ПУТЕШЕСТВИЕ И ОТКРЫТИЯ ЛЕЙТЕНАНТА Л. ЗАГОСКИНА В РУССКОЙ АМЕРИКЕ

Левый берег, ровный, лесистый, до четырех сажен высоты, ни в какую водополь не затопляется. Горный хребет этой стороны от четырех до шести сот фут возвышения, от сопки Нотагаш простираясь в паралель направления реки, виднеется милях в двадцати от берега. По тундре до этого хребта рассыпано множество небольших озер. В те, которые имеют истоки в реку, заходят в полноводие в изобилии сиги, максуны, щука и другая мелкая рыба; нельма преимущественно ловится по речке Сундакакат. В других озерах водится выхухоль и небольшая водянистая и брюхастая рыбка, называемая на языке народа Кан-юлит «Имагнат»; Русские зовут ее по наружному цвету кожи черною; более шести дюймов длины она не бывает.

Вся эта береговая равнина, от паралели Нулато к низу до [37] жила Хоголтлинде, занята Такаяксанцами, соплеменными Улукаг-мютам. В переводе слово Такаякса означает «болото». Их до ста человек обоего пола; и главнейшее занятие составляет переторжка с приморьем и соседними племенами.

Ель есть господствующий лес в окрестностях нашего заселения. Вверх по Нулато и по речке Сундакакат ростет довольно толстая береза. По берегам Квихпака возвышаются местами прекрасные купы тополей; тальник, ивняк и ольховник занимают поемные места и косы; листвень, не толще четырех дюймов в диаметре, рассеяна по сухим тундрам обеих сторон реки; рябина попадается в падях окружных гор; калина кустарником фут пяти вышины и побегами, в три четверти дюйма толщиною, ростет везде вместе с кустарниками шиповника и смородины. Мозжевельник низкими кустами был отыскан для шитья неводной лодки близ утеса Тлякынтыт.

Из ягод, брусника, морошка и голубика принадлежат к главнейшим запасам туземцев на зимнее время; княженика превосходного вкусу, как лакомство, собирается детьми; смородина черная и красная предоставлены на пропитание медведей. Грибы различных видов, как-то: рыжики, пагребни или красные, березовики, грузди, подгруздки, сушеные и в посолке могут служить для Русских поддержкой в скудные заловы рыбы в зимние месяцы. Туземцы грибов не употребляют.

Мы показали, что промысел оленей, при подробнейшей разведке местности, может, если не постоянно довольствовать мясом команду, содержимую в Нулато, то довольно часто служить для освежения. Так и перелетная птица, а равно куропатки и тетерки (Tetrao canadensis и Tetrao umbillus) представляют скорее охоту, нежели надежный способ пропитания. Из четырех годичных наблюдений, гуси и утки появляются между осемнадцатым и двадцать вторым числами апреля; а к пятнадцатому мая все их виды пролетают на север. Лебеди летят под левым берегом и не садятся. Журавли иногда отдыхают на тундре близ утеса Тлякынтыт. Куропатки с января показываются в тальниках берегов на устье Нулато; ловятся силками, но ни когда в большом количестве. Тетерки осенью по утрам налетают семьями на прибрежную каменистую лайду; весною и замою попадаются по одиночке в лесу; а летом скрываются в более глухих местах.

Туземцы, в пропуская ничего, во что можно пустить [38] стрелку, бьют в весьма малом количестве горностаев и белок; первых, следуя приморцам, для красы носят сзади и на поясе; из вторых шьют небольшие шапочки в роде скуфеек. Американская белка серо-бурого цвета, ростом менее сибирской, по малочисленности и худому цвету своей шерсти, не может служить выгодной ветвью торговли.

