СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Новые материалы В. Пелагича

Васа Стефанович Пелагич (1838-1899) был видным революционным демократом и деятелем рабочего движения Сербии второй половины XIX в.

Около 40 лет он вел неустанную борьбу за народные права. Он был известен одинаково в Сербии, Хорватии, Славонии, Воеводине, Боснии, Герцеговине и Черногории. Его влияние на современников было исключительно велико.

Родился В. Пелагич в семье крестьянина-серба в Боснии (Боснийская Посавина), в селе Горни Жабар, где и прошли его юношеские годы. На формирование взглядов В. Пелагича оказали влияние тяжелые условия жизни боснийцев под турецким игом, при абсолютной власти бегов и полном бесправии райи. После 1878 г. политический гнет турецких феодалов сменился гнетом правящих классов Австро-Венгрии, господство которых не только не улучшило, а даже ухудшило экономическое положение Боснии и Герцеговины.

Окончив начальную школу в Боснии, В. Пелагич учился в гимназии и духовной семинарии в Белграде (О его учебе, как и о других биографических данных о нем, см. подробно Р. Бесаровић. Васо Пелагић. Живот и рад. Београд, 1953). Уже в этот период он решил посвятить себя борьбе за освобождение народа. С 1860 по 1863 г. он работал учителем в сел. Брчко (Босния), где организовал народные читальни, школьный комитет и женскую начальную школу. Уже в это время его общественная деятельность была замечена турецкими властями. Он публиковал в Новосадской газете «Србобран» заметки, в которых разоблачал турецких чиновников. В связи с угрозой привлечения к ответственности он уехал в Белград. Вскоре из Белграда В. Пелагич отправился в Вену и Россию. По свидетельству [271] самого В. Пелагича, он был приглашен из Вены в Россию Славянским комитетом (ЦГАДА, ф. Славянское благотворительное общество, д. 418, л. 19).

В Москву В. Пелагич приехал в начале 1863 г. (По указанию самого В. Пелагича, он приехал в Москву на торжества св. Кирилла и Мефодия 11 мая 1863 г. (Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 23)). Через благотворительное общество, благодаря поддержке И.С. Аксакова, он получал 30 рублей стипендии в месяц для слушания лекций в Московском университете (Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 23), где учился на правах вольнослушателя. О жизни В. Пелагича в Москве Р. Бесарович сообщает мало. Мы знаем о нем лишь то, что сам В. Пелагич рассказал о себе, т.е. что он прожил в Москве около двух лет и что познакомился «здесь с реформаторскими и революционными идеями, которые начали захватывать всю русскую молодежь» (Васа Пелагић. Изабрани списи. Прва књига. Сарајево, 1952, стр. 240), с идеями великих русских революционных демократов — Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Герцена. Он жил в России в знаменательный 1864 г., когда над Чернышевским в Петербурге была совершена «гражданская казнь» и великий революционер был сослан в Сибирь. Судьба Чернышевского потрясающе подействовала на Пелагича, что нашло позже отражение в его произведениях (В. Пелагић. Шта прича руска Сибирија. Београд, 1880).

В своей автобиографии В. Пелагич в 1895 г. писал, что, помимо Москвы, он жил в Петербурге, где встречался с известным сербским демократом Живоином Жуевичем (Ж. Жуевич (1838-1870) — сербский демократ, социалист-утопист; в 60-х годах жил в России), который одобрял Пелагича за то, что он «так быстро начал писать о делах сербства в русских газетах» (Цит. по Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 24. В каких русских газетах писал В. Пелагич в тот период, до сих пор не выяснено).

В. Пелагич подчеркивал, что в период жизни в России он «уже начал презирать церковные книги и ненавидеть поповское верование, хотя еще восторгался славой царства сербского» (Цит. по Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 24).

В России В. Пелагич пробыл недолго. Об этом он сам писал в автобиографической статье: «Сознавая огромную нехватку умных сил в Боснии (Пелагич. — И . О.), возвращается из России в Боснию в 1866 г., задержавшись по пути около 3 месяцев в Германии» (Васа Пелагић. Указ. соч., стр. 20). [272]

В последующее время В. Пелагич всегда проявлял большой интерес к русской общественно-политической мысли. Так, в 1873 г. он поехал в Цюрих, где, по его словам, должна была организоваться русская типография, и где он мог познакомиться «со всей литературой, которая имеется на русском языке» (Цит. по Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 24).

Вернувшись на родину, В. Пелагич весь отдался работе по просвещению своего народа. Он организовал духовную семинарию (богословию) в г. Банялука в Боснии и, как ее настоятель — архимандрит и главный преподаватель, воспитывал сербскую молодежь. Позже он сам объяснял, что назвал школу «духовной семинарией» по политическим соображениям. Турецкие власти не боятся духовного звания, хотя «умелый человек, — говорил он, — и при помощи этой семинарии может поднять революцию» (Цит. по Jovan Marjanovic. Nastanak i razvitak radnickog pokreta u jugoslovenskim zemljama do prvog svjetskog rata. Beograd, 1954, стр. 28). В. Пелагич придавал семинариям исключительно большое политическое и воспитательное значение. Но постоянные материальные затруднения заставляли его обращаться в разные страны, в том числе и в Россию, за помощью (ЦГАДА, ф. Славянское благотворительное общество, 1867-1869 гг., д. 68, л. 49). Популярность В. Пелагича в рядах сербской молодежи была большой. Она еще более увеличилась три года спустя, когда дело дошло до столкновения между его студентами и турецкими жандармами (5 июня 1869 г. русский консул в Сараеве А. Кудрявцев сообщал в Славянский благотворительный комитет в Москву о закрытии школы Пелагича в Банялуке и о защите студентов: «Славянские и, может быть, русские газеты напечатали обстоятельства закрытия этого единственного в Боснийском вилаете богословского училища. По случаю вызова из Банялуки в Сараево Пелагича, куда он приглашен был для производства над ним суда, 63 ученика отказались посещать училище до возвращения его на место служения». (ЦГАДА, ф. Славянское благотворительное общество, 1867-1869 гг., д. 68, л. 49)). В этом столкновении он стал на сторону студентов, за что в конце 1869 г. был предан суду. Его судили в Сараеве. Этот случай послужил лишь поводом к расправе над В. Пелагичем. На суде он выступил с обличительной речью, в которой, между прочим, говорится: «Не хватит бумаги и чернил, чтобы описать все беды и страдания, которым подвергается народ» (Там же).

Суд в Константинополе приговорил его к 101 г. (Так в источнике) тюремного заключения (Д. Лапчевић. Историја социјализма у Србији. Београд, 1922, стр. 115). Из Константинополя в [273] кандалах он был отправлен в ссылку в городок Кютяй (Турция). Более года пробыл Пелагич в Кютяе, жизнь в котором ему старались облегчить его друзья из Сербии, Боснии и России. Здесь он написал немало статей, впоследствии опубликованных в газетах «Србија» и «Застава». Спустя год он начал обдумывать пути и способы побега. Как свидетельствуют документы, 3 марта 1871 г. сербский представитель в Константинополе писал министру иностранных дел в Белграде, что ему сообщил русский посол в Константинополе об освобождении Пелагича «с его (Игнатьева. — И. О.) помощью» из ссылки (ЦГИАМ, ф. 730, оп. 1, 1870 г., д. 3637).

Бесарович говорит, что 28 февраля 1871 г. В. Пелагичу был выслан из Белграда паспорт для въезда в Россию. По сообщению новосадской газеты «Застава», в начале марта 1871 г. В. Пелагич приехал в Одессу, чтобы «после перенесенных мучений немного отдохнуть». О сроке его пребывания в Одессе и об отъезде оттуда газете еще ничего не было известно (Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 57).

В Одессе Пелагич оставался недолго. Уже весной этого года он вернулся через Украину, Польшу и Австро-Венгрию в Белград (Там же, стр. 59). Эти факты показывают, что деятельностью В. Пелагича интересовались и сербское (2 января 1870 г. Пелагич получил от сербского правительства 15 лир, а 9 января того же года сербское правительство поручило своему представителю в Константинополе выдать Пелагичу в Кютяе 60 золотых меджедий (там же, стр. 56)) и русское правительства.

Но, как правильно отмечает Р. Бесарович, отсюда не следует делать вывод, что В. Пелагич был сторонником политики сербского или русского правительства. Вся его дальнейшая жизнь свидетельствует об обратном. Можно сослаться и на высказывание самого В. Пелагича о двух Россиях, относящееся к несколько более позднему времени: «Народы не должны судить о русском народе по официальной России, а зеркало русской совести и способности, русской энергии и чести, славы и величия пусть ищут и найдут в неутомимой борьбе женщин и мужчин за права и свободу, за равенство и прогресс, против грозной тирании официальной России. В этой светлой, мученической борьбе выражается величие народа. Этой возвышенной борьбе за права и свободу угнетенных все мыслители мира воздают поздравление и похвалу, а низким сторонникам имперско-царского деспотизма выражают вечное презрение и проклятье» (В. Пелагић. Указ. соч., стр. 55-56).

Когда австрийские власти, изгоняя в 1873 г. В. Пелагича из Триеста, обвиняли его в получении от России, т.е. от [274] русского правительства, денежной помощи и в агитации в пользу России, он ответил, что «весь свой век не служил никому за деньги и не собирается служить, а в особенности русскому правительству» (Цит. по Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 87). Он говорил, что от русского правительства не только ничего не получает, но, наоборот, оно его ненавидит.

