СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИЗ ИСТОРИИ ПОМОЩИ РОССИИ СЕРБСКОМУ НАРОДУ В ПЕРИОД ПЕРВОГО НАРОДНОГО ВОССТАНИЯ

На протяжении нескольких столетий народы Югославии вели тяжелую освободительную борьбу против кровавого ига иноземных поработителей. Исключительно большое значение в этой борьбе сыграла братская помощь русского народа, который в трудные для сербов годы неизменно приходил им на помощь.

Настоящая публикация показывает помощь России, оказанную сербскому народу в период первого восстания, которое происходило в 1804-1813 гг. Публикуемые документы, в совокупности с ранее изданными источниками, позволяют дать ответ на ряд важных вопросов, возникающих при исследовании данной темы.

Исследователь найдет здесь переписку руководителя сербского народа Кара-Георгия с представителями генералитета русской Молдавской армии о всесторонней помощи сербам и материалы о действительном оказании этой помощи, о горячей любви широких масс сербского народа к братскому русскому народу, о формировании отрядов сербских волонтеров, о снабжении Сербии оружием и боеприпасами.

В публикуемых документах мы встречаем яркое и содержательное письмо главнокомандующего Молдавской армией П. И. Багратиона к Кара-Георгию, написанное в период военных поражений Сербии (октябрь 1809 г.). В этом письме П. И. Багратион свято и торжественно подтверждает обещание русского правительства «споспешествовать к основанию навсегда блаженства народа сербского» (док. № 17).

Ряд документов отражает успешные совместные боевые действия русских и сербских войск в 1810-1811 гг. (см. док. № № 20, 25-27 и др.). Значительное место в публикации уделено событиям 1811-1812 гг., когда во главе русской Молдавской армии встал великий полководец М. И. Кутузов. В этот период, в значительной степени вследствие решительных действий М. И. Кутузова, особенно ярко проявились русско-сербские военно-политические и культурные связи. По Бухарестскому мирному договору 1812 г. М. И. Кутузов добился предоставления для Сербии автономии внутреннего самоуправления. В публикации, в частности, представлены материалы о совместных боевых делах русских и сербских войск против турок при Ниссе и Видине и новые документы об исключительной роли М. И. Кутузова в борьбе за освобождение Сербии (см. док. № № 24, 29-31). При этом следует отметить, что значительная и большая часть документов М. И. Кутузова, рисующая его деятельность по оказанию помощи Сербии в ее национально-освободительной борьбе, была ранее опубликована в сборнике документов «М. И. Кутузов» («М. И. Кутузов», т. 3. Воениздат, М., 1952.) и не воспроизводится в настоящей публикации.

История русско-сербских отношений привлекала к себе внимание ряда русских и сербских исследователей, которые опубликовали ряд документов об этих отношениях. Имеются и специальные публикации по этой теме. Однако опубликованные [118] источники освещают главным образом дипломатическую сторону отношений обоих народов. (См., например, Н. Дубровин. Сербский вопрос в царствование Александра I. «Русский вестник», 1863, № 7-8; его же. Князь П. И. Багратион. Граф Н. М. Каменский 2-й. «Военный сборник», 1864-1865; Н. А. Попов. Россия и Сербия. Исторический очерк русского покровительства Сербии с 1806 по 1865 г., ч. 1-2. М., 1869; В. Богишич. Разбор сочинения Н. А. Попова «Россия и Сербия». СПб., 1872; Несколько документов, относящихся к царствованию императора Александра I. М., 1878; В. А. Уляницкий. Материалы к истории восточного вопроса в 1811-1816 гг. М., 1901; «Сборник императорского Русского исторического общества», т. 82. Отдельные документы публиковались также в «Русском архиве» и в сборниках «Чтения в императорском университете». См. также сербские альманахи «Даница» (1826-1829 и 1834 гг.) и «Голубица» (1839-1844 гг.))

150-я годовщина первого сербского восстания широко отмечалась в Югославии. В 1954 г. и последующие годы было издано много работ, посвященных этому событию, но при этом их авторы сознательно или несознательно преуменьшали роль России в освобождении Сербии. В некоторой степени это может быть объяснено недостаточностью документальной базы исследования.

Отмеченная тенденция, которой придерживается часть югославских историков, наиболее четкое проявление получила в «Политической истории Сербии ХIХ-ХХ вв.» М. Джорджевича (М. Ђорђевић. Политичка историја Србије ХIХ и ХХ вв.. т. 1. 1804-1813. Београд, 1956), который, искажая факты исторического прошлого, выступил с глубоко ошибочной концепцией о том, что русская политика помешала осуществлению независимости Сербии в начале прошлого столетия. С этой целью он преуменьшает, а в ряде случаев и вовсе обходит молчанием помощь, которую Россия оказывала сербскому народу.

Публикуемые ниже источники в известной степени восполняют пробел в документальной базе по истории русско-сербских отношений и воссоздают подлинную картину дружественных связей братских народов в период первого сербского восстания. Документы извлечены из коллекции Военно-ученого архива (ВУА), хранящейся в Центральном государственном военно-историческом архиве СССР (ЦГВИА СССР); по своему происхождению они относятся к делопроизводству Канцелярии главнокомандующих русской Молдавской армией.

В публикации представлена переписка главнокомандующих Молдавской армией: с 1806 г. генерала от кавалерии И. И. Михельсона; с 1807 г. фельдмаршала А.А. Прозоровского; с 1809 г. генерала от инфантерии П. И. Багратиона; с 1810 г. генерала от инфантерии Н. М. Каменского 2-го; с 1811 по 1812 г. генерала от инфантерии, впоследствии фельдмаршала М. И. Кутузова; министров иностранных дел: с 1806 по 1807 г. А. Я. Будберга; с 1808 по 1814 г. Н. П. Румянцева, с 1809 г. в звании канцлера; русского представителя в Сербии К. К. Родофиникина. Кроме того, читатель здесь найдет материалы участников русско-турецкой войны: генерал-лейтенанта (впоследствии генерала от инфантерии) А. Ф. Ланжерона; генерал-лейтенанта А. П. Засса (1753-1815), генерал-майора Д. П. Резвого, генерал-майора (впоследствии фельдмаршала) М. С. Воронцова; генерал-майора И. И. Исаева 1-го.

Немаловажный исторический интерес представляют письма правителя Сербии и главнокомандующего сербскими войсками Кара-Георгия (Черного Георгия Петровича), возглавлявшего сербское национально-освободительное движение против турецкого ига; попечителя (министра) военных дел Правительствующего совета Сербии Младена Миловановича, депутатов Правительствующего совета Сербии Петра Новаковича Чардаклия, Авраама Лукича, Гавриила Вуяновича, В. Миличевича и Михаила Груевича; митрополита Черногорского Петра I Петровича.

Передача текста производилась в соответствии с общепринятыми правилами, явные писарские ошибки исправлялись без оговорок. Документы на сербском языке публикуются по имеющимся в тех же делах переводам, современным оригиналам.

В. Н. Автократов, Р. Е. Альтшуллер [119]

№ 1

Письмо А. Я. Будберга И. И. Михельсону об оказании помощи сербскому народу в его борьбе за национальное освобождение

С.-Петербург, 12 сентября 1806 г.

Милостивый государь мой Иван Иванович!

Порутчик Бей-Новокрещеный прибыл сюда 26 августа и доставил мне исправно как донесение вашего высокопревосходительства на высочайшее имя, так и письмо ко мне. Я немедленно поднес оные государю императору, и его величество, уважая представление Ваше о надобности подать сербам помощь, повелеть мне соизволил доставить для того к Вам, милостивый государь мой, 13 тыс. червонных, Препровождая при сем к Вам оные в двух запечатанных боченках, из коих в первом под литерою «А» — 9000, а во втором — под литерою «В» — 4000, имею честь уведомить Вас о высочайшем соизволении, чтоб Вы деньги сии изволили отправить при письме от Вас к Черни Георгию, сказав ему в оном, что государь император, получив сведение, что таковая сумма будет на первой случай достаточна для принятия сербами нужных мер к своему защищению, поспешил немедленно оную отправить; что ж касается до пороху и свинцу, в которых имеют они надобность, то по настоящему положению нашему, на сей раз не можем еще оными снабдить их, а ежели Порта Оттоманская не согласится удовлетворить представлениям от нас, ей сделанным, между коими одно из главнейших есть обеспечение спокойствия сербов, тогда общие меры, какие вследствие того с нашей стороны будут приняты, поставят нас в возможность снабдить сербов и военными снарядами; что, впротчем, во всяком случае, с твердою надеждою могут они полагаться на попечение государя императора о восстановлении и утверждении их спокойствия.

В дополнение сего, я должен уведомить Ваше высокопревосходительство, что его величество соизволяет, чтобы сие отправление денег сделано было не иначе как удостоверившись наперед, что оные верно дойдут до Черни Георгия.

Я прилагаю при сем письмо к нашему генеральному консулу Болкунову, дабы он с своей стороны принял о том все нужные предосторожности, когда чрез посредство его деньги сии изволите отправить.

Честь имею быть с истинным почтением и таковою ж преданностию Вашего высокопревосходительства покорнейший слуга

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 395, лл. 78-79.— Подлинник.

 № 2

Запись К. К. Родофиникина просьбы сербских уполномоченных о помощи России, необходимой для обороны Сербии

26 апреля 1807 г.

Сербские депутаты, сюда прибывшие, по данному им уполномочию от Верховного совета сербского и от коменданта Черни Георгия, просят следующее:

1. Прислать к ним особу, которая бы председательствовала в их Совете и наставила их как образовать сербское правительство. Другую особу, военную, которая бы находилась при Черни Георгии; о сей ненастоят. Инженерных офицеров, кои бы привели в оборонительное состояние крепости их, и артиллеристов, кои бы изучили сербов пушечной стрельбе.

2. До десяти тысяч ружей.

3. Свинцу, в коем имеют крайний недостаток.

4. По крайней мере 200 000 пиастров, чтоб уплатить часть долгов их.

5. Одного или двух офицеров по горной части.