Для полноты очерка, я должен прибавить несколько слов о лесных и певчих птицах. В глубокую зиму на полыньях Нулато виден Cinclus americanus. В лесу, не успеете остановиться, как налетят к вам несколько штук Garrulus canadensis. (Это обстоятельство замечание для тех, у которые по каким либо непредвиденным обстоятельствам окажется недостаток в пище: мясо этой северной сороки довольно вкусно). В это же время в чащах леса попадается изредка Picus arcticus (Swainson) и Corythus enucleator. Последний, в начале марта перелетает к берегам рек на распускающуюся вербу и тогда случается видеть штук по двадцати этих красивых птичек. Вместе с Corythus enucleator является стаями и Fringilla Linaria minor (Ray). С мая лес одушевляется; наблюдатель с каждым днем замечает новые виды. Tardus minor просвистывает на пролет ночи; Sylvia Wilsonie или Mulcipapa passilla Wilson (Audubon) на солнце отливает золотом; Sylvicola Coronata (Swainson), порхая в кустарниках, щебечет своим серебристым голоском; Loxia leucoptera с верхушек елей покрывает всех своими трелями; Alcedo Alcyon перескакивая с льдины на льдину заставляет гоняться за собою до утомления. Одни поют весну, другие заботятся о приюте, третьи о детях; все любится, все торопится насладиться жизнью в короткий период северного лета.

Недостаток времени в познаний не соответствовали нашему рвению; богатое поле оставлено для будущего зоолога этого края. Список собранных предметов и названия их на туземном языке показаны в особом приложении. Из несобранных птиц замечу ласточку с белым брюшком, которых не видно в Михайловском редуте; зеленого дятла и не большую серенькую птичку, называемую туземцами Кацахка, то есть, маленькая сорока; и точно, по перьям и наружной форме они весьма сходны.

Насекомыми север не богат, но с утвердительностию можно сказать, что и в этом отношении не пропадут труды энтомолога. По замечаниям господина Менетри, некоторые из [39] собранных нами принадлежат северо-восточной Азии. И так, вот еще одно доказательство, что некогда Америка соединилась с старым светом.

Растения собранные в окрестностях Нулато, распределены на классы и виды директором Императорского Ботанического Сада, Ф. Б. Фишером. Список их находится в приложении.

Рыба есть основная пища в Нулато. В начале ноября, по осадке льда, туземцы и команда заселения ставят запоры на южной оконечности квихпакской отмели, в двух милях к низу от устья Нулато.

Удобнейших мест по близости не находится. До половины декабря идут исключительно налимы; с января появляются сиги и нельма, и февраль есть изобильнейший рыбою из всех зимних месяцев. С прибылью воды на реке, то есть с половины марта, заловы уменьшаются; но жизнь без дум о завтрашнем дне туземцев и побочные расходы Русской артели, заставляют осматривать морды до тех пор, пока их не унесет водою, что бывает в двадцатых числах апреля. Квихпак вскрывается между третьим и шестнадцатым числами мая. С проходом льда и до возвышения коренной воды рыболовство производятся сетями на устье Нулато, но наиболее в речке Сундакакат, в которую, по местному положению и иловатому руслу, бросаются во множестве сиги, нельма, щуки и максуны. По скате воды приступают к запасениям морской периодической рыбы. В Нулато, исключая хайка или кеты, других видов лососей не ловится. Этот промысел продолжается до конца Августа. Ловля сетями нельм и сигов предоставляется во все лето женщинам.

Нынешнее лето было дождливое к потому красная рыба проходила серединою реки. В нашей Нулатовской артели поймано всего близ тридцати штук хайка. К счастью, не смотря на неудобство крыла от морского невода, отпущенного к экспедиции, оно помогло нам прокормиться весну и лето, и сверх того доставило для поселенных порядочный запас сушеных сигов.

Уровень вод Квихпака в течении всего лета, то понижается то возвышается. Так возвышение коренной воды было четырнадцать футов; она пала к 20 июня, но вскоре от наступивших дождей поднялась на пять футов и сняла все запоры; к 6 июли убыла в прежнюю меру и до 11 убыль продолжалась; [40] потом, к 16, прибыла на два с половиной фута; с 17 по 24 убыла почти на четыре фута, а с 25 по 1 августа поднялась на два с половиной фута.

Метеорологические наблюдения за все время, проведенное экспедициею в Нулато, до похода к верховью Квихпака, помещены в приложениях.

