185
Донесение E. Р. Щулепникова А. Б. Лобанову-Ростовскому о мерах боснийского губернатора Осман-паши по прекращению волнений мусульманского населения в Бихачском и Банялукском санджаках
| № 1 | 2 [14] января 1862 г. Сараево |
Милостивый государь князь Алексеи Борисович!
Пять дней тому назад генерал-губернатор Осман-паша возвратился из своей поездки по северной и северо-западной части Боснии, побужденной начинавшимися смутами в Крайне или Бихачском санджаке, а отчасти и в Банялукском 1.
Так как в отсутствие паши здешнею властью скрываемо было все, касающееся до положения вышепомянутых санджаков и до действий в них правителя Боснии, то я лишь с приездом паши в состоянии был собрать подробные и точные сведения как от самого генерал-губернатора, так и конфиденциальным образом от лиц, сопровождавших его, и ныне непременною обязанностью моею считаю представить их на благоусмотрение вашего сиятельства.
Из донесения моего вашему сиятельству благоугодно будет увидеть, что действия Осман-паши вполне заслуживают отличных похвал, ибо, несмотря на серьезные и критические обстоятельства, он вышел победителем и своею кротостию, своим беспристрастием и энергиею он потушил пламень начинавшихся смут и беспорядков.
До введения танзимата в Боснии мусульмане не платили правительству верги (прямых податей), но в продолжение 15 лет, т. е. со времени введения административных реформ, они должны были покориться против своей [374] воли новым законам и платили казне помянутую подать. Со смертию султана Абдул-Меджида разнесся слух, что султан Абдул-Азис настоящий турок, что он не гяур, подобно его брату, что мусульмане как в прежние времена будут освобождены от всякого рода податей и налогов и что одна христиане должны будут нести повинности и платить подати султану.
Подобного рода мечты вкоренялись все более и более и распространялись между мусульманами вышепомянутых двух санджаков. Турки, отказавшись платить вергию, начали тайно приготовляться к восстанию, делали запасы всякого рода оружия и пороха и угрозами стали принуждать христиан к принятию участия в готовящихся смутах. Кроме мечты о возврате к прошедшему, причинами неудовольствий были также бедность и нищета, царствующие в Крайне и Посавине, и трудные военные повинности, которые переносит Босния вследствие беспрерывных военных действий в Герцеговине.
Бихачский каймакам, узнав о предстоящей опасности, дал знать немедленно по телеграфу Осман-паше, который тотчас с войском отправился в Крайну. Приехав в Травник, он написал прокламацию, в которой объявил, что если восставшие покорятся, то он им прощает и рассмотрит их жалобы и неудовольствия, в противном же случае он прибегнет к оружию. С этою прокламациею он отправил вперед двух муфтиев, сараевского и травникского, а сам последовал за ними с войском и с 8 пушками, которые взял из Травника. Восставшие покорились, и паша при благоразумных увещаниях и советах не имел нужды последовать примеру Тагир-паша в 1848 г. и Кияни-паши в 1857 г., рубивших все, что им попадалось, и бросавших в тюрьмы виновных и невинных.
Приехав в Банялуку, он начал рассматривать действия и управление тамошнего каймакама, но так как он спешил в Бихач, то и оставил рассмотрение тамошнего управления до своего возвращения из Крайны.
В Бихаче паша остался доволен каймакамом и его распоряжениями. Он немедленно нарядил комиссию для рассмотрения настоящего положения дел. Между тем он созвал более 800 мусульман, прочел им прокламацию, увещевал их, взял 25 из них самых главных заговорщиков, заковал и под стражею отправил 23 человека в Сараево, а двух оставил в заключении в тамошней тюрьме.
Замешанных в восстании христиан простил, ибо они ему объявили, что их угрозами аги и беги заставляли войти в заговор, выпустил 18 наших единоверцев из тюрьмы, поехал сам в Кривой Стурлиц, Почи, Тодорово, Кладашац, Вранограч, Отоки, раздавал мусульманам и христианам одежды, обувь, тратя на эту помощь собственные деньги, велел заводить школы и приказал соединять несколько малых сел, иногда состоящих из двух домов и разбросанных в получасовом расстоянии одно от другого — в одни большие, содержащие в себе не менее 30 домов. Показывая везде благосклонность, щедрость и прямоту характера и, в особенности, отдавая преимущество христианам, он произвел большой энтузиазм в жителях, лично его узнавших, и привел в восторг наших единоверцев.
Усмирив таким образом Крайну, где действительно готовилось серьезное восстание, ибо пашою найдено в одном лесу значительное количество ружей и боевых снарядов 2, он отправился обратно в Банялуку, где начал производить следствие над действиями каймакама и его чауша Могаремма. Здесь нашел он большие беспорядки и, по его собственным словам, неимоверное угнетение христиан. За 60 пар долга несчастные наши единоверцы лежали по 10 месяцев, по году в тюрьме. 43 человека вместе должны были 1230 пиастров и находились более 10 месяцев в тюрьме.
