№ 43
ЗАПИСКА Е. П. КОВАЛЕВСКОГО К. В. НЕССЕЛЬРОДЕ (1853-1854)
У записци се говори о поволним промиенама у Црнои Гори — установльеньа некои поретка и благостаньа. Благодаречи утицаиу руског двора у тои земли ие установлена чврста управа. У овом моменту, Црногорци су спремни да почну борбу са Турцима — она ие фактички веч почела. Оданост Црногораца Русиии ие безусловна. Борба Црногораца прошив Ту реке и Аустриие могла би се дую водити и повучи у устанак српски народ. Аустрииска влада настоии да се домогне турских земальа — Клека и Суторине и црногорске области Грахова. Аустриианци су покушавали више пута да митом поткуие воиводу и становнике Грахова да прихвате аустрииско покровителство. Грахова ие врло важно за Аустрииу у стратешком погледу. Грахово ие од давних времена водило борбу са турском воиском а у последнье десет година изгубило више од 3/4 свог становништва и због тога га, како пише Ковалевски, Црна Гора нече доброволно уступиши Аустриии. Ковалевски карактерише односе Србиие са Русииом, даие оциену личности кньаза Александра Карачорчевича. Аутор поставльа питанье да ли ие могуче надати се на прииателство Црне Горе, Србиие и уопште словенских народа према Русиии, рачуна на ньихову сарадньу у случаиу потребе и изводи закльучак да се са Црном Гором може рачунати у свако врииеме. |
Краткая записка о настоящем положении Черногории и Сербии и отношении как их так и других славянских племен к России
Ваше сиятельство коротко знали положение в каком была Черногория 15 лет тому назад. С тех пор оно очень изменилось. Постоянная заботливость русского двора водворила в Черногории порядок и некоторое благосостояние, прекратив в ней постоянные волнения и самоволную управу кровомщения; дала ей твердое управление и сообщила ей характер политического существования. Хотя нынешние журналы продолжают называть ее гнездом разбойников, однако неопровержимо то, что теперь и ребенок мог бы пронести чрез всю Черногорию значительную сумму денег совершенно безопасно от [353] грабежа. Еще недавно полковник Стратемирович (Стратимирович Чорче — политичар аустриских Срба. Неколико пута иe извршавао налоге бечког двора у Црнои Гори) по поручению австрийского двора роздал многим черногорцам деньги, чтобы возбудить их против князя — правителя Даниила. Черногорцы принесли деньги князю и объявили ему о требованиях австрийского агента. Это такие явления, которые, конечно, не совсем свойственны даже и той стране, в которой черногорцев называют разбойниками. Но чувства черногорцев к России остались те же, что были прежде. В настоящее время они были совершенно готовы предпринять борьбу с турками и продолжать ее до последнего дыхания. Борьба эта была уже начата. Некоторые племена, соседственные с Черногорией, (Нека, тада околна, херцеговачка племена, као и у ранииим сукобима, помагала су Црногорце у борбама, али су наичешче (по завршетку воиних операцииа) остаииучи и далье под Турцима, иош више страдала) освобождены ею от турецкого владычества, снабжены оружием, укреплены в горах многими кулами и теперь могут сопротивляться туркам без значительной посторонней помощи. Относительно материальных средств Черногория без всяких жертв со стороны русского правительства доведена теперь, как вашему сиятельству известно, из донесений моих министерству, до такого состояния, в каком она никогда еще не была. По слову русского императора, черногорцы готовы были двинуться, как один человек, энтузиазм и преданность их нашему делу были безусловны. Конечно, на это нужны были и время, и то постоянство, с которым русский двор всегда стремился к одной цели.
Вашему сиятельству известен был образ моим мыслей относительно славянских племен в 1838. С тех пор он не изменился, и я не могу согласиться с мнением тех, которые борьбу западных славянских племен с турецкими завоевателями, продолжающуюся со времени падения Сербского царства на Косовом поле, называют возмущением. Я не увлекаюсь неосновательною мыслию, чтобы Черногория в соединении только с некоторыми из этих племен могла бы вести успешную войну против Австрии и Турции. Но все-таки остаюсь при том убеждении, что эта война могла бы тянуться долго, благодаря географическому положению страны, и, наконец, увлекла бы к восстанию и сербский народ, южная часть которого была к тому уже готова, несмотря на все усилия сербского правительства. Сношения Австрии с Черногорией сделались часты и настойчивы. Неоднократно посещая здешний край, и находясь в сношениях с австрийским правительством, я не мог не заметить его постоянного стремления к приобретению, во-первых, турецких земель — Клека и Суторино, раздробляющих австрийские владения в Далмации; во-вторых, — черногорский области Грахово. О первых слишком много было говорено в последнее время, и я не стану повторять здесь уже сказанное. Что же касается до Грахово, то сами австрийцы боятся высказать вслух своих намерений, но стараются подкупом склонить на свою сторону воеводу и жителей Грахово, и даже покушались было уговорить их принять покровительство Австрии, независимо от Черногории. Грахово очень [354] важно для австрийцев, сколько в стратегическом отношении, представляя единственный вход в Герцеговину и в Черногорию с северной стороны, столько и в торговом, потому что чрез эту область пролегает овый путь из Боснии и Герцеговины, — единственный источник промышленности черногорского народа. После войны турок с черногорцами в прошлом году, в бытность мою с австрийским комиссаром в стране Омер-паши, последние, очистив Черногорию, никак не хотел вывести своего войска из Грахово, утверждая, что область эта не принадлежит к черногорским владениям. И австрийский комиссар, не только не противуречил этому, но даже убеждал меня согласиться с Омер-пашой. Только угрозами принужден был Омер-паша исполнить справедливое требование черногорцев и русского двора. Конечно, не для того вело Грахово с незапамятных времен борьбу с турецкими войсками и потеряло в последние 10 лет более 3/4 своего народонаселения, не для того Черногория отстаивала его своею кровью (из одной фамилии Негушей пало под Граховом 11 человек, осталось 4), чтобы добровольно уступить его Австрии.
