№ 186
Донесение М. Я. Минчаки К. В. Нессельроде о положении сербских депутатов в Константинополе
14(26) июля 1825 г.
Monsieur le comte!
J'ai eu l’honneur d'informer votre excellence par mes rapports N 31 et 32 de l'inutilite des representations que j'avais faites a la Porte, pour obtenir la liberte des deputes serviens, quoique convaincu que dans la situation actuelle des choses, tous les efforts a ce sujet devront necessairement rester sans resultat, je me suis cependant decide a une nouvelle demarche, par egard pour les sollicitations reiterees et pressantes de ces deputes, dont l'un n'a pas eu assez de force morale pour supporter sa longue detention, et est tombe dans une profonde melancolie, et [272] dont un autre a perdu l'usage de ses jambes et sollicitait d'etre transfere au patriarcat pour soigner l'etat delabre de sa sante.
Pour mettre la Porte a meme de juger des genereuses intentions qui ont dicte mes instructions a son egard et des dispositions bienveillantes que la Russie ne cessait de temoigner pour la tranquillite de l'Empire Ottoman; pour lui prouver neanmoins aussi, que l'interet que sa majeste imperiale vouait au bonheur de la nation servienne, ne devait etre dans aucun cas un objet de doute, j’avais charge le sieur drogman Franchini de lire au reis-effendi la depeche de votre excellence en date du 4 avril, N 6. Elle caracterisait si eminemment la purete des vues et la franchise de la politique de l'empereur, que j'ai pense qu'il etait possible que cette communication produisit quelque effet sur l’epsrit du Divan et tant qu'il restait un moyen pour obtenir un adoucissement au sort des deputes, il etait de mon devoir de ne point le negliger.
Le rapport ci-joint de Mr. Franchini offrira a votre excellence tous les details de son entrevue avec le reis-effendi. Cette fois-ci le ministre a reconnu sans detour que les Serviens gardes ici etaient detenus comme otages pour la tranquillite de cette province et qu’ils ne seraient rendus a la liberte qu'autant que d'autres individus de leur nation viendraient les remplacer.
Quelques jours apres les deputes ayant recu la lettre egalement ci-jointe en copie, par laquelle le prince Milosch leur annonca que l'assemblee des primats insistait sur leur elargissement avant d'envoyer une nouvelle deputation a Constantinople et que tant que la Porte ne demontrerait pas par le fait son intention de deferer enfin aux v?ux legitimes de la nation, on ne pouvait garantir la tranquillite de la province, ils ont ete extraits de leurs prisons et amenes en presence du reis-effendi. L'entretien qui s'en est suivi offre des particularites trop remarquables, pour que je ne joigne ici la copie meme du precis que les deputes ont redige.
Il semblerait d'apres ce que le reis-effendi leur a dit que l'arrivee du sieur Hermann et la lettre que votre excellence a ecrite au mois de mars dernier au prince Milosch ont principalement excite les inquietudes et les mefiances jalouses du gouvernement ottoman, car le ministre turc apres avoir reproche au chef des Serviens de rechercher aujourd'hui aupres des souverains etrangers un appui qu'il ne lui etait permis de trouver qu’aupres du grand seigneur, son seul et unique protecteur, a declare aux depute, que la Porte remarquait dans cette conduite les indices d'un changement dans les sentiments de prince Milosch. S'il est soutenu dans ces sentiments, a continue le reis-effendi, soit par les insinuations des Grecs, soit par celles des puissances alliees europeennes, qui ont demande a deux reprises differentes la permission de s'ingerer dans l'insurrection de la Grece, pour pacifier ce pays, en ce cas-la, qu’il sache que la Porte ne permettra jamais aux etrangers de se meler dans les affaires de l'empire; qu'elle defendra les frontieres et les contrees qui lui appartiennent, jusqu’a la derniere goutte de sang; qu'elle est meme prete a le verser pour le plus obscur des Serviens, et qu'ainsi, si la Servie nourrit d'autres intentions, ou si elle se dispose a une opposition quelconque, le gouvernement ottoman enverra aussitot dans cette province ses troupes et malheur alors aux Serviens, a ajoute le reis-effendi, il n'y aura plus qu’a deplorer leur perte!
Les deputes ayant fourni toutes les explications qui etaient a leur portee et les assurances les plus positives du devouement de la nation, ont en meme temps fait observer, que malgre toutes les preuves de fidelite, ils se voyaient pourtant confondus dans la meme prison avec les otages grecs.
Le ministre s'est recrie de ce qu'ils osaient nommer le palais du grand Seigneur une prison, et leur a demande si les Serviens eux-memes n’avaient ete des rebelles comme les Grecs. Il a fini ensuite par leur recommander d’ecrire au prince Milosch, tout ce qu'il venait de leur dire, en leur annoncant toutefois, que tant qu'une nouvelle deputation n'arriverait pas, ils continueraient de rester dans le lieu ou ils se trouvent actuellement. Depuis, j'ai appris, qu’a force d'instances et de sollicitations, le depute dont l'etat de sante exigeait le plus imperieusement un changement de situation, a obtenu enfin la faculte de sortir durant le jour, sous la surveillance d'un Turc prepose a sa garde.
