Россия и Испания против Французской революции

Публикуемые ниже документы обнаружены в Архиве внешней политики России, в фонде Сношения России с Испанией, где отложились различные материалы за более чем столетний период отношений между двумя странами (с конца XVII в. по 1800 г.). После преобразования Коллегии иностранных дел в министерство был создан фонд Канцелярия МИДа, куда поступали документы, относящиеся к XIX и XX ее. При всем разнообразии материалов, находящихся в этом собрании: донесения русских представителей в Мадриде, различные письма испанских государственных деятелей, поступившие в Коллегию иностранных дел, инструкции русским послам, ноты испанских дипломатов в Петербурге — все они могут быть объединены общим «дипломатическим» характером. Порою содержание того или иного документа было призвано не столько раскрыть истинные намерения государства, сколько, наоборот, завуалировать их. Донесения послов во многом зависели от личных качеств автора, от того, насколько смело он мог писать правду своему монарху, а не выдавать желаемое за действительное.

Большая часть приведенных здесь документов (кроме № 6) носит характер официальных записок или нот, в которых выражалась позиция правительства по тому или иному вопросу, но, как правило, просматривается тенденция к преувеличению своей личной деятельности и заслуг. Надо учитывать также, что документы эти составлялись обычно по горячим следам событий и времени, чтобы осмыслить, проанализировать происходящее, было мало. Поэтому любое изменение обстановки могло перечеркнуть все ранее выдвигаемые планы. Возникала необходимость в корректировке, в дополнительных разъяснениях.

Отобранные материалы охватывают период с 1791 по 1793 г., когда в связи с дальнейшим развитием Французской революции отчетливо проявилось стремление европейских монархов активно вмешаться в дела Франции активизировать совместные действия.

Известия о революционных событиях во Франции вызвали сильное беспокойство в соседней Испании. Сразу же были предприняты некоторые меры для предотвращения проникновения «крамольных» идей в страну: указом инквизиции было запрещено чтение какой-либо литературы о событиях во Франции, офицерам запрещалось говорить на французском языке, был издан указ о приведении всех иностранцев к присяге на верность королю ¹. Однако от более решительных мер Испания воздерживалась, внимательно следя за тем, как будут реагировать европейские государства, и в первую очередь Австрия и Пруссия.

В этот неспокойный период интересы Российской империи в Мадриде представлял Степан Степанович Зиновьев, занимавший пост посла еще с 1774 г. Наблюдая политику Испании на протяжении почти двадцати лет, он хорошо разбирался в мотивах ее поведения. Поэтому его донесения в Коллегию иностранных дел высоко ценились за их обстоятельность. Через своего посла Россия не раз обращалась к премьер-министру Испании графу Флоридабланке с предложением совместных активных действий против Франции в коалиции европейских государств ². Современники считали графа Флоридабланку одним из крупнейших государственных деятелей своего времени, сравнивая его с английским премьер-министром У. Питтом Младшим ³. Флоридабланка получил широкую известность в 1773 г., приняв активное [459] участие в роспуске ордена иезуитов. В то время он занимал пост испанского посла в Риме, и Карл III в благодарность за его деятельность даровал ему титул графа и вскоре назначил первым министром.

С. С. Зиновьев очень высоко отзывался о дарованиях графа: «Рвение графа, направленное на благо отечества, неистощимо. Без конца он дает новые доказательства своего старания внести порядок во внутренние дела королевства» ⁴. Флоридабланку больше волновала проблема создания «северного» союза (с включением России и Швеции) для противодействия Англии, чем совместные действия против Французской революции ⁵. В донесениях Зиновьева мы находим такую цитату: «Каждый испанец горд и ненавидит Францию: граф не отличается от других; он делает все возможное, чтобы подавить деспотизм этой нации. В то же время он отнюдь не желает разрыва с Францией, слишком хорошо понимая, что Испания весьма нуждается в ней для борьбы против Англии» ⁶. Поэтому долгое время Зиновьев не получал конкретного ответа на свои предложения.

Наконец, когда стало известно, что в августе 1791 г. прусский король Фридрих-Вильгельм и австрийский император Леопольд подписали декларацию о совместных действиях, в октябре месяце Флоридабланка передал русскому послу специальную записку (док. № 1), содержавшую требования, которые, по мнению испанского короля, должны быть предъявлены Франции со стороны европейских держав. Несмотря на весьма решительный тон записки, Зиновьев считал, что «при всех обстоятельствах не стоит слишком рассчитывать на реальное выступление Испании» ⁷.