Паша выпустил всех должников-христиан из тюрьмы, заплатив за них собственные деньги, так что христиане целый день и целую ночь [375] кричали ура и молились под окнами конака паши. Кроме этого, он рассылал всякий день находившимся заключенным хлеб и по 6 баранов. Каймакама же при многих свидетелях он осыпал упреками и посадил на несколько дней под арест, а чауша Могаремма прогнал из службы.
Во время пребывания его в Банялуке к нему явились христиане из окружных сел и объявили, что им нечего есть и что они не знают, как и чем себя пропитывать. Паша тотчас отправил в село Иваньско, в 4-х часовом расстоянии от Банялуки, несколько тысяч ок пшеницы и другого рода хлеба и велел разделить их заимообразно до будущей осени между христианами,.
Между тем объехав почти весь Краинский и Банялукский санджаки и удостоверившись лично в бедности и нищете, тяготеющих над несчастными жителями, он телеграфировал каймакаму Фуад-наши Киамидь-паше о присылке по Дунаю в Боснию 2 миллионов ок хлеба, ибо голод, царствующий в Крайне и Посавине, легко может служить поводом или к переселению их жителей в Австрию и Сербию, или же к восстанию, и что в случае неприсылки он не ручается за сохранение спокойствия в провинциях, находящихся под его управлением. Он получил два телеграфа от Киямиль-паши. Первым ему возвещают невозможность исполнения его требования, вторым же, пришедшим 20 дней спустя, его уведомляют, что меры к высылке требуемых им ок хлеба приняты и что нишский паша получил на то приказание.
Кроме того Осман-паша обратил внимание па казенные земли, которых в Боснии бесчисленное множество, но без всякой прибыли казне. Так, земли Гуссейн-канетана, делавшиеся после его изгнания государственными, он продал христианам по весьма дешевым ценам, назначив трехлетние сроки для их платежа.
Генерал-губернатор не скрыл от меня тяжелого и неприятного впечатления, произведенного на него бедностью, нищетою и жалкой участью христиан и мусульман, угнетением первых, безобразностью администрации и грабежом и алчностью администраторов.
Из предыдущих донесений моих вашему сиятельству благоугодно было усмотреть, что Осман-пашой была учреждена комиссия для проверки счета деньгам, выданным поселянам как за хлеб и за разные припасы, взятые с них для турецких войск в Герцеговине, так и за подводы. Комиссия эта должна была объездить всю Боснию, но она не исполнила вполне возложенного на нее поручения. Только в Зворникском санджаке поверила она счет выданным деньгам, по которому видно, что недодано 10 тысяч пиастров; и кроме того Мухасебеджи-ефенди, ездивший сам в Тузлу, нашел покражу в 1000 кесе (500 пиастров кесе), сделанную чиновниками, Мухтарами, а., может быть, и самим каймакамом.
Паша в страшном негодовании, он производит следствие, назначил новые меджлисы и, вероятно, писал уже в Константинополь об увольнении каймакамов как банялукского, так и тузлинского.
Я считаю долгом в заключение моего донесения обратить высокое внимание вашего сиятельства на то, что, во-первых, действия Осман-паши в вышеописанных мною обстоятельствах заслуживают полного одобрения, он не делал различия между христианами и мусульманами; напротив, он обходился с первыми как нельзя лучше и нарочно отличал перед Мусульманами наших единоверцев, как верных подданных султана, во-вторых, что мои опасения по случаю угнетений каймакамов, бедности и нищеты народа и нынешнего голода были основательны; восстание было потушено, но оно, по собственным словам паши, может легко повториться, если не будет принято достаточно энергии для принесения помощи несчастному народонаселению северо-западной Боснии. [376]
Осман-паша во время своего пребывания в Бихаче был комплиментирован баном кроатским, отправившим к нему одного генерал-майора. Паша счел нужным отплатить ему за эту учтивость и послал в Аграм Фазли-пашу в сопровождении своего сына. Люди эти были отлично там приняты местною властью, но получили некоторые неприличные изъявления неудовольствия со стороны народа. Паша, однако, не находит, чтобы происшествие это имело ту важность, которая придана ему газетами. Я же с моей стороны полагаю, что, может быть, эти неприятные чувства выражены были не турецкому сановнику, а лично Фазли-паше, известному своим долголетним жестоким обхождением с христианами, когда он был во главе правительства в Сараеве. Действительно, выбор Осман-паши в этом случае был довольно неудачен, но он извиняется тем, что не имел при себе другого значительного сановника, которого прилично было бы отправить в Аграм к бану.
С глубоким почтением и совершенною преданностью имею честь быть, милостивый государь, вашего сиятельства покорнейшим слугой
Е. Щулепников
АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2326, л. 1-7. Подлинник.
Комментарии
1. См. док. 179.
2. Аналогичную акцию по изъятию большого количества оружия в Банялукском и Бихачском санджаках Осман-паша проводил и в начале ноября (см.: E. Р. Щулепников А. Б. Лобанову-Ростовскому № 140 от 24 октября (5 ноября) 1861 г. — АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2325, л. 106-107).