Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

2. Из сыскного дела о бунте во Пскове.

(Моск. Главн. Архив Мин. Иностр. Дел, Приказные дела 1650 г., № 24)

(Из расспросных речей толмача Фанемина)

...."А на Москве посолского приказу толмач Самойло Фанемин в роспросе сказал: приехал он во Псков в сырную неделю и государеву грамоту околничему Никифору Сергеевичу Собакину отдал, а изо Пскова отпущен ко государю с отпискою февраля в 27-м числе, в четверг на первой неделе поста. А как де он был во Пскове, и при нем в среду первые недели поста приходили на двор к околничему к Никифору Сергеевичу Собакину псковичи, посадцкие и всяких чинов многие люди, и били челом словесно: сперва де прислан государев указ во Псков из приказу болшие казны, а велено хлеб покупати на государя и из уезду де с хлебом ездить не учали, и им, псковичам, хлеба купить стало негде. А ныне де прислан государев указ, а велено по прошенью свейской королевы давати хлеб подданному ее из государевых житниц, и им де вперед надеятца не на что, и в том де волен Бог да государь, станем де все у житниц сами, хотя де велит государь всех их перевешать, а в Свейскую землю хлеба из государевых житниц им не давывать, потому что и самим им будет з голоду помереть. А от околничего ходили о том же бити челом к архиепископу".

______________

(Отписка псковского воеводы Собакина в Москву с извещением о бунте)

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои, Никифорко Сабакин, Ивашко Степанов, челом бьют. Нынешнего, государь, 158-го году, февраля в 28-й день, ехал от тебя, государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии, с Москвы Свейские земли немчин Логин Нумменс, а с ним своей государевы денежные казны дватцать тысяч, которая казна по договору твоих государевых великих послов, околничево Бориса Ивановича Пушкина с товарыщи, дана на Москве свейские королевы комисару Ивану, а с ним, Логином, послан в приставех псковитин Марк Тимашов, и дана ему твоя государева проезжая грамота. И как, государь, с тою денежною казною пристав Марко и [304] немчин Логин будут на Великой реке против Власьевских ворот, и послыша, государь, то псковичи, —посадцкие люди, и стрелцы, и казаки, и пушкари, и воротники, и всякие жилецкие черные люди, которые живут в городе и за городом в слободах и на посадех, опроче псковичь лутчих посадцких и прожиточных людей, —по приходцким церквам в городе и за городом велели бити в колокола и учали говорить, что свейской королеве велено дать из твоих государевых житниц хлеба десять тысяч чети ржи, и что велено на тебя, государь, псковскому гостю Федору Омельянову купить ржи две тысячи чети, и которая казна в Свею послана с немчином Логином, дватцать тысяч, не по твоему государеву указу, такой де твоей государевы болшой казны и хлеба свейской королеве дать не за что. И собрався, государь, с пищалми и с топорками и с палки, пришод на Великую реку, немчина Логина и пристава Марка Тимашова и провожатых остановили и казну и немчина взяли в город и казну, государь, поставили перед съезжею избою, а немчина Логина привели перед всегородную избу и спрашивали с пристраством накрепко и грамот и всяких писем обыскивали и платье с него сымали и спрашивали, хто тое твою государеву денежную казну в Свею х королеве послал, и хлеба десять тысяч изо Пскова велено отпустить и гостю Федору Омельянову на тебя, государя, велено хлеб покупать по чьему умыслу, чтоб он сказал правду, а будет не скажет, и ему от них быти пытану. И мы, холопи твои, и дьяк Иван Дмитреев и псковичи дворяне и дети боярские и головы стрелецкие и сотники, видя такое болшое смятение и смуту, ходили к твоему государеву богомолцу, преосвященному архиепископу Макарию Псковскому и Изборскому, и про то смятение сказали. И твой государев богомолец, Макарей архиепископ, велел из соборные церкви взяти образ Пресвятые Живоначалные Троицы и выходил с образом, а мы, холопи твои, с ним же, архиепископом, и з дворяны и з детми боярскими на площадь выходили и псковичам, посадцким и всяких чинов людем, говорили, чтоб они от такова злого начинанья престали и скоп и заговор, помня твое государево царево и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии крестное целованье, оставили и над немчином дурна никакова не учинили и тем бы меж тобою, великим государем, твоим царским величеством, и свейской королевы Христины ссоры не учинили. А денежная казна свейской королеве за немецких перебещиков, и что хлеба дать велено десять тысяч по твоему государеву указу и у пристава у Марка Тимашова о том есть твоя государева проезжая грамота за [305] твоею государевою печатью и за приписью твоего государева дьяка Алмаза Иванова, и тое твою государеву проезжую грамоту взяв у Марка Тимашова, на весь мир мы, холопи твои, велели вычести при архиепископе Макарие и при дворянех и детех боярских, и мирские, государь, люди учали кричать: та де твоя государева проезжая грамота со псковитином с Марком Тимашовым послана без имянного твоего государева указу, наровя Немцам, а они де твоей государевы казны в Свейскую землю изо Пскова не отпустят, а у немчина Логина спрашивали о той твоей государеве казне х королеве и твоей государевы грамоты и архиепископа и нас холопей твоих не послушали и грозили мне, холопу твоему Никифору, убивством. И архиепископ Макарей, видя их непослушание, пошол в соборную церковь, а мы, холопи твои, с ним же, архиепископом. И того ж, государь, часу пришод к архиепископу и к нам, холопем твоим, сотники стрелецкие, сказывали, что псковичи, всяких чинов люди, взволновався гостя Федора Омельянова животы ево на дворе розграбили и Федора ищут, хотят убити до смерти, и многие, государь, из тех воров люди опився у Федора Омельянова на дворе на улицах померли, а жену Федорову да племянника взяли во всегородную избу и отдали за пристава, а твою государеву денежную казну да немчина Логина товар, бочки с соболми, поставили в городе, Снятогорского монастыря на подворье, и запечатали поповские соборные избы печатью и поставили сторожей, всяких чинов людей, а немчина Логина велели держать за приставом тут же, на Снятогорском подворье. И того ж, государь, часу приходили к соборной церкви к архиепископу Макарию земские избы староста Ивашко Федоров с товарыщи и архиепископу говорил, чтоб архиепископ у меня, холопа твоего Никифорка, городовые ключи взял к себе, и архиепископ им отказал. И я, холоп твой Никифорко, старосте Ивашку Федорову говорил, чтоб он всяких чинов людям сказал, какую они на меня холопа твоего к тебе, государю, измену ведают, и за что городовые ключи у меня взять. И того ж, государь, часу пришод к архиепископу на двор тот же староста Ивашко Федоров да посадцкие люди Ивашко Шмара да Прохорко мясник и архиепископу и мне холопу твоему говорили, что им до городовых ключей дела нет и на меня, холопа твоего, измены и вины никакие не ведают. И марта, государь, в 1-й день Макарей архиепископ велел у Пресвятые Живоначалные Троицы учинити всоборне молебное пение и посадцких лутчих людей и тех, которые дурно и гиль завели, и стрелцов и всяких чинов людей велел призвать к себе [306] в соборную церковь и молебствовал и им говорил всякими мерами, чтоб они, помня твое государево царево и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии крестное целованье, от такого дурна отстали и немчина б Логина с твоею государевою казною и с ево рухлядью отпустили вцеле, а дела (им до него) никакова нет. И посадцкие, государь, люди и стрелцы и казаки и всякие черные люди, опроче посадцких лутчих людей, архиепископу и нам, холопем твоим, сказали, что им, собрався всем на площадь, немчина Логина роспрашивать вдругорядь и честь немецкие посылные грамотки, которые у него, Логина, взяли, А как де они немчина роспросят и грамотки вычтут, и у них де в те поры и совет будет. И того ж, государь, дни, в пятом часу, те ж посадцкие и служилые и всяких чинов черные люди велели бить на городе в сполошной колокол, а немчина Логина вывели на площадь и поставили ево середи площади на взмостех высоко и роспрашивали накрепко с болшим пристрастием. А переводчику, государь, Ефиму Фентурову велели перед собою те немецкие грамотки честь и переводить. А роспрося, государь, немчина Логина и вычет грамотки, отвели ево на Снятогорское подворье за пристава попрежнему, а по се, государь, число к тебе, государю, о том нам, холопем твоим, писать и гонца послать было немочно: по воротам, государь, в городе и за городом стояли всяких чинов люди скопяся толпами, а что у них вперед о немчине Логине какой совет будет, того не ведомо, а какой, государь, у них совет будет впредь, и к тебе, государю царю и в. кн. А. М. всеа Русии, мы, холопи твои, отпишем тотчас. А сю, государь, отписку послали мы, холопи твои, тайно, чтоб из тех людей, которые тот гиль завели и смуту учинили, нихто не ведал".

______________

(Показание гонца Молвянинова)

"А на Москве псковской гонец, пусторжевец Иван Молвянинов, в роспросе сказал: как де во Пскове чинилось смятенье, и в то де время во Пскове были дворяня немногие люди: Иван Чиркин, Иван Окунев, Богдан Дамаскин, Нащокины, Михайло да Богдан Бешенцовы, Степан Перепечин и иные, а имяни их не упомнит, всего было человек з дватцать; и он, Иван, был и со архиепископом и с околничим на площадь выходили и мятежников розговаривали, чтоб они от такова злого дела престали, и те воры не послушали. И как те мятежники немчина выводили на [307] площадь и его роспрашивали, и он де, Окунев, приносил к ним от околничего и воеводы от Микифора Сергеевича проезжую грамоту и говорил им, что та казна прислана с немчином по государеву указу, а не ложно, и они де ево, Ивана, бранили и велели его с площади отбить прочь.

А как в те дни от тех мятежников гилеванье и крик был, и в те де поры на площади и по улицам всяких чинов люди ходили толпами и говорили: государева де грамота о хлебной покупке прислана к Федору Омельянову, что велено ведать одному без государева ведома. Также де и казна прислана и королеве хлеб велено дати без государева ж ведома. А то де в толпах и говорят: как де околничей Борис Иванович Пушкин шол в Свею в послех, и от него де слух был по всей Украине, что у Немцев городы государевы взять, Ивань-город с пригороды. А ныне де такую великую денежную казну и хлеб отдают Немцом, а неведомо за што.

А от кого де у них такой воровской завод и смятенье учинилось, и хто на то с ними умышлял, про то он не ведает. А старые де псковские стрелцы в том заводе есть ли, и про то де ведать не по чему ж, потому как сойдутца с ними, дворяны, те старые стрелцы и посадцкие лутчие люди на одине, и им сказывают, что де они с теми гилевщиками не советуют, а как де в смятение те мятежники сойдутца гилем, и те де старые стрелцы и лутчие посадцкие люди стоят в особных толпах, а речи с ними какие говорят ли, и того было розсмотреть и слышать ему не мочно.

А он де, Иван, в дороге будучи измешкал, потому что изо Пскова выехал тайно и болшою дорогою поехать было нелзе, а ехал он на Порхов.

А сперва де те воры гилевщики хотели меж себя крест целовать на том, естьли де от государя будет присылка к ним во Псков для наказанья и смертные казни, и им никого не отдать и друг друга не выдать. А после де тово учали меж себя говорить, что они государю крест целовали на том, что ему, государю, не изменить и никакова заводу не заводить, а толко де им ныне крест целовать вдругорядь меж себя, и то де будет государеву крестному целованью противно, и то де отставили.

А то он перед поездом слышал, что те гилевщики и сами ныне не ради, что такую великую беду завели, да не ведают, как ко государю вина своя принести. А как он поехал в понеделник из городу с утра рано, и во Пскове де учали бить в сполошной колокол". [308]

______________

(Показание гостя Федора Емельянова)

"158-го году, марта в 15-й день, в приказе государевы болшие казны, псковской гость Федор Емельянов сказал: февраля де в 13-м числе прислано во Псков государевы казны десять тысяч рублев на хлебную покупку, а пять тысяч рублев на покупку золотых, с москвитином суконной сотни с Яковом Чюваевым. И февраля в 16-й день прислана государева грамота со псковским сотником с Федором с Княжниным, а велено купить хлеба две тысячи чети по болшой цене, по тритцати по шти алтын по четыре денги, а во всю зиму покупали по той цене и болши. И он де, Федор, купил у дворян: у Ивана Чиркина шесть сот чети, а сказывал он, Иван, что будет и с тысечю чети, а ценою купил по тритцати по шти алтын, да у Ивана Нащокина з братом шесть сот чети, а сказывали, что будет и болши того, да у Парамона у Турова двенатцать чети по тритцати по шти ж алтын четь. И почал он, Федор, рожь мерить у Ивана у Чиркина и отмерил двести пятьдесят шесть чети. И в те поры псковичи посацкие и всяких чинов люди учали про хлебную покупку на нево, Федора, гиль заводить; и после того пришла государева грамота к околничему к Микифору Сергеевичю Сабакину и к дворцовому дьяку, а велено свийскому немчину Логину Лаврентьеву отмерить из государевых житниц десять тысяч чети ржи и возить тот хлеб и сыпать в онбары за Великою рекою, кои б онбары были близко немецкому двору, и околничей де Микифор Сергеевич велел онбары очистить и хлеб целовальником возить. И февраля в 27-й день псковичи, посацкие и всяких чинов многие люди, пришли с болшим шумом к архиепископу Макарью, и он де, архиепискуп, послал к околничему к Микифору Сергеевичю, чтоб он приехал к нему, и околничей де тотчас к архиепискупу приехал, и те де псковичи, посацкие и всяких чинов многие люди, к архиепископу вошли в келью и в сени, на крылцо и на двор, и учали околничему говорить, чтоб он хлеба из города не возил и Немцам не отдавал. И околничей де им сказал: я де вас не слушаю, а слушаю государева указу и хлеб де возить велю. И псковичи де против того сказали: хто станет хлеб возить, а завод де тот о хлебе Немцом Федора Емельянова. И тот весь день и ночь всю учали ходить гилем толпами, человек по дватцати и по тритцати и по пятидесяти и болши, с ружьем и говорили: пойдем де на двор к Федору Омельянову и ево убьем и розграбим. И февраля ж де в 28-й день их же [309] гилю пришло человек с пять и велели ему, Федору, з женою бежать: идут де тебя грабить и хотят убить до смерти. И он де, Федор, из двора своего побежал и прибежал на монастырское на Климентовское подворье и увалился меж житниц и лежал он до полночи. И пришел к нему посацкой человек Тимошка Згибенков и взял ево, Федора, к себе на двор, и как учали благовестить к заутрени, и он, Федор, ево, Тимошку, послал к архиепископу, чтобы он, архиепископ, пожаловал, прислал по нево, Федора, кому он верит, и архиепископ прислал по нево сына боярскова Михайла Турова с лошадью, и взял ево под полстью и привез к архиепископу в келью, а двор ево, Федоров, и живот разорили и розграбили ко конца, а живота ево взяли денег и жемчугу з двесте рублев, а что во дворе ж было иного всякого живота и мелкого всякова товару и платья, и того не упомнит, а государева де казна вся цела, а взяли толко на девяносто рублев ефимков, а в погребе де с питьем бочки рассекали и опились человек з десять и людей ево перебили и переграбили до нага, да те ж де грабельщики хотели зажечь двор ево, Федоров, для того чтоб грабить весь город, и которые люди живут по близку ево, Федора, своими дворами, и те люди зажечь не дали для своих дворов, а жену ево, Федорову, взяли в земскую избу, и сидела скована два дни, и хотели ее пытать, а спрашивали про него, Федора. И как де пришли государевы богомолные грамоты о государыне цесаревне и великой княжне Евдокее Алексеевне, и архиепископ де выпечаловал у них жену ево, Федорову, отдать протопопу, и в тое пору которые добрые люди жену ево протопопу отдали, а после того посацкие и всякие люди ходили гилем и били в колокола, а в заводе был площадной дьячок Томилко Слепой и иные завотчики, а знает де их многих архиепископ и земские старосты и стрелецкие пятидесятники, а казаки де им отказали и к их воровству не пристали. А был он, Федор, у архиепископа в келье четыре дни, и велел архиепископ Макарей сыну боярскому Михайлу Турову вывесть ево, Федора, и ночевали они с ним, Михайлом, ото Пскова отъехав сорок верст, в деревне Лугишине, у крестьянина у Пашки, и ночевав поехал он, Федор, к Никандрове пустыни, а сын боярской поехал в архиепископову вотчину, в Сладковичи, и как де он, Федор, отъехал от той деревни, где ночевали, верст з десять с мужиком с Пашкою, и той же деревни мужики, четыре человека, ево, Федора, нагнали и взяли и повезли назад, а называли изменником, и отвезли версты з две, и сын боярской Михайло Туров заблудился и [310] попал к нему навстречу и у тех мужиков ево, Федора, отнял, и поехали в Никандрову пустыню, и их де нагнали иных деревень крестьяня человек з десять, и они от них отбились и доехали до Никандровы пустыни, а из Никандровы пустыни (довез его) он, Михайло, до Порамона Турова, и Порамон де ему дал лошадь и человека до Новагорода, а из Новагорода околничей дал ему две подводы, и на тех подводах ехал он до Москвы. Да февраля ж де в 28-й день приехал во Псков свиской немчин Логин Лаврентьев для государева хлебного приему, а сказывал с собою казны тысяч з дватцать да соболей бочку, и ево переняли на Великой реке и привели к пролуби и хотели посадить в воду, и иные де розговаривали, чтоб ево в воду не посадить, и отвели ево с казною на Снетогорской двор и положили казну в полату и приставили беречь пятьдесят человек стрелцов. А марта де в 1-й день выводили того немчина на площадь и поставили три тшана сряду и на один тшан поставили ево, немчина, и спрашивали: у ково де ты ту казну имал и хлеба де тебе почему велено принять? И немчин де сказал: примал де он казну у свиского комисара, а комисару де по государеву указу казну отдавали на Москве в посолском приказе, а хлеб де указано отдавать по государеву указу околничему Микифору Сергеевичю. И опять того немчина отдали на Снетогорской же двор; а ему де, Федору, про то сказывал архиепископов сын боярской Михайло Туров".

______________

(Царская грамота ко псковичам)

"От царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии в нашу отчину во Псков головам и сотникам стрелетцким и стрелцом и всегородным старостам и посадцким и всяким служилым и жилетцким людем. В прошлом во 125-м году отец наш, блаженные памяти великий государь, царь и вел. кн. Михайло Федорович, всеа Русии Самодержец, з Густавом Адолфом, королем свейским, учинили вечное докончанье и своими государскими душами, крестным целованьем утвердили, а по вечному докончанью перебещиков отдавать на обе стороны. И с свейские стороны на нашу сторону перебежали многие люди и живут в нашей стороне за властьми и за монастыри и за помещики и завотчики, а с нашие стороны в свейскую стороны перебежали немногие причинные люди от воровства, и свейской Густав Адолф король, а после ево дочь ево, свейская ж королева Христина, писали ко отцу нашему, [311] блаженные памяти к в. государю, к его ц. в—ву, и к нам, в. государю, с послы и с посланники и з гонцы многажды, что от тех перебещиков ему, Густаву Адолфу королю, а после королеве Христине и их подданным починились многие шкоды и убытки, и чтоб тех перебещиков всех сыскав велети отдати с нашие стороны в свейскую сторону, и просили себе и подданным своим многих убытков, и для того с свейские стороны хотели вечное докончанье розорвать и войну начать. И мы, в. государь, не хотя того вечного докончанья и отца нашего, блаженные памяти в. государя, крестного целованья нарушить и чтоб меж нами, в. государем, и свейскою королевою и обоими великими государствы вечной покой и постоятелнее содержан был, в прошлом во 157-м году посылали к свейской королеве наших великих послов, околничего Бориса Ивановича Пушкина с товарыщи, и те наши послы с королевиными думными людми договор учинили и вечное докончанье подкрепили, что перебещикам, которые перебежали в нашу сторону с свейские стороны с вечного докончанья со 125-го году по 126-й год, в тритцать в один год, быти в нашей стороне навеки, а за тех перебещиков, которые ныне в нашей стороне и за убытки, для избавы тех крестьянских душ, чтоб в безверии вечно не были, приговорили дати свейской королеве из нашие казны сто девяносто тысяч рублев денег и золотых отдать посланником ее. И в нынешнем во 157-м году по нашему указу, а по королевине верющей грамоте то договорное число денег и золотых из нашие казны на Москве посланником ее Ягану Деродесу с товарыщи отдано, и из того числа отпущено с Москвы во Псков с товарыщем ево, с свеянином с Логином Нуменсом, дватцать тысяч рублев денег; да свейская ж королева Христина писала к нам с посланником своим с Яганом Деродесом с товарыщи со многим прошением, чтобы нам, великому государю, нашему царскому величеству, изволити для соседцкие добрые дружбы про ее надобе закупити в Новгородцком и в Псковском уездех по цене десять тысяч чети ржи и болши. И по тому королевину письму и прошенью указали есмя во Пскове из наших дворцовых житниц хлеба продать свейской королеве десять тысяч чети ржи, а вывести ту рожь за город и всыпати за городом приискав житницы .... , да свеянину Логину Нуменсу, для того чтоб ему в город к нашим житницам не приходить и городовых крепостей не розсматривать. И наши грамоты о том во Псков к околничему и воеводе к Микифору Сергеевичю Собакину да к диаку к Ивану Дмитрееву и к Ивану Степанову посланы. И [312] ныне то ведомо нам учинилось: как услыша тот наш указ псковичи градцкие земские старосты и посадцкие всяких чинов люди приходили к богомолцу нашему, ко псковскому архиепископу Макарию, и говорили: по нашему де указу велено дати свейской королеве в цену десять тысяч чети ржи, да на нас же велено во Пскове купити гостю Федору Омельянову две тысячи чети ржи, и для тое хлебные покупки с хлебом на торг для продажи приезжать не (велено), и им хлеба купить негде. И богомолец наш, архиепископ Макарей, при околничем нашем и воеводе при Никифоре Сергеевиче Собакине и при дьякех говорил и наш указ им о хлебе сказывал, и они говорили, что о том они пошлют к нам челобитчиков. А как околничей и диак вышли из архиепискупля двора к соборной церкви и перед соборною церковью говорили им посадцкие люди и розных приказов стрелцы многие невежеством с болшим шумом, что они того нашего хлеба из дворцовых житниц из Кремля города вести (везти) не дадут и за город не пропустят. А на завтрее того как приехал с нашею денежною казною ко Пскову свеянин Логин Нуменс и будут на Великой реке против Власьевских ворот, и послыша то, псковичи посадцкие люди и стрелцы и казаки и пушкари и воротники и всякие жилетцкие люди, которые живут в городе и за городом и в слободах на посадех, опричь пскович лутчих посадцких и прожиточных людей, по приходцким церквам в городе и за городом велели бить в колокола и собрався с пищалми и с топорками и с палки, пришод на Великую реку, немчина Логина и пристава Марка Тимашова и провожатых остановили и казну, которая дана за перебещиков, и немчина Логина взяли и привели его перед всегородную избу и грамотки их неметцкие и писма всякие у него взяли и чли и платье с него снимали и безчестили и хотели пытать и отвели того немчина Логина и нашу казну запечатав отвезли на Снятогорское подворье и приставили сторожей многих людей и тем своим воровским заводом меж нас, в. государя, и свейские королевы учинили великую ссору, а во граде учинили великой мятеж межусобье, по улицам с ружьем ходили и лутчих людей хотели побивать и домы грабить и псковского гостя Федора Емельянова хотели убить до смерти и двор и животы ево розграбили, а у него была наша денежная многая казна на ефимки и на золотые, и иных пскович посацких лутчих людей хотели побить же и богомолца нашего, Макария архиепискупа, и околничего нашего и воеводы не послушали, от такого злого воровства не унялись и их безчестили, а вы, [313] головы и сотники и стрелцы многие и посадцкие и всяких чинов люди, которые, помня наше государское крестное целованье и прежние свои службы и раденье, к тому их воровскому заводу не пристали и тех воров уговаривали, чтоб они от такова злого дела отстали, и ото всякого дурна их унимали, и то вы учинили добро, и мы, в. государь, за то вас милостиво похваляем, и вперед ваша служба и раденье у нас, в. государя, в забвенье не будет. А про тот воровской завод и межусобье послали есмя с Москвы во Псков сыскати околничего нашего, князя Федора Федоровича Волконского, да дьяка Гарасима Дохтурова, какими обычаи и от ково тот мятеж и воровской завод во Пскове учинился, чтоб про то сыскать подлинно. И как к вам ся наша грамота придет, а околничей наш, князь Федор Федорович Волконской, и дьяк Гарасим Дохтуров для того сыску во Псков приедут, и вы б, помня наше крестное целованье, нам, великому государю, служили и в сыску про тех воров и мятежников сказывали правду, ни по ком не покрывая, чтоб про то сыскать подлинно, какими обычаи тот мятеж и воровской завод во Пскове и от ково учинился, и чтоб правые по своей правде от виноватых были отменны, а воры и заводчики и мятежники были б сысканы. Писан на Москве лета 7158-го, марта в 17-й день".

