Из истории Босне-Герцеговинского Воссстания
1875-1877 гг.
(К вопросу о положении беженцев на территории Австро-Венгрии)
Национально-освободительное восстания 1875-1877 гг. в Боснии и Герцеговине вызвало волну сочувствия во всех славянских странах и в первую очередь у их соседей — Черногории, Сербии и находившихся под властью австро-венгерской монархии Далмации, Хорватии и Славонии.
Славянские народы, подвластные Австро-Венгрии, с надеждой и сочувствием следили за борьбой боснийцев и герцеговинцев. «… Всякое известие о малейшем успехе оружия босняков и герцеговинцев встречается здесь с особенною радостью» 1, — писал русский консул в Фиуме (Риеке) Петкович а российский МИД Гирсу 24 мая 1876 г.
Из Сербии, Черногории, славянских областей Австро-Венгерской монархии на помощь босне-герцеговинским повстанцам шли волонтеры.
7 августа 1875 г. Петкович пишет Стремоухову, что «в последнее время проехало через Фиуме довольно большое число опытных в военном деле волонтеров из разных славянских областей Австро-Венгрии…» 2-3
В Герцеговине в повстанческих отрядах сражалось более ста итальянских волонтеров 4, писал русский консул в Рагузе Ионин Гирсу 30 декабря 1875 (11 января 1876) г.
В Далмацию, Хорватия, Славонию от расправы со стороны турецких войск, башибузуков и местных землевладельцев бежали из Боснии и Герцеговины женщины, дети и старики 5. В Черногорию спаслось более 25000 человек, в Австрию около 60000, в Сербию до 30000» 6. Все они нуждались в хлебе, крове [220] и одежде. Нужно было прежде всего организовать помощь бельем, платьем, одеялами и котлами.
Чтобы облегчить положение беженцев, оставшихся без средств к существованию, были созданы благотворительные комитеты в Цетинье в ряде городов Далмации и Хорватии. Центральный благотворительный комитет в Загребе обратился через газеты к населению с воззванием оказать денежную помощь беженцам из Боснии и Герцеговины.
Чем дальше развивались события в Боснии и Герцеговине, тем больше у австро-венгерских правящих кругов росла боязнь присоединения к босне-герцеговинскому восстанию славянского населения Австро-Венгрии.
Было принято решение о сосредоточении на австро-боснийской границе австрийского обсервационного корпуса 7.. К границе Боснии были срочно направлены войска из гарнизонов бывшей военной границы. Австрийское правительство разрешило Порте «высаживать по прежним примерам войска в Клеке» 8, — писал 7 августа 1875 г. Петкович Стремоухову. 15 августа 1875 г. Петкович писал Стремоухову:
«Ввиду усиливающегося в Боснии восстания и… возрастающего в пограничном славянском населении сочувствия к инсургентам имеют быть, говорят, отправлены на границу еще другие войска» 9.
Несмотря на предпринятые меры австрийского правительства, население славянских областей Австро-Венгерской монархии оказывало помощь босне-герцеговинскому восстанию. 25 июня 1876 г. Русский консул в Сараеве Кудрявцев пишет Игнатьеву:
«Положение австрийских славян выясняется с каждым днем. Здешние власти стали получать телеграммы о переходе боснийских границ далматинцам, кроатам» 10.
Боязнь присоединения к восстанию славян, находившихся под властью Австро-Венгерской монархии, привела даже к тому, что венское правительство приказало местным властям в Далмации, Хорватии и Славонии «мешать деятельности комитетов» 11, которые оказывали помощь герцеговинским и боснийским беженцам.
В данной публикации нас интересует вопрос о положении беженцев из Боснии и Герцеговины на территории [221] Австро-Венгерской монархии и политика австрийского правительства по отношению к этим беженцам.
Беженцы по распоряжению венского правительства были интернированы в деревнях бывшей Военной границы и в некоторых жупаниях Славонии и Хорватии 12.
Благотворительные комитеты располагали весьма скудными средствами.
С наступлением зимы беженцы стали нуждаться в топливе и теплой одежде 13. Одеждой снабжали их благотворительные комитеты, а топливом местные сельские общины 14..
Но помощь была недостаточной. 6 февраля 1876 г. Кудрявцев сообщал Игнатьеву: « Я получил письмо из австрийского Брода от почтенного, давно мне известного помещика Степана Богдановича, обратившегося ныне ко мне с ходатайством довести до сведения императорского правительства о жалком, безвыходном положении, в котором находятся в Кроации, Славонии и Военной границе до 50000 боснийских беглецов 15… И далее: «Небогатые кроаты, славонцы и сербы Военной границы принесли значительную долю человеколюбия и материальной помощи, но рука их оскудела, а семейства беглецов вопиют и молят о пособии» 16
Денежные пособия, отпускаемые австрийским правительством беженцам, были скудными. «Взрослые получают в сутки 7 крейцеров, а дети — 3 крейцера» 17. Немногим из беженцев удалось устроиться рабочими на лесопилках или батраками в поместьях, так как само местное население не было достаточно обеспечено работой. Таким образом создавалось безвыходное положение для беженцев.
