XXX.
1615 г. Выписка из памяти шведских послов Королю Густаву Адольфу.
18 ноября к послам Его Королевского Величества пришел английский посол и рассказал, что ему писали русские комиссары (это письмо он им показал), но что однако они не имеют никакого приказания или разрешения от их Великого Князя согласиться на место для переговоров ближе Песка (Pessack). Но тем не менее по его, английского посла, просьбе они согласились встретиться с Е. К. Величества посольством у Dhejwastofshof 54 в трех верстах от Селища (Selitse), где английский посол обещал присутствовать при переговорах. И сверх того они желали, чтобы шведские послы отправили нескольких дворян в Песок навстречу их депутатам, чтобы там установить безопасность комиссаров обеих сторон или через обмен верительных грамот (Lejdebref) Его Королевского Величества и Великого Князя, или через принесение письменной или устной присяги с целованием креста.
Хотя шведские послы сначала были против того, чтобы послать своих дворян в Песок, так как обеспечение безопасности (foersaekringen) должно было произойти и быть утверждено по прежним примерам и обычаям на том месте, где будут происходить переговоры, но после английский и голландский послы просили и советовали шведским комиссарам не стоять так упорно на своих мнениях, но несколько согласиться и на их, в то время как и русские комиссары относительно места переговоров сказали, что нечего терять больше время из-за таких пустяков, лучше (поговорить об этом) после того, как на том же месте произойдет размен пленных, как и Хиндрих Флемминг с товарищами хотел утвердить вышеупомянутую безопасность на том же месте, где они согласились с русскими посланными относительно места переговоров.
Посему шведские послы согласились с желаниями английского и голландского послов, но лишь ради уважения к английскому Королю и генеральным Штатам, но отнюдь не с тем, чтобы предоставить этим какие нибудь преимущества русским. И на основании этого 19 ноября депутаты Лоренц Вагнер, Арвид Хорн, Андерс Нильсон и Абрагам Спехт (отправились) в вышеупомянутый Песок, чтобы там [97] установить договор безопасности при свидании послов обеих сторон, с инструкцией, что они должны сначала предложить обменять верительную грамоту Его Королевского Величества на такую же грамоту русских, но если насчет этого не смогут согласиться, то они должны составить между собой письменную охраную грамоту, подписав ее и приложив печати, по данной им с собой форме, и присягнуть на Евангелии, а русские поцелуют крест.
И когда они 22-го ноября встретились с уполномоченными русских послов у Песка посреди реки, те сперва тотчас начали вычитывать полный титул своего Великого Князя; точно также Лоренц Вагнер полностью проговорил титул Его Величества Шведского Короля и затем протестовал против титула их Великого Князя и сказал русским, что никакой договор безопасности или трактат не сможет состояться, если по крайней мере из титула Великого Князя не будут исключены Новгородское владение и Лифляндия. Тогда они сказали, что с ними верительная грамота их Великого Князя, где приведен лишь его общий (general) титул. И так верительные грамоты обоих были доверенными английского посла Томасом Смитом по имени, переданы господину Андерсу, чтобы прочесть их и сказать свое мнение. Так оказалось, что Вёликий Князь в своей верительной грамоте следующим образом титулует себя: Божьей Милостью Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович всея Руси Самодержец и многих земель государь управитель или победитель (как значит русское слово «обладатель»). Напротив Его Величество Шведский Король титуловался лишь так: Густав Адольф Швеции Король и проч. и проч. и проч. И самая верительная грамота была так плохо (slaett) составлена, что не имела никакой формы и еще менее содержала каких либо полных и достаточных гарантий безопасности для шведских послов.