______________

(Показание посланного с отписками в Москву стрелецкого сотника Копылова)

"158-го году, марта в 18-й день, прислан ко государю с отписками изо Пскова сотник стрелецкой Михайло Копылов, а в роспросе сказал: послал де его ко государю с отписки околничей Никифор Сергеевич Собакин на другой неделе великого поста в четверг, марта в 7-м числе, и во Пскове де ныне попы и посадцкие люди и стрельцы, которые к гилевщиком приставали, ходят в земскую избу, а на площадь не збираютца, потому что у многих меж себя пошла рознь, а в земскую де избу ходят и збираютца для того, что хотят послати ко государю челобитчиков, а о каком деле, и про то де он подлинно не ведает, потому что те зборные люди их и близко себя не пропустят. А слышал де он, что челобитная у них написана, а отпуску челобитчиком при нем еще не было, а чаять что будут челобитчики к Москве к Благовещеньеву дни.

А Федора де Омельянова сыскивали, а хотели его убить и к архиепископу на двор гилем приходили и спрашивали об нем, [314] Федоре, з большим с прещеньем и у околничего у Никифора Сергеевича тож спрашивали з большим шумом.

А лутчих де пскович, посадцких людей Ивана Устинова да Смолку Михайла Русинова и иных, всего 7 человек, хотели пытать а говорили: те де 7 человек заговорщики с Федором Омельяновым, а земской де староста Сенька Меншиков в тот гиль от воров ухоронился к архиепископу, и они де хотели двор его розграбить, да они ж де хотели дворы розграбить у 4-х попов да у псковских дворян Ивана Чикина, Ивановых детей Нащокина, Григорьевых детей Бешенцова.

Да как де он, Михайло, поехал изо Пскова, и у заводчиков де молва, что другу за друга стоять, а будет де и от государя присылка будет, велят кого взять, и им не датца.

А немчин де Логин и государева казна на Снятогорском подворье, а сторожа поставлена у заводчиков, поставлены стрельцы и посадцкие люди, а на двор де никого не припустят, а говорят де то, что им без государева указу казны не отпустить.

А заводчики де тому воровству подьячей Томилко Слепой да стрельцы старого приказу Пронка Коза да нового приказу, Мухою зовут, а из посадцких людей: калашник Личко с товарищи да лысковец боярина Бориса Ивановича Морозова крестьянин, что пожил в бегах во Пскове, в посаде, Степанко портной мастер, да нового приказу стрельцы: Демидко Воинов с товарыщи, мало не все 300 человек, а из старых де из обеих приказов стрельцы к тому воровству пристали только человек з 20.

А псковские де помещики, дворяне и дети боярские и пусторжевцы и головы стрелецкие и казачеи и сотники стрелецкие ж и старых приказов стрельцы, опричь тех 20 человек, и казаки к тому воровству нихто не пристали.

А про Федора де Омельянова во Пскове проведали, что он ушол к Москве.

А только б де диак Давыд Дерябин в понедельник до света изо Пскова не уехал, и им де было его взять и посадить в тюрму. А говорили: прислан де он проведывать нарочно, пропустят ли они немчина з денгами за рубеж.

А от околничего де Никифора Сергеевича про то отписок с ним ко государю нет, для того что те гилевщики от него во всем таятца.

А про голову де стрелецкого про Степана Челеева те воры говорят: тот де прислан ухо.

А он де, Михайло, в тот гиль учал розговаривать, и его де за то били и платье ободрали". [315]

______________

(Показания прибывших в Москву изо Пскова посланцев от мятежников с челобитными и подарками)

"158-го, марта в 21-й день, по государеву цареву и в. кн. Алексея Михайловича всеа Русии указу, роспрашиваны в посолском приказе псковичи, посадцкие люди Прохорко мясник да Сысойко Григорьев порознь, для чего они к Москве приехали, и хто их и для каких дел послал и отписка с ними изо Пскова от околничего и воеводы об их отпуске есть ли.

И Прохорко мясник в роспросе сказал: послали де ево ко государю к Москве в челобитчиках псковские попы и казаки и стрельцы и посадцкие лутчие и середние люди, а с ним послали три челобитные за руками всяких чинов людей запечатав, а о каких делех те челобитные писаны, того он, Прохорко, не ведает, а мирские люди ему про то не сказали.

Да с ним де, Прохорком, вместе послали к государю к Москве посадцкие люди псковитина ж, посадцкого человека Сысойка Григорьева, а с ним послали мирских денег сто рублев, а велели ему на те деньги купя что пригоже, поднести в дарех государю и государыне царевне и великой княжне Евдокее Олексеевне. Да как пожалует государь, велит тому Сысойку видеть свои государские очи и дары у него принять, и ему де, Прохорку, псковичи посадцкие люди велели в то ж время те три заручные челобитные поднести государю.

Да с ним же, Прохорком, послан был ко государю в челобитчиках от стрелцов псковской стрелец Яшко сапожник, и того де стрелца в Великом Новгороде околничей и воевода князь Федор Ондреевич Хилков вкинул в тюрьму, а к Москве с ними не отпустил неведомо для чего.

А отписку де с ним, с Прохорком, и с Сысойком околничей и воевода Микифор Сергеевич Сабакин посылал, и товарыщ де ево, Прохорко, Сысойко, тое отписки не взял, боясь от мирских посадцких людей. А поехали они изо Пскова марта в 9-й день, тому ныне 13 день.

И Прохорко допрашиван, какими обычеи и для чего и по чьему заводу и умышленью у них во Пскове мятеж и воровской завод учинился, и хто имяны в том воровстве и мятеже и какие люди объявились, чтоб он, Прохорко, то сказал вправду.

И Прохорко сказал: смятенье де во Пскове учинилось во всяких чинех, опричь дворян и детей боярских и посадцких [316] лутчих людей для того: как де по государеву указу велено свейской королеве дать из его государевых псковских житниц хлеба 10.000 чети, и за тот де хлеб учала быть в людях молва болшая, чтоб того хлеба в Свею не давать, а заводчик де той ссоре площадной подьяческой староста Томилко Васильев Слепой, да к нему пристали стрелцы и пушкари и затинщики и посадцкие молотчие и худые люди.

А имянно: стрелцы —Коза, а имяни ему не ведает, да Микитка Сорокоум, да посадцкой человек Микитка Леванисов мясник, да два брата родные Ивашки Макаровы дети серебряники и иные многие люди, человек с 50 и болши, а имяны де их ведают и записаны стрелецкие и казачьи у голов, а посадцких людей у старост. При них де во Пскове смятение престало и утихло.

Прохорко ж роспрашиван, что по государеву указу отпущен был с Москвы з государевою проезжею грамотою и с провожатыми свейской королевы подданный комисаров товарыщ Логин, а с ним послана государева денежная казна за перебещики, и они государева указу не послушали, того немчина обезчестили и многое над ним зло и поруганье чинили и тем они своим воровством учинили меж государем и свейскою королевою ссору; и они, псковичи, по чьему злому умышленью такое злое дело учинили, чтоб он про то сказал правду.

И Прохорко сказал: тот де мятеж и ссору учинили площадной староста Томилко Слепой с товарыщи своими, с такими ж воришками, худыми людми, а они де, посадцкие лутчие люди, к тому воровскому заводу не приставали и, боясь от тех воров смертного убивства, и сами себе места искали. А ныне де тот немчин Логин и государева денежная казна поставлена на Снетогорском подворье, а дурна над ним, Логином, ныне никакова не делаетца, потому как де после мятежу выбрали выборные люди изо всякого чину лутчих людей человека по два и по три, чтоб послать к государю с челобитными челобитчиков и велели тем выборным людем сидеть у челобитен, которые челобитные присланы ныне к государю с ним, Прохорком, и те де выборные люди учали мелких людей уговаривать, чтоб они от всякого дурна отстали, и те де все люди, которые были в воровстве, ныне от всякого дурна отстали и учали жить смирно, и по их де изо Пскова поезд, марта по 8-е число, во Пскове во всяких людех смирно, а мятежей отнюдь никаких нет, а от которых де людей учинились мятежи, и по тех де посадцких людех взяты поручные записи.

Да Прохорко ж роспрашиван: выняты у них грамотки, и те грамотки от кого и для чего с ними посланы. [317]

И Прохорко сказал: послал де с ним грамотки к Москве к кадашевцам к Филипу Савельеву да к Ивану Артемьеву по дружбе Григорей Климов, для того что послан изо Пскова от мирских людей его, Григорьев, сын Сысойко, а с ним послано мирских денег сто рублев, а велено ему на те денги купить, что пригоже, и поднесть в дарех государю и государыне царевне и великой княжне Евдокее Алексеевне от пскович от посадцких людей, а будет у него, Сысойка, тех денег, ста рублев, будет мало, и ему велено в прибавку о денгах говорит им, Филипу Савельеву и Ивану Артемьеву, а иные де советные грамотки послали с ним изо Пскова дети боярские ко племяни своему, а х кому имянем, и то де писано в грамотках.

Да Прохорко ж роспрашиван: в тех же его писмах взято у него воровское смутное писмо, и он бы, Прохорко, сказал, какое то писмо и хто его и х кому и для каких мер послал.

И Прохорко сказал: как де послали ево к государю к Москве в челобитчиках земские старосты Симашко Меншиков с товарыщи с челобитными, и на отпуске де староста Симашко Меншиков дал ему, Прохорку, письмо, а говорил: будет де государь укажет его, Прохорка, роспросить, от чего во Пскове смута учинилась и от кого имянем, и то де все написано в том писме, а писал де то и во всем заводчик площадной староста Томилко Слепой, и потому де он то письмо и вез с собою.

Да Прохорко ж допрашиван: вынята у него книжица и зернометные кости, а в той книжице писано гаданье, и он бы, Прохорко, сказал, для чего такую воровскую гадателную книгу и зернометные кости с собою вез, ево ли она, или хто с ним ее послал и для чего и х кому и для каких мер она послана.

И Прохорко сказал: как де послали ево ко государю к Москве изо Пскова с челобитными в челобитчиках, и на поезде де племянник его, посадцкой человек Федка Константинов, дал ему тое книжицу и зернометные кости, а говорил: будет де ему в дороге будет в чем скучно, и он бы теми костьми роскинул и книжицу почол, и он де, Прохорко, в дороге той книги не читал и гаданья де он никакого не знает, а взял тое книжицу у племянника своего, також и племянник его дал ему тое книжицу спроста, и в той де в книге волен Бог да государь.

А посадцкой же человек Сысойко Григорьев роспрашиван, для чего они к Москве и от кого присланы и отпуски с ними изо Пскова от околничего и воеводы есть ли. [318]

И Сысойко Григорьев сказал: выбрали де было псковичи посадцкие люди ехати к Москве з дары к государю и к государыне царевне и великой княжне Евдокее Алексеевне отца его, Сысойкова, Григорья, и отец де ево заболел, и посадцкие де люди послали ево, Сысойка, а с ним послали на покупку тех даров мирских денег 100 рублев, а будет у его тех денег будет мало, и ему велено в прибавку о денгах говорить кадашевцам Филипу Савельеву да Ивану Артемьеву, а грамотки де с ним, Сысойком, земские старосты к ним, Филипу и к Ивану, о том послали и выбор с ним мирской о том деле послан же.

Да с ним же де послан ото пскович ото всяких чинов людей с челобитными челобитчик, посадцкой же человек Прохорко мясник, а в посылку де в челобитчики нанял ево, Прохорка, в свое место посацкой же человек Степашко Шепелип, и челобитные де мирские заручные и иные всякие письма посланы с ним, Прохорком, а ему де, Сысойку, до челобитчиковых ни до каких дел дела нет, и от миру ему, опричь того что поднесть дары, иного ничего не приказано.

Сысойко ж допрашиван: какими мерами во Пскове учинилось смятенье и воровской завод, и от кого тот мятеж учинился.

И Сысойко сказал, что про тот мятеж, от кого он учинился, и ни про что не ведает, потому что его в то время во Пскове не было, а был на откупных своих рыбных ловлях, на реке на Нарове, а то де он слышал, что после мятежу выбраны изо всяких чинов по два человека и у челобитен те выборные люди сидели, и после того учало быть во Пскове смирно, и по их де изо Пскова поезд, марта по 8-е число, во Пскове никаково дурна нет, все смирно".

______________

(Отписка в Москву Ф. Волконского)

"Государю царю и в. кн. Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои, Федка Волконской да Гараска Дохтуров, челом бьют. В нынешнем, государь, во 158 году, марта в 23 день, в час ночи, встретился с нами, холопи твоими, на стану, на яму Зимних Гор, за сто за сорок верст до Новагорода, к тебе, ко государю, изо Пскова гонец с отпискою за твоею государевою псковскою печатью от околничего и воеводы от Микифора Сергеевича Сабакина да от дьяка от Ивана Степанова пушкарь Костка Волынской, и мы, холопи твои, тое отписку роспечатали и вычли для ведома, и в той, [319] государь, отписке запечатана пскович всяких чинов людей заручная челобитная несклеяна, и я, холоп твой Федка, тое отписку запечатав своею печатью, отпустил с тем же гонцом с Косткою к тебе, ко государю, того ж часу, а гонца Костку мы, холопи твои, роспрашивали, унялося ли во Пскове мятежное время, и гонец Костка сказал нам, холопем твоим: марта в 17 день, на праздник твоего государева ангела, ходил де твой государев богомолец, архиепископ Макарий, к празднику служить обедню у Спаса в Надолбине монастыре, и как де архиепископ, отслужа обедню, будут в городовых Рыбнецких воротех, и в то де время посадцкие и всяких чинов люди почали бить в колокол и архиепископа взяли миром и просили у нево приказного человека Михайла Турова, а он де, Михайло, вывез из города Федора Омельянова, и архиепископ от них отговаривался, а сказал, что Михайло от нево збежал. И миром де архиепископа водили по площади и посадили на чепь в богоделню, и сидел де архиепископ на чепи с час и просил сроку марта до 19-го числа, что ему тово приказнова человека сыскав отдать им. А отпущен де он, Костка, изо Пскова марта в 19-й день; а у них де, у пскович, по вся дни бьют в колокола, и круги и советы, а как он из города поехал, и в то время учали в колокола ж бить. А что после ево делалось, того он не ведает. А в Нов де город прислали на совет псковичи семи человек, а новгородцы нынешнего числа о том советуют, как им впредь быть со псковичи".

(Приписано в приказе): "А новгородцкие отписки о том пушкаре в новгородцком сыскном столпу".

(На обороте написано): "158, марта в 20-й день, со псковским пушкарем с Косткою Волынским".

______________

(Отписка в Москву смененного псковского воеводы Собакина)

"Государю царю и в. кн. Алексею Михайловичу всеа Русии холоп твой Никифорко Собакин челом бьет. По твоему государеву цареву и в. кн. А. М. всеа Русии указу велено быти на твоей государеве службе во Пскове на мое, холопа твоего, место твоему государеву околничему и воеводе князю Василью Петровичу Лвову, и твои государевы дела у меня, холопа твоего, велено принять, а мне, холопу твоему, изо Пскова велено ехать к тебе, государю, к Москве. И твой государев околничей и воевода князь Василей Петрович на [320] твою государеву службу во Псков приехал марта в 25-й день и твою государеву печать псковского государства и городовые ключи и по городу наряд и денежную и пороховую казну и четвертной дворцовой в житницах хлеб и запасы и всякие твои государевы дела у меня, холопа твоего, принял и росписался. И по твоему государеву указу я, холоп твой, изо Пскова хотел ехать к тебе, государю, к Москве, и ко мне, холопу твоему, приходили псковичи посадцкие люди и стрелцы и казаки и пушкари и всякие жилецкие люди и говорили: послали де они к тебе, ко государю, к Москве изо Пскова з дары и с их градцкими заручными псковичь посадцких людей Сысоя Григорьева да Прокофья Мясника да стрелецкого челобитчика Юшка Щербакова, и как де те их посадцкие люди з дары и стрелец будут в Великом Новегороде, и их де в Новегороде твой государев околничей князь Федор Ондреевич Хилков тех челобитчиков взяв их с подворья и перековав послал за приставы, а стрелецкого, государь, челобитчика держал де у себя под приказом в холодном подклетье, и про них де долгое время вести им нет, и чтo им против их челобитья твой государев указ учинен, того неведомо, и они де до тех мест, покаместа челобитчики с Москвы во Псков будут и до тех мест меня, холопа твоего, изо Пскова к тебе, государю, к Москве не отпустят".

(На обороте написано): "158, апреля в 8-й день со псковским сотником стрелецким с Михайлом Мисюревым".

______________

(Отписка в Москву псковского архиепископа Макария по поводу бунта)

"Благоверному и христолюбивому великому государю царю и в. кн. Алексею Михайловичу всеа Русии самодержцу, богомолец твой, государев, Макарий, архиепископ псковской, о твоем государеве царском величестве многолетном здравии и о спасении Бога молю и челом бью. Нынешнего, государь, 158 года, февраля в 27-й день, пришли ко мне, богомолцу твоему, на двор псковичи всяких чинов люди болши трех сот человек, и из них лутчие люди человек с пятдесят взошли на сени, и я, богомолец твой, к ним вышол, и оне мне учали говорить: присланы де твои государевы две грамоты, и в одной указано твоему государеву околничему и воеводе Никифору Сергеевичу Сабакину выдать из житниц твоего государева дворцового хлеба свейским Немцам десять тысяч, и в другой грамоте указано псковскому гостю Федору Емельянову на [321] тех свейских Немец купить две тысячи чети хлеба. И ныне де тот Федор Емельянов нам, градцким людем, на ряду хлеба купить четверика никому не даст; и мы де от тово стали гладни. Да они ж мне, богомолцу твоему, говорили, чтоб мне за них бить челом твоему государеву околничему и воеводе Никифору Сергеевичу Сабакину, чтоб он Немцам не вскоре хлеб отдавал, доколе к тебе, государю, они, псковичи, будут бить челом. И я, богомолец твой государев, к нему, Никифору, посылал приказного своего и к дьяком призвать их к себе, и они, государь, ко мне вскоре приехали и велели они призвать в келью лутчих людей человек з дватцеть, и я, богомолец твой, по их, мирских людей, слову твоему государеву околничему и диаком о сроке бил челом, покуду к тебе, государю, тех пскович челобитье будет. И твой государев околничей Никифор Собакин о сроке им, псковичам, отказал да им же говорил с кручиною, что они, псковичи, ко мне, богомолцу твоему, на двор пришли многими и называл их кликунами, и из них один человек учал твоего государева околничево укорять: "ты де, Никифор Сергеевич, пущаешь Немец в город на пир к Федору Омельянову". И околничей Никифор говорил им: "в том де я не запруся; я де Немец велел пустить к Федору Омельянову для того что Федор болен и из двора не выходит, а у него де, Федора, на государя у Немец заторговано золотых много". И в то время учала меж их быть выпрека болшая, и околничей, кликнув подьячего, велел писать тех людей имена, и они, псковичи, побежали из кельи вон, и на дворе учал быть шум болшой и околничей и дьяки пошли в соборную церковь молитися, а гражане з двора все за ними пошли, и перед соборною церковью шум был болшой. И наутрее, государь, в 28-й день гражане всяких чинов люди собралися в земской избе, и тово ж, государь, дни, в ту ж годину, приехали с твоею государевою денежною казною, а пристав за казною псковитин сын боярской да стрелцы новгородцкие, и не ездя они с казною в город, объехали около города, и как будут на Великой реке, у Власьевских ворот, против площади, и вышед изо Пскова стрелцы и посадцкие люди мелкие тое твою государеву казну взяли в город и поставили у съезжей избы. А гражане, государь, все собралися к земской избе многолюдно горазно, и учал быть у них мятеж великой, и послали земских старост к Федору Омельянову по твою государеву грамоту о той хлебной покупке, и тое твою государеву грамоту отдала им ево, Федорова, жена, а в то время Федор скрылся. А [322] чтоб не скрылся, и ему быти б убиту. И тое твою государеву грамоту чли при всем народе, и в грамоте, государь, в конце написано к Федору Омельянову: "а сего б нашего указу нихто у вас не ведал, и о том, государь, учала быть крамола в народе болшая, и речи меж их были таковы: то де грамота тайная к Федору прислана, а государю про то неведомо. И я, богомолец твой, слыша то и подняв из соборные церкви образ Живоначальные Троицы с налоя, с околничим и з дьяки ходили к ним, гражаном, пеши уговаривать и их, государь, уговорить не могли, и та крамола была у них того дни и до ночи. И я, богомолец твой, с околничим и з дьяки были у соборной церкви, и от мирских людей с сонмища к нам приходили земские старосты и пред церковью, государь, при мне, богомолце твоем, у околничего просили ключей городовых и отдати мне, и я, богомолец твой, отказал тем, что ключей принимати не хочу. А твой государев околничей посылал к ним, гражаном, дворянина спрашивать вины своей, за что они велят ключи у нево взять, и о том в народе на ево, околничего, вины не сказали и ключей не взяли. И марта, государь, в 1-й день, в пяток, к той же земской избе гражане все собрались, и я, богомолец твой, призвав чорных властей и всех градцких священников, пели молебны перед соборною церковью и к земской избе посылали по всех гражан звать к молебну, и они, государь, не ослушались, все пришли. И после, государь, молебнов я, богомолец твой, чол на весь мир запись, по которой тебе, государю, крест целовали, и они все до одного человека сказали, что тебе, государю, в крестном целованье крепки и помрем за государя своево, а крамолы, государь, и шуму у них не могли уговорить. А в ту, государь, годину был у молебна Дмитрей Петрович Волынский, что прислан во Псков для сыску о перебещиках. И того ж, государь, дни после молебнов гражане на площади немчина Логинка роспрашивали з болшими страхи, грозя ему пытками, где он казну денежную взял и хто ему тое казну отдавал, и в то время у него грамотки немецкие обрали, и тое, государь, у них шатости и шуму было до вечерни. И марта, государь, во 2-й день, в суботу по утру, у них, у гражан, собранья не было, и перед вечернею они позвонили в сполошной колокол и собравшися на площади приговор меж собою учинили, чтоб учинить им крестное целованье и добрых бы людей к крестному целованью приневолить, чтоб им с ними вместе стояти друг за друга за один человек; нечто де будет по государеву указу сыск о том, сказать бы то всем городом, что общим [323] советом так учинили; и то, государь, умыслили плутишка, которым хотелось добрых людей домы грабить. И я, богомолец твой, слыша про то, в понедельник, поутру, собрал к себе чорных властей и священников и дьяконов градцких всех и приказал им говорить в народ с клятвами, чтоб отнюдь крестному целованью не быть таковым недобрым советом, хотя б от них и до крови пострадать. И того, государь, часа был у меня, твоего государева богомолца, твой государев посланник, которой с твоими государевыми богомолными грамотами приезжал к нам о твоей государеве новорожденной дщери, о благоверной и благородной царевне и великой княжне Евдокее Алексеевне. И священники, государь, ходили к ним по домам и в сонмище их, и посылали, государь, в концы города по добрых людей, которые укрывалися; и приговорили, государь, сходитися на совет с чинов немногим людем, и умысля, государь, приговорили бить челом тебе, государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии, всем городом всяких чинов людем. И добрые, государь, люди писались с ними в челобитье, бояся от них грабежу и убийства, и чтоб унялася крамола и мятеж, и челобитчики, государь, от города к тебе, государю, отпущены марта в 9-й день. И Божиею милостию и твоими государевыми к Богу молитвами марта с 4-го числа учало во граде быти тихо. И марта ж, государь, в 8-й день сказали мне, богомолцу твоему: привез немчин подо Псков на немецкой двор твоих государевых тысяча золотых, что взята была у твоего государева гостя у Федора Омельянова память на немчина в тех золотых, и я, богомолец твой, тое память сыскав посылал к твоему государеву околничему и воеводе Никифору Сергеевичу Сабакину, и он тое память послал к градцким целовальникам, а по той памяти на немчине золотые взяты и ныне у меня, богомолца твоего, а я, богомолец твой, государев, о твоем государеве царском величестве и о многолетном здравии Бога молю и пад на землю тебе, великому государю, челом бью".

