№ 87
Донесение А. Я. Италийского А. А. Чарторыйскому о своих представлениях турецкому правительству в защиту сербов и о намерении П. Новаковича покинуть Константинополь
| № 173 | 17 (29) августа 1805 г. Буюкдере |
Ваше сиятельство! Сербская депутация состояла из трех человек. Один из них бы-отправлен в Сербию, как я имел честь сообщить об этом вашему высокопревосходительству 1. С тех пор Петр Новакович не переставал высказывать мне желание также уехать со своим коллегой. Он ссылался на вероятность того, что Порта не примет просьбы его соотечественников, что делает бесполезным дальнейшее пребывание их в этой столице, и на опасность, которой подвергаются он и его коллеги с тех пор, как сербы воспротивились и продолжают сопротивляться вступлению на их территорию нишекого паши и его назначению губернатором Белграда.
Несмотря на приложенные мною старания, чтобы успокоить Петра Новаковича насчет насильственных мер Порты в отношении него, так как я думаю, что на самом деле она их не осуществит, депутат упорствовал в намерении отказаться от поручения, которое было ему доверено. Он утверждал, будто ранее, когда Сербия оказалась в подобном же положении и 18 старейшин народа были посланы с депутацией к Порте, все они были казнены в столице 2. [154]
Я заметил, что времена уже не те. Новые обстоятельства обострили его тревогу, и он принял решение бежать со своим коллегой, направившись в Одессу, откуда собирается ехать в Петербург. Порта заявила ему, что направит нишскому паше надлежащие инструкции по урегулированию сербских дел, что он и его коллега станут их предъявителями и что они должны явиться к этому паше, чтобы действовать в согласии с ним, в целях восстановления в Сербии полного порядка и спокойствия.
Если бы положение дел в этой стране было иным, чем нынешнее, когда с той и другой стороны продолжаются ожесточенные враждебные действия, то Петр Новакович мог бы принять это поручение. Но он думает, что ввиду различных неудач, испытанных нишским пашой, и ввиду того, что его, вероятно, ожидают еще большие неприятности, было бы неосмотрительно отдавать себя на милость губернатора, который в приступе ярости может пожертвовать им и его коллегой.
Это опасение было, конечно, обоснованным. Но я сказал депутату, что ему вовсе нет необходимости принимать предложение Порты, а нужно лишь отклонить его. Он возразил, что тогда правительство может взять его под стражу и насильно отправить вместе с коллегой к нишскому паше. Его опасения на сей счет были таковы, что он заявил, что при первом же появлении опасности облачится в российский мундир, который у него есть, и выдаст себя за моего человека. Я объяснил ему недопустимость такого шага. И сам я задумался о том, как может скомпрометировать нас такая крайность, если на нее решится этот депутат. Он, видимо, сам почувствовал это, так как немедля начал подыскивать возможность для отъезда. Таковая представилась, и он с коллегой воспользовались ею. Они просили, чтобы я снабдил их паспортом, и хотя они сели на российский корабль, я не хотел давать им в руки подобные документы. Я сказал, что капитан будет предъявителем письма к герцогу Ришелье, поэтому паспорта будут излишними.
Я на самом деле написал губернатору приложенное при этом письмо.
Таковы результаты сербской депутации. От меня не зависело воспрепятствовать этому. В той мере, в какой позволяли обстоятельства, я советовал Порте пойти навстречу желаниям народа. Я высказывал замечания оттоманскому правительству по поводу назначения нишского паши правителем Белграда, о чем указывалось в моем донесении вашему высокопревосходительству от 18 (30) июня с. г. 3 Я предупредил в этом отношении Ваши распоряжения от 4 июля 4. Я даже пытался получить от Порты сведения о просьбах сербов, дабы иметь возможность войти с ней в более подробные объяснения. Это обстоятельство также известно вашему высокопревосходительству, я имел честь известить Вас о нем. Мои демарши требовали осмотрительности, тем более, что мнение, высказанное оттоманскому правительству комендантом Орсовы Реджеб-агой о том, что мы не чужды движению сербов, получило затем дальнейшее развитие. Мне говорили даже, что начало возникать подозрение о сговоре по этому поводу князя Ипсиланти с нами. Состояние наших собственных переговоров не позволяло большей откровенности, и придать моим демаршам более открытую форму означало бы поставить себя в неловкое положение. Я продолжаю придерживаться мнения, которое осмелился высказать в начале волнений в Сербии, что Порта не примет благоприятного решения в пользу этого народа, если только она не будет принуждена к нему военными событиями в этой стране. Поэтому следует, чтобы этот народ, если сможет, приложил усилия к тому, чтобы получить благодаря своей отваге то, чего хотелось бы достичь вследствие проявления гуманности со стороны султана.
Почтеннейше пребываю, милостивый государь, вашего сиятельства нижайший и покорнейший слуга
А. Италийский
АВПР, ф. Канцелярия, 1805 г., д. 2250, л. 54—58 об. Подлинник.
Комментарии
1 В состав депутации входили Петр Новакович Чардаклия, Стефан Живкович и протоиерей Алекса Лазаревич. С. Живкович был отправлен из Константинополя в Сербию еще до 18 июля 1805 г. 30 июля 1805 г. он прибыл в Бухарест, откуда выехал в Яссы 3 августа 1805 г., а из Ясс — в Сербию 14 августа 1805 г. (см.: Вукиhевиh М. Kapaджopджe, кнь. 2, с. 294, 298).
2 О гибели 18 сербских посланников см.: Причаньа Гaje Пантелиhа. Граджja за историjу првог српског устанка. Београд, 1954, с. 11; Новаковиh С. Турско царство пред српски устанак 1780—1804. Београд, 1906, с. 314—315; Вукиhевиh М. Kapaджopджe, кнь. 1, с. 221, 302, кнь. 2, с. 240, 242.
3 См. док. № 77.
4 Имеется в виду письмо от 4/16 июля 1805 г., в котором Чарторыйский просит Италийского сосредоточить внимание на дипломатических маневрах прусского посла в Константинополе Кнобельсдорфа, являющегося большим поклонником Наполеона I.
Ниже в письме говорится, что возникшие среди руководителей сербского восстания разногласия могут серьезно повредить сербскому движению и даже привести к гибели всего народа. При создавшейся ситуации наиболее эффективный путь к спасению сербов от гибели, с точки зрения Чарторыйского, заключается в удовлетворении их просьб со стороны Порты. Исходя из этого, он предписывает русскому посланнику придерживаться данных ему ранее инструкций по сербскому вопросу и дополнительно рекомендует обратить внимание оттоманского министерства на то, что назначение нишского аяна Хафиза пашой Белградского пашалыка является неверной и ошибочной мерой, поскольку она еще больше озлобит сербов, которые уже начали готовиться к тому, чтобы помешать его вступлению в Белград. В связи с этим Италийский должен убедить реис-эфенди в том, чтобы Порта отменила свой приказ о назначении Хафиза и удовлетворила те требования сербов, которые она сочла бы приемлемыми (АВПР, ф. Посольство в Константинополе, 1805 г., д. 45, л. 170—173).