№ 37
Рапорт командира русского отряда в Сербии И. И. Исаева А. А. Прозоровскому о сношениях с сербскими военачальниками и с характеристикой Карагеоргия
16 февраля 1808 г.
Секретно
Получа вашего сиятельства высокое секретное повеление за № 7, спешу выполнить оное моим донесением. Находясь некоторое время с сербами, имел случай несколько узнать характер их, равномерно и Черного Георгия. Он есть человек без всякого просвещения, из самого низкого состояния. Находясь под правлением турецким и по врожденной к ним ненависти, был в шайке охотников полевых. Наконец, при начале революции собрал довольное число людей, коих был начальником, продолжал оную, а случай и щастие, более страх свирепого характера (ибо за неповиновение или малейшее ослушание сам рубил головы, что поныне продолжает делать) возвели его на степень вождя сербского народа, которого, как мне кажется, носит [52] одно имя. Каждый комендант имеет по состоянию своих телохранителей, которые готовы защищать господина своего и против Черного Георгия, почему он обязан уважать богатых и слушать их советов и в силах наказывать одних только бедных и ничего не значащих. И по сие время, однако же, имеет уважение всех вообще, ибо народ к нему довольно привержен. В то же время, когда я завладел большим на Дунае островом, он приехал туда, чтоб со мною видеться, но узнав о числе войск, пришедших для соединения с ним, несмотря на то, что я удвоил оное, не хотел даже говорить со мною, и один только щастливый успех российских войск в деле при Малайнице 1, где разбит был видинский паша Мулла, заставил его быть учтивее, ибо он не хотел верить, что я решился атаковать оного. Со всем тем, осадив вместе город Неготин, дни через три получа уведомление, что турки, переправясь через Дрину, принудили войска сербские отступить на несколько часов, не сказав мне ни слова, ночью отправился с большею частью войск на помощь отступившим.
Георгий самолюбив, жесток, знаком с ракою и вином, часто употребляет оное и слишком прост, чтоб человек, понуждаем быв собственными выгодами и с малою хитростью и умом, не мог его в чем уверить доказательствами даже неосновательными, что то служит для пользы отечества, как Младен (М. Милованович), о котором ваше сиятельство изволите упоминать в своем повелении, и некоторые другие, которые, однако ж, меньше значат.
Я надеюсь, что сербы не переменили своей приверженности к России, но Младен прошлого году от закупки в Австрии пороха и всех воинских снарядов обогатился, ставя на щет большую цену, что слышал я от самих сербов, и сделался сильным. Теперь думает, мне кажется, воспользоваться тем же и для того, конечно, настроил Кара Георгия написать письмо к ерц-герцогу Карлу, представляя ему, что Россия не снабжает их довольным числом пороха, свинца и прочих снарядов, ибо по переписке моей с комендантом сербским Миленкой (М. Стойкович) они ожидали сего с нетерпением, но и до сих пор не получали. Недавно выгнаны из Совета их некто Югович и Гагич 2, люди мне известные, с здравым рассудком и довольно хорошими сведениями, особливо первый. Причина сего мне неизвестна. Явная и непреодолимая ненависть Георгия к грекам, которую приняли почти все чиновники сербские, а может быть, и издавна ее имели, не помешала стараниям г-на действительного статского советника Родофиникина вселить в Георгия доверенность и в других, которые умнее его, как, например, Миленко, Чердакли и других, мне не так известных, любовь к нему, хотя все они знают, что он родом грек.
Сии сведения собрал я в разные времена от самих сербов, часто проезжающих через Крайов и живущих в моей квартире иногда и по две недели. Расспрашивая оных об обстоятельствах Белграда, видел всегда из слов их приверженность к России, доверенность и даже любовь к г-ну Родофиникину, старание и прием его привлечь их к себе и успех сего, почему и полагаю, что приверженность сербской нации к России не переменилась, а действует только в сих происшествиях интерес Младена и некоторых частных людей, что, конечно, подтвердят вашему сиятельству лично г-н артиллерии майор Лавров и капитан Бей Новокрещенов, которые недавно из Белграда приехали. Но чтобы выполнить в точной силе предписание вашего сиятельства, я не имел другого средства, как послать к г-ну Миленке, с которым провел целое лето, находящегося при мне переводчика титулярного советника Лиготовича, человека верного и расторопного, которого снабдил достаточными наставлениями, не открывая, однако ж, оному о повелении, полученном мною от вашего сиятельства, а единственно из любопытства моего и под предлогом, как писал к Миленке, по случаю приближения весны, времени, в которое открываются обыкновенно военные действия. Но как у нас еще неизвестно, будет ли война или нет, а из собственной моей осторожности узнать [53] только о расположении турок, к чему они готовятся, ибо Миленка ближе к ним, прошу его уведомить меня о всем с сим знакомым ему посланным, дабы в случае нужды мы могли бы помочь друг другу. Пребывание свое Миленко имеет в городе Поречье. Предпринятое мною оставалось единственным и надежнейшим средством узнать о всем подробно, ибо переписка с ним затруднительна, потому что те сербы, кои знают положение дел, писать не умеют и имеют секретарей, кои ничего не знают и от которых все скрывают. В дополнение к сему, какие получу известия, не замедлю подробно донести вашему сиятельству с нарочным.
АВПРИ. Ф. ГА 1-9, 1807-1808 гг. Д. 2. Л. 116-119. Копия.
Комментарии
1. У Малайницы 19 июля 1807 г. российские войска под командованием генерал-майора И. И. Исаева вместе с сербскими повстанцами нанесли поражение войскам видинского паши. В этот же день состоялась первая встреча И. И. Исаева с Карагеоргием (Первое сербское восстание... Кн. 1. Док. 251).
2. Иван Югович с 1805 г. исполнял обязанности писаря Правительствующего совета сербского, в 1807 г. стал первым секретарем Совета. Вместе с И. Гагичем (вторым секретарем Совета) был изгнан из Совета по распоряжению Карагеоргия, как считал И. Югович, "по наговору Родофиникина" (Карацич) В. Житииа знатных србальа у Србии нашега времена // Карацич В. Први и други српски устанак. Београд, 1947. С. 257-260).