______________

(Отписка в Москву князя И. Хованского)

"Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои Ивашко Хованской, Микифорко Мещерской, Анисимко Трофимов челом бьют. Апреля, государь, в 6-й день стретился с нами, холопи твоими, ноугородец Богдан Арцыбушев, а сказал: посылан де он был из приказу большие казны с твоими [324] государевыми грамотами во Псков к гостю к Федору Омельянову и поспел с Москвы во Псков в 6-й день, а как де приехал ко Пскову, и ево де, Богдана, взяли на караул всяких чинов люди в земскую избу и твою государеву грамоту роспечатав чли на площади, а вычетчи де твою государеву грамоту сказали, что он едет не с Москвы, и в шестой день с Москвы во Псков поспеть было не уметь, и отдали ево за пристава, а из-за пристава вкинули в тюрму, а называли ево околничего князя Федора Ондреевича Хилкова человеком. И марта де в 28-й день пришед в город к околничему и воеводе ко князю Василью Петровичу Лвову всяких чинов люди и просили пороху и свинцу, и околничей де их спросил: для чево им надобен порох и свинец, и не слышеть ли из-за рубежа каких людей, и они ему сказали, что боятца приходу московских людей. И околничей де им говорил: как вам против тебя, великого государя, стоять, разве де ево, князя Василья Петровича, убив взять печать и ключи. И всяких де чинов люди, собрався с ружьем и пришед в город, хотели околничего князь Василья Петровича из пищали убить, и околничей де им говорил: убить де им ево не за что, а будет имать порох и свинец, и оне де емлите силно. И всяких де чинов люди из твоей государевы казны порох и свинец взяли силно. Да при нем же де, Богдане, приехал во Псков марта в 30-й день твой государев околничей Федор Федорович Волконской, и поставили ево гостя на Федорове дворе Омельянова, и закричали де всяких чинов люди, что стал околничей князь Федор Федорович на изменничье дворе, и взяв казаков, которые с ним посланы были из Великого Новагорода, перевели на иные дворы. И того ж дни околничей Федор Федорович пошел в соборную апостолскую церковь молебствовать, и как будет в Домонтове стене, и тут де закричали всяких чинов люди, что убить ево каменьем. И околничей де князь Федор Федорович, услыша такие речи, ушол в соборную церковь, и в соборной де церкви взяв ево всяких чинов люди били и голову у него пробили, и вышетчи из соборные церкви поставили на тчан на селитряной, наказ и твои государевы грамоты взяли в земскую избу, а ево де, околничего, отведчи на двор, поставили у двора караул. И мы, холопи твои, роспрося ево и речи записав, послали к тебе, государю". [325]

______________

(Показание гонца Арцыбашева в Москве о псковских событиях)

"158 года, апреля в 11 день, приехал ко государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии к Москве изо Пскова в приказ государевы болшие казны новгородец Богдан Арцыбашев, а в посолском приказе в роспросе сказал:

В нынешнем де во 158 году, марта в 10 день, отпущен он с Москвы з государевыми грамоты в Новгород и во Псков из приказу государевы болшие казны о том, чтоб вперед в тех городех хлеба на государя не закупали, и во Псков де он приехал марта в 17 день и приехав стал на ямском дворе и спросил, где Федоров двор, и ямщики де сказали, что Федор Емельянов изо Пскова збежал неведомо куда. И он де, Богдан, говорил им, чтоб они указали ему двор околничего Никифора Сергеевича Собакина, и ямщик де пошол с ним околничего двора указывать, и на встречу де ему попалось всяких людей человек с 500 с топорами и взяли его в земскую избу, а к околничему на двор не пустили и поставили его перед земскою избою, и из земской де избы вышед староста пятиконецкой Сенка Меншиков и спрашивал его: какова де ты чину человек и с чем с Москвы приехал. И он де, Богдан, сказался царского величества жилец, а приехал з государевою грамотою к гостю к Федору Емельянову да к товарыщу ево к Якову Чюваеву, и они де просили у него государевы грамоты, и он им государевы грамоты не отдал, а говорил, чтоб они велели поставить Федора Омельянова да Якова Чюваева, и он тое грамоту отдаст им, потому что прислана государева грамота к ним, а не к вам; и миром де закричали, велели у него государеву грамоту отнять силно. И тое государеву грамоту у него отняли и посылные грамотки, —одна от околничего от князя Федора Ондреевича к архиепископу о здоровье, а другая от Семена Стоянова к немчину к любченину о золотых, третья от Семена ж к Федорове жене Омельянова о здоровье, —у него отняли ж, и взяв государеву грамоту, велели сыскать Якова Чюваева, а без него не роспечатывали. А как Якова Чюваева сыскали, и Яков де тое государеву грамоту роспечатывал. А государеву де печать у тое грамоты роспечатывал в Великом Новегороде околничей князь Федор Ондреевич Хилков для ведома. И мирские люди тое государеву грамоту у Якова Чюваева взяли и прочитали ее на площади многижды, и посылные грамоты вычитали ж, а вычетчи тое государеву [326] грамоту, псковичи мирские люди сказали: то де грамота воровская из Новагорода, а не государева, дьячьи де руки у тое государевы грамоты нет, и печать воровская ж, а не государева, а государевы де грамоты бывают за дьячьими руками и за подьяческими справками, и печати государевы бывают красные.

А как де архиепископ и околничей на государев ангел ехали от праздника Алексея человека Божия, и в те поры архиепископа и околничего на дороге переняли мирские люди и вычитали им тое государеву грамоту и посылные грамоты и спрашивали у околничего у Никифора Сергеевича: ведетца ли так, посылают ли государевы грамоты без дьячьи руки и без подьяческие справки, и в иных городех государевы грамоты роспечатывают ли. И околничей де Никифор Сергеевич сказал: которая де государева грамота на одном столбце, и у тех государевых грамот дьячья имяни не бывает, а бывает на тех грамотах дьячья подпись. А многие де государевы грамоты, которые посланы к нему, околничему к Никифору Сергеевичу, роспечатывал в Новегороде околничей князь Федор Ондреевич для ведома.

А архиепископу де говорили в те поры мирские люди: для чего списываешься с новгородцким околничим, по твоему де писму и наших челобитчиков оковав к Москве послали, а иного челобитчика под приказ подкинул. И архиепискуп де сказал: писал де он к околничему в Новгород о здоровье для того: как он с Москвы ехал, и околничей его кормил и поил, а об них ни о чем он к околничему не писывал. И мирские люди просили у архиепископа сына его да сына боярского Михайла Турова и в то время хотели с него сняти клобук и манатью и хотели его в богаделню посадить на чепь. И архиепискуп де упросил у них сроку. А его де, Богдана, мирские люди называли холопом боярина Бориса Ивановича да околничего князя Федора Ондреевича Хилкова и отдали его за пристава пушкарю Микифорку Иванову, а велели на него и на руки положить железа и на шею чепь и прибить к стене, а есть велели давать через день по полуденежной сайке.

И марта в 19 день из-за пристава имали его в земскую избу и спрашивали его, с какими он отписками к Москве ездил из Великого Новагорода, и много ль с ним было отписок и о чем те отписки. И он им сказал, что было с ним из Новагорода к Москве две отписки, одна в посольской приказ, а другая в поместной приказ, а о чем те отписки писаны, того он не ведает. Да его ж спрашивали про новгородцкого стрелца, где ты дел [327] стрелца новгородцкого, которой с тобою послан был ко государю. И он, Богдан, сказал, что он дал того стрелца в посолской приказ. И они де спрашивали его: при нем того стрелца роспрашивали ль, или не роспрашивали. И он сказал, что при нем того стрелца не роспрашивали. И его де опять отдали держать тому ж приставу и велели держать с великим береженьем, а караулщиков у него было приставлено по два человека стрелцов да по посадцкому человеку.

И марта в 21 день имали его, Богдана, опять в земскую избу и роспрашивали, впрямь ли он боярина Бориса Ивановича холоп, или околничего князя Федора Ондреевича. И он де сказал им, что он в холопех не бывал, а холоп он государев. И они де спрашивали его, впрямь ли та грамота прислана с ним с Москвы от государя или из Великого Новагорода воровская. И он сказал, что та грамота послана с ним с Москвы от государя из приказу болшие казны от боярина от Ильи Даниловича Милославского. И того ж де дни хотели его в том пытать.

А немчина Логина приводили на пытку того ж числа и розоболокали, и висел де он на пытке с полчаса, и сказывают, что он руками не владеет. Да переводчика псковского розоболокали ж и пытать его хотели ж и вкинули в тюрму, а из тюрмы выпустили его на поруки.

А после де того, марта в 28 день, взяли его, Богдана, из-за пристава в земскую избу и посадили в тюрму, а за приставом сидел 11 дней, а в тюрме сидел скован же и на чепи 4 дни.

И марта ж в 28 день приходили всяких чинов люди к околничему ко князю Василью Петровичу и просили у него пороху и свинцу. И околничей у них спросил: на што вам порох и свинец, али что из-за рубежа слышать? Будет де что из-за рубежа слышать, и мы пошлем проведывать. И они де сказали, что из-за рубежа не слыхать ничего, боимся де московского рубежа; слышали де мы, что идут с Москвы к нам во Псков многие служилые люди. И околничей де князь Василей Петрович говорил: али вам з государем дратца; пороху де и свинцу вам не дам, разве де ужь задавив вам меня и снять печать и ключи казенные. И они де закричали миром: с ружьем, с ружьем! И пришодчи с ружьем, осадили его в съезжей избе и в окна по нем из пищалей примеривались и хотели его убить. И околничей де князь Василей Петрович, сняв с стены Спасов образ, говорил: православные християне, какова вы изменника меня нашли государю? Вот де вам [328] на то Спасов образ, что яз не изменник государю, а имать де вам порох и свинец, и вы де емлите силно, а я де вам не дам. И они де порох и свинец взяли.

И марта в 30-й день приехал во Псков околничей князь Федор Федорович Волконской, и провели де его псковичи на Федоров двор Омельянова. А как де его на тот двор провели, и кричали псковичи всяких чинов люди: изменник де стал на изменничье ж дворе. А казаков новгородцких повели за Псковье на те дворы, где им преже того отведены, а околничей де князь Федор Федорович поехал в собор молитца, и как будет у Домонтовы стены, и закричали всяких чинов люди: убейте де ево каменьем, изменник де то. И он де, услыша такие речи, поскакал на лошади к соборной церкви и приехав побежал в соборную церковь и стал прикладыватца у образов. И псковичи де пришли в соборную церковь и взяли его, околничего, за бороду и за волосы и повели из церкви вон, и в то время ударил ево обушком в голову до крови стрелец Прошка Коза, и били кирпичьем, покаместа вели до дощанов, и поставили его на дощан и взяли у него государевы грамоты и наказ и прочитали на дощанах многижда, и хотели его пытать того ж числа после обеда и отговорили до вторника, апреля до 2-го числа. А перевели его с Федорова двора на прежней двор, на Запсковье, что сперва был отведен, а казаков новгородцких мирские люди хотели отпустить в Новгород. А он де, Богдан, те речи слышал за приставом и в тюрме у разных людей, а имян их не ведает. А его де, Богдана, из тюрьмы выпустили в 31-й день и отпустили к Москве, а подводы де дал ему околничей князь Василей Петрович Львов.

И в то де время слышал он, Богдан, в земской избе у дворян и у детей боярских и у всяких чинов людей, что они выбирают челобитчиков ко государю к Москве из дворян и из детей боярских и изо всяких чинов по человеку, и челобитные чорные у них написаны: одна челобитная на Федора Омельянова, что с Немцы знаетца, а другая челобитная о казне и о немчине, что они казну приняли за городом и сказывают, что будто та не государева казна, а толко б де та казна была государева, и она б шла в город, а не по загородью, и то де стала воровская казна, а не государева.

Челобитная ж де у них о челобитчиках, которые псковские челобитчики присланы к Москве из Великого Новагорода. [329]

А про то де он слышал в розговорех от мирских людей: будет де толко что сделается над их челобитчики на Москве, то де здесь и околничему Никифору Сергеевичу не быть живу.

Да он же, Богдан, слышал в народе в молве, что и дьяк, которой приехал ныне с околничим со князем Федором Федоровичем, роспрашиван же, впрямь ли они посланы от государя. И диак де в роспросе сказал, что позвали его ко государю вверх к руке из приказу скорым делом, а для какова дела его посылают, и про то он не ведал; и выехав де с Москвы, сказывал ему околничей князь Федор Федорович, что де они посланы во Псков. А наказ де и грамоты были у околничего у князя Федора Федоровича.

Патриарша боярина Василья Федоровича Янова человек Семка Акинфиев сын Томилов в роспросе сказал: провожал де он во Псков околничего князя Василья Петровича Львова, и при нем де во Пскове на пятой неделе великого поста в среду, марта в 27-й день, того дни, как его околничей князь Василей Петрович отпускал к Москве, приходили стрелцы к съезжей избе и просили у околничего у князя Василья Петровича зелья и свинцу, и околничей де князь Василей Петрович говорил им: будет де прежние воеводы на приезде стрелцом зелье и свинец давали, и он де о том велит справитца; а ныне де зелья и свинцу давать не для чего, потому что ни с кем войны нет. И стрельцы де сказали ему, что де идут Немцы под Великий Новгород и подо Псков, и для того им зелье и свинец надобно. И окольничей до завтрея упросил у них сроку. И те речи он, Сенка, слышал от околничего от князя Василья Петровича, и того ж дни изо Пскова и поехал. А назавтра де того обогнал его изо Пскова гонец к Москве и сказывал ему, что де того дни во Пскове стрелцы к околничему ко князю Василью Петровичу о зелье и о свинце приходили со многим шумом, и околничей де зелье и свинец им дал. А про ключи де городовые и про печать ничего он, Сенка, не ведает и больши того про иное ни про что ни от кого не слыхал и ни с кем таких речей не говаривал".

______________

(Царская грамота ко псковичам в ответ на их челобитные)

"От царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии в нашу отчину во Псков всегородным земским старостам и посадцким людем и стрельцом и казаком и пушкарем и затинщиком и всяким жилецким людем. Прислали есте к нам в [330] челобитчиках о своих мирских делех посацкого человека Прохорка Мясника, а в челобитных ваших написано .... (излагается далее содержание челобитных).

А целовали вы нам святый и животворящий крест Господень на том, что вам нам, великому государю, служить и прямить и добра хотеть безо всякие хитрости и никакова лиха не мыслити, а где уведаете или услышите в каких людех какой скоп и заговор или иной какой злой умысл, и вам с теми людми бится, и будет мочь сяжет, и их переимав привести, а будет за которыми мерами тех людей поймать не мочно, и вам про тот скоп и заговор сказати нам, великому государю, или нашим боярам или ближним людем или в городех воеводам и приказным людем, а самим вам ни к какой измене и к воровству ни к какому и ни к какой воровской прелести не приставать. Также самоволством и скопом и заговором ни на кого не приходить и никого не грабить и не побивать. Да и в нашем государском указе и в особном уложенье, которое усоборовано всего Московского государства всяких чинов с выборными людми, написано: хто нашего Московского государства всяких чинов люди сведают или услышат на наше царское величество в каких людех скоп и заговор или иной какой злой умысл, и им про то извещати нам, великому государю, или нашим царьского величества боярам и ближним людем или в городех воеводам и приказным людем. А будет хто сведав или услыша на наше царьское величество в каких людех скоп и заговор или иной какой злой умысл, а нам, великому государю, и нашим боярам и ближним людем и в городех воеводам и приказным людем про то не известит, а нам, великому государю, про то будет ведомо, что он про такое дело ведал, а не известил, и сыщетца про то допряма, и его за то казнити смертью безо всякие пощады. Также самоволством, скопом и заговором к нашему царьскому величеству и на наших бояр и околничих и на думных и на ближних людей и в городех и в полкех на воевод и на приказных людей и ни на кого никому не приходити и никого не грабити и не побивати. А хто учнет к нашему царскому величеству или на наших бояр и околничих и думных и ближних людей и в городех и в полкех на воевод и на приказных людей или на кого нибуди приходити скопом и заговором и учнут кого грабити или побивати, и тех людей, хто так учинит, за то по тому ж казнити смертью безо всякие пощады. И посяместа тот наш государской указ и соборное уложенье стоит крепко, ничем [331] не нарушено. А учинилося тому нашему государскому указу и соборному уложенью нарушенье во Пскове от воров не от болших людей, которые воровской завод завели, а вы, псковичи, от такова воровского дела их не уняли и их не переимали. А в том воровском заводе было изо всяких чинов людей худые людишка, воры и бражники, и забыв Божий страх и наше государское крестное целованье и соборное уложенье, как на такое дело смели дерзнуть и во граде мятеж учинить, и у свеянина у Логина Нумменса казну отняли и его били и безчестили и говорили, будто они взяли его для того, что речи свои порознил, и тем меж нами, великим государем, и свейскою королевою великую ссору учинили, чего было не токмо что делать, и помыслить страшно, и говорили злые непристойные речи, что такой нашей казны и хлеба свейской королеве дати не за что. И мы, великий государь, Божиею помощию ведаем, как нам государство наше оберегать и править; а .... (вечное) докончанье учинил отец наш, блаженные памяти великий государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии, з Густавом, королем свейским, уняв меж государств всякие ссоры и християнское кровопролитие утолил, хотя привести в вечной покой и в тишину, и для того он, великий государь, то вечное докончанье своею государскою душею, крестным целованьем, закрепил, что тому всему содержану и нерушиму быти на веки неподвижно, и перебещиков на обе стороны не примать, а которые учнут перебегать, и тех отдавать. И с свейские стороны в нашу сторону перебежали многие люди и живут в нашей стороне за властми и за монастыри и за дворяны и за детми боярскими, за помещики и за вотчинники, и всяких чинов за людми с 50.000 душ. И свейской Густав Адолф король, а после его дочь его, свейская ж королева Христина, писали к отцу нашему, блаженные памяти к великому государю, к его царскому величеству, и к нам, великому государю, с послы и с посланники и з гонцы многижда, что от тех перебещиков им и их подданным починились многие шкоды и убытки, и чтоб тех перебещиков всех сыскав велети отдати с нашие стороны в свейскую сторону, и просили себе и подданным своим многих убытков; и для того с свейские стороны хотели вечное докончанье розорвать и войну всчать, а довелось тех перебещиков, православных християн, в свейскую сторону отдать, в люторскую веру, с пятдесят тысяч душ; и мы, великий государь, не хотя того вечного докончанья нарушить, и чтоб меж нами, великим государем, и свейскою королевою и обоими великими государствы вечной [332] покой и тишина была, в прошлом во 157-м году послали к свейской королеве Христине наших царского величества великих послов, околничего Бориса Ивановича Пушкина с товарыщи, а велели то вечное докончанье с свейскою королевою подкрепить и за тех свейских перебещиков, за 50.000 душ, которые, перебежав в тритцать в один год с свейские стороны, живут в нашей стороне, для избавы тех християнских душ, чтоб они в люторской вере не были, велели из нашие казны дать денги. И по нашему царского величества указу те наши великие послы приговорили с королевиными ближними людьми за тех перебещиков дати сто девяносто тысяч рублев и заплатить из нашея казны. И по нашему указу в то договорное число отпущено с Москвы свейские королевы с посланным с Логином двадцать тысяч рублев, и наши грамоты о том были посланы, и вам было его роспрашивать и казны у него отнимать и его бити и безчестить не довелось, потому что он отпущен от нас с Москвы, и денежная казна на Москве ему дана по нашему государевому указу и повеленью и по вечному подтверженью за свейских перебещиков. А что по нашему указу велено было гостю Федору Омельянову во Пскове купити на наш обиход хлеба две тысячи чети, и в то число сторгован был хлеб у дворян у четырех человек, и денги не плачены, а в торгу на хлебной площадке хлеба ничего не куплено и вперед покупать не велено, и от того вам, градцким людем, в хлебе никакого оскуденья и голоду быти было неколи, и за то было вам во граде мятежи делать не для чего. А хотя бы вам в хлебе и прямое оскуденье было, и о том было вам бити челом нам, великому государю, и мы б указали к вам во Псков привезти хлеба из иных городов; а из наших житниц во Пскове хлеба десять тысяч чети велено свейской королеве по ее прошенью продать и отпустить с подданным ее с Логином по нашему государскому указу и повеленью. И тот ваш воровской завод и мятеж, что вы во Пскове учинили и свеянина Логина Нуменса били и безчестили, и за рубежом подлинно ведом. И ругодивской державец во Псков к околничему и воеводе к Микифору Сергеевичу писал об нем, Логине, что ему во Пскове безчестье и с казною задержанье учинено, и то де зделано к нарушенью вечного подтверженья. А про то нам, великому государю, известно подлинно, что изо Псковского уезду всяких чинов люди Свеяном хлеб продавали издавна без нашего указу, и от того у вас голоду николи не бывало; и как вы для своих пожитков сами хлеб продавали и полнились без нашего указу, [333] и в те поры за то у вас никаково мятежу не было. А как мы, великий государь, свейской королевы за ее многим прошеньем изволили хлеба продати малое число из наших житниц, а не из вашего градцкого покупного хлеба, и на наш обиход велели хлеба купити самое малое число, и воры и за то мятеж учинили и нашему указу противны учинились, а вы их не переимали. А что у вас во Пскове воры и мятежники своим воровским заводом учинили молву в людех, будто свейские Немцы хотят итти войною под Новгород и подо Псков, и то не статочное дело, потому что меж нами, великим государем, и свейскою королевою вечное докончанье, а ныне то вечное докончанье наши великие послы, околничей Борис Иванович Пушкин с товарищи, и до конца совершенно подкрепили и о перебещиках, о чем была ссора, во всем полной договор учинили, и с свейской стороны нарушенья вечному докончанью не будет. А такую ссору вменили воры, худые люди, которые не помнят нашего государского крестного целованья, для своего воровского заводу и грабежу, и вам было таких воровских речей не токмо говорить, и мыслить непристойно, и таких воровских заводов и мятежей заводить и непристойных речей говорить не годилось. А которые воры такое зло учинили и воровские непристойные речи говорили, и вам было, всяких чинов людем, помня наше государское крестное целованье, тех всех воров и заводчиков переимать тотчас до приезду околничего нашего князя Федора Федоровича Волконского, заранее. А что присланы к нам изо Пскова посадцкие люди два человека, Прохорко мясник да Сысойко Григорьев, и те псковичи на Москве в роспросе сказали: посланы де они изо Пскова —Прохорко в челобитчиках, а с ним ваши три челобитные заручные, опричь дворян и детей боярских. А Сысойко Григорьев послан к нам, великому государю, и к нашей государской благородной дщери Евдокее Алексеевне з дары, и тот Сысойко отпущен назад во Псков, а Прохорко мясник оставлен на Москве. А Сысойку Григорьеву хотя было наших царских очей видеть и не довелось, толко мы, великий государь, по нашему царскому милостивому осмотрению, велели ему наши царские очи видеть и отпустили его к вам во Псков. А даров у него, Сысойка, приняти не довелось, потому что вы, псковичи всяких чинов люди, в тех своих заручных челобитных вины своей к нам не принесли, а пишете оправданье о денгах и о хлебе, чтоб не давать свейской королеве, затевая своим воровством и противясь нашему государскому указу и вечному докончанью и подтверженью. Да с тем [334] же вашим мирским челобитчиком Прохорком послано изо Пскова воровское писмо, писано ко всякому воровскому заводу. А как вы, псковичи, перед нами, великим государем, в винах своих исправитеся и тех воров сыщите и околничему нашему Федору Федоровичу Волконскому отдадите, и в то время наша государская милость к вам будет.

Да марта в 27-й день писал к нам околничей наш и воевода Никифор Сергеевич Сабакин и прислал под отпискою челобитную за руками вас же, пскович, всяких чинов людей, а в челобитной вашей написано о прежних посылщиках, о Сысойке да о Прохорке мяснике да о стрелце Юшке, что их в Новегороде околничей наш и воевода князь Федор Ондреевич задержал и велел их обыскивать, а стрелца Юшку велел посадить в съезжую избу, а Сысойка и Прохорка будто велел сослать неведомо куды. И околничей наш князь Федор Ондреевич челобитчиков ваших послал к нам к Москве, а никуды их не ссылывал, а стрелца Юшку велел посадить в тюрму, для того что он в Новегороде говорил воровские смутные речи, и слыша от него воровские речи, такие ж воры в Новегороде для своей воровские корысти учинили мятеж и грабеж, дворы грабили, а вы о таком воре в челобитной своей пишете и в Новгород для того стрельца изо Пскова нарочно присылали пушкаря, и по вашей присылке того стрелца в Новегороде у околничего такие ж воры, как и вы, новгородцы посадцкие худые людишки, взяли насилством и отпустили его с вашими псковскими посылщики во Псков. И как к вам ся наша грамата придет, и вы б, всяких чинов люди, к нам, великому государю, вины свои принесли и тех воров и мятежников, которые во Пскове учинили воровской завод, однолично всех отдали околничему нашему князю Федору Федоровичу Волконскому и за то б есте нашие государские опалы на себя не наводили. А как вы перед нами, великим государем, в винах своих исправитесь и тех воров сыщете и околничему нашему князю Федору Федоровичу Волконскому отдадите, и в то время и наша государская милость к вам будет по нашему государскому рассмотренью. А околничего нашего Микифора Сергеевича Собакина отпустили б де есте к нам к Москве безо всякого задержанья. Писан на Москве лета 7158-го, апреля в 17 день.

