ПРЕДИСЛОВИЕ
В советских архивах хранится большое количество еще не опубликованных и лишь отчасти пока использованных в научных трудах исторических документов, которые содержат ценные материалы о прошлом народов Югославии, в том числе черногорцев, об их отношениях с Россией на протяжении XVIII — начала XX вв. Учитывая, что в самой Югославии архивные источники этого времени в силу ряда причин и потерь представлены очень неполно, имеют ряд пробелов, изучение и публикация документов, хранящихся в советских архивах, имеет актуальное научное значение.
Поэтому историками СССР и Черногории начата работа по выявлению и изданию материалов из советских архивов, касающихся истории Черногории в XVIII — начале XX вв. и русско-черногорских отношений данного периода. Работа эта задумана на длительный срок и начинается изданием сборника, включающего один из специфических и достаточно ценных видов источников. Это всевозможные записки, отчеты и донесения по черногорской тематике. Такого рода документы содержат сведения об общественно-политическом положении Черногории, формировании в ней государственности, о социальной борьбе и различных событиях внутренней жизни, о русско-черногорских отношениях и проч. Они охватывают большой хронологический отрезок — с рубежа XVII и XVIII столетий до 1870-х годов, хотя распределяются очень неравномерно в этом периоде, что определяется наличием архивных материалов и в определенной мере отражает степень активности и особенности русско-черногорских политических контактов в различное время.
Подавляющая часть публикуемых материалов хранится в Архиве внешней политики России при МИД СССР (АВПР) и публикуется впервые. Исключение в этом отношении составляют лишь несколько документов XVIII и начала XIX в., представляющих научный интерес и опубликованных в малодоступных югославским читателям изданиях. [20]
Ряд публикуемых записок и донесений о Черногории принадлежит перу российских дипломатов, чиновников и военных, посетивших эту страну по поручению русского правительства, таких, например, как М. Тарасов, С. А. Санковский, Я. Н. Озерецковский, Е. П. Ковалевский, а также российских консулов в Дубровнике — И. Гагича, П. Н. Стремоухова и К. Д. Петковича, в ведении которых находились черногорские дела. Двое из них были, как известно, выходцами из югославянских земель. Черногорцами по происхождению являлись и такие авторы записок как И. С. Болевич, С. И. Мазарович, М. К. Ивелич, Ф. Марашевич, М. Медакович которые писали свои записки либо по заданию МИД, либо по личной инициативе. Это были люди достаточно хорошо образованные, проведшие немало лет в Черногории, которым было что рассказать об этой стране. Но некоторые из такого рода материалов очень субъективны и отражают личные расчеты или пристрастия их составителей, как непосредственных участников острой внутренней борьбы в Черногории в процессе формирования государственности.
Авторов некоторых документов установить не удается, и на этот счет возможно лишь высказать более или менее обоснованные предположения.
Сборник открывается особняком стоящим документом — отрывком из »Путевого дневника« известного русского государственного деятеля петровской эпохи П. А. Толстого, который в 1698 г., отправившись в Италию изучать морское дело, останавливался по пути в ряде далматинских городов, в Кастельново, Перасте и Которе. Его заметки ценны как первые сведения о Боке Которской, полученные русским человеком, лично там побывавшим. Толстой, по-видимому, проявил интерес и к горной, отрезанной от моря части Черногории, записав в своем дневнике такие примечательные строки: »Блиско помяненных мест Каторы и Перасты живут вольные люди, которые называются черногорцы. Те люди веры христианской, языка славянского, и есть их немалое число; никому не служат, временем войну точат с турками, а временем воюются с венетами.« Эта запись характеризует представления современников о политическом положении Черногории на рубеже XVII и XVIII вв.