Через два месяца испанский посол в Петербурге Мануэль Гальвес передал в Коллегию иностранных дел новую записку Флоридабланки (док. № 2). Изменения в отношениях европейских стран вызвали необходимость внести некоторые коррективы по сравнению с предыдущим документом. В частности, отпала идея созыва конгресса, который должен был оказать нажим на Францию. В качестве неотложной меры испанский первый министр предлагал оказать лишь финансовую и военную помощь французским эмигрантам, чтобы побудить их к самостоятельному выступлению.

Судя по материалам Архива, испанский посол был на высоком счету при русском дворе, и на него, как и на Зиновьева, возлагались большие надежды в деле заключения союза, что было реально в конце 1791 г. Но в то же время Зиновьев стал сообщать, что позиции Флоридабланки при дворе сильно поколеблены вследствие молниеносного возвышения фаворита королевы Мануэля Годоя. Зиновьев писал, что весь талант и энергия графа уходят на придворные интриги, а учитывая то, что «раздоры и непоследовательность этого двора достигли высшей степени из-за капризов и властного характера королевы, чье преобладающее влияние держит даже короля в полном подчинении и разжигает разногласия среди министров» ⁸, положение Флоридабланки было весьма шатким. В результате всех этих интриг Флоридабланка в марте 1792 г. получил отставку, которая вызвала недовольство довольно широких слоев. «Внезапная и жестокая отставка графа склонила в его пользу общественное мнение: слышен ропот против правительства» ⁹. В этой ситуации быстрое возвышение Годоя было бы весьма опасно, поэтому король назначил на пост первого министра промежуточную фигуру, графа Аранду, человека, по словам русского посла, «не обладающего высокими деловыми качествами» ¹⁰, но, несомненно, более угодного королеве.

Дон Педро Абарка де Болеа граф Аранда принадлежал к старинной дворянской семье. Он много путешествовал, долгое время был послом при Августе III, короле Польском, потом послом в Париже. В этот период он очень тесно сблизился с французскими просветителями, восприняв многие их идеи. Потом он отошел от дел, и его назначение на пост первого министра весной 1792 г. было очень неожиданным. Зиновьев писал об Аранде, что «он слаб, он не знает состояния дел не потому, что недавно приступил к исполнению обязанностей, а просто потому, что таково настроение его ума» ¹¹.

Свою задачу в области внешней политики Аранда видел в том, чтобы предохранить Испанию от ввязывания в какую-либо войну, поэтому все попытки Зиновьева продолжить [460] переговоры относительно Франции поддержки не получали. Даже штурм Тюильри в августе 1792 г. и арест королевской семьи, вызвавший возмущение в Испании, не повлияли на позицию первого министра, который продолжал утверждать, «что дела во Франции не дошли еще до крайности» ¹². Зиновьеву же он ответил, что «время еще не пришло высказаться по этому вопросу» ¹³. Более того, Аранда стал постоянно предъявлять претензии России, что она пытается втянуть все государства в борьбу против Франции, развязав себе руки для действий в Польше ¹⁴.

Русское правительство просило Зиновьева уведомить графа Аранду, что «корпус войск, который ее. и. в-во предполагает определить для этой кампании, чтобы вырвать Францию из бед и анархии, в которую она попала, не замедлит отправиться в путь, как только окончательно будет уточнен маршрут» ¹⁵. Но напряженность между двумя странами продолжала оставаться. Дело кончилось тем, что Зиновьев предъявил протест по поводу необоснованных претензий со стороны испанского министерства и 17 июня 1792 г. потребовал выдачи своих паспортов ¹⁶.

Николай Николаевич Бицов, оставленный поверенным в делах, писал, что «недоброжелатели в дипкорпусе поставили себе целью заставить графа Аранду поверить в то, что Российский двор под предлогом участия во французских делах не имеет других намерений, как только Польша. Граф сомневается в этом и, видя бездеятельность Австрийского и Прусского дворов, совершенно не уверен в безопасности Испании» ¹⁷. Как раз к этому периоду относятся прилагаемые здесь документы № 3 и № 4. Аранда, чувствуя опасность, пытался восстановить тесные отношения с Россией. Через поверенного в делах в Петербурге кавалера Амата он передал в Коллегию иностранных дел две ноты (от 4 сентября и 3 октября 1792 г.), в которых говорилось, что, поскольку августовские события не оставили надежды на скорое восстановление порядка во Франции, король согласен двинуть свои войска к границе. По тону документа чувствуется, что граф стоял перед дилеммой: сохранить тесные отношения с Россией как гарантию безопасности страны, но в то же время избегнуть прямых вооруженных действий против Франции.

