СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

СВЯЗИ РОССИИ С ДАЛМАЦИЕЙ И БОКОЙ КОТОРСКОЙ ПРИ ПЕТРЕ I

В исторической литературе неоднократно высказывалось мнение, что Петр I, заимствуя в начале своего царствования научно-технический опыт в европейских странах, отдавал явное предпочтение Голландии ¹. Между тем есть основания считать, что не одна Голландия интересовала в то время русского царя. Уже в первый год своего единоличного правления ² Петр проявил большое внимание к возможным связям с южными славянами.

В конце 1696 г. он издал два указа большого государственного значения. Первый из них, от 22 ноября, гласил: "стольникам обеих палат сказано в разные государства учиться всяким наукам" ³. В Голландию и Англию направлялось 22 человека, в Венецию — 39. Второй указ, от 6 декабря, объявлял о направлении в европейские страны Великого посольства в лице трех полномочных послов: Франца Яковлевича Лефорта, Федора Алексеевича Головина и Прокофия Богдановича Возницына ⁴. Политической целью посольства было привлечение европейских государств в союз против Турции. Вместе с посольством выехало 30 человек волонтеров для изучения морского дела в Голландии. Среди них, под именем Петра Михайлова, находился Петр I. Впервые в истории русский царь выехал за пределы своего государства и впервые представители русской знати отправились для обучения в чужие страны.

Великое посольство выехало из Москвы 9 марта 1697 г. В свите второго посла Головина находился дворянин Григорий Островский. В день отъезда ему был выдан проезжий лист следующего содержания: "По нашему царского величества указу послан во европские християнские государства и княжества и в волные городы урожденной наш дворянин ⁵ Григорей [47] Островский для науки морских художеств и воинских дел". Далее следует обращения к правителям тех стран, через которые должен был ехать Островский, с просьбой оказать ему содействие ⁶.

Текст проезжего листа не дает ясного представления о целях этой поездки. О них становится известным при чтении "Наказных статей Григорию Островскому". Они составлены 2 октября 1697 г. в Амстердаме, куда вместе с Великим посольством прибыл Островский. Документ этот публиковался во второй половине XIX в. ⁷. Так как он представляет большой интерес для нашей темы, приводим его полностью с сохранением орфографии и пунктуации.

"Октября в 2 день. (1697 г.— Е. К.). По указу Великого государя послан из Гаги в Шклявонскую землю из дворян Григорей Григорьев сын Островский для некоторых дел тайно; а что ему велено делать и о том ему даны статьи и дан пас таков, каковы даваны пасы дворянам, которые посланы учиться морскому делу. А для той посылки Великого государя жалованья, подмоги и на наем подвод, дано ему триста золотых червонных. А в данных ему Григорею статьях написано:

1. Ехать из Гаги, розведав подлинно на которые земли и места ближе и податнее, до Славенской или до Словацкой и до Шкля вонской земли. А на которые места поедет и чрез чьи земли и государства и волные городы, и что от которого города до которых мест верст и миль и какова дорога, и в подводах и в кормех довольство есть ли и о том всем, розведав и разсмотря подлинно, записать имянно.

2. Приехав в тое Шклявонскую землю, проведать, под которым она государем, и много ль в ней городов и знатных мест, и многолюдна ль она, и какие в ней люди: служилые ль или купецкие или пахотные, и которых чинов болше, и есть ли в ней капитаны, порутчики подпорутчики, шиперы, боцманы, штирманы и матрозы, которые б служили или и ныне служат на воинских караблях и каторгах, или на купецких караблях.

3. Да и о том ему проведать, каковы там люди к морскому пути и бою, будут ли против Венетов, и на чем заобычнее, на каких судах больши употребления к бою имеют, на караблях ли или на каторгах и в которых местах они той войны употребляют и в чьих флотах? И о том, для подлинного уверения, разговорись з знатными начальными людьми, взять у них на письме. При том проведать подлинно ж: кто того морского дела и употребеления есть в той же земле, или того ж языку, из знатных начальных людей, вице-адмиралы и иных вышних и нижних чинов, и имя на их двух или трех, или и болши, записать.

4. Да и о том проведать, тот вышеупомянутой славенской на род славенской ли язык употребляет, и мочно ль с ними рускому человеку о всем говорить и разуметь? И из них какова ни есть [48] чина, человека того славенского народа и языка привесть с собою в Амстрадам, для познания языка их, уговоряся с ним по чему давать на месяц.

5. Да и о том проведать, того вышеупомянутого народа много ли на море служит, или болши на земли?

6. Да ему же, будучи в Славенской земле, о всем вышеписанном розведав и учиня, проведать: Венеция далеко ль от той Славенской земли, и путь к ней на которыя места, и чрез чьи земли и городы, и сколько миль будет или дней ходу?

7. А будет словаки язык свой употребляют не против руского языка, и узнать ево, что они говорят, рускому человеку бу дет немочно, и таких вышеписанных начальных людей нет, и ему ехать в Венецыю. А приехав в Венецыю проведать: есть ли в Венецыи вышеписанные начальные люди: капитаны, порутчики, подпорутчики, шиперы, штюрманы, боцманы, которые б умели славенского языка и морского искусства, и много ль там того языка и иных языков таких людей, и буде их наймать в государеву службу, и такие люди в Московское государство в службу поедут ли, и по чему похотят? О том с ними поговорить например. Так же и о том проведать: того славенского языка и иных языков вышние начальные люди есть ли, и кто имяны, и какие чины и в которых флотах служат, и какое о себе имя и похвалу в воинских морских делах имеют? И то все проведав подлинно, записать о всем имянно и с тою запискою ехать в Амстрадам, не мешкая нигде".

