№1 Секретная телеграмма посланника в Софии

София. 16(29) сентября 1911 г. № 61.

Только что Тодоров подтвердил мне, что Болгария совсем не интересуется сущностью Триполийского вопроса и триполийских событий. Но возможные последствия итальянской оккупации, а именно — либо война, либо албанское движение, либо в случае уступки со стороны Порты — свержение младотурок их противниками и внутреннее замешательство в Турции, подобные последствия не могут не иметь серьезного отражения в Болгарии. Тодоров прочел мне только что расшифрованную телеграмму Сарафова, в коей он предлагает между прочим, чтобы наш посол преподал ему совет болгарам держаться крепко заодно с Сербией, Черногорией и Грецией, дабы сохранить Балканский полуостров неприкосновенным для балканских народов. Я позволил себе сказать Тодорову, что очень сочувствую мысли установить и усилить искреннюю связь с сербами на случай всегда возможных непредвиденных осложнений и чужого вмешательства, но что я не считаю такую опасность близкой; на всякий же случай самым серьезным образом попросил болгарское правительство в лице Тодорова быть с нами вполне откровенным и ни на что не решаться, не посоветовавшись с нами предварительно. Тодоров заверил меня, что настоящее правительство никогда не приготовит России сюрпризов. Мое личное мнение, что опасность происходящего лежит именно в том, что события готовят почти непреодолимое испытание для младотурок и, следственно, скорые внутренние потрясения. В последнем же случае я опасаюсь, что остановить болгар будет почти невозможно.

Неклюдов.

№ 2. Депеша посла в Константинополе.

Буюкдере. 17(30) сентября 1911 г, № 95.

Опасение, как бы итальянское наступление на Триполи не вызвало возбуждения Восточного вопроса, уже побудило и римский, и венский кабинеты, как известно, обратиться с циркулярным телеграфным предупреждением к балканским прав-вам, увещевая их хранить мир [16] и спокойствие. Об основаниях этого опасения и о 3 конкретных для него поводах было упомянуто в моей телеграмме вашему прев-ву от 13 сего сентября за № 572 (В своей беседе с Чарыковым 13/ІХ германский посол высказывал опасения по поводу возможного, по его мнению, обострения Восточного вопроса в случаях: «если Турция, лишенная возможности оборонять Триполи, попытается вознаградить себя походом в Фессалию», и «если внутренняя катастрофа и действия итальянского флота на турецких побережьях вовлекут балканские государства в нападение на Турцию»), при чем было выяснено, что означенное опасение разделяется в полной мере здешним германским послом и что среди болгар, греков и черногорцев замечается ныне сильно приподнятое настроение. Так как для нас очень важно, чтобы упомянутые опасения не оправдались, то я полагаю, что с нашей стороны не встретится возражений против проектированного графом Эренталем обсуждения этого предмета всеми державами, не исключая, однако, по моему, и Италии. Но, когда будут сделаны балканским прав-вам внушения и с русской стороны, то казалось бы необходимым иметь в виду, что, несмотря на усилия держав и даже на искреннюю сдержанность балканских прав-в, удары, наносимые Италиею загнившему зданию турецкой империи, могут его не только ослабить, но и опрокинуть. В предвидении этой возможности нам крайне желательно по возможности поощрить и ускорить тот процесс взаимного сближения и соглашения между балканскими прав-вами и народностями, который начался в прошлом году и о развитии коего я имел честь телеграфировать 13 сего сентября за № 573 (В тел. № 573 Чарыков доносил, что ...среди балканских государств замечается приподнятое настроение и надежда «выместить на Турции все, содеянное ею им и их сродникам зло» и что параллельно с этим «ускоряется сближение между Болгарией и Грецией»). Здешний болгарский посланник при первом же теперешнем свидании со мной сообщил мне с радостью, что Софийский синод ныне признал желательным соглашение со вселенскою патриархиею, чему он до сих пор противился. Г. Сарафов отметил также с удовлетворением, что не только взаимные греко-болгарские убийства и насилия в Македонии прекратились, но что между обеими народностями распространяется все шире убеждение в необходимости согласиться и сплотиться для отстаивания общих обеим интересов от посягательств турок. Примером успеха в этом направлении является представление Порте, по общем совещании, тождественных петиций (такриров) вселенским патриархом, болгарским экзархом и армянским местоблюстителем по вопросам школьному и о воинской повинности. Турки оказались вынужденными отнестись к этому выступлению чрезвычайно примирительно, именно ввиду его коллективного характера. Мне известно через черногорского поверенного в делах, который после своего успеха в вопросах об Адриатической дороге и Скутарийском озере усиленно хлопочет о балканском «споразумении» в видах будущей балканской федерации под покровительством России, что между Болгарией и Грецией [17] достигнуто соглашение по самому острому для обеих вопросу о Салониках в том смысле, что, в случае распадения Турции, Салоники и Константинополь станут вольными городами в составе федерации. Г. Попович ожидает также, что болгары согласятся признать Ускюб за сербами, если Болгария получит Адрианополь. Только между Черногорией и Сербией отношения по-прежнему плохи на личной господарской почве, так что между ними о соглашении нет разговоров. Когда здешние балканские представители заговаривают со мной на эту тему, я высказываю им следующее. Их интересы, совпадающие в данном случае с интересами держав, побуждают желать в настоящее время — и несмотря на итало-турецкую войну — сохранения на балканском полуострове мира и status quo. Но ввиду невозможности предугадать, как отзовется на турецком государстве нападение Италии, было бы благоразумно со стороны балканских государств постараться столковаться о своих общих интересах, отнюдь не для того, чтобы напасть на Турцию или изменить в чем-либо свое корректное отношение к ней, а для того, чтобы не начать драться друг с другом в случае наступления турецкой катастрофы и чтобы, напротив, выступить уверенно, соединенными дружественными силами, на защиту означенных интересов. Мне кажется, что теперь настала психологическая минута для подобного принципиального сближения. Если даже, как я думаю, Турция переживет теперешний кризис, упомянутое соглашение станет «un point acquis» для русских и общебалканских интересов на благо всем его участникам, даже в мирное время и в пределах существующего на Балканах положения.

Н. Чарыков.

№ 3. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 18 сентября (1 октября) 1911 г.

(В оригинале № отсутствует)

По поводу обострения Триполийского вопроса имел вчера продолжительную беседу с Миловановичем, который не без тревоги осведомился об итальянском ультиматуме, опасаясь каких-либо осложнений на Балканском полуострове. Я старался в согласии с циркулярной телеграммой вашего превосходительства рассеять опасения министра, сказав, что сохранение мира на Балканах будет зависеть от самих славянских государств, интересам коих турецко-итальянское столкновение не представляет никакой угрозы. Милованович в отношении образа действий Сербии дал мне самые успокоительные заверения. На мой взгляд, не может быть сомнения в том, что Сербия, неукоснительно следуя указаниям императорского правительства, будет в пределах крайней возможности соблюдать спокойствие: с ее стороны менее всего можно ожидать каких-либо активных выступлений, она нуждается в мире и до поры до времени дорожит поддержанием [18] добрых отношений с Турцией. Но, как я неоднократно доносил, в Сербии не найдется правительства, которое в силах было бы сдержать народ в случае: а) занятия Болгарией Македонии, б) революции и взрыва фанатизма в Коссовском вилайете и в) вступления австрийских войск в санджак. Последняя случайность более всего пугает сербское правительство, не без основания опасающееся выступления Австрии, под предлогом охраны «status quo» на Балканах. Сегодня утром посетил меня Пашич, подтвердивший опасения и заверения Миловановича. Он напомнил, что за время албанского движения Австрия неустанно принимала различные военные меры и что ныне у нее на боснийско-герцеговинской границе сосредоточено 80.000 войска в полном вооружении. Смею думать, при обсуждении возможных случайностей означенное обстоятельство заслуживает особого внимания.

Гартвиг.

№ 4. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 19 сентября (2 октября) 1911 г. № 65.

Сегодня Тодоров сообщил мне совсем доверительно следующее: болгарский кабинет полагает и надеется, что столкновение Турции с Италией ограничится одним Триполийским вопросом. Но горькое сознание турецкого унижения может вызвать в Турции через некоторое время внутренние потрясения и создать опасности для балканских христианских государств и народностей. Ввиду сего и соображаясь с советами, высказанными мною Тодорову 16 числа, кабинет решил ныне же приступить к установлению возможно более искреннего согласия с Сербией на почве полюбовного разграничения и объединения интересов обеих стран на полуострове и в целях охранения status quo от всякого посягательства извне или же со стороны Турции, могущего нанести ущерб этим интересам. Сегодня Тодоров уже имел первые объяснения в этом смысле с сербским поверенным в делах и просил Гешова и царя Фердинанда не слишком замедлять возвращением в Софию. В Белград послан конфиденциально Ризов. Гешов предлагает Миловановичу свидание в вагоне на обратном пути через Белград. Тодоров добавил, что царь Фердинанд, несомненно, одобрит эти начинания, но, вероятно, подчинит свое окончательное согласие одному главному условию: это, чтобы соединенные Сербия и Болгария могли опираться на поддержку России и на помощь ее в случае крайней нужды. Для Болгарии эта помощь вообще могла бы в сущности ограничиться обеспечением ее тыла от нападения Румынии. Я ответил Тодорову, что не замедлю довести все это до сведения вашего, пока же могу лишь одобрить самый факт единения с Сербией, но с нарочитой оговоркой, чтобы единение это имело ближайшей целью охранение status quo на Балканах. Я следующим образом оцениваю все вышеизложенное: король не чужд этому плану — см. заявления [19] Фичева французскому посланнику, — но не принял еще окончательного решения; кабинет искренен, и мои доводы имеют на него действие. Соглашение Болгарии с Сербией имеет один опасный элемент — искушение воспользоваться им для наступления. Но, с другой стороны, нынешняя минута, столь благоприятная для устранения печальной сербско-болгарской вражды, может не повториться. Нам следует решить, что для нас желательнее: отсутствие вышеизложенной, впрочем, гадательной опасности или же соглашение Сербии с Болгарией, с заручкой, разумеется, нашего воздействия? Если желательным будет признано сербо-болгарское соглашение, то следует, не теряя времени, выработать и сообщить мне те основания, на которых Россия готова была бы покровительствовать соглашению, и те случаи, в коих согласившиеся стороны могут рассчитывать на нашу поддержку. Считаю также долгом предупредить против ложных слухов. В настоящую минуту, например, в Сербию усиленно проникают слухи о соглашении между Австрией и Болгарией, направленном против сербских интересов. Тодоров сказал мне, что он доподлинно знает, что эти слухи передаются и в Белград, и в сербскую миссию здесь болгарами-стамбуловистами.

