СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БРОНЕВСКИЙ В. Б.

ОПИСАНИЕ ЧЕРНОГОРИИ

(Окончание. )

Тит Ливий и Плиний первоначальных обитателей страны сей называют беатидами. (блаженными), которых происхождение неизвестно. Неизвестно также начала и жителей, их заменивших: одни думают, что вышли они от берегов Азовского моря, и поселились на Восточной cтopoне Венецианского залива; дpyгиe полагают, что жители Иллирика были потомки Цельтов, и по образу всех прочих народов управлялись сами собою, служили в войсках Александра Македонского, и долго защищали вольность свою противу [194] Римлян, наконец последний их Царь Генций, быв разбит Претором Луцием Аником, потерял часть Далмации, от реки Тита, ныне Карки, до Дрины с близьлежащими островами, простиравшуюся к востоку до вершины гор, называемых в таблицах Птоломея Скардус. Черногория принадлежала к Иллирийскому Царству, которого Короли имели свое пребывание в Скодре, что ныне Скутари. По разделении Римской Империи, земли от Катаро до Дрины составляли часть провинции Превалитанской, принадлежавшей к Восточной Империи.

В начале шестого века, народ, коего бытие едва было известно, под именем Славян, достойным людей храбрых, является, громит Империю, уничижает Готвов и с шестого века занимает уже великую часть Европы от моря Балтийского до рек Эльбы, Тиссы и Черного моря. Язык, нравы и обычаи Черногорцев и других Славян Далмации, Кроации, Боснии и Сербии, не оставляют никакого сомнения, что они происходят [195] от одного с нами Славянского корня. — В начале седьмого столетия Славяне, по покорении Венгрии, заключив союз с Греческим Императором, вошли в Иллирию, изгнали оттуда Аваров и основали новые области под именем Кроации, Славонии, Сербии, Боснии и Далмации. Все сии области в начале были соединены и известны под именем Сербского Царства, но от несогласия сильная сия держава разделилась на малые уделы. Хищения и кровопролитные войны слабых независимых Князей угнетали народ. В 14 веке, Георг, покорив прочих владельцев, восстановил Сербское Царство, и потомки его, под именем Черновичей, сохранили оное до 1480 года, в которое время Славяне, слабые от развлечения сил и междоусобия, почти везде утратили свою независимость; одни покорены Оттоманами, другие повинуются теперь чужеземным властителям, некоторые переменили уже Веру и забыли самый язык отечественный.

С сего времени несправедливо причисляли Черногорию к Санджаку [196] Скутарскому, ибо после двухлетних усилий Черногорцы возвратили свою вольность, и утвердившись xpaбpocтию, терпением и бедностию, остались независимыми. В 1571 и в 1657 годах Турки, осаждая Катаро, завладели и Черногориею; но также на короткое время. В течение 150 лет, со времен Владыки Даниила Петровича, должно почитать Черногорию совершенно независимою от Турции.

