-

НОВЫЕ СЕРБСКИЕ НАРОДНЫЕ ПЕСНИ.

Сербы без сомнение самый певучий народ из всех Славянских, а тем более из всех Европейских народов. Чтобы ни случилось – у Серба сей час готова песня. Была война с Турками – они пели о Турках, о Султане Амурате, о Косовском поле. Открылась война с Малярами – Сербы запели про нее, про Перцеля и Кошута. Я достал три таких песни и перевел их для любопытных. В этих песнях (я говорю о подлинниках не знаю, достиг-ли я того в переводе) – та же наивность, и простота, как и в старых; те же понятия, те же приемы и та же форма. Можно сказать, последняя много облегчает им составление песен, на всякий предмет, на всякий случай. У них всегда многое готово для новой песни и спеть ее – Сербу почти ничего не стоит, особенно если вспомним свойство Сербского языка, в котором по произволу слова и растягиваются и сжимаются; однако ж в песнях из войны Мадярской много и нового; в двух первых даже заметно стремление автора пощеголять рифмой, иногда вовсе неуместна, или по крайней мере не там, где ее употребляют обыкновенно. В народных героических песнях Сербов, изданных Вуком Караджичем, рифмы бывают или на самом конце, или близко к концу – и потому в предлагаемом переводе я решился придержаться этой манере. Третья песня составлена лучше и может итти наряду с народными.

Сербские народные песни из войны Сербско-Мадярской, 1848 года.

Битва под Елемиром 31-го Августа.

Что ни дня еще, ни алой зорьки,
А звонцы звенят уж в Елемире, –
На дворе звенят у Федригони,
Воеводы села Елемира.
На голос звонцов сбежались слуги,
Из палат к ним вышел Федригони,
Говорит он им такое слово:
«Верные вы слуги-домочадцы!
Запрягите мне кне коней в тележку ¹: [56]
Я поеду к Генералу Кишу,
В славное селенье Бечкереку,
Чтоб сказать ему, что здесь творится!»
    Побежала верная прислуга,
Тот наказ исполнить воеводский,
Воеводы села Елемира:
Запрягли ему коней в тележку,
Воевода Федригони вышел,
Сел, пустился прямо к Бечкереку,
На квартиру Генерала Киша.
Подъезжает и в палаты смотрит:
Там горят у Генерала свечи,
А он сам по комнатам все ходит,
На груди свои скрестивши руки.
Тут вошел в палаты Федригони,
Говорит он Генералу Кишу:
    «Что с тобою, шурин мой любезный,
Что сегодни рано так поднялся,
И лицом так пасмурен, не весел,
И свою головушку повесил?»
Генерал на это отвечает:
«Ныньче в ночь ко мне письмо прислали
От проклятых супостатов Сербов,
Что хотят они на нас ударить,
Пограничники, злодеи-Сербы,
Что придут, вишь, ныньче в час обеда,
Что сожгут наш Елемир пожаром,
И дворы белые расхитят. –
Жалко, жаль мне дворов наших белых,
Жалко их и жалко Елемира!»
    Как они про это говорили,
Прискакал, что было духу, вестник,
Конь его покрыт горячей пеной,
Что не знать ни шерсти и ни масти,
А сам всадник что бумага бледен
Будто бы лицо ему и щоки
Ящерицы лютые испили.
Киш на встречу вестнику выходит,
Говорит ему такое слово: [57]
«Что с тобою, вестник, приключилось,
Что коня ты уморил в дороге,
И чего ты так перепугался?»
    Отвечает вестник Генералу:
«Слушай: Сербство ² перешло чрез Тиссу,
Стратимирович у них начальник,
Он ведет их прямо к Елемиру,
И ведет их на Арадец Малый.
Как увидел Сербское я войско,
Всполошился и перепугался,
И пустился прямо в Бечкереку,
Чтоб сказать тебе об этом горе.
Знай еще, что Сербство разделилось,
Разделилось на две половины:
Левая подходит к Елемиру,
Генерал их Мио ³ Иованович
Восемь пушек за собою тащит.
Все на Мию плачутся Мадярки,
Что побил у них мужей любезных,
А иных Мадерок взял с собою
И сестер их горевать заставил.
А другая сила лютых Сербов
Подступает к Малому Арадцу;
Уж и много этой силы-войска,
Все Шайкаши ⁴, супостаты наши!
Воеводой капитан Агич.
Сохрани нас, Боже, и помилуй!»