Из содержания "Наказных статей" очевидно, что основной задачей поездки Островского был наем на службу в только еще создававшийся русский морской флот офицеров и матросов южно-славянских народностей. Петр, по-видимому, располагал сведениями о том, что они являются искусными моряками, а возможно и имел некоторые географические представления о землях, населенных южными славянами. Упоминая "славенскую или словацкую землю", он, по-видимому, имел ввиду северную часть теперешней Югославии, где проживал и проживает один из южно-славянских на родов — словенцы. Что же касается названия "Шклявонская земля", то это, очевидно, испорченное итальянское слово "schiavo", что означает "славянский" и "далматинский". Вероятно, "Шклявонская земля" — это Далмация. Вся Далмация за исключением Дубровника (Рагузы) с XV в. находилась под властью Венеции. Жители этих мест — исконные моряки. Петра заинтересовала возможность использовать их знания и опыт; привлекала мысль взять на морскую службу людей, язык которых мог быть понятен русскому человеку.

Отличительная особенность указов Петра I — продуманное решение не только главного вопроса, но и всех его деталей. При этом часто предлагается несколько путей для достижения цели. Эти черты петровских распоряжений мы видим и в "Наказе" Островскому.

Предполагая, что язык далматинцев будет понятен русским, Петр, в то же время, велит привезти с собой славянина любого чина "для познания языка". В том случае, если в Далмации нет людей, знающих морскую службу, Островскому следует ехать искать их в Венеции. Если славянский язык и не будет понятен русскому человеку, все же надлежит искать в Венеции моряков-славян. Петр справедливо считал, что научиться славянскому языку легче, чем итальянскому, тем более, что уже был дан приказ привезти далматинца для этой цели. [49]

Сведения, которые Островский должен был собрать в Венеции, очень нужны были Петру. Он намеревался в конце своего путешествия направиться в Венецию, которая интересовала его как союзница России в борьбе против Турции. Кроме того, он хотел сам познакомиться со знаменитым галерным флотом венецианцев, чтобы применить их опыт на строительстве русских галер.

О самой поездке Островского в "Шклявонскую землю" и его деятельности там сведений в литературе нет. Возможно, это объясняется тем, что, по имеющимся сообщениям он не выполнил поручения Петра I. О возвращении Островского в Амстердам после его поездки сказано следующее: "Декабря в 23 день (1697 г.— Е. К.) явился великим и полномочным послом (то есть послам.— Е. К.) дворянин Григорей Островский, которой посылан в Венецию для приговору и найму началных людей и привез с собою из Венеции дву человек капитанов Стематика Меру да Андрея Депиора, греческой веры, а по данным ему статьям в Шклявонию не ездил и ничего не учинил и быв в Венеции толко возвратился без дела" ⁸. Тем не менее Островскому продолжали давать ответственные поручения. Очевидно, его поездка все же не была бесплодной. Каковы бы ни были результаты его путешествия, он должен был дать в них отчет. Поиски такого документа были начаты нами в архивах Ленинграда и Москвы. В Центральном государственном архиве древних актов был обнаружен "Статейный список" Островского ⁹. Впоследствии выяснилось, что из этого архивного документа, занимающего 15 листов, опубликовано только 12 строк из текста последнего листа ¹⁰.

Даем публикацию "Статейного списка", впервые вводя его в научный оборот.

СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ДВОРЯНИНА ГРИГОРИЯ ОСТРОВСКОГО, ПОСЛАННОГО ИЗ ГАГИ В ШКЛЯВОНСКУЮ ЗЕМЛЮ

|Л. 1| "206-го (1697 г.— Е. К.) декабря в 23 день явился царского величества великим и полномочным послом генералу и адмиралу и наместнику Новгородцкому Францу Яковлевичю Лефорту, генералу и воинскому комисарию и наместнику сибирскому Фёдору Алексеевичю Головину, думному дьяку и наместнику болховскому Прокофью Богдановичю Возницыну в Амстердаме из дворян Григорей Островской, которой для его великого государя дел посылан в Шклявонскую землю. А в допросе сказал.

По указу великого государя поехал он из Гаги октября во 2 день и жил в Амстердаме с неделю, для того что сыскал он в его великого государя службу матрозов словян человек с тритцать, ис которых выбрано и принято в его великого государя службу пять человек.

Из Амстердама поехал он октября в 9 день водою до Утрехта 12 часов, а из Утрехта, наняв почтовую телегу, ехал до города Арнема, от Утрехта езды 12 часов, из Арнема до Нимвегина 3 часа, из Нимвегина до Брандебурских городов до Клева (Клеве — [50] Е. К.) 5 часов, из Клева до Сантена (Ксантена — Е. К) 5 часов..." ¹¹.

|Л. 5| "И ехал из Местри до Венецыи водою, и та вышеписанная дорога до Венецыи зело многим людей в езде такой трудна и подводы с нуждою и в больших городах, а имянно: из Амстердама в Нимвегене, а из Нимвегена в Келене, а из Келена в Франкфурте, а из Франкфурта в Аушпурке (Аугсбурге.— Е. К.), а из Аушпурка до Венецыи едва сыскать нанять возможно, потому что всяких чинов люди по той дороге едущие в тех городех подводы нанимают. А кормы в тех городех ис Келена до Франкфурта закупя надобно с собою весть а из Франкфурта корм и подводы сыскать по городом возможно. А ехал он вышеписанною дорогою роспрашивая и розведывая подлинно куда по той дороге ближе и подат нее путь имел належать до Шклявонской земли, и куда из Галанской земли почта ходит. А по подлинному ево проведыванию на лежала дорога до Шклявонии на Венецыю.

А в Венецыю приехал он октября в 26 день и жил в Венецыи три недели, и проведывал у знатных и верных людей о тех делех, для чего он был послан, и искал пилотов, которые бывали на Черном море. И таких пилотов не сыскал, а сыскал двух капитанов греков, которые на Черном море бывали, и наняв привез их с со бою в Амстердам. А иные нихто Черного моря во всей Венецыи и Шклявонии не знают и не бывали.

Да он же будучи в Венецыи проведал, что Шклявонская земля от Венецыи Белым морем ездою 90 миль италианских, а доброю погодою только день езды. А порубежной город тое Склявонские земли Истрия владения венецыйского, и потом цесарского |Л. 6| владения два городка, Вулго Фюме и Букары. Да Венецыйского остров Велия, да Цара, Себенико, Шпалето, Лесина, Корцыра Курсоля. И в тех городех делают суды морские венецыйские, а покупают лес и всякие припасы на карабельное строение из цесарских смежных городов, с Юма и з Букера.