В ответ на эти два документа Амату была передана нота Екатерины II (док. № 5). К сожалению, в Архиве обнаружено крайне мало документов, которые предназначались для от правки в Испанию. Содержание этой ноты подтверждает тот факт, что Екатерина действительно не собиралась принимать участия в военных действиях против Франции, но ответственность за срыв переговоров пыталась переложить на другие страны. Единственно, что реально было сделано, — это оказание финансовой поддержки французским эмигрантам, о чем говорилось в ноте ¹⁸. Видя, что Аранда в изменившихся условиях нуждается в поддержке, Екатерина со своей стороны потребовала разъяснений относительно намерений Испании против мятежной Франции.

Однако возможное сближение России и Испании было во второй раз прервано переменами в испанском министерстве: в ноябре 1792 г. граф Аранда был заменен на своем посту Мануэлем Годоем, получившим титул герцога Алькудия. В отличие от своих предшественников Годой с первых же дней повел подготовку к войне с Францией, но основную помощь он надеялся получить не от России, Пруссии или Австрии, а от Англии. Подготовка эта была ускорена получением известий о казни Людовика XVI 21 января 1793 г. Когда русский поверенный в делах Н. Н. Бицов писал свое донесение в Петербург 22 февраля 1793 г. (док. № 6), вопрос о войне был решен: был уже объявлен королевский указ о высылке всех французов за пределы страны, развернута подготовка армии и флота. 7 марта 1793 г. Испания объявила Франции войну. Но очень скоро испанская армия стала терпеть поражения от французов. Англия предоставить помощь не торопилась. Тогда Годой обратился за помощью к России, но момент был упущен, и Екатерина ответила отказом. [461]

Перевод Записки, врученной графом Флоридабланкой г-ну Зиновьеву

Католический король, имея основания предполагать, что Его Христианнейшее Величество примет или санкционирует так называемую конституцию в том виде, в каком она будет ему представлена, составил и заранее предложил заслуживающим доверия Государям, в том числе Императору, план, которому в таком случае можно будет следовать и который сводится к следующим пунктам:

1. Ни в коей мере не признавать упомянутую конституцию, ни ее принятие или утверждение королем Франции, ни какое-либо другое подобное заявление, сделанное от его имени, пока он не будет пользоваться полной свободой, физической и духовной, вдали от Парижа и подозрительных лиц, кои могли бы учинить над ним какое-либо насилие, и не будет доставлен в надежное место по воле союзных держав, где сможет санкционировать, изменить или отвергнуть эту конституцию.

2. В случае, ежели собрание или французский народ не позволят Королю уехать в свободное и надежное место, необходимо будет, выждав некоторое время, прервать все связи и прекратить всякие сношения с этой нацией, выслать всех французских послов и посланников при дворах союзных держав и отозвать из Парижа послов и поверенных в делах этих дворов.

3. После такой демонстрации надлежало бы изгнать из владений, подчиненных объединенным государям, всех французов, а главное, коммерсантов, запретив им всякие коммерческие связи с портами и городами, как морским, так и сухопутным путем, даже захватывая в случае необходимости их суда и имущество насильственным путем.

4. Лимитрофные державы должны образовать кордоны из достаточно большого количества войск, которые не только воспрепятствуют отношениям с Францией, но и будут угрожать вторжением, отвлекать силы и внимание узурпаторов власти и помогать тем, кто в самой Франции захочет свергнуть иго этих узурпаторов.

5. Предоставить Мосье и его брату, графу д'Артуа, возможность ввести вооруженные силы во Францию при поддержке шведского короля и его войск, чтобы объединить всех достойных французских военных, которые захотят примкнуть к ним, освободить население и преследовать узурпаторов. Для этой цели союзные державы окажут помянутому выше Королю и принцам всю возможную денежную помощь.

6. Эта армия должна будет обнародовать и распространить манифест, в котором она объявит себя защитницей подлинной французской свободы и законных национальных прав, торжественно заявив, что вторжение направлено отнюдь не против нации, а против узурпаторов власти и свободы, с тем чтобы спасти Королевство от гибели и грозящего ему расчленения. Армия эта, являясь французской, будет пользоваться поддержкой только такого короля, как шведский союзник Франции, достаточно от нее удаленного и не имеющего по отношению к ней никаких корыстных интересов. Таким образом, будет устранена видимость иностранного нашествия, и станет ясно, что не существует никакого умысла территориальных приобретений, в чем можно было бы упрекнуть Императора и Испанию ввиду их старинных прав.