Действительный статский советник Родофиникин

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 395, л. 160 и об.— Подлинник. [120]

Письмо депутатов Правительствующего совета Сербии И. И. Михельсону с просьбой о восстановлении связи между русскими и сербскими войсками

Фокшаны. 29 мая 1807 г.

Ваше высокопревосходительство, милостивейший господин генерал-главнокомандующий российских императорских войск!

Мы сейчас получили известие от нашего друга, которого мы с деньгами и подарками из Букуреста к господину Миленку отправили. Он са. г. генералом Исаиевым до Дуная благополучно пришел, но дальше не могут, потому что турки собралися на Дунай много коммуникациа чтобы са русскими и сербами не была; и уже коммуникациа теперь со всем между генералом Исаиевым и между сербами пресечена и можно, что ни сербы знают за генерала Исаиева, ниже знает г. Исаиев, куда теперь стоит Миленко. Генерал Исаиев, как нам пишет наш друг, получил повеление, что бы он от Дунава ретировался у Краиово; так мы, ваше высокопревосходительство, покорнейше молимо и просимо не только, чтобы генерал Исаиев не ретировался, но чтобы еще ему и военну помощь изволили что скорейше послать, и ему писать, чтобы он непременно на Дунаю остался и коммуникацию делал. Но ежели генерал Исаиев ретираду сделает, тогда вся надежда и помощь сербска пропала, и сербы, на российскую помощь надеющеся, таким образом могут пропасти вечно.

Наконец всепокорнейше просимо ваше высокопревосходительство изволите нас об нашем сем понизном прошении известити и елико можно будет нас обрадовать.

Вашего высокопревосходительства покорнейшие слуги

Петар Новакович Чардаклиа, Авраам Лукич, Гавриил Вуянович — сербского народа депутирты

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 395, лл. 149-150 об. — Подлинник.

№ 4

Рапорт К. К. Родофиникина И. И. Михельсону о происках Франции на Балканах и посылке на помощь сербам отряда русских войск

Фокшаны, 20 июня 1807 г.

При сем имею честь препроводить вашему высокопревосходительству копию с депеши, полученной мною из Константинополя, и притом донести, что сверх сего получил я известие, что флот турецкой побежден нашим при Тенедосе, что турки продолжают чинить приуготовления противу нас и что умы в Константинополе не переменились: Себастиани ¹ начинает опять брать прежнее влияние, и Порта согласилась принять французских инженерных офицеров, кои назначены для нахождения при армии великого визиря.

При сем препроводить честь имею равномерно копию с письма, полученного сербскими депутатами от Черни Георгия ². Я им объявил, что ваше высокопревосходительство посылаете к ним на помощь довольно сильный корпус, то есть майора Пангало, которой, я думаю, наберется до двух тысяч и пятисот человек. Багаж нового великого визира прибыл в Силистрию, янычар прибыло равномерно до восьми тысяч человек.

Действительный статский советник Родофиникин

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 395, л. 148 и об. - Подлинник. [121]

Письмо К. К. Родофиникина А.А. Прозоровскому об отправке в Сербию капитана Бей-Новокрещенова для руководства военными действиями на Дрине

Белград, 20 октября 1807 г.

Милостивый государь!

Повеление вашего сиятельства от 27 сентября я имел честь получить 10 числа сего месяца в то самое время, когда здесь все было в большой тревоге от внезапного нападения турок на пределы Сербии со стороны Боснии. Немедленно посланы были нарочные, чтоб со всех ближайших мест отправить сербские войска на защиту границ своих, а я, по убеждению сербов, послал туда же капитана Бей-Новокрещенова, дабы руководствовать тамошними операциями; но чтоб не подать ни малейшего повода туркам роптать в том, что с сербами находится российский офицер при существовании перемирия между Россиею и Портою, я дал ему письмо к визирю, в Боснии командующему, коим вторично приглашал сего визиря положить конец военным действиям со стороны Боснии, доколе дела сербские учредятся высокодоговаривающимися дворами. И в сем письме я писал, что для вернейшего доставления ему оного посылаю на границу офицера, при мне находящегося. Сим образом прикрыта была настоящая цель отправления господина Бей-Новокрещенова. До прибытия его еще на границу, протопоп Ненадович, командующий отрядом сербских войск, успел разбить турков неподалеку от крепости Сокола и прогнать их за Дрину; но между тем корпус, состоящий из пятнадцати тысяч человек, переправясь через Дрину на сю сторону, вытеснил сербов из трех шанцов и, расположась в оных, послал партии внутрь земли, кои успели сжечь несколько деревень и знатное количество сена и хлеба. Корпус сербский, собравшийся противу неприятеля, состоял из двенадцати тысяч человек. Бей-Новокрещенов, прибыв туда 12 числа сего октября, разделил оной на три части, из коих одну послал вокруг гор для переправы за Дрину на турецкую сторону ниже Сокола с предписанием немедленно по переправе жечь деревни турецкие, другая часть имела от него повеление зайтить с флангу и ударить на неприятеля в то самое время, когда увидят пожар за Дриною, в которое и он единовременно решился учинить нападение на центр турецких сил. Распоряжение его выполнено было с точностию, и неприятель, лишь только увидел объятые пламенем селения свои за Дриною и со всех сторон идущих против него сербов, как не дожидаясь приближения их, ударился в бегство и начал переправляться за Дрину то на лодках, то вплавь. Сербы, однако, достигли последне переправлявшихся и поразили их сильно. Переправившиеся турки на ту сторону засели в шанцы, кои у них там были изготовлены, не смея отнюдь атаковать сербов, разорявших селения; сей отряд сербский, получив в добычу тысячу пятьсот волов и коров, тысячу овец, до трехсот лошадей, возвратился на сю сторону, переправив с собою пожелавших переселиться несколько сот семейств бошнякских христиан с их имуществом и скотом. Потерю неприятеля определить неможно, ибо самое большое поражение претерпел он при переправе; в полон, однако, взято двадцать восемь турок и отбита у них одна пушка с пороховым ящиком. После сего удачного прогнания турок за Дрину капитан Бей-Новокрещенов заставил сербов сделать шанцы в наивыгоднейших местах на нашем берегу, в коих оставив сильный отряд для защищения границ, сам возвратился вчера сюда, отправив и письмо мое к визирю.

Крепость Сокол не может теперь иметь никакую коммгуникацию с Босниею, число турок, оружие носящих, в сей крепости не превышает двухсот, но, будучи, запасены достаточным числом провианта и фуража, могут держаться долгое время. Чрез протопопа Ненадовича имею я сношение с одним христианином, принявшим турецкую веру, которой живет в Соколе, и надеюсь посредством его успеть доставить сию крепость сербам без кровопролития. Турки, зная свирепой образ поведения сербов и что слова своего с ними не держат, я принужденным нашелся взять на себя [122] вышеозначенное дело (так в тексте), впротчем осторожности соблюдены так, что имя мое компрометировано быть не может.

Черный Георгий был на марше с небольшим корпусом, чтоб подать помощь своим на Дрине, но узнав, что дела кончились благополучно, возвратился опять в свою деревню.

Имею честь быть с истинным высокопочитанием и неограниченною
преданностию вашего сиятельства милостивого государя
всепокорнейший слуга Константин Родофиникин

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 1, лл. лл. 30-33.— Подлинник.

№ 6

Письмо Н. П. Румянцева А. А. Прозоровскому о направлении артиллерийского офицера для организации в Сербии порохового производства

Милостивый государь, князь Александр Александрович!

Я имел щастие подносить государю императору почтеннейшее отношение ко мне вашего сиятельства от 8 октября по письму действительного статского советника Родофиникина о присылке на короткое время к сербам артиллерийского офицера для установления у них порохового завода. Его величество весьма одобрил мнение вашего сиятельства, чтобы таковое требование их удовлетворить и приказал для сей посылки отправить к Вам немедленно одного артиллерийского офицера, имеющего нужные знания в учреждении пороховых заводов. Высочайшую о том волю сообщил я господину генералу от артиллерии графу Аракчееву.

Извещая о том Вас, милостивый государь, имею честь быть с истинным и совершенным почтением и таковою же преданностью вашего сиятельства покорнейшим слугою

граф Николай Румянцев

№ 7

Предписание А. А. Прозоровского инженер-майору Грамбергу об откомандировании его для оказания помощи Сербии в военно-инженерном деле

В Яссах, 19 февраля 1808 г.

С получения сего, предписываю Вам отправиться в город Крайово, где по прибытию явиться к начальнику войск, в Малой Валахии расположенных, господину генерал-майору Исаеву 1-му, от которого Вы будете отправлены в Сербию, где следовать Вам в Белградскую крепость и явиться к действительному статскому советнику Родофиникину. Как там, так и на пути от Дуная до оной крепости, исполнить следующее:

1. Приметить аккуратным образом всю дорогу от Дуная до крепости Белграда. Сделать оной описание, разделяя ее на марши, с примерным расстоянием, не теряя из виду, где на станциях можно иметь все выгоды войскам нужные.

2. Осмотреть и снять план на Дунае позиции Поречья, где командует начальник сербского войска Миленко; буде же есть там какое укрепление, то осмотреть оное и, ежели встретите какие недостатки, то показать, каким образом оные исправить.

3. По прибытии Вашем в крепость Белград, сделать оной описание, в каком [123] состоянии она ныне находится, сочинить план, на который снять и окружность, каковым планом снабдить также и вождя сербского народа.

4. Ежели обстоятельства не воспрепятствуют, то стараться Вам съездить из Белграда на реку Дрину, к новым шанцам и укреплениям, осмотреть и сделать оным план и ежели в чем найдете недостатки, то показать, как оные исправить.

5. Ежели в крепостных верках имеются недостатки и требуется поправление по крепости в палисадах и прочем, то показать тамошнему начальству, каким образом оное исправить, равно ежели орудия не стоят на своих местах, где оные по калибру быть должны, то показать, как оные переставить должно.

6. Я уверен, что Вы сие возлагаемое мною на Вас поручение исполните во всей точности и с поспешностию. По исполнении же предписываю доставить ко мне все вышепоименованные планы и описания и обо всем обстоятельно мне донести.

№ 8

В Белграде, 30 мая 1808 г.

