ПЕТКОВИЧ К.

ЧЕРНОГОРИЯ И ЧЕРНОГОРЦЫ

XI. Торговля.

Внутренняя торговля ограничивается, с одной стороны, продажею сырых произведений, скота и разных предметов сельского хозяйства, а с другой — покупкою всего того, что нужно для домашнего употребления. Для этой торговли бывают в разных местах периодические еженедельные торги, [381] называемые базарами. Таковых базаров для всего Черногорского княжества имеется пять, из коих для собственной Черногории три: в Грахове, Реке Черноевича и Вир—базаре (в Цермничской Нахии), а для Берд — два: в Орье-Луке и на Планинице (в Белонавличах). На эти базары стекаются Черногорцы из самых отдаленных нахий и привозят на продажу сыр, масло, сушенное мясо (кастрадина), домашних птиц, зелень, фрукты, хлеб, дрова, уголь; пригоняют также свиней, волов, овец и воз; покупают же: соль, хлеб, платье, обувь, полотно, платки, железо, домашнюю посуду, оружие и разные другие предметы. Эти предметы привозятся Албанцами из Скутари, Подгорицы и Спужа или мусульманами из Никшича, а также Австрийцами из Будвы, Каттаро и Ризано.

Внешняя торговля производится с пограничными турецкими провинциями, но главным образом с австрийским приморьем. В Ризано, Каттаро и Будве бывают по три раза в неделю базары, на которые Черногорцы привозят разные съестные припасы, дрова, уголь и проч., а покупают хлеб, соль, вино, водку, домашнюю посуду, железо и разные мануфактурные товары. В мирное время Черногорцы посещают также базары в Никшиче, Спуже, Подгорице, Скутари и Антивари.

В самым важным статьям вывоза из Черногории принадлежат: сушеная рыба (скоранцы), которой в хороший год ловится в Скутарском озере и в реке Черноевича до 600,000 фунтов, сушенное мясо (кастрадина), листья кожевенного дерева (sumac), трава для приготовления порошка от насекомых, шелковичные коконы, шерсть, кожи, картофель, крупный и мелкий скот. В статьям же привоза должно отнести в особенности зерновой хлеб, соль, напитки, колониальные товары, порох, оружие и др.

В Черногории нет купцов с достаточною опытностью, [382] а главное — с капиталами, которые могли бы щупать на месте сырые произведения и перепродавать их потом с выгодою иностранцам; поэтому для подобных торговых операций они принуждены вступать в товарищество с спекуляторами австрийскими подданными, переносить труды и хлопоты, а барыши предоставлять им. Купцы из Ризано, Каттаро и Будвы пользуются весьма ловко безденежьем Черногорцев, дают им в займы деньги под залог оружия и за высокие проценты и закупают черногорские произведения за бесценок. Развитию торговой деятельности в Черногории препятствует также очень много то обстоятельство, что Черногория не имеет свободного выхода к морю и что вследствие этого жители вынуждены продавать и покупать так, как угодно австрийским купцам, которые, не встречая никакой конкурренции извне, назначают произвольные цены на продаваемые и покупаемые товары. Пригнавши на базар вола, барана, козу и др., Черногорец должен продать их за цену, какую предложат австрийские купцы, сговаривающиеся между собою заранее, или же возвратиться с ними обратно домой, с тем чтобы, спустя несколько дней, опять пригнать их на базар, без надежды, конечно, получить лучшую цену. А так как посещение австрийских базаров не есть дело легкое для Черногорцев, ибо для этого они теряют один или два рабочих дня, то и случается всегда, что они продают свои произведения так, как угодно австрийским купцам.

По сведениям, доставленным мне австрийскими таможенными властями в Каттаро за 1863 год, весь оборот внешней торговли Черногории со стороны Австрии представляется в следующих цифрах.

Приведенное выше количество товаров, как по отпуску, так и по привозу, принадлежит в транзиту; в следующих же таблицах показано количество товаров, какие вывезены из Черногории по мелочам и проданы па базарах австрийского приморья, или куплены на тех же базарах Черногорцами и ввезены в Черногорию.

I. Товары, вывезенные из Черногории и проданные по мелочам на базаре в Баттаро в 1863 году:

II. Товары, купленные Черногорцами в Каттаро по мелочам и ввезенные в Черногорию в 1863 году.

При вывозе товаров из австрийских приморских городов Черногорцы платят пошлины австрийским таможням, а взамен этого пользуются беспошлинным транзитом товаров, получаемых прямо из Триеста или из других мест. На Черногорской же границе взимается в пользу княжеской казны пошлина со всех товаров, ввозимых для продажи, за исключением соли, кос, лимонов и некоторых других предметов; но эта пошлина незначительна: так, например, с сахару взимается по 20 крейцеров за пуд, за кофе — по 30 крейцеров, с мыла — по 20 крейцеров, с табаку — 80 крейцеров и т. д.

Черногорское княжество не имеет еще своей собственной монеты, а потому у Черногорцев в употреблении монеты всех Европейских государств; но при расчетах все монеты сводятся на австрийские гульдены или флорины. В талере считается два флорина серебром, во флорине три «плете» (цванцига), а в плете 20 динаров. В пограничных же с Австриею племенах ходят также австрийские ассигнации, но Черногорцы не держат их долго у себя, а меняют на товары или на звонкую монету при посещении австрийских базаров. [387]

В Черногории, стране бедной, без торговли и промышленности, не может быть, конечно, изобилия капиталов, а потому бедному Черногорцу стоит больших трудов занять самую ничтожную сумму денег, когда он имеет в них неотложную надобность: он должен предложить в залог свое оружие и обещать огромные проценты. Обыкновенные проценты считаются по цванцигу с талера в год или по 16%, но заимодавцы, в особенности австрийские купцы, берут часто по 50 и даже по 100. Ссуда деньгами называется у Черногорцев «рукодаhе», а отдача оружия, домашней посуды или полевых орудий в временное пользование — «наруч». Подобные сделки совершаются на словах, без всяких письменных обязательств, иногда при свидетелях, но чаще без них; однакож, редко представляются случаи, чтобы Черногорец не уплачивал в срок долгов или не возвращал занятых на временное пользование чужих вещей.

Есть надежда, что зло, которому Черногорцы подвержены от ростовщиков, будет скоро устранено и что за этим торговые их дела пойдут гораздо лучше. Князь решился вызвать из Каттаро одного купца и вручить ему достаточную сумму денег для того, чтоб он делал нуждающимся Чернорцам ссуды по 8% в год, под залог движимого или недвижимого имущества (Намерение князя приведено уже в исполнение, и теперь в Цетинье существует кредитное учреждение под названием «Заложница» (Заемный дом).).

XII. Образование и учебные заведения.

Находясь в беспрерывных войнах с мусульманами и озабоченные постоянно мыслию о самосохранении, Черногорцы не имели времени, чтобы подумать также о своем умственном образовании. Вследствие этого, еще недавно грамотные [388] люди считались большою редкостию в Черногории; сами священники с трудом умели читать церковные книги и кое—как подписывать свои имена.

Черногорцы от природы в высшей степени любознательны, любят просвещение и умеют ценить пользу наук. При встрече с иностранцем они стараются научиться чему—нибудь и закидывают его разными вопросами. После обычного приветствия: «Помогай Бог!» они приступают обыкновенно с следующими вопросами: «Причай, Бога ти, шта има нова, откле си, какое по свету, како тамо живу люди?» Когда Черногорцы встречаются с русским путешественником, то вопросы их клонятся вообще в тому, чтобы узнать о величии России, о нашем войске, о нашем Царе и пр.

Благодаря народным героическим песням, которые поются везде в Черногории, Черногорцы черпают из них довольно обширные и ясные познания как об истории своего родного края, так и вообще о главных исторических событиях сербского народа. Что же касается до географии, то познания Черногорцев ограничиваются Константинополем, Веною и слухами о том, что на дальнем севере находится могущественное славянское и православное государство. Обширность Российской империи простые Черногорцы определяют следующими словами: «Чули емо, да сунце грие Руссии до подне, а од подне так осталом свету; а други опет кажу, да сунце у Руссии никад и не заоди».

Черногорцы отличаются вообще понятливостию и остроумием и способны успевать во всех отраслях наук, лишь бы только были доставлены им в тому необходимые средства. Этому служат отрадным примером многие молодые люди, имевшие случай в последнее время получить образование в учебных заведениях России и Франции.