На это русские посланные ответили жалобами на умаление титула в грамоте Его Королевского Величества, потому что в верительной грамоте, присланной Е. К. В-ом шведским субделегатам, приведен полный титул Его Королевского Величества, а Великий Князь титулует себя в своей верительной грамоте лишь в общих чертах (generaliter), а также на то, что Его Королевское Величество дает в своей грамоте Великому Князю такой плохой титул, именно — новоизбранный и ныне правящий царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси, а не Самодержец и многих земель обладатель, как Датский Король и Генеральные Штаты писали в подобных случаях своим уполномоченным, и что их (шведов) титул был поставлен впереди титула Великого Князя, о чем они ничего знать не хотят, не будучи на это уполномочены их Великим Князем. [98]
Но на следующий день они пожелали, чтобы шведские депутаты снова вступили с ними в переговоры и показали им другую верительную грамоту Великого Князя, где титулы Его и Шведского Короля были написаны одинаково и сообщалось, что Великий Князь по просьбе фельдмаршала Эверта Горна и по письмам митрополита и других новгородских земских чинов желает мирного договора с Его Величеством Шведским Королем, на что уполномоченные шведских послов точно также не могли согласиться. Тогда русские пожелали, чтобы состоялось крестное целование и клятва на Евангелии, после письменного договора о безопасности, и чтобы обоих Государей титуловать их краткими титулами, а затем укрепить договор приложением рук и печатей. Или же они желают и их Великого Князя полный титул употреблять против титула Е. В. Шведского Короля. И хотя русским достаточно объясняли, по какому праву Е. В. Король пользуется своим полным титулом против титула Великого Князя, но чтобы Великий Князь не писал своего полного титула против Его Величества, но они одинаково ничего подобного не хотели принимать во внимание и стояли на своем. Почему было предложено пользоваться с обеих сторон краткими титулами их Государей, чтобы не терять из-за этого бесполезно времени, но (оговорив), что шведские уполномоченные протестуют против этого. Но после уполномоченные русского посла не пожелали титуловать Е. К. Величество королем Швеции, Готии и Вендов и проч., а лишь так: Божией милостью великий и могущественный Шведский Король Густав Адольф и проч., и проч. Точно также не хотели называть Арвида Теннессона его полным титулом, а только Арвид Теннессон к Финстербю в Лагсагн, как обозначают буквы, не прибавляя ничего больше; равно как и их договор о безопасности был не так составлен, как следовало бы, и как требовали обстоятельства, почему шведские делегаты его не приняли. Точно также и русские были недовольны их (шведов) писанием, потому что Великий Князь там титуловался лишь кратко, именно: Божией милостью Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович всея России и проч., и проч., и проч. и там не стояло: Самодержец и многих иных земель обладатель, как, по их словам, прежде было в обычае писать титул Великого Князя. А также, что Арвид Теннессон пишет себя наместником и лагманом (Statthollere och Laghman) Карелии, наследственной земли Его Царского Высочества (sic). Потому что хотя еще царь Василий уступил ее по письменному договору Шведской Короне, но с тех пор этот договор был нарушен с нашей стороны. И хотя на это было достаточно возражено и доказано совсем другое, но они стояли одинаково на своем, по своему старому обычаю. [99]
Наконец, русские предложили отложить спор о титулах до свидания послов обеих сторон и не обмениваться никакими грамотами, а лишь учинить словесное крестное целование о безопасности комиссаров. Но как легко было видеть, что они искали лишь лучшего случая дать своему Великому Князю его полный титул и умалить титул Е. В. Шведского Короля, то нельзя было очень полагаться на их устные и письменные договоры о безопасности и крестное целование. Поэтому переговоры были прерваны до получения дальнейших указаний от обоих посольств.
1) 23-го жаловались шведские послы английскому послу на упорство и грубую гордость русских комиссаров, именно что они настаивали на высшем титуле для своего Великого Князя, чем какой давался Шведскими Королями прежним Великим Князьям, а также не желают давать Е. В. Шведскому Королю подобающего ему титула, какой принадлежал прежним королям Швеции. Претендовать на это они не имели никакого права.
2) Точно также они не желали признавать подобающего титула Е. К. Величества наместника в Выборге, который его Король с полным правом дал ему. Чрез это были введены неправильные претензии в верительную грамоту Великого Князя для свидания послов обеих сторон, которое будто бы произошло по просьбе Эверта Горна, не смотря на то, что шведские послы в своем письме русским комиссарам все это достаточно опровергли.