В продолжение двух веков, Порта изыскивала способы привесть сию провинцию в повиновение. И в то время, как оружие Турок, ужасало Христианские державы, все их покушения на Черногорию были тщетны. По смерти славного Скандербега, храбрые Албанцы принуждены были уступить силе; но Черногорцы остались свободными. Развалины Kpои, столицы Скандербега, обагренной кровию Музульман, где Амурат с 150,000 разбит был на голову, горстию людей, в числе коих были и Черногорцы, и теперь еще видны недалеко от границы за рекою Дрино. В 1612 году Мегмет Паша с 30,000 армиею [197] пошел в сию землю, но Черногорцы разбили его, и Паша с великою потерею людей, сожегши одну деревню в округе Белопавличи, возвратился без успеха. В следующем году Паша Норослон, желал отмстить стыд разбития своего предшественника, наступил на Черногоpию с 60,000 apмиею и думал покорить ее; обстоятельства сему благоприятствовали. Округи Черногории были разделены враждою. Паша без сопротивления достиг до деревни Клементи и Белопавличи. Cиe несчастие соединило Черногорцев. С мужеством напали они на Пашу и близ урочища, называемого Кусон-луг, разбили его на голову; — большая часть армии легла на месте; победителям досталась богатая добыча, и Паша едва успел спастись с отрядом конницы. Славная победа сия утвердила вольность и спокойствие. С сих пор Черногорцы, сделавшись страшными своим соседам, желали быть готовыми оправдать славу свою; военные упражнения сделались их стpaстию, а ненависть к Туркам наследственною. [198] Следствием такового расположения, было, что они предлагали услуги свои всем Державам, воевавшим с Турциею. Слава Петра Великого возбудила в них желание искать соединения с Poccиею. В 1712 году, по собственной наклонности, без постороннего влияния, отправили они депутатов, с предложением верноподданства, и Петр Великий принял Черногорию под свое покровительство. С сего времени Черногория сделалась щитом угнетенных Турками Христиан, которые находили у них дружеское гостеприимство и убежище безопасное. Сии так называемые ускоки или выходцы, получая право гражданства, будучи приняты как братья по крови, и до сих пор отличаются мужеством и верностью к своему новому отечеству. Со времен Петра Великого Государи наши не преставали пещись о благосостоянии Черногорцев, обращая особенное внимание на средства, могущия предохранить их от внешнего нападения и уничтожить также коварные замыслы соседних Держав и внутренния вражды. В 1718 году, когда Венецияне [199] вели войну Турции, Черногорцы вооружились на защиту республики в качестве ея подданных, но по заключении мира, мнимое cиe название уничтожилось, и они объявили: себя принадлежащими России, которой Монархи, изливая благодеяния и милости, не требовали от них никакой зависимости. Императрица Елисавета, во время голода, послала великие суммы для содержания народа. Императрица Екатериан II, за храброе содействие в войнах с Турциею, не преставала пещись о их благе. Император Павел I украсил храмы их щедрыми подаяниями и учредил верховное судилище Кулук. Александр I завел училища и определил достаточную сумму для содержания их. Народ, чувствуя сему цену, не остался неблагодарным: во все войны России с Турциею, не сходили они с поля и умирали на сражениях с мужеством и верностию неизменяемою. В войну 1768 года, Черногорцы взяли город Подгорицу и крепость Жабляк, опустошили окрестности, содержали Боснию и Албанию в беспрестанном страхе, и удерживая на своих границах [200] многочисленные войска Паши Скутарского и других соседних, в пользу России сделали немаловажную диверсию. Во всех войнах Екатерины Великой, с султаном, они принимали деятельное участие

В 1785 году Махмут, Паша Скутарский, предпринял укротить сию провинцию; он собрал ужасную армию, проник во внутренность земли , но в тесных проходах Черногорцы стали твердо, и Паша, предав огню и мечу занятые им селения, принужден был отступить с великою потерею. С сего времени Черногорцы питали желание мщения. В 1789 году они нашли случай удовлетворить оному: соединившись с Австрийскими войсками под командою Maйора Вукасовича, они разбили Пашу, проникнув в Албанию, сожгли множество Турецких селений и с богатою добычею возвратились в домы. В 1788 году, дабы озаботить Турцию со стороны Адриатического моря, отвлечь часть сил ея от главного театра войны, Подполковник Граф Марко Ивелич, уроженец из Ризано, как чиновник Poccийский [201] пособствовал к возбуждению Герцеговины соединить оружие свое с Черногорским, и Митрополит, предводительствуя значительною силою, легкими сшибками и беспрестанными нападениями, удержал соседственных Пашей на своей границе, и тем сделал значительную диверсию. Мир, заключенный в Систове I791 года, не утвердил их вольности. Султан, в знак их подданства, требовал небольшой дани. Черногорцы отказались и от малейшего вида зависимости. Порта старалась склонить их к тому переговорами, но все усилия и убеждения были тщетны, и Турки снова прибегли к оружию.