Получал ли В. Пелагич деньги от русских официальных лиц и в какой период, действительно представляет интерес. При этом далеко не безразлично, получал ли В. Пелагич деньги от русского правительства в 70-х или в 80-х и 90-х годах.

Нельзя согласиться с категорическим утверждением самого В. Пелагича, что он получал деньги не от русского правительства, а только от распродажи в России своих книг (Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 87).

В нашем распоряжении находятся два документа, которые доказывают противоположное. Оба документа относятся к 70-м годам.

Первый документ — публикуемое ниже письмо — написан рукой В. Пелагича и адресован официальному представителю русского правительства — послу в Константинополе Н. П. Игнатьеву.

Как явствует из письма, В. Пелагич обратился к нему за материальной помощью. Он не только получил от посла деньги, но и был перевезен на русском пароходе «Тамань» в Россию (ЦГИАМ, ф. 730, оп. 1, 1870 г., д. 36737).

Второй документ — секретная телеграмма советника русского посольства в Белграде Персиани от 3 января 1879 г. (по старому стилю — 22 декабря 1878 г.) в Петербург министру Гирсу. В этой телеграмме дословно сказано следующее: «Архимандрит Пелагич просит помощи на праздники себе и боснийским инсургентам, коим возврат на родину не разрешен. Не разрешите ли, ваше превосходительство, выдать, показав в счет чрезвычайных издержек, сто червонцев, из коих половину Пелагичу, а половину остальным» (АВПР, ф. Главный архив, V-А₂ № 276, 1879 г., л. 57).

В ответной телеграмме Гирс писал: «Можно выдать Пелагичу и тем же боснякам и герцеговцам сто червонцев с отнесением расхода за счет чрезвычайных издержек» (Там же, л. 60).

Прежде всего необходимо принять во внимание время написания последнего документа — конец 1878 г. Вспомним, что в 1878 г. окончилось поражением боснийско-герцеговинское восстание, одним из руководителей которого был В. Пелагич. После этого восстания Босния и Герцеговина, как известно, [275] были оккупированы Австро-Венгрией, а В. Пелагич должен был покинуть страну, преследуемый австро-венгерским правительством.

Россия поддерживала боснийцев и герцеговинцев в их восстании 1875-1878 гг. против турецкого ига. Поэтому, с точки зрения русского правительства, помощь В. Пелагичу и боснийским инсургентам была продолжением той же политики.

Сербское правительство сначала пыталось склонить В. Пелагича на свою сторону, но он отказался от всех предлагаемых ему почестей и привилегий и продолжал все более настойчиво разоблачать реакцию, в особенности церковь и ее высоких сановников. Кроме того, он продолжал сотрудничать с группой известного сербского революционного демократа С. Марковича, вследствие чего ему отказали в государственной помощи и изгнали его из Сербии. Это было в 1872 г. С этого времени и начинаются для Пелагича постоянные преследования; тюрьмы и ссылки. Ни один из сербских революционеров того периода не подвергался таким преследованиям, как В. Пелагич. Его книги жгли на кострах (8 марта 1890 г. была публично сожжена в Белграде его книга: «Народна права или наше неотложне потребе»). 1 февраля 1895 г. его судил церковный суд в белградской соборной церкви (Вот перечень статей сербских и иностранных газет, посвященных этому событию: белградская газета «Мали журнал» опубликовала статью под заголовком «Развратник в рясе», разоблачающую сербского митрополита Михаила, который организовал суд над В. Пелагичем; в газете «Народне новине» была помещена статья под названием «Средневековые дни»; софийская социалистическая газета «Социалист» напечатала статью «Варварство над Васо Пелагичем» и т.д.), его высылали, арестовывали, объявляли сумасшедшим. Но все это не могло сломить неутомимого народного борца, пламенного пропагандиста социалистических идей в Сербии.

В 1875 г. в Боснии и Герцеговине вспыхнуло восстание. В. Пелагич вместе с другими социалистами принял в нем участие как идеолог и один из руководителей (О своем участии в восстании в Боснии и Герцеговине 1875-1878 гг. В. Пелагич говорит в своем крупном произведении «Историја Босанско-херцеговачке буне», Београд, 1879. В. Пелагич обращает внимание и на социальные причины восстания).

В 90-х годах в Сербии стал пробуждаться к борьбе рабочий класс. В. Пелагич принял участие в известной скупщине организации рабочих и ремесленников («Занатлијско удружење») в Вранье в 1892 г. На скупщине была сделана попытка создать социал-демократическую партию Сербии (Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 154). В. Пелагич сотрудничал в газете этой организации «Занатски Савез», а также [276] в органе хорватско-славонской социал-демократической партии в Загребе «Sloboda» (V. Коrac. Historija radnickog pokreta Hrvatske i Slavonije. Knj. I, Zagreb, 1929, стр. 116, 123). В. Корач отмечал, что работы В. Пелагича оказывали сильное влияние на социал-демократическое движение в Хорватии и Славонии, что он «печатал сотни, тысячи агитаторских брошюр и распространял их повсюду, где читали кириллицу» (Там же, стр. 122).

В. Пелагич принимал активное участие в создании массового рабочего движения в Сербии, в организации рабочих маевок. На первой маевке в Сербии в 1893 г. было прочитано письмо «Васы Пелагича, в котором говорилось о значении маевки» (Први мај у Србији 1893-1914», Београд, 1954, стр. 16). Почти во всех последующих маевках, до самой его смерти, он принимал активное участие, писал статьи, воззвания и обращения к рабочим. Свою деятельность В. Пелагич не ограничивал Сербией. Он писал для своих товарищей в Болгарии, где его высоко ценили и не раз оказывали ему содействие либо путем публикации его произведений, запрещенных в Сербии, либо протестуя против преследования его, либо популяризируя в газетах его книги. В недавно найденной в советских архивах переписке В. Пелагича с известным болгарским социал-демократом Георгием Бакаловым это сотрудничество и товарищеские отношения раскрываются еще более. На подаренной в 1895 г. Г. Бакалову фотографии В. Пелагич писал: «Моему дорогому брату, единомышленнику Георгию Бакалову, посвящаю. До конца своей жизни останься верным борьбе за великое, справедливое и святое дело социализма, единственно способного освободить, просветить, связать братскими узами всех людей и сделать народы экономически счастливыми» (ЦГАЛИ, ф. 1033, оп. 1, д. 109). В 1896 г., узнав об освобождении Г. Бакалова из заключения, В. Пелагич поспешил приветствовать его, интересовался его дальнейшей революционной работой (Там же).

В. Пелагич принимал деятельное участие в первой сербской марксистской газете «Социјал-демократ», выходившей в 1895-1896 гг. в Сербии.

Публицист-материалист и социалист, В. Пелагич написал более 50 разных книг и брошюр и огромное количество газетных статей. Наиболее значительными его произведениями являются: «Социјализам или основни препорођај друштва», Београд, 1894 («Социализм или основное переустройство [277] общества»), «Историја Босанско-херцеговачког устанка», Београд, 1879 («История боснийско-герцеговинского восстания»), «Народни учитель», Београд, 1895 и мн. др. Еще при жизни Пелагича тираж его произведений достигал 250 тыс. экз. Они распространялись во всех югославских землях. Поэтому имеются достаточные основания назвать его «первым общеюгославским писателем-социалистом, произведения которого читались почти во всех концах югославских земель — в Сербии, Воеводине, Боснии и Герцеговине, Черногории, Лике, Славонии и других краях, а также и за границей» (Jovan Marjanovic. Указ. соч., стр. 30).

В 1896 г. В. Пелагич написал книгу «Кто является преступником, бунтовщиком и кто нарушает мир и порядок, имущество, мораль и семью?», за которую 16 мая 1896 г. был осужден на каторгу (Об этом сообщил в тот же день болгарским товарищам один из сотрудников сербской газеты «Социјал-демократ» (ЦГАЛИ, ф. 1034, оп. 1, д. 53)) в г. Пожареваце (Сербия). На каторге в Пожареваце В. Пелагич и умер 25 января 1899 г. Свое последнее крупное произведение этот пламенный борец оканчивает лозунгом: «Пусть здравствует и прогрессирует революционный научный социализм! Пусть живет международный союз трудящихся!»

В. Пелагич был знаком с сочинениями К. Маркса и Ф. Энгельса, но во многих вопросах не сумел подняться выше социал-утопизма, что нашло отражение, конечно, в значительной части его произведений. В своей книге «Объяснение научных и политических иностранных слов» он так писал о марксизме: «Так называется наука, которую создал социолог Карл Маркс, самый передовой и самый ученый писатель, творец «Политической экономии». В своем произведении «Капитал» он основал рациональную школу политической экономии. Этим Маркс сделал переворот в экономике, подобно перевороту Дарвина в естественной науке. Этим он утвердил новую науку — социализм как науку. Маркс является такой значительной величиной, что его произведения, а в особенности политическую экономию, должен читать весь мир, государственные деятели, законодатели и учителя народа. Его произведения переведены либо полностью, либо в отрывках на все европейские языки. Марксизм сделал и делает для человечества больше пользы, чем сделали для него государственные деятели и священники всего мира. Марксизм открыл новую дорогу счастья и солидарности всех людей и народов, дал новый подъем к большому, полезному действию и общественному благосостоянию» (Цит. по Jovan Marjanovic. Указ. соч., стр. 31). [278]

В истории сербского рабочего и социалистического движения жизнь и деятельность В. Пелагича, неутомимого народного борца и патриота, остается светлым примером служения делу борьбы за социализм.

