СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Обращение сербского народа к султану Селиму III с изложением причин восстания и требованием удаления турецкой администрации из Сербии

30 ноября 1805 г.

Ваше императорское величество, всепресветлейший и великодержавнейший великий государю султане, царю наш всемилостивейший! Всеобщенародная жалость, и смятение, и ужас, в который нас смутные и отнюдь нечаянный гласы бросиша, принуждают нас крайне горкие народные слезы пред вашим величеством пролити, милости же и милосердия царского всепокорнейше просити. Мы убо с трепетом уразумехом, и уже от всех стран явно гласится, да везир от Босны и прочий и ближныи и дальныи паши с великою воинства силою и с страшным приуготовлением на нас, сербов, от всех стран нападение соделати намеряют, и то по высочайшему нареждению вашего величества. Мы никако поняти, нити веровати не можем, да ваше величество толь немилосердно с нами поступити намерили есте. Понеже да мы принадлежащую дань отдаваем и таковую всегда точно отдавати и по силах наших умножати будем, и мы клянемся пред богом и пред целым светом, да мы никогда ни в уме несмы имели, а много меньше в намерении, да при вашему величеству в малейшую мерзость либо подозрение паднем. Мы всегда осторожнейше хранилися, чтоб ни в малейшем чем подданническую верность нашу не нарушили; и всегда желали и желаем в вечной зависимости от преизящныя Порты жити. Сие мы желим истинно, сие и посредством всенародного прошения нашего под 1 майя сего лета ¹ вашему величеству торжественно и все-[с]миреннейше изъяснили. И всяко предприятие наше для прогнания токмо зулума и насилия без всякого иного побочного намерения бывало. [183]

Но присный и ничим примирительный враги наши, которые конечное наше погубление всегда желали и желают, успели наконец смиренну, невинность нашу адским своим лукавством чернейшим образом описати и истинную подданическую верность нашу, кою к вашему величеству имеем и кою животом и кровию нашею освятити всегда готовы есмы, в противные пороки преобразити и нас таким образом в высочайшую немилость привести.

Мы противу диаволского сего опадения и нападения вся дела и предприятия и целое донынешнее поведение наше всевысочайшему благорассуждению вашего величества всесмиреннейше подносим.

Что до битв карановачкия и ужичкия и иванковачкия касается, которыми, якоже слышим, враги и мучители наши опадания свои подкрепили и в мерзость нас поставити тщалися.

Вси внимательный нашего поступления наблюдатели, аще токмо с беспристрастным оком наши двогодишные поступки смотрели, будут яко же повод и причину нашего всенародного востания и вооружения, тако и следовавшее склонение и намерение наше легко уразумети и заключити могут, купно же и увидети, что мы, воставши на зулум, насилие и мучительство дайях, первое намерение имели из самовластного ребел-лов ига в законное подданничество вашего величества паки воспоставити, а другое наше намерение и желание было и есть непременно, да будущее состояние наше противу всякого зулума и насилия крепкими законы ограждено будет, а да отишие и безопасие наше высочайшим согласием вашего величества на твердом и непоколебимом основании утверждено будет. Завсегда милость праведная, за которую мы толикая жертвования всуе сотворихом, понеже враги наши, союзники, сродники и единомысленники бывших дайях, которым нигде ничто свято нест, вечное несчастие наше жаждущий в том самом времени, когда мы за будущее наше отишие старалися, разные лукавства и хитрости и дьявольские коварства употребили, чтоб в спасительном деле сем не успети и чтоб святое и чистое и праведное богу же и вашему величеству и всем истинным человеколюбцам угодное и приятное намерение наше воспятити, очернити и в зло превратити. Для чего они хитрым своим лукавством ни пенязей, ни труда не жалели. Они, в-первых, карановачкие и ужичкие турки, злейшие остатки дайях, на нас раздражили и воздвигли тако: да ужичани и карановчани, несмотря на многократная прошения и представления наша, чтоб нас до высочайшего решения, которое мы, мир со всеми турки утвердивши, в тишине с всякою решительностию ожидали, целых и невредимых оставили, но, напротив того, всяка зла нам причиняли. Они на нас разбойнически нападали, имения путников отнимали; они в наша нахие упадали, сирые дети наши и жены пленили, церкви наша палили и кровопролитием священников осквернили. И бесчисленными беззакония своими старые еще незастаревшие раны наши повреждали, а именно: девяти родным братьям нашим, в Карановице тогда обретшимся, руки и ноги отрубили и тако их, тирански наказанных, еще живых на страшное позорище нам вспять послали.