Милостивый господару!

Высокопочтенное письмо вашего сиятельства от 19 числа сего месяца мы имели честь получить. Как содержание оного, так и писанного к верховному нашему вождю, равно особые объяснения, кои с нами имел господин действительный статский советник Родофиникин, показали нам, до какой степени простираете ваше сиятельство отеческую Вашу попечительность об нас. Признательность наша неизмерима, и мы потщимся оную доказать точным исполнением преподаваемых нам наставлений.

Ваше сиятельство известны во всем пространстве о положении наших дел внутренних и внешних, следственно оные не суть сокровенны от государя императора всемилостивейшего нашего покровителя, а потому после толиких опытов высочайшей к нам милости мы остаемся в полной мере спокойными, что при восстановлении мира его императорское величество утвердит наше внутреннее и внешнее спокойствие и тем ощастливит народ россиянам единоверный и единоплеменный, которого любовь к России и верность ничто поколебать не может.

Впрочем со всяким должнейшим высокопочитанием имеем честь пребыть, милостивый господару,
покорнейший и благодарнейший
Правительствующий совет народный сербский

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 3, л. 19 и об.— Перевод с сербского языка.

(Подлинник хранится там же, л. 20 и об.)

№ 9

Рапорт инженер-майора Грамберга А. А. Прозоровскому о составлении для сербского правительства военных карт, планов и чертежей и исправлении Белградской крепости

26 июня 1808 г.

Во исполнение повеления вашего сиятельства от 19 числа февраля сего года за № 189, следовал я в Сербию, обозрел сербскую границу и укрепления, где командующим начальникам дал наставление, как наилучшим образом оборонить сей край, смотря по нынешней ее границе, от неприятельских нападений. Границы и ее [124] укрепления назначил на существующей от сей провинции карте, которую, сколько было возможно, исправил с назначением ситуации, каковою картою снабдил я сербское правление, с подробным описанием всех крепостей и укреплений и в каком оные находятся состоянии. При обратном возвращении в Белград снял план сей крепости и вручил оный сербскому Сенату, исправил малую часть крепости, то-есть валганка, бруствера, несколько амбразур для примера, как со временем сия крепость в оборонительное состояние приведена быть, должна, и места назначил, где следует быть каких калибров орудиям.

Вышеписанную карту, генеральный план крепости Белградской и с городом, подробной план с профилями, чертежи позициям на Дрине, называемой Лозница, и на Дунае Поречью, маршруты с примечанием для следования войскам, также по границе укрепленным лагерям и сочиненный на французском языке мемуар, при сем вашему сиятельству честь имею представить.

№ 10

Предъявитель сего бывшего казачьего князя Ипсиланти полка отставной капитан Лука Диканович отправлен от находящегося при мне секретаря верховного вождя народа сербского Черного Георгия Петровича Иоанникия Дмитриевича для собрания живущих в разных городах и местах княжества Молдавского сербов, желающих возвратиться в свою отчизну и для отсылки их в Сербию на содействие соотчичам их противу турков. На что я дал мое позволение, но с тем:

Первое, чтобы им, Дикановичем, собираемы были только настоящие сербы, а отнюдь не здешние уроженцы.

Второе, чтобы на выезд из сего княжества ни один из сербов не был принуждаем, но чтобы сие чинилось по собственному и добровольному согласию каждого.

Третье, чтобы о каждом таковом сербине от него, Дикановича, объявляемо было местному начальству, которое, во-первых, обязано рассматривать, не имеется ли на выезд тех сербов каких-либо справедливых препятствий и потом уже может давать на то свое согласие или в оном отказывать, и в первом случае давать письменные в том свидетельства.

Помянутый капитан Лука Диканович, собрав на вышеписанном основании находящихся в Молдавском княжестве сербов, имеет отправиться обще с ними в пределы Сербии, в чем правительство здешних княжеств и находящиеся в оных военные начальники, соображаясь во всем с данным от меня позволением, не только не должны делать ему никаких препятствий, но в случае нужды имеют оказывать ему возможное и справедливое пособие. Во удостоверение чего и дан от меня означенному Дикановичу сей открытый лист за подписанием моим и с приложением печати герба моего.

В городе Галацах июня 16 дня 1809 года.

Генерал-фельдмаршал князь Прозоровский

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 7, лл. 63-64.— Подлинник. [125]

№ 11

Белград, июль 1809 г.

(Число не указано)

Милостивый государь!

Сего месяца 16 числа на левом берегу Моравы реки турки сделали нападение на ретраншаменты коменданта Миленки, вновь устроенные ниже Любоша, напротив Делиграда стоящего. Сражение продолжалось во весь день и кончилось отступлением турок с потерею до 500 человек убитыми и 80 лошадей, со стороны сербов убитых и раненых не более сорока человек. Черный Георгий, узнав, что из Делиграда опять послали партию для поисков внутрь Сербии, возвратился в свое село, чтоб собрать из окружностей всех остающихся еще по домам ратников и с ними итить для отражения означенной партии. Письмо верховного коменданта как по сему предмету, так и по многим другим, мне писанное, при сем с переводом имею честь поднести на усмотрение вашего сиятельства. Отсюда из Совета взяты меры, чтоб равномерно из всех протчих нахий без изъятия могущие носить оружие и имеющие какое-либо, были высланы к границе.

На Дрине после победы, одержанной сербами в Лознице, успели они вытеснить турков и из последнего шанца, которой сии имели на сербской стороне. Близ пушек, взятых при Лознице, найдено четыре тела в европейском платье, о коих пленные показывают, что были аглинские канонеры.

Невзирая на знатное количество пороха и свинца, отпущенного от нас сербам с самого начала перемирия, и на выделываемой на двух их пороховых заводах, приходит уже таковой к окончанию по безрассудному употреблению. Здесь на прошедших днях успели мы достать из австрийской стороны немного свинца и серы, обещали мне также привезти и несколько пороху, но все сии ресурсы в продолжении времени весьма недостаточны по соразмерности издерживаемого сербами пороха, что долгом поставляю заблаговременно представить вашему сиятельству.

Пребываю с совершенным высокопочитанисм и неограниченною преданностию вашего сиятельства милостивого государя, всепокорнейший слуга

Константин Родофиникин

Р. S. Дошедшие сюда слухи о Младене, о коих я имел честь донести вашему сиятельству, оказались совершенно ложны, он не только не в гневе, но еще остался в Любоше наместником.

№ 12

В Привеле, 8 августа 1809 г.

Ваше превосходительство, милостивый государь

Иван Иванович Исаев!

Сие мое жалостное письмо ни что иное, как объяснить вашему превосходительству несчастный случай, которой недавно случился в Делиграде, потому что турецкая сила преодолела нашу братью, которые в помянутой крепости в блокаде находились, и не было никакого способа более оную удерживать от неприятеля, потому даже несколько дней и без воды принуждены были страдать, равно и будучи во ожидании спомоществования пресветлейшего его императорского величества [126] российских войск, после чего принужденными нашлись, оставя пушки, порох и всю военную амуницию в пользу неприятеля, словом сказать, без ничего из крепости вышли. После сие то принужденными нашлись броситься атакою и сильною кровопролитную урону перенесть, пока перебралися чрез реку Мораву. Того ради всепокорнейше прошу вашего превосходительства, христианского ради нашего закона и пресветлейшего российского двора, в теперешнем нужном случае нас не позабыть и такого количества христианского роду не допустить туркам в плен, потому что почти уже всю Сербию неприятель наполнил до самого почти Дуная, а коль скоро ваше превосходительство не намерены нам спомоществовать, того ради всепокорнейше прошу удостоить меня, христианской ради любви, ответом: имеете ли намерение скоро к нам пожаловать, чем бы Вы нас весьма много окуражили, ибо без помощи пресветлейших российского двора в великом страдании мы должны находиться.

Впротчем имею честь быть с истинным почитанием вашего превосходительства всепокорнейший слуга

Петр, войвода Чернорецкый

ЦГВИА, ф. ВУА, д, 394, ч. 7, л. 283 и об.— Перевод с сербского языка.

(Подлинник хранится там же, л. 280.)

№ 13

Письмо П. И. Багратиона сербским депутатам В. Миличевичу и М. Груевичу с приглашением совместно обсудить меры, направленные на избавление Сербии от турецкого ига

Лагерь при устье Мачинского гирла, 14 августа,1809 г.

Государи мои!

Я получил вчера вечером письмо ваше от 13 сего августа и с самою большою охотою соглашаюсь на приезд ваш сюда для личного со мною объяснения. Свято и ненарушимо исполняю я волю всеавгустейшего моего монарха, коего искреннее желание есть основать на будущее время благоденствие народа сербского на незыблемом основании. Кроме того, зная, сколь усердно храбрый и единоверный нам народ чрез толикое число лет сражался за веру православную и за отечество свое для избавления оного от ига гордых магометанов, я чувствую и собственную душевную наклонность всеми зависящими от меня способами содействовать ко благу народа сербского.

Вместе с сим дал я повеление г. генерал-майору Колюбакину, дабы он снабдил вас надлежащею подорожную для приезда ко мне. Итак, я вас ожидаю, дабы с вами вместе положить на мере все те пособия, которые для вас еще нужны быть могут и от меня зависят. Вы найдете во мне совершенную готовность удовлетворить все справедливые желания ваши.

С истинным почтением пребываю навсегда ваш, государи мои ³.

