138
Донесение Е. Р. Щулепникова А. В. Лобанову-Ростовскому о репрессиях властей в Тузле и Банялуке и аресте Р. Ейча
| № 59 | 7 (19) июня 1860 г. |
Из последнего донесения моего от 31 мая (12 июня) № 56, вашему сиятельству уже известно, что в Сараево были приведены 18 человек из Тузлы, из коих двое, по словам генерал-губернатора Осман-паши — эмиссары, подосланные князем Милошем, как-то будто бы показали на сделанном валием допросе 1. Ныне, по собранным мною достоверным сведениям, долгом моим считаю донести, что упоминаемый мною Ристо есть действительно известный вашему сиятельству Ристо Ейич, бывший в России и представлявшийся в императорской миссии нашей в Константинополе 2. Чрез одного верного человека, посланного мною в тюрьму и имевшего свидание с Ристо Ейичем, я узнал, что он в последнее время находился в Белграде, где имел случай видеть князя Долгорукова, который будто бы давал наставления, как должны действовать сербы, а равно и христиане Боснии и других турецких провинций при настоящем положении Европы. Из Белграда Ристо Ейич отправился в Шабац, где встретил черногорца Петра Бука Николича из Риечской нахии в Черногории, бывшего, как я имел честь упомянуть в предыдущем донесении моем к вашему сиятельству, в продолжении нескольких лет в услужении у Осман-паши в бытность сего последнего губернатором в Скутари. У Петра Николича, как говорит он, находился русский паспорт. Ристо Ейич, предложивший Николичу отправиться с ним в Градишку в Боснии, где у него находится дом и недвижимое имущество, собрал для безопасности путешествия, так как у него не имелось никакого паспорта, 4-х человек, и, отправившись все вместе, они добрались до окрестностей Тузлы. Здесь они двое были схвачены, другие же их товарищи убежали и унесли с собой все бумаги их, которые были препоручены для хранения одному из сопровождавших их людей; между бумагами находился и русский паспорт Петра Николича. Сдавшись туркам, они были обезоружены, притом у Ристо Ейча взяли 30 червонцев и 70 серебряных рублей, а равно и стоящее, по словам его, до 300 червонцев оружие. Закованные в весьма тяжелые цепи, они находятся в самом жалком положении, так что я по просьбе их тайно послал им денег для их пищи, в которой они претерпевают большую нужду. Им до сих пор не делали никакого допроса, и я полагаю, что сведения, сообщенные мне Осман-пашою, доставлены ему зворникским каймакамом и переданы мне за положительные в надежде, что они будут подтверждены на допросе самим Ристо Ейичем, который, однако, уверяет, что он никогда ничего не покажет того, что в глазах турецкого правительства могло бы компрометировать сербского князя, и что он будет стоять на том, что он прибыл в Боснию по своим собственным делам. При сем, однако, долгом считаю присовокупить, что на подобные его уверения полагаться нельзя, ибо, сколько мне известно, во время бытности своей в Боснии до поимки он имел неосторожность несколько раз проговариваться христианам о своих намерениях и цели своего прибытия в Боснию 3. При этом задержаны еще в Тузле 50 человек, которые уже ведутся в Сараево, куда они на днях прибудут; им также будет сделан допрос, о результате коего я не премину довести до сведения вашего сиятельства.
Негодования на здешнего генерал-губернатора увеличиваются с каждым днем. Я не говорю уже о христианах, но многие мусульмане выражали мне неоднократно свои неудовольствия на него. Я находился прежде с ним в дружеских сношениях, которые ныне я принужден был [272] прекратить, но, однако, в этом случае я не счел нужным последовать примерам моих коллегов — французского и английского, из коих первый прекратил всякие с ним сношения, другой же имеет с ним только весьма редкие свидания. Устраивая дела христиан и даже иногда самих турок, я нашел неуместным прервание всяких сношений с Осман-пашой, тем более, что сей последний, видя, что он только со мной еще видится, старается иногда для сохранения моей дружбы удовлетворять мои ходатайства в пользу бедных наших единоверцев.
На днях митрополит Дионисий сообщил мне, что в Баньялуке каймакам Мехмед-ефенди продолжает с неистовством угнетать христиан. Из предыдущих донесений моих вашему сиятельству известно, что баньялукские тюрьмы были наполнены христианами, которые вследствие голода, холода, нечистоты умирали десятками всякую неделю. Ныне же митрополиту положительно известно, что в тюрьмах умерло более 230 человек. Он со слезами рассказывал мне о том, прибавляя, что лучше рубить головы, чем убивать невинных единоверцев наших смертью страдальческою, отягощая их оковами, оставляя без пищи и содержа в тюрьмах, наполненных язвительным воздухом. Паша же, с которым на днях я говорил об этом, опровергает положительно эти известия, но я имею достаточно основания верить более словам митрополита, чем паши, в фальшивости показаний коего я неоднократно имел случай удостовериться 4.
С глубоким почтением...
АВПР, ф. ГА V-А2, д. 802, л. 33-36. Копия.
Комментарии
1. В донесении от 31 мая (12 июня) 1860 г. Е. Р. Щулепников сообщал А. Б. Лобанову-Ростовскому следующее: арестованные Р. Ейч и другие показали на допросе, что они были эмиссарами князя Милоша, который послал их в Боснию для организации восстания. Их чета состояла из 6 человек. Всего же, по словам Щулепникова, в Боснии насчитывалось до 30 таких отрядов (см.: АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2324, л. 37-38). Эти сведения подтверждались В. В. Безобразовым в донесении А. Б. Лобанову-Ростовскому от 12(24) июня. Из писем, отобранных у арестованных турецкими властями сербов, сообщал В. В. Безобразов, видно, что общее число эмиссаров, отправленных из Сербии в Боснию и Герцеговину составляло 400 человек. В конфискованных письмах, утверждал Безобразов, содержался призыв готовиться к всеобщему восстанию (см.: АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2048, л. 47-49).
2. См. док. 97, 104.
3. Официальная версия Р. Ейча во время пребывания в тюрьме состояла в утверждении, что он прибыл из Сербии в Боснию для свидания с родственниками. Однако, — писал 19 октября 1861 г. Е. Р. Щулепников Н. П. Игнатьеву за № 139. — «почти нет никакого сомнения, что цель его прибытия сюда была возмутить христианских боснийских жителей» (см.: АВПР, ф. ГА V-А2, д. 803, л. 154, 156). Долгое пребывание в заточении заставляло Р. Ейча обращаться за помощью в Россию, в частности, около середины июня 1860 г. он писал Е. Р. Щулепникову, 14 октября 1861 г. обращался к Александру II с просьбой оказать содействие его освобождению (см.: АВПР, ф. Посольство в Константинополе, д. 2324, л. 46 и об.; ГА А-V2, д. 803 л. 155), а также — к А. Б. Лобанову-Ростовскому, с которым был лично знаком. О помощи Ейчу Щулепников писал: «Я ему всегда помогал и ныне помогаю небольшими суммами...., в прошлом году при его намерении бежать из тюрьмы выдал ему согласно его просьбе 60 червонцев» (см.: АВПР, ф. ГА V-А2, д. 803, л. 156).
4. См. донесение Е. Р. Щулепникова А. Б. Лобанову-Ростовскому от 27 января (8 февраля) 1859 г. о произволе турецкой администрации в Боснии и недовольстве населения деятельностью Кияни-паши (см.: АВПР, ф. Посольство в Константинополе, Д. 2323, л. 8-15).