Рагузы город волной Речи Посполитой (то есть республика.— Е. К.), дань платят турком. Для водного купечества Каштелнова турецкой бывал, а ныне венецыйской, Катаро венецыйской, Колхино, Дюлцы да Босния провинция турецкие. Всего в Шклявонской земле венецыйского владения вышеписанных десять городов, а цесарского владенья 2 города, да турецкого Рагузы, |Л. 7| Колхино, Дюлцы да Босния. А болши в них служивых людей, нежели купецких, народ скудной и пищею зело недоволной, для того что живут меж каменными горами и от войны разорены. А пахотных людей в той земле мало, для того что живут на каменных горах. А капитанов, порутчиков и подпорутчиков, шиперов, боцманов, штирманов и матросов, которые б служили на воинских караблях и на каторгах в той Шклявонской земле нет. А которые и есть, и те все живут в Венецыи и на воинских караванах на Белом море, для того что им там жить не у чево, потому что они кормятца в Венецыи от венецыйского князя и от торговых людей. [51]

А в Шклявонскую землю из Венецыи не поехал он для того, что по проведыванию ево в той земле таких людей воинских за обычных, которые годились к морскому пути и бою, нет, да и |Л. 8| затем, что слышал он от многих людей, что у них венетов есть заказ и подозрение такое, дабы нихто чюжеземцы подданных их венецких из их владения в чюжие край не подзывали и ехать было ему для того в Шклявонию не явясь сенату венецыйскому невозможно. Да и те вышеупомянутые греки два капитана, которые с ним приехали в Амстердам, выехали из Венецыи с ним тайно.

А народ шклявонской говорят по руски, и к морскому пути и к бою зело искусны, в морском плавании и в бою венетов лутче, и непрестанно пребывают на венецыйском морском каравене, а сколько их числом, того он подлинно проведать не мог. И бьютца против турков на караблях и на галерах, и на каторгах, и у всех венецыян тот народ похвальной и лутчей, что в морском бою лутче их нет. А пребывают они всегда против турков вместе с венецыянами на боях в море и в Далмацыи. А владеет над ними генерал Молино да с ним товарищи генералы ж Антоний и Гриманий. А всех судов морских воинских в промыслех против |Л. 9| турков в Шклявонии будет з 90 или со сто. А на галере первой начальной человек дворянин, а под ним капитан, третей человек паронснук, по них паронцок, костабель с 4-ми человеки пушкарями, потом каподешкаля с 12-ти человеки матросами. На галиасе: губернатор, пилота, комит, паронс, 36 матросов, 4 человека констапелев, 1 человек пушкарь, каподешкаля, писарь. На карабле надсмотритель шляхтич, потом капитан наутор, пилета, подпилета, гвардия, каштелян, 4 штюрмана, принципа — констапель, капи и сотокапи по 6 человек, 140 человек матрозов. А отпускают венецыяне воинские свои караваны в Морею против турков с тремя начальнейшими генералы вместе. А бывает в них в отпуску |Л. 10| судов: караблей по 24, галиасов по 6, галер по 22 с ыными судами, которых будет в караване со сто. А ратных людей живет на всяком судне человек по 200 и по 150, и по 100. А всего войска жи вет склявонского на сухом пути в Венецыи пехоты з 2000 человек, а конницы с 500 человек, а на море на галерах и на караблях с 500 человек. Всего войска венецыйского и шклявонского на сухом пути и на море живет в Далмацыи против турков в воинских промыслех по 12 000 человек в году.

А в Венецыи для подлинного о воинских промыслех уверения разговоритца было ему з знатными начальными людьми и взять у них о поведении их воинском на письме не у ково, потому что в Венеции при нем начальных людей и войска приезду не было, живут все в караване в Далмацыи, и генерал Молино со всем войском зимует в Морей же.

|Л. 11| А в Венецыи будучи слышал он от розных торговых людей греков, что генерал Молино со всем караваном нынешняго лета стоят в Морей близ Албании в Пелепонезе меж Неаполи ди Романии, и был междо ими бой сего лета три боя небольшие, а больших боев сего лета не было. А употребляли они те бои меж арцыпелягою и островом Хиею, и Никандром и Андром. И тех мест греченя половина под турским владением, а другая под венетами. И больших упадков на обе стороны не было.

А в морском де употреблении над воинскими ратными людьми у первого генерала бывает по два адмирала, а у иных проведитов [52] по одному адмиралу. И таких адмиралов в морском караване живет человек 6 или 8, и воинское дело по указу началных людей |Л. 12| все они управляют, а в Венецыи де соберетца склявонов, матросов и иных карабельных работников человек с 200 или с 300, и тех работных людей к Москве в службу наговорить и принять мочно, и к Москве за заплату ехать они похотят, толко б была им свобода от венецыйского сенату. А те склявоны говорят по словенску и руским людем говорить с ними приобычився мочно. А из Венецыи ис таких людей одного человека для познания языка с со бою не привез он для того, что и в Амстрадаме такие матрозы сысканы. А началных карабелных людей, которые карабелной ход знают, а имянно: капитанов, которые бывали на купецких караблях, и тех в Венецыи сыщетца человек с 10, которые остались от караблей. Толко те люди на воинских караблях не бывали, и о призыве их для службы к Москве он про них проведывал, и по его проведыванию отзывались многие, что они в службу к Москве ехать хотят, толко б напред дано было им жалованье по чином, чем женам их в Венецыи живучи без них питатца, и хотели ехать, положась на милость великого государя в жалованье, что им впредь дано будет без уговору. А в Венецыи даетца тем капитаном платы на купецких караблях по 15 червонных на месяц, а иным и по 20 червонных. А на воинских караблях даетца вдвое.

А служат де шклявоне венецыяном на сухом пути и на море, а в каком счислении и где их больше служат, того ему подлинно слышать не лучилось. |Л. 13| А вестей дорогою едучи он слышал, что московские войска на Украине турков сего лета побили с 5000 человек и полону множество взяли, и обоз погромили. О том он слышал на многих местех, едучи дорогою, и за тою победу во всех городах благодарят.