Водный путь по Квихпаку способствует доставке из Михайловского редута в Нулато, как провианта так и всех громоздких товаров. Перенос с реки Уналаклик представляет возможность сношений во всякое время года и потому часть товаров привозимая в редут, для расторжек с местными жителями материка, необходимо должна быть без промедления отправляема по летнему пути чрез этот перенос. До тех пор, пока мы не утвердимся на берегах Берингова пролива или в Котцебу-Зунде, следует помнить, что всякий пушной промысел, единожды упущенный из рук внутренних наших северных постов, переходит на азиатские берег, в подрыв торговым оборотам компании.

Для упрощения сношений чрез Уналакликский перенос весьма было бы полезно поставить избу на речке Бобровой, близь перевала. В одно ее отделение можно складывать часть юколы, которой возка весьма тягостна для транспортов; другое с чувалом, (камин с прямой трубой) и нарами, следует предназначить для путешествующих. Последнее не должно запираться чтоб и туземцы могли находить отдохновение в суровое время. Заселению нашему при реке Нулато предстоит сделаться центральным пунктом относительно сношений с верховыми странами квихпакского бассейна и, статься может, всего Севера. Только по Квихпаку, нам довольно легко пробраться в глубь материка и нет сомнения, что еще никем не изведанные река выведут путника к Ледовитому Океану. Смотря по растительности и богатству пушными зверями мест, осмотренных нами, можно надеяться, что в дальнейшие поиски вознаградят исследователей. Краткий очерк торговых операций Нулатовской артели лучше всего пояснит важность этого места.

В марте 1838 года, Малахов, впервые достигнув Нулато, вывез оттуда весною около трехсот пятидесяти бобров. Главнейшие сношения он имел с Такаяксанцами.

В зиму с 1838 на 1839 год, Дерябин, находившийся при Малахове в должности приказчика, не смотря на опустошения [41] производимые оспою, успел скупить с лишком пятьсот бобровых шкур. С ним открыли торговые связи некоторые из туземцев реки Юнна-ка.

Нордстрем в зиму на 1840 год приобрел также около того же количества. Жители боялись сообщений не только с русскими, но и между собою.

Зиму на 1841 год, Нордстрем проводил на жиле Хутулькакат. Не взирая на отдаленность, к нему приходили торговцы с реки Юнна-ка. Он вывез слишком семьсот бобров.

На зиму 1842 года, Дерябин, успев прибыть в Нулато на байдаре до рекоставу, вошел в непосредственные сношения с верховыми жителями. На весну им вывезено, сверх других промыслов, тысячу бобровых шкур.

С учреждения постоянного заселения в Нулато, то есть с 8 сентября 1842 года по 1 августа 1813 года, в этой артели скуплено 3,125 бобровых шкур, — количество, не доставляемое до селе не только которым либо отдельным редутом, ниже полным отделом или округом. Совсем тем эти цыфры еще не истинное выражение богатств верховых стран Квихпака. По крайности тысяча бобровых шкур остались на руках туземцев, более трех тысяч соболей (Мне кажется, на эту ветвь промышленности следует вновь обратить особенное внимание. С некоторого времени соболи перестали вывозиться из колоний, а скупаемые в отделах продаются в Ново-Архангельске по осьмидесяти пяти копеек серебром за штуку. Я слыхал, что эти меха, по низкому качеству шерсти, не стоили перевозки; как-нибудь да не так. Избранники, оставляющие колонии, (покупка соболей дозволена только сословию, под формою колонияльного прозвания «почетных») сбывают приобретенные ими меха в Охотске и Сибири за цену в четыре и пять раз более определенной в колониях. По словам Якутских купцов, торгующих в Колыме и в Островном, они ежегодно покупают от Чукчей до пяти тысяч американских соболей и от перепродажа их имеют большие выгоды.), до пяти сот лисиц разных шерстей и до тысячи выдр и бобров лучших сортов переданы в Колыму, чрез посредство Малейг-мют и Чукчей.

Представя факты богатств страны, в которой учреждено севернейшее наше заселение, мы вместе с тем показали, сколько ощутительно и невыгодно влияние Чукчей для возникающей в этих местах торговли. Для устранения этого влияния, сверх [42] того, что объяснено мною при обзоре торгового состояния Михайловского редута, почитаю необходимым прибавить следующие дополнения.