За приписью думного диака Михаила Волошенинова. Послана з Богданом Ушаковым, а ему велено в дороге отдати псковскому челобитчику Сысойку Григорьеву". [335]

______________

(Показания ездивших во Псков из Москвы двух слуг, Герасима Дмитриева и Григорья Дементьева)

"158 года, апреля в 23 день, голова стрелецкой Артемон Матвеев привел с собою к Москве в посольской приказ 4-х человек, а в том числе 3 человека Семена Стрешнева, да Малого Михайлова человека Румянцова, а взял де их по тверской дороге.

И по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу околничей Василей Васильевич Бутурлин да думной диак Михайло Волошенинов тех приводных людей роспрашивали порознь, сколь давно и с кем они во Псков и для какова дела ездили и колко во Пскове были, и при них ли во Пскове воровской завод и мятеж учинился и отчего, и хто в том воровстве заводчики, и околничей князь Федор Федорович Волконской при них ли во Псков приехал, и не было ль ему ото Пскова какова безчестья, и для чего они околничего Никифора Сергеевича Собакина изо Пскова не отпустят, и околничего князя Василья Петровича Львова слушают ли, и с ыными городы ссылка у них есть ли, а будет есть, и о чем ссылаютца, и в Сумерскую волость изо Пскова посылка была ль?

И приводные люди сказали: приехали де они изо Пскова в понедельник на страстной неделе, а в роспросе сказали порознь:

Михайлов Малой Румянцова Гараска Дмитреев сказал: был де он во Пскове с объезжым з головою Михайлом Румянцовым, и воровской завод и мятеж во Пскове учинился оттого, чтоб хлеба в Немцы не давать. А как де учинилась весть, что немчин Логин едет по хлеб, и псковичи де, стрелцы и казаки и посадцкие всякие жилецкие люди, собрались тотчас гилем и сперва розграбили Федоров двор Омельянова и его сыскивали, а хотели убить, и земской де прежней староста Семен Меншиков учал им говорить: православные де християне, топерво убьете одного Федора, а после де государь велит за одного 10-ти перевешать. И они де все кинулися за ним и ухватя вкинули его в тюрму, а двор и животы его розграбили.

А гилевали де в те поры и ныне гилюют все худые люди, ярыжники кабацкие и бражники, воришка: подьячей Томилко Слепой да стрелец Коза и иные такие ж, а имян их не упомнит.

А которые де добрые люди не хотят к тому их воровскому заводу пристать, учнут их розговаривать, что они затеяли недобро [336] и они де и слова выговорить им не дадут и хотят их побивать.

А как де приехал во Псков околничей князь Федор Федорович в похвалную суботу, и ему де отвели двор Федора Омельянова, и приходили ему того двора отводить земские старосты, и околничей де князь Федор Федорович, взъехав на Федоров двор, учал говорить земским старостам, что ему на том Федорове дворе стоять непригоже, и они б ему отвели другой двор.

И старосты де ходили к мирским людем и о том говорили, что околничей на том дворе стоять не хочет и чтоб ему отвести иной двор. И мирские де люди закричали все: коли Федор на том дворе стоять не хочет, и они б его взяли в земскую избу, и они де у него услышат, с чем он к ним приехал.

И околничей де князь Федор Федорович в земскую избу не поехал, а поехал к соборной церкви к обедни, и мирские де люди гилем пришли в соборную церковь и обедни дослушать ему не дали, а взяли его ко всегородней избе на площадь самоволством и поставили его на тчан и спрашивали, чтоб сказал, с чем он во Псков прислан. И околничей де говорил им: с чем он прислан, то станет и делать. А наказ и государевы грамоты у него мирские люди насилством отняли и велели честь во весь мир своему дьяку, у как де дочли до того, что воров велено казнить, а иным наказанье учинить, и писаны воры по имяном, и те де воры закричали: государь прислал казнить нас, а мы де здесь скорее казним того, который прислан нас казнить. И кинувся де многими людми на околничего с топорками и с пищалми хотели его убить и топорком его обранили по голове и окровавили. И выборные люди убить им его не дали.

И гилевщики де послали в те ж поры по околничего по Никифора Сергеевича Собакина, а велели его привести тут же и взяв поставили его на тчане ж и порывались его убить, а говорили, что они де ево изо Пскова не отпустят, для того что он писал ко государю, что во Пскове хлеб дешев, и хотел их без хлеба поморить, и он де с ними буди на дешевом хлебе.

А околничего де князя Федора Федоровича велели проводить от всегородной избы на посадцкой на Гришкин двор Черноусова и приставили к нему 20 человек караулщиков.

А околничего де Никифора Сергеевича проводили на Степанов двор Елагина, и в те де поры из гилевщиков многие люди говорили, чтоб его посадить в тюрьму, а иные говорили, чтоб отослать его на Печерское подворье, и из тех же де гилевщиков сказали: [337] непочто де в тюрму сажать, и то ему тюрма ж, что з двора съезжать не дадут.

А после де того имали земские люди дьяка Гарасима Дохтурова и хотели ево роспрашивать, и в те де поры приехали из Новагорода псковские казаки, которые от них изо Пскова для вестей посыланы, и сказали, что околничей князь Федор Федорович в дороге жог неведомо какие писма. А в Великом де Новегороде ныне тож учинился мятеж и гилеванье. И гилевщики де пуще того закричали всем миром, а говорили: не одни мы то учинили, и новгородцы так же зделали, и топерво де в том деле два городы. И учали бить в колокола и околничего князя Федора Федоровича того ж часу з двора взяли на площадь вдругорядь и роспрашивали, какие писма он в дороге жог.

И околничей де сказал, что он едучи из Новагорода писал ко государю отписку о том, что ныне делаетца в Новегороде, а черную отписку на стану сжог, для того что ему не надобна. А им, псковичам, до того дело не пристало ж.

И они де после того роспрашивали о том дьяка Гарасима Дохтурова, и Гарасим де сказал им те ж речи, и они де спрашивали дьяка со многим пристрастьем, чтоб сказал, нет ли у них иных каких писем или грамоток. И Гарасим де сказал, была де у околничего неведомо какая грамотка, и он ее выкинул, а болши де того ни про какие писма он не ведает.

И после де того околничего и диака велели держать за приставы на розных дворех.

А к околничему де ко князю Василью Петровичу Львову мирские ж люди с старостою ж приходили гилем и просили у него ключей. Да они ж де просили у него, околничего, зелья, а сказали: надобно де им зелье для опасенья от Немец. И околничей де о зелье им отказывал, а говорил, что вестей никаких нет, и зелья давать им не для чего. И они де ходили в зелейную казну насилством и зелье имали сами. А околничего де князя Василья Петровича в съезжей избе хотели убить, а в которое время и за что убить его хотели, того он не ведает.

А печать де ныне у околничего у князя Василья Петровича, а мирские люди печати у него просили ль, или нет, того он не ведает. И в земскую избу околничей князь Василей Петрович к мирским людем не езживал, а ездит и сидит в съезжей избе з дьяком вместе. А дворяне де во Пскове нихто к нему не бывал, а [338] которые де во Пскове были, и те от гилеванья мирских людей розбежались.

А немчина де Логина с приезду, и как он был у них у земской избы, спустя с неделю, мирские люди гилем водили в застенок и на пытку подымали, и висел у них с полчаса, а спрашивали его о том, слышали де они, что Немцы будут на велик день под Новгород, а на Троицын день подо Псков, и он бы сказал им про то подлинно. И немчин де говорил, что он про то ничего не ведает, и они де велели тут же переводчику вычитать неметцкие грамотки, и переводчик де грамотки им вычитал, и они де на него кричали, а говорили, что де он не то чтет, и хотели было его за то пытать, и земские де старосты и мирские люди, которые поневоле с ними тут же были, на тех гилевщиков кричали, а говорили, что они то учинили не делом, и гилевщики их лаяли, а говорили: делайте де то, что нам надобно. И того де немчина отослали опять на Снятогорское подворье.

А околничему де князю Федору Федоровичу псковичи под сыск не дались, а говорили, что де у них воров никого нет и под сыск им не датца. А написали де государю челобитную о хлебе, а складывали де и писали тое челобитную у земские избы недели з 2 и руки прикладывали всем городом, и хотят посылать ко государю к Москве челобитчиков вскоре. А хто у них будут челобитчики и колко человек, про то он не ведает.

Да они ж де выбирали в челобитчики Ивана Чиркина, а он де с воли их того не снимал, а его ль пришлют, или иного кого, того он не ведает.

А ссылка де у них была с новгородцы, а с ыными городы ссылка у них есть ли и в Сумерскую волость посылали ль, того он не ведает.

А по воротам де караульщиков перед прежним у них прибыло, и ставят де те караулы мирские люди, и стрельцы им послушны.

А голов де стрельцы не слушают, да голову ж де стрелетцкого Бориса Бухвостова стрельцы всех приказов били, и ныне де он, Борис, лежит болен, а за что били, того де он не ведает.

А про околничего про Никифора Сергеевича говорят мирские люди: изо Пскова отпустить его не хотят за тем, как с Москвы отпустят их челобитчиков з добрым делом, в те де поры и они его, околничего, изо Пскова отпустят. [339]

Да Гараска ж допрашиван: как в гиль ушибли околничего князя Федора Федоровича, и мирские люди тех людей сыскали ль, хто его обухом ушиб, и что им за то учинили, и кого имянем во Пскове подьячего грабили, и грабелщиком наказанье чинили ль, и стрелцы такие речи, будто государь их не жалует, а прибирает солдатов, говорили ль.

И Гараска сказал: про стрелетцкие речи он не слыхал, а про то ведает: хто де зашиб обухом околничего князя Федора Федоровича, и мирские люди того человека сыскивали и сыскать не могли.

А для грабежу на двор приходили с съезжей избы к подьячему к Ивану Григорьевичу, а подьячей де Иван в те поры ушол из горницы в окно и розбился. А взяли де у него грабежом 2 чарки медвяные; и после де того, спустя дни с три, по его, Иванову, челобитью поимали грабелщиков 2-х человек кабацких ярыжек и за то учинили им наказанье, били кнутом в проводку, одново от земской избы до тюрмы, а другово от земской же избы за Петровские ворота.

А Семенов человек Стрешнева сказался конюх Гришка Дементьев. Послал де его с Москвы Семен Стрешнев провожать до Пскова околничего князя Василья Петровича Львова, а изо Пскова велел ему ехати с околничим с Никифором Сергеевичем Собакиным. Да с ним же де отпустил провожать околничего ж князя Василья Петровича он, Семен, людей своих, конюха Федку Еремеева да хлебника Оску Еремеева, и были де они во Пскове две недели.

А околничей де князь Федор Федорович приехал во Псков в похвалную суботу, и двор ему отведен был на Запсковье, и околничей де приехав стал на Федорове дворе Омельянова, а своим ли изволом на том дворе стал, или по отводу мирских людей, того он не ведает. А как де он, Федка, з Гришкою ходили в земскую избу бить челом об отпуске, и в те поры в земской избе сидели старосты и выборные люди да дворяне Ондрей Окунев и иные, а имян им не ведает. И в те де поры как чли челобитную, говорил ему, Федке, товарыщ его Гришка: слушай де, что боярина поминают Микиту Ивановича. Да они ж де вспоминали гусаров и райтаров. А к чему про боярина Никиту Ивановича и про гусаров и про райтаров вспоминали, про то де он не ведает, потому что от гилевщиков из двора сходить не смели". [340]

______________

(Отписка в Москву новгородского воеводы князя Ф. Хилкова)

"Государю царю и в. к. Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои Федка Хилков, Васка Софонов челом бьют. В нынешнем, государь, во 158-м году, апреля в 28-й день, писал ко мне, холопу твоему Федке, из-за рубежа из Канец енарал Карл Мернер в листу своем, чтоб мне к нему отписати, для чево во Пскове денежная казна у свеянина у Логина взята, и за что ево били и грабили и держат ныне за приставом и чинят напротив нынешнего мирного договору. И для того прислал из Канец нарочно гонца, немчина Бертелка Шулта. И мы, холопи твои, тот ево, енаралов, подлинной лист послали к тебе, государю царю и в. к. Алексею Михайловичу всеа Русии, к Москве с сею отпискою с пушкарем с Климком Ивановым. А против, государь, того листа я, холоп твой Федка, к свейскому гонцу посылал от себя говорити речью, что путь ныне вешней, розлились воды, изо Пскова и во Псков ездаков мало, розведать про то не кем, зачем казна и немчин задержан, и во Псков о том пошлю нарочно и к околничему и воеводе ко князю Василью Петровичу Львову и к дьяку к Ивану Степанову отпишу, для чево такое дурно учинилось, а до тех мест к енаралу подлинно не розведав отписать и ныне гонца отпустити не с чем. А посылал я, холоп твой Федка, к тому гонцу отговариватца, для того чтоб тем его в Новегороде удержать, что без твоего государева указу к енералу отписать не ведаю что. А корму, государь, тому гонцу велели давати на день по десяти денег, и для того послали к тебе, государю царю и в. к. Алексею Михайловичу всеа Русии, к Москве нарочно гонца, и о том, государь царь и в. к. Алексей Михайлович всеа Русии, как нам, холопем своим, укажешь".

На обороте написано: "послати государеву грамоту в Новгород к боярину ко князю Юрью Петровичу Буйносову-Ростовскому 49 а велеть х канетцкому энералу против ево писма о Логине отписать примерясь к грамоте, какова послана от государя з гонцом с Васильем Старово к свейской королеве". [341]

______________

(Вторая челобитная псковичей царю)

