ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА

БАЛКАНСКОЙ ВОЙНЫ 1912 г.

(Окончание (Красный Архив, т. VIII. стр. 1-48)).

№ 45. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 24 октября (6 ноября) 1911 г. № 86.

Получил телеграммы № № 1632 и 1688.

Исполняя инструкции Ваши, я без особого труда убедил Гешова, а через него и остальных членов кабинета, в безусловной необходимости ограничить соглашение с Сербией союзом тесным, но оборонительным и направленным к сохранению status quo. При чем к такому союзу могла бы легко примкнуть и Греция. Тем временем Спалайкович привез из Белграда целый проект союзного договора, коего ст. 3 подробно предвидит и регулирует наступательную войну против Турции, а ст. 4 — раздел завоеванных у Турции провинций. Спалайкович сообщил мне весь этот проект «in extenso», я пошлю вам выписки ближайшею экспедициею. Я объявил категорически Спалайковичу, что ни о каких наступательных действиях или о каких-либо планах раздела Турции Россия и слышать не хочет и что союз Болгарии и Сербии должен быть чисто оборонительным и охраняющим status quo. То же повторил я Гешову, который, впрочем, согласился со мной совершенно. Спалайкович лично охотно сдается на мои доводы и обещал исходатайствовать из Белграда другой проект, строго нашим желаниям соответствующий.

Неклюдов.

№ 46. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланнику в Белграде.

С.-Петербург. 28 октября (10 ноября) 1911 г. № 1747.

Сообщается в Софию.

Ваша телеграмма № 172 получена.

Шум, поднятый западной печатью по поводу слухов о балканской федерации, должен побудить балканские государства быть особенно осмотрительными в своих взаимных сношениях и разговорах. [4] Сообщаемый Вами проект сербо-болгарского договора нуждается в некоторых поправках и по существу и, в особенности, по форме. Не говоря уже о том, что статья 3 предоставляет неравные роли Сербии и Болгарии, так как трудно ожидать от первой самостоятельных выступлений, — вся редакция соглашения, особенно же статья 4, основана на идее военных действий и насильственных захватов, между тем как та же мысль могла бы быть изложена в форме определения культурных сфер влияния, что не казалось бы прямо направленным против Турции и вполне покрывалось бы формулой сохранения status quo.

В этом смысле уже были даны указания Неклюдову, вызвавшие, по его отзыву, сочувствие и Гешова и Спалайковича.

Нератов.

№ 47. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 1 (14) ноября 1911 г. № 179.

Получил телеграмму № 1747 (Телеграммы № 1747 в делах не имеется).

Секретно.

Прежде всего по поводу необходимости соблюдать осторожность. Должен заметить, что, поскольку мне известно, обе стороны озабочены сохранением переговоров в строжайшей тайне. По крайней мере, Сербией приняты все меры в этом отношении. Так, здесь даже, кажется, не все министры посвящены в подробности дела; переписка, шифровка телеграмм и пр. ведется в Софии лично Спалайковичем, а в Белграде Миловановичем и начальником отдела. Печать, на основании слухов из Константинополя, действительно, толкует о балканской конфедерации; переговоры о сербо-болгарском соглашении остаются в тайне. В последнее время заговорили о сближении обоих государств с точки зрения экономической, чему послужил поводом официальный отъезд в Софию представителей сербских фирм для переговоров о торговом договоре, таможенном союзе и пр. Это явилось весьма кстати для отвода глаз. Далее — о тексте конвенции: представленная мною схема не есть точная копия с проекта. После ухода от меня Миловановича, я по памяти, в общих чертах, восстановил прочитанный им на сербском языке первый набросок соглашения. Я умышленно не просил у него копии, дабы не связывать императорское правительство, по мнению которого выработку формулы надлежало предоставить всецело почину договаривающихся. Приступив, после долгих враждебных препирательств, к дружеским переговорам, обе державы, видимо, убеждены, что идут на встречу настоятельным советам России касательно славянского сближения, а посему едва ли они полагали, что вырабатываемый ныне в Софии проект соглашения может послужить канвою для балканской федерации. Таковая, казалось, должна вылиться в иную форму, если Ваше превосходительство разделяете соображения, [5] высказанные в депеше моей № 64, о намерениях и целях договаривающихся сторон. По всем имеющимся положительным данным ни Сербия, ни Болгария не намерены направить соглашение специально к завоевательным целям. Из личных объяснений Гешова с Миловановичем выяснилось, что обе державы ставят своей задачей прежде всего охранение существующего положения и взаимо-обеспечение своего достояния от покушений извне; активное же выступление допускается, и то лишь с согласия и одобрения России, только в случаях общего обострения дел на Балканах, возможность наступления коего непрестанно обсуждается всей европейской печатью. Смею думать, что и для нас представляется важным предварительный с согласия России уговор обеих держав на этот счет, дабы они, застигнутые событиями врасплох, как то было в 1908 году, не стали действовать друг другу в ущерб. Телеграмма Вашего превосходительства была отправлена до получения моей депеши за № 64, в которой сообщалось о состоявшемся уже изменении 3 статьи в смысле полного предоставления России определять случаи выступления. Сейчас замечаю, что в 3 статье в самом начале мною пропущена важная оговорка: «Если помимо воли сторон status quo на Балканах будет нарушен к их ущербу, если положение и т. д.» — что прямо указывает на их намерение до крайней возможности поддерживать status quo. Статья 4, находясь в тесной связи с предыдущей, распределяет захваты, вызванные против воли обеих сторон исключительными обстоятельствами, предусмотренными 3 статьей. Основанием же для разграничения сфер служат культурные, экономические и национальные задачи. Вообще, обсуждая вопрос с местной точки зрения, почитаю долгом высказать убеждение, что если из настоящего проекта исключить статью о взаимной помощи при исключительных обстоятельствах, то самое соглашение потеряет в глазах обеих держав всякую ценность, и они снова станут в неприязненное друг к другу положение, открывая широкое поле для подпольной агитации извне в ущерб интересам славянским, а следовательно и русским, на Балканском полуострове. Между тем на этот раз и болгарское и сербское правительства видимо одушевлены сознанием необходимости для интересов славянских государств установления общности действий под наблюдением России. По сообщению Спалайковича Гешов горит нетерпением приложить свою подпись к историческому акту первостепенной важности. Обоюдное стремление сторон — не уклоняться от общих указаний миссий, всецело подчинить свои действия контролю императорского правительства — является гарантией, что соглашение не будет использовано ими, как оружие против Турции, с которой они могут вообще сговориться на иных основаниях, если балканская федерация имеет под собой хотя бы какую-либо реальную почву (На полях имеется собственноручная пометка Николая II синим карандашом: «Принципиально Гартвиг прав. Этот вопрос меня очень интересует»).

Гартвиг. [6]

№ 48. Секретная телеграмма посла в Вене.

Вена, 1(14) ноябри 1911 г. № 66.

Эренталь высказал мне свое удовольствие, что совет, данный Вашим превосходительством итальянскому послу в Петербурге, и о котором доносит австро-венгерский поверенный в делах в Петербурге, относительно серьезной опасности для сохранения мира на Балканах в случае военных действий Италии на Эгейском море или в Малой Азии, — тождествен с тем, что он сказал итальянскому послу в Вене. Он надеется, что одинаковое мнение, выраженное двумя более всего заинтересованными державами, повлияет на мнение итальянского правительства.

Гирс.

№ 49. Секретная телеграмма посла в Вене.

Вена. 6(19) ноября 1911 г. № 64.

Эренталь сообщил мне, что он крайне озабочен решением Италии и находит, что при этих условиях выжидательное положение держав более немыслимо. Он допускает мысль, что на днях итальянский флот ворвется в Дарданеллы, рискуя даже потерять два-три судна, и постарается добраться до Константинополя, дабы заставить султана подписать там мир. Интересы и достоинство России и Австро-Венгрии пострадают в этом случае более всего, другие великие державы менее заинтересованы. Вот почему он находит, что Россия и Австрия должны были бы в виду тождественных интересов в этом вопросе энергично действовать совместно. Он не формулирует нового предложения, чтобы выступать всякий раз с новыми предложениями, что может не понравиться другим, но в доверительном разговоре он дал мне понять, что мы могли бы совместно, если не слишком поздно, настоять на немедленном перемирии воюющих сторон; это дало бы возможность всем державам настоять на посредничестве.