3) Не более того хотели они признать посредничество голландского посла, потому что Е. В. Шведский Король его признал, хотя английский (?) посол через несколько дней сказал, что получил письмо от Великого Князя и его комиссаров, что он им доволен и желал бы иметь его посредником при переговорах. На это английский посол ответил, что так шведские послы после продолжительных споров согласились с русскими комиссарами о месте, где должно произойти свидание, и лишь на том стояли, чтобы Великому Князю называться его обычным титулом, то, чтобы самые переговоры могли состояться без дальнейшей потери времени и без отсрочек, он советует шведским послам разрешить их субделегатам называть Великого Князя его вышеупомянутым общим титулом, как желали русские субделегаты, пока послы обеих сторон смогут съехаться и повести дальнейшие переговоры между собой об истинном титуле и о самом деле, потому что это не имеет большого значения. Также и русские комиссары будут называть Его Королевское Величество лишь подобающим ему общим титулом, о чем он (английский посол) будет просить их в своем письме.
Относительно титула Арвида Теннессона, из письма русских комиссаров он узнал, как без сомнения узнали и [100] шведские послы от своих субделегатов, по какой причине русские не желали признавать его титула и употреблять его в охранных письмах, но он не желает обсуждать это, предоставляя это им самим, и лишь хотел бы так устроить, чтобы самые переговоры не могли дольше напрасно откладываться из-за титула Арвида Теннессона, так как он надеется, что послы согласятся без дальнейших споров титуловать обоих государей так, как выше указано, и потому считает, что будет лучше всего, если оба посольства будут титуловать себя в охранных письмах generaliter или попросту (simpliciter) будут называть себя без всяких титулов.
Что касается голландского посла, то он сказал, что как раз в это время получил письмо от русских комиссаров, что они получили грамоту от Великого Князя, что он рад приезду вышеупомянутого голландского посла для присутствия при переговорах, и этой грамоты их Великого Князя русские комиссары еще не получали в то время, когда собирались субделегаты с их посланцами для переговоров об охранных письмах для послов; и они желают согласия и пусть голландский посол не имеет об этом никаких других мыслей.
Но так как русские ввели такие неосновательные претензии в свою охранную грамоту, то он сначала ознакомился с объяснениями и опровержениями шведских послов. И так как комиссары обеих сторон не могли согласиться о титулах, то он желал бы такие вопросы исключить из писаний русских. Но так как шведские послы не желают соглашаться на вышеупомянутые условия, а так твердо стоят на своих требованиях, что самые переговоры могут не состояться, то он желает, чтобы его в этом не обвиняли Король и весь свет, после того, как он предлагал все справедливые условия, какие только могли быть придуманы, и сообщал их как им, так и русским.
Тогда шведские послы напомнили английскому, что когда они в Новгороде по его желанию убеждали Его Королевское Величество всеподданнейшим письмом приказать называть Великого Князя таким титулом, именно: Новоизбранный и ныне правящий Великий Князь Михаил Федорович всея Руси, то он (английский посол) их уверял, что Великий Князь будет этим доволен и Е. В. Шведский Король противопоставит этому свой подобающий общий титул, именно Король Швеции, Готии и Вендов, (Swerigis, Goethis och Waendis Konungh). На это он ответил, оправдываясь, что они говорили, конечно, о таких вопросах, и он, как тогда обещал приложить все свое старание, чтобы послы обеих сторон могли согласиться о титулах, так и сделал, и Великий Князь не [101] употребляет своего полного специального титула, а пишет лишь краткий титул в охранной грамоте (Gelnidtz или foersaekringhs-skrifterne), ради того разногласия, которое из-за этого могло бы быть вызвано между обоими посольствами, особенно из-за Новгородского владения и Лифляндии. Так он самым прилежным образом писал Великому Князю, чтобы он называл Е. К. Величество его обычным вышеупомянутым общим титулом против своего обычного титула. Но так как Великий Князь