    Как услышал Киш такие речи,
Что змея раздавленная взвизгнул:
«Господи, затем-ли я воюю,
И за тем-ли пролил столько крови,
Чтоб сгубить мой Елемир любезный!
Нет, не дам я Сербу Елемира,
Пока голову ношу на плечах!» [58]
Тут он кликнул трубачей с трубами ⁵:
«Трубачи, по улицам ступайте
И трубите сбор всему народу!
А ты, Мишка ⁶, оседлай мне лошадь,
Я хочу на встречу ехать Сербам!»
    Как седлал ему лошадь Мишка,
В это время собралося войско,
Киш пред войском на коне мышастом ⁷,
И пошли они чрез Бечкереку.
Вышедши они из Бечкереки,
Не пошли дорогой к Елемиру,
А вернули к Малому Арадцу,
Положив надежду на майора,
На майора Павла Естергази,
И его Ганноверских гусаров;
Да на корпус Дона-Мигуэля,
И три роты гвардии Мадярской,
Что всего двенадцать было сотен,
И при них четыре было пушки.
    Киш подходит к Малому Арадцу,
На пути его встречает вестник,
Говорит он Кишу Генералу:
«Не ходи туда, отец наш милый,
А не то головушку погубишь:
Сербы стали под Арадцом Малым,
Наше войско в пух растеребили,
Словно ястреб голубей сизых!»
    Еще Киш той речи не дослушал,
Как пахнула буря от Арадца,
От Арадца и от Елемира,
Загудели бомбы и гранаты,
Ажно поле все зарокотало!
Бомбы свищут, виноватых ищут!
И речей о том послушать страшно,
А куда уж поглядеть очами!
Мгла стоит меж небом и землею! [59]
Как увидел Киш напасть такую,
Повернул назад своих Мадеров,
И пустился с ними через поле.
В эту пору Mиo Иованови
Подступил с полками к Елемиру
И погнал Мадяров пред собою,
Поломал в обозе их телеги
И пожег, что под селом попалось.
Господи, Твое свершилось чудо!
Всяк, кто жил и слышал, подивился:
Как пошли по Елемиру Сербы,
Прямо бросились в палаты Киша,
Как ему предсказано то было;
Разогнали всю его прислугу,
Белые дворы поразметали,
Разметали, но не запалили.
Много, много полегло Мадяра,
А изранено еще их больше.
Наши Сербы все остались целы,
Всего на все лишь один был ранен.
Так все было хорошо и мило,
И про эта наша песня спета!
Сербы братья, веселитесь ныньче!
Коль у Серба молодцы такие,
Так не знать ему беды и горя!
Веселись наш Мио Иованович!
Долго будет греметь твоя слава,
Пока в небе красно солнце ходит,
Красно солнышко и ясный месяц!

II.