Неклюдов.

№ 5. Секретная телеграмма врем. упр. министерством ни. дел посланнику в Софии.

С.-Петербург. 21 сентября (4 октября) 1911 г. № 1401.

Сообщается в Белград.

Вашу № 65 получил.

Приветствуя искреннее стремление Болгарии и Сербии полюбовно разграничить и объединить их интересы в виду сложного нынешнего положения, — мы вместе с тем вполне одобряем и ограничительную оговорку вашу о ближайшей цели объединения, а именно, согласования обоюдных действий в видах сохранения status quo. Действительно, самовольное выступление славянских держав не только не встретит нашего сочувствия, но, по нашему убеждению, будет для держав этих гибелью, ибо вызовет и оправдает дальнейшие выступления со стороны Австрии. Иначе стояло бы дело, если бы последовало вызывающее действие со стороны Турции. Мы надеемся, что в таком случае обе державы обратятся к нам за советом и вполне готовы совместно обсудить положение. Для вашего личного сведения присовокупляю, что предметом наших работ явилось бы согласование наших действий в зависимости от возможных шагов Австрии.

Нератов. [20]

№ 6. Весьма доверительное письмо посла в Вене.

Вена. 22 сентября (5 октября) 1911 г.

Граф Эренталь, несомненно, не ожидал столь острого поворота вопроса о конфликте из-за Триполи. В принципе Австро-Венгрия, как и Германия, не оспаривали права Италии на территорию Триполитании, но Эренталь был уверен, что пока не следовало ожидать разрыва между Италией и Турцией и столь энергичных со стороны Италии военных действий. Сан-Джулиано, которого обвиняли в чрезмерной уступчивости по отношению к графу Эренталю, перехитрил его и доказал, что тройственный союз не всегда однозначащее с тройственным единомыслием. Вот настоящая причина раздраженного состояния, в котором находится граф Эренталь.

Появление итальянской эскадры у албанского побережья и морские действия в виду Превезы настолько озлобили Эренталя, что можно даже было ожидать разрыва между обеими союзными державами. Во всяком случае было предписано всем морским офицерам, находящимся в отпуску, вернуться на свои суда, и эскадра должна была быть наготове на всякий случай. К счастью, объяснение и опровержение итальянского правительства касательно высадки у Превезы успокоили общественное мнение, и инструкции, данные герцогу Абруцкому, отчасти удовлетворили Эренталя, который во всех своих разговорах с представителями держав настаивает на необходимости сохранения территориального status quo на Балканском полуострове; непосредственные интересы Австро-Венгрии были бы затронуты, если военные действия Италии касались бы территории Албании.

Мой французский коллега Крозье сообщил мне крайне доверительно, что Эренталь выказал раздражительность и в разговоре с ним, обвиняя Францию в возбуждении Мароккского вопроса и напрасном военном походе на Фец, который не согласен с Алжезирасским договором; он прибавил также, что общественное мнение Франции, отголоском которого он является, относится слишком враждебно к Германии. На это Крозье возразил вполне основательно и с некоторой горячностью, что поход в Марокко вызван гуманитарными целями, которые стоят выше всего, Франция доказала свою умеренность, так как войска ее даже не вошли в Фец, раз (sic!) цель была достигнута; Германия же, отправляя военное судно в Агадир, возбудила общественное мнение во Франции и, может быть, побудила этим и Италию принять энергичные меры для защиты своих экономических интересов в Африке. Впрочем, непосредственные переговоры между Францией и Германией, надо надеяться, приведут к соглашению. Крозье счел также долгом прибавить, что и Австро-Венгрия нарушила договор на Балканском полуострове и поколебала этим силу трактатов.

Германский посол Чиршский, в свою очередь, заметил раздражительность Эренталя и в разговоре со мною заявил, что, по его мнению. [21] Италия должна была занять войсками Триполи, как это сделала Англия в Египте, без всякого объявления войны, потому что одно это слово опасно для балканских государств, где малейшая искра может зажечь общую войну, тем более, что слабость Турции станет явной.

Итальянский посол герцог Аварна относится более снисходительно к раздражительности Эренталя, хотя ему пришлось ее испытать сильнее, чем другим. Он считает состояние графа Эренталя болезненным и нервную его раздражительность лишь кратковременной. Герцог Аварна сообщил мне доверительно, что предложение короля черногорского действовать совместно с Италией против Турции было энергично отвергнуто и было сообщено вашему превосходительству королевским послом Мелегари с заверением о нежелании Италии распространения конфликта с Турцией за пределы Триполитанского вопроса. Королевское правительство крайне благодарно нам за сделанное поверенным в делах Обнорским энергичное представление в смысле воздержания Черногории от всякого вмешательства в итальянско-турецкую войну.

Турецкий посол Решид-паша избегает говорить о своих разговорах с графом Эренталем; он высказывает только убеждение, что великие державы должны будут вмешаться для прекращения войны между Турцией и Италией. Он находит, что Италия уничтожила дерзким образом все договоры с Турцией и начала войну при небывалых условиях. Будущий министр иностранных дел не мог говорить иначе, а Решиду-паше трудно будет, как он сам это сознает, отказаться от этого портфеля. Он жертвует собой с большим бескорыстием, потому что он отдает себе прекрасно отчет, что для Турции он, вероятно, останется навсегда министром иностранных дел, которому придется подписать с Италией тяжелый для самолюбия Оттоманской Порты мир.

Гирс.

№ 7. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 23 сентября (6 октября) 1911 г. № 147.

Копия в Софию.

Считаю долгом представить по поводу телеграммы Неклюдова № 65 дополнительные данные и некоторые возражения. Прежде всего в этой телеграмме ставится дилемма: допускать сербо-болгарское соглашение, либо воспротивиться ему. На мой взгляд ответ возможен только положительный. Настоящая минута такова, что оба государства совершили бы величайшее преступление пред Россией и славянством, если бы проявили хотя малейшее колебание. Опасений, о коих упоминает Неклюдов, быть не может, ибо, если Тодоров правильно осветил дело, соглашение имеет в виду, помимо распределения сфер влияния, «охрану» взаимных интересов на случай осложнений в будущем, стало быть, исключает ближайшее активное выступление, на [22] которое сербы не пойдут без согласия России. Почин в возбуждении нынешних переговоров принадлежит не столько болгарским министрам, сколько Ризову, которого много лет знаю как ярого сторонника сербо-болгарского соглашения. Король Фердинанд всегда противился в угоду Австрии, а болгарское правительство не решалось делать естественной уступки сербам в Македонии, опасаясь мести македонских комитетов. Ответственность перед этими комитетами ныне взял на себя Ризов, обещавший свое воздействие на них. Это склонило Тодорова к возложению на Ризова доверительной миссии — прозондировать почву в Белграде. Ризов беседовал со мною, Пашичем и Миловановичем; моя роль заключалась преимущественно в примирении сторон насчет распределения сфер влияния, вечного камня преткновения. Некоторые результаты достигнуты, и Ризов сегодня уехал в Вену обнадеженный. Он рассчитывает склонить Гешова и короля Фердинанда, которому, наконец, придется отказаться от политики лавирования между Россией и Австрией. Оговорки, которых ожидает от короля Тодоров, мне кажутся совершенно недопустимыми: ведь речь идет о двойственном соглашении между Сербией и Болгарией, а вовсе не о русско-сербо-болгарской конвенции, где особыми условиями определялась бы и роль России. В этих видах, казалось бы едва ли желательным выработка и сообщение нами болгарам оснований нашей помощи и поддержки. Такое сообщение было бы в самом Деле не только соблазном, но прямо поощрением сербов и болгар к активному выступлению и, в конце концов, скомпрометировало бы Россию в глазах прочих держав, имеющих интересы на Балканском полуострове. Ни Сербия, ни Болгария не могут обусловливать свое согласие какими-то предварительными обязательствами со стороны России. Полагаю, что выработка условий соглашения должна всецело принадлежать обоим славянским государствам. Затем проект представляется на одобрение императорского правительства, которое, конечно, всегда и во всех случаях оставляет за собой верховное руководительство и, коли найдет нужным, окажет свою помощь.

Гартвиг.

№ 8. Депеша посланника в Белграде.

Белград. 25 сентября (8 октября) 1911 г. № 56.

В секретных телеграммах своих я имел честь представить императорскому министерству картину того общего тревожного настроения, которое охватило Сербию при первом известии о турецко-итальянском столкновении.

Настроение это, надо сознаться, вполне оправдывалось уже тем обстоятельством, что одновременно почти вся европейская печать в один голос заговорила о грозных последствиях возникшего [23] конфликта, прозрачно намекая даже на возможность или вероятность государственного переворота в Турции. Что же могло бы обозначить собою это внезапное крушение режима, созданного в Константинополе, как не полную анархию на всем протяжении Балканского полуострова?