La deputation a renvoye au chef des Serviens son courrier, pour l'engager a envoyer ici une [273] nouvelle deputation, et pour rendre compte des dispositions qui leur ont ete annoncees par le reis-effendi, mais il est fort douteux que le prince y trouve des motifs bien puissants pour tranquilliser les Serviens et si les malheurs de la Grece n'etaient pas aujourd'hui une plus grande garantie qu'ils persevereront dans leur soumission, qui oserait repondre de l'avenir?
Je suis avec respect, monsieur le comte, de votre excellence le tres humble et tres obeissant serviteur
M. Minciaky
АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 468. Д. 2350. Л. 729 — 733. Подлинник.
Перевод
Господин граф!
Я имел честь известить ваше сиятельство в своих донесениях № 31 и 32 о безуспешности представлений, сделанных мною Порте с целью добиться освобождения сербских депутатов. Хотя я убежден, что при нынешнем положении вещей любые усилия, прилагаемые для достижения этой цели, непременно останутся безрезультатными, я тем не менее решил предпринять новый демарш ввиду неоднократных и настойчивых ходатайств этих депутатов, один из которых не нашел в себе достаточно душевных сил, чтобы выдержать долгое заточение, и впал в глубокую меланхолию, а другой обезножил и просит, чтобы его перевели в здание патриаршии, дабы поправить пошатнувшееся здоровье.
Чтобы дать Порте возможность оценить бескорыстные побуждения, которыми были продиктованы мои инструкции по отношению к ней, и постоянно проявляемую Россией заботу о сохранении спокойствия Оттоманской империи; но чтобы в то же время показать ей, что проявляемая его императорским величеством забота о благоденствии сербского народа ни в коем случае не может вызывать сомнений, я поручил г-ну драгоману Франкини зачитать реис-эфенди депешу вашего сиятельства от 4 апреля, № 6. Она так превосходно отражала чистоту намерений и искренность политики императора, что я подумал, что это сообщение может оказать некоторое воздействие на настроение Дивана, и пока оставалось какое-то средство, чтобы добиться облегчения судьбы депутатов, я не должен был пренебрегать им.
В прилагаемом к сему донесении г-на Франкини ваше сиятельство найдете все подробности его беседы с реис-эфенди. На этот раз министр признал без обиняков, что удерживаемые здесь сербы были оставлены в качестве заложников ради спокойствия этой провинции и что они будут отпущены на свободу только в том случае, если их заменят другие представители этого народа.
Спустя несколько дней после того, как депутаты получили письмо, копия которого также прилагается к сему и в котором князь Милош объявил им, что собрание старейшин настаивает на их освобождении до отправления новой депутации в Константинополь и что до тех пор, пока Порта не докажет на деле свое намерение удовлетворить наконец законные желания нации, невозможно гарантировать спокойствие этой провинции, они были выпущены из своих тюрем и доставлены к реис-эфенди. Последовавший разговор столь примечателен, что я не могу не присовокупить к сему копию его краткой записи, составленной депутатами.
Судя по тому, что сказал им реис-эфенди, можно сделать вывод, что прибытие г-на Германа и письмо, написанное вашим сиятельством князю Милошу в марте с.г., явились главными причинами, вызывавшими беспокойство и ревнивую подозрительность оттоманского правительства, ибо турецкий министр, упрекнув вождя сербов в том, что он ныне ищет у иностранных государей поддержки, за которой ему позволительно обращаться только к султану, его единственному и исключительному покровителю, заявил депутатам, что Порта усматривает в таком поведении признаки перемены в настроениях князя Милоша. Если он укрепится в таких настроениях, продолжал реис-эфенди, вследствие наущений греков или европейских союзных держав, которые уже дважды по различным поводам просили разрешения вмешаться в восстание в Греции для умиротворения этой страны, то в таком случае пусть он знает, что Порта никогда не позволит посторонним вмешиваться в дела империи; она будет защищать свои границы и владения до последней капли крови; она даже готова пролить эту кровь за самого последнего серба; и таким образом, если Сербия питает другие намерения или готовится оказать какое бы то ни было [274] сопротивление, оттоманское правительство тотчас же пошлет в эту провинцию свои войска, и тогда горе сербам, добавил реис-эфенди, им останется лишь оплакивать свою погибель.
Сербские представители, дав все соответствующие их возможностям разъяснения и самые недвусмысленные заверения в преданности своего народа, в то же время отметили, что несмотря на все доказательства верности их все же содержат в одной тюрьме с греческими заложниками.
Министр возмутился тем, что они осмелились назвать дворец султана тюрьмой, и спросил их, не являются ли сами сербы такими же бунтовщиками, как и греки. В заключение посоветовал им написать князю Милошу обо всем, что он им только что сказал, однако заявил им, что до тех пор, пока не прибудет новая депутация, они будут по-прежнему оставаться там же, где и сейчас. Впоследствии я узнал, что благодаря настоятельным просьбам и ходатайствам депутат, который по состоянию здоровья наиболее остро нуждался в изменении условий содержания, получил наконец возможность выходить на прогулки в дневное время под надзором приставленного для присмотра за ним турка.
Депутация отослала к вождю сербов его курьера с тем, чтобы убедить его направить сюда новую депутацию и доложить о решениях, объявленных им реис-эфенди, но весьма сомнительно, чтобы князь усмотрел в этом, достаточно серьезные причины, чтобы успокоить сербов, и если нынешние бедствия Греции не являются большей гарантией того, что сербы будут сохранять покорность, то кто осмелится поручиться за будущее?
Пребываю с уважением вашего сиятельства нижайшим и покорнейшим слугой
М. Минчаки