№ 14

Находящиеся в Галацах депутаты сербские просят меня о разных воинских и денежных пособиях для их народа. По учиненной мною в делах покойного главнокомандующего выправке оказалось, что по данным от него артиллерии г. генерал-майору Резвому предписаниям еще в июне месяце отправлено в Крайову для доставления сербам 1000 ружей, 200 пуд пороху, 50 пуд свинца, 2 пушки медные с зарядными ящиками и полным комплектом зарядов и сверх того 1250 ядер разных калибров; но о действительном отправлении всего того в Сербию никакого еще донесения не имеется. По сему самому и побуждаюсь поручить вашему сиятельству, дабы вы [127] предписали генерал-майору Исаеву, чтобы он, на точном основании данных ему от покойного главнокомандующего повелений, снесясь с г. действительным статским советником Родофиникиным, принял надлежащие меры для безопасного и сколь можно поспешнейшего доставления всего того из Крайова в Сербию и о исполнении донес бы мне по команде. Сверх того возложите на него, что коль скоро коммуникация наша с Белградом будет паки свободною, то бы он о том равным образом всемерно поспешил донесть мне по команде, дабы я мог в полной безопасности переслать в Сербию потребную сумму денег. Пользуясь сим случаем, внушите г. Исаеву, что как отряд, ему вверенной, теперь достаточно усилен, то остаюсь я в полном удостоверении, что он защитит край тот и отразит всякое могущее случиться неприятельское покушение, а тем самым Малую Валахию в полной мере и совершенно обеспечит, в чем достоверно полагаюсь я на известном мне усердии его к службе монаршей, на приобретенных им сведениях о местном положении и на всегдашней его деятельности и расторопности по должности.

Для совершенного удовлетворения надобностей вашего сиятельства и обороны Валахии, я, как вам уже известно, передвинул корпус генерал-лейтенанта Ессена 3-го к Обилешти и Негоешти, оставя только один полк в Саджате для прикрытия магазейна в Бузео и для обеспечения правого фланга отряда при Визирском броде и его авангарда, в Слободзее находящегося. Ваше сиятельство сами видите, что я никакой не имею возможности отделить более войск в Валахию, ибо и сам, находясь в полном действии противу неприятеля за Дунаем, имею весьма небольшое число войск. В совершенной безопасности Валахии, следовательно, всего правого моего фланга паче всего удостоверяют меня сколько усердие ваше к службе и преданность к монарху, столько наиболее благоразумие ваше и приобретенная вами долговременным служением опытность. По сему то и надеюсь я, что в случае надобности вы еще мне поможете некоторым числом войск из Валахии для сильнейшего действия противу неприятеля и поспешнейшего достижения той цели, которая волею всеавгустейшего монарха нашего предначертана и которая имеет в виду славу империи и благополучие отечества.

Генерал от инфантерии

№ 15

Письмо К. К. Родофиникина П. И. Багратиону с изложением планов помощи сербам

Милостивый государь!

Обширная граница, кою обязан оберегать г-н генерал-майор Исаев, соделывает теперь трудным поставить нам твердую ногу на правом берегу Дуная, а потому и полагаем мы согласно достаточным на сей раз, когда приготовлены будут суда, перейти на ту сторону, очистить Бырзу-Паланку, занимаемую двумя или тремя стами турок, устроить сей ретраншамент наилучшим образом и поставить в оном до тысячи сербов при двух или более пушках, кои возьмем от г-на Миленка, а г-н генерал-майор Исаев, возвратясь тотчас в Малую Валахию, распорядится так, чтоб быть в силах в случае крайности подать им отсюда руку помощи. Таким образом, сношения наши с Сербиею опять восстановятся; тогда первым предметом полагаю я, ободрив, собрать рассеянных по горам с семействами их ратников, оставить достаточную стражу при сих, остальных, коих должно быть немало число при благоразумном начальнике послать чрез горы в Пожаревецкую нахию для обеспокоения с тылу неприятеля, расположенного по Мораве, и тем самым, оттянув часть сего от заморавских сербов, придать им более духа к обороне своей.

В наставлении вашего сиятельства от 7 сентября предписано мне находиться всегда с г-ном генерал-майором Исаевым, а как по переходе за Дунай весьма быть [128] может, что польза службы потребует мое присутствие в Поречье или и далее внутрь Сербии, того ради всепокорнейше прошу разрешить меня быть там одному или со всею миссиею моею, где по моему усмотрению наиболее полезно будет мое присутствие.

Пребываю с истинным высокопочитанием и неограниченною преданностию, милостивый государь, вашего сиятельства всепокорнейший слуга

№ 16

Письмо К. К. Родофиникина П. И. Багратиону об оказании помощи сербам перешедшим в Валахию, и о передаче денег и боеприпасов для сербской армии

Крайова, 30 сентября 1809 г.

Милостивый государь!

Согласно с содержимым в донесении моем от 23 числа сего месяца отправил я отсюда 25 числа коменданта Петра Добринца со всеми им собранными ратниками. Г-н генерал-майор Исаев дал предписание, чтоб из пороха, сербам назначенного, отпустили ему на пути его к Дунаю столько, сколько люди его поднять на себя могут; на покупку ж хлеба и содержание ратников послал я к Миленке чрез сей случай тысячу червонных, в приеме коих Добринцем при сем имею честь, представить квитанцию, как равно в двухстах, выданных особо Добринцу на набор его ратников и на содержание их. Поелику сей комендант до Дуная с своими ратниками не мог поспеть иначе, как на третий день, там же равномерно займется, я думаю, дня два устроением двух плотов из малых судов для переправы, то и не имеем еще известие о переходе его за Дунай; надеюсь, однако, завтре или после завтре получить непременно.

Из бежавших в Австрию сербов до тысячи душ прибыли сюда с их имуществом и скотом, которых я просил здешнего бана разместить поблизости отсюда в деревнях, доколе дела Сербии приймут другой оборот. Здешний купец Хаджи Януси подарил в пособие сим сербам восемь тысяч ок ⁴ кукурузной муки и тысячу ок соли: часть сего отправил уже я к ним с секретарем Живковичем, предписав ему раздать самобеднейшим и описав всех пришедших доставить мне сведение, сколько между ими есть годных к вооружению.

Человеколюбивый подвиг купца Хаджи Януси заслуживает похвалу, и я осмеливаюсь всепокорнейше представить на благоусмотрение вашего сиятельства, не рассудите ли таковую изъявить ему или письмом, или пожалованием серебрянной медали из заготовленных для сербов и хранящихся в канцелярии вашего сиятельства.

Для обеспечения сих пришедших сюда сербов от всяких угнетений весьма нужно было бы повеление, кому надлежит, чтоб прислали сюда валахскому правительству наистрожайшие предписания не токмо не делать никаких требований и взысканий с них, но, напротив, оказывать человеколюбивые пособия, что равномерно приемлю смелость представить на благоусмотрение вашего сиятельства.

По сведениям, мною полученным ныне из Сербии, число турков, по Мораве расположенных, ежедневно умаляется. Австрийцы всех бежавших к ним из Сербии турок и турчанок крещеных послали в Боснию, многих против воли их и даже таковых, кои состояли в замужестве за сербами.

Пребываю с совершенным высокопочитанием и неограниченною преданностию вашего сиятельства, милостивого государя,
всепокорнейший слуга Константин Родофиникин

ЦГВИА. ф. ВУА, д. 394, ч, 8, лл. 125 и об., 128 и об. — Подлинник. [129]

№ 17

В лагере под Силистрией, 2 октября 1809 г.

Верховному вождю и Правительствующему совету народа сербского.

Я получил исправно оба представления ваши от 8 и 18 сентября и с крайним соболезнованием видел стесненное положение, в котором находится Сербия и православный народ сербский. (Подлинники обоих представлений находятся в данном деле на лл. 112-114 об. В документах содержится просьба о дальнейшей помощи сербам, понесшим тяжелые поражения в борьбе с турками.)

Не могу здесь я входить в подробное рассуждение о всем том, что происходило до вступления моего в главное начальство над всемилостивейше вверенною мне армиею, ибо сие до меня не касается. Ясно, однако, сие вижу я из бумаг покойного предместника моего, что от г. действительного статского советника Родофиникина во все продолжение времени его там пребывания всегда со всею подробностию доносимо было г. фельдмаршалу о положении Сербии и о всех нуждах и надобностях ее и что от сего последнего все сии донесения во всем их пространстве доводимы были до сведения его величества, посему и ясно, что никогда ни в каком случае и ни по каким обстоятельствам ничего, что только до народа сербского относилось, от августейшего его покровителя сокрыто не было. Самым неоспоримым в том доказательством могут служить все те важные пособия оружием, воинскими снарядами, деньгами, присылкою разных искусных военных чиновников, лекарей, мастеров и прочее, которых Сербия по воле и по повелению государя императора получила. Все сии пожертвования сделаны, как и всей Европе известно, не для пользы России, но для единственного блага народа сербского, в жребии коего, яко нам единоверного и единоплеменного, его величество по врожденному милосердию своему приемлет самое искреннее участие.

Соображая все сии обстоятельства с описаниями, какие я нахожу в делах о состоянии народа сербского, о воинской силе оного и о разных происшествиях со времени нового начатия войны, я должен непременно полагать, что тайные враги народа сербского, нанесшие ему таковую пагубу, находятся между им и посреди оного; почему первейшая обязанность ваша, яко правителей и старейшин сего храброго и почтенного народа, состоит в том, дабы устранить тех врагов народа и отнять у них способы ему вредить.

Г[осподин] действительный статский советник Родофиникин, назначенный от государя императора по собственному желанию и по собственной просьбе народа сербского императорским российским агентом в Сербию, оставался в Белграде до того времени, пока пребывание его там могло согласоваться с безопасностию его и всей миссии и с достоинством империи Российской.

Невзирая на все те происшествия, я тотчас, по получении известия о прибытии его в Букарешт и по совещании с явившимися ко мне сербским комендантом Петром Добринцем с товарищи, предписал Константину Константиновичу (К. К. Родофиникину) отправиться немедленно в Малую Валахию и купно с г. генерал-майором Исаевым, который уже и пред сим, яко искусный и опытный генерал подвизался на пользу народа сербского, принять самые деятельные меры для извлечения Сербии из гибельного ее положения. Генерал-майора Исаева снабдил я от себя надлежащим подробным наставлением, по которому он и поступать будет. Для достижения же желаемой мною цели, снабдил я г. Родофиникина весьма достаточною суммою денег на надобности сербские; а у г. генерал-майора Исаева имеется на первый случай довольное количество оружия и воинских снарядов, которые я по мере надобности увеличивать [130] стану. Вам предлежит паче всего направить все свои усилия к восстановлению беспрепятственной коммуникации с Малою Валахиею, дабы все те пособия могли с безопасностию к вам доходить.

