№ 25
ЗАПИСКА Я. Н. ОЗЕРЕЦКОВСКОГО ШЕФУ ЖАНДАРМОВ, КОМАНДУЮЩЕМУ ИМПЕРАТОРСКОЙ ГЛАВНОЙ КВАРТИРОЙ А. X. БЕНКЕНДОРФУ 24 ФЕВРАЛЯ 1838 ГОДА. С. ПЕТЕРБУРГ
(БЕНКЕНДОРФ Александр Харитонович (1783-1844) шеф жандармов и главный начальник III отд. Собственной е.и.в. канцелярии)
И. Н. Озерецковски сматра да су неповолан положаи Црне Горе и ньено сиромаштво посльедица турског окруженьа земле и неманье излаза на море. Али, благодаречи подршци Русиие и храбрости свои народа, Црна Гора се постепено увечала, побольшала положаи према Порти, оиачала утицаи на православно становништво у Херцеговини и Албании. Плашечи се ширеньа тои утицаиа у Далмациии, Аустрииа настоии да унизи Црногорце у очима Русиие и лиши их ньеног покровителства. Неприиательи и завидльивци клевечу младою владику, приписуиу му краче и варварства, премда ие он сиромашан и пун добрих намиера. Говори се о случаиевима коии доказуиу аустрииске интриге коиима се покушава одваианье Брда од Црне Горе и одииепльенье Црмничке и Рииечке нахиие. Енглески и француски конзул у Скадру такоче настоие да покваре односе Петра II са Русииом, иер ие и Албанииа спремна да устане на ньегов позив. Озерецковски се сусрео у Бечу са Льудевитом Гаием. Он води активну пропаганду мечу Словенима, издаие часопис »Илирска зора« и у тииесном ие прииательству са Ньегошем коиему ие обечао воину помоч Словена у случаиу устанка Црне Горе, Херцеговине и Албаниие. Даие се повольна карактеристика Петра II Петровича коии ие, као и сви Црногорци, одан Русиии, има велики утицаи код сусиедних Словена, нарочито код оних под турском влашчу. Руска помоч ие благотворна за земльу и учвршчуие владичину власт. Пожелно би било даровати Црногорцима жито и со из Одесе, иеднократно им дати новац за осниванье школе за диецу херцеговачких и албанских хришчана. [220] |
№ 13
О Черногории
Область Черногории лежит на южной оконечности Австрийской Далмации, вдаваясь в турецкие владения. Она граничит с юга турецким приморьем и Албаниею, с севера и востока Герцеговиной и Боснией. С западной стороны крепость Катаро, отданная Австрии в 1814 году в бозе почивающим императором Александром, отделяет ее от Адриатического моря, так что Черногория не касается оного ни в одной точке.
Сто тысяч жителей славянского происхождения, говорящих сербским наречием, исповедуют греко-российскую православную веру и, преданные безусловно России взирают на российского императора как на своего державного государя. Они считают турок своими врагами и доказывают независимость свою более нежели трехсотлетнею беспрерывною борьбою. Имея внутри своей страны до 20 тыс. храбрых и искусных оруженосцев-стрелков, этот воинственный народ не мог приобрести хорошего расположения австрийского правительства своей безотчетной преданностью России. [221]
Крепость Катаро с принадлежащим ей гребнем моря, заслонив Черногорию от оного лишила ее необходимейших условий жизни и существования народного. В неурожайные годы добыть покупкою хлеба черногорцы имеют один только источник — крепость Катаро; там же должны они запасаться солью и похором.
Следовательно, бедная страна, окруженная с одной стороны враждебными турками, с другой поставлена в зависимость от Австрии.
Несмотря однако ж на бедность и затруднительность своего положения, Черногория не могла быть пренебрегаема австрийцами. Поддерживая себя уже более ста лет благочестию и участием Российских императоров, этот храбрый народ постепенно увеличил и почти удвоил свои владения, присоединив к себе четыре новые провинции, называемые Бердою. Он усилил себя противу приметно ослабевающей Порты и с тем вместе усилилось и влияние Черногории на смежные с оною провинции — Герцеговину и Албанию, в которых полагают более двух миллионов жителей греческого исповедания.
Австрия, имея в руках своих приморье и крепость Катаро, легко могла видеть возрастающую силу этой полудикой и воинственной страны, которой недостает только денег, чтобы взять первенство и приобрести еще сильнейшее влияние, с одной стороны, на Далмацию и Герцеговину, а с другой на берег Адриатического моря до Греции.
В этом отношении помощь и покровительство, оказываемые Россиею черногорцам, не могли быть приятны австрийскому правительству, и потому оно, уже заслонив Черногорию географчески легким приобретанием Катаро, стало унижать страну в глазах России, чтобы лишить оную могучего покровителя и тем ослабить ее возникающее значение.