Гирс

№ 50. Черновик письма вр. упр. мин. ин. дел председателю совета министров и военному министру.

8 (21) ноября 1911 г. № 738.

Секретно.

М. Г.

Влад. Ник., Влад. Алекс.

Вследствие секретного письма в. выс. пр-ва от 5 ноября с. г. за № 5221 (ген. Поливанова от 29 окт. с. г. за № 2358 (При письме от 29/Х 1911 г. за № 2358 ген. Поливанов препровождал копию шифрованной телеграммы военного агента в Черногории, полк. Потапова, передававшего содержание своей беседы с Николаем Черногорским. Последний, указывая на военные приготовления австрийцев и на создающуюся на Балканах новую группировку держав, выражал сожаление по поводу недостаточной; активности России)) по вопросу о [7] поступивших в военное м-во донесениях об усилении австрийских войск на южных границах монархии, считаю долгом уведомить, что по полученным в м-ве иностр. дел из разных источников сведениям, в том числе и из препровожденного мною к в. в.пр. письма корреспонд. СПБ. Тел. Аг-ва, Сватковского, — следует заключить, что, несомненно, замечается, или, правильнее, замечалось, в середине октября месяца некоторое усиление военных сил Австрии на границах Новобазарского санджака.

Но, помимо того, что приток новых частей находится в связи с увольнением старослужащих, — нет никаких указаний на то, чтобы имелось в виду какое-либо непосредственное выступление Австрии — разве что наступили бы какие-либо неожиданные осложнения на Балканах. Поэтому, повторив нашим посольствам, миссиям и консульствам указания зорко следить за движением военных сил в санджаке и близ него, — я не вижу оснований в настоящий момент принимать какие-либо особые меры по содержанию упомянутых военных известий.

Примите, и проч.

Нератов.

№ 51. Секретная телеграмма посланника в Белграде

Белград. 10 (23) ноября 1911 г. № 182.

Вчера имел продолжительную беседу с Миловановичем.

Прием короля Петра в Париже по радушию и сердечности превзошел все ожидания сербов. Повсюду и во всем чувствовалось проявление возрастающих со времени аннексии симпатий Франции к Сербии, мирная политика которой встречает полное одобрение во Франции. Кальо, де-Сельв, Делькассэ, Баррер и другие политические деятели, с которыми беседовал Милованович, считают Сербию важным политическим фактором и признают ее культурное значение на Балканах. Франция, в полном единомыслии с Россией, готова всячески содействовать осуществлению национальных задач Сербии. В Париже, по словам министра, относятся весьма скептически к балканской федерации, но глубоко сочувствуют сербо-болгарскому союзу, видя в нем серьезный оплот против германо-австрийского натиска. По поводу означенного союза Милованович советовался в Париже с Ризовым и Станчевым, получавшими указания от короля Фердинанда и Гешова. Соглашение совсем наладилось за исключением статьи о сферах. Дабы обойти и это препятствие, сербское правительство намерено на днях собрать совещание, к которому будет приглашен Спалайкович, в целях определения самого крайнего минимума сербских притязаний. Милованович надеется, что новая разграничительная черта будет принята в Софии, и таким образом великое славянское дело завершится благополучно.

Гартвиг. [8]

№ 52. Письмо посланника в Париже вр. упр. мин. ин. дел.

Париж. 10 (23) ноября 1911 г.

Милостивый государь

                        Анатолий Анатолиевич!

Во время пребывания в Париже короля Петра I я имел весьма интересную беседу с сербским министром иностранных дел; г. Милованович начал с того, что самым положительным образом заверил меня в миролюбивых намерениях Сербии и в отсутствии у сербского правительства какого бы то ни было поползновения использовать настоящие события на Ближнем Востоке; с другой стороны, он выразил мне живейшее беспокойство по поводу обширных планов, замышляемых, по имеющимся у него сведениям, Австро-Венгрией; по его словам, австро-венгерское правительство, встречающее противодействие своей балканской политике со стороны Сербии и Болгарии, решило осуществить мысль крупного автономного албанского государства; с этой целью оно тратит большие суммы для возбуждения в Европе интереса и симпатии к албанской народности, будто бы особенно способной к политическому развитию; будущая независимая Албания должна простираться до течения Вардара и захватить большую часть Македонии; само собой разумеется, что государство это должно подчиниться австро-венгерскому протекторату, служить политическим целям Австро-Венгрии и оттеснить на задний план славянские государства, т.-е. Сербию и Болгарию; что касается Черногории, то г. Милованович приписывает ей склонность следовать за Австро-Венгрией, в награду за что ей будет предоставлена часть санджака и некоторые албанские земли со Скутари. Г. Милованович уверяет, что в Болгарии, наконец, поняли всю опасность, угрожающую славянству со стороны Австро-Венгрии и что ныне переговоры о сербо-болгарском соглашении идут гораздо успешнее и имеют все шансы притти к благополучному окончанию; о переговорах этих, по его словам, императорское правительство осведомлено самым подробным образом. На мой вопрос, что ему известно о положении, которое займет Румыния в случае столкновения сербо-болгарских интересов с австро-венгерскими, г. Милованович ответил, что, по его убеждению, румынское правительство также не имеет никакого повода способствовать движению Австро-Венгрии вглубь Балканского полуострова, что оно не связано с Австро-Венгрией никакими положительными обязательствами по отношению к Сербии и Болгарии и что в случае ликвидации Европейской Турции оно может удовольствоваться исправлением границы близ Силистрии.

В заключение г. Милованович сказал мне, что, по вполне достоверным сведениям, Австро-Венгрия в весьма серьезных размерах увеличивает численность своих военных сил в Боснии и Герцоговине, [9] дабы в каждую минуту быть готовой к действиям на Балканах. При этом, как и в 1908 году, она не посылает туда новых частей, а лишь доводит находящиеся там части до численности боевого состава.

Все вышеизложенное, несомненно, известно от г-на Миловановича нашему посланнику в Сербии, который лучше, нежели я, может оценить степень серьезности и обоснованности его слов; тем не менее, мне кажется небесполезным довести до Вашего сведения о моей беседе с этим несомненно умным и хорошо осведомленным государственным деятелем.

Примите, и т. д. ..

Извольский.

№ 53. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 17 (30) ноября 1911 г. № 93.

Копия в Рим.

Я узнал, будто за последнее время между кое-кем из сербских и итальянских политиков ведутся разговоры о возможности связать действия обеих стран против Турции и Австрии. Разговоры эти не исходят от правительств, но ведут их лица даже официальные. Здешнее итальянское представительство разделилось на два лагеря: посланник, человек рассудительный и имеющий вес в Консульте, не одобряет всякой попытки распространить действия итальянцев на Левантинское побережье; военный агент и первый секретарь открыто проповедуют необходимость крайних мер по отношению к Турции. Сегодня еще последний, оставшийся поверенным в делах, просил Мартенса передать мне его мысль, что Россия не должна была бы вовсе противиться проходу итальянского флота через Дарданеллы, а напротив, должна была бы пробиться сама в Босфор и решить в свою пользу вопрос о проливах. А между тем это человек вовсе не глупый. Вероятно, подобные же речи держат и в Белграде. Здешних особенно охотно слушает оппозиция.

Неклюдов.

№ 54. Секретная телеграмма посла в Вене.

Вена. 19 ноября (2 декабря) 1911 г. № 84.

Сообщаю в Софию.

Приглашение короля Фердинанда от имени императора Франца-Иосифа, по внушению Эренталя, вызвано желанием австрийского правительства точно определить положение, которое король и его правительство займут в случае осложнений. Идет слух, что будто бы Австрия желает способствовать сближению Болгарии с Румынией, советуя обеим этим балканским державам заключить союз, чтобы охранить [10] себя от всякой против Австрии федерации. Насколько эти слухи заслуживают внимания, проверить здесь очень трудно. Наш представитель в Софии следит, несомненно, на месте за всяким признаком сближения между Болгарией и Румынией; что же касается союза, то он противоречил бы всем сделанным Болгарией России заявлениям не связывать судьбу страны в ущерб нашим интересам и крайне желательному сближению с Сербией.

Гирс.

№ 55. Телеграмма французского посла в Константинополе французскому министру иностранных дел

(Перевод с франц. В делах нет указаний на природу приводимого документа; по-видимому, это копия шифрованной телеграммы (датирована по новому стилю))

Пери. 7/XII 1911 г.