Битва под Варадином. ⁸

Строит шанцы молодец Мамула,
Знаменитый Сербских войск Полковник;
Полгода ведет Полковник шанцы,
Из-под града, из-под Варадина.
Как построил все, что надо было, [60]
Он высоко водрузил знамя,
Чтоб Мадяр глядел на знамя снизу,
Но чтоб худа он ему не сделал.
Подле знамени расставил пушки,
Так расставил, как ему хотелось;
Вкруг насыпал и картечь, и ядер,
И гранат, и пороху в патронах.
Тут Мамула крепко утвердился,
Чтоб стоять защитой всей Сермии,
Но Мадяр ведь Хамово колено ⁹,
И куда напыщен и завистлив:
Стал грозить Полковнику Мамуле,
Что пойдет и отобьет он шанцы
И Мадарской покорит их силе.
То грозился Генерал Чуха,
Воевода града Варадина.
Он берет чернилы и бумагу,
И Полковнику Мамуле пишет,
Пишет: «Слышишь-ли меня, Мамула,
Австрияцкой армии Полковник!
Знать ты хочешь всполошить Сермию
И идти на Королевство наше,
На Мадярскую святую землю,
Политую кровию Мадярской, –
Что копаешь и городишь шанцы,
По чьему-либо небось приказу и
Но клянусь тебе святою верой
И святым Мадярским нашим Богом,
Соберу я армию и силу,
Созову к себе Мадяров верных,
Поведу свои полки и пушки
На твою столицу каменицу,
Там посею и печаль, и горе,
Похватаю твоих побратимов,
Их зарубят саблями гусары;
А за теми, что уйдут живыми,
Буду гнаться до реки до Савы;
Что падут в бою, в кровавой битве, [61]
Тех не стану покрывать землею,
Пусть их клюют враны и сороки,
И про эту памятуют пору,
Как на сватьбе, на пиру гуляли,
На пиру веселом Каменицы,
Где Мадяр побил проклятых Рацов ¹⁰!»

То письмо пошло по войску Сербов,
Все его глядели и читали;
Наконец оно пришло к Мамуле,
В час, когда осматривал он шанцы.
Закипел он, разгорелся гневом
И когда прочел письмо от Чуха,
Во все горло громко засмеялся
И воскликнул к Сербам побратимам:
«Всяк, кто Сербин чистой Сербской крови,
Крова Сербской и юнак по сердцу, –
Все ко мне сходитесь отовсюду:
От Мадяр ко мне письмо прислали,
От Мадяр, из града Варадина!»

Загудели горы и долины,
Заблистала Фрушка ¹¹ от оружья; –
Собралися Сербы отовсюду
И детей своих с собою взяли.
Прочитал письмо народу Лазарь,
И как все письмо уразумели,
Меж собой заговорили громко.
Кто стоит, крутит свой ус кудрявый,
Кто бежит и по берегу вопит ¹²,
Кто сидит задумчив и печален,
Кто своей размахивает саблей,
Кто ворчит, а сам винтовку чистит.
Раздавался клич и голос с шанцев:
Сохрани нам, Боже, и помилуй [62]
Воеводу Лазаря Мамулу!»
Но едва успели это крикнуть,
Как Мадяры в граде всполошились
И давай со стен метать гранаты;
Сами вышли и пошли на наших;
Наши Сербы встретили их дружно,
Из винтовок пули посылая;
Но не долго бились и рубились:
Побежали прыткие Мадяры,
Побежали берегом Дуная,
И во все углы они метались,
Словно в поле марево какое ¹³.
Сербы дружно за Мадяром следом,
Много, много их они побили.
Кто лежит, ни рук, ни ног уж нету,
Кто вопит от тяжких ран и боли,
Кто в полон, просится, чтоб взяли,
Только бы оставили живова.
Так-то Сербы с Лазарем Мамулой
Люто бились супротив Мадяров
И врага от шанцев отогнали,
Всю дружину к граду Варадину,
И Господнее свершилось чудо:
Все как есть вернулися оттуда.
Лазарь Бога Сербского прославил
И на шанцах свой барьяк ¹³ поставил,
Чтоб он вился, а народ дивился,
Чтоб он вился край реки Дуная,
Супостату Сербов поминая!

Веселись, наш Лазарь именитый,
И во веки честь тебе и слава,
Что от всех, от Сербов честь и слава,
А тем паче от твоей Сермии,
Что ее оборонял ты часто [63]
И спасал от всякого несчастья!
Гой еси ты Лазарь, наш Полковник!
Честь отцу и матери спасибо,
Что родили молодца такова!
Оправдал ты выбор наших Сербов!
Буди светел лик твой на совете!
Сербам всем с тобою честь и слава!

III.

Битва под Виловым.