"Царю государю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии бьют челом из твоей государевы отчины, изо Пскова, твои государевы богомолцы и богомолицы: Рождества Пресвятые Богородицы Снятогорского монастыря архимарит Васьянище да боголепного Преображения Спасова Мирожского монастыря игумен Феодосище, треи Святители Елизарова монастыря игумен Еуфимище, Иванна Богослова Крыпецкого монастыря игумен Пахнотище, Гремячево монастыря игумен Кирилище, Никольского Песецкого монастыря игумен Иосифище, Климентовского монастыря игумен Перфильище, Великопустынского монастыря игумен Сергеище, Николского Кожина монастыря игумен Корнильище и всех псковских мужских монастырей игумены и черные священницы и строители з братиею да псковских же девичьих монастырей игуменьи с сестрами да соборного храму Живоначальные Троицы протопоп Афонасьище да прото-дьякон Иванище з братьею да псковских посадцких соборных и несоборных и твоих государевых ружных храмов священницы и дьяконы да холопи твои, псковские и пусторжевцы и невляне, дворяне и дети боярские, да псковские поместные и верстаные и кормовые казаки да псковские стрелецкие пятидесятники и десятники и все рядовые стрелцы треи приказов да псковские пушкари и затинщики и воротники и казенные земские старосты Гаврилко Демидов, Сенка Ортемьев и все псковичи посадцкие тяглые и всяких чинов жилецкие людишка города Пскова всем народом. В нынешнем во 158-м году, в феврале месяцы, присланы во Псков твои государевы царя и в. к. А. М. всеа Русии грамоты к твоему государеву околничему к Никифору Сергеевичу Сабакину да к дьякам Ивану Дмитрееву да Ивану Степанову, а по тем твоим государевым грамотам велено во Пскове из твоих государевых дворцовых житниц хлеба отмерить десять тысяч четвертей ржи и отмеря тое рож велено вывезть за город за Великую реку и всыпать в житницы, да псковскому гостю Федору Омельянову указано купить во Пскове две тысячи четвертей ржи, и тот твой государев отмерной из крему из твоих государевых дворцовых житниц и купной хлеб, двенатцать тысяч четвертей ржи, велено изо Пскова отдать Свейской земли Немцом. А которая твоя государева грамота к Федору Емельянову прислана, по которой указан ему купить во Пскове хлеб, и в той твоей государеве грамоте написано, велено ему, Федору, та [342] твоя государева грамота держати у собя за печатью втай, чтоб в городе во Пскове в миру всяких чинов жилецкие люди про тое твою государеву грамоту не ведали. Да у той же твоей государевы грамоты дьячей приписи и подъячево справы нет. И услыша, государь, мы, твои государевы богомолцы и холопи и сироты твои всего города Пскова, к соборной церкви Живоначальные Троицы и ко псковским чудотворцом благоверным князем Всеволоду, Домонту и Александру Невскому молились со слезами и милости у них просили и били челом о заступлении твоему богомолцу, архиепископу псковскому и изборскому, чтоб он во граде Пскове твоему государеву околничему и воеводе Никифору Сергеевичу Сабакину побил челом за нашу бедность, чтоб он, околничей, того твоего государева посопного и купного хлеба изо Пскова до твоего государева указу Свейские земли Немцам не отдал, доколева будет от нас к тебе, государю, челобитье. Да мы ж, всяких чинов люди, в те ж поры извещали тому ж твоему государеву богомолцу Макарию архиепископу: как, государь, в прошлом во 157 году поехали с Москвы твои государевы послы, околничей Борис Иванович Пушкин с товарищи, в Свейскую землю, и с теми ж, государь, послы с Москвы послан был немчин Александр полковник, и о те поры, государь, во Пскове тот немчин Александр по городовой стене ходил и около всего города Пскова наряду и боев и слухов и всякой городовой крепости высматривал и наряд мерил, длину и ширину, и писал и около, государь, города щупами землю щупал, а неведомо для чево; и с теми послы тот немчин Александр и в Стеколно ездил. А как, государь, послы и посланницы немецкие ходят на Псков, и с немецкого гостиного двора ездят с теми послы торговые Немцы в город и из города выезжают, да с немецкого ж, государь, двора торговые Немцы во Псков к твоим государевым околничим и воеводам на подворье с лошадми приезжают и в хоромы ходят, а о чем они, государь, с ними советуют, и мы, государь, того не ведаем. Да в нынешнем, государь, во 158 году на масленой неделе с немецкого ж двора торговые Немцы да твой государев изменник Ондрюшка Докучаев иванегородец были во Пскове Федора Омельянова на подворье и пировали они у него днем и ночью не по один након, а о чем, он, Федор, с теми Немцами советовал, и того, государь, нам и всему граду неведомо ж. И против того нашего мирского челобитья твой государев богомолец Макарий, архиепископ псковской и изборской, позвал к себе твоего государева околничего и воеводу [343] Никифора Сергеевича Сабакина, и как, государь, будет твой государев околничей и воевода перед соборным храмом Пресвятые Троицы, и мы всем градом как учали ему о том твоем государеве хлебе со слезами бить челом, чтоб он из города того кремского твоего государева и купного хлеба свейским Немцам не выдавал, и твой государев околничей и воевода Никифор Сергеевич Сабакин вшед к соборной церкви на папертную ступень и учал нам, богомолцам и холопем и сиротам твоим, всему миру, угрожать: хлеб де я против твоей государевы грамоты отдам Немцам, а не вам, псковичам; вы, де псковичи, изберите лутчих людей, ково из вас повесить. И угрожаючи он от соборной церкви Пресвятые Троицы и пошол к твоему государеву богомолцу, Макарию архиепископу, на двор, и в келью пришед к твоему государеву богомолцу и учал он, околничей, всему миру угрожать ссылкою, и мы, государь, всяких чинов люди, всем народом при твоем государеве богомолце, Макарие архиепископе, тож со слезами околничему били челом и плакались, чтоб он, околничей, того твоего государева посопного и купного хлеба Свейские земли Немцам изо Пскова до твоего государева указу не выдавал, доколе наше градцкое челобитье к тебе, государю, на Москве будет, и твой государев околничей и воевода Никифор Сергеевич Сабакин нам же, всяких чинов людем, всему народу отказал: мне де делать по грамоте, а не по вашему мирскому челобитью, рожь де мне Немцам отдавать. И о те поры, государь, у твоего государева богомолца, Макария архиепископа, в келье тот околничей нас изо всего народу изо всяких чинов людей переписать велел выбором немногих людей нас, сирот твоих, земских старостишок Сенку Меншикова, Ивашка Подреза и посадцких людей: ....вку серебряника, Костку банщика, Федку красилника, Прохорка мясника, Ивашка седелника, Павелка шапочника, да площадных подъячих старостишку Томилку Слепово да богомолца твоего государева, Иванна Милостивого попа Овсея, да холопей твоих, стрелцов: Прошку Козу да Сорокоумка да Копыткова с товарыщи, и те, государь, переписные имена их послал к тебе, государю царю и в. к. А. М. всеа Русии, к Москве, а те, государь, люди били челом и со слезами плакались не одни, и мы, богомолцы и холопи и сироты твои, всяких чинов города Пскова жилецкие люди, всем народом вопче все за одно, а о воровском, государь, ни о каком заводе ни у ково совету не было и ныне нет же. И к тебе, государю, на нас к Москве писал твой государев околничей и воевода Никифор Сергеевич Сабакин ложно [344] затейною статьею, будто мы, богомолцы и холопи и сироты твои, на них приходили з болшим шумом собрався гилем, и будто твоего государева богомолца Макария, архиепископа псковского и изборского, и ево, околничево, и дьяков бранили и безчестили, а мы, государь, богомолцы и холопи и сироты твои, всем градом всяких чинов жилецкие люди бьем челом тебе, государю, о своей бедности всем народом за одно, памятуя твое, государь, крестное целованье, и радея тебе, праведному государю, во всем всем градом и не хотя тебе, государю, ни в чем в Литву и в Немцы изменить, потому что в прошлом, государь, во 157 году Божиим посещением грех ради наших в твоей государеве отчине во Пскове и во Псковском уезде и в пригородех и в засадех стала хлебная скудость и дороговь болшая; покупали, государь, всякой хлеб дорогою ценою, ржи московскую четверть по сороку алтын з гривною и по сороку по осми алтын, а жито и гречу четверть по двадцати по одному алтыну по две денги до того твоего государева указу, а недостаточные, государь, людишки голодом помирают. А как, государь, ныне твой государев указ пришол во Псков, что отмерить во Пскове из твоего государева дворцового посопного хлеба десять тысяч четвертей ржи, да купить две тысячи четвертей и отдать изо Пскова ж иноземцам, Свейские земли Немцам, и ныне, государь, и досталь стала у нас хлебная скудость и ни единого осмака дорогою ценою на торгу и нигде купить не добудем, и мы, твои государевы богомолцы и холопи и сироты твои, всяких чинов жилецкие людишка города Пскова, и до остатку голодом помираем, и многие, государь, православные християне по деревням едят оловину и сосну и ужовину, и от того твоя государева отчина город Псков ставится и до остатка пуст, а как тот твой государев дворцовой посопной хлеб из твоих государевых дворцовых житниц и в отдачу Свейские земли Немцам выдет, и во Пскове, государь, в твоих государевых житницах запасного хлеба ржи останется немного. А ныне, государь, всяких чинов люди всего города Пскова во Пскове на торгу или .... скажут: покупаем хлеб дорогою болшою ценою. А иные, государь, мало ....жные людишка изо Пскова от тое хлебные скудости от глада бредут розно; и от того, государь, у нас и досталь во всем народе учинилась мирская молва и смятение и болши того, и мы, государь, богомолцы и холопи твои и сироты, всяких чинов люди, по совету ж приходили всем народом, а не одне те люди, которых имены писаны в твоем государеве сыскном наказе у твоего государева околничего у князя [345] Федора Федоровича Волконского, к твоему государеву богомолцу к Макарию, архиепископу псковскому и изборскому, и к околничему и воеводе к Никифору Сергеевичу Сабакину приходили для того челобитья, и нихто им без нас никаких грубных речей не говаривали и их не бранивали и ни в чем не безчестили и о том, государь, хлебе всем народом советовали и писали ото (всего) народу челобитную к тебе, государю, к Москве. И февраля, государь, в 28 день к тое челобитной всем народом сошлись слушать, и в то ж, государь, великое смятенье и молву ехал с Москвы Свейской земли немец Логинко Лаврентьев, и как он приехал к городу к Петровским воротам, и караулщики, государь, з города, увидя его, Логинка, учали Логинку говорить, чтоб, государь, он постоял у города, доколева об ево, немчинове, приезде известят в городе твоему государеву околничему и воеводе Никифору Сергеевичу Сабакину да дьяку Ивану Степанову. И Свейские земли немчин тех караулщиков не послушал и поехал помимо города и многие твои государевы караулы и ворота проехал наскоре, и как, государь, будет тот немчин Логинко на Великой реке против Власьевских ворот, и о те поры, государь, мы, весь народ, всяких чинов жилецкие люди, всем городом вышед к нему, Логинку, и у него спрашивали: с чем он, Логинко, едет с Москвы? И о те поры тот немчин Логинко сказал: еду де я с соболми и с ыными товары. И после, государь, того (другую) он речь говорил: везу де я денги своей братьи торговых Немец; а третью речь сказал: есть де со мною твоя государева казна. И после, государь, того он же, Логинко, говорил: дал де нам тое твою государеву денежную казну на Москве твой государев боярин Борис Иванович Морозов без твоего государева ведома, и с Москвы де его отпустил с тою казною в шестом часу ночи. И о те поры спросил тот немчин Логинко псковского гостя Федора Емельянова и говорил: как де мы в Свейскую землю твою государеву денежную казну и хлеб вывезем, и мы де, свейские Немцы, будем подо Псковом. Да он же, Логинко, всему народу сказывал, что де наша королева с своими подданными у себя Немец войско збирает и иных земель Немец же в помочь .... наймует, а иные де и понаняты есть, и взяв де ей, королевы, твоя государева казна, и отдать наемным Немцам, а Немцы де, у ней взяв хлеб и денги, пойдут войною под твои государевы вотчинные городы, под Великий Новгород и подо Псков и под иные городы, а то де все твои государевы послы Борис Иванович Пушкин с товарыщи свейские королевы при...вали... [346] и такую твою государеву болшую казну, денги и хлеб, отдали и перебещиков на собя, что под твои государевы городы нанять Немец иных земель для войны. И услыша, государь, мы всем градом того немчина такие розные речи, что он, Логинко, говорил, и мы, государь, богомолцы и холопи твои и сироты, весь народ, города Пскова всяких чинов жилецкие люди, спросили у него, Логинка, твоей государевы грамоты, почему он, Логинко, с Москвы с тою твоею государевою казною отпущен, и он, Логинко, у собя твоей государевы грамоты не сказал. И мы, государь, всем народом, доложась твоего государева околничего и воеводы Никифора Сергеевича Сабакина, того немчина Логинка и твою государеву казну, помня твое государево крестное целованье, взяли во Псков и тое твою государеву казну во Пскове у твоей государевы съезжей избы поставили, а ево, Логинка, у земской избы. И будучи, государь, во Пскове немчин Логинко просил к себе гостя Федора Емельянова, он де, Федор, всю тайную ведает, и как де будет Федор Емельянов в лицех, и я де вам все скажу. Не один де Федор, есть де шесть человек с ним, Федором, вместе. И он, Федор, о те поры схоронился и к тому немчину на очную ставку не пошол, и по ся, государь, места мы, богомолцы и холопи твои и сироты, про него, Федора, не ведаем. Да он же, Логинко, говорил во весь народ нам, богомолцам и холопем твоим и сиротам, всяких чинов жилецким людем: за мною де будет с Москвы болшая казна, девяносто тысяч, а за нею будут болшие люди. Да есть де со мною грамотки, а в тех грамотках вам де есть .... всего годны две грамотки. И тот Логинко немчин, что было у него с ним грамоток, всему народу сам своими руками отдал, и мы, государь, те ево грамотки туто ж поставили с твоею государевою казною, а что, государь, есть в денежной и соболиной казне, за ево немчиновою печатью, и мы, государь, того не осматривали и мы, государь всем народом того немчина Логина не обыскивали и платье с него не снимывали и его не безчестили. И мы, государь, всяких чинов люди, всем народом ходили докладыватца к твоему государеву богомолцу Макарию, архиепископу псковскому и изборскому, и к твоему государеву околничему и воеводе Никифору Сергеевичу Сабакину да к дьяку к Ивану Степанову, чтоб они указали, где та твоя государева казна и того немчина Логинка поставить, и твой государев богомолец Макарий архиепископ и твой государев околничей и воевода Никифор Сергеевич Сабакин да дьяк Иван Степанов прислали от себя голову стрелецкого Бориса Бухвостова [347] да земские избы старосту Ивана Подреза да псковитина ж, посадцкого человека Ивана Шмару к нам, всему народу, и тое твою государеву казну и немчина указали они поставить на Снятогорском подворье, и мы, государь, всем народом тое твою государеву казну и немчина Логинка по их приказу поставили на том Снятогорском подворье в полату, за ево, немчиновою, печастью и караул к той твоей государеве казне и к немчину поставили, чтоб над тою твоею государевою казною нихто б никакого дурна не учинил до твоего государева указу. И от того, государь, всего учинилась у нас во граде во всем народе молва великая. А писал к тебе, государю, к Москве твой государев околничей и воевода Никифор Сергеевич Сабакин на нас, на всяких жилецких людей, града Пскова о городовых ключах, и мы, государь, у него городовых ключей не имывали. И марта, государь, в 1 день тот же немчин Логинко говорил на другой день иные речи: давал де денги нам на Москве твой государев думной дьяк Михайло Волошенинов, и с твоего ли государева ведома, или без твоего государева ведома, того де я не ведаю, а иные, государь, речи тот немчин Логинко говорил не против прежних своих речей, и в прежних своих речах он, Логинко, во всем заперся, да он же, Логинко, говорил: велено де мне во граде Пскове овес, сено и солому смечать, а брату моему около города тож велено ездячи всяких чинов жилецких людей смечать же и писать, а для, государь, чево было им те лошадиные кормы велено смечать, и того он, Логинко, не сказал. Да как твой государев богомолец Макарий, архиепископ псковский и изборский, у Пресвятые Живоначалные Троицы пел соборный молебен, и на то, государь, молебное моление мы, твои государевы богомолцы и холопи твои и сироты, сошлись к Живоначалной Троице за тебя, праведного государя царя и в. к. А. М. всеа Русии, и за все православное християнство Бога молить, а после, государь, того молебного пения твой государев богомолец Макарий архиепископ начал во весь народ запись честь, по которой, государь, записи мы тебе, праведному государю, крест целовали, и прочет тое запись, говорил нам, всему народу: попомните де государево крестное целованье, того немчина Логинка изо Пскова з государевою казною пустите и хлеб из государевых житниц из крему отдайте в Немецкую землю. Да он же, богомолец твой государев Макарий, говорил: поцелуйте, православные християне, всем народом крест, чтоб вам Федора Емельянова не убить, яз де вам Федора объявлю. А мы, государь, богомолцы и холопи [348] твои и сироты, того Федора спрашивали для твоего государева земского великого дела, а убить его не совещевались. И того Федора твой государев богомолец Макарий архиепископ держал у себя и утаивал в келье и из города его выпроводил с своим архиепископским сыном боярским с Михаилом Туровым. А что, государь, о том Федоре Омельянове писал к тебе ко государю к Москве твой государев околничей и воевода и дьяк, будто ся мы всем народом ево, Федора, хотели убить до смерти и двор его розграбили, и мы, государь, богомолцы и холопи твои и сироты, всяких чинов жилецкие люди города Пскова, всем народом ево, Федора Емельянова, и с масленых заговен нигде не видали, и ныне, государь, про него, Федора, и по се число не ведаем и убить ево до смерти не хотели и двор ево не грабливали. И жена, государь, ево, Федорова, сказку дала за отца своего духовного рукою для подлинного ведома, что твоя государева денежная казна, которая к нему, Федору Емельянову, прислана на хлебную и на ефимочную покупку, и ево, государь, Федоров живот весь цел, а где, государь, стоит та твоя государева казна и ево Федоров живот, и то, государь, все написано в ево, Федорове, жене в сказке подлинно. Да в той же, государь, скаски написано, что ездили к Федору Омельянову на масленой неделе Немцы в город на подворье по два дни, и то де ездили с ведома твоего государева околничево и воеводы Никифора Сергеевича Сабакина; а тот Федор Омельянов преж, государь, сего был за свое воровство пытан, и по твоему государеву указу, как был у твоего государева соляного пошлинного сбору, и о те поры он с площадным подьячим с Филипком Шемшаковым твои государевы соляные пошлины збирал вдвое и втрое и впятеро с пуда и с полупуда и с четвертинок, не против твоего государева указу, и пенные, государь, денги на тебя, государя, он, Федор, правил на всяких чинех людех болшие, и тем, государь, весь мир своим затейным воровством они продали. Да он же, Федор, затейным же своим злым умыслом для своей безделной корысти и своего соляного торгу твой государев гонтарь сделал скупо, не против твоих государевых таможенных гирь, в десяти пудах московских двадцати гривенок нет, а в пятинадцати пудах тож. Да он же, Федор, будучи во Пскове, безпрестанно на околничьих и на воеводцких и на дьячьих дворех пирует и на нас, богомолцов и холопей и сирот твоих, наносит. И по тем, государь, ево, Федоровым, наносным статьям от тех твоих государевых околничих и воевод многие из нас поиспроданы. Да на [349] него, государь, Федора Емельянова, площадной подъячей Филипко Шемшаков у пытки говорил: ездил де тот Федор Омельянов на немецкой двор к Немцам, и ему де, Федору, говорили Немцы о хлебе, чтоб он, Федор, промышлял вскоре, и во всем де он, Федор, радеет им, Немцам, а нашу, государь, православную християнскую веру похуляет и тем он, Федор, твое государево крестное целованье нарушил. Да он же, Филипко, говорил: сказывал де ему тот Федор Омельянов, как де ему прислана первая твоя государева грамота о хлебе, и к нему де, Федору, с Москвы боголюбцы пишут, а имян де он, Федор, ему, Филипку, хто к нему про что пишет, не сказал. И против того, государь, писма писал он, Федор, в Великий Новгород к Семену Стоянову; да ему ж де, Филипку, он, Федор, сказал: велено де ему, Федору, купить на тебя, государя, во Пскове и Псковском уезде хлеба на десять тысяч рублев, и ему де, Филипку, он, Федор, сказав про то заказал и в мир сказывать не велел. А во всем, государь, у него, Федора, дума с Семеном Стояновым и норовят де все вместе в Немцы; а племянник де Семена Стоянова Ивашко Коломской поехал за немецкой рубеж в Ригу для вестей, а товару де повез с собою для прилики. Да он же, Филипко, сказал нам про Федора Омельянова: похваляет де он, Федор, их, немецкую, веру лутчи, а не нашу християнскую. Да Федор же пишет обо всем, что в твоем государстве ни делаетца, к немчину в Ругодив, к Арману Офромееву, о всяких вестовых о московских и о псковских вестех, а пишут друг к другу братством, и гостинцы, государь, он, Федор, посылает к нему, Арману, а Арман к нему, Федору, присылает, а пишет де он, Федор, к нему, Арману, грамотки своею рукою. Да нам же, государь, богомолцем и холопем твоим и сиротам, в земской избе сказал псковской переводчик Ефим: как де он был с Немцы у того ж Федора Омельянова на подворье в городе, и о те поры Немцы ему, Федору, говорили: не будет ли де нам какова дурна, что мы к тебе приехали в город, потому что де Немцы преж сего в город не езживали. И он де, Федор, против немецких речей сказал: не бойтеся ничево, меня де, Федора, самово всем городом боятца и не зделают де всем городом без меня ничево. А против твоево государева крестного целованья нам, православным християнам, с ыноземцы, с Литвою и с Немцы, братитца и их бусурманской латынской веры похвалять не велено, и то проклято святыми отцы, всем вселенским собором. И мы, государь, [350] всяких чинов жилецкие люди города Пскова от его, Федорова, воровского .... умыслу в конец погибли и многие домишок своих поотбыли и испроданы от его, Федоровых, многих наносных статей от твоих государевых околничих и воевод. Да в нынешнем же, государь, во 158 году, марта в 1 день, пригнал от тебя, государя царя и в. кн. А. М. всеа Русии, присланник с твоими государевыми богомолными грамотами к твоему государеву околничему и воеводе к Никифору Сергеевичу Сабакину да к дьяку Ивану Степанову, и по тем твоим государевым грамотам велено во Пскове о твоей государеве всемирной радости за тебя, праведного государя, всем нам, православным християнам, Бога молити, что подаровал Господь Бог тебе, праведному государю, дщерь, а нашу государыню царевну и великую княжну Евдокею Алексеевну. И после, государь, того мы, сироты твои государевы, псковичи тяглые людишка, выбрав меж собою псковитина посадцкого человека Сысойка Григорьева сына Солодовникова, послали к тебе, государю, к Москве з дары к твоей государеве дщери, а к нашей государыне царевне и великой княжне Евдокее Алексеевне для того твоего государева скорого дела, а с ним, государь, были посланы к тебе государю в дарех на обиход денги; да с ним же, государь, посланы к тебе, государю, к Москве градцкие выборные ото всяких чинов жилецких людей челобитчики: псковитин посадцкой торговой человек Прохорко мясник да псковской стрелец Несмеянова приказу Логвинова Юшка Щербаков, а с теми, государь, челобитчики послали мы, всяких чинов жилецкие люди, о своих великих нуждах и о бедности к тебе ж, государю, три градцких заручных челобитных от всяких чинов жилецких людей: челобитная о твоем государеве дворцовом и купном хлебе, чтоб ты, праведной надежа государь, свой милостивой указ учинил, того своего государева дворцового и покупного хлеба из своей государевой отчины, изо Пскова, отдавать Свейские земли Немцам не велел; а другая челобитная на псковитина на гостя на Федора Омельянова; а третья челобитная о казне и о немчине. И в нынешнем же, государь, во 158 году, марта в 17 день, ведомо, государь, нам учинилось во Пскове, всяких чинов жилецким людем, что челобитчиков наших Сысойка Григорьева да Прохорка мясника да стрелца Юшку Щербакова в Великом Новегороде твой государев околничей и воевода князь Федор Андреевич Хилков перенял и переняв их велел обыскати перед собою. И они, челобитчики, сказали: есть де с нами к тебе, государю, градцкие заручные челобитны и иные писмянные [351] дела, а иных де у нас никаких воровских тайных дел нет. И тот твой государев околничей тем нашим градцким челобитчиком сказки не поверил и хотел их без твоего государева указа пытать и послал к ним на подворье своих людей обыскивать, и пришед, государь, того околничего люди на подворье обыскивать, и у тех, государь, у наших градцких челобитчиков коробью розломали, и что, государь, у нас послано было к тебе, государю, в дарех на обиход денег градцких, и те, государь, наши градцкие денги и заручные челобитные и иные писмянные крепости взяли к тому твоему государеву околничему и воеводе, и тот твой государев околничей и воевода учинил твоему государеву скорому делу спону и мешкоту великую, а нас, сирот твоих, всяких чинов жилецких людей, вводит к тебе, государю, в великую пеню, чтоб, государь, мы, сироты твои и всяких чинов жилецкие людишка города Пскова, в том в напрасно и до остатка в конец не погибли б. И тех наших челобитчиков Сысойка Солодовника, Прохорка мясника твой государев околничей и воевода сковав сослал из Новагорода неведомо куде, а того стрелца Юшку Щербакова в Великом Новегороде посадил под приказ в подполье. Да марта, государь, в 21 день приехал из Великого Новагорода Снятогорского монастыря служка Осипко Акепсимов, и приехав во Псков, нам, богомолцам и холопем и сиротам твоим, всему народу, сказал: слышал де он, Осипко, будучи в Великом Новегороде, как твоя государева денежная и хлебная казна с Москвы будет, и они де, свейские Немцы, будут твою государеву отчину Великого Новагорода имать на Христов день, а в Нове де городе указано на тот день богатым людем вина курить и пива варить и меды ставить безъявочно, а маломощных де, государь, людей велено поить из твоей государевы казны до пьяна, чтоб были все пьяны для того немецкого приходу. А Псков де имать на Троицын день. А те де, государь, речи говорили Немцы, которые переняты в Великом Новегороде. А та, государь, ево, Осипкова, сказка за ево, Осипка, рукою. И услыша, государь, от него, Осипка, такие речи, и у нас, государь, во Пскове во всем народе учинился мятеж и молва и туга великая и плач, потому что город Псков стал близко литовского и немецкого рубежов. Да марта, государь, в 22 день псковской помещик Богдан Александров сын Тимашов сказал нам же, всяких чинов людем, во Пскове во всем народе: был де он в Великом Новегороде для своего собинного дела и будучи в Великом Новегороде молвою говорят в народе, [352] что Немцы будут под твою государеву отчину подо Псков на Христов день, а под Новгород на Николин день. Да марта ж, государь, в 26 день пришед во Псков в земской избе Ноугородцкого уезду, Шелонской пятины, с монастыря Пречистые Богородицы Новых Печор, с Посолотины, крестьянин Ортемко Иванов, сказал всяких чинов людем, всему народу: был де он, Ортюшко, в В. Новегороде марта в 15 день и будучи он, Артемко, в В. Новегороде, слышал ноугородцкого дворцового приказу от подьячего от Микиты Макарова; он де, подьячей, говорил народу: Бог де обли... виноватого: дал де Григорей сын Аминев за своею рукою сказки, как пройдет твоя государева казна в Свейскую землю, и Немцы де будут на Христов день под Новгород и подо Псков, а к тому, государь, времени велено было богатым людем и всем православным християнам вино курить и пива варить, а тем де, государь, было Немцам итти на пьяных людей. А будет де оне не поспеют подо Псков на Христов день, и им де, государь, было быть подо Псков на Троицын день, також на пьяных. Да у него ж, государь, у немчина, в сказке написано: как де будут Немцы подо Псков, из Москвы де было быть твоему государеву боярину Борису Ивановичу Морозову на выручку, а ему де было Псков здать Немцам без бою. Да того ж, государь, дни псковской помещик Никула Сергеев сын Перетрутов сказал во Пскове нам, всяких чинов людем, всему народу: приехал де он с Москвы в В. Новгород марта в 15 день с немчином, Дацкой земли с посланником, а наперед де, государь, ево приехал с Москвы Сергей Путимцов в В. Новгород, а с ним де, Сергеем, приехал немчин риженин, а имени его он, Никула, не ведает, и грамоту де у того немчина сыскали, что де велено ему покупать хлеб в твоей государеве отчине дорогою ценою и тот хлеб провадить к Архангелскому городу, а оттолева за рубеж. Да тому ж, государь, немчину велено покупать около Новагорода овес и сено и солому и всякой обиход да за рубеж провадить. Да того ж де немчина человек в народе сказывал: как де твоя государева казна придет с Москвы, и Немцам было на те денги наймовать людей, а итти де было под В. Новгород и подо Псков на Христов день или на Николин день и кончее под Троицын день, а про то де, государь, про все он, Никула, будучи в В. Новегороде слышал во всем народе; а тот де человек немчинов проситца у миру креститца. Да он же де, Микула, слышал в Новегороде, что идет де с Москвы твой государев околничей [353] Тимофей Бутурлин да голова стрелецкой Алекс... с стрелцами своего приказу во Псков для сыску, а для какова, государь, сыску, того не ведомо. Да он же, Микула, слышал в В. Новегороде от народа, что де тебе, праведному государю, поход в В. Новгород. А те, государь, ево сказки за руками. И мы, государь, всяких чинов люди, о том Господа Бога милости просим всем народом, чтоб, государь, велел нам Господ Бог видети тебя, праведного государя царя и в. к. А. М. всеа Русии, в твоей государеве отчине во Пскове у Живоначалные и Неразделимые Троицы и у великих чудотворцов, благоверных князей Всеволода и Домонта, и ты б, праведная надежа, великий государь царь и в. к. А. М. всеа Русии, сам свою государеву отчину город Псков досмотрел и нашу бедность и всякие наши обиды сведал. И услыша, государь, мы такие речи, каковы они нам, богомолцем и холопем и сиротам твоим, за руками дали, и у нас, государь, во Пскове во всем народе до остатка учинился мятеж и туга великая и молва, и боячися, государь, мы от тех немецких людей ночного приходу скрадом, потому что твой государев город Псков стал близко немецкого и литовского рубежов, и приходили, государь всем народом к твоему государеву околничему и воеводе ко князю Василью Петровичу Лвову и били челом, чтоб он велел выдать из твоей государевой казны пороху и свинцу всяким служилым людем города Пскова, и твой государев околничей и воевода князь Василей Петрович Лвов нам, всему народу, нялся из твоей государевы казны пороху и свинцу выдать, и по ево, государь, слову всяких чинов люди для твоей государевы казны пороху и свинцу назатрее того дни пришли, и тот околничей всему народу в том во всем отказал, пороху, государь, и свинцу