-

Военные действия в Герцеговине возобновились и, как кажется, на этот раз с некоторым успехом для Турок. [283] Хотя, вообще, все сведения, получаемые из Герцеговины, весьма неполны и часто далеко неточны, но, тем не менее, из них можно видеть, что в последнее время между инсургентами начались внутренние раздоры, которые, конечно, более всего облегчат успехи Турок. Известно, что предводитель инсургентов, Лука Вукалович, не поладивши с князем Мирко, отцом правителя Черногории, имеющим весьма большое влияние на дела управления, был сменен и замещен Матановичом, которому не хотели покориться некоторые из восставших общин. Вследствие того, Лука Вукалович вернулся к Зубцовским инсургентам и решился действовать отдельно от Черногорцев. Есть известия (от 10 февраля), что граховский воевода тоже отделился от Черногории и принял сторону инсургентов, числительность которых простиралась в то время до 5 000 человек; но с того времени силы их должны были уменьшаться, вследствие подчинения Турками Шиумской и Поповской общин, лежащих на дороге из Требиньи в Рагузу. По последним же известиям, от 28 февраля нового стиля, сообщают, что Омер-Паша имел свидание с Лукою Вукаловичем и предлагал ему полное прощение, чин генерала в турецких войсках и пенсию, если он покорится вместе с инсургентами Суторины; в противном случае паша грозил немедленным открытием решительных действий. Об ответе Луки Вукаловича на это предложение неизвестно.

Вообще, в последнее время, дела Турции как будто бы стали лучше; она примирилась с Сербией, удовлетворившись обяснением, что акты скупчины не нарушают прав султана; в Герцеговине Туркам удалось одержать несколько успехов, и, благодаря нерешительности правителя Черногории, верно, они окончательно подавят восстание. Самое же главное, что появилась наконец надежда на поправление крайне расстроенных финансов, благодаря распорядительности и энергии нового великого визиря Фуад-Паши. Войска, по прежнему, однако, продолжают обращать на себя главное внимание султана, и, между прочим, сообщают, что имеется в виду изменить обмундирование всей турецкой армии, дав ей костюм, подобный мундиру французских зуавов. Обстоятельство это чрезвычайно забавно: известно, что собственно форма обмундирования зуавов заимствована у Турок и вообще у восточных [284] народов. Вводя у себя регулярные войска, казалось бы, Туркам было ближе всего дать своей армии национальный костюм; но нет! Тогда турецких солдат одевали в казакины на подобие французской армии и только теперь, когда Французы нашли вполне удобным восточный костюм, теперь только турецкое правительство находит нужным ввести его и в своей армии, где он, конечно, всегда был более у места, нежели французские казакины и узкие панталоны.

Текст воспроизведен по изданию: Военное обозрение // Военный сборник, № 3. 1862