***

Настоящая публикация составлена из материалов разных советских архивов и фондов, относящихся к отдельным периодам жизни В. Пелагича.

Первой публикуется биографическая справка, написанная рукой В. Пелагича, без заголовка и даты. Хранится она в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА, ф. Славянское благотворительное общество, б/д.. д. 418, Л; 19) в деле «Биографии сербских и болгарских студентов, приехавших учиться в Россию». Этот документ был написан В. Пелагичем, по-видимому, по требованию Славянского благотворительного общества в связи с поступлением его в Московский университет. Свидетельством этого служит, например, то, что документ найден в деле поступавших в этот период в высшие учебные заведения России (вместе с такой же биографической справкой болгарина Любена Каравелова, который в 1864 г. также учился в Московском университете). Если верно, что документ написан в связи с поступлением Пелагича в университет, то этим облегчается установление даты его написания. Известно, что в Москву В. Пелагич приехал в 1863 г. (Р. Бесаровић. Указ. соч., стр. 23.), а уже в 1864 г. он учился в Московском университете. Следовательно, документ написан в этот промежуток времени. Но в документе Пелагич говорит, что ему от роду 24 года, тогда как в 1864 г. ему было 25 лет. Следовательно, документ написан в 1863 г. (по-видимому, в первой половине, т.е. по приезде Пелагича в Москву).

Второй документ — «Прошение» Пелагича — найден в Государственном историческом архиве Московской области (ГИАМО, ф. 418, опись 33, 1864 г., д. 702 а, л. 25), в фонде Московского университета, в деле «О выдаче билетов на слушание лекций», и относится к 1864 г., т.е. ко времени поступления В. Пелагича в Московский университет. Этот небольшой документ написанный рукой самого В. Пелагича, представляет собой заявление при поступлении в Московский университет. Он отвечает на многие вопросы, касающиеся биографии, к формированию взглядов В. Пелагича. В частности, документ проливает свет [279] на поставленный раньше и оставшийся до сего времени нерешенным вопрос об имени отца В. Пелагича.

Следующим публикуется письмо, написанное В. Пелагичем 20 августа 1868 г. из г. Банялуки. Оно послано М.Ф. Раевскому — протоиерею русской посольской церкви в Вене. В настоящее время это письмо хранится в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА, фонд Славянское благотворительное общество, 1867-1869 гг., д. 68, лл. 127-130), в деле «Переписка славянского благотворительного общества с разными лицами и учреждениями о развитии сети, школ на Балканах и об учении славян в России и за границей за счет общества». Письмо В. Пелагича написано на 7 листах.

Далее публикуются два письма В. Пелагича к Н.П. Игнатьеву, написанные: одно 30 июля 1870 г., другое 28 февраля 1871 г. Документы эти хранятся в Центральном государственном историческом архиве в Москве (ЦГИАМ, ф. 730, оп. 1, 1870 г., д. 3637), в личном фонде генерала Игнатьева, в деле «Письмо Пелагич А.С. и В.С. к Игнатьеву Николаю Павловичу».

Письма В. Пелагича написаны в период пребывания его в Кютяе в ссылке. Они важны для понимания взглядов В. Пелагича и очень интересны в биографическом отношении.

Последней публикуется статья В. Пелагича «Рабочая маевка», хранящаяся в подлиннике, с пометками, по-видимому, самого автора, в Центральном государственном архиве литературы и искусства в Москве (ЦГАЛИ, ф. 1033, опись 1, д. 100), в фонде иностранных писателей и ученых, в деле «Статья В. Пелагича». Эта статья находится среди личных писем и бумаг видного болгарского публициста и революционера Г. Бакалова, прожившего значительное время в СССР. Статья занимает 4 листа; написана В. Пелагичем в 1895 г., по-видимому, для болгарской социалистической газеты «Другар», редактором которой был Георгий Бакалов. Увидела ли она свет — трудно установить за отсутствием в наших хранилищах комплекта газеты. Во всяком случае, судя по имеющимся библиографиям, эта статья не известна в Югославии.

Значение публикуемых документов состоит не только в том, что все они в значительной мере пополняют наши знания о жизни, деятельности и формировании взглядов видного сербского революционера В. Пелагича, а также библиографию его работ, — эти документы раскрывают пред нами новую интересную страницу связей между выдающимся революционером и русской общественностью.

Жизнь в России оказала большое влияние на В. Пелагича, который в то время только что формировался как революционер, [280] внимательно следивший за русским революционным движением и высоко ценивший представителей передовой общественно-политической мысли России.

Имеют значение эти документы также и для изучения истории болгаро-сербских революционных связей XIX в.

***

В настоящей публикации документы даются в хронологическом порядке. После каждого подлинного текста следует перевод. Как в сербских, так и в русских текстах сохранена орфография оригинала, для того чтобы читатель мог иметь точное представление и о знакомстве В. Пелагича с русским языком. Все документы подлинные. Подчеркнутые в оригинале места выделены нами разрядкой. Эти же места отмечены разрядкой и в переводах. Слова, восстановленные нами, даются в квадратных скобках. Некоторые пояснения текстов сделаны в сносках. Переводы текстов принадлежат нам.

I

В. Пелагич — Славянскому благотворительному обществу

Низу-подписаный, родом из Боснии, округа Градачког, села Шабара. Кончил курс семинарии Белградской, после чего отправился на родину, где был два года учителем, именно в городе Брчком. Потом рекомендован был общином и митрополитом Белградским Михайлом (Михаил — митрополит сербский (1826-1893), известный политический и общественный деятель, близкий сербским либералам. Ориентировался на Россию) к братьи Руссима. Приглашен из Bиeны Славянофилским комитетом на их счет в Москву.

Намерения и непоколебимое желания есть, единствено то: служить Отечеству моему, как учитель или священик. Возвращус назад, тогда; когда, приглашен буду общином, котором для послужения цели,— по жельи моей и Его (Так в тексте) благонамерению выслан был сюда.

От роду 24 год.

Василия Степанович Пелагич

ЦГАДА, ф. Славянское благотворительное общество, б/д, д. 418, л. 19. «Биографии сербских и болгарских студентов, приехавших учиться в Россию». [281]

II

Прошение В. Пелагича на имя ректора Московского университета

(Сверху прошения надпись: Выдать. Ректор Баршев (Сергей Иванович, на должности ректора был с 1863 по 1870 г.) 24 окт. Писано рукой В. С. Пелагича).

Прошение

Желая слушать легции Историко-филологического факультета из предметов: Истории Общей Литературы пр[еподавателя] Буслаева (Буслаев Федор Иванович (1818-1892) — выдающийся русский филолог, профессор Московского университета), Славянских наречий пр[еподавателя] Бодянского (Бодянский Осип Максимович (1808-1877) — филолог, славист- историк, профессор Московского университета), Всеобщую Историю пр[еподавателя] Ешевского (Ешевский Степан Васильевич (1829-1865) — русский буржуазный ученый-историк, профессор всеобщей истории Казанского (1855-1857), затем Московского (1858-1865) университета), Политическую Экономию Бабста (Бабст Иван Кондратьевич (1824-1881) — русский экономист; с 1851 г. занимал кафедру политической экономии в Казанском, а затем в Московском (с 1857) университете), Логику Психологию преподавателя] Юркевича (Юркевич Памфил Данилович (1827-1874) — профессор философии Московского университета). Покорнейше прошу Ваше Превосходительство о выдаче мне на сей предмет билета бесплатно. Причем честь имею представит документы: Свидетельство об учении.

Октобря 19, 1864 года.

Василие Стефанович Пелагич серб.

Жительство имею на Петровке в доме Паносова, Сретенской части 2-е квар.

Согласен, профессор Юркевич 1864 октября 20 дня.

Согласен, Д. Буслаев.

Согласен, О. Бодянский (Подписи расписавшихся — собственноручные).

ГИАМО, ф. 418, оп. 33, 1864 г., д. 702 а, л. 25. [282]

III

Письмо В. Пелагича М. Ф. Раевскому

(Письмо написано рукой В. Пелагича чернилами. При передаче текста i подлинника передано через j).

Високопречастни Господине!

Вама je и славном духовном и свiетском правителству Русском познато, да je данашњим даном наука највећа моћ и снага, са којом се најсветије идеје човечанства, истина постепено, али нај поузданије постићи могу; Познато Вам је даје знање новац, готов капитал, који се од човека никада одузети неможе, као и то, даје знање благодетна свјетлост, за коју је и сам преблагш наш Христос спаситель жртвом био; а незнање адски мрак, у ком се свака зла догодити могу.