не дал. И о те поры, государь, мы, богомолцы и холопи твои и сироты, всего города Пскова всяких чинов жилецкие люди, весь народ, услыша от него, околничево, такие речи и боясь, государь, от тех свейских Немец денные и ночные искрады, потому что преж, государь, сего те свейские Немцы своим воровским умыслом многие твои государевы городы изгоном и скрадкою поимали и твоих государевых людей в тех городех, побили, и мы, государь, богомольцы и холопи твои и сироты, всем народом, всяких чинов жилецкие люди, у того окольничего твои государевы городовые ключи взяли для обереганья твоей государеве отчине городу Пскову и своих голов, православного християнства. А как, государь, преж сего блаженные памяти при прежних великих государех царех был Иваньгород и Яма и Копорье и [354] Корела и Орешок за ними, государи, и в тех, государь, городех тем свейским Немцам указано было из Иваньгорода продать твоего государева дворцового посопного хлеба тысяч з двадцать четвертей и болши, да сверх того поволено было им же, свейским Немцам, покупать всякой хлеб в Иваньгороде и в Иванегородцком уезде и в Кореле и в Яме и в Копорье и в Орешке и тех городов в уездех. И о те поры те Немцы в тех городех всякой хлеб весь без остатка выкупали и выкупя, государь, хлеб тое Свейские земли Немцы весь без остатка, ведая тот свой злой умысл и оман, собрався войском пришли под Иваньгород и под иные городы, под Яму и под Копорье и под Корелу и под Орешок, и в тех городех твоих государевых людей голодом выморили, и те твои государевы городы и казну те свейские Немцы войском взяли и ныне, государь, теми твоими государевыми городы и казною и людми владеют. Да в прошлых же, государь, годех был под твоею государевою отчиною подо Псковом Свейской же земли король с своею силою на осаде и стоял подо Псковом осадом двенатцать недель, и о те поры, государь, во Пскове в твоих государевых житницах в кремле твоего государева дворцового посопного хлеба не было, и служилым и всяким жилецким людем города Пскова давать было нечево, и многие, государь, о те поры от тое хлебные скудости гладом помирали, а купили, государь, о те поры во Пскове московскую четверть ржи в три рубли с полтиною и болши; а которые, государь, недостаточные люди всяких чинов за недостаточеством хлеба мы, православное християнство, души свои сквернили и кобылятину ели и иную всякую скверность, и от того, государь, многие люди гладом и до остатка померли, а ныне, государь, мы, всяких чинов люди города Пскова, всем народом от тех Свейские земли Немец боимся такова ж их воровского умыслу и оману, потому что твоя государева отчина город Псков стоит близко немецкого и литовского рубежов, а те, государь, Немцы исстари оманщики и своим затеечным воровским умыслом и оманом преж сего твои государевы многие городы и казну поимали и доныне владеют. А преж, государь, сего блаженные памяти прадеда твоего государева, великого государя царя и в. кн. Ивана Васильевича всеа Русии указу за три годы до короля литовского болшого осаду с Москвы из замосковных городов и из В. Новгорода рожь и всякой хлеб, муку и сухари и толокно и крупы и свиные полти и соль и всякой съедобной запас в твою государеву отчину во град Псков в твои государевы житницы в кремль привозили, и с тем, государь, [355] со всяким запасом стояло во Пскове в кремле девятсот житниц, а тот, государь, всякой запас роздаван был служилым всяким жилецким людем, которые были в осаду и после осады во Пскове. А как, государь, в нынешнем во 156-м году, в декабре, твои государевы послы, околничей Борис Иванович Пушкин с товарыщи, пришли из Свейские немецкие земли во Псков, и от тех, государь, послов во Пскове в народе слово пронеслось, что оне упословали твоим государевым счастием и умолением, —королева де твои государевы городы, казну и людей тебе, праведному государю, все отдает и перебещиков, которые из свейского рубежа перебежав живут в твоей государеве стороне в Руси, а что денежные и хлебные твоей государевы казны отдачи за немецкой рубеж, и про то, государь, ничево не сказывали. И ныне, государь, те их посолские слова нам, богомолцем и холопем и сиротам твоим, всяким жилецким людем во Пскове, всему народу, учинились лживы, потому что ныне твою государеву денежную и хлебную казну и перебещиков отдают за рубеж Свейские земли Немцам, и твоими государевыми городами оне владеют. Да апреля, государь, в 9-й день псковитин посадцкой человек Никитка Иевлев в земской избе всяких чинов выборным людем, всему народу, сказал: был де он, Никитка, за немецким рубежом в Свейской земле в Иванегороде для торгу и слышал де он от иванегородцев от торговых людей, пишут де в Свейской земле листы, а на тех де листах пишут: стоит де их Свейской земли королева с мечем, а ты де, наш праведная надежа, Всеросийского государства царь и в. к. А. М. всеа Русии, написан на том же листу ниже их свейские королевы, а она де, королева, свыше стоит над тобою, праведным государем ц. и в. к. А. М. всеа Русии, с мечем. И те, государь ево, Микиткины, речи за ево, Микиткиною, рукою. Да апреля, государь, в 4-й день псковской стрелец Степанова приказу Челеева Максимко Фирсов в земской избе всяких чинов выборным людем, всему народу, сказал: бы де он, Максимко, в той же Свейской земли за рубежом для торгу и видел де он, Максимко, в немецком Новом Городке у городовых ворот, где караул стоит, прибит де лист великой, а на том, государь, листу написано: сидит деи Свейской земли королева вверху с мечем, а внизу де ты, наша надежа праведный государь ц. и в. к. А. М. всеа Русии, наклонясь стоиши. Да тот же, государь, Максимко сказал: был де он в великой пост для торговли за литовским рубежом на Себеже, и литовские люди ему, Максимку, говорили: кабы де из твоего Росийского государства [356] из Руские земли прошла твоя государева денежная и хлебная казна в Свейскую землю Немцам, и нам де было, литовским людем, на Свейскую землю на Немец под Ригу воевать не итти, а итти де было в твою государеву отчину на Рускую землю воевать. И те, государь, его, Максимковы, речи за рукою. И мы, государь, всяких чинов жилецкие люди города Пскова, всем народом слыша про твое государево царское величество, что оне, Свейской земли Немцы, твоему царскому величеству имени поругаютца и пишут на листе своим воровским умыслом, и мы, государь, памятуя твое государево крестное целованье и за твое царское величество и позор все готовы умереть, и за такие, государь, их немецкие великие грубости и тое твоей государевы денежные и хлебные казны не пропустили, что им дати такие болшие твоей государевы казны денег и хлеба и перебещиков не за что, потому что оне, свейские Немцы, твоему государеву царскому величеству имени поругаютца и всякими своими воровскими лихими умыслы и оманом на твое государево Росийское государство собрався и наняв людей воевать похваляютца, и мы, государь, всяких чинов люди города Пскова, всем народом стали за то все в одном совете за святые Божии церкви и за тобя, праведного государя царя и в. к. А. М. всеа Русии, памятуя твое государево крестное целованье и свои христианские души, и не хотя тебе, праведному государю, ни в чем никакие измены учинить, чтоб твоей государеве отчине городу Пскову и с пригороды и в тех твоих государевых городех и уездех святым Божиим церквам от тех Свейской земли Немец в разорении не быть, а нам бы, государь, богомольцем и холопем твоим и сиротам, всяких чинов жилецким людем тех твоих государевых городов, всему народу, от тех же Немец в поругании и побитым не быть, потому, государь, что те Свейской земли Немцы исстари оманщики и многие твои государевы городы и казну тайным же воровским умыслом и оманом поимали и доныне, государь, владеют, а иные, государь, многие городы и уезды загоном воевали и под твою государеву отчину подо Псков с войском по многие годы приходили, —и мы, государь, всяких чинов люди, от тех Немец, будучи в твоей государеве отчине во Пскове, многие осады и поругание и глад терпели, и нечто, государь, ныне та свейская королева воздвигнет на тобя, праведного государя, какову брань и пойдет под твои государевы городы с немецкими людми воевать на твою государеву землю, на нас, православных християн, за твою государеву денежную и хлебную казну и за городы и за перебещиков, и мы, [357] государь, против ей, королевы, и свейских наемных Немец за тобя, праведного государя, рады стоять и за святые Божии церкви и за твое государево крестное целованье и за православную християнскую веру помереть вси единодушно, помня твое государево крестное целованье и свои християнские души, что из прежних, государь, веков свейские и иных земель Немцы приходили под твою государеву державу подо Псков и подо псковские пригороды и в засады и под меч пленили и жгли и мучили християнские души. А против тех, государь, Немец наши псковские чудотворцы, благоверные князи Александр Невский, а во иноцех Алексей, а к нему, государь, приходили с молением в помощь благоверный князь Всеволод, нареченный во святом крещении Гавриил, да благоверный князь Домонт, нареченный во святом крещении Тимофей, и прежние, государь псковские посадники со всякими жилецкими людми и с уездными крестьяны бились и против, государь, тех Немец стояли, и многие, государь, побоища около города Пскова в засадех и в пригороцких уездех ныне знать, где те побиенные почивают. И после, государь, тех побоищ, как подо Псков были литовские короли с литовскими и с свейскими и иных многих орд с немецкими людми, и против, тех, государь, королей и литовских и немецких людей многих орд стояли мы, псковичи всяких чинов жилецкие люди, дворяне и дети боярские и казаки и стрелцы и пушкари и всяких чинов жилецкие служилые люди, и во многих, государь, осадех сидели. И после, государь, тех осадов, как приходил под Псков Свейские земли король со многою силою, с немецкими с наемными и иных земель с Немцы, на осад, и против того, государь, свейского короля и немецких людей в осаде сидячи во Пскове и в пригородех мы, псковичи, всяких чинов служилые люди, на вылазкех и на приступех бились и мужственно кровь свою проливали и многие, государь, в тот псковской осад мы, псковичи, служилые чины, от свейского короля и от Немец побиты и поранены, а иные, государь, многие в плен посведены и тамо нужною смертью поскончались. И после, государь, того псковского осаду на другой год пришед те ж немецкие люди под град Псков и поставили на устье Великие реки в десяти верстах ото Пскова город и хотели своим затейным умыслом град Псков осадя вдруг и досталь нас, осадных пскович, служилых людей, побить и гладом выморить и город взять. Да под тем, государь, городком мы ж, псковичи, служилые чины, против тех Немец бились и тот, государь, город у немецких людей взяли и под тем, государь, городком [358] и во Пскове в осадех и по пригородом деды и отцы и братья наша многие побиты. И после, государь, тое городковые службы приходили литовские люди во псковские засады войною, и о те поры, государь, мы ж, псковичи, служилые люди, тех литовских людей во Клюдицах побили ж, и после, государь, того в смоленскую службу мы ж, псковичи, холопи твои, служилые люди, многижда за литовской рубеж войною под Себеж и под Свею и под Друю и под Лужу и под Резицу ходили и многих литовских людей побили и город Себеж и Друйской и Свейской острожки взяли и литовских многих людей побили, и на тех, государь, на всех службах многие мы, холопи твои, побиты, а иные, государь, от ран померли, а которые, государь, из нас досталные служилые люди от ран поожили, и те государь, и доныне тебе, великому государю, служат и во всем прямят, помня твое государево крестное целованье. А преж, государь, сего блаженные памяти прадеду твоему, великому государю ц. и в. к. Ивану Васильевичу всеа Русии, служили ему, государю, мы же, руские люди, дворяне и дети боярские и казаки и стрелцы, а Литва, государь, и Немцы, райтары и солдаты, у него, праведного государя, не служивали, и сам он, государь, под многие государства и городы войною ходил и государства и городы имал с рускими людми, а не с ыноземцы, а их, государь, жаловал своим государевым царским полным жалованьем без убавки. А бояре, государь, и околничие и воеводы и дьяки посулов с того твоего государева жалованья с нас, холопей твоих, не имывали и выдавали из твоей государевы казны безпроволочно, и при отце твоем государеве, блаженные памяти при великом государе ц. и в. к. М. Ф. всеа Русии, тем же ратным людем давано твое царское жалованье без убавки ж и без посулов, а ныне, государь, твое государево царское жалованье у стрелцов и у казаков и у пушкарей и у воротников и у казенных кузнецов и у плотников и у сторожей и у всяких служилых людей по половине отнято, а иным, государь, не даеца ничево, а которым, государь, нам, холопем твоим, твое царьское жалованье, денежное и хлебное, досталное даетца по твоим государевым жаловалным грамотам по меньшой цене, почему хлеб купят у нас, в городе, —твои государевы околничие и воеводы и дьяки то твое царское денежное и хлебное жалованье дают нам, холопем твоим, не против твоих государевых жаловалных грамот, за хлеб деньгами в укол, и от того твоего государева жалованья с нас, холопей твоих, с казаков и стрелцов и пушкарей и с воротников и с казенных плотников и с кузнецов и с сторожей, опричь пригородов, емлют оне, околничие и [359] воеводы и дьяки, посулов в году рублев по пятисот и болши. А как, государь, во Псков твои жаловалные грамоты придут, и твои государевы околничие и воеводы и дьяки на твои государевы указные сроки того твоего государева денежного и хлебного жалованья нам, холопем твоим, из твоей государевы казны не выдают, а дают государь, то твое царское жалованье они, норовя кабацким откупщиком, —под праздники, чтоб то твое государево денежное и хлебное жалованье сложилось у них, кабацких откупщиков, на кабакех, а от того, государь, оне, околничие и воеводы и дьяки, емлют себе болшие поминки. И мы, государь, холопи твои, дожидаючись заслуженого твоего государева жалованья и за сроки помираем голодною смертию. А которые, государь, из нас, холопей твои, заслужа твое государево жалованье денежное и хлебное умрут, и тем, государь, умершим того твоего заслуженого государева жалованья из твоей государевы казны по рассчету не выдают, чем их помянуть. И от тех, государь, недодач твоего государева жалованья и от посулов мы, холопи твои, ратные люди города Пскова, в конец погибаем, и вперед твоей государевы службы от бедности многие поотбыли, из города порозбрелись по многим странам; и о том, государь, недостаточном твоем государеве жалованье мы, холопи твои, учнем со слезами тебе, государю, бити челом, а во Пскове твоим государевым околничим и воеводам и дьякам о том плакатца, что оне твое государево царьское жалованье с уколом выдают, не против твоих государевых жаловалных грамот, и те твои государевы околничие и воеводы и дьяки тем нам, холопем твоим, отказывают: жаловалной де мы грамоты не слушаем, емлите де то, что мы вам указываем, будет де и того не возмете, и мы де и того вам из твоей государевы казны не дадим, а бейте де челом о недодаче тебе, государю, на Москве, добры де жаловалные грамоты, да мы вам не дадим, потому что де исходит твоя государева казна на Москве Немцам. Да и тем, государь, оне, околничие и воеводы и дьяки, нам, холопем твоим, угрожают: будет де начнете о том об недостаточном твоем государеве жалованье на Москве тебе, государю, бить челом, и вам де есть на Москве образец Сибирь, также как ваша братья, служилые люди, с Москвы посыланы в сибирские городы и меж гор в пропастех поустроены. И о том, государь, о недостаточном твоем государеве царьском жалованье тебе, государю, на Москве и по ся места мы, холопи твои, не смели бити челом: боимся, государь, таких же ссылок, как, государь, природные твои государевы люди москвичи и служилые разных чинов [360] с Москвы в те ссылки порозосланы, и многие християнские души помучены и палицами побиты, а иные в воду потоплены. Да и о том, государь, оне ж, околничие и воеводы и дьяки, нам сказывают: идет де твое государево болшое жалованье на Москве Немцам, а вы де, природные, служите государю с травы и с воды и с кнута. А ныне есть де к нам о том твой государев указ, что ратных людей в казаки и в стрелцы и в пушкари и во всякие твои государевы служилые чины на мертвые и на выбылые места вновь не ставить, а без служилых, государь, людей и впредь твоей государеве отчине городу Пскову и пригородом быти не мочно, что твоя, государь, вотчина город Псков стал на дву рубежах, на литовском и на немецком; не токмо, государь, что их, служилых людей, умалить, надобно, государь, вновь прибавить. Да в твоей же государеве отчине во Пскове было до болшого псковского пожару твоих государевых богомолей, ружных храмов, тритцать каменных и деревянных, а те, государь, храмы были строены из твоей государевы казны, и служба, государь, и молебное пение в тех храмах было безпрестанно, и твои, государь, ружные денги твоим государевым попам и дьякам и всем церковным причетникам, которые за тебя, праведного государя, и за мир Бога молят, а блаженные памяти государей царей и великих князей и княгинь и чады их и здателей поминают, из твоей государевы казны даваны были преж сего болшие оклады сполна, без убавки, и из тех государевых ружных денег, с твоего государева жалованья, твои государевы околничие и воеводы и дьяки у них себе посулов не имали, а ныне, государь, тех твоих государевых богомолей, ружных храмов, всего во Пскове осталось четырнатцать, и те, государь, без архиепископля и воеводцкого призренья валятся розно, что церковным, государь, причетникам твое царьское жалованье дают ныне вполы, и с того твои государевы околничие и воеводы и дьяки емлют болшие скупы и поминки, а тех твоих государевых храмов не строят. Да мы ж, государь, сироты твои, псковичи тяглые людишки, по все годы с себя городом твоих государевых околничих и воевод и дьячие дворы строим и в те дворы столы и в окна стекла и бочки и кадки и ушаты и ведра и сита и решота и всякой мелкой запас покупаем. И как, государь, под тех твоих околничих и воевод и дьяков приезжают новые твои государевы околничие и воеводы и дьяки к нам во Псков на перемену, и старые, государь, околничие и воеводы и дьяки тех наших градцких купных запасов, что мы им городом покупаючи даем, новым твоим [361] государевым околничим и воеводам и дьякам не отдают и из города с собою к Москве свозят, а иные запасы у нас во Пскове всяких чинов людем продают, а люди, государь, их в хоромех у дверей петли и чепи и пробои и у заличок плащи и у окон скобы и тяги волочат и обрасцы у печей ломают и пустошат. И мы, государь, вновь постраиювачи с собя те воеводцкие и дьячие дворы и от всякие купные рухляди и в конец погибли. Да у нас же, сирот твоих, будучи во Пскове на воеводстве твой государев околничей и воевода Никифор Сергеевич Собакин имал в рядех из лавок всякие товары и ремесленных людей на себя заставливал кореты и всякие работы работать насилством, а за те, государь, наши товары и работы денег он, околничей и воевода, не давал, и дети, государь, ево, околничево, Василей и Григорей, многих вдов и мужних жен и дочерей перенимаючи по улицам и на реках по портомойням з дворовыми своими людми насилством же позорили. Да с Москвы, государь, всяких чинов люди привозят на нас, богомолцов и холопей твоих и сирот, и на всяких чинов жилецких людей, во Псков твои государевы зазывные грамоты и по тем твоим государевым зазывным грамотам многих людей из нас затейными своими поклепными статьями продают. А блаженные, государь, памяти твоего государева отца, великого государя ц. и в. к. Михайла Федоровича всеа Русии, жалованная грамота прислана во Псков, что зазывных грамот на нас всяких чинов людем во всяких искех давати не велено, а указано, государь, кому до ково будет какое дело, и тем, государь, людем велено искать всяких дел во Пскове перед твоим государевым околничим и воеводами и дьяком правду, опричь татиного и розбойного дела с поличным. А ныне, государь, тот отца твоего государева указ и грамота нарушена, и всяких чинов (люди) затейными статьями поклепно привозят во всяких искех твои государевы грамоты и тем, государь, нас, богомолцов и холопей твоих и сирот, и всяких чинов жилецких людей города Пскова продают и впредь, государь, нам от тех зазывных грамот и затейных продаж прожити невозможно. Да в твою ж, государь, отчину во Псков присылают к нам некрещеных переводчиков, а в твоей государеве отчине город Псков с пригороды и уезды стал на литовском и на немецком рубежех; и будучи, государь, у нас, те некрещеные переводчики изо Пскова ходят на немецкой гостин двор и у Немец крестят дети и с своими женами и з детми с Немцы пируют и сами безпрестанно по комо... ходят и о всяких твоих [362] государевых вестовых делах, что ни деется в твоем государеве Росийском государстве, розказывают и за рубеж пишут и совет держат. Да как, государь, в прошлом во 132-м году был с Москвы в твоей государеве отчине во Пскове твой государев писец Иван Вельяминов с товарыщи и писал Псков и псковские засады и пригороды и уезды, и о те поры, государь, нас, сирот твоих, тяглых людишок, в сошное писмо написал в твои государевы во всякие платежи в семи долях, а во Псковском, государь, уезде, в засадех и в пригородех, твоих государевых дворцовых и монастырских и церковных и помещицких крестьян написал в сошное ж писмо для твоих государевых всяких платежов перед нами, сироты твоими, псковичи посадцкими людишками, в восмой доли, и мы, государь, сироты твои, посадцкие тяглые людишка, и дворцовые и монастырьские и церковные и помещицкие крестьяне платим всякие твои государевы подати по той писцове книге и доныне. А как, государь, в прошлом во 154-м году по твоему государеву указу были во Пскове и во Псковском уезде в засадех дозорщики Петр Григорьевич Очин-Плещеев, а во псковских пригородех Богдан Карпов, и те дозорщики во Пскове нас, сирот твоих, пскович посадцких тяглых людишок, и наших детишек и во псковских засадех и в пригородех твоих государевых дворцовых и монастырьских и церковных и помещицких крестьян и их детей писали в твои государевы дозорные книги, и тех дозорщиков по сыску и по писму дозорных книг во псковских засадех и в пригородех и в твоих государевых дворцовых и монастырских и церковных и помещицких отчинах и в поместьях в жиле крестьян перед нами, сироты твоими, посадцкими людишками, вдесятеро и болши; и у них в засадех и в пригородех ныне многие крестьяне вновь селятца и многие из прожиточных людей, и в людех перед нами полность болшая, а у нас, сирот твоих, во Пскове в посаде, которые полутчие и середние людишка были при писце Иване Вельяминове, и те многие померли, а иные, будучи в твоих государевых великих службах и платячи твои государевы всякие подати перед ними в семеро с пуста, одолжали неоплатными великими долги. И мы, сироты твои, людишка .... по писцовым книгам с сошного писма и до остатку в конец погибли; а у них, государь, во псковских засадех и в пригородех, в твоих государевых дворцовых селах и в монастырских и в церковных и в поместных вотчинах крестьяне многие против сошного писма в твоих государевых во всяких податях перед нами, сироты твоими, псковичи посадцкими людишками, [363] и перед своими уездными крестьяны живут в избылье. Милосердый государь царь и в. к. Алексей Михайлович всеа Русии, пожалуй нас, нищих своих государевых богомолцов и богомолиц и холопей своих и сирот и всяких чинов жилецких людей всего города Пскова и засады и пригороды, для Пресвятые Живоначалные Троицы и псковских чудотворцов, благоверных князей Всеволода и Домонта, нареченных во святем крещении Гавриила и Тимофея, и Александра Невского и для своего государева царьского многолетного здравия, не вели, государь, нас, богомолцов и богомолиц и холопей и сирот своих, поморить голодом и из своей государевы отчины изо Пскова из крему, из житниц, своего государева дворцового и купного хлеба и денежные и хлебные казны и перебещиков Свейской земли Немцам отдавать, потому что те, государь, Свейские земли Немцы твоему царьскому величеству имени наругаючись в своей Свейской земли пишут на листех ниже своей земли королевы и похваляютца, собрався войском и наняв людей, на твою государеву казну, которая к ним пройдет, итти воевать твоей государевы отчины и нас, богомолцов и сирот твоих, православных християн, под меч пленить и городы поимать своим воровским злым умыслом и оманом против прежнего своего злого умыслу и оману; чтоб, государь, впредь твоему государеву царьскому величеству от тех свейских Немец и от иных многих орд никакого поносу и укоризны и поруганья и твоей государеве отчине утесненья не было, чтоб тот их злой воровской немецкий умысл был в плач, а не в радость, и чтоб, государь, и впредь твое царьское величество было над всеми орды страшно, а твоим бы, государь, недоброхотом и изменником за их изменничей совет был неприятен. И не вели, государь, немецким людем в твоей государеве отчине перед нами, природными холопи твоими, у тобя, праведного государя, пожалованным быти, и не вели, государь, в твоей государеве отчине во Пскове служилых людей умаливать, а вели, государь, впредь в служилые во всякие чины в умершие и выбылые места вновь ставить и стрелцов третей приказ дополнить и попрежнему пятьсот казаков устроить; и не вели, государь, изо Пскова ратных всяких чинов людей имати на свои государевы береговые службы к себе, государю, к Москве и в замосковные городы, потому что твоя государева отчина город Псков с пригороды и с уезды стал близко литовского и немецкого рубежов, и без ратных, государь, людей городу Пскову и пригородом и уездом николи ж быть не мочно. И вели, государь, впредь тем ратным людем давать свое государево годовое [364] денежное жалованье и хлебной корм попрежнему полные оклады без убавки, и с того своего государева царьского жалованья не вели, государь, у ратных людей впредь твоим государевым околничим и воеводам и дьяком и подьячим у денежные и у хлебные казны у роздачи посулов и поминков имать. И вели, государь, впредь ратным людем свое государево денежное и хлебное жалованье из своей государевы казны выдавать на указные сроки сполна, а не норовя кабацким откупщиком; и не вели, государь нас, богомолцов и холопей твоих и сирот, впредь своим государевым околничим и воеводам и дьяком посулами и всякими своими затейными статьями продавать и безденежно на себя в рядех из лавок всяких товаров насилством имать и на себя всякие работы работать и градцких дворов пустошить и всяких градцких купных запасов с собою к Москве свозить, а иных продавать, и вдовам бедным и нашим женишкам и дочеришкам позореным быть. И не вели, государь, впредь немецких послов и посланцов через город Псков к тебе, государю, к Москве пропущать и в город ни для каких дел и к твоим государевым околничим и воеводам и дьяком на дворы с лошадми приезжать и с твоими государевыми .... за немецкой рубеж ездить, и впредь у нас во Пскове некрещенным переводчиком у своих государевых всяких дел быть; и не вели, государь, вперед никаким людем с Москвы к нам в твою государеву отчину во Псков твоих государевых зазывных грамот привозить, опричь татбы и разбоя с поличным; и не вели, государь, о тех зазывных грамотах прежней блаженной памяти отца своего государева, великого государя ц. и в. к. Михайла Федоровича всеа Русии, указ и грамоты нарушить и впредь таких зазывных грамот для мирских продаж и заводных ссылок к нам во Псков впредь отпущать, а вели, государь, всем, кому до ково будет дело, бити челом тебе, государю, во Пскове; и против, государь, всякого челобитья вели, государь, впредь твоим околничим и воеводам и дьяком во Пскове во всем нас против твоего государева указу и крестного целованья судити и во всяких делех росправы чинить з земскими старосты и с выборными людми по правде, а не по мзде и не по посулом. И не вели, государь, из нас изо всяких чинов людей с своей государевы отчины изо Пскова заводными статьями имать, а что до ково дойдет какое твое государево дело и вина, и тем, государь, людем вели, государь, свой государев указ учинить во Пскове, а не на Москве, до чево доведетца, чтоб, государь, нам также в продажах и в сибирских городех по [365] пропастем в ссылкех помученым и палицами побитым и в воде потопленым не быть, как всякие чины с Москвы, християнские души, посыланы; и вели, государь, все наши градцкие всякие обиды призрить, и вели, государь, впредь нам, сиротам твоим, тяглым людем, всякие твои государевы подати платить по нынешним дозорным книгам Петра Очина-Плещеева да Богдана Карпова, а не против писцовые книги, чтоб, государь, в тех твоих государевых во всяких податех нихто в избылье не был, а нам бы, сиротам твоим, посадцким людем, против их платячи всемеро, в конец не погибнуть и розно не розбрестись; и вели, государь, во Пскове свои государевы богомольи, ружные храмы, строить попрежнему; и вели, государь, церковным причетником, попом и дьяконом и дьячком и пономарем, которые за тобя, праведного государя, и за мир Бога молят, попрежнему свое государево денежное и хлебное жалованье, полные оклады, из своей государевы казны выдавать без воеводцких и дьячих поминков; и не вели, государь, своево государева околничево и воеводы Никифора Сергеевича Собакина ложным отпискам поверить, что он, ссоветовався с твоим государевым богомолцом Макарием, архиепископом псковским и изборским, и с твоим государевым недоброхотом, а с мирским губителем Федкою Омельяновым, на нас писал, на весь град, и по тому, государь, ложному и затейному писму не вели, государь, нас своему государеву околничему князю Федору Федоровичу Волконскому да дьяку Гарасиму Дохтурову казнить и вешать и всякими розными пытки жечь и мучить, а вели, государь, по твоему государеву царьскому милосердому рассмотренью против нашего градцкого всемирного челобитья о всех статьях учинити твой государев праведной указ, а будет ты, праведная надежа, государь царь и в. к. А. М. всеа Русии, сему нашему всемирному градцкому челобитью не поверишь, и ты, праведная надежа, благочестивый государь ц. и в. к. А. М. всеа Русии, на милость предложи и для того подлинного дела и сыску пришли, государь, к нам в свою государеву отчину во Псков своего великого боярина Никиту Ивановича Романова, которой тебе, праведному государю, о всем радеет и о земли болит, а того псковитина Федку Омельянова вели, государь, к нам, в свою государеву отчину во Псков, сыскав прислати к ево, Федорову, советнику, к площадному подьячему к Филипку Шемшакову на очную ставку для исправы твоего государева великого земского дела, что он, Филипко, ныне ево, Федку, в ево изменном воровстве доводит, а с твоим государевым околничим и воеводою с Никифором Сергеевичем Сабакиным да [366] с дьяком с Иваном Дмитреевым в наших мирских продажах и обидах, во всем вели, государь, учинити с ними свой государев указ, и вели, праведная надежа, государь царь и в. к. А. М. всеа Русии, сю нашу челобитную перед собою сначалу и до конца всю вычесть, чтоб тебе, великому государю ц. и в. к. А. М. всеа Русии, се наше челобитье было ведомо. Царь государь, смилуйся пожалуй."