Выпуская в Мечигменском Заливе за моржовую кость огромные партии табаку и платя в тех же местах за пушные промысла в четыре и шесть раз дороже того, что даем туземцам в Михайловском отделе, мы сами способствуем Чукчам подрывать нашу торговлю на материке. При посещении жителей Юнна-ка, мы находили у них в большом количестве пред колымскими, предметы, принадлежащие к отпускным статьям наших колоний, переданные им чрез Налейг-мют Котцебу-Зунда. Табак, столь знаменитый на севере под именем Азьяг-мютского, есть чисто черкасский табак, передаваемый с наших судов Чукчам и ими замариваемый особенным образом. Нам попадалось даже несколько лоскутов от табачных сум со штемпелями Р. А. К.

Не маловажный вред для торговли во внутренности материка представляет, при настоящем состоянии дел, и самый редут Святого Михаила. Имея в виду одно собрание в своем производстве сколько возможно более промыслов, управляющие редутом удерживают при себе товары лучших достоинств, платят выходящим к приморью торговцам по ценам высшим противу тех, которые назначены для артелей, и часто не снабжают зависящие от них заселения, во время и по требованиям, надлежащим количеством припасов и материалов. Такое соревнование и задержки весьма важны. Примером тому служит 1844 год: не приход лодки с товарами ко времени осенней расторжки и не подвоз необходимых добавлений к весеннему времени, уменьшил сбор промыслов в Нулато наполовину противу предшествовавшего, 1843 года.

Наконец мне кажется весьма недостаточным учреждение первоначальных заселений, из такого малого числа людей, которое обыкновенно полагается в числе пяти человек. Четыре года сряду не могла утвердиться артель в Нулато, единственно по причине малочисленности, заставлявшей людей голодовать из опасения внезапных нападений со стороны туземцев. Нельзя умолчать, что и в настоящее время заселение обязано много экспедиции, люди которой заняты были работами при необходимой обстройке, осмотре местностей и запасании провизией. Присутствие экспедиции столь же было выгодно и для торговых [43] оборотов заселения сближением и ознакомлением с туземцами на местах их жительств и потому ошибочно полагать, что достаточно только заселения места, чтоб привлечь торговлю: напротив, для ее утверждения, особенно, в местах пограничных, как Нулато, необходимы бдительность и деятельность неутомимые. Для расторжек с артелями являются большею частию торговцы, скупившие промысла у многих своих соплеменников: они знают верные источники сбыта своих товаров и потому или дорожатся или берут на выбор; между тем как при посещении отрядной партии туземцев на их жилах, каждый бедняк приносит все им добытое и нередко и весьма бойко торгуются женщины.

Конечно, содержание многочисленной команды довольствуемой хлебом, особенно затруднения при доставке провианта в отдаленные места, сопряжены с большими трудностями и издержками. Но когда заселение упрочено, окрестные места осмотрены, основание к пропитанию туземными и европейскими произведениями положено, тогда легко уменьшить число русской команды. Самые туземцы, приглядясь к нашему быту, и увидя свои пользы, не откажутся служить работниками. Так при учреждении Александровского редута чрез несколько лет, мы увидели, что Аглег-мюты, приняв християнство, с выгодою заменили русских промышлеников. Михайловский редут одинаково может представить подтверждение нашего мнения: и в нем, с введением христианства, туземцы с большим желанием начали поступать на службу компании.

Главнейшие отпускные статьи туземцам пулатовского отдела заключались с 1838 по 1844 в бисере, белом и красном, цуклях, котлах, медных кружках и различных железных изделиях. Во время пребывания нашего в Нулато богатые торговцы, увидя преимущество нашей одежды для летнего времени, начали требовать ситцевых рубах, одеял, суконного платья, шапок, некоторые даже сапогов; и управляющий артелью, видя в таком их желании несомненные пользы компании, не жалел с себя ничего. Мы также способствовали ему по возможности, награждая собственным бельем некоторых оказавших усердие экспедиции. Из такого хода дел можно с уверенностью заключить что не далеко то время, когда все племена Квихпака оставят все прельщающие их безделки и обратятся к требованиям более полезных для себя предметов. Заря этого [44] времени явилась на горизонте, заря эта — учреждение церкви в Михайловском отделе.