Следующая группа публикуемых документов относится к середине XVIII в., что отражает расширение русско-черногорских политических контактов в период деятельности митрополита Василия Петровича, трижды побывавшего в России. Краткий обзор отношений с черногорцами и помощи, оказываемой им Россией, начиная с 1715 г. дает Выписка о черногорцах Коллегии иностранных дел России от 1758 г. В это время царское правительство начинает посылать в Черногорию своих представителей, которые помимо выполнения различных поручений, должны были сообщать сведения об этой далекой стране. Такую цель имела командировка полковника С. Ю. Пучкова с 1759 г., рапорт которого был опубликован М. Драговичем в »Споменнике«. (Материал за истории Црне Горе времена митрополита Данила, Саве и Василииа Петровича. — Споменик СКА, кнь. XXV, Београд, 1895. с. 26-28) [21]
Сведения, предоставленные им, хотя и не были во всем объективны и достоверны, отражали нелегкое внутреннее состояние Черногории этого времени. Ценным дополнением к этому должен стать публикуемый »Журнал« и »Примечание« к нему подпоручика М. Тарасова, в котором он подробно описал свое пребывание в Черногории в 1766 г. и дополнил сведения, сообщенные о ней ранее Пучковым. Все эти материалы дают возможность составить представление о тяжелом состоянии черногорского общества середины XVIII в., об особенностях русско-черногорских контактов этого времени, сложных и отнюдь не идилличных. Возможно предположить, что сведения о Черногории, полученные в Петербурге от Пучкова и Тарасова, помимо других причин — появления в Черногории самозванца Степана Малого, неудачи миссии Ю. В. Долгорукого и проч. — повлияли на охлаждение русско-черногорских отношений в 1770-1780-е годы.
В середине XVIII в. немало сербов и черногорцев переселялось в Россию, поступало там на военную службу. Эмигранты в определенной мере способствовали сбору в Коллегии иностранных дел сведений о положении своих народов. Примером в этом отношении может служить записка »албано-черногорца из Братоножичей« Степана Болевича, которая характеризует представления о своей родине человека достаточно образованного.
Следующая группа публикуемых материалов относится уже к началу XIX в., к периоду наполеоновских войн, когда в связи с противоборством между Россией и Францией в Восточном Средиземноморье и в западной части Балканского полуострова политика Петербурга в отношении Черногории заметно активизировалась.
Как известно, в 1798 и начале 1799 г. в ответ на обращения черногорского митрополита и старейшин Павел I издал две грамоты, подтверждавшие »благоволение« и »покровительство« русского правительства черногорскому и брдскому »славяно-сербскому обществу«, в которых обещалась помощь в защите от внешних врагов и возобновление ежегодной субсидии на »общенародные надобности« в I тыс. червонных. Но вскоре после этого полученные в Петербурге сведения об установлении Петром Негошем политических контактов с наполеоновской Францией привели к осложнению русско-черногорских отношений и попытке правительства Александра I сместить митрополита. Обстоятельства этого дела в очень смягченной форме изложены в записке Марка Ивелича, командированного в Черногорию и Боку Которскую в 1803 г. и находившегося там до середины 1806 г. Этот бокезец по происхождению, генерал занимавший высокие военные посты в России и не раз посылавшийся в Черногорию и Сербию с дипломатическими поручениями, почувствовав по возвращении в Петербург холодное отношение к себе императорского двора, написал отчет о своей деятельности в Черногории с целью оправдаться, доказать, что успешно выполнил возложенные на него поручения. Его рассказ, конечно, очень необъективен, но все же содержит реальные данные о положении в Черногории в первые годы XIX в. и происходивших там событиях. [22]
Неудача миссии Ивелича вынудила Александра I резко изменить курс в отношении Черногории, которая могла сыграть важную роль в отражении ожидавшегося в 1804-1805 гг. вторжения Франции на Балканы. Управляющий российским МИД А. А. Чарторыйский выдвигал планы создания в этом регионе находившихся в сфере политического влияния России самостоятельных или автономных государств, которые стали бы заслоном от наполеоновской агрессии. Центром одного из таких государств могла бы стать Черногория, объединенная с соседними югославянскими землями. В начале 1805 г. было принято решение направить в Черногорию дипломата С. А. Санковского в качестве »доверенного лица« царя. Он должен был добиться восстановления русского влияния в Черногории, укрепить дружеские отношения с Петром I Петровичем Негошем и старейшинами, помочь сформировать из местных жителей корпус войск, который можно было бы использовать в случае высадки наполеоновской армии на Адриатическом побережье. Ему предписывалось собрать сведения об общественно-политическом положении Черногории, о деятельности ее правительства, содействовать его упрочению, а при необходимости и преобразованию. Кроме того Санковской должен был сообщить о положении в соседних с Черногорией »провинциях«, населенных славянами, о влиянии, которым там пользуется митрополит и проч. (Инструкция А. А. Чарторыйского С. А. Санковскому 27 января/ 8 февраля 1805 г. АВПР, ф. Гл. арх. 1-5, 1805-1821, д. I, папка I, л. 1-20) Миссия была увязана с экспедицией российского флота в Средиземноморье под командованием вице-адмирала Д. Н. Сенявина.