Состояние умов свидетельствует о некоторой возбужденности, возникшей в связи с событиями в Иштибе и особенно в связи с щедрою раздачей бомб из Македонии. Носятся слухи, что болгаро-македонский комитет получил из Италии пособие в 2 милл. фр. для военных выступлений. Об этом факте будто бы упоминается в отчетах полиции, идущих из Софии в оттоманское министерство иностранных дел, которое не сомневается в участии Италии во враждебных действиях болгарских банд.

Это известие представляется правдоподобным австро-венгерскому послу, уверяющему, что участие Италии дает себя чувствовать также и в Албании через черногорских ставленников. По его мнению, поведение Австро-Венгрии безупречное. По распоряжению своего правительства он заявил Порте, что слухи об усилении гарнизона Боснии и Герцоговины, распространяемые Сербией, лишены всякого основания и что в случае если обстоятельства вынудят австро-венгерское правительство предпринять подобного рода действия, то он немедленно поставит в известность оттоманское правительство.

Итак, положение в Македонии и Албании весьма тревожное, и Австро-Венгрия всеми силами старается не нарушать добрых отношений с Турцией по случаю войны, начатой ее союзницей.

Бомпар.

№ 56. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланнику в Софии.

С.-Петербург. 23 ноября (6 декабря) 1911 г. № 1966.

Телеграмма № 88 (В телеграмме от 9/23 ноября за № 88 Неклюдов, касаясь проникающих в Болгарию слухов о русско-турецких переговорах и о возможности соглашения России с Турцией, просит Нератова известить его заблаговременно об имеющих последовать в этом смысле решениях) получена.

Можете в доверительной форме сообщить Гешову, что у нас с Турцией происходит обмен мнений по вопросам, нас специально [11] интересующим. При этом мы с особой осторожностью относимся к вопросам, могущим затронуть интересы балканских государств. В частности, по отношению болгарских интересов нами не намечается никаких сделок, затрагивающих те вопросы, которые служили предметом наших доверительных предложений Болгарии в 1910 г. и относительно коих мы имеем основание ожидать сочувственного с ее стороны приема.

Нератов.

№ 57. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланникам в Софии и Белграде.

С.-Петербург. 23 ноября (6 декабря) 1911 г. № 1967.

Телеграмма № 91 (В телеграмме от 17/30 ноября 1911 г. за № 91 Неклюдов, сообщая о том, что сербо-болгарские переговори перестают быть абсолютною тайной, предлагает в целях конспирации прекратить временно всякие переговоры) получена (для Софии).

Телеграмма № 182 получена (для Белграда).

Вследствие разговоров, поднявшихся около вопроса о сближениях балканских государств, не исключая о конфедерации, мы полагаем особенно желательным осуществление сербо-болгарского уговора преимущественно по двум вопросам: взаимная поддержка в случае нарушения status quo и разграничение культурных сфер влияния. Такое соглашение, защищая обе стороны от непосредственного на них покушения или от предрешения вопросов будущего в невыгодном для них смысле, одновременно предохранило бы их от уклонения в сторону более сложных комбинаций, к чему, по-видимому, склонна Австрия, советуя Болгарии сблизиться с Румыниею и сама затевая разговоры с Грециею. Помимо того, что более обширные комбинации потребовали бы и более сложных и продолжительных переговоров, — они легче бы возбудили подозрение Турции.

Вообще, необходима крайняя осторожность для избежания огласки переговоров, так как есть указания, что о существовании их уже осведомился откуда-то итальянский посланник в Белграде.

Нератов.

№ . 58. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 28 ноября (11 декабря) 1911 г. № 96.

Ассим-бей предложил Гешову заключить турецко-болгарское соглашение на условиях: 1) Исполнение Турциею болгарских пожеланий относительно Кумановской линии, торгового трактата и других. 2) Строгое невмешательство в обоюдные внутренние дела. 3) Самое благожелательное отношение Порты к правам и желаниям турецких болгар. 4) Десятилетняя гарантия неприкосновенности обоюдных [12] территорий. — Гешов сообщил мне об этом дня три тому назад, добавив, что дает турецкому посланнику отвезти Ассиму благоприятный, в общем, ответ, но что не придает существенного значения этому предложению и подозревает, что оно было сделано, чтобы увериться, связана ли Болгария с Сербией и соглашается ли гарантировать неприкосновенность Македонии. С тех пор Гешов еще скептичнее относится к турецкому предложению, ибо получил от Сарафова сведения, неблагоприятные болгарским фактическим домогательствам в Константинополе.

Неклюдов.

№ 59. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 29 ноября (12 декабря) 1911 г. № 98.

Король до вчерашнего дня ничего не рассказывал Гешову о своих разговорах в Вене. Напротив того, Даневу он сообщил, что со «старым и больным» императором он о политике не говорил. С Эренталем он разговаривал долго, при чем Эренталь, стараясь выведать намерения Болгарии, сказал будто бы королю, что Австрия в принципе и при известных обстоятельствах не противилась бы расширению болгарских границ в сторону Македонии. Король отвечал на это весьма уклончиво; он заметил, что граф Эренталь и все политические сферы в Вене крайне смущены и озабочены. Король весьма много и с откровенностью сносится за последние месяцы с Даневым, оттеняя тем еще более свою сдержанность с Гешовым, и Данев сообщил мне, что, по его наблюдениям, король за последние недели все более убеждается в прочности и тесном и решительном взаимодействии России, Франции и Англии и уверен также в преимуществе сил сих трех держав над силами Германии и Австрии. Это сознание — как надеются и Данев и Гешов — может заставить короля решиться на окончательный оборот в сторону соглашения с Сербией и Россией, и тогда возврата для него и Болгарии не будет. Я не лишен той же надежды, но все-таки боюсь, как бы органическая нерешительность безусловно неврастеничного монарха не взяла верх, а также, как бы нынешний исключительный фавор искреннейшего руссофила Данева не разрешился бы только удалением на покой Гешова и некоторым ослаблением столь необычно сильной коалиции цанковистов и народняков.

Неклюдов.

№ 60. Письмо вр. упр. мин. ин. дел послу в Вене.

1(14) декабря 1911 г. № 785.

М. Г.

Николай Николаевич.

Недавняя поездка кор. Фердинанда в Вену и свидание его с имп. Францем-Иосифом невольно останавливают на себе наше внимание. [13]

Как мне кажется, выставленных гр. Эренталем в разговоре с Вами объяснений о желании австрийского правительства точно определить положение, которое Болгария займет в случае осложнений — недостаточно для личных переговоров двух государей, факта, противоречащего, кроме того, еще недавно сделанному Вам гр. Эренталем заявлению, что до весны не предполагается приема в Вене ни одного балканского монарха.

Точно так же трудно объяснить себе приглашение кор. Фердинанда в Вену одним только желанием побудить его к сближению с Румынией.

Более вероятным, следовательно, является предположение, что темой происходивших разговоров служило общее положение Балканского полуострова и, в частности Македонии.

Исходя из различных отрывочных указаний, особенно же из факта значительного усиления боевой готовности монархии на южных ее границах (о чем военный агент в Вене дополнительно доносит в военное министерство), можно предположить, что разговор с королем болгар происходил в таком направлении: либо Австрия, основываясь внешне на точке зрения status quo, предостерегала Болгарию от всяких его нарушений, прибавив угрозу, что в случае малейшего ее движения она сама вынуждена будет двинуться в сторону Сербии и санджака, либо, предоставив Болгарии свободу действий в сторону Македонии, она советовала ей по этому вопросу сговориться с Румынией. Очевидно, что разговоры эти были бы не легкие и не скорые и тем самым вбивался бы, так сказать, клин между Болгарией и Сербией, сближение коих всегда было особенно ненавистно Австро-Венгрии.

Исходя из вышеизложенных или подобных им догадок. Ваше пр-во, может быть, найдете случай выведать и осветить имп. м-ву суть недавних австро-болгарских разговоров, что, без сомнения, облегчит нам суждение об общем положении балканских дел.

Нератов.

№ 61. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланнику в Цетинье.

С.-Петербург. 2(15) декабря 1911 г. № 2048.