считает себя обиженным в своем общем титуле сравнительно с тем, какой употребляли прежние Великие Князья, то он и не может называть Е. К. Величество высшим титулом, чем предлагаемый теперь его комиссарами, и потому он, английский посол, в этом не виноват, потому что не может его ни к чему принуждать и с самого начала стоял на том, чтобы называть Великого Князя его обычным общим титулом, и тогда и Е. В. Шведский Король получит от Великого Князя свой обычный титул. На это шведские послы доказывали, что как в Тявзинском договоре (Teusinska foerdragh) между Швецией и Россией, так и в договоре между королем Стефаном (Staffen) и Великим Князем Иваном Васильевичем Великие Князья не употребляли в своих титулах слова «обладатель» (obladatel) и еще менее это применялось вышеупомянутыми и другими королями и государями; почему и теперь не может быть добавлено это слово или что-либо новое в таком роде. Так и ныне правящий Е. В. Король имеет основательную претензию против титула Великого Князя, а не он против титула Е. К. Величества, и следовательно (король) более его имеет права на этот самый титул. Почему Е. К. Величество не обязан писать Великому Князю такой титул и укреплять его с его подданными в их варварском высокомерии и пышности (uthi deres Barbariske hoegfaerdh och yppighet).
Русские жалуются на то, что Арвид Теннессон пишет себя наместником и лагманом Карелии; на это у них нет никаких разумных поводов, потому что Карелия бесспорно наследственная земля Е. В. Шведского Короля, и не только прежние наместники и лагманы, но и сам король Карл (высокопохвальный в воспоминаниях), раньше чем Кексгольм попал под власть Швеции, писали себя «в Карелии», каковой титул прежние Великие Князья не отказывали Е. К. Величеству, но давали добровольно, как доказывают грамоты; но русские также мало могут претендовать на Кексгольмскую, как и на Выборгскую Карелию, потому что царь Василий Иванович вышеупомянутому Е. В. Королю и Е. К. Величества наследникам и будущим королям уступил ее в вечное и невозвратное наследство, как это совершенно доказано; и никто не сможет справедливо доказать, что таковое (условие) [102] со стороны Швеции малейшим образом нарушено, как лживо уверяют русские по своему старому обычаю.
Но чтобы выполнить желание английского Короля, переданное его послом, и чтобы весь свет мог узнать и видеть, что со шведской стороны ничего не упущено, что могло бы устранить дальнейшее пролитие крови и дать государству мир, шведские послы согласны, чтобы русские комиссары через своих посланцев дали Е. В. Шведскому Королю такой титул: Божией милостью могущественный Высокородный Князь и Государь Господин Густав Адольф, Швеции, Готии, и Вендов Король и многих иных земель обладатель (medh Gudz nadhe Stormaechtige Hoegborne Furste och Herre Herr Gustaf Adolph Swerigis, Goethis och Waendis Konungh och oefver monge andre Herskaper en Herre och Regaendt), тогда и они дозволят их посланным дать Великому Князю подобный титул, с надлежащим протестом, именно: Божией милостью Великий Государь Царь и Великий Князь Михаил Федорович, всея Руси Самодержец и многих иных земель обладатель (Medh Gudz nadhe den store Herren Zaar och Storfurste Michael Fedorowitz oefver alle Rysser Zamodertzetz och oefver monge andre Herrskaper en Herre och Regaendt). Но как они не хотят давать Е. К. Величеству это слово «обладатель», то и шведские послы не желают этого писать их Великому Князю.
Что касается датского Короля и Генеральных Штатов, то как русские не хотят упоминать о них в охранной грамоте, то это можно выпустить, потому что голландский и посол этим был очень доволен, особенно после заявления английского посла, что не надо упоминать там о его короле
Если русские комиссары не пожелают давать шведским послам их полные титулы в своей охранной грамоте, тог по предложению и по желанию английского посла, они могут полностью выписать свои имена в охранной грамоте, а шведских послов упомянуть лишь вообще, именно: Королевского Величества великое и полномочное посольство; шведские послы подобным же образом поместят в своей охранной грамоте свои имена и полные титулы, а русских послов назовут лишь вообще.