В начале октября 1878 г. Австро-венгерское министерство иностранных дел сделало распоряжение о том, чтобы боснийские беженцы вернулись на родину 18. Были назначены специальные пункты для переправы их на боснийскую сторону. Были назначены особые чиновники для наблюдения за передвижением партий боснийских беженцев к этим пунктам 19.
21 ноября 1878 г. Петкович пишет Гирсу о том, что решение вернуть беженцев на родину принято в позднее время года, когда начинаются холодные дожди, распутица, разлив рек, и что беженцы сознают, что их ожидает, пока они доберутся до Боснии, [222] «где их ждет еще худшее из бедствий — перспектива провести зиму в давно разоренных турками жилищах без всяких средств к существованию» 20.
Они обратились к властям с просьбой разрешить им остаться на месте до весны, так как тогда дома в Боснии, они смогут «заняться немедленно полевыми работами» 21
Но австрийское правительство не вняло из просьбам: «центральное правительство осталось непоколебимым в своем решении должно быть приведено в исполнение» 22.
До 15 ноября 1878 г. В Боснию переправились 39079 человек 23. Они двигались к переправе по грязи, голодные, под дождем.
После многочисленных просьб самих беженцев и местных хорватских властей беженцам, не успевшим переправиться в Боснию, было разрешено остаться до весны 24. Осталось в Хорватии и Славонии около 35000 боснийских беженцев 25.
В первой половине марта 1879 г.австрийское правительство распорядилось о выселении остававшихся 35000 беженцев 26. Они двигались из Сисек и Ясеновац,чтобы в этих пунктах переправиться через Саву на боснийский берег. Много боснийских беженцев погибло от голода и лишений на территории Австрийской империи и, как писал Петкович, «едва ли трети из них возвращается в разоренную их родину» 27.
«По всей вероятности, голод и вследствие этого болезни унесли бы еще больше жертв, если бы бедные сельские жители Кроации и Славонии, давшие приют у себя выходцам, не делились с ними по возможности также своими скудными жизненными припасами и этим спасли многих от голодной смерти» 28.
Те, кто вернулся в Боснию в декабре 1878 г, оказались в ужасном положении. Так, например, в селе Градина, недалеко от Ясеновца, вернувшиеся крестьяне оказались в страшной нужде» живут они… в каких-то безобразных развалинах без крова и дверей, спят на голой мокрой земле и буквально умирают от голода» 29.
В Гуньевце, около Дубицы, выдано было вернувшимся крестьянам единовременно по 1/4 гарнца кукурузы на человека. [223]
«О выдаче же каких-нибудь сельскохозяйственных орудий или секир, пил, мотыг, лопат и т.п., а равно и об отпуске из казны хотя бы заимообразно пособия на покупку рабочего скота и семян нет и помину». 30 На все просьбы и ходатайства, посылаемые в Сараево, отвечают или молчанием, или отказом по неимению средств 31. Более того, «центральное управление в Сараево объявило на днях, что никто из вернувшихся выходцев-босняков не смеет предпринимать какие бы то ни было полевые работы без особого на то разрешения бегов и предварительного с этими последними соглашениями» 32.
По-видимому, заключал Петкович, австро-венгерское правительство было намерено «оставить в силе» существующие в Боснии и Герцеговине поземельные отношения, «положительно исключающие всякую возможность какого бы то ни было материального улучшения быта христиан» 33.
2 апреля 1879 г. Петкович писал Гирсу, что население Боснии брошено на произвол судьбы. 34». Теперь, когда больше всего должно было бы правительство поддержать этот несчастный народ и дать ему всеми способами возможность поправить разоренные дома, обзавестись хотя каким-нибудь рабочим скотом, приобрести необходимые земледельческие орудия и семена, чтобы, пока есть время, посеять что-нибудь и таким образом заготовить в течение лета кое-какие запасы для прокормления себя в будущую зиму, оно, т. е. австро-венгерское правительство, взявшее на себя нравственную обязанность перед Европою улучшить положение босняков, ровно ничего не делает для бывших несчастных выходцев» 35.
«На дня вернувшиеся в Предорский округ боснийские выходцы отправили в Загреб на имя серба Илии Гутеша, самое живое и деятельное участие в судьбе боснийских выходцев за все время их нахождения в Кроации, просьбу в которой они ему описывают свое печальное положение …» 36 «Вот эта просьба: … Здесь мы живем в хижинах-развалинах, проливая горькие слезы и проклиная свою судьбу. Самая жизнь нам опротивела, лучше бы нас уничтожили громы небесные, чем жить так, как мы теперь живем. Ниоткуда никакой помощи; некому высказать свое горе, ни в ком сочувствия к нашим страданиям не находим, всякий гонит нас от себя, и мы немилосердно пропадаем» 37. [224]
«Наступило уже давно время засеять что-либо, в черную землю зарыть, да нет семян, а хлеба еще меньше — так голые и босые, и голодные толкаемся, как мертвые тени».