Телеграмма № 156 получена (В телеграмме № 156 29/XI Арсеньев сообщал о предстоящем рассмотрении в Скупщине «договора о крупном для королевства займе в Вене, отдающем Черногорию в кабалу Австрии»).

Не имея достаточно полных данных, чтобы судить, на какие именно надобности нужен Черногории сравнительно крупный заем, не видим основания к протесту или прекращению субсидии от России, расходуемой подконтрольно и на точно определенные предметы. Но при этом не можем не указать королю и его правительству на крайнюю опасность для жизненных условий страны выговариваемого банком Боденкредит права ипотечных операций под недвижимость. Этим путем [14] при малейшей денежной неисправности сама территория Черногории, к охране коей нами приносятся немалые жертвы, рискует попасть непосредственно в чужие, не всегда дружеские, руки. Не найдет ли королевство иного обеспечения для предполагаемого займа?

Благоволите в изложенном смысле переговорить с министрами и о последующем телеграфировать.

Для личного Вашего сведения: имеем подозрение, не является ли все это дело попыткой короля вынудить нас оказать ему новое чрезвычайное пособие.

Нератов.

№ . 62. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 7 (20) декабря 1911 г. № 99.

№ 1. Все эти дни меня посещали поочередно Гешов, Данев и сербский посланник для продолжительных бесед о сербо-болгарском соглашении. Положение следующее: король Фердинанд повторил Гешову свое сочувствие союзу. Гешов и Спалайкович пришли к полному согласию по всем пунктам, кроме разграничения Македонии, хотя тут разногласие сводится лишь к пяди земли близ самой болгаро-турецкой границы, а именно, к местечкам Кратово и Эгри-Паланка с округою. Но, уступив значительную часть сан-стефанских границ, т.-е. Ускюб с Кумановым и Дибру с краем до Охридского озера, и исполнив, таким образом, именно то, чего мы добивались в пользу сербов в прошлом году, болгары, по моему убеждению, дошли до крайнего предела уступок и дальше не пойдут. Принимая во внимание, что для Болгарии соглашение менее необходимо, чем для Сербии, и что болгары идут на него, главным образом, чтобы упрочить за собой русское благоволение, и будучи в особенности уверен, что подписание сербо-болгарского союза окончательно закрепит и Болгарию и царя Фердинанда в полном и искреннем единении с Россией, — я беру смелость настоятельно просить Вас употребить самое решительное давление на сербов в смысле прекращения дальнейших препирательств с их стороны из-за Эгри-Паланки и Кратова. Необходимо спешить. Если соглашение не будет подписано до рождества, то оно, вероятнее всего, никогда не состоится.

Неклюдов.

№ 63. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 8 (21) декабря 1911 г. № 99.

№ 2. — Болгары предлагают как крайнюю границу возможных будущих уступок Сербии следующую линию, почти совпадающую с такою прямой, которую протянули бы от места скрещения границ турецкой, сербской и болгарской до северного угла Охридского озера, а именно, водораздел между рекой Пчинья и ее притоком [15] Крива-река, река Пчинья; далее от Вардара по прямой почти линии до верхнего угла Охридского озера, оставляя Кичево сербам, а Крушево болгарам. Болгары соглашаются на то, чтобы край на север от этой границы был распределен при случае согласно решению государя императора и даже всецело отдан нами сербам. Сербы спорят лишь относительно восточного начала этой границы, желая обеспечить себе еще Эгри-Паланку и Кратово, на что болгары никогда не согласятся.

Неклюдов.

№ 64. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 11 (24) декабря 1911 г. № 102.

Король Фердинанд просит разрешения послать особую миссию в Ливадию, чтобы приветствовать их императорские величества, как то делали доселе турки. Во главе миссии поставлен будет председатель собрания Данев, а к нему присоединен генерал Марков, то есть нация и двор. Данев сам весьма желал бы побывать официально в России и иметь счастье представиться государю императору. Он первый подал мысль о приветственной миссии и чрезвычайно дорожит ее осуществлением. Гешов ему вполне сочувствует и очень желал бы, чтобы первоначально подписано было соглашение с Сербией, так чтобы миссия Данева явилась первым наглядным актом бесповоротно закрепленного в Болгарии искренно русского курса. Считаю своим долгом всецело поддержать просьбу болгарского короля и правительства. Данев как непреклонный и убежденный сторонник России и как вполне правдивый и надежный государственный человек достоин счастья повергнуть перед их величествами истинные чувства болгарского народа. При этом я был бы чрезвычайно доволен, если бы Вы могли с ним свидеться, переговорить и дать ему подобающие директивы. Было бы поэтому весьма хорошо, если бы прием миссии и время приема, всецело зависящие от благой воли государя императора, могли совпасть с Вашим в Ливадии пребыванием. Разумеется, было бы превосходно, если бы ко дню приема подписано было сербо-болгарское соглашение. Но это всецело зависит ныне от доброй воли сербов и от тех советов, которые у нас признали бы возможным им преподать. Осмеливаюсь просить возможно скорейшего отзыва.

 

№ 65. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 16(29) декабря 1911 г. № 198.

Ссылаюсь на мое донесение № 74 (Донесение Гартвига № 74 в делах отсутствует).

К совещаниям по поводу сербо-болгарского соглашения вызван был сюда из Софии сербский посланник. Сегодня в ночь Спалайкович [16] возвращается к своему посту с окончательной инструкцией, сущность которой заключается в следующем: 1) По обоюдному желанию статьи 3 и 4 выделяются из общего текста и составляют особенное секретное приложение к договору из двух статей. 2) Что касается разграничения сфер в единственно спорной части на северо-востоке, т.-е. от общей государственной границы до Вардара, то сербы выражают готовность принять последний болгарский вариант, но лишь с небольшим изменением, а именно: от Нерадова, вместо направления по прямой линии на юго-запад, разграничительная черта пройдет на юг, перейдет Крива-реку у Петралицы и Мостаницы, откуда, обходя Кратово, направится на юго-запад, чрез Живалево, Туралево и Градаште к Вардару. Настоящий сербский вариант, оставляя болгарам и столь желаемые ими Эгри-Паланку и Кратово, отмежевывает в пользу сербов, по сравнению с гешовским вариантом, лишь несколько большую часть Овчье-Поле. 3) Вышеизложенный вариант представляет последнюю и крайнюю уступку сербов, далее которой они итти не могут. Если бы болгары отказались принять его, то сербское правительство предлагает возобновить статью о верховном арбитраже, который коснется спорной местности между последним гешовским и настоящим сербским проектами.

Сообщая мне содержание инструкций Спалайковичу, Милованович обратился с ходатайством об оказании императорским правительством соответственного воздействия в Софии. С своей стороны, почитаю долгом горячо поддержать означенное ходатайство, ибо, во-первых, как мне известно, некоторые члены совещания, с Пашичем во главе, самым решительным образом противятся новой уступке болгарам, и Милованович взял все дело на свою личную ответственность. Во-вторых, упоминаемая выше небольшая площадь на Овчье-Поле не представляет для болгар никакого интереса, напротив, для сербов имеет громадную стратегическую важность как естественный заслон по отношению к Ускюбу. — Наконец, в-третьих, последнее соображение не лишено значения и с русской точки зрения, если принять во внимание, что в будущих событиях Сербия может быть призвана сыграть роль нашего аванпоста. — По впечатлению Спалайковича, Гешов проявляет все время страстное желание подписать скорее соглашение и, конечно, не стал бы создавать затруднений к полюбовному решению настоящего дела. Но последняя граница, по-видимому, предложена королем Фердинандом, и в таком случае может возникнуть лишь вопрос личного самолюбия.

Гартвиг.

№ 66. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 17 (30) декабря 1911 г. № 201.

В дополнение моей телеграммы № 198.

Вчера посетивший меня Пашич доверительно поведал, что он настойчиво воспротивился оказанию новых уступок Болгарии в деле [17] распределения сфер влияния. Если взятое Миловановичем на свою личную ответственность последнее сербское предложение будет отвергнуто болгарами, то, по мнению Пашича, в этом ясно скажется тайное намерение короля Фердинанда вызвать крушение переговоров.

Сообщаю Неклюдову.

Гартвиг.

№ 67. Секретная телеграмма вр. упр. мин ин. дел посланнику в Софии.

С.-Петербург. 19 декабря 1911 (1 января 1912) г. № 2182.

Сообщается в Белград.