Перед Сербиею, как отчасти и пред прочими малыми государствами, сама собой возникала трудно разрешимая дилемма: соблюдать ли, наперекор всем грозным предзнаменованиям, выжидательное положение и таким образом подвергнуть себя риску быть захваченною событиями врасплох? Либо заранее принять все необходимые меры к защите своих интересов и тем самым неосторожно создать благовидный предлог для той державы, которая, как здесь хорошо известно, только и ждет случая, чтобы хоть с некоторым основанием выступить для поддержания нарушенного status quo на Балканах?

Полученные здесь вскоре известия о принятой на себя великими державами задаче — сделать все возможное в целях локализации военных операций — вывели белградское прав-во из крайне напряженного состояния и возымели самое благотворное действие на политические и общественные круги. Нa ряду с этим я воспользовался сведениями, заключавшимися в сообщенных мне вашим превосходительством телеграммах из Цетинье, Афин и Софии, чтобы рассеять мрачные мысли короля Петра, о коих его величество поведал мне на аудиенции.

Твердое решение сербского прав-ва не нарушать спокойствия, само собой разумеется, вызывает крайнее озлобление в оппозиционной среде, откуда раздаются голоса, настоятельно требующие мобилизации королевской армии. Органы австрофильской печати осыпают министров, и главным образом Миловановича, резкими нападками, обвиняя их в трусости, беззаботливости и близорукости, которую будто бы так ярко проявил министр иностранных дел уже во время аннексионного кризиса. По мнению этих газет, для Сербии подготовляется новый тяжелый удар — захват Австриею Новобазарского санджака.

К этим науськиваниям австрийских провокаторов здесь давно привыкли, и потому они не вызывают большого впечатления.

При всем том, однако, было бы ошибочно думать, что тревога в Сербии совсем миновала. Этого не может быть уже потому, что не миновала и самая опасность, о которой ежедневно свидетельствуют десятки агентских телеграмм.

Для Сербии, как я имел честь неоднократно доносить, опасность эта троякого рода: революция в Коссовском вилайете, захват Болгариею Македонии и вступление австрийских войск в Новобазарский санджак. Которая из них наиболее вероятна при нынешних, крайне осложнившихся, обстоятельствах — сказать трудно.

Но сомнения не может быть в том, что во всех трех случаях — сербские войска вынуждены будут переступить границу.

Гартвиг. [24]

№ 9. Секретная телеграмма посла в Вене.

Вена. 25 сентября (8 октября) 1911 г. № 42.

Весьма доверительно.

Болгарский председатель совета министров Гешов был у меня сегодня и сообщил мне свой разговор с Сельвом и Эренталем. Оба показались ему оптимистами и сказали ему, будто бы Италия для скорой ликвидации Триполийского вопроса согласится признать для Триполи номинальный сюзеренитет Турции и дать ей денежное вознаграждение. Затем Гешов сказал мне, что Неклюдов и Гартвиг очень настаивают перед ним и Миловановичем на заключении союза Болгарии с Сербией под покровительством России. Гешов прекрасно отдает себе отчет, что такой балканский блок, заключенный при нынешних тревожных условиях, сильно возбудит против Болгарии и Сербии Австрию, за которой в этом случае будут стоять Румыния и Турция. Прежде чем решиться на такой шаг, Гешов желал бы знать, на какую гарантию со стороны России может рассчитывать Болгария. Гешов прибавил, что ему известно, что Неклюдов поехал в Давос к министру иностранных дел, чтобы изложить ему этот вопрос. Я ответил, что всякое сближение Болгарии с Сербией будет встречено с нашей точки зрения только сочувственно. Сплочение православного славянского элемента — большая сила, но я ничего не могу ему сказать насчет условий гарантий такого союза, так как инструкции, данные Неклюдову и Гартвигу на этот счет, мне неизвестны. Наши представители на Балканах являются единственными компетентными органами для таких переговоров. Могу только посоветовать выждать возвращения в Софию Неклюдова. Кроме того, в данное время наш общий интерес — соблюдение самого строгого нейтралитета. «Это возможно, — возразил мне Гешов. — На Балканском полуострове, если все будет тихо, во всяком случае, мы ни на какой шаг не решимся без ведома России».

Гирс.

№ 10. Секретная телеграмма врем. упр. министерством ин. дел послу в Константинополе.

С.-Петербург. 26 сентября (9 октября) 1911 г. № 1438.

Сообщается в Софию.

Болгарский посланник передал, что его правительство очень встревожено полученным им из серьезного источника известием о производящейся мобилизации в Адрианопольском округе и сосредоточении турецких войск на болгарской границе. В случае подтверждения этого сведения, болгарское военное ведомство должно будет, в свою очередь, принять некоторые военные меры предосторожности; [25] отсюда опасность возбуждения умов и инцидентов нежелательных для сохранения мира.

Благоволите объясниться по этому поводу с турецким правительством, указав на необходимость прекращения означенных военных мер, стоящих в противоречии с только что заявленным Турцией желанием скорейшего мирного исхода.

Одновременно вы могли бы обратить внимание турок на желательность сократить военные меры на границе Греции. В этом смысле получает указания и Бомпар.

Нератов.

№ 11. Секретная телеграмма поверенного в делах в Софии.

София. 28 сентября (11 октября) 1911 г. № 68.

Получил телеграмму № 1438. Ссылаюсь на мою телеграмму №67 (В телеграмме за № 67 от 26/IХ 1911 г. Урусов сообщает о крайне тревожных настроениях, создающихся в Софии под впечатлением от мобилизации турецких корпусов Адрианопольского вилайета, и просит сделать соответствующее представление в Константинополе).

Тодоров искренно благодарит за порученное послу в Константинополе выступление касательно необходимости прекращения мобилизации в Адрианопольском вилайете. Он сообщил мне, что решено выждать результата сказанного выступления и, в случае неудовлетворительного ответа Порты, произвести мобилизацию артиллерии, на что нужно две недели, тогда как остальные войска мобилизируются в шесть дней. Настроение правительства спокойно, но оно, по-видимому, готово ко всяким осложнениям и вовсе не боится их. Тодоров дал мне уверение, что Болгария первая не начнет военных действий против Турции, но высказал уверенность, что она сумеет дать отпор, а совместно с Сербией, Черногорией и Грецией несомненно уничтожит турок; в таком случае помощь, ожидаемая от России, сводилась бы к нейтрализации Румынии. До сих пор с Грецией, несмотря на старания греческого посланника, никакого соглашения не существует. Завтра возвращается Гешов и сообщит о результатах поездки Ризова в Белград. Настроение в обществе и политических и военных кругах весьма приподнятое: оппозиция очень довольна наступившими осложнениями, ждет или войны, или падения коалиционного кабинета и замены его Радославовым. Турецкий поверенный в делах крайне обеспокоен слухами о готовящейся мобилизации болгарской армии и опасается, что факт этот послужит в Константинополе сигналом к войне. По последним известиям Сарафов получил от Порты заявление вполне благоприятного и успокоительного свойства. Положение остается тем не менее крайне тревожным, и осложнения на почве болгаро-турецкой неприязни могут возникнуть и разрастись.

Урусов. [26]

№ 12. Секретная телеграмма поверенного в делах в Софии.

София. 28 сентября (11 октября) 1911 г. № 69.

По приказанию военного министра главный интендант армии генерал Диков обратился ко мне со следующим заявлением: болгарская армия нуждается в 200.000 шинелях и в 150.000 пар сапог. Не может ли она получить эти вещи в самом непродолжительном времени распоряжением российского главного интендантства от законтрактованных им поставщиков. В случае, если нужное количество не находится у поставщиков в готовом виде, не будет ли возможно получить означенные выше предметы из вещевых складов интендантства. Ввиду настоятельной нужды в означенных вещах и в случае отказа с нашей стороны Болгария принуждена будет обратиться с подобною просьбою к Австрии. Кроме того, Болгарии нужны тысячи две ремонтных лошадей. Может ли она рассчитывать получить их из России при посредстве российских ремонтных комиссий. Считал бы крайне желательным в настоящую минуту оказать просимую помощь Болгарии, так как обращение ее к Австрии может быть использовано последней в своих видах, как доказательство приготовлений Болгарии к войне.

Урусов.

№ 13. Депеша поверенного в делах в Афинах.

Афины. 29 сентября (12 октября) 1911 г. № 28.

Рядом последовательных телеграмм я имел честь доносить вашему прев-ству об отношении греческого прав-ва к внезапно вспыхнувшей между Италией и Турцией войне из-за Триполи.

С самого начала кризиса г. Венизелос, со свойственным ему трезвым взглядом на вещи, понял, что теперешние обстоятельства не представляют пока никакой аналогии с событиями осени 1906 г., когда Турция находилась под угрозой вторжения в ее пределы австро-венгерской и болгарской армий и когда Греция имела поэтому основания надеяться извлечь для себя, на почве Критского вопроса, выгоды из затруднительного положения своей соседки.

Афинский кабинет вполне отдает себе отчет, что, доколе турецко-итальянская война ограничивается вопросом о Триполи, малейший неосторожный шаг Греции угрожал бы ей расправой со стороны турок, которые с величайшей охотой выместили бы на ней заодно и свою бессильную злобу против итальянцев.

Не будучи еще подготовленною к войне и не надеясь на поддержку извне, Греция решила ввиду этого занять пока выжидательное положение. Активного выступления с ее стороны возможно ожидать лишь в том случае, если бы Австро-Венгрия или балканские державы сочли [27] момент подходящим для осуществления своих замыслов на Балканах. В этом случае, конечно, и Греция едва ли останется безучастной зрительницей событий.

В настоящую минуту, однако, опасения за сохранение мира между Грецией и Турцией стали возникать с другой стороны, о которой я равным образом подробно телеграфировал вашему пр-ству.

