№ 112
Донесение Г. А. Строганова К. В. Нессельроде о направлении М. Обреновичем благодарственного адреса турецкому султану и о гибели Карагеоргия
№ 129
1(13) августа 1817 г.
Буюкдере
Mousieur b comte!
Le depute des Serviens a Bukarest, Herman, vient de me communiquer l’extrail d’une lettre qu’il a recue de leur chef supreme Milosch, avec une copie de l’adresse de remerciment envoyee au sultan. Ce chef s’efforce de pallier sa lachete en rejettant tout l’odieux de cette [160] demarche sur les violences et les menaces du pacha de Belgrade: fait qui ne me parait que trop reel. Mais ce desaveu particulier ne peut etre d’aucun usage pour infirmer le poida d’une lettre aussi solennelle, dans laquelle le chef supreme des Serviens et 12 de leurs princes parlent au nom de toute la nation du bonheur inconnu a leurs peres, dont ils jouissent, et ne font des v?ux que pour sa duree. La Porte, apres avoir reussi par le moyen de son lieutenant a extorquer cette preuve authentique, ne manquera pas sans doute de nous l’opposer au moment ou les debats relatifs a la Servie s’entameront. Elle se servira de cette arme puissante pour combattre nos griefs et notre intercession en faveur d’un peuple qui se reconnait ainsi lui-meme trop heureux sous son gouvernement actuel.
Votre excellence trouvera ci-jointes une copie de l’extrait communique par Herman et la reponce que je lui ai faite, avant d’avoir appris la nouvelle importante de l’arrivee de Tzemi Georges en Servie et sa mort funeste. Ce malheureux chef, apres etre parvenu a s’echapper de la Bessarabie, a ete saisi par le pacha de Belgrade, probablement au moyen de quelque trahison de Milosch, et mic a mort dans cette ville. Sa tete vient d’etre envoyee ici, et presentee au sultan, qui a fait revetir d’une pelisse de Zibeline le tartare que l’a apportee. Cependant cette tete n’a pas ete exposee au serail, suivant l’usage, et on assure meme que le sultan a paru douter, si elle etait reellement celle de Tzemi Georges: pour le convaincre on a fait traduire en turc une lettre par laquelle Milosch annonce son envoi aux deputes serviens residants a Constantinople. Ceuxci ont recu des felicitations d’etre delivres d’un homme inquiet dont la mort contribuerait desormais a la tranquillite et au bien-etre de la Servie. La crainte de se compromettre leur a fait applaudir a ces felicitations; mais ils n’ont gueres, tarde a manifester le vit regret qu’il eprouvaient en perdant celui qu’ils ne cessaient de considerer en secret comme leur esperance future, et auquel se rapportaient tous leurs voeux, toutes leurs plaintes contre le gouvernement qui les opprime. J’ignore si la Porte est entierement persuadee que la fuite de Tzemi Georges est en opposition evidente avec les intentions de la cour imperiale, que j’ai cru devoir signaler dans ma reponse a Herman. Je ne manquerai point de mon cote, de montrer une parfaite indifference pour ce triste evenement, a' moins de recevoir des ordres particuliers a cet egard: car je presume que Tzemi Georges, ayant mis le pied en Servie sans aucune autorisation ou passeport de la part de la Russie, ne pouvait plus des-lors etre considere'comme jouissant encore de sa puissante protection; et la Porte avait bien le droit de se faire elle-meme justice d’un sujet, rebelle a ses yeux, qui s’etait livre si imprudemment a sa vengeance.
J’ai l’honneur d’etre avec une haute consideration, monsieur le comte, de votre excellence, le tres humble et tres obeissant serviteur
baron de Stroganoff
Помета: Пол[учено] 30 августа.
АВПРИ. Ф. Канцелярия, оп. 468. Д. 2315. Л. 622-623 об. Подлинник.
Перевод
Господин граф!
Депутат сербов в Бухаресте Герман сообщил мне выписку из письма, полученного им от их верховного вождя Милоша, а также копию благодарственного адреса, направленного султану. Этот вождь пытается прикрыть свою трусость, объясняя все то отвратительное, что есть в этом демарше, насилием и угрозами со стороны белградского паши: факт, который представляется мне более чем вероятным. Однако это частное осуждение нисколько не может упразднить серьезность столь торжественного послания, где верховный вождь сербов и 12 их кнезов говорят от имени всего народа о том, что они испытывают неведомое их отцам счастье и желают лишь его продления. Порта, которой удалось через своего наместника заполучить это подлинное свидетельство, конечно, не преминет представить его нам, когда начнутся споры по поводу Сербии. Она воспользуется этим мощным оружием, чтобы отвергнуть жалобы и наше посредничество в интересах народа, который таким образом сам признает, что весьма счастлив при своем нынешнем правительстве. [161]
Ваше сиятельство найдете в приложении к сему копию выписки, переданной мне Германом и ответ, который я ему дал до того, как узнал важную новость о прибытии Карагеоргия в Сербию и его роковой гибели. Этот несчастный вождь, которому удалось бежать из Бессарабии, был схвачен белградским пашой, возможно, не без предательства Милоша, и казнен в этом городе. Его голова была прислана сюда и показана султану, который распорядился одеть доставившего ее татара в соболиную шкуру. Однако эта голова не была выставлена в серале, как это делается обычно. Уверяют даже, что султан, кажется, сомневался действительно ли это голова Карагеоргия. Чтобы убедить его в этом, на турецкий язык было переведено письмо, в котором Милош сообщает об ее отправлении находящимся в Константинополе сербским депутатам. Последние приняли поздравления по случаю избавления от смутьяна, смерть которого отныне будет способстовать спокойствию и благополучию Сербии. Боязнь скомпрометировать себя заставила их аплодировать в ответ на эти поздравления; но все же они не замедлили выразить глубокое сожаление по поводу утраты того, кого втайне всегда считали своей будущей надеждой и с именем которого связывали все свои пожелания и все свои жалобы на угнетающее их правительство.
Мне не известно, вполне ли уверена Порта в том, что бегство Карагеоргия явно противоречит намерениям императорского двора, что я счел необходимым отметить в своем ответе Герману. Со своей стороны, я не премину выказывать полное безразличие к этому печальному событию, если только не получу особых указаний на сей счет: ибо я полагаю, что, вступив на землю Сербии без всякого разрешения России или паспорта, Карагеоргий уже не мог рассматриваться в качестве лица, продолжающего пользоваться ее могущественным покровительством, и Порта имела полное право самой расправиться с подданным, являющимся в ее глазах мятежником, так неосторожно отдавшим себя в руки ее мести.
Имею честь быть с глубоким почтением, г-н граф, вашего сиятельства нижайшим и покорнейшим слугой
барон Строганов