Руковођен дакле и ја том светом идејом сувремености, још одавна посветим се и пpijeмим да цiелога живота, колико ми умне силе допуштају, радим и непрестано старам за распростирање знања и пробуђивање свiјести у народа србског, особито у оним провинцијама ђе срби још цвиле и страдају у Турском варварству, горко цвиле, ал помочи нема; јер непријатељи славинства са запада на понижење хришћанству и човечанству, на срам просвећеној Европи и упркос деветнајстоме вјеку, љуто стењу и на силу подржавају пе хришћанско иго над јадном хришћанском сиротињом рајом, којој јаде само вишњи творац знаде... (Так в оригинале)

Одавши се дакле у наручај тој важној за нас србе идеји, после многих послова, што сам их у корист тога чинио и предузимао, одем прије двије године дана, у србско-босанску крајину, у варош Бањалуку, и у њој, у славу саваота Бога, у сагласију обштине Бањалучке, 1866 год. првога октобра, оснујем и одпочнем за свештенички и учитељски чин училиште «богословију», с том намiером да што /л. 127/ прије до ваљаних учитеља и свештеника доћемо; јер су они по моме скромном мњењу најважни[ји] орган народнога живота, који се с народом на свака мјеста, ради и у додир долази, којом приликом устању су, само, ако су онакви какви треба да су, [283] нaiвише добра народу учинити и пробудити га из дубовог мртвила, освiјестити га на сваку благородноузвишену жртву приготовити и спремити да буде готов прелазу преко црвеног мора (крви) у земљу објетовану (слободу) прећи. Накратко ређи: они су избрани орган народног живота, кој највише у стању допринети зближешю свеколиког славенства, као и томе да се племените идеје Југословенствашто прије оствареиданарод поведу да излијечи тужне ране проклетог Косова, да сбаци стидне ланце четирвјечног робства, који нас још на поругу свјету и вјеку вежу... (Так в оригинале)

Што сам у согласију народном баш овде ово народно училиште «богословију», у овоме србско-босанском крају основао побудило ме је: Прво то, што је у овоме крају центрум православног народа у Босни, али, који је нажатост нашу на најнижем ступњу изображења мимо све Босне;

Друго, што је тамошње свештенство до крајности у невјежеству, тако, да их на несрећу, им а врло много који ни свога собствено[га] имена подписати неумију, а камо ли да своју свиту и огромну дужност према словесној пастви оправда и изврши онако као што му се пристоји;

Треће, што су у овоме крају мухамедовци најжешћи зликовци какви само игде бити могу, тако, да осим обичних зала што их по сваки дан народу чине, умију врло вјештим и финим начином својим турским фанатизмом, мајушну дјечицу од својих крјепостних, под видом да их препитају себи у кућу узимати, и кроз кратко невину и безазлену душицу за пошљедоватеља пророковог обратити да не буде више црна, пашчад раја, но да буде ага, спахија, бег и господар уживајући царске, пророкове и божије милости, што ђаурска л. 127 об. раја никада уживати неможе; јер не вјерује /л. 127 об./ у избрању вјеру пророкову;

Четверто, што се ова србско-босанска крајина, у којој до 25000 православни србски домова има, међу пропаганском Далмацијом, занешеном папизмом Рватском и Езуiтском Шлавониом окружена налази, од којих у пошљедњој т. јест Шлавонији, у мјесту ђакову, једно више духовно училиште постоји, у ком се сваке године по 30 питомаца из Босне и Римпапином и Аустријском трошку васпитавају, с том цјељу: да више у Босни пропагандисати могу, браћу једнокрвну разбраћавати, симпатије Аустрији задобивати (која је и мене нудила, преко конзула свога у Бањалуки да иштем у бечу помоћи и књига па ћу [284] добити, које сам учтиво одказао да нећу), и онај народ «шокцима» и «латинима» називати, који баш ниједке рјечи по латински не разумије, но истим оним језиком говори и Богу се моли, којим и ја ове врсте пишем;

Пето напосљедку зато, да овом чисто народном, сувременом школом, овде у Босанској крајини на рјеки врбасу, јаки зид поставимо, који ће фанатичном папизму и другим западним подлим умислима на пут стати да на исток, у србству даље продирати немогне; и да, с друге стране, ова школа што више своје благотворне клице пружа, еда би тако мало по мало прокрчили пута до Јадранскога мора, да славенство своју чисто народну пјесму на обалама Адријатике пропоје, што никако без овог или другог неког умног почетка или других племенитих жртва, чиними се, нећемо моћи учинити, а оно море јадранско — нужно је славенству и његовим тежњама као орган за дисање човечјега живота.

Дакле, високопречастни Господине, браћо Русска и Ви руковође Русског народа, ето Вам узроци зашто сам баш овде ову народну школу основао, за коју сам, буди узгред речено, силне и опасне борбе, у првој години претрпио... (Так в оригинале) за које само житељ бањалучки и околна мјеста поднуно знати могу; ето Вам јасан доказ  /л. 128/  од колике је она велике важности за народ, цркву, идеје србства славенства; ето сведођбедаона, слава Богу! веђ двије године постоји, са своја два учитеља и 30 ученика, и у истини своме високом позиву, са врло оскудним средствама доста успјешно одговара; имамо вјерни доказа да је она сву босну неколико степени у напријед кренула и много ствари и прекрасних идеја у интересу србства и свега славенства по народу распрострла, за које ђе сваки који гођ испитивао буде у свакој вароши босанској па и ерцеговачкој дознати мођи; Имамо на хиљаде факта да народ ову богословију као душу љуби и «претечом лепше будућности» назива; што већ у њему крв подкрјепљује и наду у прсима оживљава; Паћемо, напошлетку, ако само потражили будемо, у свакој вароши Босне и Ерцеговине макар по 5 поучних и цјелисходних књига, што их је ова богословија о свом трошку набавила и по народу, дасе свјест буди, безплатно или како је могла распрострла.

И тако она је досада сама по себи постојала, колико је могла народу помагала и два учитеља и 20 благодјејанаца издржавала, на коју сам цјел и ја сам од мога уштеђеног залогаја досада преко 15 000 гроша жртвовао, Што сте, високопречастни [285] Господине; из припознања и подписа Митрополита србског Господина Михајла прочитали, који се је о истини тог пожртвовања од обштине и одбора бањалучке богословије подпуно увјерио; и, кад бих још имао и још бих дао, јер чиними се да нема тога србина ни православног славенина, који би знао подпуно важност ове народне школе у овоме крају и њена начала, а да не би знатну суму новаца-да не рекнем више од половине — на ову светшьу народну жрт[во]вао, само, разуме се, ако је иколико обдарен да може узвишено и племенито мислити.

Али будући ова богословија наступајуће године мора имати више него досада учитеља и број ученика од 30 на 60, а питомаца од 20 на 40 повисити, то смо сада принуђени /л. 128 об./ преко Ваше благопричастне особе, код наше јединовјерне и јединоглагољиве браће Руса помоћи молити и досађивати - ако брат брату и Словении словенину, који једнаке тежње имају досадити може-, да нам славно правитељство Русско на ову највећу светињу народну и човечанску-на олтар просвете и помоћ притече, као што се и пристоји великој империји Русској и узвишеној браћи Руссима. Јер, ако је икада икоме нека помоћ врло, необходно нужна, то, ва истину Божију, нама је нужна у овоме светом предузећу као душа тјелу, као рана за живот, да неби ова узданица народна живот свој изгубила и тиме народ још већма у већу тугу, жалост, сумњу и очајање бацила.

Православна браћо и Ви високопоштоване руковође народа Русског! Нама је сада нужна и то неодољиво нужна, у овом велаважном предузећу рукопомођ Ваша док се народ освјести и мало опорави, да га и сам и у своје руке привати и од собствених прихода издржава.

Сад нам брађо пружите братску пријатељску и штедру руку, да с науком црно душевно робство разрушимо, јер оно је најтеже, најжешће, најдуже и тек право робство.

Браћо! пријатељ се унуждипознаје, а нама је крајина нужда. Рука руку пере а образ обадвије.

Нека је назнање славном правителству Русском да ја нетражим помоћи од ньега да она у моје руке преко некаквик уписних юьижица дође, као што су неки архимандрити. игумани и т. д. досада радили. Не! него ја, уйме науке, Богомајке цркве Христове, народности, прогресивности 19 вјека, обстанка и напредка ове богословије, с којом су многи и премноги интереси народни јако скопчани, клечећи, не мене ради, а ради обште ствари народа србског у Босни учтиво и најпонизније молим славно правителство Русско [286] да овој народној школи «богословији» са 1000 рубаља годишње /л. 129/ помоћи укаже, с којом ћемо моћи сада а и у будуће потребе овог училишта подмиривати са нашим прилозима коју помоћ може, славно правителство, ради боље сигурности преко Вас високопречастни Господине, послати на Митрополита србског Господина Михајла, а он ће, који је са овом школом из ближе познат управо одбору бањалучке богословије предати, којиће те новце у сагласију моме по благоувиђавности располагати. Одбор овог самном заједно подносиће, славном правитељству Русском, скако пола године точне рачуне о расходима тих новаца за које ће Вас моћи увјерити и конзул Русски у Сарајеву, да смо сваку копејку у корист народа и унапредђења његовог на благоразумие цјели употребили; Зашто ћемо славном правитељству Русском вазда благодарни бити и непрестано вишњем се Богу молити за благоденствије стол возљубљене нам Русске браће и империје, призвајући ју вазда за добротворе, благодјетеље и добродушие покровитеље.