______________

(Показание прибывшего в Москву вместе с челобитчиками псковского помещика Воронцова-Вельяминова)

"158-го года, мая в 12-й день, указал государь царь и в. к. А. М. всеа Русии псковских челобитчиков поставить пред собою, государем, и их роспросить; и псковские челобитчики, стрелец Федка Коновал с товарищи, подали государю челобитную да скаску, какову они дали во Пскове околничему князю Федору Федоровичю Волконскому.

А псковской помещик Григорей Иванов сын Воронцов-Вельяминов сказал: послан де он к нему, государю, от своей братьи, от дворян и детей боярских, бити челом о своей страдничьей вине, что к челобитной руки приложили в неволю, потому что мирские люди захватили их врознь поневелику.

А против де челобитной, какова послана ко государю о хлебе и о казне и на околничего на Никифора Сергеевича Собакина и на детей его и на Федора Омельянова и об иных статьях, ни о чем государю они не челобитчики, а пущие де воры и заводчики во Пскове и всякой воровской завод и мятеж учинили: площадной подьячей Томилко Слепой да стрельцы: Прошка Коза, Ивашко Копытов, Микитка Сорокоумов, Ондрюшка Косатын з братом с Васкою, Ивашко Колчан, Сенка Жегара.

Посадцкие люди: Добрынка банщик, Прохорко мясник, Пашко шапошник.

Иванна Милостивого поп Евсевей да поп Яков Заплева.

А ныне у них сидят во всегородной избе: старосты Гаврилко Демидов да Михалко Мошницын, стрелетцкие пятидесятники: Неволька Сидоров, Порамошко Лукьянов, Федка Снырка; казаки: Ивашко Сахарной, Ивашко Хворой; Троицкой протопоп Офонасей, прозвище Друган, да ключарь Деонисей; толко те протопоп и ключарь сидят поневоле и к воровским словам не приставают. Да тут же сидит Георгиевской з Болота поп Яков, и тот ко их ко всякому заводу и умыслу приставает и думает с ними вместе. [367]

Да в земской же избе сидят посадцкие люди: Михайло Русинов, Иван Устинов, Анкидин Гдовленин, Алексей Балаксин, Яков Серебреник, Иван Мясков и иные многие посадцкие люди; толко де они к их воровсту не приставают, а сидят молча.

А весь де завод и воровской умысл от старосты от Гаврилки Демидова и от тех, которые имяны писаны выше сего, и от стрелцов и от посадцких мелких людей; а добрые нихто к ним не приставают, а сидят поневоле.

А как де приехал во Псков для сыску околничей князь Федор Федорович Волконской, и староста де Гаврилко поставил его на Федорове дворе Омельянова, и с того двора опять свели и поставили на Запсковье на ином дворе.

И как де околничей князь Федор Федорович поехал к Живоначалной Троице, и в те поры все мирские люди учали бить в сполошной колокол и собрались с ружьем и с пищалми и с топорами и с копьи и с рогатины и его, околничего, в церкви Живоначальные Троицы били, а сперва ударил его плитою стрелец Сенка Жегара, а другой ударил обушком попа Якова Заплевы сын, и иные многие били, а имян их не ведает, а ведают де имяна их те люди, которые наперед учали бить; и взяли его, околничего, земские старосты Гаврилко Демидов со многими людми и стрельцы и всякие люди и взвели на тчан и наказ у него и государевы всякие грамоты, что с ним были, все отняла и дияка Гарасима Дохтурова роспрашивали во всегородной избе, с государева ли ведома они отпущены, или их отпустили бояре без государева ведома. И диак де Гарасим Дохтуров им сказал: отпущены де мы з государева ведома и у государя у руки были, а для какова де мы сыску отпущены, и того де я не ведал до самого Черкизова, потому что сказано ему, Гарасиму, накануне их поездки, а как де приехал в Черкизово, и околничей де князь Оедор Федорович показал ему наказ, и я де с тех мест и ведать учал, для какова дела посланы. И околничего де князя Федора Федоровича и диака Гарасима поставили по розным дворам и приставили к ним караул, для того чтоб от архиепископа и от околничих и дворяне и дети боярские и никакие добрые люди к ним не приходили. А виделись де они одинова, как всем городом принесли к ним сказку и писали ко государю отписку; а ныне опять розведены розно, и никого к ним не припускают.

А как де мирские люди, староста Гаврилко Демидов с товарыщи, приходили в съезжую избу к окольничему и воеводе ко князю [368] Василью Петровичу Львову и просили у него зелья и свинцу, и околничей де им отказал: против кого де давать им зелье и свинец; у великого де государя с Литовским и с Немецким государствы мирно; я де вам не дам ни зелья, ни свинцу, разве де вам задавя меня взять. И стрелец де Прошка Коза в съезжей избе говорил: и те де нам Немцы, кои с Москвы будут по наши головы. И велели бить в колокол и собрались великим шумом и пришли к съезжей избе и околничего хотели убить и его бранили всякими позорными словами. А стрелец де Ивашко Колчин хотел его, околничего, срубить топором, и околничей де князь Василей Петрович зелье давать им велел, посылал для того голову казачья и голов же стрелетцких да городового приказщика Микифора Копылова. И имали де они зелья по фунту да свинцу по фунту ж. И его, околничего князь Василья Петровича, взяв приводили во всегородную избу и говорили ему з болшим шумом и с угрозы и называли его изменником и говорили: отдай де ключи городовые, ты де государю во всем изменяешь. И околничей де сказал им, что ключи у него дома. И они де, мирские люди, пошли за ним шумом на двор и ключи у него взяли.

А как де посылали по столника по Микифора Нащокина, и они де имали наказную память неволею ж, приходили болшим шумом и уграживали ему убивством.

А ездили де по него, Микифора, дворяне и дети боярские: .... Степан Бухвостов, Лука Байков, Иван Нагин, Яков Загряской, Илья да Богдан Нефневы да два Иваны Шишкины, Самойло Рубцов, да архиепископли дети боярские: Степан Тавлемидов да Макар Северов, да ещо 3 человека, а имян их не ведает, да с монастырей слуг монастырских человека по 2, а с ыных по 3, да казаков 10 человек да стрелцов 200 человек, а с ними сотник Семен Краснослепов. И взяв его на Дубровне, привели во Псков и его роспрашивали в земской избе, для какова он дела с Москвы послан. И Микифор де сказал: послан он для того, что велено ему Шелонские пятины дворян собрать и отвесть к боярину ко князю Ивану Никитичу Хованскому на Волдай или в Новгород, будет боярин в Новегороде.

Да оне ж де его спрашивали: от государя ли он послан, или от бояр. И он де сказал, что послан он от государя по его государеву имянному приказу. И держали де его на Печерском подворье 3 дни за приставом и его отпустили с ними, челобитчики, вместе, и Микифор де в Великом Новегороде. [369]

А околничего Никифора Сергеевича Собакина и сына его Василья имали на тчан дважды, ходили по него з болшим шумом стрелец Прошка Коза и с ним многие люди с пищалми и с топорами и обранили его и безчестили и хотели убить: для де чего ты на нас ко государю писал.

А у околничего у князя Василья Петровича Львова и у околничего у Никифора Сергеевича Собакина детей их взяли силно, приходили к ним болшим шумом: будет де не пошлете с нашими челобитчики к Москве детей своих, и мы де у вас возмем их и не в честь, а вас побьем. Да будет де они ж, дети ваши, челобитные где по городам покажут и скажут, что у челобитчиков челобитные, а не у них, и будет де государь что велит учинить на Москве над нашими челобитчики, и мы де вас самих побьем до смерти.

А у околничего де у князя Федора Федоровича племянника его, князь Федора, взяли того дни, которого дни им ехать, а говорили: будет де не пошлешь, и мы де тебя повесим на Ригине горе, и так де ты от нас страсть видел. И околничей де племянника своего с ними послал.

А из челобитчиков, которые присланы ко государю, а во Пскове к тому воровскому заводу не гораздо приставали: Микифорко Спякин да Тимошка Разуваев.

А Федка Коновал с товарыщи да Ивашко Колчин, Ортюшка Иванов, —те в том воровстве заводчики ж и во всегородной избе сидели и на то с мирскими людми умышляли и советовали".

______________

(Царская грамота ко псковичам по поводу второй их челобитной)

"От царя и в. к. Алексея Михайловича всеа Русии во Псков всегородным земским старостам и стрелцом и казаком и посадцким и всяким жилецким людем. В нынешнем во 158-м году, мая во 12-й день, прислали есте к нам, великому государю, о своих делех челобитчиков изо всяких чинов людей, Федку Коновала да Ивашка Колчина с товарыщи, семи человек. И хотя было за то, что вы нашему указу учинились непослушны и воров и заводчиков не отдали, и тем вашим челобитчиком наших царских очей видети не довелось, и мы, великий государь, тем вашим челобитчиком велели наши царские очи видеть. И те ваши челобитчики били нам челом, о которых де делех к нам челобитчиков [370] ваших посылаете, и тех де ваших челобитчиков будто в городех задерживают и к Москве их не допущают и челобитных ваших до нас, великого государя, не доносят. И мы, великий государь, у тех ваших челобитчиков челобитную вашу велели приняти и велели их отпустить к вам во Псков, а челобитную вашу выслушали и на те на все ваши дела против вашего челобитья во всех статьях велели наш государской указ подписати и челобитчиков ваших с Москвы во Псков отпустить. И по нашему указу те ваши челобитчики с Москвы во Псков отпущены, и против вашего челобитья наш указ послан к вам с теми ж челобитчики под сею нашею грамотою. Писан на Москве лета 7158-го, мая в 19-й день".

______________

(Из царского ответа на вторую челобитную псковичей)

...."И то в челобитной вашей написано ложно, укрывая воров и заводчиков, а тот воровской завод завели и во граде мятеж учинили из вас немногие люди, воры и заводчики: Томилко Слепой, Прошка Коза, Ивашко Копыто, Микитка Сорокоум, Ондрюшка Савостьянов з братом своим Васкою, Ивашко Колчин, Сенка Жагра, Добрынко банщик, Прохорко мясник, Пашка шапочник. А хлеб свейской королеве указано дать во Пскове из наших житниц десять тысяч чети по нашему указу и по ее королевину прошенью в цену, за денги. А гостю нашему Федору Омельянову по нашему указу велено было во Пскове купити хлеба на наш обиход 2.000 чети, для того чтоб на Немец в хлебе цены прибавить, и того для ему и нашу грамоту велели тайно держать, чтоб они не сведали. И в то число сторговано хлеба у дворян у четырех человек, и денги не плочены; а в торгу на хлебной площадке хлеба ничего не куплено и вперед покупать не велено, и от того вам, градцким людем, в хлебе никакого оскуденья и голоду быть было не от чего. А хотя бы вам в хлебе и прямое оскуденье было, и о том было вам бити челом нам, великому государю, и мы б указали к вам во Псков привезти и из иных городов. А про то нам, великому государю, известно подлинно, что изо Псковского уезду всяких чинов люди Свеяном хлеб продавали издавна без нашего указу, и от того у вас голоду николи не бывало, и как вы для своих пожитков сами хлеб продавали и полнились без нашего указу, и в те поры за то у вас никакова мятежу не бывало. [371] А как мы, великий государь, свейской королеве за ее многим прошеньем изволили хлеба продать малое число из наших житниц, а не из вашего градцкого покупного хлеба купити самое малое число, и воры для воровства и грабежу мятеж учинили и нашему указу противны учинились, и за то было мятежу быть не для чего.

.... И то дело не статочное, потому что меж нас, великим государем, и свейскою королевою вечное докончанье, и вменяют вам такую ссору немногие из вас, худые людишка, не помня нашего государева крестного целованья, для воровского заводу и грабежу, а мы, великий государь, Божиею помощию ведаем, как нам, великому государю, свое государство оберегать и править.

.... И полковник Александр Краферт у нас, великого государя, в вечном холопстве и служит верно и подал нам чертеж, какие во Пскове крепости и бой учинить в городе и около города. А с нашими послы он, Олександр, отпущен был для своих долгов, чтo ему довелось взяти на Свеянех по кабалам.

.... И богомолец наш Макарий архиепископ о том вам говорил по делу, запись вам чтена для того, чтоб вы помнили наше крестное целованье. А Федору Омельянову от смертного убойства как было не бежать, и ныне он у нас на Москве.

______________

(По поводу жалоб на Федора Емельянова):

.... И то в челобитной написали воры и заводчики, и нам, великому государю, указывать не довелось; холопи наши и сироты нам, великим государем, николи не указывали, и вам бы на него, Федора, бить челом до нынешнего смятенья, и по тому б вашему челобитью вам и наш указ был, а не самим управливатца.

______________

(По поводу жалоб на ссылку первых челобитчиков):

.... И те ваши челобитчики, Прохорко мясник и Сысойко Григорьев, присланы к нам, великому государю, к Москве и денги привезли с собою, и хотя было тому Сысойку наших царского величества очей видеть и не довелось, толко мы, великий государь, по своему государскому милостивому осмотренью велели ему наши царские очи видеть и велели его отпустить к вам во Псков, а даров у него, Сысойка, приняти не довелось, потому что вы, псковичи всяких чинов люди, в тех своих заручных челобитных вины [372] своей к нам, великому государю, не принесли и воров и заводчиков не отдали, и писали оправданье не делом.

И по нашему указу тот Сысойко отпущен к вам во Псков, и наша грамота с ним послана, и денги ему отданы, а Прохорко мясник оставлен на Москве, для того что у него вынято воровское писмо и богомерзкие волшебные книги.

______________

(По поводу высказанного в челобитной опасения относительно внезапного нашествия Шведов):

.... И такие речи затеяли те ж воры и мятежники, избывая своего воровства, а немчину никакому риженину нашие грамоты о хлебной покупке и о конских кормех не давывано, и челобитья к нам, великому государю, о хлебной покупке и о конских кормех никакова немчина риженина не бывало, и где такая грамота; а то явное дело, что замышляют воры и мятежники, Томилко Слепой с товарищи. А солома к чему годна, что ее за рубеж покупать, и вам было и самим то мочно знать, что соломы за рубеж покупать не для чего; купить воз в два алтына, а провозу дать рубль, и то явное воровство тех заводчиков.

В челобитной же вашей написано, будто в Свейской земле пишут листы по городам, а на тех листех нас, великого государя, пишут непристойным делом з безчестьем, и у городовых ворот те листы прибивают.

И вам бы тех людей, которые такие смутные и непристойные речи сказывали, довелось приводить к околничему и воеводе и к дьяку, а они б, роспрося их и розведав про то подлинно, писали к нам, великому государю, а вам было в челобитной своей таких непристойных затейных воровских речей писать не довелось.

.... В челобитной же вашей написано прежних пскович ратных людей службы и осадные сиденья в приход подо Псков свейкого короля. И которые служилые и всяких чинов люди преж сего, помня наше крестное целованье, предком нашим, великим государем, служили и за их, великих государей, головы складывали, и те их государским многим жалованьем были пожалованы и служба их не забытна и памятна была во веки, а дурна от них такова и воровского заводу не бывало, что ныне у вас во Пскове от воров и от заводчиков учинилось. [373]

______________

(По поводу жалоб на иноземные войска):

.... И то затевают те воры и заводчики Томилко Слепой с товарыщи воровски. А предкам нашим, великим государем, прадеду нашему, государю царю и в. к. Ивану Васильевичу всеа Русии, и государю царю и в. к. Федору Ивановичу всеа Русии, и отцу нашему, блаженные памяти государю ц. и в. к. Михаилу Федоровичу всеа Русии, служили цари и царевичи и король Арцымагнус и многие иноземцы розных государств, и король Арцымагнус и городы лифлянские многие поимал. А то нам, великому государю, ведомо, что ту челобитную писал и складывал вор в составщик Томилко Слепой.

.... И вам наше жалованье дают по нашему указу, а о посулах было вам бить челом, не заводя мятежу, в то время хто что с кого взял, и по вашему б челобитью о том сыск и указ был.

______________

(По поводу указания челобитной на ссылку из Москвы в Сибирь служилых людей):

.... Такие воровские речи написаны воровством по заводу вора и заводчика Томилки Слепова с товарыщи, а того ничего не бывало. А затевают про то воры, избывая вины своей, а вором, еретиком и изменником и татем и разбойником и винопродавцом и табатчиком смертная казнь и ссылка бывает, а в воду не сажают и палками не побивают и в пропасти никуды не посылают.

.... И им, попом, дают наше жалованье по нашему указу против того, как дают на Москве и в иных городех, а вам было, попом, ныне о том бить челом не довелось, и детей своих духовных от воровства унимать. 50

.... И о зазывных грамотах наш указ в нынешнем в Соборном Уложенье написан подлинно, и мимо Соборного Уложенья делати ничего не велено.

.... А хто имянем переводчики и в котором году Немцам вести розсказывали и за рубеж писали, и того в челобитной вашей имянно не написано, а толко бы так переводчики делали, и вам [374] было довелось про таких переводчиков сказывати околничему и воеводе, а ему было про такое дело сыскав писати к нам, и по нашему б указу переводчикам за такое воровство наказанье или смертная казнь учинена б была. А крещеных немецких переводчиков и на Москве нет ни одного человека.

.... И после писцов Ивана Вельяминова дозорщиков во Пскове не бывало. А Петр Очин был переписчик, а не дозорщик, а бить челом было о том не в нынешнее время, а как вины свои принесете, и вам наш указ будет по рассмотренью.

.... И то в челобитной вашей на боярина нашего на Бориса Ивановича написано по затейному воровскому заводу воров и заводчиков, на смуту, а прадед и дед и отец его предкам нашим, великим государем, служили верно, а в ызмене николи нигде не бывали, также и отцу нашему, блаженные памяти великому государю ц. и в. к. Михаилу Федоровичу всеа Русии, дядя его, боярин наш Василей Петрович Морозов, служил и в приход свейского короля во Псков в осаде сидел и от короля Псков отсидел. Также и он, боярин наш Борис Иванович, отцу нашему, блаженные памяти великому государю ц. и в. к. Михаилу Федоровичу всеа Русии, служил верно ж, и блаженные памяти отец наш, великий государь царь и великий князь Михаил Федорович всеа Русии, видя его, боярина нашего Бориса Ивановича, верную службу, приказал ему у нас, великого государя, быти в дядьках и наше государское здоровье положил на нем. И он, боярин наш, будучи у нас, великого государя, в дядьках, отставя дом свой и приятелей, был у нас безотступно и нам служил и нашего государского здоровья остерегал накрепко, да и посяместа нам служит верно и о наших земских делах радеет, и такие непристойные речи про него, боярина нашего Бориса Ивановича, те воры затеяли ложно.

В челобитной же написано, чтоб нам, великому государю, для того подлинного дела и сыску прислати к вам во Псков боярина нашего Никиту Ивановича Романова, который нам, великому государю, о всем радеет и о земле болит.

И то вы написали по воровскому заводу и умышленью воров Томилка Слепово с товарыщи, а нам, великому государю, он, боярин наш, холоп и служит нам, великому государю, с своею братьею з бояры единомышленно и в думе и в приговорех наших государских и в земских делах с своею братьею бояры вместе, а недоброхота нам, великому государю, из них, бояр наших, никого нет, а для своих дел мы, великий государь, посылаем [375] бояр наших, кого изволим, а вам о том бити челом с указом не довелось.

Да вы ж, псковичи, прислали к Москве псковитина казака Мокейка Карпова к боярину нашему к Миките Ивановичу Романову тайным обычаем, а велели ему итти проселочными дорогами, а с ним к боярину прислали грамоту да челобитную. И боярин наш Микита Иванович, видя ваше воровство, того казака Мокейка к нам привел и грамоту и челобитную принес. А велели вы тому казаку, идучи дорогою и на Москве, говорить смутные речи, будто ваших градцких челобитчиков к нам не допускают и челобитен к нам не доносят.

И тот казак Мокейко по вашему приказу в дороге и на Москве говорил многие смутные речи.

И то вы делаете воровством, забыв наше государское крестное целованье, а слушаете воров и заводчиков, Томилка Слепова с товарыщи, и посылаете челобитные мимо нас, на смуту, тайным обычаем.

А которые ваши челобитчики преж сего к нам приезжали, и у тех челобитные взяты и слушаны, и по нашему указу с Москвы они отпущены, и по тем челобитным наш указ послан, чтоб вы вины свои принесли и воров и заводчиков отдали.

______________

(По поводу просьбы об участии в суде вместе с воеводами земских старост и выборных людей):

.... И то написано по затейнвому воровскому заводу заводчиков, Томилки Слепово с товарыщи, и с указом к нам, великому государю, не токмо что бить челом, и мыслить было о том не довелось; и того при предках наших, великих государех царех, николи не бывало, что мужикам з бояры и с околничими и воеводы у росправных дел быть, и вперед того не будет; а боярам и околничим и воеводам нашим велено росправу чинити вправду по нашему государскому указу и по Соборному Уложенью.

И во всех статьях в челобитной вашей писано по заводу воров и заводчиков, Томилки Слепово с товарыщи, с оправданьем и указы. И вам было не токмо что так бить челом, и помыслить не довелось; и вам бы, памятуя наше крестное целованье, к нам, великому государю, вины свои принести и от такого воровского заводу отстать и воров и заводчиков, Томилка Слепова, Прошку Козу, [376] Ивашка Копыта, Микитку Сорокоума, Ондрюшку Савостьянова з братом с Васкою, Ивашка Колчина, Сенку Жагру, Добрынку банщика, Пашку шапочника отдати тотчас. А как вы вины свои к нам, великому государю, принесете, и мы, великий государь, вас пожалуем, вины ваши велим вам отдати. А будет вы вины своей к нам не принесете и от такого злого воровства не отстанете и воров и заводчиков не отдадите, и мы, великий государь, за то ваше злое воровство и измену болши того терпети и ни о чем посылати к вам не будем, а посылаем для того во Псков болших наших бояр и воевод, князя Александра Никитича Трубецкого да князя Михайла Петровича Пронского с товарыщи, со многими ратными людми и с нарядом. И вам бы однолично, не дожидаясь на себя нашие государские болшие опалы и разоренья, вины свои к нам принести и воров и заводчиков, Томилка Слепово с товарыщи, отдать боярину нашему и воеводам князю Ивану Никитичу Хованскому с товарыщи".

Приказная запись на черновой грамоте: "Такова государева грамота за приписью думного дьяка Михайла Волошенинова дана при государе псковским челобитчикам в селе Покровском за глухою печатью".