Таким образом, все сведения, получаемые русским кабинетом о Черногории, так сказать, прогоняемы были через куб австрийских и турецких надобностей, и бедные черногорцы в борьбе за веру и независимость с явным врагом своим Турциею, выкупая кровью каждый шаг земли, окруженные австрийской политикой, турецким оружием, бедностью и нуждами, приобрели название разбойников.
Множество просьб, жалоб и искаженных рассказов доводимы были до сведения российского правительства, не быв даже известны в Черногории. Молодому владыке приписывались кражи и варварства, к которым он вовсе не способен. Я видел образ жизни владыки: он беден как нельзя более, быть может по молодости еще неопытен, но исполнен преданности государю императору, благородных чувств и добрых намерений для своего народа.
Сказанное мною выше о политике Австрии обязан я подтвердить следующими тремя случаями.
1. В 1831 году два австрийские чиновника были у великого визиря и, говоря с ним через переводчика о приметном усилении Черногории, советовали обуздать эту страну, отделив от оной присоединившуюся Берду. Переводчик, по случаю имел родных в Герцеговине, которым и сообщил о словах австрийских чиновников. От них это сведение дошло скоро до владыки, и действительно вскоре затем герцеговинский паша [222] стал готовить войско для исполнения сего плана. Владыка обратился тотчас с просьбою к российскому послу в Вене об отклонении турок от их намерений, и план сей был отстранен тогда влиянием его высокопревосходительства Дмитрия Павловича Татищева.
2. В прошедшем году, когда архиепископ написал к пашам герцеговинскому и албанскому о содержании мира и доброго согласия по границам, то они отвечали ему, что согласятся на его желание, если под називанием Черногории понимает он прежние четыре провинции оной (следовательно отделяя Берду).
3. Адъютант далматинского губернатора графа Лилиенберга капитан Орешкович, бывший в мое время в Катаро для размежевания границ, познакомившись коротко с владыкой и со мною и принимая живое участие в судьбе Черногории и трудном положении владыки, открыл мне очень важную тайну: что незадолго до прибытия моего в Черногорию далматинский губернатор получил прошение из Черногории от двух нахий — Цернички и Речки, будто бы желание сих провинций отделиться от Черногории и предать себя под покровительство Австрии.
Весьма естественно, что с отделанием от теперешней Черногории с одной стороны Берды, а с другой — двух лучших провинций исчезла бы вся ее сила, все значение одной упало бы невозвратно, и Австрия освободила бы себя от мысли о 20 тыс. ружей, преданных России и готовых всегда исполнять ее повеления.
Но, по счастию, все сии планы, созданные только с помощью нескольких завистников и недоброжелателей владыки, не имея основания внутри страны, разрушаются сами собою.
В малое число неблагонамеренных людей можно без ошибки включить и двоюродного брата владыки Георгия Петровича отставного поручика русской службы, находящегося ныне в Цетине и известного уже беспокойным нравом своим нашему министерству. Отдаление его из Черногории было бы очень полезно при настоящих обстоятельствах.
Англия и Франция уже несколько лет содержат консулов своих в турецкой крепости Скутари, хотя она не имеет никаких торговых сношений с Европою. Их обязанность без сомнения состоит в покровительстве множества миссионеров, находящихся в том крае для обращения униатов и православных в католическую веру и наблюдать за духом Албании, готовой восстать также вместе с Черногорией, чтобы потом передать берег Адриатического моря России.
Когда в [1]834 году архиепископ, увидев себя в затруднении управлять народом не имея денег, решился просить о помощи государя императора, то эти два консула, узнав его намерение послали к нему нарочного, предлагая ему тайно денег и пороха. Владыка, не приняв их предложений, отправился в С. Петербург, но был остановлен в Вене и получил отказ. Это обстоятельство повергло его в уныние и вовлекло в неосновательную мысль о поездке в Париж, мысль в которой уже приносил извинение перед государем императором. [223]
Наблюдения английского и французского консулов над Албаниею не напрасны, ибо наклонность этой страны к общему делу с Черногорией доказать можно многими случаями.
Гас-Ника, главарь сильнейшего в Албании племени хотского, имея более 1000 оруженосцев и чувствуя свою силу объявил скутарскому паше, что никогда не подымет оружия против черногорцев, и послал к владыке в Цетину 14-летного своего сына, чтоб он был воспитан и вырос в православной вере.
Много других главарей разных племен Албании приходили в Цетину с просьбою, чтобы владыка известил их, когда надо будет поднять оружие против турок, на что все они готовы и просят также архиепископа взять к себе их детей на воспитание, как принял сына Гас-Ники.
Во всех сих случаях Владыко несмотря на неопытность и молодость свою действует чрезвычайно острожно и удерживает в тишине Албанию, готовую восстать по его вызову.
