь горят свечи. На проступки женщин в девическом состоянии смотрят сквозь пальцы, но после брака, всякое прелюбодеяние наказывается по воле мужа: обыкновенно связывают виновников спиною к спине, и бросают их вместе в воду.

В течение четырехмесячного пребывания, Капитан Уайт убедился, что во всех состояниях, от высшего до низшего, жители, по крайней мере те, с коими он имел дело, не имели никакого понятия о правде и о чести. Излишне [81] было бы исчислить все неприятности и затруднения, коим Американцы подвергались ежечасно в исправлении своего торгового поручения. Цель их состояла в закупке сахару, но едва это сделалось известным, товар сей поднялся в цене на 100 процентов. Они жаловались было на это Правителю, но узнали на другой день, что сам он наложил эту цену, быв одним из главных продавцов сахару. — Беспрестанно проводимые пустыми надеждами, пробыв в Сайгоне от Сентября 1819 до Января 1820 года, они принуждены были наконец взять сахар по предлагаемой им цене. Пошлины и подарки Правителю, Мандаринам и Секретарям простирались до 2708 доллеров, что составило почти половину цены нагруженного сахару. Капитан Уайт заключает свое описание Камбодии тем, что он охотно оставил сию страну, где он встречал на каждом шагу неприятности, страну вероятно самую бесплодную на земном шаре для торговых покушений.

Сим кончились все надежды Американцев на выгодный торг с Кохинхиною. Живущие там Французы хотели также, скоро оставить сей край. В 1819 [82] году оставалось только два офицера в службе тамошнего Короля: один из них воротился в Европу; другой, Ваннье, Адмирал Кохинхинского флота, просил позволения уехать с Капитаном Уайтом, но не получил его.

Прочитав сие путешествие, заключают Издатели Quarterly Review, из которого извлечена сия статья, мы удостоверились, что между всеми восточными народами, Кохинхинцы находятся на низшей степени нравственного образования. Малаец, движимый сильными страстями, не дорожит жизнию людей, но он храбр, рассудителен, остроумен и трудолюбив. Индеец не заботится о правде и суеверен, но ведет себя во всем чинно, опрятен, воздержен и соблюдает обязанности, предписанные ему религиею его. Китайцы, при своей гордости, лукавстве и хитрости, спокойны, трудолюбивы, вежливы, и никогда не оскорбляют приличий общежития, но Камбодийцы, как кажется, не имеют ни одной добродетели, ничего привлекательного, и только поселяют к себе отвращение низкими и гнусными своими пороками.

С Английского А. Корнилович.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие капитана Уайта в Камбодию // Северный   архив, Часть 14. № 5. 1825

© текст - Греч Н. И. 1825
© сетевая версия - Thietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Северный  архив. 1825