№ 4
Письмо черногорского митрополита Петра I Петровича Негоша государственному канцлеру А. Р. Воронцову о бедственном положении Черногории, происках австрийских властей и с просьбой о назначении пенсии и высылке государственной субсидии
12(24) февраля 1803 г.
Станевич
При всем ожидании моем о достодолжном возведении вашего сиятельства на высочайшую степень достоинства сердце мое исполнилось живейшею радостию при получении известия о щастливом сем событии, уверено будучи, что творческий дух и ум вашего сиятельства усугубит паче и паче славу России.
В надежде, что ваше сиятельство снизойдете на мое прошение об удалении Николая Петровича 1, называющего себя графом Черноевичем-Давидовичем (На полях помета: В деле о Черноевиче есть выписка), от всех [16] наших дел и повелите отобрать от него все наши полномочия, употребленные им во зло толь недостойным образом, приемлю смелость отвлечь мгновенно внимание ваше от важного занятия высоким министерством. Доставив к нам диплом и бесценные дары вечной славы императора Павла I, удостоверил он нас, что может испросить нам вящшие еще милости и клялся нам излагать всегда одни наши желания и начертания. Но вместо звания депутата честного и сострадающего о наших бедствиях, надел он на себя ложную и вероломную личину; поступки его столь гнусны, что я стыжусь даже приступить к подробному исчислению оных. Принятые нами меры в рассуждении его особы, характера и планов, решительны и непреложны, то есть: что ни я, ни черногорской народ не желаем более иметь с ним никакого дела. Во избежание же всяких его подлогов всеубедительнейше прошу ваше сиятельство повелеть отобрать от него все наши бумаги и патенты 2, за моим подписанием выданные, которые при сем и препровождаю. Буде же он принял уже за нас тысячу червонных, следующих нам в пенсию, которой мы за три года не получали, что и составит 3 тыс. червонных 3, то прошу ваше сиятельство именем всея нации, коей принадлежит сей дар, приказать взыскать с него, а его, арестовав, строго наказать, ибо после засухи и неурожая голод оказался толь гибельным для нас, что при всем нашем мужестве не возможем устоять, естли ваше сиятельство не дадите предписания о немедленном доставлении оной в Рагузу к консулу Карлу Фонтону посредством банкира Ливио.
Бедствие, наиболее устрашающее нацию сию, есть голод, и для того 4 черногорца отправились в Неаполь, дабы испросить у короля землю для поселения 300 семейств и более. Я воспротивился сему и успел удержать их. Чувствования благодарности и преданности, с коими намерен я жить и умереть по примеру предшественников моих, побуждают меня сказать, что гораздо выгоднее было бы, естли б его величество соблаговолил принять в свои владения, толико пространные, колонию черногорцев, подобно той, которую дядя мой митрополит Василий Петрович доставил в Миргород (На полях помета: В деле о переселении черногорцев в Россию есть выписки).
Не могу умолчать и еще об одной просьбе, лично до меня касающейся. Дни мои преклонны, пособий не имею и остаюсь с долгами, нажитыми для вспоможения нации. Не прошу тщетного и зловредного богатства, прибегаю к щедротам его величества и молю об умеренной пенсии 4.
Злоба австрийских начальников, находящихся в Бокка-ди-Катаро 5, устремляющаяся на покорение сего края, защищающего свою вольность от турок более 300 лет со времени последнего князя Георгия Джерновича, действует с такою силою, что потерял бы все терпение, естли бы не нашел здесь по щастию старого и верного аббата Долчи (На полях помета: Дольчи. В деле о Вукотиче есть выписки). Имея войски, объявили мне скрытную войну и покушались на отъятие жизни моей ядом; вменяют мне в вину ропот подданных их противу правительства, производят всевозможные происки и крамолы, дабы очернить меня и аббата Долчи 6; рассеивают подозрения, составляют партии для порождения раздора между черногорцами и для привлечения их на свою сторону (На полях помета: Есть выписки).
Рагузская республика воздвигла было также гонение на правоверных греков, которое щастливым образом прекращено генеральным консулом Карлом Фонтоном. Усердие, оказанное им в сем случае на защищение нашей религии, заслуживает величайшей похвалы, поелику усугубил он вящше еще приверженность к Российской империи герцеговинских и черногорских христиан, для коих единоверие есть главный и сильнейший союз. Отовсюду выхваляют рвение его, с каковым покровительствует он греческую церковь и возвращенное им право отправлять богослужение християнам в домовой церкве, существующей более 14 лет.
Будучи главою восточной церкви сея страны, должен быть я и излагателем [17] благодарности верных ее чад. И по сему то убеждению приемлю смелость препоручить помянутого консула Карла Фонтона в особенную милость высочайшего двора и испросить для него почетный знак отличия. Его же должности приписываю я спасение драгоценных утварей, ввереных от двора некоему Лазару Любибратичу, сомнительное поведение коего в Бокка-ди-Катаро возродило подозрение австрийского правительства и возбудило алчность их агентов 7. По щастию консул Карло Фонтон учинил тщетными все их происки и несправедливые притязания на сии вещи, назначению коих старались они дать иной вид. Я с удовольствием вижу, что чести императорского двора, коему я истинно предан, что они ошиблись в своих предположених и что означенные вещи находятся теперь в руках российского поверенного. Я не в силах постигнуть, как могли полагать при императорском дворе, что можно отправить подобные утвари прямо в Герцеговину, не подвергнув христиан крайним бедствиям. Справедливости требует сказать, что присылка толь драгоценных вещей клонится на пагубу бедных герцеговинских християн, коим не преминули бы турки вменить в преступление подарки российского двора. Оплошностью Любибратича все известны теперь о сей присылке, и турки почитают уже оную своею добычею. Нет сомнения, что и требинский паша, предваренный всконечно рагузским правительством, употребит все возможные средства, дабы завладеть сими вещами, когда повезут их чрез турецкие владения, и иметь потом предлог для притеснения християн, должны будут освободиться великими суммами.