«Крайняя нужда во всем, в земледельческих орудиях и в рабочем скоте; время же для посевов проходит, и страшно думать, с чем мы встретим будущую зиму, если останемся до того в живых» 38. Далее они просили Петковича ходатайствовать перед властями о них : «… объясните им нашу нужду и горе, в которые мы попали не по нашей вине « 39. «… Быть может, эти власти не откажут исходатайствовать у императора необходимую для нас поддержку, что таким образом мы, несчастные, находящиеся еще в живых переселенцы, сделались жертвами голода, подобно тысячам наших соотечественников» 40.
После просьбы: «Предор, 4 апреля н. с. 1879 г.» И следует несколько подписей.
Его Превосходительству
П. Н. Стремоухову
Фиуме, 16 ноября 1875 г.
Милостивый Государь,
Петр Николаевич,
В свое время я имел честь довести до сведения Вашего Превосходительства о том, что вследствие восстания в Боснии несколько десятков тысяч славянских семейств, состоящих большей частью из стариков, женщин и детей, чтобы избавиться от угрожавших им со стороны турок истязаний и даже смерти, принуждены были искать убежища в соседнюю Австрию, а именно в пограничную с Боснией провинцию бывшей Военной границы.
Эти несчастные выходцы, большая часть коих, спасаясь от преследовавших их турок, не успела захватить с собою ровно ничего из скудного своего имущества, которое досталось, таким образом, в добычу из врагов, интернированы были по распоряжению правительства в разных деревнях бывшей Военной границы, а также отчасти и в некоторых жупаниях Славонии и Кроации, впредь до наступления возможности для них возвратиться на свои родные пепелища.
На ежедневное пропитание этой довольно значительной массы народа, лишенного почти всяких средств существования, австро-венгерское правительство назначило небольшое денежное [225] пособие, которое, впрочем, не в состоянии было бы предохранить этого народа даже от голодной смерти, если бы не присоединились к этой помощи жертвуемые на это человеколюбивое дело суммы из Кроации, Славонии (один Епископ Штросмайер, пожертвовал десять тысяч гульденов) и других славянских земель империи, — одни только мадьяры да немцы относятся совершенно хладнокровно к бедствиям турецких славян.
Между тем с наступлением зимы к прежним нуждам несчастных интернированных в этих краях боснийских славян присоединилась еще крайняя потребность в зимней одежде, обуви и топливе; поэтому для предохранения по возможности этих бедных от голода и холода образовались в разных городах здешнего края комитеты, большей частью дамские, для сбора пожертвований всякого рода одежды, белья и т.д., а некоторые сельские общины постановили даровую выдачу боснякам топлива. Усилия этих комитетов, несмотря на скудность средств населения сих краев, не остались, однако, тщетными, и собрано пожертвований этого рода довольно большое количество и отправлено для раздачи нуждающимся.
К сожалению, и эти средства, как видно, недостаточны даже для удовлетворения первых потребностей этих нескольких десятков тысяч боснийских выходцев, которые и думать не смеют о возможности возвратиться в эту зиму а родной край; вследствие чего во всех жупаниях(округах), где размещены на временное житье пострадавшие от восстания боснийские семейства, учреждены в последнее время особые благотворительные комитеты, под председательством жупанов(начальников), в качестве правительственных уполномоченных, которые и обратились с циркулярными воззваниями к жителям подведомственных им жупаний о пожертвованиях в пользу интернированных босняков. Начальник Пожегской жупании, в Славонии, в которой жупании одной находится более двух тысяч босняков, в своем воззвании о пожертвованиях выражается, между прочим, следующим образом: «Боснийские выходцы получают, правда, некоторую помощь от правительства; но, к несчастию, это скудное пособие недостаточно на удовлетворение самых
Необходимых потребностей для жизни человека, — о возвращении же этих выходцев в их родной, разоренный при этом в конец, край можно будет думать лишь тогда, когда условия политической и гражданской жизни и вообще личной безопасности будут сколько-нибудь улучшены в Боснии, на что потребуется, вероятно, еще немало времен. Поэтому в ожидании наступления этой желаемой перемены предстоит для всего нашего народа должность человечества и братства своими доброхотными братскими пожертвованиями облегчить, насколько это возможно, горькую участь этих страдальцев». Далее, призывая все классы населения к принятию посильного участия в этом человеколюбивом деле, пожегский жупан, [226] вероятно, ввиду того, что все почти боснийские выходцы православные, обращается к духовенству со следующими словами: «В особенности приглашаю патриотическое духовенство обоих вероисповеданий образовать в своих церковных приходах особые комитеты для сбора пожертвований на эту цель. Надеясь, что священники обоих вероисповеданий с особенной готовностью и братским сочувствием откликнутся призыву к оказанию своего содействия этому человеколюбивому и богоугодному делу, назначаю вместе с сим всякого священника обоих вероисповеданий в председатели таковых комитетов и сельских старшин в члены оных комитетов с просьбой принять на себя труд о сборе пожертвований и о передаче таковых начальникам общин, для доставления в центральный жупанийский комитет». В заключение же жупань приглашает сельские общины отпускать даром боснийским семействам необходимое количество топлива, а священников и врачей об оказании таковым в случае надобности бесплатно духовной и медицинской помощи.
С отличным почтением и глубочайшей преданностью имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
А. Петкович.
