-

Извлечение из путешествия, предпринятого в 1786 году г. Левенерном, для открытия восточного берега Гренландии.

Прежде, нежели стану описывать возвращение мое в Копенгаген, скажу несколько слов о том, что сделал Г. Эгед для открытия восточного берега Гренландии. В самый день моего отъезда, Г. Эгед снялся к вечеру с якоря и пошел, почти по тому же самому пути, по которому следовал я, т. е. к западу под Шнефильдс-Иекюльскою [312] паралелью. Он скоро встретил лед такой же, как прежде, с некоторыми только переменами, происшедшими от ветров и течении. Однако ж ему удалось видеть берег Гренландии, и он снял виды оного, но по причине льда, не мог пристать к нему, хотя приблизился к нему гораздо более, нежели когда мы были вместе; ему даже показалось, что видит вход в бухту. Кроме препятствия, противополагаемого ему пловучими льдами, мешала ему еще и дурная погода; в конце месяца случился чрезвычайно сильный порыв ветра, от коего корабль едва не погиб, и был значительно поврежден. Далее крейсировать было невозможно, почему Г. Эгед принужден был возвратиться в Исландию. Дурная погода и противные ветры чрезвычайно затруднили переезд его; он вошел в Гавнефиорд не прежде 18-го Сентября.

Он провел тут зиму, и в Марте 1787-го снова снарядил свое судно, чтобы еще раз попытаться открыть восточный берег Гренландии. Противные ветры задержали его до Апреля; тогда поднял он паруса и пошел почти по прежнему пути; он хотел подойти к Гренландскому берегу под [313] Шнефильдс-Иекюльскою паралелью. Лед встретил он уже гораздо далее к западу; но пасмурная и туманная погода не позволила ему видеть берег. Пловучих льдов избежать было невозможно; огромная полоса оного ударила в заднюю часть яхты и наполнила ее столь большим количеством воды, что надобно было беспрестанно действовать насосами.

13-го Апреля ветер позволил Г. Эгеду возвратиться в Исландию, и он вошел в Дирефиорд, дабы починить судно свое. Во время этого переезда, ветры были переменчивые, погода дурная и туманная; по временам видел он огромные пространства, покрытые льдом, наконец 21-го числа укрылся в Гавнефиорде. Тогда большая масса льдов отстояла только на несколько миль от заливов и бухт северного берега острова, и покрывала все море. Г. Эгед узнал, что она продолжалась до самого Северного мыса и препятствовала обгибать оный.

3-го Мая вошел в Дирефиорд корабль, присланный из Копенгагена к Г. Эгеду, чтобы следовать за ним в его экспедиции; на нем привезены были разные вещи для яхты. Г. Эгед перешел на вновь прибывшее судно, потому что [314] оно было больше и покойнее прежнего, которое он поручил Г. Роту.

9-го, оба корабля вышли из Дирефирда и направили путь свои к северо-западу: они скоро встретили льды, которые принудили их возвратиться и итти к югу и западу. Плавав несколько времени посреди льдов и находившись в большом затруднении по причине пловучих льдин, они 17 числа увидели в отдалении землю. Вершина виденной горы была, казалось, покрыта льдами, а подошва оной окружена пасмурностию и густыми туманами. Наконец 18 числа они приблизились к берегу и весьма явственно увидели, что он простирается от С. С. В. к Ю. Ю. 3. в расстоянии от них миль на семь или на восемь. Они были тогда под 65° 54' широты и 36° 51' долготы. Льды препятствовали подойти ближе. Скоро с севера пришло еще множество льдов; оба судна, видя, что скоро будут заперты, и находясь в большой опасности быть раздавленными, старались выйти из сего затруднения и насилу могли выбраться из льдов.

Они много пострадали во время этого крейсирования: 28 бросили они якорь в Гавнефиорде. [315]

8 Июня, они в третий раз вышли в море; при сем случилось то же, что и прежде: встречали льды, терпели от дурной погоды, едва не были сжаты и раздавлены льдами. Земли в этот раз не видали.