Письмо пишет Генерал Перцель,
Во селе чорном ¹⁵ Сент-Иване,
Шлет письмо Кничанин-Степану:
«Слышишь, Кничанин, поутру завтра
На тебя с полками я ударю,
Я ударю в день Святого Спаса,
В час, когда идет у вас обедня;
На глазах твоих село расхищу,
Чтоб по нем тебе уж не шататься;
В прах развею твою силу-войско,
Разорю церковь на Мароше,
Из нее сделаю конюшню
И коней своих туда поставлю;
По полю Бачванов ¹⁶ стану вешать,
Капитанов ихних похватаю,
В страшных муках я их стану мучить,
Поведу их по земле Мадярской:
Пусть над ними стар и мал смеется,
Пусть смеется и в лицо им плюет;
Окрещу потом их в нашу веру,
Окрещу и посажу на кол!»

Как прочел Степан, что Перцель пишет,
Он схватил чернилы и бумагу,
И в ответ Перцелю ответил: [64]
«Слышишь-ли ты, Генерал Перцель!
Что ты хочешь на меня ударить,
Нашу церковь разорить грозишься,
Хочешь биться в день Святого Спаса,
В час, когда идет у нас обедня;
Так послушай – будь мне Бог свидетель
И Святая истинная вера!
Я всяк час готов с тобой сразиться,
Из шатра я погляжу отсюда,
Как из рук моих ты увернешься,
Как-то поле наше будешь мерить,
И твои проклятые гонведы,
И Бочкай-Рагонские ¹⁷ гусары!
Погоню тебя я до Шатора
И до черного села Ивана!
Ждут тебя Бачваны не дождутся,
Вострые свои кинжалы точут,
Громко песни ходят распевают,
С девками играют в хороводах.
Капитаны их коней проводят
И готовятся к кровавой битве.
Разобьют они твое все войско,
Причинят тебе печаль-досаду;
Хочется с тобою им побиться,
Славным боем освятить праздник!»

Как письмо получил Перцель
И прочел, что писано в нем было,
Написал тотчас письмо другое
И послал в Варадин город,
На колено Генералу Кишу:
«Слушай, Киш, ты побратим мой верный,
Разверни ты все свои знамены,
Насади яблоки на древки,
Под знамены собери войско,
И кому солдатской плащ, что кровля, [65]
Пистолеты, что друзья и братья,
А винтовка – матушка родная:
Тот идет пускай к селу Ивану,
Где стоят лагерем Мадяры!

    Перцелев наказ дошел до Киша,
Киш прочел, что писано в нем было,
Все, как надо, сделал и устроил
И пришел к Перцелю на помощь;
Оба вместе тронулись к Вилову
И когда попали на дорогу,
Стали к битве армию готовить,
Стали пушки наводить на наших,
Но лихие молодцы Бачваны
Услыхали звон и гром оружья,
Услыхали топот по дороге.
Выстрелил один – и сто винтовок
Отвечали вдруг ему на выстрел!
Тысяча тот выстрел услыхала!
Тут все поле дрогнуло под нами,
Затряслось, кабы струна на гусле ¹⁸;
Загудел от пуль и ядер воздух!
Тот кричит: пропасть мне и погибнуть!
А другой бегом уходить с поля!
Это было около полудня;
Сербы знали только что стреляли!
Видит Перцель, что не может биться,
Что чем дальше бьется он, тем хуже:
И бегом он по полю пустился;
Сербы кинулись за ним в погоню
И кричали: «гой еси ты, Перцель!
Что Вилово рано ты оставил?
Что бежать ты по полю пустился?
Еще пушек мы не разогрели!
Еще сердце в нас не разъигралось!
Еще пуль и пороху довольно! [66]
Воротись и бой давай докончим
И сегоднишний прославим праздник!»
    Но не слышит Перцель и уходит,
Из очей он горьки слезы ронит:
«Бог убей проклятое Вилово!
Погубил я много силы-войска,
Верных подданных отца Кошута
И моих – Перцеля Морица!
Но клянуся верой и Законом
И Святым Мадярским нашим Богом,
Уж добуду это я Вилово,
Или в нем свои оставлю кости!»
    Он отер свои полою слезы
И еще скорей бежать пустился,
Видно пули мимо засвистели!
    Сербы славят день Святого Спаса,
Пьют вино во здравье Генерала,
Генерала Кничанин-Степана.
Будь от нас ему во веки слава!

