№ 77
Письмо А. А. Прозоровского Правительствующему совету сербскому о невозможности перехода русской армии через Дунай
| № 694 | 2 июня 1809 г. Галацы |
Чрез г. действительного статского советника Родофиникина получил я от того Совета именем всего парода сербского писание 1 в котором Совет напоминает мне о обещанном народу сербскому покровительстве его императорского величества всеавгустейшего монарха моего, каковое покровительство непоколебимо и на самом деле существует и на будущее время пребудет.
Относительно войны, предпринятой народом сербским противу турков, я не только никогда никакого не давал повеления, но даже и упоминал о том, чтобы Сербия начала войну наступательную. Но в писаниях моих к верховному вождю и Совету народа сербского от 22 марта 2 текущего года описал я причины, кои понудили государя им[ператора] моего уничтожить существовавшее перемирие и начать паки военные действия [92] противу Порты Оттоманской. В тех писаниях моих сказал я вождю и Совету, что сербы могут начать войну с турками в соответствии действий войск российских.
Бывшие у меня депутаты народа сербского сказывали мне, что сербы ничего так не желают, как воевать противу Порты, даже до. того, что естьли бы последовал мирный конгресс, то бы их в оный не включать, а оставить одних вести войну противу турков, поелику они одни с ними управятся, тем паче, что заключили союзы с черногорцами, с Травником и с христианами в Албании. Сверх того из речей их заметить можно было, что они полагали надежду на австрийских сербов. Я объяснил депутатам всю неосновательность такового плана и уведомил о том в свое время г. Родофиникина для подобного же объяснения вождю и Совету. Теперь обнаруживается, что кроме Травника никаких союзников нет, да и те еще никаких действий не начинали 3.
Ни верховный вождь, ни Совет народа сербского не представили мне плана военным их действиям, а получил я сведение о их распоряжениях в одно время с известием о учиненном уже движении сербских войск, Я увидел, что на все пункты предпринята атака что столь обширный план нимало не сообразен с силами сербскими, и что сверх того в разных частях определены вожди, не имеющие опытности в войне. Я спешил уведомить Константина Константиновича о таковых моих рассуждениях и поручить ему сказать вождю и Совету, что не должно было им начать войну наступательную, а вести сперва оборонительную, доколе я перейду за Дунай 4.
Совершенно несправедливо есть показание, будто бы я уведомил, что я перешел за Дунай. Я ни в чем не только сербскую дружественную нам нацию, но и никого в жизни моей не обманывал, что ни месту, ни чину моему, ни доверенности государя моего ко мне не приличествует, но даже и для собственного лица моего посрамительно бы было писать такие неистовства. Кто вождю народа сербского о том писал, того я не знаю. Если известие сие получено из Малой Валахии, то Совет может быть удостоверен, что мною никто не распоряжает и что я исполняю то, чего польза всеавгустейшего моего монарха и отечества требует.
Я имею высочайшее повеление государя императора перейти за Дунай 5. Но сего доселе исполнить не можно было за чрезвычайным и никогда небывалым разлитием вод в Дунае. Никакое искусство не в силах и не может преодолеть сего по власти божией происшедшего препятствия. Я писал об оном к г. дейст[вительному] с[татскому] с[оветнику] Родофиникину, равно как и о том, что я мост чрез Дунай приготовляю и что оный скоро готов будет. Итак, должен я здесь в Галацах ожидать, пока милосердием божиим воды спадут, тогда непременно перенесусь я со вверенною мне армиею за Дунай и тогда могу я преподать существенную помощь сербам движением отрядов моих к сербским границам и оттягивая тем турецкие силы противу себя.
Между тем последовал разрыв дружбы между высочайшим двором российским и австрийским; граница же Австрии в самом ближнем расстоянии прилежит к местам расположения вверенной мне армии, особливо к Малой Валахии, а потому безрассудно бы было обнажить сей край от войск, закрывающих оный. И для того, когда действующая армия пойдет за Дунай, тогда оставлю я здесь сильный резервный корпус под командою генерал-лейтенанта графа Ланжерона.
Невзирая на все сии обстоятельства, когда командир Миленко атаковал Фетислам, я предписал генерал-лейтенанту Милорадовичу, командующему в настоящее время войсками в обеих Валахиях и под начальством [93] коего также состоит генерал-майор Исаев, что естьли он признает надобным и возможным, то бы послал он небольшой отряд в помощь к Миленке. В прочем же нет к тому возможности не только по обстоятельствам военных дел, но и по обширности земли, которую занимать должны войска, мною начальствуемые, и которая простирается от австрийской границы до Черного моря на 1400 часов. Кто знает службу военную, тот может судить, есть ли возможность на рыбачьих лодках перевезть отряд войск, хоть из 5 тыс. человек состоящий, который должен иметь конницу, артиллерию и обоз и к которому надлежит доставлять пропитание, поелику в Сербии собственные их войска в том нуждаются. Естьли надеяться на добычу от неприятеля, то в том верного ничего быть не может, а легко случиться может, что войска с голоду поморены будут, тем более, что Совет требует тот отряд к Ниссе и во внутрь Сербии. Какой же полководец может решиться на то, чтобы столь малый отряд отделить так далеко, не приготовля для оного в тех местах ни провианта, ни военных припасов? От таковых распоряжений может последовать только вред, а не польза как для сербов, так и для российских войск. Кроме всех таковых уважений сей небольшой отряд не может даже и в 15 дней переправиться на рыбачьих лодках, а флотилия российская не только из гирл Дуная, но даже и часть ее, в Галацах находящаяся, не может достигнуть до острова, мною занятого, по причине немалого числа турецких крепостей и укрепленных мест, на обоих берегах Дуная находящихся и занятых некоторым числом турецких войск. По самой последней мере надлежало бы быть отряду 20 тыс. человек, но таковой и в месяц на рыбачьих лодках через Дунай не переправится, да и нет никакой возможности доставлять к тому отряду все потребности и переправлять оные чрез Дунай без сильных конвоев. К тому же, как уже и выше мною сказано, я с одною армиею перейду через Дунай, а другая остается здесь для закрытия моего тыла, магазейнов с провиантом, осадной артиллерии, военных припасов, казны и, наконец, всех тягостей, здесь остающихся.
Из всего того почтенный Совет народа сербского ясно видит, что я требований оного теперь никак исполнить не могу, доколе я в состоянии буду перейти с армиею за Дунай, тогда не оставлю я преподать Сербии всю для меня возможную помощь.
Впрочем достоверно есть то, что за Дунаем нигде еще великих турецких сил нет.
ЦГВИА СССР, ф. ВУА, д. 394, ч. 6, л. 215—218. Отпуск.
Комментарии
1 См. док. № 72.
2 См. док. № 56.
3 Речь идет о связях Карагеоргия с православным владыкой в Травнике, по-видимому помышлявшем о восстании сербов в Боснии (см.: Чубриловиh В. Први српски устанак..., с. 108).
4 По-видимому, имеется в виду письмо А. А. Прозоровского К. К. Родофиникину от 29 мая 1809 г., в котором выражалось сожаление по поводу поражений сербских войск и высказывалось мнение, что сербам не нужно предпринимать наступательных действий (ЦГВИА СССР, ф. 14209, оп. 2/163 а, св. 98, д. 24, л. 121—125).
5 См. док. № 61.