10 Августа, вошли они в Патриксфиорд, 25 вышли из оного, не далеко от Исландского Серега встретили льды, и по причине дурной погоды, принуждены были укрыться 31 числа в Оннундарфиорд. 12 Сентября, они снова подняли паруса и опять встретили льды, 16-го корабли были разлучены; сойтись хотели они в Гавнефиорде. 17-го случился сильный порыв ветра с бурею, молниею и градом. На другой и на следующие дни дурная погода продолжалась; порывы ветра набегали со всех сторон. Г. Эгед 19 числа возвратился в Гавнефиорд; другое судно еще туда не приходило; оно пришло на третий день, 1-го Октября. Тогда Г. Эгед начал готовиться к возвращению в Данию.

Теперь возвращусь к моему собственному плаванию. 8 Августа, вышед из Исландии, намеревался я обозреть остатки волканического острова, о коем говорено выше и о котором доносил мне [316] Г. Гров. Погода мне благоприятствовала. Пунктом отплытия принял я мыс Рейкианес и Фуглей. Когда мы потеряли их из виду, Г. Гров сказал мне, что опасные скалы должны быть очень близко. Но к какой стороне править! Я был в недоумении; вдруг вахта закричала: «бурун впереди и близко!» Мы тотчас начали маневрировать, чтобы избегнуть опасности. Бросили лот, и глубина оказалась в 26 брасс, грунт волканический камень; скоро при том же грунте, глубина была в 40 брасс, а немножко подалее от скалы, дна не достали уже во 100 и 200 брассах. Я определил положение сего подводного камня и означил его на картах. — Да позволено мне будет сделать небольшое отступление, и поговорить о сем опасном пункте.

1783 год был примечателен по многим волканическим извержениям. Землетрясения опустошили Сицилию и Калабрию и разрушили Мессину; сотрясения сии чувствуемы были также на островах Азорских и в других местах. В то же время волканические извержения были и в полуденной части Исландии; пламя выходило не из кратера Геклы, но из других гор, и произвело [317] опустошительные действия в большой части Исландии. Первый корабль, который плыл из Копенгагена к сему острову и подошел близко к мысу Рейкиянессу, был поражен удивлением, видя пламя выходящее из среди Океана и возвышающееся в воздухе. Весь экипаж подумал, что наступил день страшного Суда, но луна не упала, солнце и звезды остались на тверди небесной.

Корабли пришедшие в Исландию позже, увидели остров, который подобно волкану извергал пламя и в малое время изменялся в величине и форме. Возвращаясь из Исландии, осенью, они волканов уже не видали: остров исчез. Корабли, посыланные на следующий год в Исландию, получили приказание отыскать сей остров, но не нашли ничего. Должно думать, что во время извержения волкана, лава и другие вещества, им выброшенные, улеглись около кратера, и образовали остров. Если бы явление сие случилось в Средиземном море, или каком другом, не столь глубоком и бурном, как часть Океана, омывающая Исландию, то оный остров продолжал бы существовать и, может быть, затвердел подобно островам Липарским и [318] некоторым другим. Но Океан, действующий со всею своею силою против Исландии, разрушил непрочную гору лавы, образовавшуюся в окрестностях сего острова, увлек развалины оной в неизмеримые свои бездны и потушил возгарание волканических веществ; остался, вероятно, один только кратер волкана. Есть много преданий о появлении в сих странах островов и волканов. Скалы Фуглеярские Исландцы называют Ельдеярами: т. е. огненными островками: мыс Рейкиянеский именуется Дымящимся мысом (Cap-Fumant).

В конце того же 1780 года, на Исландские берега выброшены были обломки военного корабля; судя по направлению ветра, полагали, что они должны быть принесены от того места, где появлялся волканический остров, о коем говорено было выше. Название судна и другие знаки, остававшиеся на сих обломках, доказали, что они принадлежали Датскому военному кораблю Инфедс-Ретте.

