84
Донесение А. С. Ионина А. П. Бутеневу о роли Австрии в подготовке восстания в Боснийской Крайне
| № 128 | 30 июня 1858 г. Сараево |
Милостивый государь Аполлинарий Петрович!
Граховская битва произвела сильное впечатление на христиан Боснии, но нельзя думать, чтобы она могла произвести здесь восстание или даже волнение, если бы пограничные кроатские австрийские войска и агенты не воспользовались этим случаем, рассчитывая не без основания, что теперь Турция, благодарная Австрии за дела в Герцеговине, не будет обращать внимания на их происки в северной Боснии и даже будет стараться не обвинить Австрию 1. С другой стороны, турецкие войска, слишком занятые в Герцеговине, будучи развлечены происшествиями в северной Боснии, ослабляют свои силы близ Черногории, что будет понято восставшими райями в Герцеговине, которые вследствие этого не будут спешить покориться. Агенты австрийские, возмущающие эти страны, действуют систематически: начальник восставших зубчан Лука Вукалович пишет в Брод на Саве, а из Брода посылали уже несколько раз людей в Невесинье (близ Мостара), чтобы возмутить эту страну.
Все это сообщил мне некто Брлич, адвокат в Броде, который приезжал сюда под видом путешественника. Этот человек — самый деятельный агент австрийской политики 2. Осмеливаюсь донести вашему высокопревосходительству то, что он сообщил мне, вероятно, думая, что русское [187] консульство тоже намеренно производить здесь восстания и потому поможет его проискам. Он даже сам просил меня довести до сведения русского правительства его слова как можно скорее, надеясь, вероятно, быть нашим агентом. Но он уверял меня, что все им мне сообщенное делается без ведома австрийского правительства под величайшею тайною только кроатскими славянофилами 3.
«Народ в Крайне сохранил всю свою бодрость, потому что был постоянно под гнетом фанатических турок и беднел с каждый годом, — говорил мне Брлич. — Мы прежде старались произвести серьезное восстание в Посавине, но там поселяне богаты и не решаются скоро рисковать своим имуществом. А так как гнет турок и в Посавине очень чувствителен, то там производились легко только малые вспышки, где об оружии большею частью не было и помину.
Крайна — совсем другая страна. Народ там очень беден. Издавна из Крайны перебегали большие толпы в Австрию; но когда этих беглецов там заставляли работать, то они возвращались назад совершенно обеднявшие и потерявшие уже право возделывать землю того аги (помещика), у которого они прежде были. Таким образом они строили шалаши и в них селились, питаясь чем бог послал, а чаще даже грабежами. Эти люди, ничего не имея, ничем не рискуют, и, как истинные пролетарии, готовы восстать при первом знаке. Мы никогда не думаем увеличить свое население и приобрести работников для нашей земли, переманивая к себе босняков, — заметил Брлич, — нет, мы очень хорошо знаем, что они через год, много через два возвратятся в Боснию, чему мы не препятствуем. Мы знаем, что эти люди всегда останутся в нашем распоряжении. Так как они бедны, то им нужно обещать очень немногое, чтобы их побудить к восстанию. Это наши органы, войска, можно сказать, скитающиеся по Боснии в лохмотьях и без приюта.
Итак, мы на этих людей обратили свое влияние, когда слова реляции Мирко: «Черногорцы на Грахове отомстили [за] гибель Милоша на Коссовом поле» 4 отдались в сердце каждого православного серба. Вся граница паша состоит из людей, которые прежде служили в войске, и все они носят оружие. Люди эти без труда переходят в Боснию. В последнее время я принялся тайно составлять отряд из тысячи таких отставных солдат, который предназначался перейти при удобном случае в Крайну и идти смело на Приедор и Банялуку. В последнее время случай тому представился — турки упали духом. Некто капитан Рашкович, главный орган всех этих намерений, который будет для Боснии тем, чем был для Сербии Кара-Георгий, уже перевел несколько таких людей, и уже они, соединясь с краинниками, напали на хлебные магазины близ Бихача, разрушили их и долго бились с турками. Потом мы намерены идти на Приедор и тем возмутить всю западную Боснию».
Брлич показал мне письмо капитана Рашковича к поселянам Крайны, которое можно принять за прокламацию. В письме этом говорит он, что Босния не может существовать при настоящем положении дела, что ее нужно сделать тем, чем теперь Сербия. Брлич сказал, наконец, что они пересылают в Боснию нужное оружие и что австрийские торговцы приносят в Крайну большое количество железных вил и продают их христианам дешевле деревянных. Вилы эти при восстании с успехом заменяют белое оружие.
«Но пороху у нас только 20 центов, а денег очень мало, — продолжал Брлич. — Все затруднение заключается в этом. Будь у нас деньги, мы сейчас поставили бы на ноги 1000 человек в Крайне. Дойдя до Приедора, имели бы 4000 под оружием, а дойдя до Банялуки, имели бы и 10 000. Во всей Крайне регулярного войска только один батальон, который, [188] разумеется, нас не остановит, и прислать еще войска сюда не будут в состоянии,, потому что если удастся нам первая попытка, то по горам проберется отпас отряд в Невесинье, которое в таком случае непременно восстанет и займет турок в Герцеговине. Восставшие в Герцеговине уже научены нами — они будут долго хитрить с турками, заставляя их мнимым желанием покориться или, снова восставая, терять время и стоять в бездействии, между тем, мы будем пользоваться тем временем, которое турки будут терять.