7. Если будет предложен созыв конгресса, на что намекает Император, для определения, обеспечения и согласования прав королевской власти и прав подданных, то по этому поводу никаких затруднений не возникнет, однако следует, чтобы это произошло после того, как французский Король будет находиться в надежном месте и на свободе, и чтобы при этом не прекращалось осуществление выше изложенных мер. Вот к чему, по существу, сводится предложенный план, сообразно которому Католический король уже ответил на уведомление, которое намеревались ему сделать о так называемой конституции и о принятии ее письмом Его Христианнейшего Величества, стало быть написанным его собственной рукой, что Его Величество не даст никакого ответа и не поверит ни этим решениям Французского короля, ни каким-либо другим, пока не убедится, что он пользуется полной физической и духовной свободой мыслить и действовать, как ему то угодно. По всему изложенному Русский двор может судить, насколько Мадридский двор согласен с его взглядами и насколько будет он счастлив видеть, как оба союзных двора последуют этим или другим подобным же [462] идеям, сохраняя всеми возможными средствами связывающие их узы истинной дружбы.

Эскуриал, 13 октября 1791 г.

Подписано: граф Флоридабланка

АВПР, ф. Сношения России с Испанией, о. 58, д. 470, л. 156-157 об.

Планы, представленные и выработанные до нынешнего времени, были основаны на стремлении действовать совместно с Императором и другими приглашенными им Государями в целях восстановления власти Французского короля и его освобождения; однако обстоятельства изменились вследствие различия в образе мыслей Е. И. В. и его союзника; планы, очевидно, также изменились, во всяком случае по форме, ибо по существу они останутся или должны остаться неизменными.

Требовать через послов от Собрания освобождения Е. Х. В., оказать давление, отозвав всех послов и поверенных в делах и прервав всякие сношения и торговлю, как это предлагалось ранее, а также подготовить или созвать конгресс, где было бы обусловлено и обеспечено восстановление королевской власти, — все эти меры при нынешнем положении вещей являются неприемлемыми, коль скоро сам Французский король говорит и хочет убедить другие дворы, что он свободен, к тому же Император, как и король Прусский делают вид, что верят в его свободу, и чуть ли не поздравляют этого Монарха с его так называемым удовлетворением.

Кроме того, множество французских эмигрантов и отряды, созданные в провинциях этого королевства против революционеров, не в состоянии более ждать, у них нет даже самого необходимого, следовательно, положение не позволяет ни малейшей отсрочки со столь необходимым согласием между северными и южными державами, дабы прежде всего согласовать и спокойно осуществить способы воздействия, а также устранить или уяснить возможные трудности.

В подобных обстоятельствах ныне, очевидно, следует остановиться на следующем плане:

1. Оказывать денежную помощь французским принцам и эмигрантам, дабы поддержать их и дать им возможность просуществовать по крайней мере время, потребное им для укрепления их отрядов и подготовки вступления во Францию с наименьшим риском быть разгромленными.

2. Помочь, насколько возможно, войсками со стороны северных держав, особенно России и Швеции, а со стороны других держав оружием, боеприпасами и прочим военными снаряжением.

3. Лимитрофным державам следует усилить свои прикордонные войска, потребовавши этого по крайней мере от Императора, дабы войска эти являлись угрозой и тем самым помогли ему внушить почтение недовольными в Нидерландах.

4. Огласить и опубликовать манифесты, понятные и доступные всем, и показать в них, что ничего не предпринимается против нации и ее прав, а только против тиранов, узурпаторов власти и разрушителей монархии.

5. И объявить в этих манифестах неделимость Французского королевства, что будет осуществлено, и не допускать ни его расчленения, ни уничтожения как по существу, так и по форме.

Дворы Мадрида, Турина и Неаполя, несомненно, придут к согласию по поводу изложенных выше пунктов. Мадридский двор в настоящее время воздержится от предложения помощи войсками, кроме пограничных, а также от наступательных действий против Франции по причине справедливых и обоснованных подозрений, что Англия, невзирая на объявленный ею нейтралитет, поведет речь о разрыве с Испанией на основании одного из мотивов, которыми она пользуется, дабы извлечь выгоду из происходящих споров по поводу американских дел.