Военные мероприятия Турции вдоль греческой границы невольно внушали здесь мысль о затаенном намерении Порты или, вернее, комитета «Единение и Прогресс» произвести диверсию в сторону Греции. В этом смысле появились за последнее время статьи в некоторых турецких газетах, и даже такой выдающийся член младотурецкого комитета, коим является оттоманский военный агент в Берлине Энвер-бей, будто бы заявил, что о мире Турция будет говорить с Европой после занятия Афин.

Придавать этим тревожным признакам преувеличенное значение было бы, конечно, неуместно, но столь же неосторожно было бы со стороны греков оставлять их вовсе без внимания. Упорно веденная за последние три года среди масс турецкого населения анти-греческая пропаганда разожгла против них фанатизм мусульман, а слабость нынешнего оттоманского правительства не дает ручательства, что оно сможет удержать в своих руках управление событиями. Наконец, не лишено правдоподобия опасение, что тяжелый удар, только что нанесенный престижу младотурецкого комитета, побудит сторонников его к попытке восстановить свое обаяние, пожав дешевые лавры в ином направлении.

При указанных условиях, мобилизация войск Янинского и Салоникского вилайетов, со включением в число последних малоазиатских редифов Айдинского вилайета, несомненно, являлась угрозой Греции, тем более, что, как ваше прев-ство изволили заметить в секретной телеграмме от 18 сего сентября № 1356 (В телеграмме от 18/IX за № 1356 министр ин. дел проводит мысль о желательности, чтобы Греция не навлекла на себя подозрений Турции, вооруженные силы которой придают ей серьезный вес при решении балканских вопросов), силы эти едва ли могут быть использованы против Италии.

Ввиду сего эллинское правительство подготовлялось, в целях успокоения общественного мнения страны и в особенности приграничного населения, произвести частичную мобилизацию войск на турецкой границе. В ответ на сделанное мне по этому поводу предупреждение со стороны греческого министра иностранных дел я указал моему собеседнику на опасные осложнения, к которым может повести эта мера, именно, в виду того брожения умов в Турции, на которое указывал сам Грипарис. Министр согласился с этим замечанием и заявил мне, что мобилизация будет произведена во всяком случае лишь в самых скромных размерах, дабы ее оборонительный характер оставался совершенно ясным. Афинский кабинет, по его словам, лишь крайне [28] неохотно пошел бы на этот шаг, но оставить в настоящее тревожное время свою северную границу совершенно беззащитной было бы с его стороны преступлением перед страной.

Однако вторичные заверения в миролюбии Турции и отсутствии у нее каких-либо агрессивных замыслов против Греции, сделанные здесь оттоманским поверенным в делах, от имени Саид-паши и турецкого военного министра, внесли некоторое успокоение. Как я имел честь телеграфировать вам 27 сего сентября за № 59 (В телеграмме за № 59 Татищев сообщал о посещении 26/IХ турецким поверенным в делах в Афинах Венизелоса и Грипариса и о сделанных им от имени Порты миролюбивых заверениях, в связи с чем последовала со стороны греческого правительства отмена мобилизации), эллинское прав-во решило, во внимание к дружественным заявлениям Порты, отказаться пока, в ожидании дальнейшего развития событий, от предположенной мобилизации.

Резюмируя сказанное, позволю себе еще раз подтвердить вынесенное мною из бесед с эллинскими м-рами и из наблюдений за здешним настроением.

Греция останется спокойною, пока нынешняя война не вызовет осложнений на Балканах и доколе Турция не обнаружит прямой попытки вознаградить себя на ее счет за потерю Триполи.

Сознавая, что Критский вопрос мог бы послужить к тому благодарным предлогом, эллинский м-р иностр. дел заверил меня, что афинский кабинет будет и впредь прилагать всяческие усилия к избежанию каких-либо осложнений на этой почве.

Татищев.

№14. Письмо врем. упр. министерством ин. дел на имя военного министра.

29 сентября (12 октября) 1911 г. № 644

(Воспроизводим текст письма по сохранившемуся черновику).

При сем имею честь представить на заключение и зависящее распоряжение вашего в. пр-ва копию с секретной телеграммы поверенного в делах в Софии, в коей изложены некоторые ходатайства болгарского правительства (См. выше телеграмму Урусова за № 69).

Считаю долгом присовокупить, что по моему мнению представляется весьма желательным удовлетворить сказанные ходатайства, во избежание обращения Болгарии с тою же просьбою к Австрии, что, как справедливо указывается князем Урусовым, легко могло бы быть использовано последней во враждебных нам целях.

О последующем имею просить ваше пр-ство не оставить меня уведомлением.

Нератов. [29]

№ 15. Секретная телеграмма поверенного в делах в Софии.

София. 30 сентября (13 октября) 1911 г. № 71.

Гешов обратился ко всем представителям великих держав — с просьбой довести до сведения их правительств — с заявлением следующего содержания:

«Было бы желательно, чтобы, сообщая болгарскому правительству заверения Турции, великие державы гарантировали Болгарии искренность этих заверений, а также и то, что Болгария не подвергнется в будущем нападению».

Считаю долгом сообщить, что мысль о подобной гарантии со стороны великих держав всецело исходит от французского посланника, который видит в этой мере последнюю возможность предупредить мобилизацию со стороны Болгарии. Гешов, вернувшийся вчера, пошел на это предложение в виду того воинственного настроения, которым воодушевлен кабинет, главным образом генералы Никифоров и Тодоров. Итальянский посланник надеется устроить так, чтобы его правительство поддержало перед Берлином и Веной своевременность такого общего выступления. Между тем все сведения, пришедшие до сих пор из Константинополя, самым категорическим образом свидетельствуют о полном миролюбии Турции по отношению к Болгарии. Сарафов получил от турецкого военного министра и министра иностранных дел и телеграфировал сюда самые успокоительные и мирные заверения, и великими державами, по ходатайству Тодорова, уже были предприняты в Константинополе некоторые предохранительные шаги, до выяснения результатов коих новое выступление держав может быть сочтено преждевременным. Таким образом опасения болгарского кабинета не оправдываются настоящим положением вещей, на что было обращено внимание Гешова английским посланником и мною; однако Гешов очень встревожен и несколько растерян, как перед общественным мнением, так и вследствие того, что находится в одиночестве среди своих коллег, считающих, на ряду со многими, настоящий момент удобным для разрешения Македонского вопроса, на каковую точку зрения как будто, к сожалению, соблазняется стать и сам Гешов. Впечатление получается такое, будто против кабинета имеется искусственная интрига, могущая окончиться из-за вопроса о мобилизации падением Гешова, который с нетерпением ждет ответа императорского правительства на свое вышеизложенное обращение (2 октября текст телеграммы Урусова был сообщен послам в Париже, Лондоне, Берлине, Вене, Константинополе и Риме).

Урусов. [30]

№ 16. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 1(14) октября 1911 г. № 158.

Сообщая мне переданное в телеграмме моей № 155 (Телеграмма № 155 в делах отсутствует ) известие о проезде болгарского председателя совета министров через Белград без предупреждения, Милованович был введен в заблуждение вполне благоразумною осторожностью Гешова, который, для отвлечения внимания, пропустил предварительно некоего болгарина под своим именем. Сам же Гешов под строгим инкогнито прибыл на другой день в Белград и с вызванным им Миловановичем проехал до станции Ягодино, беседуя о сербо-болгарском соглашении. Впечатления Миловановича самые благоприятные (О совещании Гешова с Миловановичем см. книгу И. Е. Гешова «Балканский союз», стр. 14 изд. 1915 г.). На сей раз болгары, по-видимому, признали настоятельную важность итти рука об руку с Сербиею. Гешов уверял, что ныне и король Фердинанд пришел к таковому сознанию. Оба министра наметили в общих чертах основные условия соглашения, которое будет иметь характер оборонительного и наступательного союза. Оборонительного — в случае нападения какой-либо державы на одну из договаривающихся сторон, наступательного — на случай возникновения балканских осложнений, которые непосредственно угрожали бы их интересам. Относительно распределения сфер — сербы заранее отказываются от каких-либо притязаний на Солунский вилайет; болгары — на Скутарийский и часть Ускюбского к северу от Шар-Планины. Спорные подробности представляются на третейский суд России. Милованович настойчиво указывал на необходимость, чтобы переговоры велись под постоянным наблюдением России и чтобы третий экземпляр договора был официально сообщен императорскому правительству. Гешов сказал, что таково желание и его партии. Передаточным каналом в письмах, строго секретных, по желанию Гешова, избран сербский посланник в Софии Сполайкович. Выбор прекрасный. Во время беседы Милованович всячески старался выведать, не скрывается ли под неожиданным склонением короля Фердинанда в пользу соглашения какой-либо выработанной в Вене уловки; но никаких данных к сему не обнаружилось. Гешов, видимо, с полной искренностью обсуждал дело, не скрывая при этом, что в Болгарии более всего опасаются тайных замыслов со стороны Румынии. Милованович, под своими впечатлениями недавнего посещения Бухареста, старался успокоить Гешова, что сербо-болгарские соглашение и явится самою верною гарантиею против козней этой державы.

Для сообщения всего изложенного Милованович заходил ко мне вместе с Пашичем, который, как лидер властвующей радикальной партии, вполне одобрял предварительные переговоры министра председателя с Гешовым. Свидание последних осталось тайной для всех.

Гартвиг. [31]

№ 17. Секретная телеграмма поверенного в делах в Цетинье.

Цетинье. 1(14) октября 1911 г. № 145.