______________

(Отписка князя И. Хованского в Москву о военных действиях против псковских мятежников)

"Государю царю и в. к. А. М. всеа Русии холопи твои Ивашко Хованской, Микифорко Мещерской, Акимко Трофимов челом бьют. Писали мы, холопи твои, к тебе, государю, преж сего, что сказывали нам, холопем твоим, псковичи и невляне, дворяне и дети боярские, что пришед нам ко Пскову и стать мне, холопу твоему Ивашку, з болшим полком на Снетной горе в монастыре, а мне, холопу твоему Микифорку, с полком стоять в Любятинском монастыре. И маия, государь, в 28 день, устроя артаулы и сотни и полк, пошли мы, холопи твои, ко Пскову, а послали перед собою артаул, а после артаулу сотни с пехотою, а за сотнями пошли мы, холопи твои, с полком, а как будем у Любятинского монастыря, и у того монастыря поставили мы, холопи твои, голову стрелецкого, а велели ему у монастыря ограды подкрепить, а в том монастыре стояти было товарыщу моему, князю Микифору, для того чтоб нам, холопем твоим, у пскович отнять дороги, чтоб оне не заняли московские, староруские и великолуцкие дороги, а артаул и сотни и нас, холопей [377] твоих, с полком велели мы весть псковитину сыну боярскому Гаврилу Харламову мимо Пскова на Снетную гору от городовые стены подале, не токмо пищалная стрелба, и пушечная б не доходила, для того чтоб мне, холопу твоему Ивашку, стать на Снетной дороге и застать от них немецкой рубеж и рыбная ловля и проход и выход в город и из города Великою рекою и заступить ото Гдова, потому гдовцы, всяких чинов люди, тебе, государю, изменили, сложились со псковичи за одно. И как мы пошли на Снетную гору, и как будем мы, холопи твои, против Пскова, и псковичи, государь, учали з города стрелять из болшого снаряду, и многие пешие и конные люди вышли из города вон и стреляли из мелкова ружья по сотням и по полку и по нас, холопем твоим, и мы, холопи твои, в сотнях и в полку заказали, чтоб они с ними не бились, и как Псков город прошли ертаулы и сотни и мы, холопи твои, с полком, и оставлены были сотни от Любятинского монастыря по дороге к Снетной горе для обереганья кошей, чтоб вышед изо Пскова не учинили какова дурна над кошами. И псковичи, государь, изготовя снаряд болшой, по сотням стреляли, и у зубчанина у Микиты Иванова сына Озерова левую ногу оторвало ядром. Да в Любятинском монастыре застрелили из пушки боярского человека до смерти, и псковские пешие люди завалились в воду и дожидались кошей. А то место учинилось межу сотен в долу, и первые тележенка шли мои, холопа твоего Ивашка, и подхватя шесть телег, которые тележенка были с рухлядишком, з денжонками и с платьишком и с судишками, чтo ни было со мною, холопом твоим, рухлядишка, и то все взяли. А что на мне, холопе твоем, было платьишка, и то осталось, да мои ж холопа твоего Микифорка, три тележенка с рухлядью ж, что было, со всем взяли же, а перед нашими тележанками шла телега с розрядными делами, и у той телеги для обереганья приставлено было дватцать человек московских стрелцов, и как псковичи пешие люди на телеги напали и тележонка наши взяли, и те стрелцы стали за розрядную телегу, чтоб им не дать, и в тое пору взяли, государь, во Псков шти человек московских стрелцов, и увидели сотни и скочили на них, чтоб телег с розрядом и с кошом не дать и их от телег отбили. И на том бою ранили из пищали пусторжевца Семена Федорова сына Бородина, да под тремя человеки лошади ранили, а с ыных, государь, телег те псковские воры схватили немногую дворянскую рухлядь; и опроче тое сотни, которая поставлена для береженья, голова с сотнею князь Богдан Елетцкой, скочили из сотен дворяне и дети боярские, от кошей воров [378] отбили. И пришли мы, холопи твои, с ратными людми и с кошами, что у ково было, на Снетную гору. А за Великою рекою поставить нам неково: пеших людей с нами, холопи твоими, новгородцких стрелцов и казаков, всего пятсот человек, и осадить Пскова и дороги отнять некем; толко стать с твоими государевыми ратными людми в трех местех, и в тех трех местех будет твоих государевых ратных людей со мною, холопом твоим Ивашком, розных городов з девять сот человек конных и пеших, да с товарыщем моим Микифором Мещерским с четыреста с шестьдесят человек. А новгородцы разных пятин остались за бедностью в Новегороде, а иные у твоих государевых дел, и объявились в нетех с пятсот человек. Да со мною ж, холопом твоим, новгородцких стрелцов Гарасимова приказу Верегина двести человек да казаков с полтораста человек. Да в другом приказе Захарьева приказу Вельяшева стрелцов со сто с восмьдесят человек. И со мною, холопом твоим Ивашком, будет ратных людей с тысячу з двести человек. А в Любятинском монастыре будет с семьсот человек, а промеж Любятинского монастыря и Снетной горы верст з десять, в которых местех бережем, а не заступили, и некому заступить; от Николы Чудотворца Любятинского монастыря до Великой реки и за Великую реку до Снетной горы верст с одинатцать, в которых местех осадить Псков. Да из моево ж, холопа твоего, полку послано на заставу промеж Снетной горы и Любятинского монастыря для проходу изо Пскова и для проходу ж ко мне, холопу твоему, с Москвы четыреста человек. А наряду и пороху и свинцу с нами, холопи твоими, нет и ратных людей мало. А которые, государь, выходят изо Пскова выходцы, а иных емлют под городом, и те люди сказывают, что твоих государевых грамот, которые присланы с челобитчиками, не слушают и челобитчиков пытают и сидеть хотят накрепко, и на сотни и на нас, холопей твоих, приходят пешие и конные с нарядом, а у нас, холопей твоих, и ни у ратных людей запасов никаких нет. А что в роспросе выходцы нам, холопем твоим, сказывали, и те их роспросные речи за моею, холопа твоего, Анисимковою рукою послали к тебе, ко государю, к Москве. А по дорогам, государь, учинилось Псковского уезду шишей много, на дорогах ратных людей запасы отнимают, а людей их побивают. А со Снетной горы я, холоп твой Ивашко, с ратными людьми сойти без твоего государева указу не смею, потому что вогдовцы, всяких чинов люди, сложились со псковскими вместе, тебе, государю, изменяют, и стою, государь, на [379] Снетной горе на силу. Ратные люди тебе, государю, бьют челом, а мне, холопу твоему, докучают, что запасов нет, и купить и добыть негде верст по дватцати и по тритцати, а вылазки, государь, где мы, холопы твои, стоим, на твои государевы ратные люди частые, а уездные люди со псковичи за одно воруют; по дорогам стоят и имают и во Псков отводят, а хлеб свой всякой по лесам похоронили, а ратным людем ни которыми обачаи кормов добыть не мочно; учинился голод великий, и будет придут на нас, холопей твоих, и на твоих государевых ратных людей псковичи со снарядом на Снетную гору, и чтo учинитца над твоими государевыми ратными людми, и на нас бы, холопей твоих, твоей государевой опалы не было. А есть ли уведаем, что пойдут з большим нарядом всеми людьми к Снетной горе, и нам, холопем твоим, с ратными людьми ни которыми делы стоять не мочно, и болши пяти ден на Снетной горе для конских кормов стоять не мочно ж, соитить будет в монастырь к Пантелеймону Святому, а другому полку к Любятинскому монастырю, и от тех мест можно промысл учинить тож, что и с Снетной горы. А иное я, холоп твой Ивашко, приказал з гонцом з Гарасимком Шишковым, и послал я, холоп твой Ивашко, с ним, Гарасимком, к тебе, государю, отписку особою своею рукою".

______________

(Показания псковских выходцев в стане князя Хованского о событиях во Пскове)

"Маия в 29-й день взят у городовой стены Снетогорского монастыря крестьянин Сенка Петров и приведен на Снетную гору и роспрашиван, а в роспросе сказал: вышел де он изо Пскова вечер, и псковичи, всяких чинов люди, говорят меж себя, что хотели мы идти на вылазку за Великую реку и битца с ратными людьми; что челобитчики приехали с Москвы, и тех челобитчиков одного человека, стрелца Федку Коновала, пытали за то, что привез де грамоту не от государя, а которую государеву грамоту привезли челобитчики, и тое грамоты не чли, а хотели вычесть ныне, маия в 29-й день, а чтo вчерась выходили на вылазку и взяли обиходы в город, и то выходили стрельцы и казаки.

Того ж числа ржевитина Семенов крестьянин Ярышкина Васка Юрьев сказал: вышел де он изо Пскова ночью, а то он ведает, что челобитчики Федку Коновала пытали, а которая [380] государева грамота привезена, и тое грамоту не вычитали, а хотели вычитать ныне во весь мир. А что взяли телеги, те телеги розграбили. А псковичи меж себя говорили, что пришед из-за Великой реки с снарядом из Снетогорского монастыря боярина князя Ивана Никитича Хованского с ратными людми збит хотели, а ни коими делы здатца не хотят никому и стоят друг за друга за одно, а которая есть животина в городе, и тое животину хотят побить, а которые взяты стрелцы, и тех стрелцов посадили в тюрму, а дворян держат в полате.

Того ж числа вышел изо Пскова Богданов человек Нащокина Васка Иванов, сказал: был де он во Пскове, а вышел в город в тое пору, как шел боярин князь Иван Никитич Хованской с ратными людми, и как он был во Пскове, и во всяком де воровском заводе всегородной староста Гаврилко Демидов да Прокофейко Коза, оне из пушек велели стрелять и на вылазку выходить. А которая государева грамота прислана с Москвы с челобитчиками, и тое грамоты по ево поход не вычитали, а что сказывали челобитчики их во весь мир государево милостивое слово, что с ними приказано было словесно говорить, и оне тем словам не поверили, а сказали, что говорят по наученью изменников, и посадили их в тюрму, а дворяне, которые присланы с отпискою от боярина от князь Ивана Никитича Хованского, сидят в полате за караулом, а которые телеги взяли, и те все розграбили и животы рознесли по себе, а боярина князя Ивана Никитича Хованского с ратными людми и иново никово в город не пустили и укрепились меж собою, что друг за друга стоять, и хто ни придет ко Пскову, и в город пропустить не хотят, а порох и свинец емлют из казны сами силно.

Того ж числа привел новоторжец Кузма Михайлов сын мужика, а сказал: взял де он того мужика подо Псковым, идет из города, и он ево взяв привел к записке.

А приводной человек сказался: Власком зовут, Демидов, государевы ямские слободы крестьянин: был де он во Пскове, а изо Пскова вышел и пошел в деревню к себе. А псковские стрелцы и казаки и посадские люди говорят, что боярина князя Ивана Никитича Хованского с ратными людми в город пустить не хотят, а челобитчиков, которые пришли с Москвы, пытали за то, что стакались с изменники; а государевы грамоты по его поход, как он вышел из города, не прочитали, а дворян, которые приехали во Псков от боярина, и тех людей держат в полате за караулы, а [381] стрелцов держат за приставы ж, а которые кошевые телеги взяли, и те телеги розграбили, а к Снетной горе стрельцы с снарядом притти хотят, чтоб боярина князь Ивана Никитича Хованского с ратными людми из Снетогорского монастыря выбить".

______________

(Отписка князя И. Хованского в Москву о военных действиях против псковских мятежников)

"Государю царю и в. к. Алексею Михайловичу всеа Русии холопи твои Ивашко Хованской, Микифорко Мещерской, Анисимко Трофимов челом бьют. По твоему государеву цареву и в. к. А. М. всея Русии указу, как пришли мы, холопи твои, подо Псков, и стали мы, холопи твои, с твоими государевыми ратными людми на Снетной горе в монастыре, для того что вдовцы, всяких чинов люди, от тебя, государя, отложились, а сложились со псковичи за одно и хлеб изо Вдова хотели было Великою рекою перевезть и люди пройти; и милостию Божиею и твоим государским счастьем ото Пскова водяной путь Великою рекою во Вдов и в Немцы и во Псковской уезд, дороги и рыбную ловлю и животинный выгон, у пскович отнят; да в Любятинском монастыре на московской дороге поставил я, холоп твой Ивашко, своего полку четыре сотни да товарыща моего князя Микифорова полку две сотни, а промеж Снетные горы и Любятинского монастыря против Варламовских да Петровских ворот поставлен острог, а в остроге поставлен стрелецкий голова Захарей Вильяшев с новгородцкими стрельцами, да по две сотни дворян и детей боярских стоят по переменам, и заступили, государь, мы, холопи твои, белскую и заклинскую и мелетовскую и деменицкую и прутцкую и кривовитцкую засады, а проезду, государь, в те засады изо Пскова и из уездов во Псков никаким людем нет, и кормов не провозят и скотины не прогоняют, от тех ото всех мест засажено крепко. А у пскович, государь, из города живой плаучей мост за Великую реку, и которые есть за Великою рекою засады, и тех засад заступить не кем, людей мало, а бродов, государь, через Великою реку нет, вода болшая, и я, холоп твой, с ратными людьми почели под Снетною горою через Великую реку делать мост, чтоб у псковичь и за Великою рекою засады и дороги заступить. И псковичи, государь, проведав про мост, приходят пешие многие люди ежедневно и стреляют по табарам, мосту навести не дадут, видя то, что пехоты у нас мало; и видя, государь, псковичи, что им учинилось утеснение, [382] проход и выход и животинной выгон и рыбная ловля и во Вдов и в Немцы дороги застали, высылают на вылазку почасту пеших и конных многих людей з бои и приходят к сотням и к полкам и с пищалей стреляют и бьютца. И маия, государь, в 31-й день пришед из-за Великой реки к Снетной горе многие пешие люди з знамены и на нас, холопей твоих, и на полк стреляли и острог, который был зделан за Великою рекою для укрепленья Снетной горы, и деревни многие выжгли и на том бою ранили московского стрелца Савку Дмитреева, а у них, пскович, с Снетной горы убили шти человек, а иных ранили. Да того ж числа вышли из Варламовских ворот многие пешие ж и конные люди к острожку на сотни, которые сотни поставлены промеж Снетной горы и Любятинского монастыря, и начали к острожку приступать, а с сотнями битца, и я, холоп твой Ивашко, послал сотен на помочь и сам с полком поспешил, и Божиею милостию и твоим государевым счастьем сотни отняли и пскович от острожку отбили и в город вбили, и на том бою убили пскович четырех человек до смерти, а иных многих ранили, а моего, холопа твоего, полку убили в сотне у головы у князь Дмитрея Путятина торопчанина Семена Нащокина и поругающися нам, холопем твоим, подрезали все брюхо и закрыв очи пересекли грудь надвое и животное все наругаючись волочили, как и зверь не делает. И видя их надругателство, и скочили многие люди, тело у них отбили и взяли. Да на том же бою лошадь застрелили. Да с того ж, государь, бою переехали ко мне, холопу твоему Ивашку, в полк изо Пскова псковских стрелцов сотник стрелецкой Дмитрей Данилов сын Алексеев да псковитин Василей Гарасимов сын Венеграсов, и я, холоп твой, роспрося их те роспросные речи и их, Дмитрея и Василья, послал к тебе, государю, к Москве. А которые, государь, были подле города Пскова деревни по той дороге, по которой мы, холопи твои, пришли на Снетную гору, и в тех деревнях безпрестани сидели воры, псковские стрелцы, и проехать было с Снетные горы никоими делы к острожку и на заставу, которая застава поставлена по московской дороге, нелзя, твоих государевых ратных людей побивали и имали. И я, холоп твой, многижды на боях и после боев посылал дворян, людей добрых и разумных, к ним, ко псковичем, говорить, чтоб они, помня твое государево крестное целованье, от всякого дурна отстали, вины к тебе, великому государю, принесли и с твоими государевыми ратными людми не бились, потому люди мы Божии да твои, великого государя. И псковичи, государь, приказывают ко мне, [383] холопу твоему, с теми дворяны, которые посланы под город, говорить многие грубные слова, к тебе, государю, и написать невозможно, и всех твоих государевых бояр и думных людей называют изменниками, а меня, холопа твоего, скверными лаями лают и называют изменником же и обманщиком, что будто я, холоп твой, Великий Новгород обманом взял, и хотят тело мое в котле варить да есть, и приказывают ко мне, холопу твоему, велят ото Пскова отойти, а мы де и без тебя ко государю вины свои принесем. И вылазки, государь, и бои ежеденные. А у дворян, государь, и у детей боярских запасов мало и у полных людей, а дети боярские, государь, мелкие и казаки и стрельцы и в постные дни едят мясо; а которые, государь, выходцы выходят изо Пскова, а иных имают под городом и приводят ко мне, холопу твоему, и те люди сказывают, что псковичи хотят в городе сидеть и сели на смерть. И что у нас, холопей твоих, учнет впредь делатца, и о том к тебе, государю, отпишем, а хто выходцов изо Пскова вышел, и ково под городом взяли, и ково на бою убили и ранили, и тому послали к тебе, государю, роспись".

______________

(Показания четырех псковских мятежников, захваченных и приведенных ко князю И. Хованскому)

...."И боярин князь Иван Никитич Хованской велел стрелца Ивашка Онтипина да Исачка Карпова, Сенку Демидова, Минку Борисова вести к пытке и у пытки роспрашивал и велел пытать накрепко: псковичи, всяких чинов люди, по чьему умышленью город заперли и в городе сидят, и долго ль им сидеть, и от ково помочи ожидают, с Москвы хто к ним о чем не писывал ли, и они, псковичи, к Москве и в иные городы к каким нибуди людем не писывали ль и не ждут ли отколе людей себе на помочь, к литовскому королю о людех и в Немцы писали ль и государевы отчины Пскова здать кому и оне, псковичи, заложитца за ково не хотят ли, и к Снетной горе с снарядом коли учнут приступать, и хто имяны в том во всяком воровском заводе воров и заводчиков.

И стрелец Ивашко Онтипин да Исачко Карпов да Сенка Демидов, Минка Борисов в роспросе и с пытки сказали: псковичи, всяких чинов люди, в городе сели, а по чьему умышленью сели и с Москвы хто к ним писал ли, или они к Москве х кому и в иные городы для какова воровского умышленья писали и людей к себе в помочь ожидают ли, и к литовскому королю о людех писали ль, или [384] нет, того они не ведают и не слыхали, а к Снетной горе приступать с снарядом хотят, а во всяком воровском заводе староста Гаврилка Демидов, Мишка Мошницын да стрелец Прокофейко Коза да Васка Копытко; и по дорогам их, Ивашка и Исачка, для воровства послал староста Гаврилко.

Да Исачко ж Карпов в роспросе ж и с пытки сказал: слышал де он от стрелцов, что хотели к литовскому королю посылать для людей, чтоб прислал на помочь, толко не послали, про то он впрям ведает.

И те люди, которые приведены на Снетную гору к боярину ко князю Ивану Никитичу Хованскому, и которые вышли сами, посажены в Снетогорском монастыре в полату до государева указу".

______________

(Челобитная жителей города Опочки царю о защите против псковских мятежников)

"Царю государю и в. к. А. М. всеа Русии бьют челом твоего государева далного порубежного города Опочки нищие богомолцы твои, попы и дьяконы, и холопи твои, стрелцы и казаки, пушкари и воротники, и сироты твои, посадцкие людишка. В нынешнем, государь, во 158-м году били мы челом тебе, государю, опочане всяких чинов люди, чтобы ты, государь, пожаловал нас, опочан, всяких чинов людей, для псковские смуты и мятежу во Пскове нас ни в чем ведать не велел, чтобы нам от тое псковские смуты и мятежу внапрасне многими людми в конец не погинуть, а которые, государь, были на Опочке воры и смуту заводили со псковскими ворами и смутчиками советуя, опоченин Гришка Логинов з братьею, и те, государь в нашем челобитье были воры описаны. И ты, милостивый и благочестивый государь царь и в. к. А. М. всеа Русии, нас, опочан всяких чинов людей, пожаловал, не велел нас во Пскове ни в чем ведать, и о том к нам на Опочку твоя государева грамота из посолского приказу прислана. А тот Гришка Логинов з братом своим Лазарком, не дождав твоего государева указу, с Опочки збежал во Псков и во псковской во всегородной избе извещал из нас, опочан, на семи человек, быдтося из нас челобитную к тебе, государю, заводили и били челом немногие люди ото псковские смуты, два священника да казак Ларка Костров да посацкой человек Степашко Лапин да воротник Фетка Осипов и иные немногие быдтося люди. А в нас, государь, во всяких чинов люди, опроче [385] его, вора, Гришки Логинова з братьею, ни в чем мы неподвижны, и стоим мы все, памятуя твое государево крестное целованье, и во псковской смуте и мятежу не приставаем. А псковичи, государь, видя то, что мы ни в чем с ними не советуем и к смуте и мятежу их не приставаем, и оне хотят по нас на Опочку изо Пскова посылать посылки болшими людми и хотят нас разорить без остатку и втай на Опочку по нас хотят посылать воров и переимать в нас на Опочке лутших людей и переимав свести во Псков к напрасной смерти, и мы, нищие твои государевы богомолцы и холопи и сироты твои, всяких чинов люди, все головами своими стоим по дорогам на караулех днем и ночью оберегаяся ото псковских воров и от мятежников. А на Опочке, государь, в городе толке воевотцкой двор, а мы, нищие твои государевы богомолцы и холопи и сироты твои, всех чинов люди, живем на посаде, а острог, государь, был около посаду, и тот острог в прошлом во 156-м году Божиим посещением выгорел без остатку, и нам, государь, от таких воров укрытца негде. Да в нынешнем же, государь, во 158-м году по выбору пскович посадцких людей присланы на Опочку в таможню и на кабак верные головы Макешко Юрьев да с ним в товарыщах веданой вор Ивашко Салтанов; и как, государь, во Пскове смута и мятеж учинилась, и ево, Ивашков, сын Марко да племянник ево, Ивашков, псковской стрелец Лаврешко Демехов приезжали на Опочку изо Пскова к нему, Ивашку, для смуты и мятежу. И как на них мы учали извещать тебе, государю, на Опочке в приказе, и они, воры Марко да Лаврешко, услыша наш извет на себя, и с Опочки збегли во Псков, и тот вор Ивашко Салтанов пишет во Псков к сыну своему и племяннику на нас, опочан, смутные грамотки. И сын его Марко и племянник Лаврешко извещали во Пскове во всегородной избе на опочан, которые по обещанью ходили в те поры молитца Пречистой Богородице, и тех опочан по их извету, посадцкого человека Терешку Кирилова да стрелца Филку Спирова, роспрося во всегородной избе, посадили во Пскове в тюрму. Милосердый государь царь и в. к. А. М. всеа Русии, пожалуй нас, нищих своих государевых богомолцов и холопей и сирот своих, всех чинов людей, вели, государь, нам о тех ворах и смутчикех твой государев указ учинить; а тех опочан, которые во Пскове в тюрме сидят, и их из тюрмы освободить, и чтобы нам от тех воров и от их воровских изветов в конец не разоритца. Царь государь, смилуйся пожалуй". [386]

______________

(Отписка в Москву князя И. Хованского о военных действиях против псковских мятежников)

"Государю царю и в. к. А. М. всеа Русии холопи твои Ивашко Хованской, Микифорко Мещерской, Анисимко Трофимов челом бьют. Июня, государь, в 18-й день приходили из-за Великой реки к Снетной горе псковичи, всяких чинов многие пешие и конные люди, и стреляли из-за Великой реки по полку и по нас, холопех твоих, из волконеек и из пищалей, чтоб меня, холопа твоего Ивашка, с твоими государевыми ратными людми из обоза с Снетной горы збить. Да в тое ж, государь, пору вышли из Валамовских и из Ильинских и из Петровских ворот многие ж пешие и конные люди псковичи, дворяне и дети боярские, и их люди, которые сидят со псковичи заодно, и стрельцы и казаки и посадцкие люди и монастырские слушки на острожки, что поставлен острожек у московские дороги, и в том острожку шесть голов с сотнями, разных городов дворяне и дети боярские, а в другом острожку стрелецкой голова Захарей Вильяшев с новгородцкими стрелцы, и учали к острожкам приступать, а от города пришли многие люди на дорогу, которая дорога лежит от Снетной горы к острожкам, чтоб острожки взять, а мне было, холопу твоему Ивашку, с товарищем и с твоими государевыми ратными людми острожкам помочи не учинить. И я, холоп твой Ивашко, оставя в монастыре на Снетной горе в обозе дворян, которым приказано в обозе, и голову и сотников стрелетцких с стрелцами, пошел с товарищем своим и с твоими государевыми ратными людми к острожкам на помочь; и Божиею милостию и твоим государским счастьем, которые псковские воры заступили от Снетной горы к острожкам дороги, и я, холоп твой Ивашко, с твоими государевыми ратными людми тех воров побили и побивали их до самых городовых ворот, что не успели и городовых ворот затворить, и мало в город твои государевы ратные люди не въехали, что учинилась з города из башен и из подошевных боев стрелба из болшого наряду. И я, холоп твой Ивашко, велел твоих государевых ратных людей от городовые стены отвесть, и Божиею милостиею и твоим государским счастьемь взяли в языцех многих воров в живых, и от ран многие люди померли, а толко осталось в живых дватцать шесть человек. А в тех языцех взяты три человека заводчиков, которые во Пскове всякой воровской завод чинили с старостою с Гаврилком Демидовым: стрелецкой десятник Полоненитцкого приказу Федка Ондреев да [387] Рогалева приказу стрелец Тимошка Олферов да посадцкой человек Федка Иванов сын Торочешников. Да на том же бою убили до смерти псковского архиепископа Макария приказново его человека Мишку Шорина да Гаврилкова товарыща посадцкого человека Микифорка, прозвище Ворона, а всяких чинов людей, стрелцов и казаков и монастырских служек и пахатных мужиков и посадцких людей убили человек с триста, а многие ранены. Да на том же, государь, бою отбили у них твои государевы казенные две затинные пищали и многое ружье. И я, холоп твой Ивашко, с товарыщем и с твоими государевыми ратными людми с того бою отошли на Снетную гору дал Бог здорово, и стоя на Снетной горе и прося у Бога милости и работая, я, холоп твой Ивашко, тебе, государю, над ними, ворами, промышляем всячески, а изо псковских пригородов служит тебе, государю, один Опочек, и я, холоп твой, на Опочек послал голову с сотнею, а велел с Опочка быти к себе в полк ратным людем и запасы и зелье и свинец привезть. А с тою службою послал я, холоп твой Ивашко, к тебе, государю, стряпчево князь Григорья княж Дмитреева сына Путятина, а что впредь учнетца делать, и о том к тебе, государю, отпишу. Да того ж, государь, числа языков, которые взяты на боях и которых мочно было пытать, пытаны, а иных за болшими ранами пытать было не мочно; и те языки роспрашиваны, а что языцы в роспросе и с пыток говорили, и хто имяны языков на бою взял, и какие люди взяты, и тому роспись и роспросные и пыточные речи послали к тебе, государю, к Москве под сею отпискою".


Комментарии

49 Царская грамота (от 9 мая 7155 г.) послана была, однако, не Буйносову, имя которого попало в эту помету, повидимому, по ошибке, а князю Хилкову, бывшему новгородским воеводой еще некоторое время и после отсылки грамоты.

50 Далее, по поводу жалоб на насильства воеводы Собакина в царском ответе говорилось, что псковичам нужно быть бить о том челом до мятежа, тогда и был бы сыск и указ; когда вины принесут и заводчиков выдадут, тогда будет об этом сыск и указ.