О народном образовании в Черногории, об открытии школ, стали заботиться весьма недавно, а именно с того [389] времени, как в Черногория были положены последним владыкою Петром II первые основания центрального правительства. Первая школа была открыта при Цетинском монастыре Петром II, который сам был хорошо образован, любил заниматься поэзиею и написал несколько сочинений, стяжавших ему самое почетное место в истории сербской словесности. Петр II завел также типографию, при которой печатался альманах «Гринце», под редакциею его секретаря Милановича, издавшего в продолжении пяти лет (1835-1839) много важных документов об истории Черногории.

Наследник владыки Петра II, князь Даниил I, любил также просвещение, сам учился прилежно и старался, на сколько средства и обстоятельства позволяли ему, распространять науки и просвещение в своем народе. Он послал в Россию и Францию нескольких молодых Черногорцев для высшего образования, а Цетинскую школу значительно улучшил тем, что выписал для нее способных и опытных наставников, ввел более разнообразный и обширный круг преподавания и учредил при ней пансион для содержания 20 учеников из разных Нахий на казенный счет. Князь Даниил имел весьма обширные планы на счет образования своего народа: он намеревался открыть школы во всех Нахиях, а из Цетинского училища образовать семинарию и гимназию, куда принимались бы ученики не только из всей Черногории, но также из Герцоговины и Албании (Предположение это приведено в исполнение нынешних князем Николаем. Прим. Ред.). Эти планы его имели в виду молодое поколение Черногории, а что касается стариков и взрослых Черногорцев, которых нельзя было посылать в школы, то он сам принимал на себя заботу учить и просвещать их, передавая им [390] в беседах все то, что он вычитывал из книг и газет или слышал от путешественников и консулов, посещавших Черногорию. Всякий раз по получении почты он запирался в своем кабинете, читал письма и газеты и отмечал то, что могло интересовать его народ; затем выходил на поляну и там, окруженный сенаторами, капитанами и массою простого народа, сообщал сначала самые крупные политические новости, а потом толковал о том, что такое государство и правительство, что значит подать и для чего народы ее платят, говорил о пользе народного образования, о необходимости открывать школы, проводить дороги, строить мосты, развивать торговлю и промышленность, улучшать земледелие и пр.

Ранняя смерть первого светского правителя Черногории приостановила в самом их начале многие полезные его начинания. Его преемник, нынешний владетель князь Николай, хотя и сознавал всю пользу народного образования (он сам учился в Париже 4 года), но в первые годы своего правления он был вынужден воевать беспрерывно с Турками, и только по окончании войн молодой князь мог обратить свое внимание на народное просвещение и стал деятельно заботиться об открытии училищ.

В настоящее время Цетинская школа, по своему распределению и объему преподаваемых в ней предметов, может смело выдержать сравнение с нашими уездными училищами или прогимназиями. Для этой школы князь выписал двух учителей, окончивших образование в Зарской православной семинарии, а равно и бывшего профессора той же семинарии, священника Сундечича, которому поручил издание альманаха «Орлие». При этой школе намереваются открыть богословские класы для учеников, предназначающих себя к духовному званию.

Всех народных школ, открытых по настоящее время [391] в Черногорском княжестве, восемь, а учащихся в них около 300. Есть надежда, что со временем как школы, так и число учащихся достигнут желаемого развития и умножения. Теперь строятся для новых школ здания в Грахове, Негушах и Дробняке, а учительские места займут в них уже молодые Черногорцы, окончившие курс учения в Цетинской главной школе. Все упомянутые школы назначены только для мальчиков (В настоящее время в Цетинье есть уже и женская школа, в которой место директрисы и учительницы занимает русская, г-жа Пацевич.).

__________________________________________

Каждому посещающему Черногорию легко заметить, что, нравственный уровень народа стоит гораздо выше тем в смежных с Черногориею областях, не только Турецких, но и Австрийских. Простой народ в Далмации относительно своего нравственного развития стоит несравненно ниже Черногорского народа.

В разговорах и ссорах между собою Черногорцы не употребляют тех сквернословий и ругательств, какие слышатся на каждом шагу в Далмации и Бокко—ди—Каттаро, где не щадят ни личной, ни семейной чести, ни святыни религии. Черногорцы и Черногорки скромны и целомудренны не только в своих поступках, но также и в своих разговорах: во всем заметна забота об охранении чести и собственного своего достоинства.

Со времени издания Уложения князя Даниила в 1855 г. (Напечатано в Новом Саде (в Австрии) в типографии доктора Дан. Медаковича 1855 г.) кровная месть, опустошавшая прежде целые деревни, совершенно прекратилась в Черногории, убийства сделались редкостию, а также и воровства. За воровство Черногорские законы определяют телесное наказание, а такое наказание для [392] Черногорца хуже смерти. § 80 Уложения гласит: «За воровство полагается телесное наказание в следующих размерах: за покражу оружия — сто ударов; лошади или вола — 50 ударов; улья пчел — столько же ударов, сколько и за вола; барана или козла — 20 ударов; за покражу из дому или из двора чего бы то ни было — с ничтожной вещи до штуки мелкого скота — 20 ударов». По 78 параграфу того же Уложения Черногорец, пойманный в воровстве в третий раз, подвергается смертной казни, а § 79 назначает награду в 20 талеров тому, кто убьет вора на месте преступления.

Преступления против нравственной чистоты семейной жизни чрезвычайно редки. Уложение князя Даниила дает право Черногорцу, поймавшему свою жену в прелюбодеянии, убить как жену, так и ее любовника; а если она успеет бежать за границу, то возвращение в страну воспрещается ей навсегда.

Поединки дозволены законом, только с условием, чтобы при них не было ни секундантов (дjевери), ни других посторонних участников или помощников.

Черногорцы, как народ свободный и не расстающийся никогда с оружием, чрезвычайно чувствительны в воинской рыцарской чести; поэтому ударить и ранить кого—нибудь оружием не считается столь тяжким преступлением, как ударить ногою или хлыстом. В первом случае виновный подлежит суду и наказывается тюремным заключением или небольшим денежным штрафом, а во втором он платит 50 австрийских червонцев, и если обиженный убьет его при получении удара, то не подлежит за это никакой ответственности.

Для всего Черногорского княжества имеется лишь одна тюрьма в Цетинье, при монастыре, и в ней круглый год перебывает заключенных не больше 50 человек. [393]

XIII. Очерк истории Черногории.

I. Черногория под управлением светских князей (Черноевичей) от 1427 до 1516 г.

Земли, занимаемые ныне Черногорским княжеством, в XIV столетии входили в состав Сербского удельного княжества «Зета», которого границы простирались: с севера — до Требиня и Никшича, в Герцоговине, с юго-запада — до Адриатического моря, от Дураццо (Драч) до пределов бывшей Рагузской республики, а с юга—востока — от Дураццо до горы Кучкий Ком.

Это княжество получило свое название от р. Зеты, протекающей чрез Белопавличское поле и делилось па две части: на Нижнюю Зету и Верхнюю Зету, и было основано одним сербским вельможею, по имени Балша, происходившим по женской линии от дома Неманичей, во время смут и неурядиц, которым подверглось Сербское царство после смерти царя Душана Сильного, когда все бывшие его областные наместники возымели преступную мысль образовать каждый для себя отдельное независимое государство.

Наследники Балши прозвались Балшичами, и их род владел Зетою до 1421 года, имея столицу попеременно в Леше (Алсесио), Скутари и Антивари, смотря по тому, как шли войны их против Венецианцев, которые теснили княжество со стороны моря, и против Турок, нападавших со стороны южной Албании.

Дом Балшичей, которые в своих грамотах титуловали себя: «Во Христа Бога Благоверными и Самодержавными Государями всей Зетской и Поморской земли» — прекратился в 1821 году со смертию Балши IV. Последний Зетский князь Балшич родился от брака Юрия II Балшича с дочерью Сербского князя Лазаря Грбляновича Деспиною, вдовою Болгарского короля [394] Шищмана (Сигизмунда) убитого в 1370 году при взятии города Никополя султаном Баезидом, и, вследствие этого родства, сын князя Лазаря, деспот Стефан, изъявил претензию на наследие Балшичей и послал в Зету правителем своего племянника Юрия Бранновича, сына Вука Бранновича, изменившего Сербам на Косовом поле в 1389 году. Зетяне, однакож, не захотели признать своим князем сына злодея—изменника и, вспомнив, что в Неаполе жил тогда в изгнании некто Стефан, по прозвищу Черноевич, находившийся в родстве с Балшичами по женской линии, они предложили ему княжеское достоинство.

