Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

№ 12

ДОНЕСЕНИЕ С. А. САНКОВСКОГО УПРАВЛЯЮЩЕМУ РОССИЙСКИМ МИНИСТЕРСТВОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ Н. П. РУМЯНЦЕВУ

24 января 1808 г. Петербург

У извиештаиу, коиu иe написао и о повратку у Петроград, Санковски саопштава да иe caвиemoвao Петру Петровичу да продужи да и дале Црну Гору сматра под покровительством pycuиe и да живи у миру са француским властима у Котору. Сада иe добио писмо од митрополита и гувернадура из кoиux се види да иe пoиaчaнo неприиателсшво мечу ньима. Даиичи карактеристику личности, Санковски дoкaзyиe да иeдuнo Петар Петрович, благодаречи чврситини духа, способностима и искуству може очувати независност Црне Горе, за што иe заинтересована Pycuиa. Мечу владиком и генералом Лористоном одржаваиу се прииательски односи.

Сиятельнейший граф, милостивый государь!

Не имея никаких предписаний, на каком основании остается Черная Гора после выступления наших войск из Бокки Ди Каторо, я советовал митрополиту и губернатору черногорскому до решения жребия их отечества почитать всегда себя в покровительстве нашего высочайшего двора и жить с французским правительством в Бокке Ди Каторо в добром соседстве, не подавая оному ни малейшей причины иметь законного взыскания над черногорцами. Для выполнения сего намеренья с надлежащим успехом рекомендовал как митрополиту, так и губернатору вновь учредить правительство на Черной Горе с тем, чтобы оное было постоянное; а особливо, чтобы согласие и связь дружбы были непоколебимыми между ими двумя, яко главами народа. Установив таким образом тишину и спокойствие народа в том крае, я согласился на предложения генералов Мармонта и Лауристона исходатайствовать им с митрополитом и губернатором свидание в Каторе. При отъезде же моем, получив от сих последних обещание, что они по моим наставлениям непременно будут поступать, я имел честь удостоверить ваше сиятельство во всенижайших моих донесениях, что Черногория по [131] меньшей мере в течение года не откажется от покровительства нашего двора; а тем более, что при митрополите остались два черногорца, облагодетельствованные Россиею, а именно: коллежский советник Марошевич из братства губернатора и полковник и кавалер Радулович из знатнейшего братства в Церницкой нахии.

Ныне же с полученных писем от митрополита и губернатора черногорского усматриваю, что положение дел на Черной Горе хотя точно то самое относительно до приверженности народа к России, но так как уже между митрополитом и губернатором возгорела прежняя вражда, то и полагать должно, что французы не преминут воспользоваться сим обстоятельством для распространения своей власти в полной мере также и на Черной Горе.

Удаляя от себя мисль, чтоб в покорении Черной Горы хотел бы охотно митрополит или губернатор вспомоществовать французам, ибо я удостоверен о верности и преданности обоих сих начальников народа к России. Но как митрополит черногорский имеет более ловкости и способности не токмо в управлении народа, но еще несравненно имеет превосходнее опытность в переговорах по делам политическим, чем губернатор; да притом еще весьма честолюбив и жаждет быть самовластным в своем отечестве, не позволяя, чтобы когда какая-либо власть могла им повелевать, то я полагаю, что в нынешних обстоятельствах он один чрез свойственный ему характер и твердность духа в состоянии сохранить Черную Гору независимою. Губернатор же черногорский, не имея достаточных талантов противуборствовать митрополиту, возлагает тщетно всю свою надежду на чужой разум (а именно коллежского советника Марошевича, своего родственника), посредством коего думает воздержать народ от причинения оскорблений французам и утвердить оный в приверженности к России. А дабы вся честь была бы ему в толь трудном подвиге отдана, желает взять поверхность над митрополитом, в чем полагает успеть, истребя у народа страх проклятия архирейского. Сей поступок его и другой, что он вопреки согласия между митрополитом черногорским и генералом Лауристоном (»чтоб ластных людей шалости не поставлять в погрешность целой нации, но изыскивать преступников и в прекращении дальнейшего злодейства по мере вины и по обычаю черногорскому наказывать«) решился послать свое братство в Приморию арестовать там целую семью (весьма великих злодеев также своего братства и отдать в руки французам для наказания их законным порядком), доказывает ясно, что губернатор черногорский, ссорясь с митрополитом и уничижая власть правительства черногорского, которому принадлежит право преступников своих наказывать, против своего желания и неумышленно более делает в пользу Франции, чем митрополит, коего он подозревает, что может быть требовал на тайной конференции с генералом Лауристоном согласия Франции принять на себя сан патриарха Ипеки. Потому что если французы действительно обратили митрополита на свою сторону, то губернатор не в силах противиться их намеренью, а если и удастся именем России взбунтовать часть народа против своего архипастыря, то партия его будет силою [132] оружия покорена, и тогда народ уже принужден будет явным образом и навсегда отказаться от покровительства России.

