192. ПИСЬМО ДЖ. А. СМИТА Р. КИНГУ
Астрахань, [30 сентября] 12 октября 1803 г.
Уважаемый сэр.
Болезнь, а затем смерть моего слуги — верного спутника во всех моих путешествиях, задержали меня в Москве более чем на четыре месяца. Покинув этот город, я направился в Черкасск, столицу казаков, а потом по Дону добрался до Царицына. Оттуда я спустился вниз по Волге к этому любопытному и интересному городу, который являет собой Азию в миниатюре. Здесь я провел три недели и отправился сегодня утром в Тифлис в обществе графа Воронцова, сына посланника в Лондоне, и г-на Бенкендорфа, адъютанта императора. Этот джентльмен прибыл сюда недавно вместе с генералом Спренгтпортеном после их поездки по Сибири. Через три месяца я надеюсь быть в Константинополе и после посещения Афин, видимо, возвращусь через Россию в Кронштадт, откуда выеду в Америку. В России я уже пропутешествовал почти 3000 миль, и я не помню путешествия, которое совершил когда-либо с большими удобствами и большей пользой, чем это. Протекция, оказываемая мне имп. двором, помогает мне повсюду, куда бы я не направлялся. Офицер, которого император столь любезно придал мне для сопровождения, избавляет меня от всех забот, а письма канцлера, а также министра внутренних дел графа Кочубея предоставляют мне все возможности для получения информации. Действительно, оказанная мне благосклонность такова, что ее невозможно приписать моим собственным достоинствам, и в своем письме к вам из Москвы 1 я не мог удержаться, чтобы не заметить, что, как мне кажется, она скорее оказывается моей стране, чем мне лично. Именно в этом свете следует рассматривать полученное мною приглашение на обед к императору. Подобная честь, как мне сказали, редко оказывается посланникам, и за нынешний период правления ее никогда еще не удостаивался какой-либо путешественник. Сама императрица дала мне рекомендательные письма для Москвы, и мое длительное пребывание в этом городе и в Петербурге предоставило мне возможность познакомиться почти со всеми выдающимися или известными личностями. К этому я могу добавить также свои личные дружеские знакомства, которые мне дороги.
Я надеюсь, вы великодушно простите мне то, что я так много говорю о себе, но я не могу не думать при этом, что, поступая так, я выполняю желание тех, кто уделил мне все это внимание, что же касается меня лично, то мне лишь повезло оказаться тем американцем, которого они для этого избрали. В последнем письме я коротко коснулся вопроса о нашей расширяющейся торговле с Петербургом и о выгодах, которые мы, видимо, сможем извлечь из свободного доступа в Черное море, где, как меня заверил граф Кочубей, мы получим всяческую поддержку и содействие. Один американский корабль недавно зашел туда и прибыл в Таганрог. Торговля пушниной на побережье Северной Америки также является вопросом немалой важности, и министр торговли сказал мне, что она может вестись с большой выгодой для обеих стран. [245]
Уважаемый сэр, я предоставляю вам судить о ценности прямой связи с российским двором и о том влиянии, которым он пользуется в настоящее время (и которое должно будет возрасти) в европейских делах. Было время, когда я не очень был склонен оставаться здесь, но сознание того, что именно здесь я мог бы принести существенную пользу моей стране, изменило мое мнение, и смею заметить, что при нынешнем благосклонном отношении ко мне, я полагаю, что буду в состоянии выполнить инструкции, которые правительству Соединенных Штатов будет угодно дать мне. Поэтому я искренне прошу вас откровенно написать мне ваше мнение по этому вопросу и направить письмо в адрес фирмы «Симпсон и Дейвисон» в Лондон, а его копию торговому дому «Блэндоу и К°» в Петербург, где оно, возможно, найдет меня, и от его содержания будет зависеть, останусь ли я в этой столице или отправлюсь в Америку 2.
Я все еще ничего не знаю о судьбе моего брата. Единственные сведения о том, что он попал в плен к алжирцам, я получил из газет. Тем не менее я действовал, исходя из того, что эти сведения верные. По моей просьбе граф Кочубей и адмирал Уоррен написали капитан-паше, с которым они оба знакомы. Я позволил себе также обратиться через канцлера прямо к императору и с удовлетворением узнал, что его посланнику в Константинополе было немедленно отдано распоряжение добиться фирмана о его освобождении. Я поздравляю вас с нашей победой над этими пиратами и с тем примером, который мы подали Европе. Несколько дней назад на берегах Каспийского моря я имел удовольствие слышать тосты за «процветание Соединенных Штатов и в память о Вашингтоне», которые провозглашались на борту небольшого фрегата, только что вернувшегося от персидских берегов, и сопровождались салютом из всех его пушек. Вы, разумеется, верите, уважаемый сэр, что мое длительное пребывание вдали от Америки ни в коей мере не ослабило моей любви к родной стране, и то расстояние, которое отделяет меня от нее, скорее усиливает (если это только возможно), чем ослабляет это чувство.
Я хотел бы, чтобы в письме мне удалось передать вам, какое разнообразие народов населяет этот город. Здесь живут индийцы, персы, турки, татары, калмыки, армяне, киргизы, бухарцы и греки, не говоря уже о европейцах и жителях Кавказских гор. Позавчера я вернулся из поездки к князю Тумену, предводителю значительной орды калмыков, расположившейся примерно в 100 верстах отсюда, и я никогда не пожалею, что воспользовался возможностью получить хоть какое-то представление о различных народах Азии.
С наилучшими пожеланиями вашей семье остаюсь, уважаемый сэр, ваш...
Дж. Аллен Смит
Получено через Лондон 13 февраля.
Ответ послан в феврале 3.
NYHS, Rufus King Papers. Подлинник (автограф), англ. яз. Опубл.: Letters from Russia, 1802—1805/ Ed. G. С. Rogers, Jr.— South Carolina Historical Magazine, 1959, Jul., vol. 60, N 3, p. 158—160.
Комментарии
1. См. док. 190.
2. В письме Кингу из Константинополя от 22 января 1805 г. Смит выражал удовлетворение назначением Гарриса консулом США в С.-Петербурге. См.: NYHS, Rufus King Papers; Letters from Russia, 1802—1805/Ed. G. С Rogers, Jr.— South Carolina Historical Magazine, 1959, Oct., vol. 60, N 4, р. 225—227.
3. Не обнаружен.