Вернувшийся на днях из Антивари король Николай, пригласив меня во дворец, заявил мне, что через неделю он вступит со своими войсками в санджак, и что тогда всякие советы со стороны России будут тщетными. Я заметил его величеству, что такое заявление кажется мне совершенно непостижимым после неоднократных представлений со стороны императорского правительства о необходимости для Черногории воздерживаться от самостоятельных выступлений против Турции, и в особенности после категорического заверения о невмешательстве Черногории в итальяно-турецкую войну, только что данного мне, в отсутствии короля, от имени его величества, министром иностранных дел Греговичем. Я добавил, что во всяком случае такой шаг Черногории встретил бы самое энергичное осуждение и отпор со стороны всех держав и в особенности России. После минутного молчания, король вдруг сказал мне, что он пошутил и что Черногория status quo не нарушит. Как я узнал позднее, такое же заявление, с той же последующей оговоркой о шутке, было сделано королем в тот же день болгарскому и сербскому посланникам, ввиду чего я и не считаю возможным умолчать перед императорским министерством об этом по меньшей мере странном припадке веселости черногорского господаря. Сегодня король с министром-президентом, военным министром, генералом Мартиновичем и большой свитой выехал в Грахово, откуда последует в Никшич.

Обнорский.

№ 18. Секретная телеграмма врем. упр. министерством ин. дел посланнику в Софии.

С.-Петербург. 2(15) октября 1911 г. 1489.

Телеграмма № 71 получена. Сообщается в Париж, Лондон, Берлин, Вену, Константинополь, Рим.

Благоволите доверительно высказаться перед Гешовым в следующем смысле.

По поводу его обращения к державам о гарантии искренности турецких заверений мы обменяемся взглядами с другими кабинетами.

В настоящую же минуту можем быть выразителями всеобщего убеждения, что Турции не может притти на мысль напасть на Болгарию. От этого Турция ничего не выиграет, даже в случае военного успеха, ибо решающее слово будет принадлежать не Турции. Поэтому мы предостерегаем болгарское правительство от увлечения мыслью, что со стороны Турции возможно нападение и что, вследствие сего, Болгарии будто бы первой выгоднее выступить с военными действиями. [32]

Если такое настроение существует в болгарских сферах, то обеспечена ли Болгария с тыла и существует ли у нее согласие с Сербиею, которая в случае движения к югу, несомненно, поставит себя под удары Австро-Венгрии. Недостаточно обдуманные действия Болгарии, вызвав волнения в Македонии и Албании и общее замешательство среди разноплеменных местных элементов, приведут неминуемо к занятию Новобазарского санджака и дальнейших округов австрийскими войсками, что поставит в конце концов Болгарию в непосредственное соприкосновение с Австро-Венгрией, а такой исход всегда признавался в самой Болгарии весьма опасным для ее будущего развития.

Все изложенное побуждает нас продолжать наши советы спокойствия, в уверенности, что Болгария только выиграет от продолжения принятого ею планомерного образа действий, совершенно обеспечивающего ее основные национальные интересы, даже на почве Македонского вопроса.

Нератов.

№ 19. Секретная телеграмма врем. упр. мин. ин. дел посланнику в Софии

С.-Петербург. 2 (15) октября 1911 г. № 1492.

Ввиду критического оборота, который грозит принять положение в Болгарии, весьма важно самым доверительным образом выяснить, с какими впечатлениями вернулся Гешов из Вены. Он пребыл там дольше, чем предполагалось, и уклонился от обещанного свидания с Миловановичем на обратном пути. Ввиду сего позволительно спросить, не Австрия ли толкает Болгарию к активному выступлению, действуя в таком случае с явно эгоистическим намерением занять санджак и задушить Сербию.

Благоволите, возможно обстоятельно, проверить это впечатление, — что необходимо для определения дальнейшего отношения нашего ко всему вопросу.

Нератов.

№ 20. Секретная телеграмма врем. упр. мин. ин. дел послам в Берлине, Вене, Лондоне и Париже.

С.-Петербург. 2(15) октября 1911 г. № 1493.

Сообщается в Рим и Константинополь.

Ссылаюсь на телеграмму Урусова № 71.

Ввиду критического настроения, начинающего овладевать Болгарией, мы полагали бы желательным совместное воздействие великих держав в целях успокоения. Благоволите осведомиться о взгляде на вопрос министра иностранных дел и о способах, коими, по его мнению, лучше всего осуществить просимое Гешовым совместное ручательство.

Мы, с своей стороны, не прекращаем успокоительное воздействие в Софии.

Нератов. [33]

№ 21. Секретная телеграмма врем. упр. мин. ин. дел послу в Берлине.

С.-Петербург. 2(15) октября 1911 г. № 1499.

По разным признакам допустима возможность согласования нынешнего выступления Болгарии о гарантии держав с активными планами Австро-Венгрии на Балканах. Весьма желательно было бы выяснить намерения венского кабинета. Думаю, что удобнее всего сделать это в Берлине, где не сочувствуют в принципе ни агрессивной политике Эренталя, ни возможности увеличения замешательств в Турции. Объяснения в этом смысле желательно облечь в частную форму и лично от вас без упоминания об инструкциях из Петербурга. О последующем благоволите телеграфировать.

Нератов.

№ 22. Секретная телеграмма врем. упр. мин. ин. дел послам в Берлине, Париже, Вене и Лондоне.

С.-Петербург. 3(16) октября 1911 г. № 1516.

Сообщается в Рим, Константинополь и Софию.

Ссылаюсь на мою телеграмму № 1493.

Германский, французский и английский представители запросили нашего мнения о циркулярном обращении Гешова, заявив готовность последовать в этом вопросе нашей инициативе. Я предложил тогда, чтобы представителями пяти держав в Софии, на основании уже полученных этими державами в отдельности заверений Порты, сообща было заявлено Гешову, что державы убеждены в отсутствии у Порты намерения напасть на Болгарию, и что о таковом своем заявлении Болгарии державы уведомили Порту. Сделанное в Софии заявление должно бы быть затем доведено сообща же до сведения Порты с присовокуплением, что державы этим путем принимают во внимание предыдущие заверения Порты о не намерении нападать на Болгарию.

Если бы которая-нибудь из держав, соглашаясь с таким образом действий, не считала бы достаточными уже сделанных Портою заверений, то следовало бы сообща попросить у Порты заявления в этом смысле.

Первый порядок нам кажется предпочтительнее, чтобы пощадить самолюбие Порты.

Благоволите в этом смысле объясниться с правительствами, при коих вы акредитированы, и о последующем телеграфируйте.

Нератов. [34]

№ 23. Секретная телеграмма посла в Париже.

Париж. 4(17) октября 1911 г. № 145.

Получил телеграммы №№ 1489, 1491 и 1493.

Французское правительство затрудняется высказаться в пользу просимой Гешовым формальной гарантии, считая таковую практически неосуществимой, но оно готово оказать самое энергическое совместное воздействие на Порту и об ответе ее сообщить болгарскому правительству. Французскому посланнику в Константинополе предписано совещаться с русским и английским послами и присоединяться к их шагам в вышеизложенное смысле.

Извольский.

№ 24. Секретная телеграмма посла в Лондоне.

Лондон. 4 (17) октября 1911 г. № 239

(Перевод с французского.).

Телеграмму № 1516 получил.

О’Бэйрн передаст вам ответ Грэя, который, по-моему, совсем совпадает с вашим предложением. Никольсон очень сочувственно относится к вашему предложению и поддерживает его пред отсутствующим Грэем. Никольсон не видит необходимости в требовании новых мирных гарантий по отношению к Болгарии. С одной стороны, он не думает, чтобы сейчас Порта имела какое-либо агрессивное намерение по отношению к Болгарии, с другой же он опасается, что этим без всякой необходимости будет нанесено оскорбление Порте.

Бенкендорф.

№ 25. Секретная телеграмма врем. упр. мин. ин. дел послам в Берлине, Лондоне, Вене и Париже.

С.-Петербург. 4(17) октября 1911 г. № 1526

(Перевод с французского).

Сообщается в Константинополь.

Ссылаясь на вашу телеграмму № 1816. Вот формула, предлагаемая нами для обращения в Софии.

От имени своего правительства нижеподписавшийся честь имеет довести до сведения болгарского правительства, что российское правительство, получив от Высокой Порты [35] официальное заверение в том, что оттоманское правительство не питает никаких агрессивных замыслов по отношению к Болгарии, выражает убеждение, что Турция не нападет на Болгарию. Нижеподписавшийся считает нужным отметить, что, обращаясь с настоящим заявлением к Высокой Порте, российское правительство примет к сведению прежние заверения оттоманского правительства.

Если заинтересованные правительства примут означенную формулу, их представители в Константинополе могли бы быть уполномочены составить соответствующее обращение к Порте.

Нератов.

№ 26. Секретная телеграмма посла в Париже.

Париж, 5(18) октября 1911 г.

Получил телеграмму №1517.

Де-Сельв вполне соглашается на предложенную вами процедуру и принимает выработанную формулу сообщения болгарскому правительству. Французским представителям в Софии и Константинополе даются соответствующее инструкции

№27. Секретная телеграмма поверенного в делах в Софии.

София, 5(18) октября 1911 г. № 73

Получил телеграммы №№ 1488 (Телеграммы № 1488 в делах не имеется) и 1492.

Положение, несомненно, успокаивается. Повторные заверения о миролюбии Порты здешнего турецкого поверенного в делах, вполне откровенные объяснения Ассим-бея с Сарафовым и известие о благожелательном отношении великих держав к просьбе Гешова о гарантиях повернули последнего на прежний путь мирной политики и желания добрососедских отношений с Турцией. Что же касается разговора Гешова с Эренталем, то таковой был полностью сообщен лично Гешовым нашему послу в Вене. Какого-либо яркого впечатления разговор этот на Гешова не произвел. Между прочим Эренталь выразил одобрение и зато, что он в соблюдении status quo и мира на Балканах следует примеру и желанию великих держав. Политический путь Австрии в Болгарии лежат через короля Фердинанда — его происки и интриги тем и опасны, что не подлежат какому-либо непосредственному контролю на месте. Продолжающееся в нынешнее неспокойное время пребывание короля в Австрии, что вызывает здесь общее недовольство, может возбудить подозрение относительно подготовляющихся [36] намерений этой державы, не проявившихся, однако, здесь в сколько-нибудь заметной и действительной форме. Обострившееся отношение создалось на почве внутренней политики и всеобщего подъема, неизбежного когда как-либо затрагиваются болгаро-турецкие отношения. С Миловановичем Гешов беседовал на возвратном пути в Софию три часа — результатом свидания Гешов весьма доволен; между прочим был затронут вопрос о возможном совместном выступлении против Турции. Остается лишь предполагать, что подобный обмен взглядов при наличности в Софии крайне возбужденного настроения и мог внушить Гешову мысль; быстро им отброшенную, о более активной политике. Во всяком случае нынешнее болгарское правительство настолько искренно и открыто расположено к России, что о каком-либо непосредственном влиянии австрийской дипломатии на нынешних министров не может быть и речи. В продолжение только что прошедших дней австрийский посланник, еще мало освоившийся с положением вещей, ни разу не уклонился от вполне согласных с другими посланниками действий и мнений и на днях собирается ехать в отпуск.

