-

Переходя от алжирских дел к вышесказанным нами попыткам сближения Италии с папою и Австрии с Венгриею, можем только указать на них как на факты, заслуживающие внимания, но последствия которых еще не выяснились, хотя и могут быть до некоторой степени предвидены. В Италии папское правительство решилось наконец отступить от своего упорного non possimus и вступить в переговоры с отлученным от церкви королем Виктором-Эммануилом. Хотя переговоры и прерваны, не приведя ни к какому результату, тем не менее самое открытие их показывает уже, что папа понял наконец бесполезность своего упорства и ранее или позже согласится признать единство Италии: тогда, конечно, римский вопрос может получить разрешение самое благоприятное для желаний итальянцев.

Возможность подобного разрешения этого вопроса, само собою разумеется, должна была сильно встревожить Австрию, которая очень хорошо понимает, что лишь только итальянцы покончат с Римом, как тотчас же обратят все свое внимание на Венецию, даже, вероятно, попытаются отнять ее у Австрии. Хотя переговоры с папою в настоящее время и не удались, тем не менее Австрия видит, что недавно созданное итальянское королевство все более и более крепнет: оно начало уже переговоры с папою, его признала уже Пруссия, готовы признать и другие германские государства; ожидают, что оно будет вскоре признано и Испанией. А между тем положение и значение самой Австрии слабеет в среде германских государств, уступая место усиливающемуся преобладанию Пруссии. Все это и побуждает Австрию обратить свою политическую деятельность в другую сторону, именно на [80] упрочение за империей юго-восточных областей и на распространение влияния своего в эту сторону. Первым шагом для этого необходимо должно быть примирение с Венгрией, чтобы в ней иметь поддержку в случае какого-либо затруднения. В этих видах, австрийский император ездил недавно в Венгрию и подал надежду на скорое собрание венгерского сейма и на признание особенной венгерской конституции. Нельзя также не заметить, что в последнее время австрийское правительство стало очень благосклонно к турецким славянам, вступило в довольно тесные сношения с черногорцами, с князем Кузою и с бывшим предводителем черногорцев Лукою Вукаловичем. Все это может иметь значение, особенно в виду того напряженного положения, в котором находятся ныне турецкие славяне, чего-то выжидающие и полные надеждами на будущее. Положение это беспокоит и турецкое правительство, которое не перестает делать разные военные приготовления в Европейской Турции, точно накануне войны. Несмотря однако на эти угрозы, как в Сербии, так и в Румынии правители обоих государств продолжают действовать самостоятельно, как бы наперекор турецкому правительству. Так, князь Куза заключил еще недавно прямо с Австрией договор о выдаче беглых преступников, не спрашивая утверждения Порты. В Сербии же недавно праздновали с большою торжественностию пятидесятилетие восстания сербов под предводительством Милоша, отца нынешнего князя, и освобождения Сербии из-под власти турок. При этом собраны были оставшиеся в живых участники восстания 1815 года, и им розданы особые кресты, вылитые из первой добытой Милошем турецкой пушки; на крестах надпись: «за веру, князя и отечество». Всего получивших кресты было 286 человек; старший из них дожил уже до 110 лет, а самому младшему 66 лет.

Празднование это, конечно крайне неприятное для турецкого правительства, не мало содействовало усилению народного энтузиазма в сербском населении Турции. Такие проявления постепенно увеличивают брожение умов в северо западных областях Балканского полуострова и ранее или позже могут повести к общему взрыву, который, по всей вероятности, предвидит австрийское правительство, а потому и старается быть заблаговременно готовым к роли, могущей выпасть на [81] долю Австрии, в случае открытого восстания турецких славян.

Текст воспроизведен по изданию: Иностранное военное обозрение // Военный сборник, № 7. 1865