Кроме того, французская нация могла бы подумать, что Испания замышляет вернуть себе Руссильон и другие права, что могло бы внушить ей недоверие к доброму делу; у короля Сардинии — те же причины, и Император тоже мог бы сослаться на них, чтобы ограничиться только угрозой или поддержкой, а именно не которой денежной помощью.

Мы предпримем зондаж Прусского короля, чтобы выяснить, какое он примет решение, и надо надеяться, что он не откажется внести известный вклад.

Если следовать этому плану, нет надобности ни придавать ему другой внешний вид, ни [463] объявлять регентство Мосье, неправоспособность короля, ни что либо другое, могущее оскорбить и встревожить королеву или генералов французской нации. Достаточно, как мы сказали, предположить, что король не свободен и что речь идет о том, чтобы покарать тех, кто попытался нарушить общее спокойствие, узурпаторов власти, или, что неизбежно, защитить права принцев, заинтересованных в престолонаследии и сохранении монархии.

Я изложил это в письменном виде г-ну Зиновьеву, а также шведскому посланнику, не отказываясь выслушать замечания, кои пожелают они сделать по предложенному плану.

Сообщено кавалером Гальвесом

АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 573, л. 19-21 об.

Дворец, 4 сентября 1792 г.

Король надеется, что Русский двор воздаст ему справедливость и согласится с его, а также других держав пожеланиями, чтобы Россия проявила участие к постигшим Францию потрясениям и действовала решительным образом вместе с упомянутыми державами.

Его Величество за прошедшее время вынужден был предаться серьезным размышлениям. Огромные расстояния, разделяющие державы, которые могли бы сговориться о совместных действиях, являются серьезным препятствием для взаимной договоренности. Е. В-во никак не ожидало потрясений, происшедших в последнее время, полагая, что тяготы, связанные с поддержкой дурного дела, вызванные им нужды, а также соображения разума приведут мятежников к справедливому решению, которое поможет навести порядок в Королевстве и избавиться от дурных последствий разрушительных волнений.

Однако события середины августа и оскорбление суверенной власти в лице короля — его кузена, связанного с ним узами августейшей крови, — не оставляют ему более ни малейшей надежды на восстановление порядка.

Придя к такому убеждению, король решил расположить на границе с Францией достаточные силы, имея намерение начать военную кампанию силами корпуса, если вмешаются и другие державы. Со своей стороны он будет действовать с присущей ему решительностью и сообразно с обстоятельствами.

Е. В-во не предлагает и не принимает никакого точного плана операций, поскольку нет ни возможности, ни времени обсудить его. Он ограничится ознакомлением с планами союзных армий, ибо огромное расстояние, отделяющее их от нашей границы, мешает точной договоренности. К тому же в подобных обстоятельствах достаточно договориться относительно общей идеи и поставленной цели, а поскольку все союзники стремятся к единой цели, то будет даже удобнее, если каждый изберет свой путь, и пусть он даже станет менять его в зависимости от обстоятельств, лишь бы все было направлено к осуществлению согласия.

Разумеется, это только в том случае, если союзные державы полагают следовать своим первоначальным планам относительно Франции. В этом случае они могут рассчитывать, что Испания приложит все силы, чтобы причинить Национальному собранию величайшие затруднения.

В таком направлении вы поведете переговоры с правительством Ее. В-ва и в зависимости от его объяснений и намерений обсудите, что следует делать каждому, дабы все вооруженные державы действовали в полном согласии для достижения общей цели.

АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 576, л. 10-11 об.

3 октября 1792 г.

После сказанного в депеше Его Превосходительства г-на графа Аранды от 4 сентября, которую кавалер Амат имел честь передать Правительству Ее и. в-ва, ему нечего более сообщить ни по поводу намерений Короля, его повелителя, касательно восстановления порядка во Французском королевстве и прекращения бедствий, кои терпит Христианнейший король, ни по поводу причин, помешавших осуществлению этих намерений. [464]