Или чтобы после вышеупомянутого подобающего титула Его Королевского Величества привести лишь имена полномочных послов Его Величества: Его Милость (N) граф Якоб Де-ла-Гарди, Хиндрих Горн, Арвид Теннессон и Монс Мортенссон, а шведские послы после титула Великого Князя таким же образом поименуют русских послов лишь так: князь Даниил Иванович Мезецкий (knaes Daniell Jwanowitz Mesetzkij), Алексей Иванович Зюзин (Alexej Jwanowitz Susin) и т. д., и т. д. [103]
И чтобы обе охранные грамоты были после укреплены присягой и крестным целованием, а доверенному английского посла, Томасу Смиту, поручается подписать их и обменять между субделегатами обеих сторон, с оговоркой, что если переговоры будут бесплодны, то обе охранные грамоты должны быть возвращены сторонам обратно.
Шведские послы могли примириться и на следующем (так как русские комиссары сильно на этом настаивали): пусть они (русские) называют своего Великого Князя в своей охранной грамоте словом обладатель, называя Его Величество Шведского короля его подобающим вышеупомянутым общим титулом без этого слова «обладатель» и не называя имен и титулов послов Его Королевского Величества, но упоминая о них лишь вообще, как выше указано. А доверенные шведских послов будут называть Его Величество Шведского Короля подобным же титулом, а Великого Князя его вышеупомянутым общим титулом и называть русских послов вообще. И после того как субделегаты обеих сторон принесут охранную клятву, по обычаям каждого и согласно принятым церемониям, как было упомянуто, тогда вышеупомянутый Томас Смит заставит каждую сторону собственноручно подписать свою грамоту и передаст их английскому послу на вышеупомянутых условиях, чтобы сохранить у себя и не делать никакого обмена грамотами с русскими.
Но если русские не захотят согласиться на эти условия, то посланным шведского посольства дан приказ протестовать против этого в присутствии доверенного английского посла (заявив), что они долее не могут терпеть бесполезной траты времени и обманов, но уезжают отсюда.
И когда субделегаты обеих сторон снова собрались 26 ноября и показали друг другу свои охранные грамоты то русские жаловались, что в титуле Его Величества Шведского Короля употреблялась форма (именно, — многих иных земель обладатель, oefver andre monge Herrskaper en Herre och Regaendt), которая при прежних шведских королях не употреблялась, и потому они не могут принять охранной грамоты. Точно также нё хотели они принять вышеупомянутых других предложений о титуловании послов, но князь Даниил Мезецкий хотел называться окольничьим, а Алексей Зюзин дворянином, а другие дьяками, перечисляя шведское посольство просто по именам.
Также оказалось, что они в своей грамоте титулуют Великого Князя, кроме вышеупомянутого его общего титула словом обладатель, а Его Величество Шведского Короля лишь: Божией милостью могущественный Густав Адольф, Швеции Король, и проч., и проч. Поэтому субделегаты обеих сторон [104] не могли сговориться друг с другом, но в конце концов русские через уполномоченного английского посла, Томаса Смита, заметили, что если доверенные шведских послов будут называть Великого Князя после его общего титула словом обладатель, то он (Смит) сделает все возможное, чтобы взамен уполномоченные русских послов давали Шведскому Королю титул: Божией милостью могущественный Густавус Адольфус, Швеции, Готии и Вендов Король; но шведским послам не показалось желательным укреплять Великого Князя в его гордости подобным высоким титулом, тем более, что прежние шведские короли не давали прежним великим князьям такого титула в мирных договорах, заключенных с ними (что послам было известно). Но им было предложено, что если они хотят употреблять слово обладатель в своей охранной грамоте и взамен этого титуловать Е. К. Величество Швеции, Готии и Вендов Королем, то на это они вполне согласны; но после того, как они на это не хотели согласиться, шведские послы приказали своим доверенным вернуться назад и сами желали ехать в Новгород.