Обращаясь к Сербии, я, к сожалению, должен сказать, что положение ее к России другое, чем Черногории. Я был в сношении только с некоторыми лицами Сербии, сколько это было мне нужно для поддержания связей с славянскими племенами, прилажащими к ней, и сколько эти лица сами искали сближения со мною, зная мои отношения к славянам, а потому я не осмелился бы излагать свое мнение о Сербии, еслиби ваше сиятельство не изволили сами его потребовать.
Мы противудействовали сербскому народу, избравшему князя, и потом поддержали того же князя, когда народ хотел его свергнуть. Кара-Георгиевич не может нас любить уже котому, што мы не желали его избрания. Я слишком далек, однако, от того, чтобы считать его безусловным врагом России, как называют его другие. Нынешний князь сербский, равнодушный ко всему, кроме своего интереса, способный только копать деньги, собственно для себя, одинаково не любит и Турции и Австрии и России, которые вмешательством своим иногда тревожат его корыстные замыслы. Он не привязан и к Сербии, которая в свою очередь, его не любит и не питает к нему доверенности. Кара-Георгевич уверял нас в преданности к России, а между тем послал своих доверенных, одного в Париж (Мариновича) и другого в Вену (Янкович), которые заискивают в этих дворах на случай будущих неудач. Говорят, Янкович предан нам. Я сомневаюсь в этом, он слишком связан с австрийским двором, который, может быть, платит ему за эту связь и потому трудно полагаться на него и опасно доверять ему.
Можно ли надеяться на сочувствие Черногории, Сербии и вообще славянских народов к России, и полагаться на содействие их в случае нужды? Вот вопрос, который рождается неизбежно. Конечно, трудно управлять по произволу, чувствами и действиями целого народа. Надо уметь пользоваться, когда они возбуждены в высшей степени. Смею, однако, думать, что на Черногорию можно полагаться во всякое время. Силою интриг и денег австрия может купить нескольких человек, но едва ли будет в состоянии свергнуть князя-правителя, и никогда не удастся ей [355] овладеть сочувствием народа черногорского и герцеговинского, в котором успели посеять ненависть к этому правительству. Одно появление русского может разрушить влияние Австрии в этих областях. К сожалению, нельзя сказать того о Сербии, и хотя народ ее привязан к России, но при нынешнем князе и при нынешнем правлении, едва ли можно ожидать многого от сербского народа. Что же касается до других славянских племен в Боснии й Герцеговине, то хотя сочувствие их к России и искренно, однако не многие из них могут оказать нам материальную пользу. Только с большими усилиями могли мы снабдить оружием племена, присоединившиеся к Черногории и, таким образом, обезопасить их от нападения турок. О Боснии очень хорошо выразился один из ее священников: »Это дитя, которое плачет от боли и страданий, но не только не может пособить себе, но даже и сказать, что у него болит«.
Ваше сиятельство поручили мне указать людей, на которых можно положиться в Сербии и в Черногории. В последней я могу с полной уверенностью указать на дядю князя-правителя Георгия Савича Негуша, некогда служившего в России, брата его Машана Негуша, к сожалению страдающего от тяжелой раны, и храброго воеводу Новицу (Рииеч ие о дробньачком воиводи Новици Церовичу); имеющего большое влияние в Герцеговине. В Сербии могу назвать одного Павла Янковича, попечителя финансов Сербии, который по-видимому очень расположен к России, других же людей, нелицемерно ей преданных, я не знаю.
В заключение долгом поставляю представить шесть обращенных ко мне просьб различных монастырей Албании, Герцеговины и Софиевского пашалыка. Вашему сиятельству известно, что по отношениям своим к славянам я должен был входить в сношения со многими из них, пособлять одним и пользоваться содействием других. Знаю, что при настоящих обстоятельствах очень трудно удовлетворить означенным просьбам, но я оставляю их на дальнейшее и милостивое усмотрение вашего сиятельства.
Полковник Ковалевский
АВПР, ф. ГА, Политотдел, 1853-1854 гг. д. 2, л. 61-67 об. Оригинал.