-

АДМИРАЛ КОРНЕЛИЙ КРЮЙС.

Адмирал Корнелий Крюйс, один из доблестнейших моряков, имеет все права на имя «отца русского флота», так как ему главным образом Петр Великий был обязан тем, что в такой сравнительно короткий срок создал и организовал «морское дело» в России. Несмотря, однако, на большую славу и заслуги адмирала Крюйса, истинное происхождение его и даже место рождения оставались неизвестными до самого последнего времени. Причину этого надо искать в упорстве, с которым голландцы всегда отстаивали его голландское происхождение даже после того, как были оглашены в печати убедительные доводы в пользу того, что Крюйс родился в городе Ставангере (Норвегия). Решение вопроса: норвежец или голландец Крюйс, не лишено поэтому значения в смысле установления исторической правды.

Считая излишним утруждать читателя ссылками на различные, разбросанные там и сям, отзывы старых голландских писателей, пытавшихся отстаивать голландское происхождение Крюйса, ограничиваюсь указанием на доводы, приводимые против такого взгляда профессором До, в его интересном труде: «Жизнеописание Крюйса, его происхождение, значение для норвежцев и датчан» (Dr. Ludvig Daac: Nordmand og Danske i Rusland i det XVIII Aarhundrede i norsk historisk Tidsskrift II R. 4 Bind), и кратким извлечением из биографии адмирала, [583] помещенной в голландском биографическом словаре. Нижеследующее извлечение познакомит читателя с интересной жизнью этого выдающегося деятеля.

Происхождение этого замечательного человека, который вместе с Петром Великим положил основание морскому могуществу России, до сих пор остается неизвестным. По одним сведениям, он родом из г. Ставангера, по другим — потомок знатного голландского рода. Родился он 14-го июня 1657 года и с детства готовился в моряки. Во время пребывания Петра Великого в Голландии Крюйс служил экипаж-мейстером при адмиралтействе в Амстердаме и пользовался репутацией прекрасного кораблестроителя, человека весьма сведущего во всем, что касалось оснастки военных кораблей и снаряжения флота, а также опытного в составлении морских карт. Вместе с тем он был человеком острого ума и в полном цвете лет. Все эти качества и сблизили его с русским самодержцем, который сразу угадал в нем человека, способного осуществить грандиозные планы царя по части морского могущества России. Были приложены все старания уговорить Крюйса перейти на русскую службу; сначала он и слышать не хотел о том, чтобы оставить Голландию, где стоял на дороге к быстрому повышению, но затем стал поддаваться уговорам вице-адмирала Schey и знаменитого Николая Витсена, бургомистра амстердамского, который вполне справедливо придавал большое значение тому, чтобы царь обрел для столь важной цели такого подходящего человека в Голландии. В конце концов Крюйс согласился и в скором времени вместе с доктором Ферстегеном уехал в Россию.

В Москве, куда Крюйс прибыл 15-го октября 1698 г., его встретили с необыкновенным почетом, вскоре произвели в вице-адмиралы, и он с выдающейся энергией взялся за дело: составлял карты, устраивал верфи, руководил прорытием каналов, постройкой кораблей, организацией всего морского ведомства и ведением морской войны со шведами. В 1703 г. Крюйс, успевший заслужить полное доверие царя и пользовавшийся большим влиянием на него, был отправлен с миссией в Голландию. Миссия эта заключалась не только в отпечатании составленных Крюйсом карт, но, главное, в соглашении с голландским правительством относительно вербовки для русского флота голландских матросов, приема русских матросов на временную службу в голландский флот, привлечения на русскую службу голландских морских офицеров и других опытных в морском деле лиц, и, наконец, закупки в Голландии оружия и других боевых припасов для России и дозволения беспрепятственного вывоза их. Крюйс выполнил свою миссию с полным успехом. [584]

Большие услуги России и Петру оказал Крюйс также в войне с турками. Сам Петр высоко ценил своего морского сподвижника, равно, как и других голландцев, которые способствовали осуществлению его стремлений к возвеличению России. Зато голландцы, а в их числе и Крюйс, возбуждали сильную зависть русских вельмож, и последние всячески старались лишить их милости царя. В 1713 г. Крюйса, преследовавшего с двумя русскими кораблями три шведские, постигло несчастие: один из русских кораблей наскочил на риф, и Крюйс, чтобы судно не досталось неприятелю, распорядился поджечь его. Об этом несчастий царю было доложено завистниками в извращенном виде, била, созван военный совет, и Крюйса приговорили к смертной казни.