С другой стороны, в австрийских владениях зреет медленно часть мысли о племенах славянских. Там в г. Аграме живет некто Гай, человек очень умный и предприимчивый, которого мне случилось видеть в Вене, куда приезжал он в прошедшем году с просьбою завести в Аграме типографию кирилловских букв. Министр внутренних дел граф Коловрат испросил ему на это разрешение от императора.
Гай издает в Аграме журнал »Даница Илирска« (»Заря Иллирии«). Журнал сей уже по названию своему изобличающий свое предназначение, наполнен статьями приводящими славян к мысли о их прошедшей самобытности. Я нашел в нем оду »Вздохи славянской богини Вилы«, в которой поэт вызывает просто славян к восстанию и свободе. Эпиграфы ко многим статьям соответствуют той же мысли, например:
1) Народ без народности
Есть тело без кости.
2) Без природной свободы,
Как рыба без воды.
3) В сложности и единстве народа состоит его истинная сила.
4) Войско сильно воеводой,
А земля свободой.
и прочее.
Под сим последним эпиграфом напечатано: »русская пословица«. Журнал »Заря Иллирии« имеет множество подписчиков и читателей, и, что может казаться странным, что правительство, разрешая издание оного для славян, запрещает вывоз оного в Ломбардо-Веницианское королевство.
Вообще в Австрии очень заметно особенное снисхождение к славянам со времени восшествия на престол ныне царствующего императора. К этому отнести можно дозволение данное ученому человеку Шафарику издавать в Праге историю славянских племен. Там же выходит с недавнего времени журнал »Ост унд Вест«, который знакомит славян между собою и с Европою. [224]
Гай, быв в тесной дружбе с владыкой, открыл ему свои намерения и цель журнала »Заря Иллирии«. Она состоит в том, чтобы возбудить в славянах и войсках австрийских, расположенных по турецкой границе до Белграда и сформированных из славян же, мысль о самобытности. Гай объявил владыке, что уже ручается за 12 тыс. пехоты и может, когда только вздумает привести этот отряд по границе Далмации и Герцеговины на помощь черногорцам противу турок, если владыка даст ему знать о времени в которое восстанет Черногория, Албания и Герцеговина.
Было бы ошибочно думать, что наклонности славянских племен к мыслям о их возможной народности. Следовательно, для подобных действий кабинета должна быть причина и цель; но я не смею касаться сего предмета, опасаясь впасть в предположения, слишком отдаленные и, быть может, ошибочные.
Считаю только долгом подтвердить, что Черногория исполнена преданности России, имеет чрезвычайное влияние на соседних славян, а в особенности на подвластных Порте, которая стесняет их быт, отягощает христиан налогами и лишает преимуществ, коими пользуются ее подданные магометане.
Архиепископ Петр Негуш, хотя и молод, но одарен ясным умом, и в состоянии держать весь тот край в таком направлении, какое Россия ему укажет.
Помощь, всемилостивейше назначенная государем императором для Черногории, состоящая в ежегодном отпуске 8 тыс. червонцев, освежила страну, утвердила власть архиепископа и отвела его от неосновательных действий, о коих говорил я выше, и в которые могла его вовлечь крайность и некоторого рода отчаяние.
Черногорцы готовы свято исполнять повеление государя императора, и, живя в бедности и вечной войне, посвятили бы с радостью жизнь свою на службу России. В этом смысле переселение нескольких семей их на Кавказ против горцев могло бы принести значительную пользу, без ослабления Черногории противу турок.
Если бы государю императору благоугодно было удостоить своим благодетельным участием этот отдаленный край, то для Черногории, часто страждущей от неурожаев, лучший дар был бы доставление из Одессы хлеба и соли, чтобы владыка однажды мог устроить несколько запасных магазинов, чего не в состоянии сделать из скудных произведений земли.
Вторая польза могла бы произойти в политическом отношении Черногории к ее соседям, если бы владыке пожалована была единовременно хотя небольшая сумма денег собственно на заведение порядочного училища и постройки для оного дома, с тем, чтобы владыка имел позволение принимать к себе на воспитание детей некоторых албанских и герцеговинских христиан по просьбам их отцов, чего архиепископ без дозволения не сделает.
В заключение считаю долгом приложить у сего ноту, сообщенную мне частным образом российским вице-консулом Фруско (Видиети док. 26) в Венеции, где [225] я был несколько дней на обратном пути из Черногории в Вену. Сведения, заключающиеся в ноте г-на Фруско, во многом сходны с изложенным мною в этой записке, хотя и собраны им из источников совершенно противуположных.
Подполковник Озерецковский
АВПР, ф. ГА V-А2, 1838 г. д. 695, л. 16-25 об. Оригинал.