Вот наш план, кажется, хорошо составленный. Мы уверены в нашем, влиянии на Боснию, но нам нужны деньги, чтобы соблазнять бедняков; одного оружия для них мало».
Хотя Брлич уверял меня, что эти планы — личное дело кроатских патриотов, воодушевленных любовью к славянам, но они слишком смелы, чтобы можно было предполагать, что они не начертаны самим правительством. Деньги есть для исполнения этих планов. Но что Брлич жаловался на недостаток их, можно отнести к тому, что он хотел запутать в это дело русское консульство.
В том, что слова Брлича справедливы и вышеизложенные планы существуют, нет почти сомнения: уже в Бихаче было сражение, и даже донесения турецкого каймакама говорят, что христиане возмущены неизвестными людьми, которые показались в большом количестве в Крайне под видом ремесленников и которые называют себя греками. В бое близ Бихача между христианами было большое число людей, одетых по-европейски. Близ Приедора уже появились шайки, которые нападают на турецкие села. На днях распространились слухи, что и Банялука окружена восставшими, но толпы эти скоро удалились, вероятно, считая себя еще слабыми, чтобы отважиться на что-нибудь решительное. Во всяком случае видно, что сделано начало восстания и именно по тому плану, который мне передал Брлич.
К тому же Австрия весьма усилила свои пограничные с Крайною войска, и это, вероятно, поможет восстанию, как то было в Герцеговине, где, несмотря на все войска, стоявшие в Ризано и близ Крушевицы, в граховском сражении было большое количество австрийских крушевчан, которые очень удобно и с оружием могли переходить в Турцию. При том австрийские войска всегда начинают тем, что объявляют христианам, что они пришли помогать их восстанию.
24-го числа сего месяца выехал из Сараева Киани-паша в сопровождении митрополита Дионисия и направился в Крайну, чтобы принять решительные меры к потушению восстания в той стране. Между тем меры эти разжигают только начавшиеся беспокойства: теперь почти явно вооружаются все мусульмане страны.
С глубоким почтением и совершенною преданностью честь имею быть, милостивый государь, вашего высокопревосходительства покорнейшим слугою
А. Ионин
АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2322, л. 157-162. Автограф.
Комментарии
1. См. док. 79, а также донесение А. С. Ионина А. П. Бутеневу № 6 от 1 мая 1858 г. — АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2046, л. 61-63 об. Имеется в виду протурецкая позиция Австрии во время второго восстания во главе с Л. Вукаловичем в Герцеговине 1857-1858 гг. и поражения турок под Граховым, а также в период работы конференции представителей европейских держав в Стамбуле по турецко-черногорскому разграничению (1858-1860).
2. По-видимому, русский дипломат не имел достаточно точной информации о деятельности Андрия Торквата Брлича (1826-1868). Литератор, адвокат и общественный деятель из Славонского Брода, одно время личный секретарь епископа Й. Штроссмайера, активный участник югославянского национально-освободительного движения, он намеревался стать представителем католиков в верховном суде Боснии в случае его создания согласно хатт-и хумаюну 1856 г. Начиная с 1848-1849 гг. Брлич близко сошелся с боснийскими католическими кругами, с лидерами францисканцев Ф. Юкичем, М. Шуничем и М. Недичем. Вместе с ними активно сотрудничал в хорватских и сербских газетах, оповещая южнославянскую и европейскую общественность и дипломатию о бедственном пополнении христианского населения Боснии. Участвовал в составлении известного Мемоара М. Шунича 1858 г. и был посредником в передаче документа представителям европейских держав в Вене. Высшее католическое духовенство Боснии было против революционных акций крестьянства, выступало за мирные и дипломатические методы облегчения их участи. В ответ на обещание сохранить старые привилегии францисканцев оно легко пошло на сделку с властями в ущерб интересам крестьян (подробнее см.: Попович В. Аграрно питанье..., с. 92-96, 129-130, 158-159, 188-189).
3. Имеются в виду наследники иллирийского движения 30 — 40-х годов, сторонники южнославянского сотрудничества в борьбе против османского владычества на Балканах, к числу которых, видимо, принадлежал и Брлич. Недич и Шунич (см. примеч. 2) наладили связи с хорватскими славянофилами через боснийско-сремского епископа Й. Штроссмайера, а с правительством Сербии через его агента в Боснии Тому Ковачевича. Из круга Штроссмайера к плану подготовки общего вооруженного выступления против турок, разрабатываемого в Сербии, примкнул капитан Орешкович. Названные представители высшего католического духовенства Боснии, как и высшего хорватского духовенства, сохраняли лояльность но отношению к Габсбургам, но, поддерживая внешнеполитическую активность Сербии, свои связи держали втайне от австрийского консула Д. Атанасковича (см.: Попович. В. Аграрно питанье..., с. 121-127; Фрейдзон В. И. Борьба хорватского народа за национальную свободу. М., 1970, с. 60, 91 и др.).
4. Победа черногорского войска над турками при Грахове в 1858 г. рассматривалась современниками как месть за поражение сербов на Косовом поле 28 июня 1389 г. и за гибель серба Милоша Обилича, убившего тогда султана.