Санковский приехал в Черногорию в марте 1805 г. и развил активную деятельность в соответствии с полученными инструкциями. Он сблизился с Петром Негошем и его приближенными, объехал все черногорские нахии, участвовал в разрешении конфликтов, возникавших с австрийскими властями в Которе. После семи месяцев пребывания в Черногории и Которе Санковский направил в Петербург ряд донесений, которые являлись как бы отчетом о выполнении данных ему поручений. Публикуемые в сборнике пять донесений Санковского, составляющие как бы главы общего обзора, содержат очень полное и всестороннее описание общественно-политического положения Черногори и стоящей перед нею проблемы создания государственной организации. Их отличает благожелательное отношение к черногорскому народу, к Петру Петровичу, личность и деятельность которого автор пытается характеризовать. В одном из донесений в Петербург направляется прошение от имени черногорского и брдского народа с проектом государственного устройства и внутренней организации правительства страны, который был составлен при участии Санковского.
Однако замысел создания государственной организации в Черногории, имевший сходство с деятельностью русской дипломатии по разработке конституции греческой республики Семи Соединенных Островов, так и не был осуществлен. После поражения России в войне с Францией и заключения Тильзитского мира эскадра Сенявина покинула Котор, и город был сдан французским войскам. Свидетелем и [23] участником этих печальных для черногорцев событий был Санковский, описавший их в своих донесениях, два из которых публикуются.
Если Санковский старался всемерно поддерживать деятельность Петра Петровича по созданию государственной организации, то Фома Марошевич, черногорский эмигрант, близкий к семейству гувернадуров Радоничей, в своей записке от 1808 г., доказывая большую роль Черногории для укрепления русских позиций в регионе западных Балкан и адриатического побережья, одличал митрополита Петра и его окружение, считая, что све они являются главным препятствием для создания в Черногории светского правительства. Записка Марошевича дает материал об острой борьбе за власть, которая шла в Черногории в начале XIX в.
Наиболее ценным и обширным историческим источником о Черногории этого времени несомненно являются »Заметки о Черногории« (Notices sur Montenegro) Семена Ивановича Мазаровича, бокезца по происхождению, несколько лет прослужившего в Черногории врачом и уехавшего в Россию вместе с эскадрой Сенявина. Человек образованный и талантливый, приобретший высоких покровителей, он быстро сделал дипломатическую карьеру и в 1818-1826 гг. занимал пост поверенного в делах в Персии. Но »Заметки о Черногории« он написал вскоре же по приезде в Россию, в 1808 г., по еще свежим впечатлениям.
Записка Мазаровича написана не торопливым путешественником о мало известной в Европе горной стране, а человеком на протяжении нескольких лет каждодневно общавшимся с ее народом, с митрополитом и старейшинами, для которого сербский язык был родным. Он подробно рассказал об образе жизни, нравах и обычаях черногорцев, народном фольклоре, песнях, которые они поют на праздниках и при различных жизненных обстоятельствах. Он нарисовал красочный портрет митрополита Петра, описал методы его правления и проч. При этом доктор из Пераста пытался привлечь внимание к нелегкому положению и насущным нуждам маленького народа. Не идеализируя отсталые обычаи, »дикую жизнь«, которую ведут черногорцы, автор »искренно желает, чтобы они освободились от ложных предрассудков и отреклись от жизни столь противной человеческому достоинству«. Он надеялся, что благодаря »мудрым законам« черногорский митрополит с помощью русского государя сможет создать процветающее государство, подобное Швейцарской или Голландской республикам.
