72
1738 г. марта 28. — Прошение Евфимия Дамиановича Анне Иоанновне о помощи эмигрировавшим в австрийские владения сербам
Всепресветлейшая, всемилостивейшая государыня императрица Анна Иоанновна, самодержица всероссийская, государыня священнаго по Христе и непобедимаго величества, государыня и матерь едина, иже свыше увенчанна во упование сущим во спасителной вере благочестивым!
До сего дня аще и присно в нуждах утесняеми, пребывахом от нележе по неисповедимым судьбам божественным, приидохом в поглощение христоненавистнаго дракона турецкаго. Однако ж никогда и ни в чем от страны епархии нашей Рашския и митрополии Новобазарския всероссийскии святаго благочестия престол (на нем же благословенно царствуеши, всемилостивая государыня) не утруждахом, окроме того, что духом и сердцем присно горехом к намерениям и бехом действително к повелениям всегда готовы блаженно почившаго дяди в. в. государя Петра Перваго, императора и самодержца всероссийскаго. И аще тогда не исполнилось по святому обоих стран желанию, обаче все тое приписав благодарни божию предведению, претерпехом без роптания.
В настоящую же войну на основании нашего древняго желания, а недавно минувшия победоносный жизни Петра Великаго делами (величайшаго же в 4-х концах света, благочестивому христианству надеждою) посеянные семена у нас в цвете было показалися таким образом, что хотя по увещателному римскаго и. в. за подписанием собственный е. в. руки к народам нашим манифесту (такожде от командующего тогда Секендорфа 1 и от других многих ц[еса]рских началных манифестам же о призывании нас в помощь противу турка под кондициами: послушающим воздаяния милостиваго восприятия, непослушающим же — разорение и смерть равно с неприятелем) следовали мы и народы наши оному увещанию толико, колико смогли или что разсудит в крайности последней могл. Даже господа командующия ц[еса]рские, вымысливше другой способ к лучшему нас возбуждению объявлением, аки бы российская армия к Видину следует. И того ради дабы мы яко единаго рода и веры с россианами всякое тщание против неприятеля показали, за что от обоих стран союзных монархий (то есть, римскаго и российскаго) получим милость.
Правда, сим искусом господа ц[еса]рские так нарочито потрафили в сердца наши, что ни горы, ни леса, ни же пещеры и твердыни каменныя удержать ково возмогоша. Но всяк полн любви ревностно на поле показался вожделенных гостей видети. И к тому наиглубочайшия сокровища земныя с пищею и со всякою потребностию в восприятие оных открылись.
Верно доношу в. в., что тогда любезны живот не толь нам за великое дело почитати стало, како прежде. Ярящаяся же от неприятеля смерть нимало не страшна, так, что обоя сия — или жити с милыми гостями, или [106] умерети за них и при них — равно быти видело се. Токмо едино усердие у всех было, чтоб от вышереченнаго древняго желания Петром же Великим посеянных цветов Анне (не обинуяся, глаголю) великой плоды в жертву принести.
Но о ... (Слово не разобрано) искуса в погибель бедной простоте милые бо и ожидаемые гости не бывали и быти тогда не обещалися, а увертливыя мудрецы, не сказавшеся и никем гонимы (страха не имуще) со страхом побежали, отчего верных пламе прелестию погася и вместо того, увыи, многочисленных кровей христианских всюду потекоша источники.
Всемилостивейшая государыня! Уповаю, что в. в. всему сему уже доволно известны, а наипаче чрез тщание чрезвычайнаго в. в. зде, во Венне, обретающагося министра и прочих притом ваших верных. Их же яко всему сему, тако и мне самому приемлю смелость во сведетлство призвать, аще бы благоволително в чем было в. и. в.
Ныне приемлю дерзновение раболепно донести токмо о состоянии, не моем самом, но 6000 и вящше числом паствы моея — священных и мирских благородных мужеска и женска полу душ верных, иже от турецкого меча кровию своею защитившеся и избавл[я]шеся, в мнимое утешение цесарских границ (Цесарских границ вписано на полях) прибегохом, иде же скитаемся в крайней бедности, се уже 9 месец томимы гладом, к смерти зрим прежде времени.
Сему лучшее объяснение прилагаю при сем копию с поданного от меня предложения его королевскому высочеству и князю Лотаринскому и само е. и. в., подобно и графу Кенигсеку подано ж.
Тою крайнею бедностию и томлением глада принужден коснутися сим молением натуралных щедрот твоих милосердия, в чем-либо пожалуешь, о, всемилостивейшая государыня! А особливо в нынешнее весеннее и от войны повсюду зде гладное время, наипаче нам вся своя ово приятелем несщадно разточивше. Ово ж неприятелем вся до последняго ост[а]више. Сих ради обстояний к тебе, матере общей и государыне, раболепно вопием, ущедрите нас по немалою оградою в настоящее время чрез зде обретающагося полномощнаго в. в. министра, яко наиближайшую нам оказию.
Аще ли же никакова милосердия достойны явимся, поне[же] милостивейшего по благоутробию в. в. прощения да сподобимся, яко принужден будучи стенанием вопля повседневнаго душу верных трудити, дерзнул освященный маестат в. и. в., о котораго маэстата благополучии мы едиными устами благость божию молим и котораго маэстата мы единым сердцем пишемся.
И есмы нижайшии раби архиепископ рашскии и митрополит Новаго Базара с числом вышеписанным клера и народа паствы его
Евфимие Дамианович
Вена, 28 марта 1738.
Помета под текстом: Получено из Вены от ... (Слово не разобрано) в 20-й день апреля.
АВПР, ф. Сношения России с Сербией, 1738 г., д. 1, л. 7-8 об. Подлинник.
Комментарии
1. Воззвание к сербам с призывом к восстанию издал командующий австрийскими войсками, вступившими на территорию Старой Сербии, генерал Секендорф в июле 1737 г. Восстание охватило Старую Сербию, Северную Албанию и частично Герцеговину (Историиа Црне Горе. Титоград, 1975, кн. 3, с. 292-293).