Лишь на лобном месте адмиралу было объявлено о замене для него царем, смертной казни ссылкой в Казань. Нет сомнения, что и ссылка была бы отменена, если бы Крюйс захотел признать за собой хоть часть вины и просить прощения у Петра. Но твердый, прямодушный человек не согласился на это и отправился в ссылку, довольный, по его словам тем, что ему «оставили библию и Сенеку».

Прошло, однако, немного времени, как царь живо почувствовал отсутствие такого помощника и деятеля, каким был Крюйс, и решился вернуть его в Петербург. По приезде, Крюйса приветствовал Меншиков, вручивший ему шпагу, а затем явился и сам царь, горячо обнял адмирала и сказал: «Я больше не сержусь!» Крюйс же на это ответил: «И я больше не сержусь!». После того адмирал вновь занял прежнее положение при царе, которое сохранил и при его супруге и преемнице. Вскоре по возвращении из ссылки Крюйсу поручен был главный надзор за снаряжением флота, пожалован чин вице-президента адмиралтейской коллегии, 20.000 рублей деньгами и большое имение близ Кексгольма.

По заключении мира в Нюстаде, Крюйс был произведен в адмиралы синего флага. Позже царь пожаловал ему остров Бирк у финляндского берега и орден св. Александра Невского. Милостиво признательное отношение царя к Крюйсу выражалось между прочим и в названии «батюшка», с которым царь неизменно обращался к нему. Скончался Крюйс семидесяти лет, 14-го июня 1727 г., завещав отвезти свое тело в Амстердам, что и было исполнено его вдовой, переселившейся на родину, в Голландию.

Крюйс был человек высокого роста, широкоплечий, сильного сложения и мужественного вида. Характера он был твердого, решительного п соединял в себе честность, прямоту, справедливость и истинное благочестие. Голландцы и немцы, [585] переселившиеся в Россию, всегда находили в нем мужественного защитника своих прав. Особую же заслугу Крюйса составляет то, что он был основателем и покровителем первой евангелической церкви в Петербурге. Кроме того, он много содействовал открытию в России школ для детей своих земляков и других иностранцев (Выпускаю конец биографии, где говорится о детях Крюйса, и упоминаются различные его портреты, из которых наилучший и приложен к настоящей статье. Вообще биография эта представляет довольно односторонний свод сведений о Крюйсе по голландским источникам. Выше я упоминаю о статье профессора До, а в новейшей русской исторической литературе, изобилующей ценными данными для истории русского флота, разбросано немало сведений о Крюйсе, без знания которых нельзя вполне правильно судить о его жизни, деятельности и заслугах. Но область эта настолько обширна, что я не буду касаться ее здесь подробнее, — цель моя лишь установление происхождения Крюйса).

Итак, голландский биографический словарь в вопросе о происхождении Крюйса держится на почве неопределенных указаний, склоняясь, однако, скорее в пользу признания Крюйса голландцем. Новейший же русский энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона совсем обходит этот вопрос, касаясь жизни и деятельности Крюйса лишь со времени его поступления на русскую службу. В старинных русских официальных списках морских офицеров, как мне самому случалось читать, Крюйс, однако, именовался датчанином (это определение национальности во время соединения Норвегии с Данией часто прилагалось без разбора и к норвежцам, и к датчанам), а в старинной русской биографии Крюйса, составленной Верхом, и в сочинениях некоторых новейших писателей, его называют норвежцем.

Профессор До утверждал еще в 1884 г., что Крюйс родился 14-го июня 1657 г. в городе Ставангере, и в доказательство приводил отзывы таких достоверных лиц из близких друзей Крюйса, как датский посланник в Петербурге Вестфален и лютеранский пастор Бюшинг. Но и До заявлял, что имена родителей Крюйса остаются неизвестными.

В датском биографическом словаре высказано предположение, что Крюйс одно лицо с неким Корнелием Роулофсеном Крейсом, который был схвачен французскими каперами в 1693 году, но это предположение, как выясню дальше, оказывается ошибочным.