В 1795 году тот же Магмут, Паша Скутарский, получил повеление, присоединив к себе войска соседних Пашей, во чтобы ни стало, покорить или истребить всех Черногорцев. Паша вторгнулся в пределы их с превосходною силою, состоявшею из храбрых Албанцев и Янычар. Митрополит Петр Петрович, командуя [202] малочисленным своим народом, отступая, сжег свои селения и истребил поля наконец, остановившись у дефилей, сильною речью ободрил впадших в уныние своих воинов, и объявил, что здесь должно умереть или победить. Решась одним сражением кончить кровопролитие, он стал в виду неприятеля на высотах, сделал фальшивую атаку на Турецкой лагерь, и отступив назад, поручил пяти тысячам отборных воинов защищать дефилеи; приказал на камнях положить красные шапочки, носимые Черногорцами, и c главным корпусом в ночь сделав большой марш, обошел неприятеля в тыл и отрезал ретираду. На утро Турки, обманутые огнями и шапочками, пошли к дефилеям. 5000 Черногорцев, подобно Спартанцам в Термопилах, дрались отчаянно, не уступили ни шагу и удерживали несколько часов стремление всей армии. В полдень Митрополит, лрошедь непроходимыми горами, явился в тылу, спустился с гор и всею силою ударил в изумленного неприятеля. Турки дрались с остервенением. [203] Черногорцы, защищая отечество, пренебрегая опасности, врубались в толпы их; сражение продолжалось трое суток. Tурки гибли тысячами, не могли прорваться, и разбиты были на голову. 30,000 легло на месте. Сам Паша убит; обоз и богатый, лагерь достались победителям. Голова Паши, как знаменитейший трофей, вместе со знаменами хранятся в монастырь Цетине. Славная cия победа, ужаснула Турок, оградила независимость Черногорцев, и к свойственной им храбрости присоединила мысль непобедимости. Следствием сего было, что пограничный округ Берда присоединился к Черногории.

В 1805 году Бонапарте простер виды свои на Черногорию, дабы, утвердившись в ней, иметь влияние на Турцию и со временем отторгнуть от нее знатнейшую часть или нанестъ ей неисцелимой удар. Как Черногорцы до сих пор предлагали свои услуги всякому, кто обещал им помощь в нападении на Турок, то, чтобы охранить от неволи, которую под видом помощи готовил им [204] Бонапарте, тот же Гр. Ивелич, уже в чине Генерал-Лейтенанта, послан был для взятия нужных мер осторожности, которые и имели полный успех. По занятии провинции Катарской, Черногория вместе с оною, содедалась значительным обладанием России. Главнокомандующий обеих областей, по отдаленности от отечества, хотя имел весьма малые средства, но искренняя преданность вообще всех Славян помогла ему ниспровергнуть все коварные замыслы неприязненных держав. Сия преданность и похвальная самонадеянность на свое мужество утвердились еще более победою у старой Рагузы, разбитием Генерала Лористона, на горе Баргарте в неприступной позиции, укрепленной батареями, и наконец поражением Генерала Мармонта, которой с превосходною силою, принужден был поспешно ретироваться от Кастель-ново, и отказавшись от завоевания, думать о собственной своей безопасности. [205]

Заключение.

Народ, столь к нам близкий, и столь мало известный, говоря одним с нами языком, имея туже Bеpy, происходя от одной крови, -— между тем как мы, родные его братья, стоим на знаменитой степени просвещенных наций,— ведет посреди варваров дикую жизнь, и имеет теже нравы, какие предки наши имели при храбром Князе Святославе.

Швейцария, местным положением столь сходствующая с Черногориею, в недрах бесплодия доставила себе счастливое довольство. Голландия, покрытая болотами, угрожаемая морем, не имея ни одного хорошего порта, неутомимым прилежанием, соделалась центром торговли вселенной. Сибирь, под отеческим правлением, на замерзшей земле собирает богатые жатвы. Далмация, неблагоприятствуемая природою, усердием и гением Дандоло могла принять новый вид. Приморцы в судоводстве снискали свое продовольcтвие; другие ближние им соседы и однородцы [206] Герцеговины, Босняки и Сербы, под игом угнетения, в глубоком изнурении рабства и обременении, извлекли из земледелия и торговли весь плод, которого пользу могли скрыть от беспечных своих тиранов; а Черногорцы, будучи свободны и независимы, вечно стоя на страже своей вольности, не знают благосостояния, проистекающего от мудрости законов, попечительности Монархов, — не делают никакого усилия и не показывают никакого желания выйти из невежественного своего омрачения.