Осведомившись через Гартвига о преподанных Спалайковичу последних инструкциях, очень надеемся, что в виду, с одной стороны, крайней ничтожности желаемой сербами прирезки против болгарского проекта и удовлетворения взаимных домогательств в остальном, а, с другой стороны, важности преследуемой задачи и благоприятности настоящей минуты, — обе державы поспешат притти к соглашению между собой на основании последнего сербского предложения.

Нератов.

№ 68. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 22 декабря 1911 (4 января 1912) г. № 104.

Получил № 2182.

Вчера обе стороны пришли к соглашению относительно разграничения около Ускюба на основании последних инструкций сербского министра иностранных дел, но переговоры неожиданно затянулись касательно самого конечного пункта разграничения: Струги на Охридском озере, которую Гешов bona fide считал давно уступленною сербами болгарам. Отдача Струги сербам, по словам Гешова, встречает почему-то всюду особенную оппозицию со стороны болгарского военного министра. К тому же Ризов, который вместе с Станчевым вел особенные переговоры с сербским министром иностранных дел в Париже и подробно донес о них королю, решительно противится-де уступке Струги, а это сильно влияет на короля. Я показал Гешову Вашу телеграмму и сказал ему, что не могу докладывать Вам о ничтожном клочке земли, раз мы считаем последние предложения сербского министра иностранных дел вполне приемлемыми для болгар. Я взял на свою ответственность присовокупить, что настоящая минута решительная для наших отношений к Болгарии, что России необходимо теперь же знать, с какой группировкой и с какими истинными расположениями ей можно считаться, дабы руководствоваться сим в своей дальнейшей ближневосточной политике. Сегодня, по моей просьбе, полковник [18] Романовский изложил те же самые соображения в самой дружеской форме генералу Фичеву. Завтра наш военный агент переговорит с генералом Никифоровым. Надеюсь на должное действие этих доводов на кого следует ввиду проникших откуда-то и весьма беспокоящих болгар слухов о каких-то переговорах, в которые хочет втянуть нас Австрия. Рассчитываю также на искреннее желание Миловановича и Спалайковича, Гешова и Данева заключить соглашение.

Неклюдов.

№ 69. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 24 декабря 1911 (6 января 1912) г. № 105.

В дополнение моей телеграммы № 104.

Из разговора с Фичевым и Никифоровым полковник Романовский вынес впечатление, что и в военных кругах дорожат соглашением с Сербией. В то же время наш военный агент определенно выяснил, что рациональная с топографической точки зрения граница бесспорно должна была бы оставить левый берег нижнего течения реки Черный Дрим и половину местечка Струги за болгарами, иначе граница выйдет совсем искусственная. Ввиду этого болгары едва ли пойдут на уступку домогательствам сербов относительно Струги. До сегодня и Гешов и Спалайкович неоднократно говорили мне, что относительно границ на запад от Вардара никаких пререканий нет и весь спор сосредоточивался вокруг Ускюба. Здесь болгары признали правильность последних предложений Миловановича. Но вопрос о Струге явился для них действительно неприятной неожиданностью. Я высказался бы всецело в этом смысле пред Спалайковичем, если бы не боялся, что в Белграде Пашич и другие недоброжелатели соглашения воспользуются этим, дабы уничтожить работу Миловановича и Спалайковича.

Неклюдов.

№ 70. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 29 декабря 1911 (11 января 1912) г. № 107.

Ссылаюсь на № 105.

Романовский убедил Спалайковича, что будет справедливо немедленно разграничить округ Струги, отдав болгарам несколько верст левого берега Черного Дрима, до впадения в озеро, и взяв себе весь правый берег с правою частью города. Спалайкович телеграфировал Миловановичу, прося разрешения покончить дело на этом основании. Милованович ответил, чтобы Спалайкович выждал и сообщил в Белград соответственно сему предложение с болгарской стороны, а сербское правительство даст ответ. Очевидно, Милованович хочет [19] поддержать мнение мое, Романовского и Спалайковича, но боится оппозиции Пашича. Убедительно прошу вашей поддержки в Белграде. Считаю дело крайне неотложным.

Неклюдов.

№ 71. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 6(19) января 1912 г. № 2.

Ссылаюсь на телеграмму 22 декабря № 206.

После отклонения Миловановичем предложения Гешова о пересмотре уже ранее условленной юго-западной части разграничительной черты в области Охридского озера, которую болгары пытались отодвинуть на север, в Софии, видимо, по бывшим примерам, не теряли надежды добиться от сербов и здесь каких-либо новых уступок. Гешов за все это время неоднократно возвращался к этому вопросу в беседах с Спалайковичем, который в выражениях своих неизменно ссылался: 1) на желательность установления прочной границы с Болгарией но естественному водоразделу и 2) самое главное, на крайнюю необходимость сербам иметь на севере Охридского озера «Hinterland», твердую опору в славянской земле для отражения натиска враждебных албанских племен и ограждения жизненного для Сербии пути к Адриатическому морю. Наконец, на днях Гешов сообщил Спалайковичу новые варианты граничной черты, как оказывается, целиком изготовленные нашим военным агентом в Софии. Это непосредственное вмешательство полковника Романовского в детальные сербо-болгарские споры, находясь в противоречии с основной мыслью императорского правительства о предоставлении самим договаривающимся сторонам выбора различных формул, породило, кроме того, весьма крупное недоразумение. Он даже, например, болгарам выставлял названный проект под видом «русского» предложения, обязательного для обоих государств. В этом смысле Гешов высказался вчера перед отъезжавшим в Белград Спалайковичем, указав ему на затруднительность для него дальнейшего обсуждения Охридской граничной черты, после того как и военный министр Никифоров и король Фердинанд сочли своим долгом немедленно подчиниться русскому предложению. Между тем вариант Романовского, не удовлетворяя вышеизложенным существенным требованиям сербов, представляет и по техническим и по стратегическим условиям серьезные недостатки. Сегодня зашел ко мне крайне взволнованный Пашич, заявляя о полной неприемлемости для сербов помянутого проекта. Эти не теряют, однако, надежды на возможность найти примирительный выход, если бы Ваше высокопревосходительство сочли соответственным рассеять в Софии мысль о существовании русского предложения, под каковым выдается совершенно частное мнение нашего военного агента. Смею думать, что обязательность последнего тем менее допустима, что таковая постановка [20] дела в известной степени предрешала бы верховный арбитраж, к которому, быть может, еще вынуждены будут прибегнуть обе стороны.. Ходатайствую о спешных инструкциях для избежания перерыва в сербо-болгарских переговорах.

Гартвиг.

№ 72. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 12(25) января 1912 г. № 4.

Между правительством, «Болгарским Народным Банком» и г. Пост как представителем «Креди Франсе» и Франко-Русской группы установлено соглашение об учреждении франко-болгаро-русского банка с капиталом 10.000.000 со снабженною особым капиталом филиалью в Салониках. В русской группе, как заявил мне Лост, участвуют банки «Учетный» и «Международный». Лост отказался от чрезмерных домогательств «Креди Франсе» и, взамен, приобрел деятельное участие «Болгарского Народного Банка». Считаю этот результат весьма полезным и в политическом отношении, так как новый банк отодвинет на задний план все орудовавшие здесь полуеврейские банки. Участие в подобном деле Поля Думера и Я. И. Утина дают нам хорошие ручательства.

Неклюдов.

№ 73. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 14(27) января 1912 г. № 5.

(Находящаяся среди прочих телеграмм Неклюдова телеграмма № 5 должна быть поставлена в связи с перепиской опубликованной в № 4 "Сборника секретных документов" изд. НКИД 1917 г. Лицо, о коем в настоящей телеграмме идет речь, то же, о котором говорит Кокоцев в своем письме от 12/VII 1912 г., т.-е. король Фердинанд)

Личная. Ссылаюсь на личную телеграмму Вашу от 3 декабря. Заинтересованное лицо изъявило полное свое согласие и живейшую признательность. Ходатайствует о 3 миллионах франках из 4 % плюс 1 % погашения. Обеспечение долга земельное и имущественное. Лицо выразило желание, чтобы, насколько возможно, все устроено было бы в Петербурге непосредственно с Государственным Банком или вполне доверенным нашим посредником. Прошу ввиду сего сообщить мне, решен ли уже вопрос окончательно и, если возможно, переслать, как можно скорее, мне проект условия. Считаю окончательное обращение к нам, после долгого молчания и, следовательно, колебания, весьма хорошим признаком и рад был бы скорейшему завершению дела.