Што се тиче програма ове народне школе, то укратко-, а можемо и обширно преко Русског конзула у Сарајеву послати Вам, ако желите доводимо дознања да ће цјела школа из 5 разреда састојати, од који ће се сваки по једну годину дана учити. Досада имали смо два разреда, а ове године од 1. септембра, ако Бог да, у славу божију и дику и понос наших племенитих добротвора и трећи разред одпочшьемо.

У сва три ова разреда предају се ови предмети:

1, Наука хришћанска или Велики катихизис; 2. пространа Свештена историја и Нови Завјет; 3. славенскаграматика укратко; 4. славенска читанка с преводом Св. Писма на србски језик; 5. обшти земљопис са обширним изучавањем свију славенских земаља, обичајаи њиовог прошлогисада њег живота; 6. србска граматика; 7. србска синтакса; 8. Догматична богословија укратко; 9. Дијететику или науку о чувању здравља; /л. 129 об./ л. 129 об. 10. србска историја с декламовањем народних пјесама; 11. Обшту Историју по Бошковићу, Срећковићу и Шулгину; 12. наравствене богословије; 13. црквене богословије; 14. Рачуницу и 15. црквено пјеније и правило, које се сваки дан увече предаје.

За друга два разреда т. ј. 4 и 5 нравићемо програм онда кад их одпочињати почнемо.

У ова три разреди преподају се и преподаваће се, ако Бог да, науке по најновијој методи, која одговора духу времена и потребама народним; а најревностније трудно сам се и трудићемо се одсада сва троица учитеља, да ову млађану премилу [287] србчад — ову узданицу љепше будућности наше онако научимо васпитамо и упутимо да подпуно познају високе позиве: човека, србина, славенина, наставника, руковође народног, грађанина и члана отачбини и хришћанства.

Накротко рећи: ову предрагу подмладчад србства обучавао сам досада оним духом, којим сам књижицу «Руковођу» написао, коју сам у 3000 екзем. штампао и по Босни, Ерцеговини и старој Србији бесплатно народу раздао, од које и Вам а једну шаљем.

Уосталом у тврдој и непоколебимо] надежди остајем и остајемо да ова моја понизна молба, код славног правителства Русског, неће остати гласом вапијућега у пустшьи; но да ће те као прави, свјестни, родољубиви славени радо уважити и што прије нам, на олтар просвете у помоћ притећи, да нам ова возљубљена народна школа пропала не би, но да у славу провославног хришћанства и на дику Вашу и свеславенског сближења дуго и за много цвјета и напредује.

Бањалука,
20 Августа 1868 године.

ЦГАДА, ф. Славянское благотворительное общество, 1867, 1868, 1869 гг., д. 68, лл. 127-130.

Перевод

(Раевский Михаил Федорович (ум. 1884) — церковный деятель, почетный член Славянского благотворительного общества. Более 42 лет был священником при русской посольской церкви в Вене. Со времени основания Славянского благотворительного общества Раевский всячески старался содействовать славянским странам в получении денежной помощи из России для восстановления школ и православных церквей, чем завоевал себе славу среди деятелей славянских стран. Отсюда и обращение к нему Пелагича)

Высокочтимый Господин!

Вам и славному духовному и светскому правительству русскому известно, что в настоящее время наука является такой большой силой, [288] при помощи которой можно постигнуть хотя и постепенно, но уверенно самые святые идеи человечества. Вам известно, что знание равносильно деньгам, капиталу, которого никогда нельзя отнять от человека. Вам известно также и то, что знание является благодатным светом, во имя которого и сам наш добрый Христос-спаситель стал жертвой. Незнание является адской тьмой; от него может произойти всякое зло.

Руководствуясь этой святой идеей нашего времени, я еще издавна посвятил всю свою жизнь и все свои умственные силы тому, чтобы трудиться и стремиться к распространению знания и пробуждению сознания в сербском народе, в особенности в тех провинциях, в которых сербы еще беспомощно стонут и страдают от турецкого варварства. Но враги славян с запада постыдно унижают христианство и человечество вопреки просвещенной Европе и девятнадцатому веку, держат насильно под игом, угнетают бедную христианскую райю, страдания которой ведомы лишь вышнему творцу...

Посвятив себя этой для нас, сербов, высшей идее и после многих дел, которые в этом отношении предпринимал, я перешел года два тому назад в Сербско-Боснийскую крайну (Сербско-боснийская крайна — область, занимающая западную часть Боснии. При турках являлась отдельной областью, так называемым санджаком), в город Банялуку. Здесь во имя славы Господа Бога и в согласии с общиной Банялукской в 1866 г., первого октября, я организовал «духовную семинарию» («богословию»). В ней я начал учебу с целью подготовки хороших учителей и священников, ибо они, по моему скромному мнению, играют важнейшую роль в народной жизни, так как сталкиваются повсеместно с народом и помогают ему (конечно, в той мере, в какой это каждому из них доступно), будят его от глубокого сна, побуждают его ко всяким великим и благородным жертвам, подготовляют его переход через красное море (крови) в обетованную страну (свободы). Короче говоря, они выбрали поле действия в области народной жизни, которая больше всего удобна для сближения славян, как и для того, чтобы быстрее осуществить благородные идеи югославянства, излечить тяжелые народные раны, полученные от проклятого Косова (Имеется в виду битва на Косовом поле 15(28) июня 1389 г., в которой войска Сербии были разбиты турками), чтобы сбросить презренные цепи четырехвекового рабства, которые еще тяготеют над ним на поругание людям и веку...

Из многих побуждений, с одобрения народа, именно здесь, в сербско- боснийском крае, я организовал это народное училище — «духовную семинарию» — во-первых, потому, что здесь, в этом крае, — Боснии — находится центр православия, хотя, к сожалению, оно здесь стоит [289] на самой низкой ступени образования; во-вторых, потому, что здешние священники — невежды и встречается, к несчастью, очень много таких, которые не в состоянии подписаться собственной рукой, уже не говоря о том, что они неспособны исполнять как следует свои большие священнические обязанности; в-третьих, потому, что магометане из этого края являются злейшими злодеями, которые, кроме страшных бесчинств, причиненных народу, со свойственным им турецким фанатизмом еще отнимают у своих крепостных маленьких детей, приводят их к себе домой якобы с целью воспитания и обращают их в последователей Магомета, «чтобы они не были раями, подобными черным псам, а должны стать агами, спахиями, бегами и господами, пользующимися милостью царя и пророка, т.е. теми привилегиями, которые никогда не может иметь христианская (гяурская) райя, так как она не верит в особую веру пророка»; в-четвертых, потому, что Cербско-боснийская крайна, в которой находится до 25000 домов православных сербов, стоит в окружении Далмации, находящейся под сильным влиянием папизма Хорватии и иезуитской Славонии. В последней из перечисленных, т.е. Славонии, в местечке Дьякове находится высшее духовное училище, в котором обучаются ежегодно за счет папы римского и Австрии по 30 человек воспитанников из Боснии. Цель этого обучения — побольше пропагандировать в среде однокровных братьев, которые будут симпатизировать Австрии (кстати последняя и мне предлагала через своего консула в Банялуке обратиться с просьбой в Вену за помощью и книгами, но я им в этом вежливо отказал). Странно этот народ называть «шокацами» (Шокаци — хорваты, которые жили в Северной Боснии, Славонии и Подунавье) и «латинянами», ибо он не знает и не понимает ни одного слова по-латыни, а говорит и молится Богу тем же языком, каковым и я пишу эти строки.

В-пятых, наконец, потому, что необходимо при помощи этой народной и современной школы построить здесь, в Боснийской крайне, на реке Врбасе, крепкую стену, которая должна стать на дороге дальнейшего распространения среди сербов на восток фанатизированного папизма и подобных презренных западных идей. С другой стороны, эта школа должна будет распространять свое влияние постепенно к Адриатическому морю, чтобы славяне могли перенести свою народную песнь на берега Адриатического моря. Мне кажется, что без этого идейного начала или без других великих жертв мы не сможем приобрести влияние на Адриатическом море, которое нужно славянству и его стремлениям, как воздух для человека.

Следовательно, высокочтимый господин, русские братья, и вы — [290] руководители русского народа, вот вам причины, почему я именно здесь организовал эту народную школу, за которую, кстати можно сказать, тяжелую и опасную борьбу первого года перенес, о которой знают только жители Банялуки и окрестных мест. Вот вам ясное доказательство ее [школы] большого значения для народа, для церкви, а также для сербской и славянской идеи. Свидетельством этого является и то, что, несмотря на очень бедные ее средства, она, слава Богу, уже года два существует и достаточно успешно работает вместе с двумя учителями и 30 учениками, верными своему призванию. Многочисленные доказательства свидетельствуют о том, что эта школа продвинула всю Боснию на несколько ступенек вперед, что она распространяет среди народа многие полезные вещи и чудесные идеи в интересах сербства и всего славянства, о которых знает каждый, посетивший любой город Боснии и Герцеговины. Бесчисленное количество фактов свидетельствует о том, что народ любит эту семинарию и из любви называет ее «предвестником лучшего будущего», что она вызывает в нем гордость и надежду. Наконец, если будем искать, мы найдем в каждом городе Боснии и Герцеговины хотя бы 5 поучительных и полезных книг, которые приобрела эта семинария на свои средства и бесплатно распространяла с целью пробуждения сознания в народе.