Необходимо отметить, что рукопись Мазаровича была использована в изданной в 1818 г. книге В. Б. Броневского »Записки морского офицера. . .«, в которой имелась глава »Описание Черногории«, (Броневский В. Б. Записки морского офицера в продолжении кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Д. Н. Сенявина от 1805 по 1810 г., СПб, 1818, ч. 1, с. 238-300) написанная, как признался автор, на основе рукописи, переданной ему »Доктором«, т.е. Мазаровичем. (См. об этом: Достян И. С. Русская общественная мысль и балканские народы. От Радищева до декабристов. М., 1980, с. 155-156) Но, как можно [25] установить, Броневский сократил или вольно перевел текст записки, опустил некоторые ее разделы. В сборнике публикуется ее полный текст на французском языке.
После окончания наполеоновских войн и мирного урегулирования в Европе, в соответствии с которым Бока Которская была передана Австрии, русско-черногорские связи ослабли. Хотя Петр I Петрович не раз просил о поддержке и помощи правительство Александра I, последнее проявляло пассивность в отношении черногорских дел. Исходя из принятых принципов легитимизма и консерватизма в международных отношениях, царь не хотел предпринимать каких-либо акций на Балканах, которые могли задеть интересы Вены и Стамбула или вызвали бы там подозрения.
Тем не менее связи Петра I Петровича с царским правительством и некоторыми русскими государственными деятелями не прерывались. В 1820-х гг. одним из проводников таких контактов стал живший в Петербурге отставной офицер, выходец из племени Негошей И. И. Вукотич, который пользовался полным доверием митрополита. Он стремился вернуться на родину, что было следствием не только патриотических чувств, но и далеко идущих честолюбивых замыслов. Документальный материал, отражающий программу деятельности Вукотича, свидетельствует, что это был человек достаточно образованный и политически мыслящий. Его предложения о преобразованиях в Черногории, в которых отразились замыслы самого митрополита, соответствовали насущным нуждам формирующегося черногорского государства. В сборнике публикуются две его записки, первая относится к 1823 г., а вторая была составлена в начале 1831 г., когда после смерти Петра I Петровича решением специального комитета правительство Николая I одобрило поездку в Черногорию Вукотича с целью поддержать власть нового молодого митрополита.
1830-е годы явились значительным рубежом в развитии русско-черногорских политических контактов. Правительство Николая I стало придавать Черногории большее значение как своей возможной опорной базе в западной части Балканского полуострова. Активизация российской политики имела для черногорцев положительные последствия. Так, например, увеличенная и регулярно выплачиваемая денежная субсидия дала возможность Петру II Негошу укрепить государственную организацию, оказывать помощь населению в голодные годы, развивать просветительскую деятельность.
Недоверчивое отношение российского МИД к Петру II Петровичу, являвшееся следствием неоднократных попыток очернить его, жалоб и доносов, поступавших в Петербург от недоброжелателей и политических противников владыки, рассеялось после второго посещения им России в 1837 г. и миссии в Черногорию Я. Н. Озерецковского. Он должен был собрать достоверные сведения о положении Черногории, ее нуждах, убедиться в полезном использовании денежной помощи, предоставляемой митрополиту на народные нужды, и передать ему очередное вспомоществование.
В сборнике публикуются материалы, представленные Озерецковским по возвращении (об административном делании [26] Черногории, ее экономическом положении, о монастырях и проч.) и две его записки. Первая из них — отчет о деятельности во время пребывания в Черногории — содержит сведения о ее тяжелом общественно-экономическом положении и ее насущных нуждах. В другой записке под названием »О Черногории« рассматривается нелегкое внешнеполитическое положение страны, окруженной турецкими владениями, отрезанной от моря. Озрецковский сообщает о влиянии, которое оказывает Черногория на православное население Герцеговины и Албании и о том, что Австрия, опасаясь распространения этого влияния на находящиеся в ее составе славянские народы, интригует против Черногории, стараясь привести это маленькое независимое государство к распаду. Озерецковский с большой симпатией рассказывает о черногорцах, дает самую похвальную характеристику Петру II Петровичу как человеку и правителю, подчеркивая его большой авторитет в стране и популярность среди соседнего православного населения.