Стефан Черноевич принял охотно предложение и поспешил занять доставшееся ему наследство; но на первое время, встретив препятствие со стороны Юрия Бранновича, посланного в Зету Сербским деспотом Стефаном с войском, он утвердился только в Нижней Зете (к ней тогда уже не принадлежали Дураццо, Антивари и Скутари, занятые Венецианцами), а Верхнюю Зету он занял не раньше 1427 г., когда после смерти деспота Стефана, Юрий Браннович покинул добровольно эту страну, чтобы занять доставшийся ему в наследство сербский престол.

Стефан Черноевич выбрал для своей столицы Жабляк, укрепленный город, лежащий на р. Мораче, и сделался родоначальником дома Черноевичей или князей Черногорских, потому что они недолго владели Зетою, быв вытеснены оттуда Турками.

Некоторые сербские историки утверждают, что Черногория получила свое название от первого своего правителя Черноевича, но это мнение не подтверждается никакими доказательствами, поэтому, как произвольное, мы считаем его неосновательным и думаем, напротив, что не страна от Черноевича, а скорее он от нее получил свое прозвание, так как в современных письменных документах дают ему [395] безразлично названии Maramonte (Черногорец) и Cernoevich (Черноевич). Черногория получила свое название от народа, переселившегося ив Герцоговины в нынешнюю Катунскую Нахию, которая в то время действительно представлялась черною, будучи покрыта сплошным дремучим лесом. В названии местностей народ, сообразуется большею частию с внешнею характеристикою их, и как Сербы, вступившие в Катунскую Нахию, назвали черною первую гору, представившуюся их взорам (это название в последствии было обобщено и перенесено на целый край), так точно другие Сербы назвали белою — гору, отделяющую Грахово от Кривошиян и Зубцев, которая, без сомнения, обратила на себя их внимание белизною своею от снега, покрывающего ее в продолжении нескольких месяцев. Если бы Черногория действительно получила свое название от первого своего князя Стефана Черноевича, то прозвалась бы скорее «Воеводовиною» (Герцоговиною), а никак не «Черною горою». Черная гора, (Црна гора) называлась так еще до прибытия в Жабляк Стефана Черноевича, название же это сделалось общим, официальным с того времени, когда Черноевичи, вытесненные из Нижней Зеты (земли, лежащие но обоим берегам р. Морачи, начиная от Подгорицы до Скутарского озера), принуждены были искать убежища в неприступных горах и учредили свою столицу в Цетинье.

В зависимости от Стефана, первого Зетского князя из дома Черноевичей, находились следующие земли: 1) нынешняя Черногория и Берда; 2) страна, называемая ныне Зетою, на которой находятся крепости: Спуж, Подгорица и Жабляк; 3) острова на Скутарском озере: Ком, Вранина и Лесендра, и 4) окрестности Антивари и приморские общины в нынешней австрийской Албании: Паштровичи, Брайчи, Майне, Побори и лежащий недалеко от Баттаро предел Грбаль.

Во все время правления Стефана Черноевича владения его [396] ни разу не подвергались нападению со стороны Турок, которые были заняты беспрестанными войнами с Греками, с сербским деспотом Юрием Бранковичем, с Венгерцами, а равно и с знаменитым албанским героем Юрием Скандербегом. Стефан Черноевич был женат на сестре Юрия Скандербега, а потом находился с ним постоянно в хороших отношениях и даже помогал ему в экспедициях против Турок. С Венецианцами же он не мог иметь искренних дружественных отношений, так как они стремились беспрерывно к тому, чтобы захватить не только все его приморские земли, но даже и Нижнюю Зету. В своих письмах и актах Венецианцы с умыслом называли его Господарем только Верхней Зеты (dominos in patribus Xentae superioris).

Год смерти Стефана Черноевича точно не известен, но должно полагать, что он скончался около 1470 года в Жабляке и похоронен в монастыре, построенном им на острове Коме.

У Стефана Черноевича было двое сыновей: Иван и Юрий Старший наследовал ему под именем Ивана Черноевича или Иван-Бега, как он больше известен в народе.

Иван-Бег оказал большие услуги Венецианцам в войнах, которые они вели с Турками, отстаивая Скутари и другие города на албанском приморье. Так, в 1474 году, он много содействовал отбитию из-под Скутари 70-ти-тысячного корпуса румелийского визиря, Сулиман-Паши, с большими потерями для Турок. Но заслуги его мало оценились: Венецианская республика записала его род в свою золотую книгу, давала ему пышные дипломы, но не помогла материально, когда он сам находился в нужде и опасности, хотя и по ее милости. Когда Турки, после занятия в 1482 году Скутари, решились наказать Иван-Бега, как союзника Венецианцев, и осадили его столицу Жабляк, он напрасно умолял республику о помощи. Венецианцы отвечали ему, что [397] они не желают нарушить только что заключенный ими с Баязитом II мирный и торговый трактат, и он нашелся вынужденным сжечь Жабляк и удалиться в горы, в нынешнюю Катунскую Нахию.

Потеряв всякую Надежду возвратить себе, при содействии Венецианской республики, земли и города, отнятые у него Турками, Иван Черноевич отправился в Италию искать помощи против врагов Христианства; но и там встретила его неудача — никто не соглашался дать ему желаемую помощь.

Вернувшись в Черную Гору, которою во время его отсутствия управлял брат его Юрий, Иван Бег увидел, что ему остается одно средство спасения — возложив всю свою надежду на Бога, на храбрость своего народа и на неприступность гор, отстаивать до последней возможности свободу своего отечества против Турок, которые в то время успели уже занять всю Герцеговину и напирали на Черногорию со всех сторон. При таких обстоятельствах он должен был отказаться от мысли возвратить от Турок Зету с Жабляком и решился основать для себя и своего рода новую столицу на Цетинском поле. Вследствие такого решета, он построил в 1484 году церковь и монастырь на западной окраине Цетинского поля, на природно-крепком месте, назвал этот монастырь цетинскою митрополиею и поместил в нем митрополита Висариона, переведя его с острова Вранины, где дотоле находилось зетская митрополия. Затем недалеко от монастыря, он построил дворец, который должен был заменить ему потерянную столицу Жабляк. Обеспечив таким образом церковь и правительство, Иван Бег посвятил дальнейшие свои заботы изысканию средств в лучшей защите границ своего отечества. На нравом берегу р. Обод, прозванной впоследствии рекою Черноевича, он построил две крепости Обод и Сокол, укрепил по границам главные места, чрез [398] которые был возможен неприятелю доступ в пределы Черногории. К крепости Обод Иван Бег пристроил также дом для помещения типографии, которую он намеривался выписать из Италии, где во время, своего путешествия узнал об изобретении книгопечатания, а также и о великой пользе, какую можно извлечь из него для церкви и для народа; но он не дожил до исполнения этого благого намерения и оставил его своему преемнику.

Черногорцы, видя усердие своего правителя, который не жалел даже своей жизни для обеспечения их свободы, поклялись все единодушно быть верными и послушными своему князю и защищать свое отечество до последней капли крови и постановили законом: «Чтобы ни один Черногорец во время битвы с Турками не смел без приказания начальства оставлять свое место или бежать, а если бы кто ослушался, то того лишить всякой чести и уважения в дружине и в народе, надеть ему женский передник, дать в руку прялку, а затем предоставить его женщинам, чтобы те гнали его чрез народ с прялками, как труса и изменника».

Турки, узнав о крайних мерах, принятых в Черногории, и не надеясь на легкость успеха в неприступных горах, перестали нападать на Черногорцев и оставили Иван—Бега окончить спокойно последние дни его многотрудной жизни. Он скончался в 1490 году, оплакиваемый и благословляемый всем народом, и похоронен в построенной им цетинской церкви. Заслуги Иван—Бега не забыты черногорским народом по настоящее время, его память чтится свято и ей посвящены многие местности, а особенно источники и цистерны, имеющие большую важность в безводной стране какова Катунская Нахия, куда Иван-Бег удалился по разрушении Жабляка.