Но после сами русские написали английскому и голландскому послам, что они хотят по их указаниям и справедливому решению вступить в переговоры и разрешить спор о титулах между обоими Государями и послами. И чтобы не показалось, что со своей стороны они предлагают что-нибудь несправедливое, они желали и настаивали, чтобы остаться при тех титулах, которые применялись обоими правившими тогда Государями в мирном договоре, заключенном в Тявзине (Teusina), тогда ни у одной стороны не будет на что жаловаться. Именно: Божией милостью могущественный Государь господин Густав Адольф, Швеции Король, и Божией милостью Великий Государь, Царь и Великий Князь, всея Руси Самодержец, и чтобы в охранных грамотах упомянуть вообще о великих посольствах обеих сторон, не называя их имен и титулов. Почему английский и голландский послы 29 ноября усердно просили шведских послов быть снисходительными и терпеливыми, потому что о таких вещах нельзя так легко и скоро сговориться, и показали им копию Тявзинского (Teusiniske) договора, чтобы они видели, как вести переговоры о порученном им деле, что им тоже было показано, и на это шведскими послами было отвечено, что в то время, когда был совершен этот самый договор, были совсем другие отношения между обоими правившими тогда Государями, чем теперь между Е. В. Шведским Королем и Русским Великим Князем, что обстоятельно и особенно тем доказывалось, что в те времена ни один из упомянутых Государей не имел никаких претензий против другого, подобных тем, какие теперешний Е. В. Шведский Король имеет ко всей России. [105]
Точно также шведские послы ссылались на Тявзинский договор лишь затем, чтобы доказать, что шведские комиссары, ведшие в то время переговоры с русскими, не давали тогдашнему Великому Князю этого слова «обладатель», которое их Великий Князь теперь требует.
Затем и царь Василий Иванович в Выборгском контракте называет Е. В. нынешнего Шведского Короля господина отца Короля Карла (высокопохвального в воспоминаниях) его полным королевским титулом.
Вместе с тем напомнили английскому послу вышеупомянутое обещание, данное им шведским послам в Новгороде о титулах обоих Государей.
На это английский посол ответил, что помнит, что при таких условиях обещал и говорил, что если Е. В. Шведский Король пожелает называть Великого Князя подобающим ему общим титулом, то и он также будет давать Е. К. Величеству его подобающий титул, но собственно не знал тогда, будет ли Великий Князь вполне доволен общим титулом, который ему дал в своей верительной грамоте Е. В. Шведский Король, и потому не мог совершенно уверять в этом шведских послов; и после того, как Е. В. Король не дал Великому Князю другого титула, кроме «Царь и Великий Князь всея Руси», а сверх того не (назвал его) ни Самодержец, ни многих иных земель обладатель, поэтому и Великий Князь одинаково титулует Е. К. Величество «Королем Швеции». На это было отвечено, что Е. К. Величество кроме титула Swerigis, Goethis, och Waendis (который прежние шведские короли всегда употребляли, как общий титул), пишется (владыкой) других княжеств и земель, как хорошо известно русским, дававшим прежним шведским королям такой специальный титул; поэтому предполагалось, что Великий Князь должен давать Е. К. Величеству вышеупомянутый общий титул и что английский посол не допустит, чтобы Е. К. Величества титул каким-либо образом был умален русскими, но наоборот Е. К. Величеству будет дан подобающий общий титул, как в этом Е. К. Величество совершенно надеется на дружбу, связи (Correspondens) и родство между собой и королем Великобритании.
На это английский посол сказал от имени своего короля, что обязан и желает исполнить это со всем усердием; но что он говорил по вышеупомянутому поводу, то сообщил ему Великий Князь в своем письме, и так до конца повторял об улажении спора из-за титулов.