Приводимые же профессором До в доказательство норвежского происхождения Крюйса свидетельства достоверных лиц подкрепляются открытыми в последнее время свидетельствами других современников Крюйса. Так, например, датский [586] адмирал Юст Юль говорит в своих записках (Ср. En Rejse til Rusland under Tsar Peter, Dagbogsoptegnelsor af Vice admiral Just Juel, udgivet ved. G. L. Grove, Kjoebenhavn, 1893, S. 110, где помещен другой портрет Крюйса. (Сборник этот впоследствии переведен на русский язык и дополнен Ю. И. Щербачевым: Записки Юста Юля, 1900 г.)), что ему по его приезде в Петербург в декабре 1709 года отвели помещение у «вице-адмирала царского флота Корнелия Крейца, уроженца Норвегии, красивого, умного, опытного человека». Затем норвежский моряк Иенс Абрагамсен Плоуг (родился в 1699 году) в своих записках (недавно изданы ректором в Ставангере Л. Э. Эрихсеном) прямо подтверждает заключение До о родстве отца русского флота с новейшим ставангерским родом Крейцев, сообщая, что сын его, родившийся 19 сентября 1739 года, назван Корнелием Крейц (Плоуг) в честь дяди по матери, «московитского адмирала». Из примечания к упомянутым запискам видно, что мать жены Иенса Абрагамсена Плоуга была Сидсель Ольсдаттер (т. е. дочь Оле). Архивариус норвежского государственного архива указал с своей стороны, что у адмирала Крюйса были две сестры, Кирстен Ольсдаттер и Сидсель Ольсдаттер. Наконец, Аксель Кьелланд, приводя свою родословную, упоминает несколько ставангерских семейств, в том числе и семейство Крюйс, проживавшее в Ставангере в XVIII столетии.

Итак, многое говорило за то, что адмирал Крюйс был действительно родом из Ставангера, я и решил попытаться добиться в Христиании достоверных сведений о его родителях.

Оказалось, что церковных книг г. Ставангера, относящихся к году рождения Крюйса, не существует больше, но в норвежском государственном архиве сохраняются книги с записями по вводу в наследство в г. Ставангере, относящиеся к концу XVII столетия. Главное затруднение моих розысков заключалось в том, что, зная обычаи того времени, нельзя было наверно рассчитывать, что отец Корнелия Крюйса носил ту же фамилию, что и сын, тем более, если последний воспитывался в Голландии. Единственным достоверным указанием, которое могло руководить моими розысками, было сведение, что отца Крюйса звали Оле, и что у него было две дочери, Кирстен и Сидсель. Оле имя очень распространенное в Норвегии, но не у каждого же Оле могло быть две дочери с именами Кирстен и Сидсель и сын с таким именем, которое по-голландски соответствовало бы Корнелию. И случись мне встретить в упомянутых книгах подобную семейную комбинацию, можно было надеяться, что след найден. Просматривая книги, я и обратил внимание на следующий документ (Нижеследующие выписки из документов засвидетельствованы архивариусом государственного норвежского архива Э. Гартманом). [587]

«Договор наследников покойного Оле Гудфастерсен.

«Мы, нижеподписавшиеся, заявляем сим, что 1680 года 10 декабря мы, по приказанию и церковному оглашению, собирались в доме покойного Оле Гудфастерсена, гражданина и жителя сего города, для составления обычного договора о наследстве между вдовой его, честной и богобоязненной гражданкой Аппелоной Нильсдаттер (т. е. дочерью Нильса) и их детьми: Нильсом Ольсен (т. е. сыном Оле) — шкипером на голландском судне, плавающем на Испанию, Христианом Ольсен, Гансом Ольсен, Оле Ольсен, Кирстен Ольсдаттер (т. е. дочерью Оле) и Сидсель Ольсдаттер, из которых трое старших сыновей не присутствовали здесь. Мать, напрягши последние усилия, что готова подтвердить клятвой, выделяет названным своим детям из отцовского наследства сорок риксдалеров, что составит на долю каждого брата по 8 риксдалеров а на долю сестры по 4 риксдалера, каковую сумму она имеет уплатить совершеннолетним, когда они потребуют, а несовершеннолетним, когда они достигнут совершеннолетия или выйдут замуж»... и т. д.

В этом документе как раз упоминались, следовательно, две дочери Оле: Кирстен и Сидсель, и состоящий шкипером голландского судна сын, имя которого Нильс в переделке на голландский легко могло превратиться в Корнелиус. Прямое же доказательство того, что данная семья и была действительно родной семьей Крюйса, я нашел в другом документе — договоре о наследстве после вышеупомянутой вдовы Оле Гудфастерсена — Аппелоны Нильсдаттер. В данном документе в числе наследников упомянуты: «муж дочери покойной Сидсель Ольсдаттер, благородный Олуф Якобсен, вторая дочь Кирстен Ольсдаттер и отсутствующий брат их, высокородный господин вице-адмирал Крейц, состоящий на службе московитской». Все же наследство равнялось 56 риксдалерам 12 скилингам.