После смерти Ивана Черноевича, кормило правления принял старший из двух его сыновей — Юрий Черноевич, [399] который был женат на Елисавете дочери Венецианского патриция Антония Ерица. Он сделал также много для защиты Черногории от внешних врагов, но особенно прославился заботами о народном образовании. Он выписал из Венеции типографию и поместил ее в доме, выстроенном нарочно для этой цели его отцем при крепости на р. Обод. В этой типографии, которая едва ли не есть первая в славянских землях, по времени основания ее, печатались церковные книги, которыми Юрий Черноевич снабжал церкви и монастыри не только в Черногории, но также в Герцеговине, Боснии, Сербии и Болгарии. Многие экземпляры этих книг попадаются теперь в афонских монастырях. На заглавных листах стоит год, место, где напечатана книга, и слова: «по повелению Юрия Черноевича». Первая книга, вышедшая из типографии в Ободе (Река Черноевича) была Осмогласник (Октоих) и означена годом 1493.

Брат Юрия Черноевича Стефан (Станиша) был человек дурного нрава и в высшей степени властолюбивый. Не довольствуясь тем, что занимал второе место после своего брата в Цетинье, он подговорил некоторых подобных себе Черногорцев и отправился с ними в Константинополь к султану Баязету II, которого просил дать ему войско, обещая подчинить Черногорию турецкой власти, но с условием, чтобы султан предоставил ему управление ею на правах вассала и присоединил в ней Зету и город Скутари. Предложение Стефана было принято, но от него потребовали отречения от православной веры, на что он согласился вместе с сопровождавшими его Черногорцами. Получив войско и деньги, вероотступник, прозванный Скендер-Бегом, не замедлил прибыть в Верхнюю Албанию и оттуда двинулся на Черногорию в сопровождении своих соумышленников Черногорцев, но брат его Юрий Черноевич, узнавший во время об его планах, встретил его в Лешнополе и [400] разбил на голову, взяв в плен некоторых из Черногорцев-мусульман, которым имел неосторожность позволить жить в Черногорию, сохраняя свою новую веру. Эти Черногорцы-мусульмане размножились в последствии и сделали много зла Черногории, пока не были истреблены в конце 17 столетия. После поражения в Лешнополе Стефан Черноевич (Скендер-Бег) отказался от мысли подчинить султану Черногорию и думал утвердиться в Скутари с своими приверженцами, но жители не приняли его, и он был принужден поселиться в албанской деревне Бушати, где и умер. Некоторые черногорские историки думают, что от этого вероотступника произошли скутарские визири Бушатлии, которые причинили Черногории много бедствий и которых род продолжался до 1831 года.

Отступничество брата от православной веры и поднятие им оружия на свое отечество глубоко огорчили добродушного и миролюбивого Юрия Черноевича. В то же время ему постоянно приходилось выслушивать жалобы жены своей о неудобствах жизни в Цетинье от беспрерывных тревогах причиняемых нападениями Турок. Все это побудило наконец Юрия Черноевича покинуть Черногорию и переселиться в Венецию. В 1516 году, созвав народных старшин в Цетинье, он объявил им о своем намерении и тут же предложил им взять в правители вместо себя цетицского митрополита Вавилу, которому вручил государственную печать с своим гербом, как символ светской власти. Затем, преподав народу совет жить в согласии между собою, слушаться своих старшин и митрополита и продолжать по прежнему отстаивать свободу своего отечества и свою христианскую православную веру, он тронулся в путь с женою и с несколькими служителями. Митрополит и главари провожали своего князя до Каттаро. Прощания были самые трогательные. [401]

II. Черногория под управлением митрополитов.

а) Митрополиты, избираемые из разных родов (с 1516 до 1697 года).

По удалении из Цетиня Юрия Черноевича, как сказано выше, правление принял митрополит Вавила. Следуя политике Черноевичей и соображаясь с обстоятельствами, он поставил себе задачею довольствоваться сохранением того, что оставил ему последний черногорский князь, не думая о возвращении того, что было прежде потеряно. Митрополит Вавила строго смотрел затем, чтобы старшины оберегали бдительно черногорские границы, но при этом избегали поводов к столкновениям с Турками.

После Вавилы управляли Черногориею митрополиты: Герман, Павел, Василий, Никодим, Ромил, Пахомий из Комана, Вениамин, Руфин из Негуща, Мардарий из Корнеча, Руфин из Болевичей, Василий из Вельего края, Висарион из Байц (1689) и Савва из Очинича. Все они с большим или меньшим успехом старались о сохранении черногорской свободы и храбро отбивали частые нападения Турок со стороны Албании. Когда же после разбития Турок под Веною польским королем Яном Собеским (в 1683 г.), Венецианцы, в союзе с Австриею, объявили Порте войну и начали неприязненные действия против нее со стороны Далмации и Бокки-ди-Каттаро, то и митрополит Висарион с своими черногорцами примкнул в этому союзу в надежде возвратить то, что было отнято Турками в Зете. Черногорцы оказали в этой войне большие услуги Венецианской республике, но этим самым они навлекли на свое отечество тяжкие бедствия. Скутарский паша, Сулейман, желая отомстить Черногорцам за их участие в войне, поднял на Черногорию в 1690 году огромную армию и пользуясь изменою и [402] содействием Черногорцев-ренегатов, дошел до Цетиня и разорил монастырь и дворец, построенные Иван-Бегом.

Разорив цетинский монастырь и опустошив часть Черногории, Турки отступили опять в Албанию; в горах, где не было никаких средств в жизни, они не могли долго держаться и должны были оставить Черногорцам их свободу. Турки никогда бы не проникли до Цетиня, если бы не повели их туда черногорцы—мусульмане, которым Иван Черноевич, как сказано было нами выше, имел неосторожность позволить поселиться в Черногории. Эти люди всегда служили проводниками скутарским пашам в их экспедициях против Черногории, наделали много бедствий Черногории и наконец были совершенно истреблены Даниилом, первым митрополитом Черногории из дома Петровичей Негош.

б) Митрополиты из племени Петровичей Негош (с 1697 по 1852 г.).

После смерти митрополита Саввы Очинича Черногория два года оставалась без правителя. В 1697 году старшины собрались в Цетинье и на развалинах монастыря, разоренного Турками, провозгласили своим митрополитом и правителем Даниила Петровича из Негуш, которому было тогда от роду небольше 20 лет. Приняв монашеский чин в Цетинье, Даниил в 1706 году отправился в Венгрию и был рукоположен в епископы Сербским патриархом Арсением Чарноевичем в Сечуе.

С избранием Даниила Петровича начинается новая более счастливая эпоха в истории Черногории. Этот незабвенный митрополит воскресил черногорскую свободу, которой при его предшественниках был нанесен сильный удар, очистил Черногорию от ренегатов (Это важное ди Черногории событие вдохновило последнего черногорского владыку Петра II, и он написал свою знаменитую историческую драму «Горский Виенац», напечатанную в Вене в 1847 году и, в Заре в 1867 году, латинским штрифтом, на иждивении Далматинской Матицы.), построил вновь [403] разрушенный монастырь в Цетинье, завел в стране суд и расправу, вступал первый в сношения с Россиею и одержал над Турками блистательные победы. Заслуги его для церкви и для народной свободы были велики, и черногорский народ сумел с своей стороны оценить их тем, что после смерти Даниила принял за правило избирать черногорских владык только из его семейства, и таким образом, сделав звание митрополита наследственным, сохранил за домом Петровичей верховную власть по настоящее время.

По смерти Даниила (1735 г.) и до восстановления в Черногории светской, княжеской власти (1862 г.), управляли Черногориею следующие митрополиты из дома Петровичей Негош: Савва, Василий, Петр I и Петр II. Из них больше всех прославились два последних. Первый принимал деятельное участие в войне России против Франции в Бокке—ди—Каттаро и на территории бывшей рагузской республики (в начале XIX стол.), защищал с примерным самоотвержением свободу и честь своего народа и за свою добродетельную жизнь после смерти был причислен в лику святых; второй положил в Черногории первые основания государственного устройства и разграничил ее от Австрии. Ему удалось положить конец внутренним раздорам и усобицам, уничтожить кровную месть между племенами и селениями, собрать Черногорцев в одно политическое тело и подчинить их одному верховному суду — черногорскому сенату. В этом трудном деле помогал ему Черногорец Иван Вукотич, который был в С.—Петербурге и там успел получить некоторое образование.