А венецыяне зело готовятца к весне на турка и делают два карабля, и хотят их послать с караваном против турков, и ратных людей принимают много, чтобы умножить караван перед прошлым годом болши.

Дорогою ж едучи встречал он многих салдат, которые были во Фландрии у соединенных против француза на войне, что идут в Венецыю наниматца служить против турка, и многие с ружьем и з знамены, а иные и без ружья.

Француз с цесарем в миру и обещает цесарю отдать Стразбурх, чтоб он с турком помирился. О том он слышал едучи назад в Франкфурте.

О московских войсках была в Венецыи слава, что идут конечно многими силами на Черное море. И для опасения от тех войск ис Царяграда посланы были турские карабли и каторги. А что там учинилось, того он не ведает. |Л. 14| А стоял он в Венецыи близ греческой церкви, и выехал из Венецыи ноября в 16 день, и ехал дорогою теми ж вышепомянутыми месты, которыми ехал в Венецыю.

А о вышеписанных капитанах, которых будучи в Венецыи приговорил, сказал он Григорей, что приехав он в Венецыю проведывал всякими мерами, чтоб турских людей ¹², которые ход Черного моря знают и на Черном море бывали, сыскать и в службу к Москве приговорить. И по многому его проведыванию нашел [53] он в Венецыи греков венецыйских жителей, которые бывали на Черном море и тому быти заобычные благочестивой веры Стамати Камеру да Андрея Депиру, которые бывали на торговых и на воинских караблях за капитанов и знают капитанской чин и правительство, и жены и дети у них в Венецыи есть, и пасы свидетельствованные на тот их капитанский чин у них были. А до говорился де он с ними, что быть им в московской службе сколько они похотят и сколько их будут держать. А уговорился им давать на пищу и на одежду и за все покамест они будут в службе, по пятнадцати золотых червонных на месяц, и наперед дал им тех денег вместо задатку на три месяца человеку. И в том, что им быть в подлинной службе и не збежать, взял по них поруку венецыйского жителя купца Марка Каяния, и в том взял на него за ево рукою писмо. А дворов своих у них в Венецыи нет, а жили в по стоялых дворех. |Л. 15| О турских вестях ничего не ведает и болши того ничего не слыхал.

А едучи де он из Гаги до Венецыи издержал на наем подвод и на харчи, и что дал вышеписанным двум человеком греком, всего триста пять золотых, а ныне у него в остатке девяносто пять золотых.

Да к нему ж в Венецыи приходил католицкой домникан патер Матфей и говорил, что он умеет математическое учение и теологию, и инженерское дело, и морской ход подлинно знает, и чтоб ево принять в его великого государя службу, а он обещается по своей науке и художеству выучить в скорых годех многих русских людей и книги о той науке на руском языке будет выдавать. И он сказал, что о том великим послом донесет ¹³.

В Венецыи ж выбирают в службу салдат изо всяких чинов и посылают за караулом в караван воинской в Морею. А начальные люди над тем салдаты иноземцы и русские люди ¹⁴ всяких народов".

"Статейный список" Островского нуждается в пояснениях.

Под Белым морем подразумевается Адриатическое море; в документах петровского времени такое название встречается не раз. Так, моряки греки, нанятые на русскую службу в 1697 и 1698 гг., говорили о том, что "...на Белом и на Черном море хаживали многажды" ¹⁵. Город Истрия — это Капо д'Истрия; "городки" Вулго Фюме и Букары — это города Фиуме (Риека) и Бакар. Слово "Вулго", стоящее перед названием Фиуме, по-видимому, написанное русскими буквами латинское слово "vulgo" — "так называемый" ¹⁶. Остров Велия — Крк; Цара и Себенико — города Задар и Шибеник. Город Шпалето (итал. Спалато) — Сплит. Остров Лесина — Хвар, остров Корцыра Курсоля — Корчула. Город Рагуза — Дубровник, в конце XVII в. был республикой, платившей дань туркам. Город Каштелнова (итал. Кастель — Нуово) — Херцег-Нови, Катаро — [54] Котор. Название города Колхино мы попытаемся раскрыть несколько позже. Город Дюлцы (итал. Дульчиньо) — теперь Ульцинь (л. 6) ¹⁷.

Расшифровка названий морских чинов на венецианском флоте представляет известные трудности, так как они явно искажены Островским. Выяснились следующие названия: костабель (констапель) — офицер — артиллерист; пилета (пилот) — лоцман; комит — начальник галерной команды; капи (итал. капо) — глава, старшина, начальник; сотокапи (итал. соттокапо) — его помощник; проведит — командующий; каподешкаля (итал. скала) — лестница, трап, (итал. скало) — набережная, при стань — "каподешкаля" означает одного из начальников на галере, который стоит у трапа и следит за входящими и выходящими на пристань; названия паронс, паронснук и паронцок выяснить не удалось (л. 9) ¹⁸.

Морея — средневековое наименование полуострова Пелопоннес; город Неаполи ди Романии — ото Навплион, расположенный на п-ове Пелопоннес, в заливе Арголикос. Словом "арцыпеляга" Островский обозначает о-ва Эгейского моря. О-в Хия — Хиос, Никаидр, вероятно,— Наксос, Андр — Андрос. Выше упоминался город Колхино. Островский называет его среди городов восточного побережья Адриатики, но ни в старых, ни в новых атласах города с таким названием здесь нет. Так как в "Статейном списке" имеется непоследовательность в изложении материала, можно предположить, что Островский говорит о городе, находившемся в южной части Пелопоннеса и называвшемся в средние века Колохипа (Colochina). Сейчас это залив Лаконикос, а на месте города Колохина на картах обозначен город Титион (л. 11) ¹⁹.

В сообщениях Островского нашли отражение политические события, происходившие в европейских странах. В 1697 г. в голландском городе Рисвике был подписан мирный договор, заключивший третью голландскую войну Франции. По этому договору Франция должна была вернуть все захваченные ею в первых войнах с Голландией территории, ей был оставлен только Эльзас с городом Страсбургом. Сообщение о том, что Франция намерена отдать Страсбург австрийскому императору, если тот заключит мир с Турцией, представляется мало правдоподобным (л. 13).