Итак, она существовала сама по себе, по мере возможности оказывала народу помощь, на своем обеспечении держала 2 учителей и 20 стипендиатов, в пользу которых и я пожертвовал свыше 15000 грошей из своих личных сбережений. Обо всем этом вы, высокочтимый господин, могли узнать из письма митрополита сербского господина Михаила, который об этих пожертвованиях получил сведения от банялукской общины и руководства семинарией. Причем заверяю вас, если бы у меня были еще средства, я бы их отдал, и мне кажется, что нет такого серба и православного, которые, сознавая значение и важность этой народной школы, не оказали бы ей значительную денежную помощь.

Но так как в следующем году эта семинария должна увеличить количество учителей, а количество учеников должно также увеличить с 30 до 60, число же воспитанников — с 20 до 40, то мы вынуждены просить вас и надоедать вам, если брат брату и славянин славянину, у которых стремления одни и те же, может надоедать, через вашу высокочтимую особу и русских братьев, чтобы славное правительство русское пожертвовало помощь на алтарь просвещения, как это к лицу великой империи Российской и великим братьям русским. И если кому-либо и когда-либо была нужна помощь, то именно нам эта помощь необходима (как необходима душа для тела и как пища для жизни) в святом деле, чтобы эта надежда народа не погибла и не была бы причинена народу неприятность, которая толкнула бы его к сомнению и отчаянию.

Православные братья и высокоуважаемые руководители русского народа! В этом исключительно важном деле нам очень нужна ваша помощь, [291] хотя бы до тех пор, пока сам народ понемногу не станет на собственные ноги и не возьмет дело обеспечения школы в свои руки.

Братья наши, окажите нам сейчас вашу братскую, дружескую помощь, подайте нам вашу щедрую руку, чтобы при помощи науки уничтожить темное духовное рабство, являющееся самым тяжелым, самым жестоким, самым продолжительным и настоящим рабством.

Братья! Друзья узнаются в беде, а мы находимся в нужде. Рука руку моет, а обе руки лицо.

Пусть знает славное правительство русское, что я не прошу его помощи через какие-то подписные книги, как это до сих пор делали некоторые архимандриты, игумены и пр. Нет! Я прошу об этом во имя науки, Богоматери церкви Христовой, народности, прогресса XIX в., во имя существования и развития семинарии, с которой связаны интересы народа. На коленях нижайшим образом я прошу славное русское правительство, не себя ради, а ради сербского народа в Боснии, чтобы помогло этой народной школе — «духовной семинарии» 1000 рублей в год, С этой суммой мы сможем обеспечить себя сейчас и в будущем. Славное правительство могло бы послать эту помощь через вас, высокочтимый господин, на имя митрополита сербского господина Михайла. Последний, находясь в близком знакомстве со школой, передаст руководству (комитету) банялукской семинарии, которое с моей помощью будет располагать этими деньгами по своему усмотрению. Руководство школы вместе со мной будет посылать славному правительству русскому каждые полгода точный отчет об израсходовании денег, о полезном использования каждой копейки для благородной цели народа. Вас будет также извещать об этом и консул русский в Сараеве. За эту помощь мы будем всегда благодарны славному правительству русскому и будем молиться Богу за успех любимых нами русских братьев и империи, признавая их всегда нашим благодетелем и великодушным покровителем.

Что касается программы этой народной школы, мы можем вам о ней сообщить коротко либо обширно через русского консула в Сараеве. Если не возражаете, сообщаем вам, что школа состоит из 5 классов, а обучение в каждом продолжается один год за каждый класс. До сих пор существует всего два класса, а с 1 сентября сего года, если Бог даст, во славу Бога и гордости наших великих добродетелей откроем и третий класс.

Во всех трех классах преподаются следующие предметы; 1. Христианская наука, или Великий катехизис; 2. подробная Священная история и Новый Завет; 3. славянская грамматика вкратце; 4. славянский букварь с переводом Святого Писания на сербский язык; 5. подробная география с детальным изучением всех славянских земель, обычаев, их прошлой и настоящей жизни; 6. сербская грамматика; 7. сербский синтаксис; 8. догматическое богословие вкратце; 9. диетика, или наука о сохранении здоровья; 10. сербская история и декламирование народных стихов; [292] 11. общая история по Бошковичу (Бошкович Стоян (1833-1908) — сербский историк; ему принадлежит труд — «Историја света за народ и школу», Београд, 1866), Сречковичу (Сречкович Пантелей (1834-1903) — сербский историк) и Шульгину (Шульгин Иван Петрович (1795-1869) — географ. Написал «Руководство ко всеобщей географии». Чч. 1-2. СПб., 1824-1825); 12. нравственное богословие; 13. церковное богословие; 14. математика и 15. церковное пение и правило, которое преподается каждый день вечером.

Для следующих двух классов, т. е. 4 и 5-го, мы составим программу тогда, когда их начнем организовывать.

В трех упомянутых классах преподаются и будут преподаваться, если Бог даст, науки по самому современному методу, который соответствует духу времени и потребностям народным. Я до сих пор очень усердно трудился, и в будущем все трое учителей будем трудиться, чтобы этих милых молодых сербов, эту надежду нашего лучшего будущего, подучить, воспитать и научить познавать высокое призвание человека, серба, славянина, гражданина, учителя, народного руководителя и члена отечества и христианства. Короче говоря: обучал этот прекрасный цвет сербского отрочества в духе, котором я и написал книжку «Справочник» (В. Пелагић. Руковођа за србско-босанске, ерцеговачке, старосрбијанске и македонске учитеље, школе и обштине. Београд, 1867, 122. стр.), которую напечатал в 3000 экземпляров, и распространил ее бесплатно среди народа в Боснии, Герцеговине и Старой Сербии (Старая Сербия — часть Сербии, лежащая севернее Македония (Косовская и Скобская области и Рашка). Вам также посылаем один экземпляр.

Я глубоко верю и надеюсь, что эта моя скромная просьба не останется без внимания со стороны славного русского правительства, не останется голосом вопиющего в пустыне. Я верю, что настоящие, сознательные, миролюбивые славяне с радостью удовлетворят нашу просьбу и поспешат оказать помощь на алтарь просвещения, чтобы наша любимая народная школа не погибла и чтобы она во славу православного христианства и на гордость вашу и всеславянского сближения процветала и развивалась на долгие времена.

Банялука.
20 августа 1868 г. [293]

IV

Письмо В. Пелагича Н.П. Игнатьеву

(Игнатьев Николай Павлович, IV (1832-1908) — царский дипломат и администратор, славянофил. В 1864 г. был назначен русским послом в Константинополь, где оставался с небольшим перерывом до 1877 г., до русско-турецкой войны. За поддержку деятелей национально-освободительной борьбы балканских стран был некоторое время в немилости у царского правительства, но уже в 1881 г. стал министром внутренних дел и отличился в борьбе со «смутой». Под конец жизни был председателем Славянского благотворительного общества.)

Его высокоблагородию императорскому российскому посланику генерал Игнятiеву в Цариграде

(Письмо написано рукой В. Пелагича на русском языке, на одной странице, мелким почерком)

Ваше высокоблагородие!

Вам, как мудрому мужу очень хорошо известно, что деньги существуют для человечества, а њет человечество для њих, как и то, что они служат человечеству для достиженiя разних личних и общественых целей, почему в нынешнем в’ свете большую ролу изигривают. Вам ведомо, что там, где поединiя личности или народи с’ правдою, молбою и словом немогут в’ некоем деле успет, то в’ этом, к’нещаетiю, силою или с’дењгамц успевают и желанного добиваются: сљедствено для полнаго напредованiя, сили и слави ког би то ни было народа прежде всего и ужни дењги и дељнiе народолюбiя люди. По этой-то причине истиныя прiятељи народа и его унапрежденiя очень много жертуют и труда и дењег, пока некое дељное и патрiотическое лицо из некой беди и страданiя спасут и избавлют, понимая, что дењги в’ свете доходят и отходят, наживаются и проживаются, а люди украшенья одличними свойствами как гриби невырастают, легко недобиваются, ибо знаю что не очен много есть людей, которые бы всегда готови были жертвоват себя и свой личнiе интересы дља общественых дел и узвiшеных идей народа.

Наш народ, как и все народи под деспотическим гньетом стенюши и в’ невежестве лежаши, еще более дорожают таковими людми, понимая, что тољко они могут пробудит за великая дела и предпрiятiя, и повеет его чрез Червенное море в землю обетованную; ибо чувствует уже, что не тољко что тяжело но и стидно ему далее находится в’ духовном и физическом работе — и где? — пред глазами, на пороге слишком стамилионаго [294] славянства, которого и Бог и род, и наука и прогресивност, и христианство и человечество, природной положай и одни и теже интереси строго обязивают, хоть материялно и морално, помочь страждущей своей братiи.

Знавши эту нужну и тёплое желанiя народа нашего в’ турецкой Сербии, я жертвовал себя для его интересов чрез что и заточен буду, из кого положенiя душевно желаю избавится и по неутомимой всегдашней желе своей по силе и опет премилому народу и отечеству послужить.