Записки Озерецковского подтверждали важную роль Черногории в антитурецком движении балканских народов, должны были рассеять недоверчивое отношение правительства Николая I к черногорскому владыке, а сообщение о возможных залежах золота в местечке Златица явилось поводом для командирования в Черногорию в следующем году Е. П. Ковалевского.
Дипломатическая карьера этого молодого горного инженера и неутомимого путешественника, проявившего себя и на литературном поприще, по существу началась с поездки в Черногорию. В его произведениях, посвященных странам и народам, которые он повидал, Черногория заняла немалое место. (Библиографию опубликованных работ Е. П. Ковалевского см. в. кн. Вальская Б. А. Путешествия Е. П. Ковалевского. М., 1956) В сборник включено несколько неопубликованных служебных записок и донесений Ковалевского. Две из них относятся к 1838 и 1839 гг. и являются результатом его первого посещения Черногории. По своей тематике эти документы близки к отчету Озерецковского. В них также описывается тяжелое общественноэкономическое положение маленькой горной страны, народ которой храбро отстаивает свою свободу; подчеркивается преданность черногорцев России. При этом выдвигается идея, вероятно, согласованная с Петром Негошем, об эмиграции черногорцев на Кавказ и использовании их для борьбы с непокорными горцами. В другой записке Ковалевский изложил просьбы, высказанные ему митрополитом, приведя и свое мнение о необходимости усиления покровительства и помощи со стороны русского правительства Черногории и подчеркивая ее большую роль в освободительной борьбе православных славян. Эти документы в какой-то мере дополняют книгу Ковалевского о пребывании в Черногории в 1838 г. (Ковалевский Е. П. Четыре месяца в Черногории. СПб, 1841)
В 1830-1840-е годы правительство Николая I, проводя курс на поддержание дружеских отношений с Портой, на сохранение статус кво [27] на Балканах, проявляло большую заинтересованность в поддержании там мира и порядка. Пограничные конфликты и стычки между черногорцами и населением Боки Которской, о чем сообщал и Ковалевский, вызывали озабоченность в Петербурге. Австрия, со своей стороны, добивалась уточнения своей границы с Черногорией при участии русского представителя, что по ее расчетам гарантировало бы выполнение достигнутого соглашения.
В 1839 г. была образована комиссия по разграничению, в которой уполномоченным со стороны России стал А. В. Чевкин. Работа комиссии шла медленно, с большими трудностями и закончилась лишь спустя два года. Публикуемый отчет Чевкина о своей деятельности помогает представить ход и результаты работы комиссии по разграничению, позицию русского представителя, пытавшегося поддержать интересы черногорцев (В 1960-х гг. в журнале »Историйки записи« было опубликовано несколько статей Б. Павичевича о деятельности И. Вукотича, Я. Н. Озерецковского и А. В. Чевкина, написанных на основе материалов АВПР, в том числе некоторых из публикуемых в нашем сборнике документов).
Как указывалось выше, авторов некоторых публикуемых документов установить не удается. Среди таковых каллиграфически написанная рукопись в кожаном переплете с заглавием »Описание Черногории«, относящаяся, по-видимому, к середине 1830-х гг. В ней традиционно излагаются основные сведения о Черногории, а затем дается краткий исторический обзор, доведенный до 1797 г. (он не публикуется).
Несколько сообщений или выдержек из писем из Вены о событиях в Черногории в конце 1851 — начале 1853 гг. обнаружены в личном архиве русской общественной деятельницы А. Д. Блудовой, в конце 40 — начале 50-х гг. организовавшей кружок славянофильского толка и поддерживавшей тесные связи с турецкими и австрийскими славянами. Одним из постоянных корреспондентов Блудовой был настоятель православной церкви в Вене М. Ф. Раевский. Можно предположить, что он или кто-то из близких к делам Черногории лиц сообщал Блудовой о событиях в этой стране, которая привлекала интерес русской общественности в связи с делом о наследовании митрополичьего престола после смерти Петра Негоша, а затем из-за черногоро-турецкой войны 1852-1853 гг. и резкого обострения международной обстановки накануне Крымской войны. Не исключено, что эти материалы предназначались для опубликования в каком-то журнале.