Депутат ваш Михаил Груевич настоятельно и неоднократно от имени народа сербского просит меня о доставлении вам денежного пособия. Хотя и не имею я полного удостоверения, чтобы деньги могли в совершенной безопасности быть к вам доставлены, тем не менее, однако же, предписал я г. Родофиникину выдать помянутому Груевичу из имеющейся у него суммы десять тысяч пиастров для отсылки их к вам, дабы вы могли их употребить на существенные в настоящее время надобности народа сербского.

Г[осподин] Родофиникин извещает меня также, что из Малой Валахии отправлено к коменданту Миленке Стойковичу в Поречь некоторое количество пороха и потребное число денег на покупку хлеба.

Таким образом, видите вы, что я с своей стороны все возможные способы употребляю преподать народу сербскому все те пособия, в которых он паче всего на первый случай нуждается.

С особенным удовольствием узнал я чрез последнего курьера вашего, что турки начали отступать из внутри пределов Сербии. Я и с начала в том не сомневался. Ибо пространные завоевания, в короткое время мною сделанные, сильные и чувствительные удары, нанесенные армии турецкой, и быстрое мое движение вперед, естественно должны были обратить все силы турецкие противу меня. Я имею достоверное сведение, что верховный визирь, находясь в Рушуке, послал нарочных чиновников в Видин, Плевну, Ловцу, Никополь, Лом и другие места, дабы войска оттуда сколь можно поспешнее шли к нему. Сие должно неминуемо отвлечь силы турецкие из Сербии и тем самым сия последняя получит чувствительное облегчение и в состоянии будет сбросить с себя иго, ныне ее удручающее.

Что касается до требования вашего о снабдении курьера вашего пашпортом под названием российского, то я сего исполнить не могу, поелику, как вам самим известно, все сношения наши с двором австрийским ныне совершенно прекращены.

Я должен заключить сие новым и торжественным удостоверением в святости и непоколебимости дарованного вам высокомонаршего покровительства его величества. С моей стороны, исполняя священную для меня волю всеавгустейшего моего монарха, я с крайнею строгостию и точностью буду соблюдать данное мною обещание и всячески стараться стану споспешествовать к основанию навсегда блаженства народа сербского. Вам, яко старейшинам и правителям народа, предлежит совокупиться воедино и общими силами стараться изгнать из родительского наследия вашего врага веры христианские и имени христианского. Нет никакого сомнения, что при согласии и единодушии вашем подкрепит вас и поможет вам в том бог.

№ 18

Аттестат, выданный генерал-майором И. И. Исаевым штаб-лекарю Морачевскому о его самоотверженных действиях по оказанию медицинской помощи раненым русскими сербским воинам

20 октября 1809 г.

Дан сей Воронежского мушкетерского полка штаб-лекару Морачевскому в том, что он во время командования моего отрядом сего года июня против 9 числа был действительно в сербских пределах во время штурму под крепостью Кладовым и, невзирая на самую опасность, находился вблизу города и подавал всевозможную помощь раненым, не одним токмо российским штаб и обер-офицерам и нижним чинам, но и сербским военнослужителям, кое токмо имели нужду в его пособии, [131] с примерною ревностью, усердием и сколько возможною скоростию; при том, во все время находясь при мне, вел себя честно и благонравно, занимался своею должностью с неусыпною заботливостью и рвением ⁵, а потому, яко заслуживающему особенного замечания от главного начальства, отдавая ему надлежащую справедливость, сим в том свидетельствую за подписанием и с приложением герба моего печати в городе Крайове октября 20 дня 1809 года.

Его императорского величества всемилостивейшего государя моего от армии генерал-майор командующий отрядом войск, в Малой Валахии расположенных, и разных орденов кавалер

№ 19

Рапорт Н. М. Каменского 2-го Александру I о капитуляции турецкой крепости Бирзо-Паланки

Лагерь в 8 верстах от Шумлы, 5 июля 1810 г.

Вчерашнего числа получен мною рапорт от генерал-майора графа Цукато, что крепость Бирзо-Паланка сдалась на капитуляцию сербским войскам прошлого июня 24 числа. Гарнизон выпущен на честное слово до заключения мира не поднимать оружия против российских войск, во уверении ж издержания ими слова, остались у нас два чиновника. Три знамя, четыре пушки, большое число военных снарядов и съестных припасов досталось нам в добычу. Взятые знамена имею счастие повергнуть у сего к освященнейшим стопам вашего императорского величества, пушки же, снаряды и съестные припасы отданы сербам, которые во всем том весьма нуждаются. О чем имею счастие вашему императорскому величеству всеподданнейше донести.

Генерал граф Каменский 2-й

№ 20

Лагерь при Брегово, 23 сентября 1810 г.

Генерал-майор граф Орурк рапортом донес мне, что после сражения, которое он имел при Варваринцы 6 числа сего месяца, получил он известие, что неприятель в скором времени ожидает сильное к себе подкрепление, почему как для облегчения людей, а равно, чтоб быть совершенно обеспечену от покушений неприятеля, приказал он весь свой лагерь укрепить ретраншаментом и несколькими редутами.

9 числа неприятель действительно получил подкрепление в 3 тысячи человеках кавалерии и пехоты и предпринял опять атаковать графа Орурка в укреплениях, им занимаемых.

10 числа в 9 часов утра более 15 тыс. неприятельской кавалерии и пехоты под начальством визиря Ахмет-Рушида, выйдя из своих укреплений, приближились к Варваринце. Они построились в боевой порядок, имея по флангам и в самом центре кавалерию, и открыли из 9 орудий сильную канонаду по нашим укреплениям.

Генерал-майор граф Орурк, не хотя жертвовать потерею людей, решился отразить неприятеля, не выходя из укреплений, для чего поставил всю свою кавалерию за укреплением у подошвы горы и велел открыть батареям своим огонь. Сильная с обеих сторон канонада продолжалась более 3 часов, и турки, видя, что наши не выходят, начали подаваться влево, дабы обойтить правой фланг наших укреплений. Коль скоро было сие примечено, граф Орурк послал сербскую кавалерию под командою воеводы Станое занять возвышение на правом фланге, и приказал ему [132] иметь наблюдение за движением неприятеля и в случае сильного на него нападения ретироваться к батареям нашим и, приближась к оным, раздаться в сторону для свободного действия орудий наших. Едва турки увидели выехавших из-за укреплений сербов, обратились на них многочисленными толпами и, видя, что сербы начали отступать, бросились на них с сильным стремлением; упоенные сею удачею, они завлечены были под самые батареи и, будучи встречены картечными с батарей и ружейными целых фасов выстрелами, в одно мгновение были опрокинуты и рассеяны, потерпев в сем случае величайшее поражение; сербская же кавалерия исполнила свое дело с удивительною быстротою и удачею.

Визирь Ахмет-Рушид, видя бегущих своих, подкрепил их кавалериею из центра, которая, соединясь с отступившими толпами, обратились с большим прежнего стремлением гораздо правее укреплений наших, с намерением обойтись и отрезать сербскую кавалерию. В сем случае послан был Волынского уланского полка майор Воеводский с 4-мя эскадронами улан, казачьим Исаева полком и арнаутами, которой, соединясь с сербской кавалериею, быстро и решительно опрокинул, нанес жестокие удары и рассеял неприятельские толпы.

Таким образом, неприятель, не имев никакой удачи во всех своих предприятиях и претерпевая поражение с батарей наших, в замешательстве и с большою потерею ретировался в укрепленной свой лагерь.

С нашей стороны ранены Волынского уланского полка корнеты Лихтанский пулею в ногу навылет, Познанский контузиею в грудь, нижних чинов ранено 25, сербов убито 3, ранено 10, лошадей кавалерийских, артиллерийских и казачьих убито 24, ранено 16.

Донеся почтеннейше о сем вашему сиятельству, честь имею представить при сем по засвидетельствованию генерал-майора графа Орурка списки отличившимся в сем сражении офицерам и нижним чинам.

Генерал-лейтенант Засс

№ 21

Уже с некоторого времени турки от стороны Боснии сделали вторжение в Сербию и распространили страх и разорение в сей земле, приближаясь даже к Белграду. Сколь скоро я получил о том известие, то предписал генерал-лейтенанту Зассу, чтоб он, посланием сильного отряда к Делиграду, обеспечил Сербию от стороны Булгарии, и чрез то дал средство Черному Георгу обратить все свои силы противу Боснии, что и было выполнено; ныне генерал-лейтенант Засс, получив от Черного Георга уведомление, доносит мне, что он имел сражение с турками 5 и 6 числ сего месяца. В сем деле убито сербов 117 человек и ранено 183, между коими 5 начальников; но турки потерпели гораздо более и принуждены были, оставив свои шанцы, отступить к реке Дрине. Сим делом сербы ободрились, и Черный Георг надеется прогнать турков вовсе за реку Дрину и тем успокоить свой край от стороны Боснии ⁶.

Я долгом поставляю вашему императорскому величеству о сем всеподданнейше донести.

Генерал граф Каменский 2-й

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 2941, л. 549 и об.— Подлинник. [133]

Письмо Н. М. Каменского 2-го Кара-Георгию о снабжении сербов патронами и о посылке русских войск в Сербию

В Букареште, 3 января 1811 г.

Милостивый государь мой Георгий Петрович!

Депутаты ваши — комендант Миленко Стойкович и член Совета Досифей, исполнив возложенные на них поручения и не имея надобности далее здесь оставаться, возвращаются ныне восвояси.

Удовлетворяя прошению вашему о снабжении сербского войска потребными воинскими снарядами, назначил я отправить в Сербию сто тысяч ружейных патронов, приказав генерал-лейтенанту Зассу доставить оные ( далее зачеркнуто: «к Дунаю и сдать»). в ведомство пограничного сербского начальства.