Затем голландские послы следующим образом высказали свои мысли о данном вопросе, что они со своей стороны, насколько возможно, должны поддержать и помочь, чтобы Е. К. Величество не испытал какого либо умаления русскими Его [106] подобающего королевского титула. Признали также, что приведенные шведскими послами аргументы были основательны. Но как комиссары обеих сторон ссылались на Тявзинский договор и в контракте, который был заключен в Выборге, даются обоим тогдашним Государям, шведскому и русскому, их полные специальные титулы, на чем теперь могли настаивать и русские и на что много ссылались, несмотря на большую разницу между состоянием и обстоятельствами, бывшими тогда между обоими Государями и теми, что между ними теперь, чего однако русские не желают позволять себе указывать; то, чтобы не могло быть дальнейшей потери времени, и можно было бы скорее приступить к самым переговорам, считали они желательным, чтобы оба посольства оставались при тех формах титулованья, которые употребляются в Тявзинском договоре, пока не съедутся вместе для дальнейших переговоров о самом деле, потому что это не могло бы ни повредить, ни быть выгодным какой-либо стороне, особенно если заявить о своем праве подобающей протестацией.
Ссылались также и на то, что и для их собственной страны невыгодно терять здесь долее бесполезно время. И хотя шведские послы сказали, что сильно сомневаются, можно ли на это согласиться без ведома и разрешения их Короля, но вследствие вышеприведенных причин, желания и увещаний обоих иностранных послов и из уважения к желаниям их Короля и Государя, согласны они, наконец, давать Великому Князю такой титул: Божьей милостью Великий Государь Царь и Великий Князь всея Руси Самодержец; взамен чего Великий Князь должен будет давать Е. К. Величеству вышенаписанный титул: Божией милостью могущественный Государь Густав Адольф Швеции король и т. д. до слова «иных» (Jnioh) или «проч.». Великий Князь точно также подтвердит, что русские будут согласоваться с этим, равно как субделегаты обеих сторон не будут иначе титуловать своих государей в своих охранных грамотах; но при условии и с оговоркой, что английский и голландский послы подпишут протестацию шведских послов против обоих титулов, или дадут свою письменную аттестацию об этом. На это ответил английский посол, что считает это ненужным: во-первых потому, что русские не понимают, что такое протестация; и если протестовать против титула Великого Князя, то он всетаки Великий Князь над тем, чем владеет в России, а Е. К. Величество господствует над той частью России, которой завладел, пока они смогут придти к соглашению.
Но если в предстоящих переговорах не будет между ними никакого согласия, то каждый может снова взять обратно свою охранную грамоту, которая была им выдана: и в пример привели, что как получивший обратно свое долговое [107] обязательство считается расплатившимся с долгом, так и в данном случае.
На это шведские послы ответили, что если русские не понимают, что такое протестация, то они отлично знают, что она вызывает, и если Михаил Федорович выдает себя за Русского Великого Князя, то всетаки он не имеет на это таких же прав, как Е. В. Шведский Король по поручению своего господина брата герцога Карла Филиппа, который раньше Михаила Федоровича был здесь выбран в Великие Князья. А также большая разница между переговорами и обязательствами купца и подобными правительственными делами и важными вопросами стран и государств, о которых теперь ведутся переговоры.
Голландский посол также (советовал) шведским послам ограждать права Е. К. Величества протестацией в таком важном вопросе, равно как и в меньших. Английский посол одинаково настаивал на своих прежних словах, заявляя, что никто не может его, как свободного легата, принуждать дать свою аттестацию или подписать протестацию шведских послов, потому что он прибыл исполнять роль посредника в спорных вопросах между обоими Государями, а не для того, чтобы принимать участие в протестах против одной из сторон, что русские навряд и приняли бы, так как это им не выгодно, и потому он не может согласиться на это против их воли. Ведь и Великий Князь может захотеть протествовать против Е. В. Шведского Короля без согласия шведских комиссаров.
На это было указано, что среди других посредников Поссевин, бывший посредником при переговорах между польским королем Стефаном и Великим Князем Иваном Васильевичем, допустил 55 торжественную протестацию обеих сторон и в ней привел свое заключение, что и теперь в таких важных вопросах похвально, справедливо и принято.