Дипломатическая активность Петербурга на Балканах в эти годы возрастала. События в Черногории, ее политические контакты с Россией освещаются в архивных материалах Е. П. Ковалевского, в 1853-1854 гг. трижды посетившего Черногорию с важными поручениями.
Одна из его записок написана, по-видимому, после первой командировки в начале 1853 г. с целью урегулирования черногоро-турецкого военного конфликта. Тема ее связана с возникшей у самого Николая I идеей о привлечении балканских народов к вооруженному выступлению против Порты в ходе надвигавшейся русско-турецкой [28] войны. Будучи горячим приверженцем этого замысла, Ковалевский в своей записке старался убедить начальство в необходимости и возможности его осуществления. После окончания Крымской войны, используя сложившуюся международную ситуацию, князь Данила выдвинул перед европейскими кабинетами требование о признании независимости Черногории, расширении ее территории и приобретении выхода к морю, об определении ее границ с Османской империей. С этой акцией Данилы, с перспективой обсуждения данного вопроса на Парижском мирном конгрессе связана следующая записка Ковалевского, который попытался доказать, что Черногория издавна была и является теперь независимым государством. Он выражает сожаление, что Россия забывала о Черногории в своих международных договорах, что согласилась на уступку Австрии Котора после победы над наполеоновской Францией. (Деятельности Ковалевского в Черногории в эти годы посвящена статья Р. Иовановича, который использовал материалы личного фонда Ковалевского, находящегося в Государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, в том числе и публикуемые записки (Иoвaнович Р. Мисиа И. П. Ковалевского у Црнои Гори 1854. г. — Ист. записи, 1967, кнь. XXV, св. 1, с. 24-48))
Последняя из публикуемых записок Ковалевского под названием »Восточный вопрос« была написана уже в 1861 или 1862 г., когда он покинул пост директора Азиатского департамента МИД. В соответствии с названием рукопись эта широка по содержанию. В ней дается анализ международной обстановки и борьбы держав вокруг Восточного вопроса перед началом Крымской войны и после ее окончания. При этом Ковалевский подробно рассказывает о своей деятельности в Черногории в 1853-1854 гг., когда готовились и начали успешно осуществляться военные действия черногорцев против турецкой армии. Он выражает глубокое сожаление, что план превращения Черногории в опорную базу восстаний балканских народов против турецкой власти так и не был осуществлен. Намечая задачи внешней политики России, автор подчеркивает необходимость содействовать освобождению славян от турецкого и австрийского владычества. Записка ярко характеризует политические взгляды этого русского деятеля, тесно связанного в течение нескольких десятилетий с Черногорией, неизменно защищавшего ее интересы перед царским правительством.
1856-1857 гг. были временем резкого охлаждения русско-черногорских отношений, их полного разрыва и прекращения денежных субсидий, до этого регулярно поступавших из Петербурга. В эти годы генеральным консулом в Дубровнике был опытный дипломат П. Н. Стремоухов, принимавший непосредственное участие в развитии этих событий. Покидая свой пост осенью 1857 г., он составил краткий отчет о своей деятельности, в котором подробно изложил встречи и переговоры с князем Данилой. Его рассказ как свидетельство очевидца, конечно, содержит достоверные факты, хотя и не может быть вполне объективным, выражая позицию в конфликте русской стороны. Стремоухов также высказывает свои соображения о задачах дальнейшей политики России в Черногории и других югославянских областях, [29] доказывает необходимость ее активизации, поддержания православной религии, распространения просвещения и проч. Мнение этого дипломата, представленное активному поборнику славянского дела директору Азиатского департамента Е. П. Ковалевскому, могло оказать определенное влияние на дальнейшие политические акции петербургского кабинета в отношении Черногории.
Одновременно со Стремоуховым свою записку под названием »Черная Гора« представил в российский МИД М. Медакович — придерживавшийся прорусской ориентации бывший секретарь князя Данилы, изгнанный им из страны и отправившийся в Петербург. Медакович написал ряд записок, посвященных черногорским делам, которые он направлял в российский МИД. В сборнике публикуется одна из них, в которой помимо обличения князя Данилы, обвинений Австрии и заверений в преданности черногорцев России намечается достаточно продуманная программа подъема экономики страны, создания промышленных предприятий, расширения торговли и в особенности развития просвещения и национальной культуры. Медакович доказывает необходимость предоставления Черногории выхода к морю и оказания Россией материальной помощи этой стране.