Предполагая в читателе любопытство узнать покороче состав и быт наших северных заселений или одиночек, достаточно было бы краткого объяснения, что Русский человек везде одинаков. Где ни изберет место, на полярном ли круге, в благословенных ли долинах Калифорнии, везде ставит свою национальную избу, стряпню, баню, заводятся хозяйкой; но, на службу в колонии поступают люди, видевшие свет не с палатей; притом содержатся на полувоенной ноге, и потому место огороженное глухим забором называют редутом, избу казармой, волоковое окно бойницею, отдельную стряпню кухней, даже хозяйку зовут иначе.

Четыре человека русских служителей колонии и один кадьякский креол уроженец Калифорнии, составляют команду заселения. Из Русских у одного жена где-то в Вологде, прочие холостые. Креол считается толмачом, вероятно, на том же основании, как в одной из повестей Марлинского, казанский Татарин брался объясниться с Голландцами. Староста артели не грамотен, но по уму, сметливости, отваге и преданности к пользам компании, достоин столько же уважения, как и занимаемого им трудного поста. Этот человек, по своему духу, весьма сходен с незабвенным для материка колоний Ф. Колмаковым, которому Ф. П. Врангель, в бытность свою главным правителем колоний, при посещении Александровского редута, на извинение в неграмотности, отвечал, что пришлет к нему десять писак, лишь бы дела оставались в его распоряжении.

К числу команды артели в наше время принадлежала Квихпаг-мютка, по прозванию Куропатка: она показала первый пример доверия к Русским, решась с ними явиться в среду враждебного племени Инкиликов, и была взята старостой для помощи мужчинам во всех женских работах. Следует быть ко всем признательным, и нам приятно вспомнить, что ей мы обязаны помощью при исправлении одежды и обуви всей команды экспедиции; ее успешная ловля настоящих куропаток, некоторое время было подспорьем нашему скудному столу; наконец, занимаясь перенизыванием бисера, она споспешествовала и пользам торговли. Труд этот будет виден, сели мы прибавим, что расторжка бисером производится нитками в [45] сажень длиною; из фунта обыкновенно выходить двенадцать сажень; годичный выпуск бисера в течения 1843 года был около семи пудов.

В колониях вообще предполагают, что жизнь служителей компания в отделах и особенно в одиночках, легче и покойнее жизни, провождаемой в метрополии. На этом основании, служащие в отделах на постоянных местах, не получают ни каких наград, не пользуются ни какими поощрениями и не редко, по отдаленности своего местопребывания, не имеют средств к своевременному выезду, по истечении срока своего служения. Правда, если б служба людей находящихся в заселениях материка, состояла исключительно в охранении нашей торговли; если б они были обеспечены касательно своего продовольствия; если б имели верное ручательство своей безопасности, то конечно назначение в такие места могло бы считаться за некоторый род награды. Но вместо этого мы видим, что точно находясь деятельными соучастниками в приобретении тех богатств, которые доставляют основу благосостояния компании, заселенцы во всем прочем предоставлены самим себе. Пуд муки, выговоренный ими при поступлении на службу, по отдаленности, не всегда исправно доставляется; сытный обед получаемый рабочим в Ново-Архангельске, он должен приобретать постоянным трудом, и в тоже время быть всегда готовым к защите. Исключая весьма ограниченное количество чаю, сахарного песку, ячных или гречневых круп, и в дни торжественных праздников, говяжьего сала — отвратительного запаха, на пироги или лепешки, поселенец севера не имеет средств получить чего другого и на свое жалованье. Конечно, можно было бы в достаточном количестве покупать провизии у туземцев, но к этому прибегают только в крайних случаях; иначе выпуски товаров на такие предметы повредят существенному назначению заселений, — сбору пушных промыслов. Если к этому присовокупить, что русские служители компании, по роду прежней своей жизни, не привычны к прокормлению себя туземными средствами, а средств употребляемых на Руси не имеют, то по истине должно удивляться и ценить терпение и самоотвержение людей, подвергающих себя, для польз компании, многоразличным лишениям.