Теперь я делаю нужные приготовления об отправлении паки корпуса войск в Сербию для действия противу общего врага нашего, коль скоро обеспечен я буду в продовольствии оного в том краю. Естьли бог благословит исполнить сие мое намерение, тогда я буду просить вас отделить небольшое число сербских войск для действия в соединении с нашими противу Видина, и столько же для действия противу Ниссы; прочее ж все войско сербское без остатка обратить вы в то же время можете на защиту границ Сербии от стороны Боснии, ибо все другие пределы Сербии ограждены будут войсками российскими. На сей конец и прошу я вас, милостивый государь мой, учинить все нужные распоряжения, дабы войско сербское находилось в готовности к поднятию оружия к тому времени, когда я в состоянии также буду начать отсюда воинские действия и когда я о том предварительно вас уведомлю.

Известная мне любовь ваша к вере и отечеству заставляет меня надеяться, что вы не упустите ничего из виду и употребите всевозможное старание к приведению всего в совершенный порядок и согласите как вождей, так и храброе войско сербское к единодушному действию противу врага нашего.

С истинным уважением и непременным почтением пребываю навсегда вашим, милостивый государь мой.

№ 23

Раппорт А. П. Засса Н. М. Каменскому 2-му о выступлении Нейшлотского полка в Сербию

г. Крайова, 5 января 1811 г.

По повелению вашего сиятельства за № 694 Нейшлотской мушкетерской полк 1 числа сего месяца выступил из Крайова и 6 числа переправится чрез Дунай под крепостью Кладово. Жестокие метели и выпавший глубокой снег до того испортили дороги, что с великими пособиями и усилиями артиллерия и обозы едва могли следовать за полком. Сие обстоятельство воспрепятствовало мне выполнить в точности повеление вашего сиятельства, чтобы полк переправить в Сербию 1 числа генваря.

От Черного Георгия и других сербских начальников получил уже ответ, что они употребят все старание способствовать полку в пути до Белграда и доставлять нужное продовольствие.

Генерал-лейтенант Засс

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 11, л. 10 и об.— Подлинник. [134]

Предписание М. И. Кутузова начальнику артиллерии Молдавской армии Д. П. Резвому об отпуске патронов в Сербию

В Букареште, 4 апреля 1811 г.

Из состоящих в ведомстве вашем артиллерийских запасов, приобретенных с покорением оружию нашему турецких крепостей, предписываю вашему превосходительству отправить для сербов по удобности отсюда или из Журжи двести тысяч ружейных патронов с одним исправным офицером, приказав ему сдать весь транспорт в Крайове генерал-лейтенанту Зассу, коему предписано от меня учинить надлежащее распоряжение о дальнейшем отправлении тех патронов к сербам.

№ 25

Перевод с письма Младена Миловановича к верховному вождю народа сербского Черному Георгию Петровичу, из лагеря Копайкошари от 11 октября 1811 года. (Заголовок документа)

11 октября 1811 г.

Верховный предводителю, милостивый господару!

(Обращение воспроизведено по подлиннику)

С нашими сербскими войсками, в команде моей состоящими, и мне вами, милостивый государь, вверенными, пошел я по воле вашей противу лагеря нисского визиря, который лагерь отстоит до 4 часов от Ниссы в стороне Бани и Гургузовцы.

10 числа (в документе ошибочно: «16 числа») сего месяца приметили неприятельские аванпосты, два часа далеко, нашу авангарду, о чем и дали знать своему начальству, которое по получении сего известия велело выпалить из трех пушек и сожечь их лагерь, а час прежде приближения наших войск к неприятельскому лагерю, оставил неприятель свою позицию и взял с своими войсками и великим числом пушек и бомб поспешно дорогу, ведущую к Ниссе. Я расположил все наше войско для отдыху и на ночлегу в расстоянии одного часа от бывшего неприятельского лагеря; а я со всею нашею кавалериею пошел вслед за неприятелем, но остановил и принудил нас возвратиться в свой лагерь; местоположение турецкого редута, лежащего в Грамади и отстоящего больше два часа от Ниссы, в котором осталось было несколько неприятельской пехоты, для спасения своих войск и пушек от нашего намерения и преследования.

Мы сего дня пошли вместе с российскими войсками противу неприятельского редута к Грамади и снялись с неприятельскою кавалериею, которую первой раз и сбили с места, но неприятель взял себе лучшую позицию и сражался весьма храбро, но подоспевшая российская пехота с артиллериею, добрым действием которой неприятель приведен в беспорядок, к тому послал я в помощь нашей кавалерии российских стрелков и турки приведены в совершенное расстройство и бегство. Между тем видевши неприятель, что он в оном месте не может иметь никакого успеху, собрал все свои силы и атаковал страшно нашу и российскую пехоту и палил на нас сильно из ружей и пушек, но храбрые российские стрелки неприятеля неустрашимо и сильным батальонным огнем и картечами совершенно опрокинули, разбили и прогнали неприятеля до самого редута Грамади с чрезвычайною его [135] потерею, где он и спас своих пушек, а знамена свои лучше бы было, естьли бы он их и не вынимал из редута.

Я не могу умолчать храбрость и неустрашимость российского баталиона и благоразумное распоряжение, а особливо личную храбрость господина полковника Полторацкого, которой нам совершенно способствовал разбить и прогнать неприятеля, притом способствовал нам он много своими советами. Во время действия при сильном огне, посланной к нам покойником генералом-фельдмаршалом князем Прозоровским 37-го егерского полка штаб-лекарь Иван Морачевский, невзирая на опасность, под самыми пулями перевязывал раненых с великим успехом и, не страшась, в том же месте сделал многим операции удачно; ваш конвойный уланский офицер в сражении служил примером своею храбростью и смелостию, он неоднократно прогнал напавших на них турков; все войско наше храбро и единодушно сражалось противу неприятеля, а особливо некоторые воеводы наши; в сем сражении было пехоты и кавалерии турецкой до 5000, ибо паша разделил свое войско на две части, одну часть послал от против вас для обороны Нисса, а другая сражалась противу нас в Грамади. Со стороны неприятеля убито и ранено довольно, с нашей же стороны также убито и ранено несколько, а особливо из моих людей и телохранителей.

По повелению вашему на сей стороне держу сию позицию противу неприятеля.

ЦГВИА, ф. БУА, д. 2952, лл. 392 — 393.— Перевод с сербского языка.

(Подлинник см. там же, лл. 394-395)

№ 26

Лагерь на правой стороне Дуная под Видином, 14 октября 1811 г.

Выступив 7 числа из-под Калафата с двумя Мингрельскими и одним 43-го егерского полка баталионами и с тремя эскадронами Чугуевских улан с повелением от вашего превосходительства сделать диверсию на правой берег Дуная, я решился итти форсированно, дабы скорейшим появлением войск наших на их берег, турки более бы устрашились и были бы в страхе и других от нас неожиданных предприятий. По сей причине, отдохнув и сваривши каши в Сальчах, того же 7 числа к полуночи отряд прибыл в Грую и с рассветом начал переправляться.

Отряд генерал-майора графа Орурка стоял в лагере близ сербского редута в Радоговицах, почему я велел и прибывшим со мною войскам тут же расположиться. В 12-м часу все уже было переправлено и готовилось к походу.

Посоветовавшись с генерал-майором графом Орурком, я послал сказать сербскому воеводе Вельке Петровичу в Неготин, чтобы он со своими войсками немедленно шел на Тимок и, перешед оной, дожидался бы в долине — всему отряду назначен был поход в 3 часа туда же.

По известиям, что Флорентин занят турецкими партиями, я решился обойти оное место, дабы в Видине тотчас не узнали оттуда о пришествии нашем, и итти горами вправо, а полковнику Второву с одним каре из четырех рот Нейшлотского и двух Охотского полков предписано притти к Флорентину, не раньше того времени, когда мы уже должны быть под Видином и, прогнав оттуда турков, учредить немедленно переправу на Дунае способом паромов, которым я с утра еще велел спускаться из Груи по правому берегу до Сальчи.

Намерение мое было, прошед ночью горами по дороге на селение Старой Гинцова, спуститься прежде рассвета и к самой утренней заре быть уже между разоренным селением, которое против вашего превосходительства лагеря, и Дунаем, и тем отрезать фуражиров, табуны и все, что по берегу до самого Флорентина [136] там бы находилось. Но темнота ночи, не позволявшая даже тем из проводников сербских, которые больше всех здесь ходили, узнавать заросшие от малого употребления дороги, сделала сие невозможным.

От Тим[о]ка мы пошли, как смерклось. Порядок марша был следующий: вперед шли Донской полк Киреева, за ним сербская конница под командою воеводы Вельки Петровича. Потом егерской баталион и сербская пехота под командою подполковника Красовского. За сими два баталиона Мингрельского пехотного полка под командою флигель-адъютанта полковника Засса; и за оными 6 рот Охотского при артиллерии подполковнике Бутовиче. За пехотою баталион Волынского уланского полка, потом 4 эскадрона Переяславского драгунского полка с двумя орудиями конной артиллерии, за сим второй баталион Волынского уланского полка и от всего отряда легкой обоз (кроме самого необходимого взять не было позволено) и в ариергарде 3 эскадрона Чугуевского уланского полка.

Невозможность разбирать дороги и чрез то частые остановки и ошибки, несмотря на все усилия, были причиной, что уже рассвело, когда мы зачали спускаться в обширную Видинскую равнину. Казаки и сербы, находящиеся впереди, рассыпаясь по полю, скоро нашли и отогнали большое количество лошадей, разного скота, и потом заворотили также много повозок с жителями, которые с пожитками хотели уйти в Видин.

Между тем становилось светлее, и турки из города и из лагеря, под самыми стенами расположенного, начали выезжать и с нашими передовыми перестреливаться. Тут я устроился в боевой порядок и, поставив всю пехоту тремя кареями в первую линию (сербская пехота в интервалах) и кавалерию во вторую, левым флангом продолжали марш к Дунаю, держа дирекцию левее высот калафатских на корпусную вашего превосходительства квартиру.

Турки по-одиночке и маленькими кучами на нас наезжали, но стрелками прикрывая свои фланги, мы все шли, стреляя иногда на марше и из орудий. Когда же их усилия становились важнее, то мы, останавливаясь, скоро их картечным и ружейным огнем прогоняли и опять шли. Но когда дорога, по которой мы шли, взявши вправо, привела весь отряд, как ваше превосходительство сами то из лагеря изволили видеть, весьма близко к стенам видинским, число неприятеля весьма умножилось и, наконец, нападая на всю линию, сильные толпы, быстро и с яростным криком объехав наш правый фланг, напали на кавалерию, там находящуюся, в намерении преодолеть часть оной и, отрезав от ней ариергард, завладеть обозом.