Капитаны-греки, которых Островский привез из Венеции, остались служить в России на галерном флоте, участвовали в морских сражениях во время Северной войны. Интересно отметить, что на дочери одного из них, Андрея Диопера, Евдокии Андреевне Диопер, был женат первым браком Абрам Петрович Ганнибал — "арап Петра Великого". Фамилия Диопер в документах петровского времени имеет несколько написаний: Депир, Депиор, Диопер (л. 14) ²⁰.

Подведем итоги сообщениям Островского. По собранным им сведениям, в морском деле и в морских сражениях далматинцы превосходят венецианцев, что признают и сами венецианцы, отмечая храбрость славян в боях против турок. Интересно сообщение о том, что венецианцы строят свои [55] корабли в прибрежных городах Далмации. Содержание "Статейного списка" подтверждает то, что, посылая Островского в "Шклявонскую землю", Петр имел ввиду Далмацию. Перечисляя "шклявонские" города, Остров ский называет города далматинского побережья. Сам он несколько раз употребляет название Далмация. Очень важно сообщение Островского о том, что население Далмации говорит "по-русски" и понимать их язык "приобычився мочно". Этому вопросу Петр придавал особое значение.

Интересно заметить, что в том же 1697 г., когда Островский выяснял в Венеции возможность найма на русскую службу моряков-далматинцев, в Амстердаме, где находилось Великое посольство, также нанимали моряков южно-славянских народностей. С конца октября до начала ноября было нанято 26 человек ²¹.

Итак, обвинение Островского в том, что он "ничего не учинил и возвратился без дела", не имело никаких оснований. Не выезжая из Венеции, он сумел выполнить поставленные перед ним задачи — собрал нужные Петру сведения. Можно с уверенностью сказать, что Островский оправдал доверие Петра и что его "Статейный список" охватил более широкий круг вопросов по сравнению с "Наказными статьями".

Миссия Островского не была единственным эпизодом связей ранне-петровской Руси с Далмацией и Бокой Которской. Одновременно с нею в Венецию была направлена группа молодых людей для обучения морскому делу. Как уже упоминалось в начале статьи, 22 ноября был объявлен царский указ о направлении в европейские страны для изучения морских наук представителей русских знатных семей. Выехать должен был 61 человек. Каждый из них вез с собой солдата для обучения тем же наукам, которые будет изучать сам. Таким образом, за границу отправились 122 человека. Следует отметить, что, стремясь дать образование русской знати, Петр в то же время не хотел допустить, чтобы ученикам делались какие-либо поблажки из-за их знатного происхождения. В грамоте Петра I венецианскому дожу Сильвестру Валерию от 25 февраля 1697 г. перечислены только имена и отчества русских стольников, направленных в Венецию, без упоминания их фамилий ²². Этому давалось следующее объяснение: "... для того, чтобы в ноземческих краях подлинно не ведали какого чина и каких пород для тое вышеписанныя науки в их государства посланы ²³.

Уже упоминалось, что меньшая часть будущих учеников морского дела направлялась в Голландию и в Англию, а большая в Венецию. Это можно объяснить тем, что, направляя учеников в союзную Венецию Петр мог быть уверен, что они будут хорошо приняты. Кроме того, зная, что далматинцы являются искусными моряками, он мог быть убежден, что среди них удастся найти опытных образованных учителей.

По сохранившимся сведениям, подготовка к направлению стольников за границу началась значительно раньше объявления указа, но держалась в тайне. В эти годы в Москве проживал флорентийский купец Франческо Гваскони. Он вел обширную торговлю и пользовался большим влиянием среди членов московской иноземной колонии. Одновременно Гваскони являлся тайным агентом венецианского правительства. Свои сообщения о политических событиях в России он передавал в письмах, адресованных в Венецию своему брату Алессандро. В письме из Москвы, датированном 26 февраля 1696 г. (н.с.), он извещает, что из России в Венецию отправляют 40 дворян для обучения морским наукам. В другом [56] письме того же года сообщается о том, что по просьбе московского царя греческий купец Жуан де Жеролемо, очевидно, также член московской торговой колонии, отыскал в Далмации, в городе Перасте, ученого моряка — славянина Марко Мартиновича и предложил обучать морским наукам московских дворян, за что ему будут платить пятьдесят дукатов в месяц ²⁴.

Эти сообщения современников событий дополняются более поздними литературными сведениями, помещенными в итальянских и сербских изданиях в XIX и XX вв. В них говорится о том, что направляя русских стольников в Венецию, Петр просил венецианский сенат поручить их образование ученому математику и опытному морскому капитану Марко Мартиновичу, имя которого было хорошо известно царю. Венецианская республика, верная морским традициям, выполнила его желание. Сенат доверил ученому славянину 17 русских учеников ²⁵.

Выбор Петром Марко Мартиновича в качестве наставника имел серьезные основания. Он знал о нем как о большом знатоке морского дела. Так же, как при найме моряков-славян, Петр, несомненно, считал очень важным, чтобы обучение шло на языке, понятном русским людям. Существенно было и то, что Мартинович мог преподавать теоретические науки и в то же время обучать практике кораблевождения.

Следует сказать несколько подробнее об этом ученом далматинце, перечислить его учеников и установить, чему он их обучал. Марко Мартинович происходил из черногорской семьи потомственных моряков. Родился в 1663 г. в маленьком городке Перасте, расположенном на берегу Которского залива Адриатического моря. В ранней молодости вместе со своим отцом, морским капитаном, плавал по разным морям. Командовал венецианским военным кораблем "Св. Антоний". В 1686 г. участвовал в сражении венецианских войск против турок под городом Кастель-Нуово (Херцег-Нови) и проявил большое мужество. Как специалист по математике, гидрографии и кораблестроению был назначен преподавателем Морской Академии в Венеции. В своем родном городе Перасто он открыл морскую школу под названием "Nautika" (итал. — мореплавание). Не однократно ему предлагали стать мэром г. Пераста, но он отказывался от этой чести. Умер в 1716 г.