Интересы черногорцев в это время отстаивал в Петербурге и Я. Я. Вацлик — чех по происхождению и панславист по убеждениям. В 1858 г. он приехал в Черногорию, поступил на службу к князю Даниле и вскоре опубликовал в Париже книгу, в которой доказывал право этой страны на независимость. (Vaclik J. Ut souverainete du Montenegro et le droit des gens moderne de l’Europe. Paris-Leipzig. 1858) В начале 1859 г. Вацлик стал направлять российскому посланнику в Вене В. П. Балабину записки и письма, посвященные Черногории, рассчитывая заинтересовать своими предложениями и идеями петербургский кабинет. Они написаны человеком плохо знающим русский язык, что затрудняет их восприятие, но примечательны по содержанию. Выдвигая задачу освобождения славянских народов Юго-Восточной Европы от чужеземного ига, автор связывает ее осуществление с политикой православной великой державы — России, которая в свою очередь должна быть заинтересована в Черногории как возможном оплоте борьбы балканских славян с Турцией. Но для этого русское правительство должно содействовать превращению Черногории в сильное в экономическом и военном отношении государство, его территориальному расширению, получению выхода к морю. Вацлик выдвигает конкретные предложения относительно мер и преобразований, помочь осуществить которые должна Россия.
Основную часть многочисленных донесений и материалов, касающихся Черногории, исходящих от российских консулов в Дубровнике, предполагается опубликовать в следующем томе нашего издания. В данный сборник включено лишь несколько донесений и записок более общего характера, представленных в российский МИД Гагичем, Стемоуховым и Петковичем. Последний из них был человеком наиболее компетентным в черногорских делах. Этот выходец из [30] Македонии с середины 50-х гг. начал дипломатическую деятельность, связанную с Черногорией, и в течение 12 лет — с 1858 по 1869 г. — занимал пост генерального консула в Дубровнике.
Публикуемые записки К. Д. Петковича, человека образованного, проявлявшего живой интерес к черногорским делам, относятся к 60-ым гг. Это записка о церквях и монастырях Черногории, содержащая очень конкретные сведения об этом предмете; записка о бюджете княжества за 1863 г. с попыткой анализа. Большой интерес представляют донесение и записка Петковича, посвященные черногоро-турецкой войне 1862 г., в которых анализируются причины ее возникновения и военных неудач черногорцев, как внутренние, так и внешнеполитические.
Со второй половины 60-х гг., после того как Россия несколько оправилась от поражения в Крымской войне и в стране были проведены важные преобразования, дипломатическая активность Петербурга в восточных делах заметно возросла. По мнению министра иностранных дел А. М. Горчакова, »политика успокоения«, проводившаяся в отношении быстро расширявшегося национально-освободительного движения подданных султана, стала невозможной. Стараясь укрепить свое политическое влияние на Балканах, царское правительство стало поддерживать связи с либеральными общественными деятелями. Предполагалось, что главной опорой России в этом регионе станет Сербия.
Все эти перемены в балканской политике России отразились на содержании и направленности последнего донесения Петковича, написанного в 1869 г. после того как он покинул свой пост консула в Дубровнике. В нем анализируются события в Черногории прошедшего десятилетия и перспективы дальнейшего развития княжества. Автор доказывает, что после поражения 1862 г. Черногория уже не может претендовать на роль организатора и главной опоры национально-освободительного движения балканских народов, гораздо большие основания для этого имеет Сербское княжество.
Этот документ конца 1860-х гг. завершает сборник. Архивные материалы, относящиеся к богатому событиями следующему десятилетию будут выявлены и опубликованы позднее.
При составлении сборника документов из советских архивов, относящихся к очень обширному хронологическому отрезку, конечно, не было возможности дать полную картину процесса общественно-экономического и политического развития Черногории, ее отношений с Россией. Ставилась задача опубликовать лишь некоторые наиболее важные и мало известные материалы. Некоторые из них уже использовались в трудах югославских и советских историков, иногда ими излагались, что не исключает полезности опубликования полного текста.