АВПР, ф. Главный архив, V-А2 1875 г., д. 1038, лл. 136-139
№ 8/1.
Его Превосходительству
Н. К. Гирсу.
Фиуме, 22 февраля 1876 г.
Милостивый Государь,
Николай Карлович,
В донесениях моих за истекший год я имел честь доводить до сведения Императорского министерства о том сочувствии, с каким не переставало относиться славянское народонаселение сего края как к восстанию в Герцеговине и Боснии, так и к участи десятков тысяч семейств, нашедших убежище от турецких преследований на австро-венгерской территории, а равно и о том благоприятном вообще нейтралитете, какой с самого начала восстания соблюдали австро-венгерские пограничные власти, в особенности в Далмации, в отношении самих инсургентов и каковому нейтралитету сии последние, без сомнения, обязаны в известной степени своим успехом.
Между тем ныне, с принятием Портой предложенных сообща с прочими Великими Европейскими Державами Графом Андраши реформ, имеющих целью устранить по возможности причины, вызывающие в соседних турецких провинциях периодические [227] кровавые столкновения, и ввести в помянутых краях таковой порядок вещей, который гарантировал бы, насколько это, разумеется, достижимо под непосредственной властью чиновников-мусульман, необходимые условия для нравственного и материального развития христианского населения, положение вещей, как и надо было ожидать, чувствительно изменилось. Австро-венгерские пограничные власти в интересе умиротворения Герцеговины и Боснии и возможно скорого приведения в исполнение новой организации означенных провинций согласно проекту гр. Андраши принялись, с одной стороны, весьма строго оберегать границу, воспрещая формирование у себя, как это делалось прежде, и переход в Турцию вооруженных отрядов, не допуская свободного провоза оружия и т. д., с другой же стороны, власти эти начали всеми средствами склонять бежавшие герцеговинские и боснийские семейства к возвращению на свои родные пепелища. Меры эти австро-венгерского правительства, направленные к тому, чтобы произвести известное нравственное давление на инсургентов и заставить их положить оружие и удовлетвориться заключающимися в ноте графа Андраши и принятыми Турцией уступками, вызвали, однако, довольно большое против себя неудовольствие в славянском населении как Далмации, так и Триединого Королевства и служат в настоящее время в обществе и в особенности в славянской печати поводом к самым резким нападкам против местных австро-венгерских властей, причем больше всего достается барону Родичу, наместнику Далмации.
С отличным почтением и глубочайшей преданностью имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
А. Петкович.
АВПР, ф. Главный архив, V-А2, 1876 г., д. 1039, лл. 2-3
№ 12/4.
Его Превосходительству
Н. К. Гирсу.
Фиуме, 27 февраля 1876 г.
Милостивый Государь Николай Карлович,
имею честь почтительнейше довести до сведения Вашего Превосходительства, что по распоряжению командующего расположенными на территории Триединого Королевства войсками [228] ге
нерала барона, Моллинари — он же начальник области бывшей Военной границы — отправлен несколько дней тому назад из Загреба особый чиновник в пограничные с Боснией округи, в которых размещены на временное жительство бежавшие вследствие восстания боснийские семейства, с поручением пригласить сии последние вернуться на покинутые ими родные пепелища и объявить им при этом категорически, что в случае их отказа сообразоваться с этим предложением им будет, по истечении известного срока, прекращена всякая выдача пособия от правительства.По имеющимся у меня сведениям, помянутый чиновник созывал в разных местах боснийских выходцев на некоторого рода сходки и передавал им возложенное на него поручение правительства, в других же местах это сделано было через посредство городских и сельских начальств; но на все увещания и доводы выходцы, как слышно, отвечают покуда отказом, говоря, что они хорошо знают, что их ожидает в Турции, и потому они предпочтут лучше умереть с голоду в Австрии или броситься в Уну и Саву, нежели возвратиться на родину прежде, чем будет там установлен при содействии великих европейских держав такой порядок вещей, при котором они были бы действительно ограждены против истязаний и -всякого рода насилия и преследований вообще со стороны как жителей и чиновников-мусульман, так равно и самого турецкого войска.
Вследствие этого, чтобы пригласить этих несчастных вернуться как можно скорее на родину, австро-венгерское правительство рядом с угрозой лишить их по истечении известного времени казенного пособия принимает меры к недопущению прийти к ним на помощь частной благотворительности. К отпускаемым австро-венгерским правительством в пособие боснийским выходцам суммам, едва, впрочем, достаточным даже на предохранение их от голодной смерти, присоединяются, как известно, значительные частные пожертвования деньгами и вещами, каковые пожертвования стекаются из разных мест в организованные для этой цели с разрешения правительства благотворительные комитеты, которым именно главным образом обязаны эти десятки тысяч семейств тем. что они не умерли с голоду и холоду.
Ныне же, как меня извещают, местные власти решили закрыть все таковые комитеты, что и сделано уже с комитетом в Землине.