Семья Мартиновичей прославилась в Черногории своим участием в борьбе за независимость страны против ее поработителей, турок и австрийцев. Петр II Негош в своем "Горном венце" упоминает пятерых храбрецов братьев Мартиновичей ²⁶.

Имена стольников, посланных в Венецию, историки знают по документам петровского времени. Но сведения о том, кто из них оказался в числе учеников Марко Мартиновича, стали известны несколько необычным путем — не из документов, а из надписи на картине, сохранившейся до наших дней в ратуше города Пераста. Она написана масляными краска ми. В нижней части картины изображены Марко Мартитювич и пять его учеников без указания их имен. Они окружают стол, за которым сидит Мартинович. На столе географическая карта, компас и металлическая [57] сфеpa. Мартинович держит в руке циркуль. Верхнюю часть картины занимает царский титут Петра I. Ниже приведены имена семнадцати учеников Мартиновича, разделенные на две части: княжескую и боярскую ²⁷. Между ними — русский государственный герб. Текст картины написан на сербохорватском языке латиницей. Над живописной частью картины надпись: "Marko Martinovich ucceci pricipe i gospodu moskovsku tu ime novanu na morski nauk i wladagnie". ("Марко Мартинович учит поименованных здесь московских князей и бояр морским наукам и управлению (кораблем. — Е.К.). В 1863 г. в России была напечатана статья, автор которой считал, что, судя по надписи на картине, Мартинович обучал русских учеников мореплаванию и политическим наукам (wladagnie). В 1908 г. личностью Мартиновича заинтересовался русский академик А. С. Лаппо-Данилевский. Он считал необходимым выяснить, каким политическим наукам ученый черногорец обучал русских князей и бояр ²⁸. С таким толкованием слова "wladagnie", на наш взгляд, согласиться нельзя. Оно, несомненно, означает не управление в политическом смысле, а управление кораблем.

Перечислим учеников Мартиновича, поименованных на картине. В левой ее части имена учеников — князей даны в следующем порядке: Борис Иванович Куракин, свояк царя ²⁹, Яков Иванович Лобанов-Ростовский, Петр Алексеевич Голицын, Дмитрий Михайлович Голицын, Федор Алексеевич Голицын, Юрий Яковлевич Хилков, Михаил Яковлевич Хилков, Андрей Яковлевич Хилков, Иван Данилович Гагин, Андрей Иванович Репнин. В правой части картины перечислены имена учеников — бояр: Абрам Федорович Лопухин, брат царицы Московской, Владимир Петрович Шереметев, брат генерала (Бориса Петровича Шереметева, ближайшего сподвижника Петра —Е. К.), Иван Алексеевич Ржевский, сын великого благодержителя ³⁰, Михаил Федорович Ртищев, Никита Иванович Бутурлин, Юрий Бутурлин (отчество установить не удалось — Е. К.), Михаил Афанасьевич Матюшкин. Кто из учеников Мартиновича изображен на картине, можно только предположить. Относительно времени написания картины и имени художника точных сведений пет. Возможно, писал ее Трипо (Трифон) Кокольи, живший в Перасте одновременно с Мартиновичем. Весьма возможно, что картина написана еще во время пребывания русских учеников в Перасте. Она находилась в доме Мартиновича, а в начале XIX в. его потомки подарили ее городу. Вполне вероятно, что картина была даром учеников или самого царя Марко Мартиновичу ³¹. Картина воспроизводилась в России в виде фототипии ³².

Обучение учеников Мартиновича началось в Венецианской Морской Академии. Чтобы русские питомцы могли применить на практике при обретенные знания, венецианский Сенат дал в распоряжение Мартиновича корабль, на котором он вместе с учениками совершил два учебных [58] плавания по Адриатическому морю. Во время второго плавания корабль прибыл в город Пераст. Здесь он поселил учеников в своем доме, где находилась основанная им морская школа, в которой в продолжение нескольких месяцев происходили теоретические и практические испытания русских учеников. Дальнейшее плавание учебного корабля продолжалось в Средиземном море и закончилось в порту Чивита-Веккиа. Отсюда Мартинович с учениками сушей направился в Рим, где они были на приеме у папы Иннокентия XII. Из Рима, также по суше, они поехали в Венецию, где Мартинович представил своих питомцев Сенату и сообщил об их успехах. Сенат наградил ученого далматинца пожизненной пенсией. Русские ученики, благодарные своему учителю, уговаривали его уехать вместе с ними в Россию, но он не хотел расставаться с родиной ³³.

Сохранился "Аттестат, выданный капитаном Марко Мартыновичем князю Борису Ивановичу Куракину в знании им мореходного дела. 1698, августа 21".

"Сим удостоверяю, что я, Марко Мартынович, морской капитан, обучал знатного господина Бориса Иванова ³⁴, московского кавалера, морскому искусству т. е.: компасу, направлению ветров и навигационной кар те. Он совершил со мною два путешествия на корабле, чтобы лучше изучить мореплавание, и я указал ему на устройство всех снастей, как на корабле, так и на других судах, употребляемых в этих странах; капитаны и другие компетентные люди могут убедиться, что он, вместе с русским солдатом Иовом Сушковым с успехом обучался у меня искусству мореплавания как в теории, так и на практике. Испытав вышепоименнованного знатного господина Бориса, я нашел его способным применять свои знания и для высших должностей. В чем и выдается ему этот аттестат, который он может предъявлять если встретится надобность. Я, капитан Марко Мартынович, скрепляю это моим подписом и печатью" ³⁵.