Обработывание земли для Черногорца не что иное, как посторонний пpeдмeт, для коего употребляет он одни физические силы; — нет видов, нет улучшения, и все ограничивается простыми способами, по обычаю соделавшимися священными. Страсть к войне потушает в нем желание приобретать богатство; довольствуясь малым, отправляя общественные должности безвозмездно, пренебрегая избыток беззаботно провождает он жизнь в крайней бедности. Торговля, [207] умножающая земные произведения, также ему неизвестна, кроме незначущих мен в Катаро. Набеги и грабежи составляют все сношения с изобильными провинциями, его окружающими. Cиe отчуждение, не от того происходит, чтобы душевные его способности были ограничены; напротив: он имеет проницательность, весьма здравый рассудок и удивительную смышленость и переимчивость; истина сия доказывается примерами тех , кои служат в Российской армии и бывают в чужих землях: они оказывают способность к изучению языков и наук, а более склонность ко всем ремеслам, и в короткое время делаются другими людьми; но успехи их бесполезны для отечества, ибо вообще они туда более не возвращаются. По своей беспечности народ сей, беспрестанно употребляя во зло благодеяния Провидения, не постигает наклонности своега разума, даже не зная способностей своих старается отделить их от души и упрямо пребывает в прежнем невежестве. [208] Мечтания Философов, в независимости, в семейственной жизни Черногорцев могут найти образ особливой свободы, но друг человечества всегда откроет в том беспорядок своеволия, где право сильного и неумолимое мщение заменяют законы; он пожелает в усердие, да освободятся они от безчисленных бедствий войны, им и соседам их равно пагубной, и да оставят жизнь, толико противу достоинству человека.

Под властию мудрых законов, мощные руки Черногорцев отвратятся от грабежей, посвятятся возделыванию земли; жатвы будут обильнее; леса и горы, коих вершины необработаны, на искуственных лугах содержать будут многочисленные стада; они размножат яблони, груши, гранаты, миндаль и прочия плодоносные деревья, растущия на сей заброшенной земле, так сказать сами собою; от фиговых и шелковых дерев получать большия выгоды; наконец виноград на почве каменистой, покроет промежутки их [209] кал и увеличит их стяжание и удовольствия жизни.

Известно, что в 12 столетии, вся шерсть Боснии и Сербии привозилась чрез Черногорию в залив Катарской, откуда на судах отправлялась в Венецию. Не прошло еще одного века, как Босния и Герцеговина имели постепенное сообщение с Кастель-ново чрез Ризано. Албания, для избежания опасностей мореплавания в зимнее и военное время, покушалась часто привозить свои товары чрез землю Черногорцев; сим сократился бы путь, и караваны освободились бы от обид и притеснений, но опасаясь могущества Турок, они отвергнули все такого рода предложения. Рагуза и Катаро, сии двe близкие им гавани, кажутся помещенными среди Адриатики, чтобы служить убежищем в бурном море и соделаться средоточием торговли Турецких областей с Италиею. Пропуская товары чрез свою область, они могли бы восстановить древния потерянные ими отрасли торговли. Сим способом, приняв более миролюбивые правила, укротив [210] строптивый нрав свой , Черногорец yзрел бы в короткое время процветающими земледелие и торговлю, и познал бы все искуства, кои проистекают из сих двух источников всеобщего благосостояния. Упражнение в оных, открывая способности воображения, доставило бы ему наслаждение чистейшими удовольствиями и украсило бы его существование. Словом: сблизив их с соседственными народами, оно может обратить ум их на другие предметы, дать им другое направление, внушить новые мысли, и тем побудив к новым соображениям, показать путь к изобилию, к стяжанию богатств.

Ни какой народ, не имел столько надобности, в преобразовании своего правления и своих нравов; но каким способом произведется сия спасительная перемена? Можно ли надеяться, чтобы тронутый благосостоянием других просвещенных народов, он домогался славы подражать им? Глаза его закрыты от света, душа подобна умирающему, коего жестокость болезни делает нечувствительным к [211] страданию, и не может воспламениться тем благородным соревнованием, которое замышляет и приводит к концу дела великие. Настоящий Митрополит, имеет всю доблесть и способность внушить в них столь прекрасную решимость; но он царствует над народом, погруженным во мрак невежества, которое возвышая его заслуги и утверждая власть, кажется, не побуждает его к сему подвигу, а всего вероятнее он не имеет довольно сил предпринять столь важное преобразование. Такое преобразование может только быт творением, того Государя, Коего имя находится в величайшем уважении, у сего гордого кичливого народа, Того, Который знаменует свои подвиги единым, благотворением к подданным, владычество Его счастливым!

Вл. Броневский.