К сему долгом считаю присовокупить, что дня три тому назад прибыли в Загреб две депутации от боснийских выходцев, размещенных в бывшей Военной границе, и вручили барону Моллинари как начальнику этой области прошение на имя императора Франца-Иосифа, в котором они просят защиту и покровительство Его Величества против отсылки их в Турцию. [229]
С отличным, почтением и глубочайшей преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
А. Петкович.
АВПР, ф. Главный архив, V-А2, 1876 г., д. 1039, лл. 10-12
№ 15/5
Его Превосходительству
Н. К. Гирсу.
Фиуме, 7 марта 1876 г.
Милостивый Государь,
Николай Карлович,
донесением от 27 прошлого месяца за № 4 я имел честь почтительнейше довести до сведения Вашего Превосходительства о принимаемых австро-венгерским правительством мерах к тому, чтобы уговорить укрывшиеся в здешних краях от турецких преследований боснийские и герцеговинские семейства возвратиться на родину, а равно и о достигнутых этими мерами пока одних лишь отрицательных результатах.
Между тем получаемые сюда в последнее время из разных вполне достоверных источников известия из Боснии и Герцеговины о новых насилиях, грабежах и убийствах, совершаемых там каждый день безнаказанно турками над спокойным и безоружным христианским населением, как нельзя более оправдывают ту ничем не поколебимую недоверчивость, с какой выходцы продолжают относиться вообще к обещаемой им безопасности при их возвращении на родные очаги. Вместе с тем известия эти, по которым можно действительно до некоторой степени судить о том, что ожидает боснийских и герцеговинских выходцев в Турции, ежели они возвратятся туда ничем не гарантированные против всякого рода преследований и мщения со стороны мусульман вообще, сильно тревожат умы и самого здешнего населения, которое после стольких материальных пожертвований, принесенных им для поддержки существования этих десятков тысяч семейств, не может, конечно, оставаться равнодушным в дальнейшей их участи. Вследствие чего вопрос вообще о выходцах, находящихся на австро-венгерской территории, сильно занимает в настоящее время здешнее общество, и все в один голос кричат против отправления их в Турцию прежде, нежели будет приступлено там к серьезному действительному введению в действие реформ в смысле ноты Графа Андраши и также учреждена в общем новом устройстве местной администрации Боснии и Герцеговины такого рода контрольная власть, которая, будучи поставлена под защитою великих европейских держав и находясь [230] вследствие, этого последнего условия до известной степени вне непосредственной зависимости от произвола и каприза выше его центрального турецкого правительства, пользовалась бы необходимым достаточным моральным авторитетом в стране, для внушения как мусульманскому населению, так равно чиновникам и войску требуемого уважения к законам, признающим за христианами известные даруемые им ныне права.
Этим именно настроением умов здешнего славянского населения и вызвана была интерпеляция о турецких делах, сделанная на днях, как Вашему Превосходительству уже известно, сербским депутатом в венгерском парламенте, доктором Политом, и на которую Каломан Тисса, отвечая, сказал, между прочим, что после того, как Порта изъявила согласие на принятие заключающихся в ноте Графа Андраши реформ и вместе с тем обещала, что выходцы могут совершенно безопасно вернуться на свои прежние жилища и что даже им будет оказано Почтой необходимое пособие для постройки разрушенных их домов и храмов и начатия обычных их занятий, он, Тисса, находит, что дальнейшее пребывание выходцев в пределах империи и в тягость ее казначейства ничем более не оправдывается.
Ответ венгерского Министра-Президента относительно этого пункта интерпеляции депутата Полита не мог, конечно, удовлетворить как сего последнего, так и остальных депутатов-славян, знающих лучше, чем кто-либо, что в Турции между обещанием чего-либо христианам и исполнением обещанного существует неизмеримая пропасть и что, следовательно, для безопасного возвращения боснийцев и герцеговинцев в их родной край требуются более существенные гарантии, нежели те, какие заключаются в обещаниях Порты. Поэтому один из кроатских депутатов, а именно Г. Кукульевич, считая крайне необходимым получить по этому весьма важному вопросу возможно более положительные категорические объяснения от г. Тиссы, обратился к нему с весьма обстоятельно мотивированным запросом, заканчивающимся следующим образом: «...ввиду того, что несколько десятков тысяч христианских семейств, бежавших из турецкой Кроации, Боснии и Герцеговины, были очень радушно приняты в наших пределах как правительством, так и обществом и им оказана требуемая духовная и материальная помощь; ввиду того, что в разных печатных органах стали появляться слухи о том, что наше правительство намерено с конца этого месяца не только прекратить выдачу этим выходцам всякого денежного пособия, но и отправить их силою обратно в Турцию; ввиду того, наконец, что подобное насильственное удаление выходцев было бы не только противно всякому чувству человечности, но и могло бы весьма легко послужить причиной нарушения общественного порядка и спокойствия в пограничных наших пределах, спрашиваю Министра-Президента, известно ли ему что-нибудь [231] о подобном, намерении и что он предполагает в таком случае делать, чтобы не допустить насильного удаления выходцев по крайней мере до тех пор, пока возвращение их на родину не будет вполне обезопасено и их жизнь вообще в Турции достаточно гарантирована».