Археографическая обработка документов осуществлялась в соответствии с правилами, принятыми в СССР. (См.: Правила издания исторических документов в СССР. М., 1969) Документы публикуются полностью, на языке оригинала (русском и французском) [31] без перевода. Тексты документов XVIII в. публикуются с сохранением языковых и стилистических особенностей и принятой в то время орфографии. Но вводится без оговорок мягкий знак, отсутствующий в словах. Твердый знак в конце слова снимается. Вышедшие из употребления буквы заменяются соответствующими буквами современного алфавита. Тексты XIX в. публикуются по правилам существующей в настоящее время русской орфографии. Документы XIX в., авторство которых принадлежит тем, для кого русский язык не являлся родным (например, югославяне) передаются в строгом приближении к оригиналу с сохранением всех языковых и орфографических особенностей (документы Я. Вацлика, М. Медаковича).
Вводится слово разделение и деление текста на предложения и абзацы там, где это способствует пониманию содержания документов. Очевидные описки устраняются без специального указания, восстановленный поврежденный текст, сокращенные и недописанные слова, даются в квадратных скобках. (Несколько публикуемых документов — донесения С. А. Санковского от 24 октября/ 5 ноября 1805 г. состоят из цифрового шифра, расшифрованного над строкой в МИД. Об их археографических особенностях и принципе воспроизведения см. примечание к этим документам) Все пропуски и повреждения текста оговариваются под строкой. Необходимые разъяснения отдельных слов, неисправности текста указываются в подстрочных примечаниях.
После текста документа указываются: резолюция, помета о подписании или отправлении, общие пометы, легенда с указанием на тип документа (подлинник, копия, заверенная копия, отпуск), данные о предшествующей публикации. Вслед за этим даются текстовые примечания редколлегии.
Даты приводятся по старому стилю, двойная датировка сохраняется при ее наличии. Даты, установленные составителями, указаны в круглых скобках.
Транскрипция собственных имен и географических названий в тексте воспроизводится в соответствии с оригиналом.
Место составления документа указывается при наличии его в оригинале.
Ввиду того, что сборник издается в СФРЮ, а публикуемые в нем документы не переведены с русского и французского на сербский язык, перед каждым из документов дана краткая его аннотация. Это должно облегчить югославскому читателю пользование материалами сборника. Поэтому отпала необходимость в редакционных заголовках. Но сохранены заголовки, имеющиеся в документах, указаны авторы и адресаты.
С советской стороны в работе над публикацией участвовали Институт славяноведения и балканистики АН СССР, кафедра истории южных и западных славян МГУ им. М. В. Ломоносова, Историко-дипломатическое управление МИД СССР и Главное архивное управление при Совете Министров СССР. С югославской стороны — Институт истории Черногории. [32]
В состав рабочей группы, подготовившей сборник, входили: Е. К. Вяземская, И. С. Достян, А. В. Карасев, Л. В. Кузьмичева, Н. И. Хитрова — с советской стороны, Йован Р. Бойович, Радоман Йованович, Чедомир Лучич и Радойе Пайович с югославской стороны.
Выявляли документы: Е. К. Вяземская, Н. П. Данилова, И. С. Достян, Е. М. Заблудовская, А. В. Карасев, Л. В. Кузьмичева, В. П. Меньшиков, Н. И. Хитрова.
В составлении аннотаций, биографических справок и комментариев участвовали: Е. К. Вяземская, И. С. Достян, Е. М. Заблудовская, А. В. Карасев, Ч. Лучич.
Археографическая обработка документов проведена Е. К. Вяземской, И. С. Достян, Е. М. Заблудовской (французские документы), В. М. Хевролиной.
Иллюстрации подготовлены А. В. Карасевым и югославская часть совместной редколлегии.
В ходе работы над составлением и изданием сборника в Москве и Титограде проводились заседания совместной советско-черногорской редколлегии.
Инициатива для совместную работу на сборнике документов »Черногорско-русские отношения 1711-1918 гг.« произошла 1983 г. а принадлежит В. Г. Карасеву и Й. Р. Бойовичу.
Редакционная коллегия