Урусов.

№ 28. Секретная телеграмма поверенного в делах в Софии.

София. 5(18) октября 1911 г. № 74.

Копия в Константинополь.

Турецкий поверенный в делах вчера сделал Гешову официальное сообщение от имени Порты о ее миролюбии относительно Болгарии и, указав на принятые военные меры успокоительного характера, просил ответного сообщения болгарского правительства. Сегодня Гешов даст ответ болгарского правительства следующего содержания:

«Болгарское правительство, принимая к сведению официальное заверение Высокой Порты, что резервисты Драмы будут распущены, а также, что не будут увеличены корпуса в Адрианополе и Киркилиссе и будут исчислены по 100 на батальон, заявляет, что оно этими мерами удовлетворено в полной мере. Все же оно считает нужным настаивать на немедленном и точном исполнении сделанных в этом смысле распоряжений. Вместе с тем болгарское правительство заявляет, что призыв резервистов не был объявлен и что оно не запрещало и запрещать не намерено вывоз в Турцию зернового хлеба и фуража» (Текст сообщения приводится в переводе с французского). Обсудив совместно со мною положение, Гешов решил при вручении ответа не скрывать от Рефик-бея вновь, сделанного обращения Болгарии к великим державам с просьбою получить гарантию искренности турецких заверений.

Урусов. [37]

№ 29. Секретная телеграмма поверенного в делах в Софии.

София. 6(19) октября 1911 г. № 75.

Копия в Афины.

Греческий посланник вновь и не в первый раз сообщил Гешову о желании своего правительства достигнуть соглашения с Болгарией на случай, если какая-либо из этих держав подвергнется нападению со стороны Турции. Соглашение должно установить взаимное обязательство оказать при таковом нападении вооруженную помощь и объявить Турции войну. Гешов, желая вообще установления со всеми балканскими державами хороших отношений, ответил посланнику в благожелательных, но общих выражениях. Я указал Гешову, что Россия приветствует всякое согласование общих интересов балканских держав, но что на предполагаемое Грецией соглашение нужно итти с большой осторожностью, ибо у Греции имеется постоянный повод к недоразумениям с Турцией — Крит, и, заручившись помощью Болгарии, греки легко могут повести более активную и, следовательно, опасную и эгоистическую политику.

Урусов.

№30. Секретная телеграмма врем. упр. мин. ин. дел поверенному в делах в Софии.

С.-Петербург. 6(19) октября 1911 г. № 1547.

Сообщается в Вену, Берлин, Лондон, Париж и Константинополь.

Ссылаясь на мою телеграмму № 1526.

Ввиду замечания австрийского правительства не видим препятствий, чтобы предполагаемая формула заявления была сообщена устно, а не письменно. Сговоритесь в этом смысле с коллегами.

Нератов.

№ 31. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 10(23) октября 1911 г. № 77.

Здесь все совершенно успокоилось. Официозная газета «Мир» перепечатала в пятницу превосходную заметку, доказывающую необходимость наилучших отношений между Болгарией и Турцией. Теперь выяснилось, что турки, кем-то и чем-то напуганные, действительно, сделали первые шаги к мобилизации адрианопольского корпуса, но были во время остановлены энергичным вмешательством Ассим-бея, выехавшего в эту самую минуту из Софии в Константинополь, Болгарские военные, испугавшись возможности быть опереженными в мобилизации, подняли тревогу, к которой немедленно [38] присоединилась пресса, особенно оппозиционная. Тодоров и другие министры были увлечены этой паникой. Напротив того, Гешов, прибывший в разгар кризиса и поддержанный энергичными действиями русского поверенного в делах и английского посланника, выказал твердость и благоразумие и вполне овладел положением. Между прочим, сильно содействовали успокоению членов кабинета ваша телеграмма № 1401 и телеграмма Чарыкова № 625 (В телеграмме № 625 от 22/IХ 1911 г. Чарыков сообщал, что предпринятая Турцией мобилизация связана исключительно с объявлением войны Италиею, носит умеренный и частичный характер и не является угрозой ни для Болгарии, ни для Греции), которые Урусов счел уместным сообщить в парафразе и с необходимыми пропусками Гешову. Могу лишь вполне одобрить все мероприятия Урусова, но только обращаю внимание ваше на то, что фраза его в телеграмме № 73 о короле Фердинанде, как проводнике австрийского влияния, основана на личных соображениях общего свойства и не имеет никакого касательства к настоящему кризису. Напротив того, король Фердинанд телеграфировал из Вены самые настоятельные советы успокоения и не одобрял даже просьбы о «гарантии» держав. Король вернулся сюда в пятницу утром.

Неклюдов.

№ 32. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 11(24) октября 1911 г. №80.

№ 1. За время трехчасового свидания ночью в вагоне Гешов и Милованович обменялись самыми дружелюбными взглядами по предмету сербо-болгарского союза. Гешов записал под диктовку Миловановича предлагаемые сербами основания союза. Одна из статей предвидит возможность наступательных действий в Македонии и Старой Сербии. Статья эта не нравится ни Гешову, ни его коллегам, которые не оставили еще всякой надежды на установление добрососедских сношений с Турцией и на возможность достижения широкой автономии для Македонии и Старой Сербии. Вполне одобряя их взгляд, я предложил Гешову, в качестве чисто личного моего измышления, иной текст, который ему на первый взгляд понравился, но над коим он еще подумает. Оба эти текста в третьей телеграмме. Благоволите сообщить ваше о них мнение. Гешов крайне доволен своим субботним докладом у короля Фердинанда. Король вполне одобрил все шаги к установлению единения с Сербией и предоставил кабинету полную свободу выработать основания союза. В противность моим ожиданиям болгары до сих пор не связывают вопроса о сербском союзе с вопросом о защите их нами со стороны Румынии, но Гешов уже дважды предупреждал меня, что болгары не иначе заключат союз, как с полного согласия России на все статьи договора и с сообщением обеими сторонами текста.

Неклюдов. [39]

№33. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 11(24) октября 1911 г. № 81.

№ 2. Ссылаюсь на телеграмму Урусова № 75.

Я повторил Гешову доводы Урусова, ратующие против принятия греческого соглашения, и, вообще, указал ему на опасность подобной, чисто воинственной, постановки вопроса. Гешов согласился со мной насчет последнего, но выразил все-таки желание кабинета не отвергать греков и найти какую-либо иную формулу для установления желаемого с обеих сторон единения. Сегодня Гешов добавил мне, что король Фердинанд особенно настаивает на соглашении с греками. Со своей стороны, он, Гешов, имел достоверные сведения, что Эренталь предлагал Греции вступить в балканский антиславянский блок, т.-е. блок Австрии, Румынии и Албанцев. Гешов полагает, что, отстраняя совсем греков, болгары могут действительно кинуть их в подобную комбинацию. Предлагаемый мною лично текст сербо-болгарского соглашения редактирован так, что не только Греция и Черногория, но даже и Порта могли бы под ним подписаться, что особенно нравится Гешову.

Неклюдов.

№ 34. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 11(24) октября 1911 г. № 82.

(Перевод с французского)

Основы соглашения, предложенные Миловановичем: 1) полный оборонительный союз против кого бы то ни было, кто совершит нападение на Болгарию или на Сербию; 2) оборонительный союз против кого бы то ни было, кто попытается занять Македонию, Старую Сербию или северную часть Албании; 3) наступательный союз: I) с целью освобождения Македонии и Старой Сербии при обстоятельствах, по мнению обеих договаривающихся сторон, подходящих; II) с целью прекращения анархии или резни в провинциях, в которых задеты интересы сторон или одной из них. Основы соглашения, предложенные Неклюдовым: Сербия и Болгария заключают тесный союз с целью: 1) обоюдной защиты двух стран против всякой нападающей на них державы; 2) отстаивания территориального status quo в турецких провинциях, граничащих с обеими странами, от попыток изменить этот status quo либо занятием территории, либо другими способами; 3) защиты в упомянутых турецких провинциях жизненных интересов национальностей с какой-либо из договаривающихся сторон мерами, полностью соответствующими степени опасности, угрожающей жизненным интересам данных национальностей.

Обе договаривающиеся стороны будут счастливы, если и другие балканские страны примкнут к этому союзу.

Неклюдов. [40]

№ 35. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 12(25) октября 1911 г. № 83.

Австрийский посланник получил, наконец, предписание к устному заявлению, формула коего значится в вашей телеграмме 6 октября. Но английский посланник еще не получил предписания. Эго заявление, уже и так запоздалое, крайне желательно для Гешова, которого оппозиция громко обвиняет, что его обращение к державам, унизительное, для Болгарии, осталось к тому же без всякого действия. Между тем в субботу открывается Народное Собрание, и для Гешова крайне важно было разбить перед тем оппозиционную интригу. Нам же в настоящую минуту необходимо всячески поддерживать кабинет Гешова. Посему прошу спешно разрешения сделать заявление до субботы, к чему, как я уже выяснил, охотно присоединятся другие три посланника. Я знаю, английское запоздание не вызвано никакими особыми соображениями лондонского кабинета и его представителя. Мои отличные отношения с сим последним служат к тому ручательством, что никакого недоразумения отсюда не выйдет.