Мотивируя свою интерпеляцию, Г. Кукульевич сказал, между прочим, что он, поднимая голос от имени Кроации и ставя вслед за депутатом Политом Министру-Президенту неразъясненный вопрос о находящихся на территории Триединого Королевства выходцах, не думает нисколько этим поднимать восточный вопрос, а лишь желает получить по этому предмету категорический ответ, ибо с мудрым решением вопроса касательно выходцев, затрагивающего, по его мнению, важные политические интересы не только Триединого Королевства, но и всей Венгрии, связано будущее обеспечение общественного порядка и спокойствия в его родном крае.
При этом Г. Кукульевич, приводя несколько эпизодов из истории борьбы Венгрии против турок и сношений мадьяр того времени- с задунайскими христианами, сказал, обращаясь к мадьярам-депутатам, следующее: «Я глубоко уверен, господа, что если бы сегодня сидели ваши славные предки на нашем месте, то воскликнули бы, как это они делали в свое время, дружно и единогласно: praebeamus hospitium et auxilium vicinis nostris christianis contra acerbissimos et perpetuos inimicos christianitatis et humanitatis».
Г. Тисса не дал еще на эту интерпеляцию ответа, которого, естественно, общество и все интересующиеся положением жертв восстания в Боснии и Герцеговине ожидают с большим нетерпением.
К сему долгом считаю присовокупить, что известие об арестовании Любибратича и некоторых его товарищей австрийскими властями в Далмации произвело самое неблагоприятное впечатление на тамошних славян, которые всюду высказывают свой протест против этого нового отношения Австро-Венгрии к инсургентам торжественными овациями в честь арестованных вождей, борющихся против мусульманского ига.
С отличным почтением и глубочайшей преданностью имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
А. Петкович.
АВПР, ф. Главный архив, V-А2, 1876 г., д. 1039, лл. 13-18 [232]
№ 21/6
Его Превосходительству
Н. К. Гирсу.
Фиуме, 17 марта 1876 г.
Милостивый Государь,
Николай Карлович,
Вследствие, преследований, каким подверглось со стороны турок христианское население по случаю вооруженного восстания в некоторых пограничных с Австрией округах Герцеговины и Боснии, перебежало, как Вашему Превосходительству известно, несколько десятков тысяч турецких славян на австрийскую территорию. Спасаясь от угрожавшей им всякого рода опасности, боснийские и герцеговинские выходцы могли захватить во время этого бегства лишь кое-что из их весьма скудного, впрочем, движимого имущества, да угнать с собою имеющийся у них кое-какой домашний скот. По прибытии их в Австрию боснийские, например, выходцы были размещены на временное жительство главным образом в области бывшей Военной границы и отчасти в Славонии и Кроации, где они находятся, как известно, и по настоящее время в ожидании удовлетворительного решения их участи. При самой же переправе этих невольных переселенцев через границу австрийские власти, занося их имена и фамилии в особые списки, записывали также и число голов рогатого и вьючного вообще скота, ввезенного каждым семейством, причем таможенные власти не взыскивали тогда с них положенной по тарифу пошлины за скот. Многие из этих переселенцев спасенный ими от хищничества преследовавших их турок скот принуждены были затем частью продать, и почти за бесценок, так как нечем было его кормить, частью употребить в пищу, а остальной отдали местным сельским хозяевам на содержание на известных более или менее убыточных, конечно, условиях, в надежде на возможность скоро вернуться на родину и взять с собою этот скот. — Между тем неизвестно, вследстие каких побуждений финансовое управление вдруг предписало на днях местным властям взыскать сполна следующих с боснийских выходцев таможенных пошлин за пригнанный ими скот, и в некоторых местах уже приступлено к исполнению помянутого предписания, причем у некоторых выходцев был даже, как слышно, продан с аукциона последний скот для уплаты следуемых с них пошлин. Эта финансовая мера произвела, как и надо было ожидать, весьма тяжелое впечатление вообще на выходцев, и они решили обратиться за защитой против этого крайне разорительного для них распоряжения к начальнику бывшей Военной границы Генералу Барону Моллинари. По имеющимся у меня сведениям, действительно прибыла на днях в Загреб нарочная депутация от боснийских [233] выходцев, размещенных в Банском округе, и являлась к Барону Моллинари, которому и вручила просьбу о том, чтобы с них не взыскивали ввозной пошлины за скот, который они употребили в пищу, не имея возможности его прокормить, или находится на содержании и составляет ныне единственное их имущество в случае их возвращения на родину; за проданный уже скот они, пожалуй, заплатят следуемую пошлину, если уже нельзя никак от этого их освободить. Барон Моллинари принял членов депутации чрезвычайно благосклонно и объявил им, что он поспешит довести об их просьбе до сведения Министерства финансов в Пеште, а в ожидании результата его посредничества он отдал приказание таможенным властям приостановить взыскание с боснийских выходцев таможенных пошлин за пригнанный ими скот.
Надо полагать, что венгерское правительство, от которого зависят финансовые дела Триединного Королевства, примет в соображение эту просьбу боснийских выходцев и их исключительное положение и не захочет приведением в точное исполнение вышеупомянутого своего распоряжения разорить окончательно этих несчастных жертв политических обстоятельств.