В Государственной Публичной библиотеке в Ленинграде хранится документ, имеющий непосредственное отношение к русским ученикам Мартиновича. Это рукопись на 26 листах, написанная на пергаменте скорописью петровского времени, без даты. В рукописи 15 цветных акварельных рисунков, изображающих разного рода морские суда, главным образом, венецианские ³⁶. Рукопись не имеет названия, но на л. 7 есть надпись, которая объясняет ее происхождение. "Сказание о сем о хождении от капитана Марко Мартыновича, что ис Пераста а сказание самое практичное, что он сам видел в Леванте и что сам искусился и подшит". Эта рукопись является записью лекций, которые он читал своим русским ученикам. Содержание ее разнообразно. Начинается она с подробного описания компаса, затем — описание различных морских кораблей : архитектура, артиллерийское вооружение, личный состав команды, перечисление обязанностей каждого, суровые наказания за нарушение правил поведения на корабле. Приводятся приметы, предсказывающие погоду, дается описание правил вождения корабля при различных направлениях ветра. Подробно описывается строительство корабля, излагаются правила входа его в гавань. Лекции составлены высокообразованным, опытным преподавателем, прекрасно знающим теорию и практику мореплавания. Лекции Мартиновича записывались одним а, возможно, и несколькими его учениками. В рукописи много итальянских и сербохорватских морских [59] терминов, меньше русских. Возникает вопрос, на каком языке читал свои лекции Мартинович? В литературе существует мнение, что он обучал своих русских учеников на итальянском языке ³⁷. С таким утверждением трудно согласиться. Чтобы записывать лекции на слух, нужно хорошо владеть языком. Нет никаких сведений о том, что русские стольники, направленные в Венецию, уже знали итальянский язык, но есть сообщение, что, наряду с морскими науками, они его там изучали. Ученик Мартиновича Б. И. Куракин, перечислив, каким математическим наукам он обучался, добавляет: "И так же некоторою часть в разговоре и читать и писать итальянского языку научась доволен" ³⁸. Если к концу обучения Куракин и, очевидно, другие стольники, научились читать, писать и немного говорить по-итальянски, трудно предположить, чтобы в процессе занятий они могли свободно вести записи лекций, читавшихся на этом языке, переводя их тут же на русский. Как известно, в конце XVII в. население Далмации говорило на чакавском наречии сербохорватского языка. Есть все основания полагать, что Мартинович читал свои лекции на этом наречии. Кроме Мартиновича, русских обучали еще два далматинца: капитаны Георгий Раджа и Иван Лазаревич. Под их руководством ученики проходили практику кораблевождения.

Заграничное обучение продолжалось всего полтора года ³⁰. 25 октября 1698 г. в Венеции был получен царский указ, посланный из Москвы 29 сентября: "... всем стольникам, которые познали науку, быти к Москве из Венеции и из Амстердама...". Через пять дней из Венеции выехали все русские ученики ⁴⁰. По-видимому, указ царя об одновременном и немедленном возвращении всех стольников на родину был вызван чрезвычайными обстоятельствами. В июле 1698 г. Петр I, находясь в Вене, намеревался ехать в Венецию, где все уже было подготовлено к его приезду. 15 июля он получил известие из России о восстании стрельцов и через четыре дня, прервав свое путешествие, выехал на родину. В Москву он при был в конце августа. Через месяц были вызваны в Россию все находившиеся за границей ученики. Очевидно, верные, преданные люди, которые, по словам Петра, "познали науку", то есть приобщились к образованию, нужны были на родине, переживавшей трудное время.

Прерванным обучением объясняется, по-видимому, то обстоятельство, что никто из учеников, вернувшихся в 1698 г. из-за границы, не стал ни моряком, ни кораблестроителем. Но многие из них известны как видные государственные, военные деятели, дипломаты. Из учеников Мартиновича ими были: Д. М. Голицын, П. А. Голицын, Б. И. Куракин, М. А. Матюшкин, А. Я. Хилков. И все же один из учеников Мартиновича прославил русский флот. Им был его соотечественник, а также уроженец города Пераста знаменитый русский адмирал Матвей Змаевич ⁴¹.

Рассмотренные нами материалы свидетельствуют о большом интересе Петра I к представителям южно-славянских народов. Он искал среди них опытных моряков для зарождавшегося в России военно-морского флота и ученых специалистов, способных в полной мере передать ученикам свои знания в области морских наук. И в том и в другом случае придавалось большое значение родству русского и южно-славянских языков.

Комментарии

1. М. И. Белов. Россия и Голландия в последней четверти XVII в. В кн. "Международные связи России в XVII -XVIII вв.". М., 1966, стр. 72-73; М. М. Богословский. Петр I, т. 2. М., 1941, стр. 123; Э. Винтер. Нидерланды и Россия накануне Северной войны. В кн. "Международные связи России в XVII-XVIII вв.", стр. 291-292.

2. Петр I начал царствовать в 1682 г. совместно со своим сводным братом Иваном, умершим в конце января 1696 г. С этого времени началось самостоятельное правление Петра I.

3. Придворный чин стольника жаловали людям знатного происхождения. Под стольниками "обеих палат" имелись ввиду лица, служившие обоим царям, недавно умершему Ивану и Петру.

4. М. М. Богословский. Там же, т. I, 1940, стр. 366-367.

5. В литературе встречаются ошибочные сообщения о том, что в 1697 г. в Европу был послан иноземец Островский, капитан полка Лефорта. М. М. Богословский. Там же, т. 2, стр. 218; "Письма и бумаги императора Петра Великого", т. I (далее — "Письма и бумаги..."). СПб., 1887, стр. 656; А. Пыпин. Обзор русских изучений славянства. "Вестник Европы", 1889, т. 3, (май), стр. 174. В полку Лефорта, действительно, служил иноземец Григорий Иванович Островский, за границу же был послан русский дворянин Григорий Григорьевич Островский. "Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными", т. 8 (далее — "Памятники..."). СПб., 1867, стр. 56.

6. "Памятники...", т. 8, стб. 1018.

7. "Дополнения к Актам историческим, собранным и изданным Археографической комиссией", т. 12. СПб., 1872, стр. 54-55. "Памятники...", стб. 1014-1010; "Письма и бумаги...", стр. 199-201; А. Пыпин. Там же, стр. 174-175.

8. "Памятники...", стб. 1152.

9. ЦГАДА, ф. 150, ед. хр. 71, л. 1-15. Дела о выезжих 1697 г.

10. Е. Ф. Шмурло. Сборник документов, относящихся к истории царствования императора Петра Великого, т. I. Юрьев, 1903, стр. 330.