Неклюдов.

№ 36. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланнику в Софии.

С.-Петербург. 17 (30) октября 1911 г. № 1632.

Получил №№ 80, 81, 82.

Предварительно дачи заключения по существу желал бы знать те замечания Гешова на ваш текст, о возможности коих вы упоминаете. Лично полагаю, что было бы лучше нам не выступать с определенными пунктуациями, предоставив формулировку исключительно самим договаривающимся.. В частности, и в виду желаемой возможности привлечения и Турции и других, полагал бы в вашем пункте 2 вместо слов, «в провинциях, граничащих с обеими странами», выразиться общее «на границах».

Относительно третьего пункта опасаюсь, что определение «жизненных интересов» легко подаст обеим сторонам повод к вредным для дела разногласиям.

Нератов.

№ 37. Депеша посланника в Софии.

София. 17 (30) октября 1911 г. № 38.

Только в субботу, 15 октября, было сделано г. Гешову представителями России, Франции, Германии и Австрии то словесное сообщение, которое служило предметом обмена мнений и многочисленных [41] телеграмм и имело целью успокоить Болгарию относительно намерений Порты. Сделано было это сообщение точно по формуле, преподанной в телеграмме вашего прев-ва от 6 октября, за № 1526.

В сущности, ни в каких успокоительных заверениях не было нужды; все уже давно успокоилось, и между Софией и Константинополем установились вновь самые дружелюбные отношения (до первого недоразумения — понятно). Но г. Гешов все-таки дорожил сообщением, так как и при дворе и в оппозиционной печати его критиковали за обращение к державам, и оставление державами этого обращения без всякого ответа, понятно, подорвало бы престиж Гешова.

Вот почему я настаивал на необходимости сообщения и перед вашим прев-вом и перед моим британским коллегой.

Сэр Генри Бакс Айронсайд был с самого начала против сообщения: видел в обращении Гешова к державам совершенно ненужный шаг, навязанный ему французским посланником (с чем я лично не могу до некоторой степени не согласиться). Кстати у сэра Генри с г. Палеологом — личные нелады, и это, конечно, усугубляло их разногласие, но когда австрийский посланник получил, наконец, приказание присоединиться к нашему общему шагу и я обратился к сэру Генри, не получившему никаких указаний из Лондона, с просьбой вызвать таковые, — то британский посланник сдался весьма охотно на мои доводы и протелеграфировал в Лондон срочно, прося дозволения присоединиться к нашему шагу, дабы помочь тем Гешову и вывести его из фальшивого положения. К сожалению, на эту срочную телеграмму целых 2 дня не приходило никакого ответа, вследствие чего я, сговорившись с сэром Генри, решил сделать г. Гешову ожидаемое им сообщение в субботу; в тот же день сделали то же сообщение и остальные 3 посланника.

Неклюдов.

№ 38. Депеша посланника в Софии.

София. 17 (30) октября 1911 г. № 39.

Триполийские события отозвались здесь вначале тем кризисом, который улажен был довольно легко, благодаря благоразумию г. Гешова и нового турецкого министра иностранных дел, Ассим-бея. С тех пор он служил скорее сближению болгар с турками. Отнюдь не надо, однако, основывать на этом преувеличенных надежд. Со стороны болгар, — людей реальной политики и подбирателей выгоды всюду, где таковая представится, — сближение с турками обозначает желание немедленно что-нибудь у них выговорить. В настоящую минуту они хотят выговорить: 1) постройку линии Кюстендиль — Куманово, 2) возможно более выгодный для Болгарии торговый договор и 3) облегчение для болгарской школьной пропаганды в Македонии. Если турки не сделают болгарам существенных уступок по этим вопросам, то болгарское дружелюбие превратится в недоверие и враждебность. [42]

Но, кроме того, и другие причины могут нарушить добрососедские отношения между болгарами и турками: усиленные албанские грабежи и убийства в Македонии, вооружение турок невдалеке от болгарских границ и тому подобное могут каждую минуту вызвать новый кризис в болгаро-турецких отношениях.

И в этом смысле безнадежно затягивающиеся военные действуя в Триполи представляют, конечно, лишнюю опасность для Порты и лишнее искушение для болгар.

Неклюдов.

№ 39. Секретная телеграмма посланника в Софии.

София. 18(31) октября 1911 г. № 84.

Ссылаюсь на мою телеграмму № 81.

Гешов снова говорил мне о греческом предложении и настаивает на сообщении ему мнения о сем императорского кабинета. Я полагаю, что в той форме, которую предложила Греция, т.-е., что, если Турция нападет на одну из стран, то другая обязана объявить Турции войну, — соглашение было бы опасным для мира на Балканах. Но соглашение, направленное исключительно к охранению status quo, могло бы быть лишь полезно и нам приятно. Если вы согласны с этим, то благоволите возможно скорее уполномочить меня выразить Гешову этот взгляд от имени императорского правительства.

Неклюдов.

№ 40. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 20 октября (2 ноября) 1911 г. № 171.

Сербский посланник в Константинополе сообщил, что наш посол настойчиво советует, чтобы Сербия каким-либо конкретным шагом засвидетельствовала о желании своем войти в тесное соглашение с Турцией в целях охранения общих интересов балканских государств. В здешних правительственных кругах это вызвало некоторое смущение. За последние годы сербское правительство явило не мало доказательств своего искреннего дружелюбия к Турции и готовности поддержать с ней добрососедские отношения, не встречая, однако, взамен сего ни малейшего расположения турок к защите интересов сербского населения в пределах империи. Приняв, согласно указаниям императорского правительства, твердое решение поддерживать и впредь самые мирные отношения с Турцией, сербы считают едва ли своевременным выступить с какими-либо союзническими предложениями в Константинополе, где до сих пор не хотят понять значения тесного сближения со славянами. С своей стороны, могу только присоединиться к этой [43] точке зрения сербского правительства. Вполне ясные и откровенные шаги к сближению должны быть сделаны турками, а не сербами, ничем не вызываемое выступление коих было бы с надменностью принято турками, как заискивание. Помимо сего полагаю, что настойчиво предлагаемый Чарыковым шаг сербского правительства вызвал бы недоверие в Софии и, несомненно, повредил бы налаживающемуся сербоболгарскому сближению, которое и для славян и для России несравненно важнее, нежели весьма проблематическая балканская конфедерация во главе с младотурками, доказавшими свою политическую недальновидность.

Гартвиг.

№ 41. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланнику в Софии.

С.-Петербург. 22 октября (4 ноября) 1911 г. № 1688.

№ 84 получил.

Полагаю, что руководящие начала, изложенные в телеграмме моей № 1632, вполне применимы и по отношению к Греции с сохранением в силе принципа status quo, что можете заявить Гешову.

Нератов.

№ 42. Секретная телеграмма вр. упр. мин. ин. дел посланнику в Белграде.

С.-Петербург. 22 октября (4 ноября) 1911 г. № 1694.

В виду разнесшихся в печати суждений о давлении России в смысле образования балканской федерации с участием Турции, считаем долгом пояснить, что принцип взаимного сближения балканских народностей нами по-прежнему считается правильным. Что же касается формулы, то, вполне предоставляя ее выработку почину самих договаривающихся, полагаем, что она должна допускать мысль о присоединении и Турции к соглашению.

В этом смысле мы высказываемся и в Софии.

Нератов.

№ 43. Секретная телеграмма посланника в Белграде.

Белград. 22 октября (4 ноября) 1911 г. № 172.

Весьма доверительно. Вскоре после возвращения короля Фердинанда Гешов раза два обращался к сербскому посланнику в Софии с заявлением о желательности возможно скорее приступить к переговорам относительно проектированного сербо-болгарского соглашения. Осведомившись об этом, Милованович тотчас же вызвал Сполайковича. По тщательном обсуждении дела с Пашичем и некоторыми [44] другими политическими деятелями, Милованович вручил Сполайковичу, вернувшемуся вчера в Софию, первый набросок проекта соглашения, который служил исходной точкой для переговоров с болгарским правительством. Передавая мне весьма доверительно содержание проекта, Милованович убедительно просил сохранить его в строжайшей тайне. Излагаю текст в общих чертах: после обычного предисловия об одушевляющих королей Петра и Фердинанда чувствах взаимной дружбы, одиннадцать статей соглашения проектированы в нижеследующем порядке: Ст. 1. В случае, если владениям одной из договаривающихся сторон угрожает нападение какой бы то ни было третьей державы, другая сторона обязуется без замедления и без всяких оговорок оказать помощь своей союзнице всеми имеющимися у нее военными силами. Ст. 2. В случае, если бы какая-либо из европейских держав (чтобы не сказать Австрия) обнаружит явное стремление присвоить или оккупировать, хотя бы и на время, часть балканской территории, и таковые действия ее признаны были бы одною из договаривающихся сторон достаточным поводом к открытию военных действий — casus belli, — то другая сторона, как и в первой статье, обязана помогать союзнице военною силою. Ст. 3. Если положение на Балканах будет признано одной из сторон благоприятным для осуществления национальных задач, то, предварительно активных действий, она обязана договориться с другой стороной. Если соглашение не будет достигнуто, дело представляется на суд России, положительное и отрицательное решение коей обязательно для обеих сторон. В случае отказа России высказаться определенно, упорствующая сторона может начать действия на свой страх, но другая обязана соблюдать благожелательный нейтралитет, мобилизировав армию, которая должна быть готовою оказать помощь, если Турция найдет поддержку в третьей державе. Помощь союзнице является, однако, обязательной, если одна из сторон вынуждена будет объявить войну Турции в случае поголовной резни, взрыва фанатизма и революции в смежных с Сербией и Болгарией провинциях. Ст. 4. Во всех вышеприведенных случаях территории, занятые союзницами, составляют временно общую собственность; но Сербия заранее отказывается в пользу Болгарии от Адрианопольского вилайета и части Коссовского на юг от Шар-Планины; в свою очередь Болгария отчуждает Сербии Скутарийский вилайет и часть Коссовского к северу от Шар-Планины. Относительно полюбовного дележа Битолийского и Салоникского вилайетов — договаривающиеся стороны будут ходатайствовать о милостивом третейском решении государя императора. Ст. 5 предвидит заключение военной конвенции, которая, составляя нераздельную часть соглашения, должна быть выработана к 31 января 1912 года. Ст. 6. Соглашение имеет силу до 31 декабри 1916 года, с обычными оговорками о прекращении и продолжении. Ст. 7. Соглашение в двух экземплярах на сербском и болгарском языках скрепляется подписью обоих монархов и контрассигнируется министрами иностранных дел; к военной конвенции присоединяются [45] подписи особых военно-уполномоченных. Ст. 8. Третий экземпляр соглашения и военной конвенции, с французским переводом, сообщается благосклонному вниманию императорского правительства с просьбою исходатайствовать всемилостивейшее соизволение на утверждение 4-й статьи. Ст. 9. Обе стороны допускают в будущем, по предварительному взаимному уговору, присоединение к настоящему соглашению других держав, как-то: Черногории и Греции. Ст. 10. Сообщение кому бы то ни было означенной конвенции допустимо лишь по обоюдном испрошении сторонами согласия России. Ст. 11. Все недоразумения по букве и смыслу настоящего соглашения представляются на суд России. Смею думать, что в изложенном виде проект соглашения едва ли дает повод к каким-либо опасениям, особенно, если принять во внимание, что допускаемое статьей 3-й активное выступление при благоприятных для славян обстоятельствах, которые нельзя не предусмотреть ввиду подготавляющегося исподволь развала Турции, достаточно обуздывается обязательными обращениями за советами к императорскому правительству.