До митрополита Петра II (1830-1861) небыло в Черногории центрального организованного правительства: каждая нахия, каждое отдельное племя управлялись своими воеводами или капитанами, и только при важных случаях, когда нужно было мирить между собою племена и роды, или принимать [404] чрезвычайные меры для защиты отечества от Турок, старшины собирались в Цетинье и на скупштинах, на которых председательствовал Владыка, обсуждали интересы всей Черногории и постановляли общие решения, но всегда на известные сроки. До того времени Черногорцы не знали также, что значит платить подати или налоги, хотя, впрочем, подать и была утверждена § 21 Уложения Владыки Петра I, одобренного народною скупштиною 18 Октября 1798 г.

Рассмотрим теперь вкратце, в чем состояла правительственная реформа, введенная Петром II в Черногории в 1831 году, при содействии и но плану Ивана Вукотича, известного между Черногорцами под именем, «Ивановича». Петр II, бывший тогда еще в сане архимандрита, учредил в Цетинье «правительствующий Черногорский сенат», как верховный суд для всех Черногорцев. В нем заседали 16 главных старшин Черногории, которым было присвоено звание сенаторов. Жалованье им производилось из народной кассы. Председателем был назначен на первое время Иванович (Вукотич). Сенат судил словесно все распри и несогласия Черногорцев и давал по ним решения. Для приведения в исполнение этих решений была образована народная гвардия (перяники) из 164-х человек, которым также было определено годовое денежное содержание. Такое же содержание отпускалось секретарю, на котором лежала обязанность записывать в протокол решения и постановления сената. Председатель хранил сенатскую печать и от имени сената вел внутреннюю и внешнюю переписку. Так как Черногория разделена на Нахии, а Нахии на племена, то перяники были распределены по всем племенам для наблюдения за внутренним порядком и для приведения в исполнение решений местных выборных судей, которые судили и решали маловажные тяжбы. Решения этих судей, составлявших первую судебную инстанцию, могли быть обжалованы в [405] сенат. Племенные выборные судьи не имели определенного жалованья, а пользовались штрафами (глоба осудбина), взимавшимися с виновных. Как племенной, так и сенатский суд производился словесно, по совести и на основании Уложения (из 33 параграфов); составленного по настоянию митрополита Петра I, на соборе (скупштина), созванном в Цетинье 18 Октября 1798 года.

Последний Владыка Черногории Петр II считался умнейшим и красивейшим человеком в Черногории; своими поэтическими произведениями он стяжал себе имя в сербской литературе, перед неприятелем не уступал ни одному Черногорцу в храбрости, а в политике выказал искуство и предусмотрительность.

III. Восстановление светской княжеской власти.

Владыка Петр II скончался 19 октября 1851 года. За несколько лет до своей смерти, следуя примеру своих предшественников, он назначил себе преемника из членов дома Петровичей. Так как младший брат его Стефан был убит в сражении с Турками при Грахове, в 1836 году, а старший Перо не имел детей мужского пола, то Петру II предстояло выбрать будущего Митрополита и Правителя Черногории между сыновьями своих младших двоюродных братьев — Станка Степанова и Машана Саввина, внуков Владыки Петра I (святого). У Станка были два сына Мирко и Даниил, а у Машана один Кресто, в виду того что род Машана мог бы прекратиться с принятием сыном его монашеского чина, выбор Петра II пал на младшего сына Станка Даниила.

В силу, обычая, укоренившегося в Черногории с 1516 года, и по завещанию Владыки Петра II, Даниил должен был вступить в монашество и принять архиерейский сан, чтобы сделаться правителем Черногории; но эти условия [406] несогласовались с его видами и он нашел средства избавиться от них не лишаясь этим прав верховной власти в Черногории.

Даниил был отправлен Петром II в С.-Петербург для образования в семинарии, но прибыв в Вену, он получил известие о смерти Владыки и поспешил вернуться обратно в Цетинье, куда прибыл 3 Декабря 1851 года, имея с собою письма к Сенату от нашего посланника в Вене и засвидетельствованную копию духовного завещания Петра II, врученную ему русским консулом в Рагузе. Между тем однако в Цетинье успела образоваться партия, желавшая устранения Даниила и утверждения верховной власти за братом покойного Владыки, Пером Томовым, президентом Сената. Перо говорил черногорским главарям, что Даниил еще слишком молод и не имеет никаких способностей быть правителем Черногории; он предложил народу предоставить ему самому светскую власть, а Даниила сделать Митрополитом, если он по возвращении из Петербурга окажется достойным; но неожиданное и смелое появление Даниила в Цетинье расстроило эти планы; он удивил черногорских главарей своим твердым и непреклонным характером, настаивал мужественно на признании его Митрополитом и Правителем Черногории и успел в этом. 1 января 1852 г. народ и главари признали его единогласно Верховным Правителем Черногории, согласно завещанию Петра II.

Даниилу предстояло отправиться в С.-Петербург, чтобы, по примеру своего предшественника, быть рукоположенным там в сан Епископа. Но в нем уже созрела решимость отделить светскую власть от духовной. Путешествие в Петербург ускорило осуществление этой меры и по желанию Сената и народа Даниил стал именоваться Князем Черногории.

Князь Даниил вернулся в Цетинье в начале сентября 1852 г. 8 числа того же месяца бывает в Цетинье [407] большое стечение народа по случаю храмового праздника в Цетиновом монастыре (Рождество Пресвятые Богородицы). В этот раз собралось в Цетинье народу больше, чем когда либо: Черногорцы из самых отдаленных Нахий поспешили явиться в столицу чтобы видеть своего первого князя. По окончании обедни в монастыре, духовенство в полном облачении, с образами и хоругвями, вышло на поляну перед княжеским дворцом, и там перед крестом и евангелием присягнули на верность князю Даниилу сенаторы, главари и весь народ, которого собралось до 4,000 человек; затем сам князь произнес также клятву быть верным Черногории и черногорскому народу, и править справедливо и беспристрастно.

Приняв управление князь Даниил обратил прежде всего внимание на определение отношений Черногории к Турции; главным и постоянным предметом его желаний было разграничение Черногорского Княжества от смежных с ним турецких областей. Следствием этих стремлений князя Даниила были две большие войны Черногории с Турциею в 1852-53 годах и в 1858 году; первая из этих войн, окончившаяся при посредничестве России и Австрии, не изменила ни в чем прежнее положение Черногории, но вторая, ознаменовавшаяся поражением Турок при Грахове, вызвала вмешательство Европейских Держав и имела результатом разграничение Черногории от Турции. Что же касается внутреннего политического устройства Черногории, то князь Даниил, сохранив порядок, заведенный его предшественником, усилил только систему централизации, и организовал народную милицию. Он издал новое уложение, напечатанное в Новом Саде в 1855 года (Обштий Земальский Законик). Даниил сумел приобрести большое влияние между жителями Герцеговины, Албании и Бокки-ди-Каттаро и имел большие планы на счет будущего Черногории; но, внезапная смерть не позволила ему привести их в исполнение; он погиб в [408] Каттаро от руки убийцы 1 августа 1860 года. От брака с дочерью триестинского купца Квенвича Даниил не имел детей мужского пола, а потому ему наследовал его племянник Николай, сын Мирка, родного брата его который и по настоящее время управляет Черногориею.

XV. Политическое устройство Черногории.

Черногорский князь есть верховный правитель княжества; его решения как относительно внутренних, так и внешних дел не подлежат ограничению или контролю со стороны Сената или народной скупщины, которая, впрочем, не была ни разу созываема в Цетинье со времени восстановления княжеской власти; он распоряжается по своему усмотрению народными суммами и никому не отдает в них отчета, объявляет войну, заключает мир, жалует достойных титулом сенатора и назначает на должности всех чиновников. Центральное правительство в Цетинье сосредоточивается все в лице князя. Для переписки при нем находится один только секретарь. Он не издает ни указов, ни декретов, и воля его исполняется во всей Черногории по одним словесным приказаниям, передаваемым чрез перяников или капитанов. Едва ли есть в Европе другое государство, в котором на управление расходовалось бы так мало бумаги и чернил.

Правитель Черногории носит титул: «Божиею Милостию Князь Черногорский и Бердский», а сам народ называет его Светлым Князем или Господарем. (Свиетли Княз, Свиетли Господар).