Н. Берг.

1850. Август.
С. Вяземы.

Для образчика мы предлагаем начало одной песни в Сербском подлиннике:

Битка под Варадином, каке денерал Чуха звао Мамулу да се преда.

Шанце гради Мамула Лазаре,
Онаj Србски славни обрштаре;
Градио je погодине дана,
Испод тврда града Варадина.
Па када je шанце саградио,
На шанце je барjак ударио,
У висину да га Маджар види,
Да га види, да му не науди.
Пусте топе ту je намjестио,
А повольи льепо разредио,
Скупио je тешкога олова,
А и ситна праха пушчанога.
Ту je Лазо шанце утврдио, [67]
На обрану свег Срема cтajao.
Но je Маджар Арпадско кольено,
Пун надувен првенства пакльена,
Те се ньему Мамула не свиди,
И jако му у том позавиди,
Стаде претит' славном обрштару,
Обрштару Мамули Лазару,
Поче претит' шанце му узети,
Маджарскоj га сили покорити.
То претио Чуха денерале,
Заповjедник града Варадина,
Па je уз’о перо и артиjу,
Ситну кньигу Мамули спремно:
«Чуеш мене, Мамула Лазаре,
Аустриjанска Царства обрштаре!
Што ти додje Срема узбунити,
На кральевство Маджарско дигнути,
Свjету земльу крвльу поливену,
Ca Маджарски синци добивену:
Земльу копаш и шанце сагради,
Ти на славу некоме воjводи:
Ja ти ево тврду вjepy даjем,
И Маджарским Богом се заклиньем:
Извучичу силу и ордиjу,
Па позвачу вjерну Маджариjу;
Наперичу силу и топове,
Пустит' с града громовне мерзере,
Сатрчу ти село Каменицу,
Каменицу а твою столицу,
Растерачу jаде и чемере;
Србиjанце твoje побратиме,
Што похватам, живота лишичу,
Што утеку, до Саве виjачу,
Што ли падну у боjy крвавом,
Те ти нечу ни покрити земльом,
Нек се туке свраке и jастреби,
Неке знаду, кад бише на свадби,
Та на свадби села Каменице,
Када Маджар искорени Раце».

Комментарии

1. В подлиннике интове – Турецкое слово, которое имеет неопределенное значение; здесь можно разуметь и коляску.

2. Србадja.

3. Михайло.

4. Или Чайкисты. Так называют Сербов, которые ездят по Тиссе на шайках, или чайках – небольших лодках.

5. В подлиннике бубьнаре – барабанщиков.

6. Так и в подлиннике.

7. На кулашу – Турецкое слово.

8. Петервардейн.

9. Арпатско колjено.

10. Т. е. Сербов. Собственно жителей области России – Расцов, или Рашцов, которых Мадяры переделали в Рацов и у них это слово обратилось в бранное.

11. Имя горы.

12. По брегови хука.

13. Горска помама – горное привидение. Выражение, употребляемое очень часто и известное всему народу. Я не нашел для этого в Русском ничего, кроме марева, которое известно всем.

14. Знамя. Турецкое слово.

15. У чаравом селу Сент-Ивану.

16. Так называют Сербов, живущих в области Бачке.

17. Бочкай и Раго – известные магнатские фамилии в Венгрии. Вероятно они образовали один или несколько полков, которые и были названы их соединенным именем.

18. Музыкальный инструмент, вроде Малороссийской кобзы, с одною толстою струною из волос, по которой водят дугообразным смычком, тоже со струной.

Текст воспроизведен по изданию: Новые сербские народные песни // Москвитянин, № 20. 1850