Он возвращался из дальнего вояжа, и его всякий день ожидали. При сем должен я напомнить, что в течение 1783 года, наше полушарие было свидетелем необыкновенного феномена. В продолжение [319] нескольких недель атмосфера была наполнена туманом сухим и столь густым, что солнечные лучи не могли проницать его. Уже чрез несколько часов по восхождении солнца, появлялся сквозь туман красноватый шар оного; лучи его были так слабы, что на него можно было спокойно смотреть простыми глазами. Естествоиспытатели и Физики полагали (и по моему мнению, весьма основательно), что сей туман был не что иное, как дым от волканов, которые в то время были в действии. Корабли, бывшие в море, не могли ничего различать; почему я полагаю, что корабль, достигнув высоты пролива между Дувром и Кале (La Manche), не мог пристать к берегу, по причине туманов; тогда Капитан, вероятно, решился пройти к северной части Британских островов, дабы оттуда выйти в Северное море; но достигнув до сего места, он снова был окружен густыми парами и туманом. Можно также полагать, что он терпел недостаток в воде и съестных припасах, и потому хотел достигнуть Исландии, которую [320] знал (За несколько лет до сего, я в качестве Лейтенанта, на фрегате, которым он начальствовал, крейсировал с ним около берегов Исландии. Прим. Соч.), дабы там запастись оными, но ища места, к которому бы можно было пристать, имел несчастие, посреди ночи и тумана, попасть на сей ужасный подводный камень, ему совершенно неизвестный. Шлюпка сего корабля была выброшена, совершенно пустая, на берег Исландии. Из сего я заключаю, что когда Инфедс-Ретта попал на подводный камень, шлюпка и лодка были немедленно спущены на море; но корабль поглотило так скоро, что экипаж не успел сойти с него. — Всякому моряку известно, что шлюпка корабля не может быть на море, если не спустил ее экипаж.

Окончив наблюдения, касательно сего подводного камня, я продолжал путь мой в Копенгаген. В этом переезде не было ничего особенно примечательного. Но сумрачность воспрепятствовала нам видеть острова Ферроерские.

23-го погода выяснела, море было спокойно; поверхность оного, на довольно значительном пространстве, казалась [321] красноватою; я поплыл к сему месту; почерпнули воды и увидели, что она была наполнена бесчисленным множеством маленьких красных животных. Хорошая погода позволила нам сделать наблюдения и определить положение места, на котором находились. Я решился приблизиться к западным берегам Шетландских островов, дабы обозреть оные.

24-го рано поутру, увидели мы землю; то была гора, называемая Ронас-Гилль или Блааберг (голубая гора). В полдень находились мы в широте оной; тогда поплыли к северо-востоку вдоль берегов острова, дабы обогнуть совершенную оконечность оного и обойти его весь кругом. Ночью мы производили маневры, нужные для того, чтобы не отдалишься и не пройти северной оконечности, полагая по Английским картам, что она идет гораздо далее к северо-востоку, но, к великому удивлению нашему, 26-го на рассвете, увидели, что она уже от нас на юге. Утром мы занимались съемками; в полдень сделали мы наблюдения, по коим оказалось, что на Английских картах она положена 30' или целою половиною градуса слишком далеко к северу. Наши наблюдения совершенно были согласны [322] с наблюдениями Г. Кергелена, Французского мореплавателя. Результатом сих и прежних моих занятии в Мае месяце, когда мы приходили на юг от сих островов, была карта Шетландских островов, которую издал я в 1767 году, приложив к ней записку. Дождь, дурная погода и юго-западные ветры заставили меня удалиться от сих мест. 5 Сентября я прибыл в Копенгаген.

Надеюсь, что в этом извлечении из моего Журнала я доказал, что все побочные предметы моей Экспедиции были выполнены по моему желанию, и что она не бесполезна для мореходства. Но главная цель моя была не достигнута, и те, которых занимало открытие Восточной Гренландии, продолжая думать, что Естербигд находится на берегу, противоположном Исландии, сильно упрекали меня в том, что я не исполнил их желания; говорили, что я не имел ни доброй воли, ни постоянства; одним словом, я претерпел множество неприятностей. — Наконец всю вину сложили на дурной год, который был точно весьма неблагоприятен, ибо я встретил такое ужасное множество льду, и надеялись, что плавание Г. Эгеда будет успешнее; выше [323] уже сказано, что он был ни сколько не счастливее меня.