С отличным почтением и глубочайшей преданностью имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
А. Петкович.
АВПР, ф. Главный архив, V-А2, 1876 г., д. 1039, лл. 19-21
№ 25/9
Его Превосходительству
Н. К. Гирсу.
Фиуме, 26 марта 1876 г.
Милостивый Государь,
Николай Карлович,
В то самое время, когда австрийские власти в Далмации сообща с турецкими уполномоченными, а отчасти и при содействии Черногории напрягают все усилия к тому, чтобы склонить герцеговинцев удовлетвориться заключающимися в ноте Графа Андраши уступками, положить оружие и сделать таким образом возможным как умиротворение вконец разоренного края, так вместе с тем и возвращение туда десятков тысяч выходцев, находящихся уже скоро год на попечении местного правительства и международной благотворительности, из Боснии стали получаться, с одной стороны, известия о новых насилиях, совершаемых [234] турками, над христианским населением, а с другой — о появлении там новых отрядов инсургентов и о происшедших между сими последними и турками кровавых стычках, кончившихся, как слышно, в пользу инсургентов. Так, из полученной здесь вчера из Сисека телеграммы видно, что восстание охватило весь Бихачский округ, вдоль реки Уны и бывшей Военной границы…». Все эти известия не могут, конечно, остаться без влияния на настроение умов герцеговинских вождей, которые и без того все еще надеются на открытую вооруженную мощь со стороны Сербии и Черногории и, следовательно не теряя веры в возможность полного освобождения Боснии и Герцеговины от Турции, не соглашаются прекратить начатую им борьбу. Вместе с тем здешнее славянское население, продолжающее по-прежнему относиться весьма сочувственно к делу инсургентов, с особенной радостью встречает всякое известие о неудачах, какими до сих пор ознаменовались покуда переговоры с инсургентами, и всеми средствами старается ободрять их к продолжению борьбы с Турцией, пока не добьются полного освобождения или настоящей автономии.
Ныне здесь все взоры вновь обращены на Сербию и с лихорадочным нетерпением ждут появления заявления в том или другом смысле княжеского правительства касательно происходящих в Боснии и Герцеговине событий. Между прочим, по поводу объявленного в Сербии обязательного внутреннего займа ввиду военных приготовлений здесь говорят, что от успеха или неудачи этого добровольного займа можно будет судить, поскольку вообще сербский народ искренен, требуя от своего князя, чтобы он шел войском в Боснию для освобождния его братьев от турецкого ига. Если заем покроется, то, по мнению здешних политиков, никакая будто бы дипломация на свете не в состоянии будет удержать сербского князя от войны. Ежели, напротив, окажется результат неблагоприятный, тогда не может быть более речи об особенной миссии Сербии на Балканском полуострове, о воинственном настроении сербского народа и о его любви к боснийским и герцеговинским славянам. Вообще этот заем послужит в некотором роде мерилом материальной и нравственной силы вообще Сербского княжества.
С отличным почтением и глубочайшей преданностью имеют честью быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
А. Петкович
АВПР, ф. Главный архив, V-А2, 1876 г., д. 1039, лл. 28-29 [235]
№ 11/43
Его Превосходительству
Н. К. Гирсу
Фиуме, 12 июня 1876 г.
Милостивый Государь,
Николай Карлович,
вследствие, восстания в пограничных с Австро-Венгрией турецких провинциях огромная масса христиан, как Вашему Превосходительству известно, покинула свои жилища и бросилась искать убежища от турецких преследований в соседние Княжества Сербии и Черногории, главным же образом в Австро-Венгрию. Число этих несчастных жертв восстания в одном Триедином королевстве насчитывается около тридцати тысяч душ, размещенных большей частью в бывшей Военной границе, в уездах: Костайницком, Дубицком, Дворском и т. д., пограничных с Боснией. Многие из этих выходцев, у которых был кое-какой скот и другое имущество, взяли у местных поселян на известных условиях небольшие участки земли, на которых посеяли этой весной разного сорта хлеба и овощи, чтобы таким образом, в ожидании возможности вернуться безопасно на свои родные пепелища, не быть совершенно в тягость местным властям и жителям и не жить подаянием. Другие же, у которых, кроме рук, желания и готовности заработать собственным трудом кусок хлеба для пропитания себя и своего семейства, не было никакого имущества, нанялись в работники, и большей частью на лесопильнях, и перебивались кое-как тоже в надежде на скорое возвращение на родину. К сожалению, положение вещей в Боснии и Герцеговине не могол внушить выходцам требуемого доверия к обещаниям турецкого правительства и потому на все увещания австро-венгерских властей вернуться на родину, а также и на все угрозы лишить их в противном случае выдаваемого им от