Страшное сие тиранство и гонение в крайнюю нас нужду поставило противу нападения карановчанов и ужичанов паки вооружитися. И по случившемся сражении они, который разбойнического своего обычая не хотели оставити, безопасно из сих мест пропущены изишли, а вси прочий, который рождены в сем пределе и местах, остали между нами и живут с нами в мире и взаимной любви и в дружестве. И мы их почитаем и любим, и защищаем, и сохраняем, аки нас самих. И никогда мы во внутренности предела нашего толикое безопасие не имели, якоже ныне имеем. [184] И мы, и с нами соживущие почтенный турецкий сограждане наши, вси мы коленопреклонно просим ваше величество высочайшею властию счастие сие народне не дозволити возмущати. Они пак с торжественным обещанием нам в будуще никаковая зла не причиняти, измежду нас отшедшии злодеи, по разных ближные Босны местах рассеявшиеся, новые на нас возмущения готовили, и когда там не успели, прибегли в Ниш к Афуз-паше и к нему прилепилися. Сей Афуз-паша, от давных времен злобою ратовавший, искал пособия неприятельски на нас напасти и получил, и прибегшие к нему злодеи наша собранному воинству своему представил. Мы же, услышавши, что Афуз-паша в Белград имеет прийти, готовилися его с благопристойною честию восприяти. Но когда мы положительно уразумели, что он с великим воинством, с великим угрожением и приуготовлением и с нашими непримирительными враги в предел наш с нападением шествует, когда мы увидели, что он не на примирение, но на отмщение и на наше всеконечное уничтожение вся расположения творил, тогда мы в таковой опасности нуждную предосторожность употребити принуждены были. И Афуз-паша, пришед в предел наш с воинством, великое нападение на нас в месте Иванковац сотворил. Бог праведной и невинной стране благоприятствовал. И Афуз-паша, многую невинную кровь сербскую пролив, со тщетою возвратился.

Сия суть от времене оного, от како мы всепокорнейший арзимазар наш к вашему величеству послали, в пределе нашем приключившиеся битвы, которых мы не желали, не хотели, но мимоитися в совершенной невозможности были и которых вина и причина всевозмущающии враги наши были. Толикими бедами, которых мы до сего дня претерпели, несытии враги наши крайнее коварство употребили и высочайшую немилость вашего величества наконец на нас нанесли. Бедные мы! Где отселе отрады искати будем? Доколе без послушания и помилования плакати будем? Кому тяготи наша представляти? От кого уврачевания просити? От кого будущего отишия нам и чадам нашим ожидати будем? Аще и ваше величество царское свое лице от нас отвратити? Но совесть наша нас утешает. Правда же, человеколюбие и отеческое за благо подданников своих попечение вашего величества крепкий наши защитницы суть. И мы твердо уверены есмы, да когда во высочайший слух вашего величества плач сей и рыдание невинно бедных сербов ваших приидет с совестным нашим исповеданием, да мы единственно оного зулума ни насилия, ни тиранства терпити не можем, противу коего вооружены есмы и противу коего просили мы посредством посланников наших и просим коленопреклонно и неотступно, да нам ваше величество уврачевание и довольное предохранение всемилостивейшее соделаете. Да тогда нас отечески помиловати, и праведная прошения наша всещедро услишати, и нас вечно счастливых соделати всемилостивейше благоизволили будете!

За сие едино молим и с целим постоянством нашим припадающе просим и лросити будем, дондеже царскую вашу милость нам не подаруете! И всегдашнее наше отишие, безопасие и гражданское счастие всемилостивейшим ферманом не утвердите!!!.

А ныне с сокрушенным духом и смиренным сердцем пред ноги вашего величества припадаем и всепокорнейше просим и молим, да еще то истина есть, да горепомянутый травничкий везир и прочий паши на нас нападение сотворити намеряют, всемилостивейше благоизволите им таковое предприятие не дозволити, но высочайшею властию запретити и забранити, да не бы ся кровь верных подданников ваших всуе проливала.

Ты же, господи вседержителю, который вечный закон в сердца наши вселил еси, сладость содружественного гражданского счастия паче самого [185] живота возлюбити, не даждь всемогуществом твоим нам до отчаяния пострадати и до конца погибнути, но преклони благоутробием твоим человеколюбивого великого султан[а] Селима сердце во спасение народа сербского, народа, иже царя своего, его же дал еси им на земли до обожения любит и страхопочитает.

Вашего императорского величества, нашего всемилостивейшего царя всепокорнейший всенижайший и верноподданнейший народ сербски

АВПР, ф. ГА I-9, 1804 г., д. 5, ч. 2, п. 1, л. 12-20. Копия. Частично опубл.: Вукиhевиh М. Караджордже, кнь. 2, с. 23.

Комментарии

1 См. док. № 61