И вот по этой единственой причине осмсливаюс и опет, во имя народа и его святейших стрем лети, во имя христiанства и человечества, и во имя всегдашней покровителници славянства, великой и щедрой империи Россiйской, покорнейше просит Ваше високоблагородiя, что би были так добри и чуствителни как и всегда отослать мне тридцать тур[ецких] лир рукопомочи (столько же надеюсь из сербской канцелярiи получить), которая сумадља настоящего моего предпрiятiя и умислей очен, веема нужна а имено потому, что с нею — шесдесят тур[ецких] лир — могу спастис и избавится и опят на место народиих деянш ступить.

Зная ваш истино благородии и патриотически дух, который во имя /л. 1/ славянства дышет, твёрдо надеюс что хотя понизная просба моя неостанет гласом вопиющего в’ пустине, убеждён будучи что ваша честитая душа и Россiйскiя симпатш к’ славянам меня более с’ тридцати тур[ецких] лир цјените; тем более, что эту прошу не дља однаго меня, а для узвишених деянiи и интересов сербскаго и славянского народа; ибо, если би я дља мења только жил и делал, то верте, что чрез нескољко седмиц (Неделя (серб.)) мог би и званie и средства получит, или чрез нескољко минут в теплой бане очењ спокойно и настоящаго страданiя и этого мира опростится, поњмая что тело земљ — днес или завтра в землю пойдет.

Да, я принужден к этим средствам приступит — с дењгами избавльтся, потому, что у нас, в’ турецкой Сербии (Под этим названием Пелагич подразумевал Боснию и Герцеговину, находившиеся под турецким владычеством), нет достойних и благородних верховних пастиреначалников: еписков, apxieпиcкопов и патриа[рхов], которые бы хоть духовнiе лица взимали под своё покровителство из подобного положенiя или старалис, по настоящей должности о утешенiи и пропитанiи их; но ест, к несщастiю люди, с крестом в руце и [295] патарицею (Так в тексте; значение не выяснено), которым лични интерес и сяйни нишан (По-видимому, сербское слово «нишан» — мишень) (OCR: «нишан» - турецкое слово, в переводе – «знак», то есть имеется в виду либо какой-то турецкий знак отличия, или документ)) – Бог, а вера, народ, наука и высокая должност дља њих — нула.

Впрочем, во имя интересов славянства и человечества непоколебимо надеюс желаемую рукопомочь в самом недалеком времени получит, с коим остаюс

понизнейши слуга и молитвених
Архимандрит
Bacилie С. Пелагич

Кютая (Так в оригинале; следует: «Кютяй»), 1870 год

30 юлия

Р.S. Ради Бога и вашего високаго званiя прошу ваше високоблагородiе, если сербская канцеларiя, чрез нынешних политических околностей, не находится уже в’ Цариграде, то имейте милост наиверним путем спровести этот пакет «одбору уједи њене омладине српске» (Имеется в виду исполнительный орган организации «Омладина» (1866-1872). Это было литературно-просветительное общество, представляющее собой политическую организацию сербской либеральной буржуазии), а писмо по адреси. В пакете находится одно сочиненiя (Неизвестно, о каком произведении идет речь, так как В. Пелагич написал в Кютяе много, в том числе: «Письма из изгнания молодежи сербской, которые будут полезны каждому сербу». Кроме того, здесь он написал много посланий, которые позже были опубликованы в книге под названием «Попытка для народного и личного прогресса». Здесь написаны им и «Правила для существования и улучшения физического, умственного и морального здоровья», «Моральное завещание изгнанного, которое является увлекательным и поучительным для каждого»), кое, скољко важности имеет на спрам битних интересов народа и его поправленiя и унапрежденiя уверитес тогда, когда дело отпечатано будет.

При этом прошу вас, если возможно предатељу этого аманета — Симеону Руман-оглу укажите некое спомоществованiе, чтобы по его и его отца топлой жеље в Цариграде, науки продолжити мог. Он и отец имеюши сведенiя о Малой Азiи могли би вам всегда хорошие сведенiя саобштавать, а заточенним в этом крае патриотам некую услугу оказивать.

А. С. (По-видимому, А[рхимандрита] С[рпски]) Пелагич

ЦГИАМ, ф. 730, оп. 1, 1870 г. д. 3637, лл. 1-1об. [296]

V

Письмо В. Пелагича Н.П. Игнатьеву

Високородни Господине Посланиче!

Подписани са помоћу вишнега Бога и вашим племенитим дјејствовањем данас сам овде приспјео и на руски пароход «Тамањ» одсјео по препоруци г[осподина] Пердикорија (Пердикорија — неустановленная личность), због чега најпонизније молим ваше высокоблагородье имајте као и досада доброту наложити г[осподину] капетану речнног парохода да ме братски прими и причува докле од вас извјешће задобијем, шта да радим, то јест, или ћу одавле у Одесу или у Србију или к вама у Цариград да се лично са вашом племенитом особом упознам — о разним стварима славенским разговорим, као и другим стварима што их у Азиј и виђах. То неби толико, држим, опасно било само кад бисте ми дали руски пасош подтуђ им именом (— руским), тим више што сам, по великој препоруци г. Пердикорија, косу подсјекао, немачке аљине и шешир обукаоиод свештеничке цјеле браде бакенбарт начи[ни]о.

на успору, 1871 год.
28 фебруарија.

На последней странице адрес: Его високоблагородию императорско-руском посланику господину ђенерал Игнатјеву у Цариграду.

Перевод

Ваше высокоблагородие, господин посол!

Нижеподписавшийся при помощи всевышнего Бога и вашего содействия прибыл сегодня сюда и по рекомендации г. Пердикория остановился на русском пароходе «Тамань». Поэтому прошу вас нижайше, ваше высокое благородие, не отказать в доброте, как вы и до сих пор не отказывали мне, приказать г-ну капитану речного парохода, чтобы меня принял по-братски и оказал гостеприимство до тех пор, пока не получу от вас дальнейших указаний как быть, — т. е. либо отсюда ехать в Одессу, [297] либо в Сербию, либо к вам в Царьград познакомиться лично с вашей благородной особой, поговорить о разных московских делах, как о прочих впечатлениях об Азии.

Если бы вы мне выдали русский паспорт на чужое имя (русское) я думаю, что это не было бы опасно, так как я, по высочайшей рекомендации господина Пердикория подстриг себе волосы, надел гражданскую одежду и шляпу на немецкий манер, а из своей бороды священика сделал бакенбарды.

На Успору (По-видимому, на Босфоре), 1871 год.
28 февраля.

VI

Статья В. Пелагича

РАДЕНИЧКА MAJСKA СВЕЧАНОСТ

(Статья писана от руки фиолетовыми чернилами на голубой бумаге большого формата. По бокам бумага порвана. Текст правлен карандашом и чернилами. Заголовок подчеркнут в оригинале).

ПОСВЕЂЕНА РАДНИЦИМА БАЛКАНСКИХ И ДРУГИХ НАРОДА

Радни народ човечанства, увелико већ увиђа да државне,. црквене и просветне данаппъе свечаности, уместо да му користе, оне Му доносе штету и дангубу, а често и повреду права и части. Јер на државним тако званим «народним свечаностима», уз народну пуцњаву топова и пушака господа моле се богу и држе беседе за здравље и дуг живот владајуће династије и њеног величавог дома, па макар она угњетавала, гулила и презирала своје «драге поданике», а (Буква а вписана сверху карандашом) о ради ом народу ни речи нема, па макар се он давијо од поплаве и умирао од глади и голотиње. На црквеним свечаностима уздиже се слава и хвала «свемогућем и премилостивом» богу и дневном сведу», а за радни народ одређено је да му слуге бога и олтара поднесу тас под нос, да он тако сиромах удели штогод «добром оцу небесном, слављеном сведу и богоспасајемој мајки цркви» и т. д. Чудна работа (Слова и т. д. Чудна работа написаны карандашом, по-видимому рукой Пелагича. Новый абзац (Народ дошао...) связан в оригинале карандашом с предшествующим текстом). [298]

Народ дошао у цркву или збор да моли «преблагог Оца Небеског» да му помогне у нужди и беди, а мантијаши нуде и гурају га да он тако сиротан и немоћан удели и пружи помоћи «моћном спаситељу света» — творцу и његовим угодницима и слугама. (Разуман и поштен свет на то ће рећи:) (Текст в скобках (поставленных нами) написан карандашом, по-видимому, самим автором) /Л. 1/

То је бламаж за свемогућег Бога Оца и Сина, о чему неможемо л. i овде говорити... (Так в оригинале).

У просветним и школскими свечаностима говори се у корист науке, школе или неког научара, која и који већим делом стоје у служби угњетача и евсилоататора радног народа.

И овде се не чује праведна реч у корист оних привредника, који на својим утруђеним рукама држе и школу и цркву, и државу и целу културу људства, — корист бољитка свега радног народа.

Кад је свеснији део радног народа увидео да поменуте светковине господске не доносе никакве користи ни њему, ни делу истине и правде, он је онда окренуо леђа таким великашким измотацијама (Подчеркнуто черными чернилами), на почео држати зборове да се договара са једномишљеницима: како да се поправи несрећено стање свију раденика сељака и закатлија — раденика (Слово раденика написано черными чернилами).