До издания уложения князя Даниила (23-го Апреля 1855 г.) отношения и обязанности Черногорцев к их правителям не были определены законом: они почитали своих митрополитов-владетелей и исполняли их приказания [409] беспрекословно, но делали это потому, что так поступали их предки, и скорее из уважения в духовному сану, чем к верховной власти митрополитов. Черногорские Владыки грозили непослушным больше своим духовным авторитетом, чем светскою властию. Князь Даниил первый определил законом верховную власть в Черногории. В § III Уложения, изданного им в 1855 году, постановлено следующее: «Князь, как теперь, так и на будущие времена, как Господарь нашего отечества, остается неприкосновенным лицем, святынею для каждого Черногорца и Бердянина, и каждый Черногорец и Бердянин обязан почитать его, не говорить ничего злого о нем и не вооружать никого против него». В § IV. «Если бы Черногорец или Бердянин осмелился оскорбить личность или достоинство Князя, то таковой подвергается наказанию, какое следует по закону убийце». В § V: «Князь, как Господарь нашей земли, которому имеют быть представляемы все смертные приговоры, постановляемые Верховным Судом, имеет право и власть помилования».

Герб Черногории есть двоеглавый белый орел, держащий в когтях правой ноги скипетр, а в когтях левой ноги державу. Головы орла, не коронованные, поддерживают одну большую царскую корону. На груди орла щит с изображением скачущего льва. Двоеглавый белый орел был гербом Сербского царя Душана, а лев — семейным гербом Зетских князей Бальшичей, наследниками которых считают себя Петровичи. Эти два герба изображаются иногда и отдельно, при чем орел всегда помещается над львом.

Черногорский флаг представляет красный с ровными концами крест в белом поле, а знамя вместо креста имеет белого двоеглавого орла с вороною и державными атрибутами. Княжеский штандарт (алай-байрак) имеет в темнокрасном поле изображение белого двоеглавого орла, а под ним золотого скачущего льва. Древко штандарта выкрашено [410] тремя цветами красным, белым и синим; эти цвета считаются у Черногорцев национальными, как и у всех славян. Во время Владык-правителей штандарт или алай байрак, как Черногорцы называют его, был белый с красным крестом; но этот штандарт служит теперь монастырскою хоругвиею и вывешивается в Цетинском монастыре в день Св. Апостол Петра и Павла и в другие торжественные праздники.

Внутренняя администрация Черногорского Княжества устроена следующим образом. В каждом племени имеется по одному капитану (капетан), который утверждается князем и получает казенное жалованье. Капитан наблюдает за порядком в племени, собирает казенные подати, разбирает и решает споры и тяжебные дела и вообще исполняет в своем округе все приказания, исходящие прямо от князя, или от правительствующего сената. Капитаны сосредоточивают в своем лице судебную, административную и исполнительную власть и при отправлении этих многосложных обязанностей имеют помощниками перяников, сотников и десятников народной милиции, получающих также от казны определенное жалованье. Капитаны составляют внутри Черногории первую судебную инстанцию и имеют право брать в свою пользу с тяжущихся денежные штрафы до 20 талеров. «Старшины и главари по деревням и племенам, сказано в § 62 Уложения Князя Даниила, могут взимать и делить между собою судебные штрафы до 20 талеров, а всякий штраф выше этой суммы они обязаны предъявлять Верховному Суду (Сенату) и вносить в народную кассу». За утаение же следующего в княжескую кассу денежного штрафа виновные осуждаются § 63 Уложения в уплате суммы в пять раз больше.

Всякое судебное решение капитана может быть обжаловано в Сенат, и этим правом Черногорцы пользуются [411] часто без всякой видимой пользы для себя, приезжая в Цетинье из самых отдаленных Нахий, теряя по четыре и по шести рабочих дней и истрачивая на прожитие в столице вдвое больше чем то, что представляет его претензия. Вообще Черногорцы любят тягаться пред судом (давияти се).

Черногорский Сенат состоит из президента, вице-президента и 16 сенаторов. Не все сенаторы обязаны жить в Цетинье; они проводят там лишь четыре месяца в году по очередно, а остальное время посвящают своим домашним и полевым занятиям. По заведенному нынешним Князем порядку, четыре сенатора должны постоянно находиться в Цетинье для разбора тяжебных дел совместно с президентом и вице-президентом. Во время действительной службы в Цетинье сенаторы, сверх положенного им жалованья (около 250 гульденов серебр. в год), получают еще по цванцигеру в день столовых денег.

Судопроизводство в Черногории словесное и без всяких формальностей. «Когда судьи займут свои места, сказано в § 6 Уложения Князя Даниила, чтобы судить и разбирать дела по своему разуму, то должны прежде всего вспомнить, что они — голос народа и по воле Божией поставлены судьями и управителями, чтобы судить по правде и по совести; должны помнить данную ими клятву судить каждого, малого и великого, по правде, а не по пристрастию. Судьи должны выслушивать по очереди доводы каждой стороны и не допускать, чтобы одна перебивала речь у другой; когда один изложит свое дело, тогда другой должен начат говорить; как истец, так и ответчик должны говорить спокойно, не горячась и не крича, для того, чтобы судья мог лучше уразуметь и взвесить доводы и доказательства каждого. Когда же приходится спрашивать кого-нибудь из тяжущихся, не имеет ли он еще чего—нибудь прибавить к сказанному, не забыл ли какого-нибудь обстоятельства, то в нему должен обратиться [412] с вопросом один судья, а не все или многие разом. Когда же обе стороны выскажут все, что имели сказать, тогда они должны отойти в сторону и дать свободу судьям разобрать самим дело и произнести решение, которое имеет быть сообщено кому следует, а также внесено в протокол, чтобы было известно когда и как данная тяжба была судима и решена».

При разборе тяжебных дел как капитанами в племенах, так и сенаторами в Цетинье, собирается всегда вокруг них толпа любопытных Черногорцев, так как суд происходит на открытом воздухе, на поляне или на улице. Часто сам князь принимает лично участие в судопроизводстве, занимает место председателя и, сидя под деревом, выслушивает терпеливо длинные и крикливые речи тяжущихся.

Уложением князя Даниила постановляется (§ 11), что когда судьи не согласны между собою для произнесения приговора, по тяжебному делу, то мнение большинства решает дело; но судьи, составляющие большинство, обязаны объявить, что они смотрят на дело так по своей совести и по своему разуму, а не из угождения или за взятку.

Взятки строго осуждаются § 68, где сказано: «Если окажется, что суд спросит или возьмет плату от тяжущегося с тем, чтобы оправдать виновного и осудить невинного, то таковый имеет быть лишен звания и подвергнут штрафу в 120 талеров». Наказывается также строго и тот, кто будет уличен в том, что подкупил или домогался подкупить судью.

Черногорцы обязаны слушаться (§ 14 Удож.) добрых и почтенных судей и главарей, уважать и любить их, а если кто осмелится обидеть и оскорбить их, то таковый подвергается штрафу 10 талеров, а если не имеет чем уплатить штраф то наказывается тюремным заключением. За [413] подобный же проступок судей и старшин в отношении всякого черногорца полагается двойней штраф (§ 20).

Суд в Черногории совестный «по разуму и рассуждению судей», но судьи обязаны также строго держаться Уложения внязя Даниила, состоящего из 95 параграфов и заключающего в себе смесь законов уголовных, гражданских, административных и даже церковных. Так как это Уложение большею частию основано на обычном праве Черногории, то думаем, что не будет безынтересно для русского, читателя привести здесь в переводе некоторые из важнейших его статей:

§ 1. Все Черногорцы равны перед законом.

§ 2. Закон обеспечивает всякому Черногорцу честь, имущество, жизнь и свободу.

§ 91. Всякий перебежчик (ускок), вступив на черногорскую землю, делается свободным по завещанию владыки Петра Святого, и может пользоваться всеми нравами и преимуществами природных Черногорцев, если будет жить честно и поступать согласно с черногорскими законами.

§ 92. В Черногории одна народность сербская и одна вера христианская православная; но тем не менее, дозволяется всякому иноплеменнику и иноверцу жить между Черногорцами и пользоваться свободою и правами на равне с Черногорцами.

§ 27. Убийца не может ничем выкупить себя; он подлежит смертной казни.

§ 28. Если убийца успеет бежать за границу, то все его личное имущество конфискуется в пользу казны.

§ 29. Бежавший убийца не может никогда вернуться в Черногорию, и всякий Черногорец обязан схватить и убить его; а если кто, имев случай и возможность схватить убийцу, не сделает этого, или скроет его, тот сам подвергается смертной казни. [414]

§ 30. Как убийцу, так и того, кто защищает или скрывает его от правосудия, может убить всякий Черногорец, где бы их ни встретил.