Вся Европа должна воздать должное тому рвению, с коим Его католическое в-во действовал с первого же момента, как разразилась революция, и разумности средств, кои предлагал он применить, дабы предупредить ее последствия, буде он и встретил бы со стороны всех держав, засвидетельствовавших желание помочь ему, те же чувства, что почел своим долгом выразить Русский двор; за отсутствием подобного согласия, необходимого для достижения успеха, были предприняты лишь отдельные демарши, имевшие, по всей видимости, цели отличные от той, какой требуют спокойствие и благоденствие Европы. Король полагает, что без взаимного доверия между союзными сторонами невозможно достичь объединения сил. необходимого для осуществления его пожеланий; к тому же будучи вынужден отступить перед недавно происшедшими ужасными событиями, кои человек не в силах предвидеть, Е. в-во счел наиболее подходящим в настоящее время решением — руководствоваться чувствами умеренности, уповая на то, чему нередко учит нас опыт, что они смогут привести французов к раскаянию. Надежда сия направляла действия Е. к. в-ва, который притом всегда выражал разоряющим Францию мятежникам то негодование, какое они в нем возбуждают, и говорил о последствиях, коих они должны ожидать, если не остановятся или предадутся, как это случилось, новым бесчинствам. При известии о том, что произошло за последнее время, Е. в-во мог руководствоваться лишь побуждениями, какие породил в нем ужас перед преступлением, честь его августейшей фамилии, несчастная судьба стольких храбрых граждан и бедствия, постигшие наследие его славных предков. С этого момента Король будет заниматься только приготовлениями, необходимыми, чтобы покончить с царством преступления и анархии: он собрал значительные силы на границе с этим несчастным Королевством и для того, чтобы дать им достойное применение, ждет только содействия Держав, которые засвидетельствовали Ему свое горячее желание содействовать столь славному предприятию. Незачем и говорить, что в числе этих держав Россия стоит для Испании на первом месте. Думая об этой прославленной нации, наделенной бесчисленными возможностями, одаренной в лице своей августейшей Государыни беспримерной мудростью и проницательностью, исполненной чувства чести и великодушия, достойными безграничного восхищения во всех веках, — нельзя не поверить, что Она без колебаний разделит честь участия в том деле, которое вся Европа увенчает лаврами. Е. к. в-во далек от сомнений; напротив, он глубоко убежден, что Императрица благосклонно воспримет обращенные к Ее. и. в-ву призывы Короля содействовать вместе с ним достижению цели, которую он себе поставил, тем более что речь идет о деле, к коему Ее и. в-во выказала величайший интерес и объявила Королю, что желает принять в нем самое живое участие. Доверие Испании к Ее и. в-ву тем более обоснованно, что плоды Ее великодушия должны касаться всей Европы. Бесчинства, которым предаются мятежники во Франции, равно затрагивают всех членов общества: каждая личность может впоследствии стать их жертвой; но тем, кому Провидение предназначило заботиться о судьбе Империи и обеспечивать им блага общественной жизни особо надлежит пресекать распространении принципов, кои должны непременно разрушите самую основу Империй. Если сие — истина, которую не может не ощущать мудрое правительство, коему я имею честь адресовать данную Меморию, то оно признает равно и необходимость применить в данный момент самые решительные средства, дабы использовать благое приятные обстоятельства, созданные первыми успехами союзных войск против бунтовщиков. Следует думать, что бунтовщики, будучи не в силах защитить Париж, захотят перенести факел войны в остальное королевство и повторить в провинциях ужасные действия, коими осквернили они столицу. Судьба королевской семьи именно в это время не может не внушать нам жестокую тревогу. Зловещее будущее, которое опыт прошлого делает слишком достоверным, должно нас убедить в важности средств, предложенных Испанией, дабы предотвратить великие бедствия, действуя совместно с другими союзными Державами в целях, указанных Е. к. в-вом выше. Таким образом, независимо от того, устремятся ли силы, которые должны действовать, в южные провинции Франции, направятся ли они в центр Королевства, чтобы остановить силы бунтовщиков, не вызывает никаких сомнений, что цель будет достигнута: удастся немедленно пресечь последствия столь пагубных событий и сразу же погасить пожар, который без применения столь мощных средств сможет продолжаться еще очень долгое время.

АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 577, л. 1-2 об. [465]

Вручено 15 октября 1792 г.

Императрица отнеслась в высшей степени внимательно к сообщениям относительно французских дел, переданным кавалером Аматом ее правительству от имени Е. католического в-ва. Ее Императорское Величество с самого начала злополучных беспорядков во Франции неизменно проявляла живейшее сочувствие к плачевной судьбе, постигшей Христианнейшего короля и всю французскую Королевскую семью. Е. к. в-во не может не знать о постоянно прилагаемых ею усилиях, дабы изменить к лучшему участь Людовика XVI и избавить этого государя и его августейшую супругу от оскорблений, коим подвергаются они по сию пору со стороны своих собственных подданных.