Теперь, как я уже описал бесплодные покушения мои пристать, не говорю к Эстербигду, но к восточному берегу Гренландии, да позволено мне будет изложить мысли мои о том, каким образом должно вперед предпринимать подобные экспедиции, хотя я и не уверен в успехе оных.

Но, чтобы меня хорошо поняли, для сего необходимо нужно изложить сначала мнение мое о ежегодном движении арктических льдов.

Если бы шар земной был единственно покрыт водою одинакой глубины повсюду, то в таком случае полюсы были бы конечно гораздо более сжаты, нежели теперь: часы высокого стояния моря можно бы было вычислять на все пункты земного шара; тогда было бы постоянное течение от запада к востоку; по причине суточного поворота земли на своей оси в противоположном направлении, все тела, плавающие по сей жидкой поверхности, следовали бы означенному течению или двигались бы около земного шара от запада к востоку, приближаясь постепенно к Экватору, [324] по влечению силы центробежной. Мне кажется, что движение больших масс льда ясно доказывает два последние следствия.

Обширное пространство Белого моря и мест близких к Шпицбергену замерзает всякую зиму, и вся эта часть представляет только огромные массы и поля ледяные. Движения моря, сильные бури, большие приливы или, может быть, какие нибудь другие причины, нам неизвестные, разламывают сии массы на куски разной величины, и тогда они делаются пловучими, и уносятся водою от востока к западу.

Из сего следует, что льды, достигнув восточного берега на северо-востоке от Гренландии, которая уже за полярным кругом, и по невозможности пройти сквозь землю, идут вдоль сего берега до мыса Феревельского, находящегося на самой полуденной оконечности сего большого полуострова. — Может быть, часть сего льда обгибает мыс сей и входит в Девисов пролив, но большую часть оного несет на берег Лабрадора, остальное идет к Новой земле и даже далее к востоку; после он распространяется по Океану, подвигаясь все [325] к югу, и наконец тает. Многие путешественники, встречая сии льдяные массы или горы, и не рассматривая их хорошенько, принимали оные за острова или подводные камни, которыми все карты были наполнены и как бы усеяны.

В Немецком или Северном море льдов не бывает (Я считаю за ничто небольшие льдины, выводящие из реки, почти закрытой бухты или залива; ибо достигая моря, они ломаются в мелкие куски, и встреча их ни сколько не опасна. Прим. Соч.); их также не видно и у западного берега Норвегии; во всякое время года можно итти вверх вдоль сего берега до Дронтгейма и даже далее к Северу, не встречая льдов, также как у Шетландских и Фероерских островов. Они совсем неизвестны на западных и восточных берегах Шотландии и Ирландии. Могут ли быть сильнейшие доказательства действия двух главных течений, одного от Востока к Западу, и другого, идущего к Экватору (Я не вхожу здесь ни в какие подробности о течениях и их направлении, которые столь сильно изменяются местными обстоятельствами, даже и на небольших пространствах. Не стараюсь также объяснить, почему воды возвращаются на прежнее свое место и снова принимают тоже течение. Предоставляя решение сих вопросов Ученым, каковы Гумбольдт и другие, я говорю только вообще о течениях, которые, кажется, действительно направляют движение льдов в той части света, о коей идет дело. Прим. Соч.). Известно, что сии течения [326] действуют на основания льдяных гор, которые иногда бывают весьма глубоки под поверхностию воды.

Исландия, находясь близко от Гренландии, удерживает северным своим берегом, лежащим под Экватором, льды, идущие от Севера и Северо-запада; они скопляются у сей части острова; нужны время и благоприятные обстоятельства для того, чтобы они могли отделиться; иначе они наполняют и загораживают море между Гренландиею и Исландиею. Отделяясь от северного берега сего острова, они следуют по течению и проходят между западным берегом и Гренландиею.

В море на юг от Исландии, пловучих льдов не встречается; по крайней мере это случается редко; причиною сему не широта, под которою лежит сия часть острова, ибо она находится под 64°, но ее положение.