Положение наше при столь сильном нападении и в таком малом расстоянии от неприятельской крепости было самое критическое; но неустрашимость и искусные распоряжения генерал-майора графа Орурка и твердость войск наших, приобыкших в столь многих боях побеждать турков и презирать их опрометчивость, скоро обратили отчаянное покушение неприятеля и собственной его беде. Кавалерия наша, особливо находящийся тут баталион Волынского уланского полка, храбрый сделала отпор, и подоспевший тут каре Охотского полка сильным картечным и батальным огнем скоро помог кавалерии отбить неприятеля. Поражен со всех сторон, оной побежал, оставив великое число убитых и несколько пленных.

После сего мы продолжили поход несколько времени довольно спокойно, но турки, собрав опять и усиля свои толпы с другой стороны, и поставив на возвышенных местах близ форштата несколько орудий, сперва действием оных беспокоили, потом конницей и пешими стрелками атаковали центр и правой фланг наш, составляющей на походе голову колонны, но здесь также твердостью и храбрым отпором Мингрельского полка под командою полковника Засса и егерского баталиона под командою подполковника Красовского, коим помогали лучшие сербские наездники, ободренные примером храброго своего воеводы Вельки Петровича, неприятель прогнан и отбит с весьма великим уроном, и мы уже без препятствий достигли предназначенного нам пункта, дошли до Дуная и заняли лагерь, в месте самом удобном для установления коммуникации с вашим превосходительством и для скорейшего получения могущих быть от вас приказаний. [137]

Турецкой урон весьма велик, можно полагать, что одними убитыми на месте они потеряли более 500 человек. Число же раненых должно быть гораздо больше. Во время нападения на наш правой фланг, где дрались вручную и толпы их доходили до 50 шагов от каре Охотского полка, потеря от фасного и каречного огня не могла не быть весьма велика.

Двух пленных турок, оставшихся живыми из взятых в сем сражении, при сем к вашему превосходительству препровождаю. По их показанию в деле было против нас Измаил-беева войска до 3000 и видинского до 4000. У нас же было в деле пехоты 4 баталиона и 2 роты, составляющих три весьма слабые каре.

Не могу довольно изъяснить вашему превосходительству, сколь я обязан генерал-майору графу Орурку за помочь, совет и распоряжение его как приготовляясь к походу еще на месте, так особливо и в сражении. Все войски вообще в сем случае показали давно уже испытанную их мужество и твердость, а порядком и хладнокровием, с коими шли и дрались больше четырех часов против многочисленного неприятеля, на пушечном почти выстреле от сильнейшей из турецких крепостей, ласкаюсь, что нанесли неприятелю новой страх, что и последствиями уже доказывается к совершенному исполнению предмета, вашим превосходптельством предназначенного.

План сражения и похода, ведомость об уроне и выстреленных снарядах, патронах и список об отличившихся при сем к вашему превосходительству на рассмотрение представить честь имею; смею покорнейше просить о исходатайствовании им за подвиги их монаршего награждения.

Генерал-майор г[раф] Воронцов

№ 27

Белград, 21 октября 1811 г.

Поспешаем уведомить вас о щастливых поступках войск наших во всех сторонах. Вам уже известно щастливой успех близ Ниссы, равным образом вы должны извещены быть о действии, сделанном графом Орурком и воеводой Вельком под Видином; уведомляем вас, что турки с Дрыни 15 текущего месяца, оставя назади наши шанцы, после двух крепких сражениев освоили деревни в окружности Буковицы близ Валева, которых и сожгли. Тот самой день, соединившись, наше войско под командою князя Сима, Луки и проте (Проте — протоиерей. Имеется в виду Ненадович) на том самом месте на завтрашней день16 числа напали на турок и славную победу одержали, турок много на месте оставили, живых схватили и протчих всех назад прогнали и воспоследовали. Что впред случится, то вас уведомим. Со стороны арнаут Лука, как нам пишет верховной вождь из Топола 20 текущего месяца печанский паша ударил от Синицы на Оджи Продана (Так в переводе. Следует читать: Хаджи Продана), которому в помощь поспел воевода Милош, пашу разбили и чрез Лим его прогнали, Касабу, гостиной дом, Рудово сожгли и все деревни в его окружности. За все эти наши радостные происшествия во всех наших краях, то есть победы под Ниссом, Видином, Буковицом и Лимом, закдючили мы завтра на обедне благодарение воздать всевышнему богу и произвесть из орудий стрельбу на вечное воспоминание.

Что впред [в] ваших краях случится, надеемся, что вы нас известите.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 2952, л. 397 и об.— Перевод с сербского языка [138]

№ 28

26 ноября 1811 г.

Соболезнуя о бедственном состоянии герцеговинского народа не только потому, что он есть нам единоверный и единокровный, но и особенно, что я в бытность российских войск в Бока де Катара подвигнул оной народ противу турков, коему при настоящих обстоятельствах, не могши столько помощи дать, сколько бы потребно было для их безопасности, я минувшего августа имел честь вашей светлости писать, рекомендуя вам, дабы вы нашли какое-либо средство, по коему бы Сулейман-паша Скопак принужден был оставить свои предприятия, клонящиеся к угнетению и разорению помянутого народа, как вы по милости божией имеете открытую с российскими войсками коммуникацию и имеете свободный разговор и переписку с главнокомандующим, который ваши силы подкреплять и умножать всегда может, но, не имея от вас никакого ответа, удивляюсь, какая сему причина последовать могла; я при всем том не пропустил сколько было возможно послать черногорцов на помощь во все герцеговинские селения, вблизи границ наших состоящие, от кото-рых вышеупомянутый паша и ретировался, говоря, что он не имеет повеления воевать с черногорцами, и тогда оставил помянутый край, который собирался он ра-зорить и почетнейших повесить, как сие и случилось в Зубачке, которые от нас в далеком расстоянии были. После чего отправился на Гацко с намерением Жупу и Дробняки обманным образом овладеть. Но зная его намерения, я немедленно отправил племянника моего и несколько черногорцев для одобрения и подкрепления жупского и дробняцкого до реки Таре простирающегося христианского народа. Хотя и мне самому потребно было отправиться к нашим границам для отвращения неприятеля от оных мест, чрез кои бы мы, любезнейший витязь, при удобном случае весьма легко коммуникацию могли открыть, как от вышесказанной Таре (Имя реки, составляющей с сей стороны границу Черной Горы.— Примечание документа) до Лима (Также имя реки, до коей сербские владения простираются.— Примечание документа) нет расстояния более как десять часов хода, но не достигши до назначенного места, получил я от племянника моего известие, что помянутый неприятель обратился к Дрине, чтобы с боснийским визирем соединиться и хотят совокупно в тех странах ударить на некоторые места; однак, благодарение богу, в скорости получил радостное известие, что неприятель совершенно разбит и принужден был с величайшим своим стыдом и уроном разбежаться, не оглядываясь назад и оставя славную добычу под крылами великого Александра сербским витязям.

Также чрез наших сосудов и неприятелей известились мы, что российская армия имела страшное сражение под Ниссою с турками, но, как они говорят, сие нас в сердце колет; может быть что нарочно таковые слухи выпускают, зная, что мы сердцем и душою привязаны к своим единоверным и единоплеменным и что наша и всего славено-иллирического народа радость и счастие зависят от добычи и славы высокославных россиян, коих владения да распространит бог в концы вселенные.

Покорнейше вас прошу не оставить уведомить меня как о том и о всех успехах российского и сербского оружия, так и о главнокомандующем российскою армиею с объяснением его титула, за что я вам чувствительно буду обязан и благодарен, как мы в отдаленности нашего края и по сделанному между Россиею и Франциею миру не имеем ни с кем из наших доброхотов и единоверцев корреспонденции и ничего настояще знать не можем, естьли что со стороны вашей не узнаем. Но, как видно, и вы нас забываете, не давая нам даже ни о своем здоровьи известия, о котором сердечно желаю известиться я, который имею честь именоваться вашей светлости покорнейший слуга и всякого добра желатель митрополит черногорский

Петр Петрович

ЦГВИА, ф. ВУА, д.394, ч. 12, лл. 58-60 об.— Перевод с сербского языка. [139]

В Букареште, 18 января 1812 г.

Милостивый государь мой Георгий Петрович!

Депутаты ваши, члены Правительствующего совета сербского, попечитель внутренних дел Яков Ненадович и попечитель по части финансов кнез Симеон Маркович обще с секретарем Совета Михаилом Груевичем прибыли благополучно в главную мою квартиру и доставили мне исправно почтеннейшее письмо ваше от 27 ноября прошлого 1811 г., по содержанию которого я обязан вам, милостивый государь мой, чувствительнейшею благодарностью моего за все лестные на счет мой и изъявления ваши и за те добрые пожелания дальнейших мне успехов, которые клонятся к общему благу нашему.

Г. г. Яков Ненадович, кнез Симеон Маркович и Михаил Груевич пробыли здесь дней двенадцать, а в 12-й день сего месяца отправились благополучно в дальнейший путь, и я, споспешествуя желания вашему, снабдил их как подорожною, так и письмом к господину государственному канцлеру графу Румянцову, в котором просил повергнуть их к освященнейшим стопам его императорского величества, всемилостивейшего моего государя для представления его величеству тех нужд и надобностей единоверной нам сербской нации, по предмету которых они от вас и от всего народа посылаются. Снабдил также их рекомендациями к начальникам губерний, состоящих по тракту до С.-Петербурга, на тот конец, дабы повсюду встречены они были благосклонным приемом и в нужных случаях всякою помощью, на которые дает им право испытанное усердие и приверженность верховного вождя и всего народа сербского ко всемилостивейшему государю императору, высокому их покровителю.

Уведомив Вас, милостивый государь мой, обо всем произошедшем, я остаюсь в полном удостоверении, что депутаты ваши обрящут и узрят в лицо августейшего монарха моего то же свидетельство милостей и покровительства, которыми доселе вселялась высочайшею его десницею сербская нация, в жребии коея его величество приемлет во всяком случае толикое участие.