Неклюдов. [21]

№ 74. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 17(30) января 1912 г. № 6.

Ввиду предстоящего приезда сербского королевича я сегодня и вчера убеждал Гешова покончить дело, оставив границу между Бретаницею и Стругою в неопределенном положении и подлежащею позднее арбитражу России. Но совет министров решил отложить эту комбинацию. Считаю долгом напомнить, что так называемая «граница Романовского» вовсе не представляла собой нашего предложения, а уже уступку, выговоренную мною в пользу сербов при посредстве нашего военного агента. Теперь болгары слушать не хотят о дальнейших уступках. Ввиду сего повторяю, что считаю дело окончательно неудавшимся.

Неклюдов.

№ 75. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 30 января (12 февраля) 1912 г. № 17.

Ввиду окончания министерского кризиса сербское правительство ныне возобновит переговоры о соглашении с Болгарией, и, поскольку дело это зависит от образа действий Сербии, я не теряю уверенности в благополучном его исходе, ибо в Белграде соглашение оценивается, именно, как акт большой политической важности для будущей судьбы балканских государств. На днях я имел беседу с приезжавшим сюда в свите великого князя Андрея Владимировича нашим военным агентом в Софии, который, ознакомившись с недавними сербо-болгарскими препирательствами при ином освещении, не мог не признать за сербской точкой зрения большей согласованности с общеславянскими, а стало быть, и русскими интересами. Потому-то, именно, сербы, как я доносил неоднократно, готовы всецело предоставить императорскому правительству окончательное определение границ сфер влияния, тогда как болгары, что подметил полковник Романовский, всячески стараются уклониться от арбитража России. Это мне кажется симптомом важного значения. Ко всему же почитаю нужным пояснить, что между Миловановичем и Пашичем нет разногласия по существу вопроса о соглашении. Налицо имеется лишь несоизмеримость ответственности. За всякий слишком смелый шаг министра иностранных дел ответствует только лидер старорадикалов, а Пашич, естественно, не желает давать оппозиционным группам и прочим нашим недоброжелателям оружие в руки против руссофильской партии, опирающейся на Россию и следующей ее указаниям в делах внешней политики. Но, как бы то ни было, сербы собираются явить новое доказательство своей сговорчивости и желания сообразоваться с нашими советами. В выработанных ныне инструкциях Спалайковичу, отъезжающему завтра в [22] Софию, предлагается несколько примирительных формул относительно спорной Охридской границы. В случае дальнейшего упорства Болгарии сербское, правительство пойдет даже на риск принятия варианта Романовского — лишь бы покончить с делом соглашения.

Гартвиг.

№ 76. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 20 февраля (4 марта) 1912 г. № 24.

Судьба сербо-болгарского соглашения решается на этих днях. Думаю выехать в понедельник, если соглашение уже будет подписано, или же если отказ короля обличит окончательно иные его расположения.

Неклюдов.

№ 77. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 28 февраля (13 марта) 1912 г. № 25.

Спалайкович привез сегодня экземпляр договора, подписанный королем Петром и Миловановичем. В четверг — годовщину смерти царя-освободителя — король Фердинанд подпишет, в свою очередь, важный акт сербо-болгарского соглашения. Выеду в субботу. Привезу копию акта и сербский проект военной конвенции. Остановлюсь, если ничего не имеете против, на сутки к Белграде гостем Гартвига (На полях имеется пометка Николая II: «Хорошо»).

Неклюдов.

№ 78. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 1 (14) марта 1912 г. № 26.

Царь Фердинанд подписал вчера акт сербо-болгарского соглашения и приложенный к нему секретный акт, заключающий македонское разграничение сфер и обоюдное намерение заключить сербо-болгарскую военную конвенцию. Таким образом важное дело, начатое трудами Сементовского и Гартвига, приведено к благополучному окончанию. Установлена формальная связь между двумя славянскими государствами. Требуется еще много бдительности и попечений, дабы установить связь искреннюю и тесную между обоими народами и дворами. Вчера я был принят королем. Выезжаю завтра. Проведу субботу в Белграде. Везу вам копии подписанных актов.

Неклюдов. [23]

ДОГОВОР.

(Текст договора дается в переводе, сделанном в министерстве иностранных дел)

№ 79. О приятельстве и союзе между царством Болгарией и королевством Сербией.

Его величество Фердинанд I, царь болгар, и его величество Петр I, король Сербии, проникнутые верою во взаимность интересов и одинаковость судеб их государств и обоих братских народов, болгарского и сербского, и решившись солидарно соединенными силами охранить эти интересы и заботиться о их всестороннем развитии, сговорились о следующем:

Статья I. Царство Болгария и королевство Сербия гарантируют одно другому государственную независимость и целость государственной территории, обязуясь абсолютно и без всякого ограничения притти на помощь одно другому со всеми своими силами во всяком случае, когда на одну из них нападет одно или больше других государств.

Статья II. Обе договаривающиеся стороны обязуются также притти на помощь одна другой со всеми своими силами в том случае, когда одна какая бы то ни было из великих сил сделает попытку присоединить или оккупировать, или занять своим войском, хотя бы то и временно, какую бы то ни было часть балканских территорий, находящихся в настоящее время под властью турок, если только одна из них найдет это вредным для своих жизненных интересов или сочтет это поводом к войне (casus belli).

Статья III. Обе договаривающиеся стороны обязуются не заключать мира иначе, как только совместно и по предварительному соглашению.

Статья IV. О полном и наиболее целесообразном исполнении настоящего договора будет заключена военная конвенция, в которой будет предвидено как все то, что должно быть предпринято одной и другой стороной в случае войны, так и все, что по отношению военной организации, дислокации и мобилизации войск и отношений верховных командований должно быть утверждено в мирное время о военных приготовлениях, о военном положении и об успешном ведении войны. Военная конвенция будет считаться составною частью настоящего договора. К ее изготовлению будет приступлено не позже 15дней после подписания настоящего договора, и она должна быть приготовлена в течение не более двух месяцев.

Статья V. Настоящий договор и военная конвенция будут считаться в силе со дня их подписания до 31 декабря 1920 года включительно. Они могут быть продолжены и после этого срока, но после дополнительного соглашения, которое должно быть утверждено двумя договаривающимися сторонами. В случае же, если в день истечения срока договора и военной конвенции стороны будут находиться в войне [24] или же в положении ликвидации после войны, договор и военная конвенция останутся в силе до заключения мира и ликвидации положения, созданного войной.

Статья VI. Настоящий договор будет подписан в двух одинаковых экземплярах, составленных на болгарском и сербском языках. Они будут подписаны государями и их министрами иностранных дел. Военная же конвенция, составленная также в двух экземплярах, оба на болгарском и сербском языках, будет подписана государями, их министрами иностранных дел и специальными военными уполномоченными.

Статья VII. Настоящий договор и военная конвенция могут быть опубликованы или сообщены и другим государствам только по предварительному соглашению обеих договаривающихся сторон, и то совместно и одновременно.

Точно так же только по предварительному соглашению можно будет принять в союз какое-либо иное государство.

Составлен в Софии 29 февраля тысяча девятьсот двенадцатого года.

Фердинанд. Петр.

Ив. Ев. Гешов. М. Г. Милованович.

Копия.

Секретное приложение к договору о дружбе и союзе между королевством Сербским и царством Болгарии

(Текст «секретного приложения» дается в переводе, сделанном в министерстве иностранных дел).

Статья I.

В случае, если в Турции наступят неурядицы внутренние, которые подвергли бы опасности государственные или национальные интересы обеих договаривающихся сторон или одной из них, так же, как и в случае, если вследствие внутренних или внешних затруднений, которые возникли бы для Турции, возник бы вопрос о сохранении status quo на Балканском полуострове, та из договаривающихся сторон, которая первая убедилась бы в необходимости начать военные действия, обратится с мотивированным предложением к другой стороне, которая обязана тотчас вступить в обмен мыслей и, если бы она не согласилась со своей союзницей, дать ей мотивированный ответ.