Гартвиг.

№ 44. Депеша посланника в Белграде.

Белград. 23 октября (5 ноября) 1911 г. № 63.

Дело пресловутой балканской федерации, под главенством Оттоманской империи, снова поставлено на очередь. Достойно внимания, что политическая комбинация эта всплывает наружу всякий раз, как Турция испытывает какие-либо внешние затруднения. При этом, что также весьма характерно, в указанных выше случаях энергические настояния на скорейшем привлечении славянских государств к балканскому союзу обнаруживаются не в константинопольских правительственных кругах, как следовало бы ожидать, а в среде тех уже немногочисленных дипломатов, политиков и публицистов Европы, которым все еще хочется верить в турецкое перерождение. Но интересно поставить себе вопрос: как же относятся к идее конфедерации сам-то балканские держаны, усиленно приглашаемые сплотиться воедино?

Что касается славянских государств, то они, надо сознаться, в достаточной мере равнодушны ко всем периодически подогреваемым толкам о готовящейся и принимающей будто совсем определенную форму балканской федерации; страстная проповедь о громадной важности для славян союза с Турцией представляется им малоубедительной; хотя, при известных условиях, они, особливо под давлением России, конечно, не противились бы вступлению на этот путь. Однако вовсе не потому, что бы они ожидали для себя ни весть каких благ от сближения с Турциею, а исключительно в расчете добиться некоторой передышки от хронически возникающих на Балканах тревог, выиграть [46] время и, собравшись исподволь с силами, приступить в благоприятную минуту к окончательной расплате со своим исконным неприятелем. Другой точки зрения на конфедерацию у славян быть не может. И не нам, конечно, ставить им это в упрек; ибо, по крайнему разумению моему, и сама Россия едва ли иначе оценивает помянутую политическую комбинацию.

В самом деле, в чем заключается сокровенный смысл и значение политики России на Ближнем Востоке? По-моему, она преследует две ясные, вполне определенные конечные цели:

1) облегчить призванным ею к самостоятельной жизни славянским народностям достижение их заветных идеалов, что сводится к полюбовному между ними разделу всего турецкого достояния на Балканском полуострове, и

2) осуществить и свою собственную вековую историческую задачу; стать твердою ногою на берегах Босфора, у входных ворот «Русского озера».

Спрашивается, можно ли, ввиду указанных задач России и славянских государств на Ближнем Востоке, считать балканскую федерацию во главе с Турциею прочной, жизненной политической системой, будто бы всецело обеспечивающей интересы ее сочленов — очевидно, нет. На нее можно смотреть лишь, как на временную, выжидательного характера, комбинацию, к которой дозволительно примкнуть только потому, что ни Россия, ни славяне не в состоянии сейчас осуществить то, что рано или поздно они должны сделать непременно. Совсем в другом положении находится Турция. Для нее, и только для нее, федерация представляет одни выгоды, как это ни покажется на первый взгляд странным после всего изложенного. Да, балканская федерация выгодна для Турции, во-первых, потому, что она на более продолжительный срок отдалила бы ликвидацию своих европейских владений; а, во-вторых, и это главное, потому, что, обеспечив союзом со славянами status quo на Балканах и приобретя таким образом благожелательный нейтралитет России, она могла бы свободнее располагать всеми своими военными силами для защиты других частей империи от разбойничьих захватов со стороны мнимых друзей и покровителей молодой Турции. К сожалению, или к счастью, в Константинополе никогда не хотели этого понять. На все вызовы и уговоры вступить в союз с балканскими государствами, младотурки отвечали двойной игрой. Конфедерация в их руках служила своего рода «диверсией», военной хитростью в минуты опасности. Они делали вид, дабы запугать Европу, что вот-вот не сегодня-завтра совсем готовы сговориться насчет федерации и... тотчас по миновании опасности, открыто становились в ряды врагов России и славянства. Так младотурки действовали во время аннексионного кризиса, в период обострения албанского движения; так, очевидно, поступят они и теперь, по окончании триполийских затруднений. Вот почему я позволяю себе считать балканскую конфедерацию во главе с Турциею весьма проблематическою комбинациею, [47] сочувствовать которой до известной степени мы, конечно, можем, но в осуществимость которой верить нельзя до тех пор, пока в Оттоманской империи властвуют младотурецкие комитеты.

С этой точки зрения едва ли согласится наш посол в Константинополе, которому сейчас, — не знаю, насколько справедливо — почти вся европейская печать приписывает весьма активную роль в склонении турок к союзу с балканскими государствами. Дозволительно, однако, спросить себя, каким образом мысли свои, вполне сочувственные конфедерации, гофмейстер Чарыков согласует с высказанными им взглядами в депешах, которые получены мною с последним курьером? Так, в депеше от 17 октября № 95 наш посол характеризует турецкую империю «загнившим зданием», которое могут опрокинуть даже удары, наносимые Италиею, вовсе не такие уж страшные, если судить по военным реляциям. Далее, в № 94, от того же числа, гофмейстер Чарыков говорит, что ослабление Турции чужими руками для русских интересов «вовсе невредно».

Ведь, как то, так и другое утверждение прямо в корне подрывает значение и пользу столь настойчиво проповедуемой системы сближения Турции со славянскими государствами. В самом деле, какую цель может иметь, какую выгоду и кому именно может принести постановка конфедерации на подгнившем фундаменте, готовом рухнуть при малейшем к нему прикосновении? А затем, какой расчет нам усиливать Турцию славянскими союзами, когда, напротив, ослабление ее для нас вовсе не вредно? Над этими вопросами стоит серьезно подумать; особливо, если принять во внимание, что, по словам гофмейстера Чарыкова, в турецкой печати (да и в одной ли печати) замечается стремление свалить на Россию вину за теперешнюю беду, и что при настоящем настроении турецких мусульман было бы достаточно даже пустяшного повода, дабы накопившееся и бессильное против Италии и Германии озлобление повернуть против единственного соседа Турции из числа великих держав — России.

Да, чисто младотурецкая логика! Одна из держав тройственного союза не так давно самовольно присваивает две оттоманские провинции на Ближнем Востоке, и Турция, быстро примирившись с этою потерею, вымещает свою досаду и злобу на России открытым переходом в лагерь ее врагов. Ныне другая держава того же союза, при молчаливом попустительстве третьего сочлена, среди бела дня грабит африканские владения Турции, и последняя не колеблется снова винить в том Россию, угрожая даже возбуждением против нее мусульманского фанатизма!

И вот, перед такой-то перспективой — от России настоятельно требуется благожелательное покровительство сформированию балканской конфедерации. А на ряду с этим что-то вовсе не замечается открытых, смелых шагов в этом направлении со стороны турок. По газетным и телеграфным сообщениям, в константинопольских правительственных сферах весьма туманно обсуждался вопрос о каких-то новых [48] союзах, а в мечетях мусульманское духовенство проповедывало о священной войне против России и об истреблении гяуров — подданных султана.

Но, как бы то ни было, если, в силу высших политических соображений, сближение славянских государств с Турцией признается все же желательным, — то, повторяю, сербы противиться этому не будут. Однако королевское правительство, как я имел честь телеграфировать, считало бы крайне опасным выступать ныне пред турками с какими-либо союзническими предложениями, как то советовал гофмейстер Чарыков сербскому посланнику в Константинополе.

При наличности более отрицательного отношения болгар к проектируемой конфедерации всякий заискивающий шаг сербов в Царьграде неминуемо вызвал бы недоверие в Софии и повредил бы делу сербо-болгарского соглашения, которое по своей политической важности составит новую эпоху в истории славянства.

Гартвиг.

(Окончание следует)

Текст воспроизведен по изданию: Дипломатическая подготовка Балканской войны 1912 г. // Красный архив, № 1 (8). 1925

© текст - Захер Я. 1925
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Станкевич К. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Красный архив. 1925