За раны, нанесенные Черногорцем Черногорцу ножем или оружием, назначаются разные денежные штрафы от 30 до 100 таллеров; а за удар ногою или хлыстом — 50 червонцев, и если обиженный убьет нападающего в самую минуту оскорбления, то он не отвечает перед судом, точно также как и за вора, убитого во время покражи.

§ 39. Месть (освета) воспрещается строго. Можно преследовать и убивать убийцу, но не братьев или родственников его.

§ 40. Дуель позволена, но без свидетелей, а если кто решится быть свидетелем, то подвергается за это штрафу в 100 талеров.

§ 41. За поджог виновный подлежит смертной казни, а причиненные им убытки вознаграждаются из его имущества.

§ 42. Если кто из злобы или мести убьет чужего вола, коня или всякое другое животное, то подвергается штрафу в 10 талеров и обязан вознаградить хозяина согласно решению, какое определит суд; но если хозяин поймает его при совершении преступления, то может убить его.

§ 43. Если кто нечаянно сломает чужой ятаган или ружье, то должен заплатить хозяину одну часть стоимости.

§ 44. Если кто возьмет взаймы чужой ятаган или ружье и сломает нечаянно, то платит хозяину две части стоимости.

§ 45. Кто желает продать свой дом, землю, лес, и пр. должен прежде всего предложить их при свидетелях своему родственнику, потом соседу и уже за тем посторонним лицам.

§ 47. При жизни родителей сыновья не могут отделиться от них без их согласия.

§ 48. Отец волен располагать приобретенным им [415] имуществом, и если бы он оставил одному сыну больше, чем другому, то в этом никто не может ему препятствовать.

§ 49. Всякий волен распоряжаться своим имуществом, раздавать оное при жизни или завещать своим и посторонним.

§ 50. Если кто умрет без завещания, имение его делится по ровну между сыновьями; мать их пользуется частию мужа, а после смерти часть ее переходит также к детям, если они совершеннолетние (20 лет), а если нет, то учреждается опека над этим имуществом.

§ 51. Дочь при выходе за муж не получает ничего из имения, кроме приданого, которое родители назначают ей по своей доброй воле.

§ 52. Вдова, не имеющая детей, пользуется долею своего мужа, а если выйдет замуж вторично, то получает по 10 талеров в год за время, прожитое ею в доме первого мужа; если же вдова имеет детей, то получает по червонцу за дитя мужеского пола и по два червонца за детей женского пола.

§ 53. Если после смерти Черногорца останутся от него только дочери, то имущество его делится между ними, кроме оружия, которое следует ближайшему родственнику, если только в самом завещании не назначены наследники оружия.

§ 54. Сестры как замужние, так и не замужние получают одну часть имущества брата, а дочери его (если у него нет сыновей) две части.

§ 55. Дочь получает все имущество отца, движимое и недвижимое, если нет братьев.

§ 56. Если бы девица при выходе замуж получила от своих родителей имущество и умерла, не оставив по себе детей, то таковое имущество делится между ее братьями, если же нет братьев, то между сестрами, а если и сестер не окажется, то между родственниками.

§ 57. Если кто умрет и не оставит прямых [416] наследников, то его имущество принадлежит ближайшим его родственникам, а если нет родственников, то переходит в казну.

§ 58. Если сын не, почитает родителей и причиняет им неприятности, то за первый раз подвергается штрафу, за второй — тюремному заключению и телесному наказанию, а за третий отец, может выгнать его из своего дома.

§ 67. Разводы между супругами не допускаются, кроме случаев, предвиденных церковными постановлениями.

§ 68. Священник, обвенчавший, против воли, жениха или невесту, имеет быть за это лишен своего звания.

§ 69. Кто осмелится взять замужнюю, женщину или похитить девицу против воли ее родителей или родственников, тот подлежит наказанию наравне с убийцею.

§ 70. Девица против води родителей может выйти замуж за человека, которого она любит.

§ 71. Если кто обесчестит девицу или вдову и не захочет с нею обвенчаться, то он обязан заплатить 130 талеров на воспитание дитяти, которое, по достижении совершеннолетия получает из его имущества законную часть наравне с законными детьми. Если же он примет к себе незаконнорожденное дитя, то не платит ничего. Если же таковой преступник женат, то подвергается штрафу 130 талеров и шестимесячному заключению на хлеб и на воду.

§ 72. Неверную жену черногорец имеет право убить вместе с ее любовником, если поймает их на деле преступления, а если она убежит за границу, то вернуться на родину не смеет.

§ 73. Если будет доказано, что жена замышляла, на жизнь своего мужа, или же действительно лишила его жизни, то таковая подлежит смертной казни; но должна быть убита не оружием, ибо оружие прилично только мужчине. [417]

§ 74. Матери, убившие незаконнорожденного ребенка с целью скрыть свое бесчестие, подвергаются смертной казни.

§ 75. Супругам, которые по разности характеров не могут жить вместе, дозволяется разводиться, и в таком случае муж обязан содержать свою жену; но ни он, ни она не могут вступить в другой брак.

§ 76. Если окажется, что таковая жена ведет себя неприлично, муж имеет право прекратить ей содержание

§ 77. Если окажется, что жена обкрадывает своего мужа, то за первый и второй раз она наказывается телесно, а за третий рае муж разводится с нею и может вступить в другой брак, а ей это воспрещается.

§ 78. Вор, уличенный в третий раз в преступлении осуждается на смерть.

§ 79. Если Черногорец убьет вора на месте преступления, то получает награду в 20 талеров.

§ 81. За святотатство полагается смертная казнь.

§ 86. За шум, ссору или другие неприличия, произведенные перед церковью, налагается штраф в 25 талеров или тюремное заключение.

§ 82. За воровство казенных военных запасов полагается смертная казнь.

Приведем еще две статьи, указывающие на весьма странные обычаи, существовавшие в Черногории до князя Даниила:

§ 65. Если бы отныне впредь Черногорец или Бердянин осмелился явиться в суд с камнем, повешанным на шее, то таковый, будь он виновен или невинен, подлежит телесному наказанию.

§ 89. Воспрещается отныне впредь Черногорцам и Черногоркам стричь себе волосы и царапать себе лице по покойникам; ослушавшийся же подвергается на первый раз штрафу в 2 червонца. [418]

XVI. Финансы.

До 1798 года, т. е. до издания Уложения Владики Петра I (святого) Черногорцы не знали что такое налоги и подати. Владыка Петр I, желая завести в Черногории суд и расправу первый пожертвовал на нужды правительства часть монастырских доходов и убедил черногорских главарей постановить законом, чтобы каждое черногорское семейство платило в народную кассу по 1 1/2 турецких пиастра в год (§ 20).

Князь Даниил строже определил обязанность черногорцев платить подати, постановив § 60 своего Уложения, что противящиеся платить узаконенные подати подвергаются наказанию наравне с изменниками отечества. А в § 61 сказано, что если окажется, что Черногорец скрыл свое имущество с целью не платить податей или заплатить меньше, чем следует, то местный начальник может конфисковать утаенное имущество и разделить его между поселянами.

По заведенному князем Даниилом порядку, Черногорцы платят теперь подати, как с поземельной собственности, так и со скота, а именно:

Кроме того, учреждены откупа на некоторые промыслы и открыты таможни в разных пограничных местах. [419]

Финансовое положение Черногорского княжества в 1863 году, по официальным сведениям, собранным мною на месте, было следующее:

*) Это вспомоществование Черногорскому народу назначено Русским правительством, — в виду крайней бедности и непроизводительности страны, на предметы общественной пользы и главным образом для нужд Православного духовенства и для устройства народных школ. В этом отношении особенно много было сделано нынешним князем Николаем. К плодотворной деятельности его на пользу Черногории Русское правительство не могло неотнестись вполне сочувственно, вследствие чего субсидия была увеличена в 1872 году до 46 т. руб. Прим. Ред. [420]

Князь не имеет определенной законом суммы на свое содержание, а распоряжается по своему усмотрению всеми доходами, поступающими в казну.