казны, небольшого пособия и даже насильного удаления их из Края, выходцы отвечали категорическим отказом, объявив, что они предпочитают умереть голодной смертью на австрийской территории, нежели снова подвергнуться истязаниям турецкого фанатизма и испытать участь жертв Попова поля. В таком положении находились боснийские выходцы, поселенные в бывшей Военной границе, а отчасти и в Славонии до последнего времени, и можно было думать, что их оставят покуда в покое. Между тем почти что прекратившееся было восстание в Боснии принял с некоторого времени довольно серьезные размеры и, несмотря на строгий вообще надзор австро-венгерских пограничных властей, число переходящих границу и присоединяющихся к восставшим все более и более увеличивается, а равно и тайный провоз оружия и других военных припасов из Австрии в Боснию никак [236] не мог быть прекращен. Вследствие этого Австро-Венгерское правительство с целью произвести новое давление на выходцев и принудить их, быть может, вернуться на родину и содействовать этим умиротворению Края сделало на днях распоряжение о том, чтобы .все боснийские выходцы, размещенные в бывшей Военной границе, и число коих, по имеющимся у меня достоверным сведениям, доходит до 20000 с чем-то, были переведены оттуда в более отдаленные от Боснии уезды, а именно: в Пакрачкий, Беловарский и Крижецкий, т. е. в центр Славонии и Кроации. Для приведения в исполнение этой меры вся масса выходцев, имеющих быть переселена, разделена на несколько партий от 4 до 6 тысяч душ и должна быть направлена на Сисек, а оттуда к месту назначения, и каковая операция имеет быть окончена в последних числах сего месяца. Это неожиданное и крайне разорительное распоряжение для выходцев произвело на этих последних самое неблагоприятное впечатление, и они немедленно отправили нарочную депутацию к Барону Моллинари, начальнику области бывшей Военной границы и командующему расположенными .в Триедином Королевстве войсками с ходатайством оставить их в ожидании окончательного решения судьбы их родины на нынешних местах временного поселения, где они успели уже снискать себе кое-какие занятия и средства пропитания. Депутация эта действительно ^прибыла несколько дней тому назад в Загреб, но, не застав там генерала Моллинари, который отправился за день перед тем в Вену и по предложению которого, как уверяют, была именно принята помянутая мера, должна была покинуть столицу Триединого Королевства, не достигнув желаемого результата, и переселение выходцев началось со вчерашнего дня, что .вызывает .сильное неудовольствие и ропот как среди выходцев, так равно и в населении вообще всего Края.
С отличным почтением и глубочайшей преданностью имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейшим слугою
А. Петкович.
АВПР, ф. Главный архив, V-A2, 1876 г., д. 1039, лл. 34-37
Комментарии
1. АВПР, Г. А., V-A2, 1876 г., д. 1039. Петкович-Гирсу, Фиуме, 24 мая 1876 г., л. 30
2-3. АВПР Г. А., V-A2, 1876, Фиуме 1875 г., д. 1038, л. 108.
4. АВПР Г. А., V-A2, 1875 г., Рагуза, д 747, л.381
5. На эмиграции семей герцеговинских повстанцев в Черногорию, где они были приняты по-братски, мы в данной публикации останавливаться не будем.
6. Н. Попов. Герцеговина и нынешнее восстание в ней. Казань, 1900 стр. 5.
7. АВПР, ф. «Посольство в Константинополе», 1875 г. Сараево, д. 2337, № 758. АВПР Г. А. V-A2, Фиуме, 1875 г., д. 1038, л. 106
9. Там же, лл. 113-114
10. АВПР, ф. «Посольство в Константинополе», 1876 г., Сараево д. 2338, л.124-125
11. АВПР, Г. А. V-A2, П/о 1875 г., д. 2, л.30. Телеграмма Новикова, Вена 14 июля 1875 г.
12. АВПР, Г. А. V-A2, Фиуме, 1875 г., д. 1038, Петкович-Стремоухову, 16 ноября 1875 г., л. 136
13. Там же, л. 137
14. Там же.
15. АВПР, ф. «Посольство в Константинополе, 1876 г., Сараево, д. 2338, л. 31
16. Там же.
17. Там же.
18. АВПР, Г. А. V-A2, Фиуме, 1878 г., д.1042, Петкович-Стремоухову, 11 октября 1878 г., л. 36.
19. Там же.
20. АВПР, Г. А. V-A2, Фиуме, 1878 г., д. 1042, л. 42
21. Там же
22. Там же, л. 43
23. Там же
24. АВПР, Г. А. V-A2, Фиуме, 1879 г., д. 1044, 13 (25) марта 1879 г., Петкович-Гирсу, л. 4.
25. Там же.
26. Там же, л. 5.
27. Там же.
28. Там же.
29. Там же.
30. Там же, лл. 5-6.
31. Там же, л. 6
32. Там же.
33. Там же.
34. Там же, л. 8.
35. Там же.
36. Там же.
37. Там же, л. 10.
38. АВПР, Г.А. V-A2, Фиуме, 1879 г., д. 1044, л. 10
39. Там же.
40. Там же, лл. 10-11.
Текст воспроизведен по изданию: Из истории Босне-Герцеговинского воссстания 1875-1877 гг. (К вопросу о положении беженцев на территории Австро-Венгрии) // Международные связи стран Центральной, Восточной, и Юго-Восточной Европы и славяно-германские отношения. М. Наука. 1968
© текст - Кондратьева В. Н. 1968© сетевая версия - Тhietmar. 2013
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1968