Если соглашение о действиях последует, то об этом сообщается России, и если последняя не воспротивится, то действия начнутся согласно установленному соглашению и вдохновляясь во всем чувствами солидарности интересов. В противном случае, если соглашение не будет достигнуто, то будет апеллировано (спрошено) к мнению России, которое, если и поскольку она его выразит, будет обязательно для обеих договаривающихся сторон. Если Россия не захочет дать [25] своего мнения и если соглашение между обеими договаривающимися сторонами не могло бы быть достигнуто после того, тогда, если та сторона, которая высказалась за акцию, начала бы одна на собственный риск и страх действия против Турции, другая сторона обязана сохранять дружеский нейтралитет относительно своей союзницы, предпринять тотчас же мобилизацию в размерах, предусмотренных военной конвенцией, и притти всеми своими силами на помощь своей союзнице, если какая-либо третья держава стала бы на сторону Турции.

Статья II.

Все территориальные приобретения, которые были бы добыты совместными действиями по смыслу статей I и II договора, равно и статьи I настоящего секретного приложения, будут находиться под совместною властью (condominium) союзных сторон, и эти приобретения будут ликвидированы тотчас и наипозже в трехмесячный срок по заключению мира и на следующих основаниях:

Сербия признает за Болгарией право на территорию на востоке от Родопа и реки Струмы, а Болгария признает за Сербией право на территорию на север и на запад от Шар-Планины.

Что же касается территории между Шар-Планиной, Родопом, Архипелагом и озером Охридским, если обе договаривающиеся стороны убедятся, что организация этой территории в одну особую автономную область являлась бы невозможной вследствие общих интересов сербской и болгарской народностей из-за иных внешних или внутренних причин, то относительно вышеупомянутой территории будет поступлено на основании следующих изъявлений: Сербия обязуется не требовать ничего вне линии, означенной на приложенной карте, каковая линия начинается от турецко-болгарской границы от Голем-Верх (севернее от Кривой Паланки) и следует вообще в юго-западном направлении до Охридского озера, проходя вершиной Нитка между деревнями Метежево и Подржиконь, вершиной на восток от деревни Нерав, водоразделом до вершины 1.000 на север от села Баштево (Градец-Планина), селом Баштево, между деревнями Любенцы и Петралица, вершиной Остричь 1.000 (Лисец-Планина) по вершине 1.050 между деревнями Драчь и Опила, селом Талшиманцы и Живалево, по вершине 1.050, по вершине 1.000, селом Кышень, главным водоразделом Градиште-Планины на вершину Гориште, вершиной 1.023, водоразделом между Иванковцы и Логинцы, по линии Ветерско-Сопот и Вардару, через Вардар по гребням гор к вершине 2.550, затем к Порополе-Планние, водоразделом упомянутой Планины между деревнями Крана и Барбарась, вершиной 1.200 между деревнями Якренево и Дреново чрез вершину Чесма (1.254), водоразделом Баба-Планины и Крушкатенеси, между деревнями Соп и Уверена, верхом Протапской Планины на восток от села Белицы, по Брежаны вершиной 1.200 (Илинска-Планина), водоразделом, вершиной 1.330, вершиной [26] 1.217 и между деревнями Ливониште и Горенцы до Охридского озера у монастыря Губовцы; и Болгария обязуется принять эту границу, если его императорское величество русский царь, qui sera prie верховным арбитром в этом вопросе, выскажется в пользу этой линии. Разумеется, что обе договаривающиеся стороны обязуются принять за окончательную границу ту линию, которую его императорское величество русский царь признает в означенных границах за наиболее отвечающую правам и интересам обеих договаривающихся сторон.

Статья III.

Копия договора с сим секретным приложением равно и военная конвенция будут сообщены совместно императорскому российскому правительству, к которому одновременно обратятся с просьбой ходатайствовать пред его императорским величеством государем императором принять на себя и одобрить для императорского правительства те «роли», которые предусмотрены для них договорными положениями.

Статья IV.

Всякий спор, который возник бы по поводу толкования или исполнения какого-либо положения настоящего договора, секретного приложения и военной конвенции, повергается на окончательное решение России, как только одна из сторон заявит о невозможности достигнуть соглашения непосредственными переговорами.

Статья V.

Никакое постановление настоящего секретного приложения не может быть ни предано гласности, ни сообщено какой-либо другой державе без предварительного согласия обеих договаривающихся сторон и разрешения России.

Учинено в Софии февраля 29 дня 1912 года.

Фердинанд. Петр.

Ив. Ев. Гешов. М. Г. Милованович.

Сербо-Болгарская военная конвенция

(Текст был опубликован в № 3 (2-е издание) «Сборника секретных документов из архива б. мин. иностр. дел», декабрь 1917 г., стр. 99-103, а также в книге Гешова «Балканский Союз», стр. 92)

Белград. 1912 г.

Весьма доверительно.

По смыслу и в силу основных начал II (В тексте, приведенном в книге Гешова, значится III статьей) ст. договора о дружбе и союзе, заключенном между королевством Сербией и царством [27] Болгарией, и ради более успешного ведения войны и полного достижения целей, намеченных союзом, утверждаются следующие постановления, имеющие одинаково обязательную силу и важность, как и постановления самого договора.

Статья I.

Королевство Сербия и царство Болгария обязуются в случаях, предусмотренных ст. I и II договора о союзе, как и ст. I секретного приложения к упомянутому договору, — прибегать друг другу на помощь, а именно: Болгария военною силою по меньшей мере в 200.000 человек, а Сербия — силою в 150.000 человек, подготовленных к военным действиям как на границе, так и вне пределов их территорий.

В вышеупомянутое число не должны входить ратники резервных частей, ни ратники сербского III призыва, ни ратники болгарского ополчения.

Вышеупомянутые войска должны прибыть на границу или за пределы государственной территории по направлению, определяемому надобностями и задачами военных действий, не долее как в 21-дневный срок с минуты объявления войны или извещения одного из союзников о том, что наступило время для союзнических обязательств (casus foederis). Однако и до полного истечения указанного выше срока договорный долг — если это соответствует характеру военной операции и может содействовать успеху войны — обязывает союзника отправлять свои войска на поле брани отдельными частями, по мере их мобилизации и концентрирования, не позже как на 7-й день с минуты объявления войны или наступления casus foederis.

Статья II.

В случае нападения Румынии на Болгарию, — Сербия обязуется тотчас же объявить войну Румынии и направить против нее либо на средний Дунай, либо на операционный театр Добруджи свои войска в составе не менее 100.000 человек.

В случае нападения Турции на Болгарию, — Сербия обязуется вторгнуться в пределы Турции, направив из своих мобилизованных войск не менее 100.000 человек на Вардарский операционный театр.

Если бы Сербия в это время находилась уже самостоятельно или совместно с Болгарией в войне с какой-либо другой державой, она обязана отрядить против Румынии или Турции все имеющиеся в ее распоряжении свободные войска.

Статья III.

В случае нападения Австро-Венгрии на Сербию, — Болгария обязуется тотчас же объявить Австро-Венгрии войну и направить свои войска в числе 200.000 человек в пределы Сербии для совместных [28] с сербской армиею наступательных или оборонительных действий против Австро-Венгрии.

Эти обязательства со стороны Болгарии по отношению к Сербии сохраняют силу и в том случае, если Австро-Венгрия под каким бы то ни было предлогом, по соглашению ли с Турцией, или без такового, ввела бы свои войска в Ново-Базарский санджак и тем принудила бы Сербию либо объявить войну Австро-Венгрии, либо отправить войска свои в санджак для защиты своих интересов, вызвав тем столкновение с Австро-Венгриею.

В случае нападения Турции на Сербию, — Болгария обязуется тотчас же вторгнуться в пределы Турции, направив на Вардарский театр из состава мобилизованных, в силу ст. I настоящей конвенции, войсковых частей армию, численностью не менее 100.000 человек.

Если бы Румыния напала на Сербию, — Болгария обязуется начать агрессивные действия против румынской армии тотчас по переходе ее чрез Дунай в пределы Сербии.

Если бы Болгария в каком-либо из предусмотренных настоящею статьей случаев находилась уже, самостоятельно или совместно с Сербией, в войне с другой державою, — она обязана помочь Сербии всеми остальными свободными войсками, находящимися в ее распоряжении.

Статья IV.

