Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

203

Донесете К. Д. Петковича Н. П. Игнатьеву о предпринятых им мерах по устранению разногласий между Л. Вукаловичем и черногорским князем Николаем

№ 424

8 (20) ноября 1862 г. Рагуза.

Милостивый государь Николай Павлович!

Из телеграфической депеши Омер-паши, копию с которой я имел честь представить в рапорте моем от 6 (18)-го сего месяца за № 421, угодно было вашему превосходительству усмотреть между прочим жалобу сердар-экрема на князя Николая за то, что его светлость не высылает обратно в Турцию христиан, подданных султана, нашедших убежище в Черногории во время последней войны 1.

В бытность мою в Цетинье 2 князь сообщил мне, что действительно остается еще в пределах Черногории много семейств из племени Кучей и из нахии Нижних Васоевичей, что он объявил им о заключении мира с турками и о даровании амнистии участвовавшим в войне, приглашая их вернуться в свои деревни; но что они предпочитают бедствовать в Черногории, где уже кое-как пристроились, чем отправиться на родину, где кроме обгорелых хижин ничего не найдут и должны подвергнуться бедствиям от лишений и от зимы, для которой у них ничего не приготовлено. «Я не могу силою гнать из Черногории, — присовокупил князь, — моих братьев, пограничных христиан, которые перешли к нам искать убежища от преследований и притеснений и которых, я уверен, на родине ожидает неминуемая опасность от злобы и мести местных мусульман».

Со стороны Герцеговины все жители возвратились восвояси и уже кое-как покрыли обгорелые дома и пристроились на зиму. Но их спокойствие тоже не совсем прочно при раздорах и несогласиях, какие появляются от времени до времени между старшинами племен.

Положение, какое составил себе Вукалович в герцеговинских округах, бывших в восстании, миротворною сделкою с губернатором Герцеговины 3, не могло понравиться в Цетинье, потому что некоторые из сенаторов, [413] а в особенности отец князя Мирко, не могли ас и любить его после истории, случившейся с ним в начале нынешнего года 4 и бывшей одною из причин неудачного исхода войны, завидуют ему и не доверяют, считая его под влиянием агентов сербского правительства, показавшего в последнее время мало такта и благоразумной политики в своих отношениях к Черногории 5. Благодаря такому настроению Мирка и его всемогущему влиянию, воеводы отдельных округов стали смотреть недоверчиво на зубачского бинбашу и удаляться от него, примыкаясь все больше к старшине гатчан — попу Богдану Зимоничу, возвратившемуся туда из Цетинья. Не желая раздражать самолюбия отдельных старшин, Вукалович, получив достоинство бинбаши с правом содержать 500 пандуров для охранения порядка и спокойствия внутри страны, созвал их в монастырь Косиерово и объявил, что каждый из главарей останется в своем племени по-прежнему, что он не будет вмешиваться в их дела, но что для общей пользы он желает только, чтобы все действовали вместе и согласно с ним и предоставили ему одному право сноситься непосредственно с турецкими властями, доказывал им, что это единственное средство избегнуть интриг и вмешательства турок, не допустить их забрать край в свои руки и доставить таким образом народу возможность отдохнуть и собраться с силами в ожидании лучших времен. Польза доводов, представленных Вукаловичем, бросалась в глаза каждому, и потому не могли не быть приняты всеми главарями единогласно. Решено было, что монастырь Косиерово будет служить местом для общих совещаний, и признано за Вукаловичем право представлять интересы края в сношении с турецкими властями.

Казалось, что установление подобного порядка в смежных с Черногориею герцеговинских округах должно было встретить в Цетинье одобрение и поддержку, но, к сожалению, вышло напротив. Съезд главарей в Косиереве и принятые там решения возбудили в Мирке, который думает, что герцеговинцы изменили Черногории в последнюю войну, опасения насчет усиления власти Вукаловича, и он поспешил отправить туда перяников и вызвать в Цетинье влиятельнейших из воевод для преподания им советов, как себя вести. Это обстоятельство произвело немалое удивление в народе, а самого Вукаловича побудило удалиться в Суторину, откуда он послал в Цетинье доверенное лицо, чтобы представить настоящее положение дел в герцеговинских округах и просить князя и его отца о содействии к упрочению мира и спокойствия.