Итак, по моему мнению, в нынешних обстоятельствах ничего бы столь нежелательно было для сбережения независимости Черногории и для соблюдения спокойствия народа, как восстановить прежнее согласие между митрополитом и губернатором черногорским, что дерзаю подчинить на благорассмотрение вашего сиятельства, прилагая при сем копии с писем митрополита и губернатора черногорского. (Прилози: Писмо Петра I Петровича С. А. Санковском од 19. новембра 1807. и Вука Радоньича од 31. октобра 1807. године (л. 5-7))

Французское правительство в Бокке Ди Каторо весьма благосклонно обходится с черногорцами, равно как и турки, которые не только оставляют присоединенных Черной Горе герцеговинских христиан, их подданных, в покое, но еще требуют у черногорцев постоянного мира. Но сие предложение они не иначе намерены принять, как с согласия новоучрежденного своего правительства. А генерал Лауристон, имевший свидание с митрополитом черногорским 14 октября в монастыре под Ластвою в Цупе, объявил ему, что он получил рескрипт от своего императора, в котором изъявляет свое удовольствие, что черногорцы не шалят и пребывают в добром согласии и мире с его подданными, повелевает ему всемерно избегать причин, кои могут быть подвигом оскорбления народу черногорскому и великому его алеату.

По причине смерти архидиакона Дмитрия Петровича, избранного наследником митрополита, был сейм 18 октября на Цетине, где положено было назначить другого наследника. Выбор пал на 7-летнего младенца, племянника его высокопреосвещенства, сына брата его родного кавалера Саввы Петровича. Вследствие такового назначения сей преемник сана архирейского должен быть воспитан по образу европейскому, и пишут ко мне, что если бы было благоугодно высочайшему нашему двору взять его в Россию для образования к известной цели, то могло бы сие обстоятельство еще наивящще утвердить народ и митрополита в приверженности к России. Подобный выбор сейма, который дает народу наследника для управления оным вновь племянника митрополита, ясно доказывает, что сей архипастырь пользуется тою же самою доверенностью в народе и имеет полную власть в своем отечестве, как и до вступления французов в Бокку Ди Каторо.

При сем случае, имею честь всенижайше представить вашему сиятельству, что черногорский архимандрит Владевич, пользующийся милостью и доверенностью митрополита, пребывая в надежде, что обещенные дары будут посланы народу черногорскому, просил меня, что когда будут отправлены, чтоб также была дана медаль харамбаши Семеону Орловичу и вместе с оною назначена ему пенсия 100 ефимков в год. Сей молодей человек был весьма предан России и везде воевал против неприятеля, даже под Курцулою, а ныне он употреблен митрополитом для переписки на итальянском языке с французами.

В Бокке Ди Каторо нынешнее французское правительство всячески старается притеснять тех, кои служили против Франции, как то [133] ваше сиятельство соблаговолите усмотреть с приложенного при сем оригинального прошения двух бокезских капитанов: Спиродона Липовица и Семеона Целалие. (Наведена молба иe на италиианском иезику (л. 12)) Таковое недоброжелательство должно приписать не французам, но тем бокезцам, кои во всякое время оказывали себя очень беспокойнымо. Может быть, что смерть сердаря й графа Войновича, который следовал системе их, несколько усташит, ибо он был убит людьми, коих он начал было угнетать.

Имею честь быть с грубочайшим почтением, милостивый государь, вашего сиятельства всенижайший и послушнейший слуга

С. Петербург.
24 генваря 1808

Стейан Санковский

АВПР, ф. ГА 1-13, 1808 г., д. 3, л. 3-4 об. Оригинал.