Трудно, может быть невозможно объяснить, от чего в некоторые годы, [327] огромное количество льда, идущее от севера, останавливается у северного берега Исландии и остается тут целое лето, как то случалось в те годы, когда я старался достигнуть восточного берега Гренландии, между тем, как в другие годы можно, летом, обгибать Северный мыс и объезжать кругом всего острова, не встречая большого препятствия от льдов.

Определить сии обстоятельства также трудно, как показать причины, по коим в наших странах зимы иногда бывают холодны, иногда теплы, погода иногда сухая, иногда сырая. Впрочем я думаю, что если лед остается у северного берега Исландии большую часть лета, то это происходит от того, что северные пловучие льдины слишком поздо пришли в движение, или очень медленно отделились от мест, у коих образовались.

Нам неизвестны причины, заставляющие их отделяться; но мы знаем, что китовые и тюленьи промышленики, посещающие берега Шпицбергена, выезжают из Европейских портов иногда в Феврале и Марте месяцах. Случается что они встречают льды, далеко не [328] доезжая до Шпицбергена; в другие же годы, напротив того, они достигают сего острова, не встретив больших льдов. В первом случае, льды поздо приходят к Исландскому берегу: после весеннего равноденствия, погода настает теплая; бури, порывы ветра бывают уже не так сильны, а может быть и приливы менее.

Когда же, напротив того, льды ранее приходят к этому берегу, тогда они и уходят ранее. Дурная погода должна разломать их, а сильные течения привесть в движение и унести (Если положить кусочек льду в воду и не потрясать ее, то лед будет таят медленно, в противном же случае, очень скоро. Сравнение сие, довольно точное, покажется, может быть, слишком обыкновенным. Прим. Соч.).

Судя по всем сим обстоятельствам, я думаю, что если опять захотят попытаться открыть восточный берег Гренландии, что я почитаю со всем бесполезным, то надобно отправить хороший корабль, в благоприятное время года, к одному из портов северо-западного берега Исландии, например, к Изефиорду: в этом порте, скорее, нежели в каком либо другом, можно узнать, [329] очистилась ли от льдов северная часть Исландии; но вход и выход в оном труднее, нежели во всех других портах и пристанях сей части острова.

По приходе в сей порт, должно осведомляться, как можно скорее и чаще, о состоянии льдов в море вдоль северного берега Исландии, о том, в каком положении были они зимою, рано ли они весною приплыли, тут ли еще, или уже ушли от берега, и в сем последнем случае узнать, можно ли надеяться, что они опять не придут. А так как в Исландии сообщения весьма затруднительны, то надобно дать приказания, чтобы донесения о сем присылались в то место, где корабль остановится.

Узнав, что лед отошел от северного берега, должно тотчас выйти в море и править к берегу Гренландии, дабы узнать, нельзя ли пристать к нему. Во всяком случае, Командиру судна должно предписать, чтобы он не пускался в средину льдов, и правил к Гренландскому берегу под высокою широтою, между 66° и 67° паралелью, и никак не ниже 65°, а потом итти вдоль земли, сколько позволят обстоятельства, к югу, дабы, так сказать, оставить землю [330] за собою. Итти вдоль сего берега от юга к северу нельзя и думать.

Наконец, начав изыскания на юг от мыса Феревелльского, слишком отдалиться они всех пособии и мест, в которых можно было бы укрыться; при том же, если бы и посчастливилось не встретить льдов в сих высоких широтах, то все невозможно было бы итти против течения. В 1786 году, думал я было искать Гренландского берега прямо против Исландии, почти под 65° паралелью, но кто поручился бы за то, что лед не придет снова и не запрет корабль в заливе, бухте или порте Гренландском, предположив даже, что льды не окружат его прежде, нежели пристанет к берегу?

Притом надобно было бы решиться прозимовать в сем месте, для чего нужно, чтобы корабль был снаряжен и снабжен съестными припасами точно также, как судно, на котором ездил Парри для открытия пролива на север от Америки. Но мы видели, что бывают такие годы, в которые, не смотря на все предосторожности, какие только может внушить мудрость человеческая, покушения все должны [331] остаться тщетными; а как невозможно предвидеть, какой год будет благоприятен, то можно истратить большие суммы совершенно бесполезно.