Наконец, английский посол попросил отсрочки до другого дня, чтобы подумать, и тогда выразил желание дать, вместе с голландским послом, просимую шведскими послами аттестацию. И так было решено, что обе охранные грамоты будут составлены с употреблением вышеупомянутых титулов и, подписанные и скрепленные печатями обеими сторонами, будут переданы доверенному английского посла Томасу Смиту. И если переговоры окончатся безрезультатно, то каждой стороне будет возвращена ее охранная грамота.
Но когда субделегаты обеих сторон снова собрались вместе 6 декабря, они (русские) не пожелали давать Е. В. Шведскому Королю слова «иных» (Jnioh) или «проч.» после вышеупомянутого титула Е. К. Величества, под предлогом, что это не употребляется в Тявзинском договоре при титулах [108] обоих Государей. Точно также они были недовольны охранной грамотой доверенных шведских послов, потому что там были упомянуты в качестве посредников генеральные Штаты и английский Король, у них же (русских) не было никаких полномочий или инструкций относительно того, чтобы об этом упоминать в грамоте; и поэтому они не могли принять охранную грамоту, если оттуда не будет исключен по крайней мере голландский посол.
И так как генеральные Штаты были включены в охранную грамоту по желанию голландского посла, после того как он узнал, что английский посол не желает исполнять своего обещания, но приказал упомянуть в грамоте о своем Короле, как о посреднике, то шведские послы не согласились на желание русских в этом вопросе, пока не выскажутся об этом голландские комиссары, которые тотчас заметили, что это была интрига (dreft) английского посла против них, чтобы одному его королю досталась вся честь, как его посланные Томас Смит и Йеран Брюггхюсен (Ioeren Brygghuesen) достаточно выяснили своими речами против шведских субделегатов, но английский посол уверяет, что совершенно не знает, почему русские так сделали, а также, что три дня пробыл в Романове, после того как был готов в дорогу, и вышло так, что его как раз не было в то время, когда охранная грамота была составлена с именем одного его короля, как это достаточно выяснилось изо всех обстоятельств. И еще прибавили голландские послы, когда они жаловались на оказанное им таким образом неуважение, что они желают убедить русских упомянуть о них в охранной грамоте ради чести генеральных Штатов и своей собственной безопасности. И затем голландские и английские послы 7 декабря отправились на место переговоров. Но когда 7 декабря субделегаты обеих сторон снова сошлись, русские стояли на своем прежнем мнении и отнюдь не желали, чтобы в охранной грамоте упоминалось о генеральных Штатах, ссылаясь на то, что у русских комиссаров не было на это разрешения. И когда им (голландским послам) было об этом сообщено шведскими субделегатами, они пошли к английским послам и снова жаловались на досаду, испытанную ими от русских, вопреки его обещанию, а также вопреки собственному письму Великого Князя, приглашавшего их посредниками при будущих переговорах. Но ничего у него (английского посла) так не добились, но должны были удовольствоваться его объяснением, что русские комиссары писали ему, что не получили на это никакого повеления или разрешения от своего Великого Князя. И когда они снова вернулись к шведским субделегатам, то объявили себя удовлетворенными, чтобы могли состояться присяга и целование креста, без упоминания о [109] генеральных Штатах в охранной грамоте, согласно уговору об этом с английским послом, потому что ничего другого нельзя было сделать, вследствие указанных английским послом и русскими причин. Но они послали своего гофмейстера с товарищем к русским комиссарам с жалобой на неуважение, оказанное им так вопреки вышеупомянутому письму Великого Князя. И затем 8 декабря были совершены присяга и крестное целование, по прежним обычаям, о безопасности послов обеих сторон во время переговоров и после них. И Великому Князю не было дано этого слова «иных» или «проч.» после его титула, потому что нельзя было убедить русских написать это в титуле Е. К. Величества, но в охранной грамоте шведских посланных эти два слова были во всяком случае поставлены после титула Е. К. Величества. Как доказывают это прилагаемые копии, которые согласно обычаю и форме русских надо было составить несколько приблизительно, чтобы они имели к ним доверие и признали себя удовлетворенными.
Комментарии
54. Дедерина.
55. admitteret.