Случилось так, что во время последней моей поездки в Цетинье я встретился на дороге с посланцем Вукаловича и узнал от него заблаговременно о цели его путешествия и об обстоятельствах, давших повод к предпринятою оного. Приехав в Цетинье, я не застал там герцеговинских главарей, но тем не менее счел своим долгом, избегая, осторожно дать заметить, что предупрежден насчет их отношений к Вукаловичу, завести разговор с князем Николаем и его отцом о герцеговинских делах и представить им, сколь необходимо в настоящее время, чтобы установилось полное согласие между герцеговинскими старшинами и чтобы в смежных пределах утвердился какой-либо порядок, который позволил бы народу отдохнуть и оправиться немного и вместе с тем держал бы турок дальше от черногорской границы. Мои слова не остались без добрых результатов, ибо при выезде из Цетинья я узнал, что его светлость отпустил посланца Вукаловича с письмом, в котором обещает воеводе зубчан всякую моральную поддержку и советует ему действовать во всем согласно с Богданом Зимоничем, пользующимся большим весом в северо-восточных округах.

Возвращаясь из Каттаро в Рагузу, я встретился пароходе с секретарем Вукаловича и узнал от него, что помянутое письмо правителя Черногории произвело на народ самое приятное и успокоительное впечатление. [414] Секретарь Вукаловича поехал отсюда в Мостар с тем, чтобы оправдать перед губернатором поездку в Цетинье помянутых герцеговинских главарей, представить ему о некоторых вопросах по внутренним делам края, просить его о воспрещении турецким властям в Требинье и Билече вызывать на суд жителей оного и выдавать от себя буюрди отдельным старшинам, ходатайствовать о дозволении пребывающим в Заре дужским монахам возвратиться в свою обитель и, наконец, чтобы получить плату, следующую Вукаловичу и его пандурам.

С глубочайшим почтением и неограниченною преданностию имею честь быть, милостивый государь, вашего превосходительства покорнейшим слугою

К. Петкович

Резолюция Н. П. Игнатьева: Выписку для государя. Телеграфировать целиком к завтр[ему].

АВПР, ф. ГА V-А2, д. 724, л. 385-389 об. Подлинник.


Комментарии

1. Имеется в виду черногорско-турецкая война 1862 г. Турецкое правительство предприняло ее, как было официально заявлено в апреле 1862 г. нотой Порты представителям европейских держав, с целью добиться урегулирования положения в Герцеговине, восстанию в которой оказывала помощь Черногория. Отказ Черногории принять турецкий ультиматум послужил поводом к началу военных действий. 54-тысячная армия во главе с Омер-пашой была размещена на черногорско-албанской границе в районе Шкодер — Подгориц — Спуж (под командованием Абди-паши) и в Герцеговине — армия Дервиш-паши (см. примеч. 2 к док. 198) и корпус Гусейн-паши. Перед последним была поставлена задача прежде всего подавить восстание в Васоевичах, затем начать наступление. Главной стратегической задачей турецкого командования было уничтожение основных черногорских сил, отсечение от Черногории Брды и в результате наступательных действий овладение Цетинье.

Военные силы Черногории были сосредоточены в южной Герцеговине (горный перевал Дуга) во главе с воеводой Петром Вукотичем и на северо-албанской границе во главе с верховным командующим воеводой Мирко Петровичем. Общая численность черногорской армии не превышала 16 тыс. человек. Военные действия проходили на двух фронтах — северном (герцеговинском) и южном (албанском). Они начались в начале мая и продолжались до конца августа. Упорное сопротивление черногорцев сорвало план молниеносной войны Омер-паши. Однако после ряда кровопролитных боев турки одержали верх. При ограниченных материальных и людских резервах Черногория не могла вести продолжительную борьбу на широком фронте против превосходящих сил противника. Черногорское правительство просило посредничества России в прекращении военных действий. В результате активной дипломатической деятельности А. Б. Лобанова-Ростовского 5 августа Порте была вручена нота пяти европейских держав. 29 августа 1862 г. князь Николай подписал мирный договор, наиболее тяжелыми условиями которого являлись: срытие фортификационных сооружений в направлении Подгорица-Спуж-Никшич, сооружение вдоль этой трассы укреплений (блокгаузов), в которых бы разместились турецкие войска, отказ от помощи герцеговинцам и др. (см.: Павичевич Б. Црна Гора..., с. 376, 380-381).

2. См. док. 190.

3. См. док. 202.

4. Речь идет о конфликте, возникшем между официальными кругами Черногории и Вукаловичем (см. док. 187, а также: Хитрова Н. И. Черногория..., с. 186-187).

5. Имеется в виду безрезультатность переговоров между правительствами Сербии и Черногории по вопросу вооруженной поддержки Сербией восстания в Герцеговине и заключения военного союза с Черногорией для общей борьбы против Порты. В частности, охлаждение отношений между ними вызвал факт разоружения под давлением Порты отряда черногорцев, прибывших в 1861 г. в Белград за оружием. Совместным действиям обоих княжеств мешало династическое соперничество между Обреновичами и Петровичами за первенство в руководстве югославянским национально-освободительным движением (подробнее см.: Хитрова Н. И. Черногория..., с. 202-208).