Перевел коллежский советник Александр Леванда
АВПРИ. Ф. ГА 1-13. 1803 г. Д. 16. Л. 3-6. Перевод с сербского яз., современный подлиннику.
Комментарии
1. О. Н. Черноевиче-Давидовиче см. док. 1 и примеч. к нему. Согласно выданному ему полномочию черногорский посланник должен был выяснить вопрос относительно выдачи Черногории субсидии в размере 1 тыс. червонцев и добиться согласия России на присоединение к ней приморских территорий-Грбля, Майне, Поборе и Брайичи, которыми после ликвидации Венецианской республики завладела Австрия (по Кампоформийскому договору с Францией 1797 г.) При этом ему поручалось выступить в России с предложением о привлечении к борьбе с Турцией объединенных сил славян во главе с Черногорией.
Однако реализации этих планов не благоприятствовала сложившаяся международная обстановка, так как Россия была заинтересована в союзе с Турцией против наполеоновской Франции. Учитывая эти обстоятельства, по приезде в августе 1800 г. в Петербург Черноевич ограничился просьбой о подтверждении Россией покровительства Черногории и оказании дипломатической защиты в связи с агрессивными планами Габсбургов. После того как Павел I перешел к политике сближения с Францией, Черноевич-Давидович представил русскому правительству в октябре 1800 г. проект (опубл.: Политические и культурные отношения России... С, 393-396) о содействии России укреплению политического и военного положения Черногории и расширению ее территории за счет присоединения к ней захваченной Австрией Боки Которской (Драгович Ж. Черногория и ее отношения к России в царствование императора Павла I. 1797-1801 гг. // Русская старина. 1882, Февр. С. 427-432; Политические и культурные отношения России. С. 392-396. См. также: Павичевич Б. Политика цара Павла I према Црнои Гори // Гласник Цетинских Myзииa. Цетинье, 1970. № 3. С. 51-65).
2. В конце 1801 г. русское правительство назначило генеральным консулом в Дубровнике К. К. Фонтона, которому было поручено ведение дел, связанных с Черногорией. В связи с этим пребывание в Петербурге черногорского посланца стало излишним. Кроме того, в это время благодаря доносу черногорского эмигранта Томо Марошевича открылись некоторые сомнительные факты из биографии Черноевича-Давидовича, в действительности Николы Петрова Чирковича (Павичевич Б. Политика цара Павла I... С. 55-58).
Выполняя просьбу митрополита Петра I Петровича, А. Р. Воронцов известил его 13(25) мая 1803 г. об изъятии бумаг у Чирковича, который был лишен звания "полномочного черногорского посланника" (АВПРИ. Ф. ГА 1-13. Д. 6. Л. 10-11).
3. На самом деле задержка выплаты субсидии Черногории произошла в связи с тем, что государственный казначей Васильев, на которого был возложен перевод этих денег, распорядился об их пересылке через посольство в Константинополе, где возникли банкирские затруднения из-за их перевода Черногории. В июле 1803 г. российский консул в Дубровнике К. К. Фонтон совершил поездку в Черногорию, куда он доставил полученную для нее субсидию за 1802 г. (К. К. Фонтон-А. Р. Воронцову 15 (27) июля 1803 г. // АВПРИ. Ф. Канцелярия. Д. 2593. Л. 97-106 об.)
4. Пенсия митрополиту Петру I Петровичу была установлена в 1817 г.
5. Черногория давно претендовала на эти территории и встретила проникновение туда Австрии крайне настороженно. Еще в начала XVIII в. она утратила принадлежащую ей часть морского побережья, что лишало черногорцев выхода к морю и значительно ухудшало экономическое положение в стране.
6. Католический священник дон Франческо Дольчи Вискович (родом из Дубровника), в начале XIX в. секретарь и доверенное лицо митрополита Петра I Петровича, выступал сторонником французской ориентации. Реализации этой политики в Черногории способствовало то обстоятельство, что в начале 1802 г. Франция направила на Балканы своих эмиссаров, которые не скупились на обещания предоставления независимости Черногории и поставки ей оружия. По всей вероятности, не без участия Дольчи митрополит направил в марте того же года письмо Наполеону Бонапарту с предложением своего содействия в случае войны Франции против Турции (Лекич Д. Сполна политика Петра I Петровича Ньегоша (1784-1830). Цетинье, 1950. С. 142-145; Хитрова Н. И. Из истории русско-черногорских отношений в начале XIX в. // Иугословенске земле и Pycииa за време првог српског устанка 1804-1813. Научни скупови Српске академиие наука и уметности. Кн. XVII. Оделенье историйких наука. Кн. 4 Београд, 1983. С. 310-311).
7. Лазар Данилович Любибратич (родом из Требинье). В 1802 г. совершил поездку в Петербург, чтобы ходатайствовать перед российским правительством о помощи и покровительстве герцеговинскому народу. По распоряжению Александра I в знак проявления благорасположения к герцеговинцам ему было поручено доставить в Герцеговину подарки-церковную утварь и вещи на сумму в 516 руб. 90 коп. После приезда Любибратича в Кастельново слух о царских дарах распространился повсюду, вызвав желание местных габсбургских и османских властей завладеть ими (Письмо Л. Д. Любибратича Александру 1 от марта 1805 г. // АВПРИ. Ф. ГА II-1, 1805 г. Д. 2. Л. 8-8 об; Реестр церковных вещей от 13 мая 1806 г. см.: Там же. Л. 11-12).