Надобно присокупить еще нечто в подтверждение того, что говорил я о сомнительности успеха в предприятиях сего рода и о движении, которому следуют пловучие льды вдоль берега Гренландии.

В 1771 году, десять китоловных судов пошли к Шпицбергену; но на высоте сей земли и острова Иоанна Майенского (Jean de Mayen); они были так тесно окружены и заперты льдами, что нельзя было и думать выбраться из сего ледяного лабиринта. Течения увлекли суда, вместе со льдами, к Гренландскому берегу, под широтою весьма высокою и потом понесли их вдоль сей земли к югу. — Один из сих кораблей был раздавлен льдами 3 Июня, под 73° 30' широты; прочие все один за другим, подверглись той же участи; последний погиб 11 Октября; он находился тогда под 61 и 62°°; таким образом он прошел далеко к югу. Из сего видно, что течения идут постоянно от севера к югу, вдоль сего берега. [332]

Суда сии были беспрерывно окружены льдами, которые несли их так, что противиться действию оных было невозможно; иногда они шли только несколько миль от Гренландского берега, но достигнуть оного было невозможно; иногда же отдалялись от него так, что совсем уже не видали земли.

Когда последний из сих кораблей готов уже был подвергнуться участи прочих, экипаж запасся съестными припасами, чтобы, если можно, достигнуть берега, к которому они по временам приближались: чтобы не выходить на берег всем в одном месте, они разделились на несколько отрядов; но одни заблудились, другие были унесены отделившимися льдами. Из всех спаслись только тринадцать человек, которые и прибыли к Гренландским Эскимосам. Они приняли с большим человеколюбием этих нежданых гостей, и поделились с ними зимним своим запасом, состоявшим из тюленьего мяса, китового жира и проч., но как этого запаса им и самим было мало, то они не могли долго кормить сих иноземцев, не подвергаясь опасности умереть с голода. Посему сорок Эскимосов отвезли их в своих [333] лодках к ближайшей Датской Миссии. Несчастные провели тут зиму, и уже в следующем году привезены были в Европу.

Сии десять судов принадлежали большею частию Гамбургцам и Голландцам; но они были под начальством Датских (Командорами называют Капитанов или владельцев китоловных судов. Прим. Соч.), и экипажи оных состояли большею частию из матросов сей последней нации.

Это, без сомнения, те же самые корабли, или некоторые из тех, о коих говорит Г. Бажо в его Морских и колонияльных летописях (1821 стр. 284, 2 часть); статья сия названа: Крушение нескольких Голландских судов, погибших в 1777 году, в морях на восток от Гренландии. Мы справлялись со многими сочинениями; приведенное выше извлечено из описания, напечатанного на Датском языке, чрез несколько лет после сего несчастного происшествия, и основывается главнейше на показаниях двух командоров, которые были в числе спасшихся. Это обстоятельство удостоверяет в истине сего приключения.

Надобно заметишь ошибку, находящуюся в Морских летописях. Там [334] сказано, что несколько человек старались достигнуть Исландии и, по всей вероятности, были под 64° широты. Между тем в такой широте подобных льдов около Исландского берега не бывает; несчастные сии были отдалены от оного миль на 100. Если они в этой широте видели землю, то это конечно, был берег Гренландский.

Без сомнения, многие корабли бывали окружены льдами и уносимы вдоль Гренландского берега и никто этого не знал. Китоловные суда принуждены бывают приближаться к обширным равнинам пловучих льдов; матросы выходят на оные, чтобы удобнее убивать китов и тюленей. Тогда суда каждую минуту подвержены опасности быть раздавленными, и часто величайшее искуство не спасает их от сего несчастий.

Да позволено мне будет заметить, в заключение, что покойный Эгед и я были весьма счастливы в покушениях наших приблизиться к Гренландскому берегу, и не раз имели причины благодарить Провидение за то, что спасло нас от толиких опасностей, и избавило от участи кораблей, коих погибель я описал.

С Фр — н.

Текст воспроизведен по изданию: Извлечение из путешествия, сделанного в 1786 году г. Левенерном для открытия восточного берега Гренландии // Северный архив, Часть 26. № 8. 1827