Не от Нее зависело то, что все европейские Державы не объединились, дабы сообща сокрушить французскую анархию, восстановить Короля в правах, узурпированных бунтовщиками, и вернуть порядок и спокойствие в это несчастное Королевство.

Переговоры, начатые Императрицей по этому поводу, не везде, правду говоря, имели равный успех; однако чувствовалось, что все были настроены в пользу дела, являвшегося, бесспорно, делом всех Государей.

Испания имела возможность убедиться в добрых намерениях, проявленных в отношении этого дела большинством Дворов, а также в том, что Швеция, в числе прочих, готова была ввести в действие свои войска против французских бунтовщиков, получи она обещанные ей субсидии. За их отсутствием покойный Король понял, что он не в состоянии осуществить план, согласованный с Императрицей; последовавшая вскоре внезапная смерть этого государя помешала Швеции выполнить свое решение.

Ее Императорское Величество со своей стороны, верная своим принципам, и впредь будет уделять то же внимание французским делам: она оказала значительную денежную помощь лишенным родины французским принцам и испробовала все способы убеждения, дабы побудить различные Дворы объединиться.

Объявление войны Австрийскому дому, на которое осмелились мятежники во Франции, побудило Императрицу предоставить дополнительную помощь Е. в-ву Римскому императору, ее союзнику; тем самым Ее и. в-во, в силу ее собственных обязательств, оказалась Взаимодействующей стороной в деле, в коем до сего времени принимала активное участие лишь из чувства великодушия и справедливости, а также чувства собственного достоинства, оскорбленного в лице французского Короля и Королевской семьи.

Решив отныне самым неукоснительным образом содействовать всему тому, чего требует от нее верность договорам, дабы положить конец бедствиям, терзающим Францию, Она полагает, что тем самым предвосхищает желания и намерения Его Католического Величества в этом отношении, однако Ее и. в-во, не колеблясь, вновь приносит Королю самые твердые заверения в готовности способствовать- поскольку это будет совместимо с другими обязательствами ее Империи — всем действенным мерам, какие Испания, в согласии с другими Дворами, пожелает принять в отношении названных дел. Императрица лишь считает должным заметить Его Католическому Величеству, что в таком случае ей кажется необходимым, чтобы вступившие в коалицию Державы соблаговолили дать Ей необходимые разъяснения относительно истинных намерений, какие предполагают они осуществить при последующем применении их сил против мятежников во Франции, поскольку Императрице небезразлично было бы знать, с какой целью должна Она сама принять решение добавить новые средства к тем, кои Она уже употребила и будет и дальше употреблять в этом важном деле.

АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 578, л. 5-6 об.

22 февраля — 5 марта 1793 г.

Милостивый государь, Решение, принятое наконец здешним Двором относительно французских дел, а именно- присоединиться к принципам и плану [466] союзных Держав, будет известно Вашему Превосходительству раньше поступления этого донесения, поскольку отсюда в Вену отправлен срочный курьер.

Герцог Алькудия хотя и обещал, еще при первых распоряжениях о снаряжении военного флота, известить меня тогда же, когда и Двор Ее и. в-ва, о решении, кое будет принято здесь после переговоров с Лондонским двором, тем не менее открыл мне это лишь в последний четверг, во время обычной беседы, хотя курьер был отправлен отсюда почти две недели назад. Точно так же действовал он по отношению к послу Императора и посланнику Пруссии, которые, как и я, вынуждены были до сей поры лишь строить догадки о подлинном состоянии переговоров с Англией. Все здесь были уверены, что Испания не примет никакого окончательного решения до прибытия г-на милорда Сент-Эленса, но скорбное событие 21 января, недостойное поведение г-на Бургоэна, старавшегося разузнать о нейтралитете и особенно о настроении испанской нации вообще, как я уже имел честь докладывать В. п-ву, очевидно, ускорили решение этого Двора. Герцог Алькудия, извещая меня о присоединении Испании, о котором сообщено в ноте Венскому двору, откуда она будет переслана нашему Двору, объявил мне вместе с тем, что, хотя здесь были готовы всеми возможными средствами способствовать успеху плана союзных Держав, на деле оказалось невозможным согласовать операции кампании по причине дальности расстояния; кроме того, состояние, в каком находятся еще испанские войска, лишенные многих важнейших вещей, заставляет предполагать, что придется держаться оборонительных действий, прежде чем появится возможность перейти к наступательным.