Последнее указание не оставляет больше сомнений в том, что родители адмирала Корнелия Крюйса именовались в Ставангере Оле Гудфастерсен и Аппелона Нильсдаттер. Имена же эти настолько чисто скандинавские, что решительно противоречат версии об иностранном (голландском) происхождении семьи, по крайней мере, в ближайших восходящих поколениях.

Корнелий Крюйс, следовательно, прозывался первоначально Нильс Ольсен (сын Оле) и в 1680 году состоял шкипером на голландском судне, плавающем в Испанию. Принимая во внимание, что иностранцу в столь молодые годы (23 года) вряд ли доверили бы управление судном, надо полагать, что он с детства состоял на голландской морской службе. Очевидно также, что в Голландии он имел возможность широко развить свои природные дарования, иначе Крюйс, родившийся в беднейшей [588] части небольшого в то время норвежского городка Ставангера, не мог бы добиться в молодые свои годы такого общего признания своих способностей, что его рекомендовали в качестве достойного кандидата дарю русскому.

Весьма естественно поэтому, что Крюйс до конца жизни сохранял чувства привязанности и признательности к своей второй родине, которой был обязан и образованием и дальнейшими успехами в жизни. Об этих же чувствах свидетельствует его желание быть погребенным в Голландии, откуда была родом и жена его. Вполне естественно также, что биография Крюйса помещена в биографическом словаре ф. д. Ааса, посвященном лицам, принадлежащим Голландии, если не по рождению, то по воспитанию и деятельности. Следовало бы только, упоминая о покровительстве, которое Крюйс оказывал голландцам и немцам, включить сюда и норвежцев с датчанами. Многие из обучавших русских морскому делу «голландских офицеров и моряков», как они именовались в официальных списках, на самом деле были норвежцами и датчанами, только приглашенными на русскую службу из Голландии, являвшеюся в то время своего рода биржей моряков, и переделавшими свои имена и фамилии на голландский лад. И не малое число этих морских офицеров, как то видно из русских официальных списков, были вызваны в Россию самим Крюйсом (Весьма характерно, что среди приглашенных им моряков почти не было членов известных или знатных семейств; напротив, все они принадлежали к сословию, из которого вышел сам Крюйс, сословию простых опытных моряков, в которых, без сомнения, больше всего и нуждался только что возникавший русский флот).

Как и почему он выбрал себе фамилию Крюйса, не берусь объяснить. Мне не попадалось никакого современного доказательства того, чтобы отец его пользовался этим прозвищем, то же обстоятельство, что сестры его и другие родственники пользовались этой фамилией уже после того, как Крюйс стал знаменит, ничего не обозначает,—они попросту заимствовали ее у него. Скорее всего перемена прозвища Ольсен на Крюйс объясняется желанием избежать путаницы в виду массы Ольсенов среди норвежцев, которые во множестве стекались в Голландию на морскую службу. Ректор Эрихсен из Ставангера высказал мне в виде предположения, что Крюйс выбрал себе фамилию в память о морском знаке в виде древнего каменного креста на острове «Кросса» или Kreutzinsel близ Ставангера. Быть может, семейство Крюйса даже было родом с этого острова.

Подпись Крюйса носит чисто голландский характер, и писал он свою фамилию Cruijs, печать же его состоит из завитой буквы C с крестом впереди и позади. Как подпись, так и [589] печать изображены в упоминавшейся биографии его, составленной Берхом.

В русских списках Крюйс именуется Корнелием Ивановичем, хотя следовало бы именовать его Олевичем, по отцу Оле. Но Крюйс, вероятно, поступил, как и большинство иностранцев, переселившихся в Россию, которые, взамен непривычных для русского произношения и слуха иностранных отчеств, присваивают себе отчества Ивановичей, Богдановичей и т. п.

Свои первые плавания Крюйс, однако, по всей вероятности, совершал под настоящим своим именем Нильса Ольсена, и, возможно, что установленная теперь подлинность этого имени будет содействовать к тому, чтобы нашлись более подробные сведения о проведенных им в Голландии молодых годах, относительно которых пока известно весьма мало даже по голландским источникам.

Секретарь королевского архива в Копенгагене

Г. Л. Грове.

Текст воспроизведен по изданию: Адмирал Корнелий Крюйс // Исторический вестник, № 7. 1901