Вместе с тем с особенным удовольствием пользуюсь сим случаем, дабы повторить удостоверения в отличном моем к вам почтении и уважении, с коими навсегда останусь вашим, м[илостивый] г[осударь] мой, покорнейшим слугою.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 12, лл. 14-15.— Отпуск.

№ 30

В Белграде, 24 февраля 1812 г.

Сиятельнейший граф, милостивейший государь!

Отсланные от меня именем нации, мною предводительствуемой, к вашему высокографскому сиятельству депутати, прибыв благополучно в главной квартире вашей и отправляясь оттуду дальше по надобностям народным, известили меня подробно о усердном приеме, которым они у вас почтены, равно ж и о том, что вы, милостивейший государь, отеческим старанием побуждены о единоверном вам народе, зная главнейший недостаток наш в потребах военных, милостивейше обещались отпустить нам, как скоро дорога лучше будет, 1000 пуд пороху и тому соразмерное [140] количество свинцу. Ваше сиятельство! Благодеяние Ваше столь велико, что мы не в состоянии довольно изъяснить своей благодарности, но молимся столько богу о воздаянии вам всего блага и обещаем сохранить память вашего высокографского сиятельства в сердцах наших и везде свидетельствовать приверженность нашу к светлейшему трону его императорского величества, нашего высочайшего покровителя, вам же, милостивейший государь, аки посредственнику того самого покровительства, вечно оказывать нашу чувствительнейшу признательность.

При сем осмеливаемся покорнейше просить ваше высокографское сиятельство, чтоб отечески назначенное количество потреб военных, милостивейше приказать изволили, что скорее доставить нам до границ наших, дабы и мы, заблаговременнее приняв оные, по важным пунктам Сербии расположить могли, а без таковых мы грядущее лето никакого походу делать не можем.

За которую велику милость и отеческое промышление на веки остаюсь с истинным моим почтением и сердечною преданностию вашего высокографского сиятельства, милостивейший государь, нижайший и преданнейший слуга

верховни народа вождь Георгие Петрович

В Правительствующем совету попечитель военный Младен Милованович ⁷

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 12, л.27 и об.— Подлинник.

№ 31

Письмо М. И. Кутузова Кара-Георгию с обещанием содействовать направлению транзитной торговли через Сербию и направить для сербской армии дополнительную партию пороха и свинца

Милостивый государь мой Георгий Петрович!

Сего апреля 16 числа я получил исправно почтенное письмо Ваше от 2 того же месяца, и по содержанию оного поспешаю Вам, милостивый государь мой, ответствовать.

В рассуждении ратников, присылки которых просил я от Вас ко вверенной мне армии, мне не остается иного как токмо повторить, что желание мое иметь их состояло единственно в том, дабы они сопутствовали мне во всех моих движениях и на брани противу общего врага и разделяли ту славу, в которой берут участие храбрые единоплеменники наши; но коль скоро в присылке оных предстоит ныне некоторое затруднение, то я прошу Вас, не подвергая себя дальнейшему беспокойству, отложить сие обстоятельство до другого удобнейшего времени.

Входя в положение недостатков казны народной Вашей и желая всеми зависящими от меня пособиями споспешествовать к поправлению финансов Сербии, упадших чрез продолжающуюся толикое время войну, занимаюсь я теперь же удовлетворение-м просьбы Вашей, дабы провоз хлопчатой бумаги направлен был попрежнему из Видина чрез границы сербские. Коль скоро сделаны будут по сему предмету нужные распоряжения, я не премину Вас в то же время об оном уведомить, дабы в соответствие того приняли и Вы с своей стороны нужные меры. Впрочем, за большой успех в сем деле я ручаться не могу, поелику от собственной воли провозителей зависеть будет обратиться к тем средствам, которые для них полезнее, без всякого в том с моей стороны [пону]ждения и соучаствования.

Касательно посланных от Вас и от народа к его императорскому величеству депутатов получил я на сих днях от господина государственного канцлера графа Румянцева уведомление, что они удостоились быть представленными государю императору и всей августейшей фамилии, приняты с особенным монаршим благоволением и милостию, после чего и по получении ответа на представления их, которым по высочайшему повелению снабдены они от господина государственного канцлера, [141] имеют в непродолжительном времени предпринять, обратное путешествие, как о том, безсомненно, уведомляют они Вас в присланном ко мне на имя Правительствующего совета народа сербского письме, которое при сем препровождаю.

Не оставляя без внимания и окончательной просьбы Вашей, не оставлю я учинить надлежащее распоряжение об отправлении вновь к Вам пороха и свинцу, которые будут доставлены обыкновенным способом к границе Сербии от командующего корпусом войск наших, в Малой Валахии расположенным, господина генерал-лейтенанта Маркова 1-го.

В прочем, прошу Вас принять искреннее удостоверение в непременном к Вам почтении и уважении, с коими навсегда имею честь пребыть, Вашим, мил[остивый] государь мой, покорнейшим слугою.

№ 32

Письмо Н. П. Румянцева Кара-Георгию о намерении русского правительства отстаивать интересы Сербии при заключении мирного договора с Турцией и об отправке в Сербию войск и боеприпасов

Апрель 1812 г. (Число не указано)

Имел я щастие всеподданнейше поднести его императорскому величеству всемилостивейшему государю императору письмо от вашего высокородия полученное, равно как довести до высочайшего сведения и прошение ваше, чрез господ депутатов предводительствуемого Вами народа доставленное. Сии господа депутаты удостоились быть представленными его императорскому величеству и всей августсйшсй фамилии и приняты с особенным монаршим баговолением и милостию, как они о том изустно Вам донесут.

В рассуждении поручения, Вами им сделанного, великий государь, император высочайше указать мне соизволил, объявить вашему высокородию, что его императорское величество, принимая постоянно по единоверию и единоплеменству ревностное участие в жребии храбого сербского народа, не оставит участь его устроить наилутчим, по возможности, образом, при замирении с Портою Оттоманскою, а между тем о снабдении вас военными снарядами и о подкреплении корпусом войск для совокупного действия противу общего неприятеля, даны надлежащие предписания главнокомандующему Задунайскою его величества армиею, к которому во всех надобностях по сим предметам извольте относиться и быть уверенными, что он Вас без пособия не оставит, в точном исполнении высокомонаршей воли. Впрочем государь император, имев многократные опыты о личной храбрости и благоразумном поведении Вашем в управлении предводительствуемого Вами народа, толь отлично подвизавшегося за веру и отечество, пребывает в полном уповании, что ваше высокородие продолжительным постоянством в довершении начатого дела увенчаете оное с божиею помощию славою и приобретете признательность позднейшего потомства.

В знак особого монаршего к Вам, милостивый государь мой, благоволения, имею честь препроводить при сем богатую табакерку, которую его императорское величество всемилостивейше Вам жалует, уведомляя Вас притом, что и господа депутаты удостоены от монарших щедрот награждениями, могущими служить явным доказательством высочайшей милости к ним и народу, от лица которого они сюда были присланы.

Мне весьма приятно уверить при сем случае ваше высокородие, что великий государь император всегда и впредь примет с удовольствием всякое представление Ваше в пользу народа сербского, и я по долгу звания моего не премину каждый раз попросить величайшее по оным соизволение и Вам сообщить монаршую волю.

За сим, желая Вам наилутчего в предприятиях Ваших успеха, имею честь быть.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 12, лл. 45-46.— Копия.

Комментарии

1. Себастиани, де-ла Порта, Орас (1775-1851) — французский посол в Турции в 1806-1809 гг.

2. Имеется в виду письмо Кара-Георгия от 9 июня 1807 г. (см. ЦГВИА, ф. ВУА, д. 395, л. 147 и об.).

3. П. И. Багратион в письме от 12 августа 1809 г. К. К. Родофиникину, сообщая о смерти главнокомандующего кн. Прозоровского, писал также, что необходимо продолжать помощь сербскому народу: «Я в священнейшую себе обязанность вменяю всеми силами и с крайним напряжением содействовать к основанию на вечные времена благоденствия сего храброго и единоверного нам народа и к приобретению им совершенной его независимости от ига, его доселе угнетающего». (См. ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 7, лл. 260 — 262).

4. Ока — турецкая мера веса, бывшая в употреблении на Балканах.

5. В своем рапорте от 22 октября 1809 г. на имя К. К. Родофиникина Морачевский сообщал, что он «не токмо в Белграде, в самое короткое время излечил... более двухсот раненых, из коих многим деланы довольно трудные, но к щастию удачные операции; но еще и на пути... к Белграду, начиная от Пореча в Голубце, Ключевце, Петке, Семендрии и Гродске..., осмотрев всех там бывших раненых, довольно знатное число снабдил их лекарствами и наставлением оное употреблять». (См. ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 8, л. 224 и об.).

6. 31 октября 1810 г. Н. М. Каменский направил рапорт Александру II о полученном от Кара-Георгия известии о победе сербского войска при Дрине (8 октября): «Причем досталось сербам в добычу довольное количество военных припасов и весь турецкий лагерь, а все укрепления турецкие сожжены и истреблены». (См. ЦГВИА, ф. ВУА, д. 2941, л. 554 и об.).

7. В ответ на это письмо М. И. Кутузов писал 9 марта 1812 г. Кара-Георгию: «Что касается до просимого Вами пороха и свинца, то оный по прежде учиненному мною распоряжению отправлен к Вам еще 15 числа прошлого февраля и надеюсь, что по сие время достиг до границ Сербии, где, вследствие предварительного извещения моего, без сомнения принят уже назначенными от Вас чиновниками.

Поспешая сообщить Вам, милостивый государь мой, сие известие, для меня также приятно удостоверить Вас, что всякое желание и просьбы, от Вас изъявляемые для удовлетворения надобностей народных, не оставляю я без внимания и рад весьма воспользоваться всяким случаем, в котором могу находить себя полезным для Вас и для всей [сербской] нации». (ЦГВИА, ф. ВУА, д. 394, ч. 12, л. 29 и об.).