11. Следующие три листа (2, 3, 4) пропущены, поскольку их содержание составляет одно перечисление городов, расположенных в немецких княжествах и землях австрийского императора, через которые ехал Островский. Основными этапами его путешествия были города: голландские — Амстердам, Утрехт, Нимвоген (Неймеген - Thietmar. 2011); немецкие — Кельн, Франкфурт-на-Майне и Аугсбург. Первые венецианские города, через которые он проследовал, были Тревизо и Местре.

12. По-видимому, не исключалась возможность привлечения на русскую службу турецких подданных-христиан.

13. Из разговора Островского с ученым патером видно, что до Венеции дошли сведения о стремлении царя Петра распространить науки в своем государстве. Из всего "Статейного списка" до сих нор был опубликован только текст этого разговора.

14. Можно предположить, что под "русскими людьми" имелись в виду представители разных славянских народов.

15. "Дополнения к Актам историческим...", т. 12, СПб., 1872, стр. 57- 59.

16. Многие столетия этот город имел два названия — итальянское Фиуме и славянское Риека. И то и другое означает "река".

17. "Атлас морской", т. I. (б. м.), 1950; "Большой всемирный атлас Маркса". СПб., 1905; G. et J. Blaev. Theatre du monde ou nouvel atlas. 3-e partie. Amsterdam, 1647; "Enciklopedija Jugoslavije", t. 3. Zagreb, 1958; V. Saint-Martin. Nouveau dictionnaire de geographie universelle, t. 2. Paris, 1884.

18. Б. Л. Богородский. Терминология моряков Средиземно-Черноморского бассейна. Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та им. Герцена, т. 69, 1948, стр. 97-137; J. Roeding. Allgemeines Worterbuch der Marine. Bd. 4. Hamburg — Leipzig, 1793-1796.

19. "Атлас морской", т. I; G. et J. Blaev. Ibid; P. Larousse. Grand dictionnaire univers, t. II. Paris, 1884; V. Saint-Martin. Ibid.

20. Б. Модзалевский. Род Пушкина. В кн. "Пушкин", т. I. СПб., 1907, стр. 18; Н. А. Попов. Материалы для истории морского дела при Петре Великом в 1717-1720 гг. ЧОИДР, кн. 4. 1859, стр. I; А. Скабичевский. А. С. Пушкин. В кн. "Сочинения А. С. Пушкина в 10-и томах", т. 9. СПб., 1891, стр. 3.

21. М. М. Богословский. Там же, т. 2, стр. 266-207.

22. "Письма и бумаги...", стр. 133-134.

23. Н. Н. Голицын. Род князей Голицыных, т. I. СПб., 1892, стр. XIII.

24. Е. Ф. Шмурло. Там же, стр. 658-659, 57-58, 675.

25. P. Butorac. Marko Martinovic perastanim."Руски архив" 1933, № 34-35, s. 30-36; S. Gliubich. Dizionario biografico degli nomini illuslri della Dalmazia. Vienna-Zara, 1856, s. 198; "Enciklopedia Jugoslavije", t. 6, 1965, s. 31; A. Milosevic. Marko Martinovic i ruski knezovi i bojari. "Jadranska straza", 1935, № 2, s. 61-62; C. С. Накиченович. Бока. "Српски етнографски зборник", т. 27. Београд, 1913, с. 534; F. Viscovich. Storia di Perasto. Trieste, 1898, s. 274-275.

26. П. П. Heгош. Горный венец. М., 1955; "Россия и Италия". Сб. истор. мате риалов, т. 3, вып. I. СПб., 1911, стр. 32-34; "Enciklopedija Jugoslavije", t. 6, s. 31; "Pomorska Enciklopedija", t. 5. Zagreb, 1958, s. 159; A. Milоsevic. Ibild.; F. Visсоviсh. Ibid.

27.. Как видно, намерения Петра сохранить втайне знатное происхождение русских учеников не было осуществлено.

28. К. Петкович. Черногорец Марко Мартинович, обучающий русских бояр мореплавания и политическим наукам. "Морской сборник", 1863, т. 66, №6; (Смесь, стр. 23-26); Ленинградское отделение Архива АН СССР, ф. 2, он. I. 1908, № 1. Письмо № 520.

29. Петр I и Б. И. Куракин были женаты на сестрах Лопухиных: царь на Евдокии, Куракин на Ксении.

30. Ученик Мартиновича И. А. Ржевский был сыном окольничьего А. И. Ржевского. Окольничьи распоряжались придворными церемониями. Очевидно, составитель текста картины имел в виду придворный чин окольничьего. "Алфавитный указатель фамилий и лиц, упоминаемых в боярских книгах, хранящихся в 1-м отделении Московского архива Министерства юстиции" М., 1853, стр. 353.

31. Р. Вutоrас. Dva nepoznata rukopisa Marka Martinovica. "Anali historiskog instituta u Dubrovniku", 1. 1952, s. 359-354; A. Milоsevic. Ibid.

32. Н. Н. Голицын. Там же.

33. "Россия и Италия", стр. 32-34; "Enciklopedija Jugoslavie", t. 6, s. 31; A. Milosevic. Ibid.

34. Фамилия Куракина не названа в соответствии с упомянутым распоряжением Петра I.

35. "Архив князя Ф. А. Куракина", кн. 4. Саратов, 1893, стр. 77 (Подлинник на итальянском языке).

36. Гос. Публ. б-ка в Ленинграде. Рукописный отдел. Шифр Fn IX I.

37. Б. Л. Богородский. Старшая система морской терминологии в эпоху Петра I. Уч. зап. Ленингр. Гос. пед. ин-та им. Герцена. 1948, т. 59, стр. 21.

38. Б. И. Куракин. Семейная хроника и воспоминания. "Киевская старина", 1884, т. 10. вып. 9, стр. 125-126.

39. В последующие годы обучение морским наукам в чужих странах продолжалось от 3-х до 9-и лет. "Общий морской список", ч. 1. СПб., 1885.

40. П. А. Толстой. Путевой дневник. "Русский архив", 1888, кн. 2, стр. 387.

41. A. Milosevic. Ruski admiral Mato Zmaievic. "Jadranska straza", 1935, № 8, s. 315-319, 368-372.