Если бы Сербия и Болгария по предварительному взаимному соглашению объявили войну Турции, то оба союзника, на случай отсутствия других специальных на этот счет распоряжений, обязуются из состава своих мобилизованных, в силу ст. I настоящей конвенции, войсковых частей направить на Вардарский театр армию, численностью не менее 100.000 чел.

Статья V.

В случае, если бы одна из договаривающихся сторон объявила войну какой-либо третьей державе, без предварительного сношения и согласия другой стороны, то последняя освобождается от обязательств, изложенных в ст. I настоящей конвенции, однако, она все же обязана придерживаться по отношению к своей союзнице дружественного нейтралитета за время войны, а также немедленно мобилизовать войско, численностью не менее 50.000 человек, в целях наибольшего ограждения свободы движения своей союзницы.

Статья VI.

Во время союзных военных действий ни одна из договаривающихся сторон не может заключить с противником свыше двадцатичетырехчасового перемирия без предварительного сношения и соглашения с другой договаривающейся стороной. [29]

Договаривающиеся стороны могут вести переговоры о мире и заключить мирный трактат только по предварительному взаимному соглашению.

Статья VII.

Во время войны войсками каждой из договаривающихся сторон и их операциями ведает их законный командир.

Когда отдельные отряды из состава войск обеих договаривающихся сторон действуют против одного и того же объекта, — то общее командование принимает: над единицами одинаковой силы — командир старший по чину; а над единицами различной численности — командир старший по положению.

Когда одна или несколько отдельных армий, принадлежащих к составу войск одной из договаривающихся сторон, поступают в распоряжение другой стороны, то командование над ними сохраняется за их законным военачальником, который, однако, во всех стратегических операциях подчиняется главнокомандующему той стороны, в распоряжение коей он поставлен.

В случае совместных военных действий против Турции, верховное командование на Вардарском театре, согласно ст. IV настоящей конвенции, предоставляется Сербии, если на этом театре будут оперировать ее главные силы, превышающие численностью болгарские войска.

В случае же, если главная сербская армия не будет производить операции на Вардарском театре или ее силы будут слабее болгарских, — то главное командование на означенном театре предоставляется военачальнику Болгарии.

Статья VIII.

В случае, когда войска обеих договаривающихся сторон будут находиться под единоличным командованием, то все приказы и распоряжения, касающиеся стратегических и тактических операций, — будут издаваться на обоих языках — сербском и болгарском.

Ст. Ст. IX, X, XI, XII и XIII

касаются второстепенных постановлений о продовольствии и содержании союзнических войск, о перевозке раненых и больных, погребении убитых и т. п. О распределении военных трофеев. О назначении особых делегатов при штабах для обоюдных сношении. Об исправлении путей сообщения. По различным другим вопросам начальникам генерального штаба обоих государств предоставляется войти в будущем в дальнейшие переговоры. [30]

Статья XIV.

Настоящая конвенция вступает в действие со дня ее подписания и будет оставаться в силе до истечения срока договора о дружбе и союзе, к коему она прилагается как составная часть.

Белград — София 29 апреля 1912 г.

Подписали конвенцию:

Фердинанд. Петр.

Ив. Ев. Гешов. М. Милованович.

Ген.-лейт. И. Никифоров. Ген. Р. Путник.

Сообщил Попов.

ПРИМЕЧАНИЯ.

Айронсайд, сэр Бакс — великобританский посланник в Софии.

Аварна, герцог — итальянский посол в Вене в 1911 г.

Ассим-бей — турецкий посланник в Софии до октября 1911 г.; с октября 1911-1912 г. — министр иностр. дел.

Баррер — французский дипломат; посол в Риме с 1897 г.

Бомпар — французский дипломат; посол в Константинополе с 1909 года.

Фон Бюлов — германский государственный деятель и прусский премьер-министр в 1900-1909 г.г.

О'Бэйрн — советник великобританского посольства в Петербурге с 1906 г.

Бьюкенен, cap Джордж — английский дипломат; посол в Петербурге с 1910-1918 г.

Венизелос, Э. — греческий государственный деятель; греческий премьер-министр в 1910-1915 г.г.

Гартвиг, Н. Г. — русский дипломат; в 1909-1914 г.г. — посланник в Белграде.

Гешов, И. Е. — болгарский политический деятель, лидер партии народников. В 1911-1913 г.г. — председатель совета министров и министр иностранных дел.

Гирс, М. Н. — русский дипломат; в 1902-1912 г.г. — посланник в Бухаресте; и 1912-1914 г.г. — посол в Константинополе.

Гирс, H. H. — русский посол в Вене с 1910 г.

Грегович — министр иностранных дел Черногории.

Грипарис — греческий политический деятель; в 1911 г. — министр иностранных дел.

Грэй, сэр Эдуард — статс-секретарь по иностранным делам Великобритании.

Данев — болгарский политический деятель, лидер партии прогрессистов, pуссофил; в 1911-1913 г.г. — председатель болгарского Народного Собрания.

Диаманди — румынский посланник в Софии.

Диков — генерал болгарской службы, главный интендант

Добрович — начальник тайного кабинета болгарского короля.

Извольский, А. П. — русский дипломат; в 1906-1910 г.г. — министр иностранных дел; в 1910-1917 г.г. — посол в Париже.

Империали маркиз — итальянский дипломат; в 1904-1910 г.г. посол в Константинополе, в 1910-1920 г.г. — посол в Лондоне. [31]

Карлотти — итальянский дипломат; в 1906-1908 г.г. — посланник и Цетинье; в 1908-1913 г.г. — посланник в Африке.

Крозье — французский дипломат; в 1911 г. — посол в Вене.

Леонтьев — полковник русской службы; военный агент в Болгарии в 1905 — 1911 г.г.

Ляпчев — управляющий министерством иностранных дел и министр финансов в Болгарии до марта 1911 года (кабинет Малинова).

Малинов — болгарский политический деятель, лидер демократов, председатель совета министров и министр иностранных дел (до марта 1911 года).

Милованович — председатель совета министров и министр иностранных дел Сербии.

Милоевич — сербский поверенный в делах в Софии (до июня 1911 г.).

Наби-бей — турецкий посланник в Софии с октября 1911 г.

Николаев — генерал болгарской службы, военный министр до марта 1911 г. (кабинет Малинова)

Мелегари — итальянский дипломат; в 1905-1913 г.г. — посол в России.

Нелидов, А. И. — русский дипломат; в 1904-1910 г.г. — посол в Париже.

Нератов, А. Л. — вице-директор 1 департамента мин. ин. дел в 1906-1910 г.г.; товарищ министра иностранных дел в 1911-1917 г.г.

Обнорский, Н. А. — секретарь миссии и русский поверенный в делах в Черногории.

Палеолог, М. — французский дипломат; в 1907-1912 г.г. — посланник в Софии.

Панас — греческий посланник в Софии.

Пашич, Н. — сербский государственный деятель, руссофил, лидер радикальной партии; председатель совета министров в 1906-1908, 1909-1911 и с 1913 г.

Решид-паша — турецкий посол в Вене в 1911 г.

Романовский, Г. Д. — полковник русской службы, военный агент в Болгарии с 1912 г.

Сарафов — болгарский посланник в Константинополе.

Сементовский-Курилю, Д. К. — русский поверенный в делах и затем (с 1908 г.) — посланник в Софии до января 1911 года.

Спалайкович — сербский посланник в Софии с июня 1911 года.

Татищев, В. А. — первый секретарь русской миссии в Афинах.

Тодоров — болгарский политический деятель; в 1911-1913 г.г. — министр финансов (в кабинете Гешова).

Тошев — болгарский посланник в Париже.

Фичев — генерал болгарской службы; в 1912 году — начальник генеральное штаба.

Чапрашиков — секретарь кабинета царя болгарского.

Урусов, кн. Л. В. — первый секретарь русской миссии в Софии.

Чарыков, Н. В. — русский дипломат; в 1909-1911 г.г. — посол в Константинополе.

Чиршкий — германский посол в Вене.

Энвер-паша — турецкий политический деятель, один из руководителей младотурецкого переворота; в 1909-1913 г.г. — военный агент в Берлине.

Эренталь — австрийский министр иностранных дел и председатель совета министров в 1906-1912 г.г.

Текст воспроизведен по изданию: Дипломатическая подготовка Балканской войны 1912 г. // Красный архив, № 2 (9). 1925

© текст - Захер Я. 1925
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Станкевич К. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Красный архив. 1925