Зборови су му били, јесу и биће од веће користи, него све поменуте господске «народне светковине». Из тих зборова појавише се «штрајци» и конгреси код свију бољих раденика и његових интелигентних (В тексте было интелегентних; кто-то карандашом исправил; по-видимому, это сделал сам В. Пелагич) пријатеља. У место поповског «наука» «повинујсја властјам, ибо всјака власт од Бога јест» и «претерпјев до конца, тај спасетсја», пролетаријат узвикну и на своју заставу исписа: «раденици свију (Между словами свију и земаља было слово народа, но оно перечеркнуто фиолетовыми чернилами и обведено карандашом) земаља и народа удружујте се и борите се за своја иогажена политична и економска права». Овоје ново јеванђеље, ово је нова наука, која оће да ослободи радника од сваковрсних (Слово сваковрсних вписано карандашом, очевидно В. Пелагичем) угњетача и эксплоататора људских (Подчеркнуто карандашом). /Л. 1 об./

Испод те свете заставе донесли су одлуку интернацијонални раденички конгреси да цео радни народ на јсвечаним и удруженим начином прославља први мај (В. Пелагич считал, что празднование 1 Мая должно происходить 19 апреля. Кроме-того, он полагал, что празднества необходимо [299] проводить под национальным флагом, а не красным. На этой почве между ним и другими рабочими руководителями 90-х годов (в частности с А. Банковичем) происходили столкновения. Позже В. Пелагич отказался от этой позиции) сваке године. [299]

Та одлуку врши се точно и величанствено у свим(а) (Буква а в скобках (поставленных нами) добавлена карандашом) слободним я културним земљама, са узвицима и на барјацима исписаним ёмблемима: да живи интернационални савез радног народа! да живи слобода, једнакост и братство свијуљуди и народа! Да живи социјална револуција! — Доле с тиранима и експлоататорима народа! Доле с готованима и варалицама, кастама и привилегијама и т.д.

Така свечаност и таки узвици одушевљавају данас сав свесни и одважни радни народ, на свима континентима, света (Слово света добавлено карандашом). То је труба која буди успаваног лафа — радни (Между словами радни и народ, было ра, перечеркнутое автором) народ и упућујега на братско и заједничко пословање, у име економског и просветног и ролитичког бољитка свију радника. Тоје труба срећније будућности свију угњетених, оглобљених, бедних и унесрећених. Тоје труба која га (Слова која га написаны карандашом, по-видимому, рукой В. Пелагича) позива да ступи и чврсто стоји под светом и срећоносном социјалистичком заставом. Та труба позива моћним гласом и сву завађену између себе браћу: Србе, Бугаре, Рвате (Подчеркнуто черными чернилами); Мађаре, Румуне и Грке, да се освесте и да презру (После слова презру вычеркнуто какое-то слово) све оне који (Слово и написано карандашом) их завађају и у ратне несреће бадају, због националних и религиозних, династичских /Л. 2/ и монаркијских лажарија играбљивих махинација; па да свуда и свагда, а нарочито у дане раднич- ких светковина и састанака, ступају у све јачи и већи братски савез — савез радног народа противу свију економских, политичких, просветних и моралних угњетача и эксплоататора, омразивача и варалица својих, па макар какое с они звали.

Да бисе тај узвишени задатак што пре остваријо, нужно је да и наш Балкански радни народ, што свечапије и величан- ственије прославља сваке године први мај (Подчеркнуто два раза карандашом и один раз фиолетовыми чернилами) (19 апрел) као дан ускрса и препорођаја свог, и, први октобар (Подчеркнуто два раза карандашом, и один раз фиолетовыми чернилами) октобарски помен, као дан успомепе свима [300] оним покојницима, који су радили, жртве приносили и живот изгубили за солидарисање и благостанье свега радног народа целог завађеног људства (Слова целог завађеног људства написаны карандашом).

У то име српске социјалисте шаљу братски поздрав браћи Бугарима и осуђују ону убилачку шајку која сеје мржњу између Срба, Бугара, Рвата и други народа, и која диже оружје братско на брата уместо братског договора и мира (рада и напретка) (Скобки поставлены карандашом).

У то име узвикујемо: Да живи братски савез и мир, између нас Срба и Бугара (Слова Срба и Бугара — вставка в оригинале) и осталих народа!

Београд, 1895.

(Васа Пелагич) (Так в оригинале)

Перевод

РАБОЧАЯ МАЁВКА!

Посвящено рабочим балканских и других народов.

Рабочий народ всего мира все больше видит, что нынешние государственные, церковные и просветительные торжества не приносят ему пользы, а причиняют вред и ущерб и очень часто нарушают его права и честь. На так называемых «народных торжествах», сопровождающихся народными салютами пушек и винтовок, господа молятся Богу и провозглашают здравицу в честь долгой жизни господствующей династии и ее высокого дома, хотя она-то угнетала, драла шкуру и презирала своих «дорогих подданных», а о трудовом народе не говорят ни одного слова, хотя бы он тонул от наводнения и умирал от голода и нищеты. На церковных праздниках возносится хвала «всемогущему и милостивому Богу и всем святым», а от трудового народа требуется, чтобы он, и без того бедный, отдал последнее слугам Бога и алтаря в пользу «доброго Отца Небесного, прославленному святому, Богоматери-спасительнице, матери церкви» и т.д. Странное дело! Народ пришел в церковь или на храмовый праздник, чтобы молить «благого Отца Небесного», от которого он надеется на спасение в нужде и беде, а попы предлагают ему и толкают его на то, чтобы он, и без того бедный, оказал помощь «всемогущему спасителю мира» — Творцу и его угодникам и слугам. Разумный и честный народ на это скажет: [301]

Это позор для всемогущего бога отца и сына, о чем здесь не место говорить...

На просветительных и школьных торжествах говорят в пользу науки, школы или какого-то ученого, которые в своем большинстве стоят на службе у угнетателя и эксплуататора трудового народа. Здесь не услышишь справедливого слова в защиту тех тружеников, которые в своих трудовых руках держат и школу, и церковь, и государство, и всю культуру человечества, — в пользу улучшения положения всего трудового народа.

Когда более сознательная часть трудящихся увидела, что упомянутые господские торжества не приносят никакой пользы ни народу, ни делу правды и истины, тогда она отвернулась от подобных дворянских махинаций и начала собираться и договариваться с единомышленниками о том, как исправить трудное положение всех рабочих, крестьян и рабочих-ремесленников. Собрания ему приносят и принесут больше пользы, чем все вышеупомянутые господские «народные празднества». Из этих собраний родились «забастовки» и конгрессы, составленные из лучших рабочих и сочувствующей им интеллигенции. Вместо поповской «науки»: «повинуйся властям» и «яко всякая власть от Бога есть», «претерпевший до конца — спасеться», — пролетариат воскликнул и на своем знамени написал: «Рабочие всех народов и всех стран мира, объединяйтесь и боритесь за свои поруганные политические и экономические права». Это — новое евангелие, это — новая наука, которая имеет целью освободить рабочих от всех и всяческих его угнетателей и эксплуататоров человеческих.

Под этим святым знаменем международные рабочие конгрессы вынесли решение ежегодно праздновать, торжественно объединившись, праздник Первое мая.

Это решение исполняется точно и величественно во всех свободных и культурных странах под лозунгами, написанными на знамени: «Да здравствует интернациональный союз трудового народа! Да здравствует свобода, равенство и братство всех людей и народов! Да здравствует социальная революция! Долой тиранов и эксплуататоров народов! Долой дармоедов, касты и привилегии!» и т.д.

Такие торжества и такие призывы воодушевляют сегодня сознательный и смелый трудовой народ на всех континентах мира. Это труба, которая будит уснувшего льва — трудовой народ — и направляет его на совместные и братские действия во имя экономического, культурного и политического улучшения положения всех рабочих. Это труба счастливого будущего всех угнетенных, обиженных, бедных и несчастных. Это труба, которая призывает его уверенно встать под святое и счастливое социалистическое знамя. Эта труба мощным голосом зовет и всех братьев: сербов, болгар, хорватов, венгров, румын и греков, находившихся в плохих отношениях, чтобы они осознали это и начали [302] презирать всех тех, которые подстрекают их к борьбе между собой, которые их бросают в военные несчастия из-за национальной и религиозной, династической и монархической лжи и грабительских махинаций, чтобы они везде и всегда, а особенно в дни рабочих праздников и собраний, объединялись в сильный и большой союз — союз трудового народа против всех своих экономических, политических, культурных и моральных угнетателей и эксплуататоров, какое бы название они ни носили.

Чтобы поскорее выполнить эту величественную задачу, необходимо, чтобы и наш балканский трудовой народ ежегодно как можно более торжественно праздновал Первое мая (19 апреля) как день своего воскресения и возрождения и Первое октября — день памяти о всех тех покойниках, которые трудились, приносили жертвы и жизнь свою отдали за солидарность и благосостояние всего трудового народа — всего враждующего человечества.

Во имя этого сербские социалисты шлют братский привет братьям-болгарам и осуждают злодейскую шайку, которая сеет рознь среди сербов, болгар, хорватов и других народов, и которая поднимает братское оружие на своего брата, вместо того чтобы жить в братском согласии и мире, труде и прогрессе.

И мы во имя этого восклицаем: Да здравствует братский союз и мир между нами, сербами и болгарами, и другими народами!

(Васа Пелагич)

Белград, 1895.