В прошлый четверг, 28 февраля, был дан указ всем алькальдам или судьям Мадрида выслать всех французов, проживающих здесь менее 10 лет. Выполнение этого указа началось в тот же день и продолжается весьма решительно. Герцог Алькудия разослал по этому поводу циркулярное письмо всем членам дипломатического корпуса, перевод которого я имею честь приложить.

Часть эскадры в Кадисе, состоящая из одного судна, имеющего 114 пушек, одного, имеющего 90 пушек, двух — по 70 и двух, имеющих по 60 пушек, и нескольких фрегатов, уже полностью оснащена и ждет только попутного ветра, чтобы отправиться в Картахену, где она соединится в эскадрой, которую там в настоящее время снаряжают. Весь этот флот будет находиться под командованием генерал-лейтенанта Лангары.

Приготовления, о которых я уже имел честь упоминать в прошлых своих донесениях Вашему Превосходительству, продолжаются с энергией и успехом, делающими честь Министерству Его Католического Величества. Вся наци словно объединилась, дабы поддержать мерь принятые правительством. Двор уже повелел поместить в «Мадридской газете» сообщение о множестве патриотических предложений о дарах, сделанных и принятых для покрытия военных расходов; особенно отличились при этом города Кадис и Севилья. Первый город помимо значительной денежной суммы, обязался снарядить и содержать за свой счет пехотный полк в 1500 человек, второй — выставить два кавалерийских полка. Герцог Мединасели последовал их примеру и получи вчера разрешение также снарядить полк за свой счет. Набор добровольцев тоже проходит большим успехом, наплыв рекрутов столь велик, что тут не сомневаются в возможности вскоре укомплектовать армию.

Милорд Сент-Эленс наконец прибыл 26 февраля в Корунью и на следующий день выехал оттуда; таким образом, он может прибыть сюда к 15 числу сего месяца. При дворе получено в последние дни сообщение из Барселоны, что французский парусник увел с рейда этого города стоявшее даже под защитой крепостной пушки каталонское судно, недавно вернувшееся из Буэнос-Айреса. К счастью, это судно сделало стоянку в Кадисе и имело на борту лишь часть предназначенного Королю груза, который исчислялся в сумме около 20 тысяч пиастров. Губернатор наложил эмбарго на несколько стоявших в порту французских судов и послал военный фрегат и бригантину в погоню за корсаром.

Поверенный в делах Голландии послал курьера в Амстердам. Уверяют, что это сделано затем, дабы сообщить, что алжирский Дей, после того как объявил войну Генеральным штатам, перешел к предложениям заключить мир.

Имею честь заверить в глубоком уважении...

АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 487, л. 24-27.

Комментарии

1. Sarrailh Jean. L'Espagne eclairee de la seconde moitie du XVIII siecle. P., 1954, p. 602.

2. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 470, л. 25-30.

3. Geoffroy de Grandmaison M. L'ambassade francaise en Espagne pendant la revolution (1789-1804). P., 1892, p. 8.

4. Trachevsky A. L'Espagne a Vepoque de la Revolution francaise. — «Revue historique», v. 31, P., 1886, p.8.

5. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 470, л. 29 об.

6. Trachevsky A. Op. cit., p. 17.

7. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 470, л. 150.

8. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 470, л. 30.

9. Trachevsky A. Op. cit., р. 17.

10. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 477, л. 46 об.

11. Trachevsky A. Op. cit., p. 17.

12. Трачевский К. С Испания девятнадцатого века. СПб, 1892, с. 50.

13. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 477, л. 47 об. — 48.

14. Там же, д. 477, л. 129.

15. Там же, д. 482, л. 3.

16. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 478. л. 3.

17. АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 482, л. 11.

18. Екатерина выделила на нужды эмигрантов 500 тыс. руб., хотя это потребовало большого напряжения сил для России. Как писал в это время канцлер А. А. Безбородко, «война с Портою, и поныне продолжающаяся, и другая, недавно со шведским королем оконченная, привели государство в большое истощение как людьми так и деньгами... Недостаток в них так велик, что сильные налоги не могут удовлетворить нуждам нашим». — Сборник РИО, т. 29, с. 86.

© текст - Саплин А. И. 1989
© сетевая версия - Тhietmar. 2009
© OCR - Николаева Е. В. 2009
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Прогресс. 1989