XVII. Войско.

Черногорский князь не имеет регулярного постоянного войска. Всякий Черногорец с 19 до 40-летнего возраста считается воином и обязан взяться за оружие и идти против неприятеля всякий раз, когда угрожает опасность. «Во время войны, сказано в § 18 Уложения князя Даниила, когда неприятель угрожает нападением на нашу землю с какой бы то ни было стороны, всякий Черногорец, услышав, что предстоит надобность защищать свое отечество, должен тотчас взяться за оружие и идти против неприятеля нашего отечества и нашей свободы; если же какой—нибудь Черногорец или Бердянин, племя или село или братство не пойдет против общего нашего неприятеля, то у таковых трусов следует отнять оружие, чтобы они во всю жизнь не смели носить его и не пользовались бы никаким уважением между остальными Черногорцами; кроме того, таковым людям нужно дать женский передник, чтобы всякий мог видеть, что у них нет сердца мужчины». «Всякий воевода, главарь или старшина (§ 19) в своем племени или на границах; услышав, что опасность угрожает нашей земле с какой бы то ни было [423] стороны, должен тотчас собрать своих людей на войну и вести их на место, откуда грозит опасность нашему отечеству, если же кто сам не пойдет или своих людей не соберет, тот подлежит смертной казни, как изменник своего отечества».

Князь Даниил первый дал черногорской милиции некоторую организацию, назначив капитанов, сотников (стотинаш), знаменщиков (баряктар), и десятников (десетчар), которым пожаловал отличительные знаки для ношения на шапках и определил небольшую годовую плату.

Капитан носит на шапке позолоченной щит с черногорским гербом.

Сотник — крест над двумя скрещенными саблями, из серебра.

Баряктар — крест над саблею, в которую воткнуто знамя, из серебра.

Десятник — крест над звездою из серебра.

Из всей же милиции князь Даниил выбрал 400 человек, и образовал из них княжескую гвардию, дав им особые отличительные знаки на шапках, а именно: простому гвардейцу — двоеглавый орел с распростертыми крыльями, из желтой меди, десятнику — такой же орел с двумя звездами под крыльями, сотнику — такой же орел над двумя перекрещенными саблями, и баряктару — такой же орел над саблею, в которую воткнуто знамя.

Князь Даниил не оставил без отличительных знаков также перяников (жандармов) кабадахиев (телохранителей) и прочих чиновников: перяникам дал щит с черногорским гербом, из серебра; сенаторам и адъютантам — позолоченный двоеглавый орел над скачущим львом, и кабадахиям — позолоченный княжеский герб.

По переписи, сделанной немедленно по окончании последней войны с Турками (в декабре 1862 года), оказалось в [424] Черногорском княжестве 13,400 человек способных носить оружие и идти на войну, а именно:

Так как во время войны люди старые также обязаны браться за оружие, то крайним пределом Черногорских сил должно считать 20,000 человек.

Прежде Черногорцы воевали собственным оружием и содержали себя своими домашними средствами, а правительство выдавало им только порох и пули; в последние же два года произошли в этом важные перемены. Князь закупил в Вене до 6000 нарезных штуцеров и роздал их Черногорцам взамен старых кремневых и негодных ружей; кроме того, он открыл в Реке Черноевича оружейную фабрику, на которой нарезывают турецкие ружья, взятые в Грахове 1858 году, а также переделывают в нарезные некоторые из старых Черногорских ружей. Благодаря этим мерам, в скором времени все Черногорцы будут вооружены казенным оружием — хорошими штуцерами. К тому же, в нынешнем 1868 году положено основание новой организации Черногорской милиции по образцу сербской, для какой цели были выписаны из Белграда один офицер и несколько унтер-офицеров — инструкторов. В продолжении двух-трех месяцев обучены ими в Цетинье 150 Черногорцев маршировке, баталионному строю, военным сигналам и обращению с нарезными оружиями горной подвижной батареи. Каждый из них, по возвращении в свое племя, обязан в свою очередь обучить десять человек; таким образом, надеются иметь в скором времени 15000 человек, хорошо вооруженных и знакомых с главными правилами новейшего военного искусства

Князь не имеет кавалерии, впрочем она невозможна и не нужна для страны, какова Черногория. Артиллерия — дело другое, и если бы Черногорскому князю удалось запастись достаточным количеством легких нарезных орудий и принадлежащих к ним снарядов, то он удвоил бы силу и значение Черногории. Пока в Черногории находятся только [426] две батареи нарезных горных орудий и десятка два полевых и крепостных пушек; но Черногорское правительство продолжает трудиться об умножении своих оборонительных средств.

XVIII. Церковь.

Земли составляющие нынешнее Черногорское княжество, подлежали духовному ведомству сербских патриархов, столица которых находилась в Ипеке (в Старой Сербии или Рассии) и входили в круг Зетской митрополии, столицею которой был монастырь на острове Вранине, на Скутарском озере. Со времени же занятия Турками Старой Сербии, Албании и Нижней Зеты, духовная зависимость Зетской митрополии от сербского патриарха в Ипеке все более и более слабела и наконец с перенесением столицы митрополии с острова Вранина в Цетинье, при Иване Черноевиче (1484 г.), в особенности же с тех пор, как Цетинские митрополиты сделались светскими правителями Черногории, совершенно прекратилась, хотя духовное общение между ними не превращалось до самого уничтожения Сербской патриархии Константинопольским Вселенским Патриархом Самуилом I (1764), и многие Черногорские митрополиты-владетели были рукоположены Ипекским патриархом. Из дома Петровичей Негош владыка Даниил рукоположен Сербским патриархом Арсением Черноевичем III, переселившимся в Венгрию со многими тысячами сербских семейств; владыка Савва — Сербским патриархом Мойсеем Чурла, в Цетинье (1719 г.); владыка Василий — Сербским патриархом Афанасием Гавриловичем в Ипеке (1750 г.). Этот последний владыка при рукоположении получил титул «Митрополита Епархии Скутарийской и Приморской и Экзарха Славяно-сербской Патриархии». Он ездил три раза в [427] России за милостынею (в 1752, 1758 и 1765 гг.), скончался в С.-Петербург и погребен в Александровской Лавре. Наследник его Петр I (Святой) желал получить посвящение в России, но неизвестно вследствие каких причин наш посланник в Вене, князь Голицын, отказал ему в выдаче паспорта и он принужден был прибегнуть за посвящением к Карловецкому митрополиту Мойсею Путнику (14 Октября 1784 г.). Один только владыка-правитель, и то последний — Петр II рукоположен в С.-Петербурге, в Казанском соборе (1831 г.). После его смерти светская власть, как мы видели выше, была отделена от духовной; но тем не менее Черногорский народ пожелал, чтобы его митрополиты были и на будущее время рукополагаемы в С.-Петербурге. В 1858 году был рукоположен епископ Никанор, управлявший Черногорскою митрополиею до смерти князя Даниила (1860 г.). Его удалил из Черногории (он родом Далматинец) князь Николай, назначив на его место природного Черногорца, архимандрита Цетинского монастыря Илариона, который получил посвящение в Александро-Невской Лавре в 1863 году и по ныне продолжает управлять митрополиею.

До занятия Австриею Бокки-ди-Каттаро Черногорские митрополиты, на основании договоров с Венецианскою республикою, простирали свою духовную юрисдикцию и на православное духовенство и церкви этой области. Митрополит Петр I носил титул: «Божиею Милостию смиренный митрополит Черные Горы, Скендерии и Примория». Нынешний же Черно горский владыка именуется митрополитом Черногорским и Бердским.

Черногорская Церковь, не смотря на то, что митрополиты получают свое посвящение в России, не признает над собою никакой внешней духовной власти: она совершенно самостоятельная (автокефальна). [428]

В церковном отношении, Черногорское княжество делится теперь на три протопресвитерства (в Негушах, Белопавличах и Васоевичах), со временен же будут открыты протопресвитерства в каждой Нахии. В каждом протопресвитерстве имеется по нескольку приходов (инория). Всех священников в Черногории считается теперь до 400; они не получают казенного содержания, а живут платою с прихожан за совершаемые ими церковные требы, по тарифу, утвержденному митрополитом Иларионым; они занимаются также хлебопашеством и торговлею.

В Цетинье нет еще консистории; один только архимандрит состоит при митрополите для содействия ему в управлении церковными делами.

В Черногории 11 монастырей и три свита, и только один архимандрит и 5 монахов. Черногорцы, как воинственный народ, никогда не имели склонности в монашеской затворнической жизни, а если при митрополитах—владетелях и было несоразмерное множество мирских священников, то только потому, что таковое звание, предоставляя им почет в обществе, не лишало их свободы и врожденных им наклонностей — носить оружие и принимать участие в военных экспедициях.

© текст - Петкович К. 1877
© сетевая версия - Thietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001