В Ново Архангельске, в последнее пятилетие, возвысились дома двух этажные, стоющие до двадцати тысяч рублей серебром. [46] Там признано за полезное иметь такие строения, не взирая на то, что климат, дряблость леса и поспешность при постройках, действует преждевременнее и гораздо разрушительнее на огромные нежели на посредственные здания. В Уналашке, в Атхе, в Михайловском редуте, мы вообще видели дома мало приспособленные к нуждам жителей, требующие ежегодных издержек, возвышающих бесполезно ценность домовых имуществ, и потому, при основании заселения в Нулато, старались чтоб вся ценность строений, за исключением слюды, взятой нами из Ново-Архангельска, для оконных рам, не стоила ничего, или вернее, равнялась бы ценности издержанных при постройке топоров. В образец мы приняли якутскую юрту, приноровя внутреннее расположение к удобству русского быта, местности и своему назначению.

Описание нулатовских строений мы представляем в таком виде как оставили их в августе 1843 года. В зимнее наше пребывание в срубленной по осени казарме, стены промерзали, полов и переборок не было; вместо слюды оконницы были обтянуты сиучьими кишками, вместо печи стояла каменка; бывало зачастую угарно, но у меня не стыли от холоду чернила, как то случалось в Михайловском редуте.

В двенадцати саженях от берега, фасом к реке, то есть почти на полдень, изба в четыре с половиною сажени длины и три ширины составляет общую казарму; от нее на одну и три четверти сажени отделено капитальной переборкой для старосты и торговой лавки; чрез окно, прорубленное в переборке, можно торговаться с теми, которых байдарщик считает за нужное не пропускать в двери; это же окно служит отдушником для тепла. От двери ведущей из сеней к двери комнаты байдарщика, поставлена глухая переборка с тремя небольшими бойницами, на случай, если б когда понадобилось выставить стволы ружей. За переборкой к речной стороне отделение для четырех человек служителей, с койками и столиками для каждого; по стенам шкапики для посуды и различной домашней утвари оседлого человека. Угол у наружной двери занимает каменка; к переборке байдарщика примыкают нары для ночлега приходящих торговцев. По всей казарме настлан пол; у байдарщика и потолок; два окна в отделении служителей, и окно в приемной освещают казарму; мера их квадратная, в полтора фута. [47]

В линию с казармой пристроены сени одна с четвертью сажени ширины, потом в ту же линию кладовая для пушных промыслов две с половиною сажени длины и одинаковой с казармой ширины; в ней, для свободного прохода воздуха, в трех наружных стенах прорублены небольшие узкие окна, задвигаемые внутренними ставнями; таким образом все строение составляет род цитадели, в которой один человек может держаться против нечаянного нападения. Крыша покрыта сплошным корбасником и обсыпала землею для воспрепятствования подходу воды при весеннем таянии снегов. Казарма обведена канавой в два фута ширины и глубины.

Другая изба в три сажени длины и две с половиною ширины, разделенная по средине глухою капитальною стеною, вмещает кухню и баню; она поставлена под прямым углом к жилому строению и несколько ближе к берегу.

Барабора построенная в 1841 году, похожая более на землянку, преобразована в рабочий сарай; в ней также сохраняются нарты, морды и другие хозяйственные материалы.

Сплав из Нулато в Икогмют. Общий очерк страны и состояния туземцев, проживающих между этими заселениями.

Августа 1/13 хронометр состоял позади среднего промели в Нулато. 0 ч. 33' 19'' 91. Суточное отставание 3'' 34.

2 августа. Утро тихо, просияние солнца, полдень облачно, SSO свежий, вечер тоже.

В осень часов утра мы оставили Нулато не без грусти: так сродно человеку привыкать к месту и к людям его окружающим. Вот слишком год, как я в сообществе простолюдинов и ежедневно среди так называемых дикарей, но первые ревнуют об общей пользе отечества и беседы с ними никогда не наскучая, часто были мне поучительны; вторые, по нравам и обычаям своим, возбуждают мое любопытство и участие. С нами возвращается на родину Куропатка.

В час по полудни, по засвежевшему противному ветру, мы пристали к берегу милях в пяти ниже одиночки Хуликата. С нами вместе остановился один торговец Улукаг-мют. У него две жены и у каждой по ребенку. Их почти совсем заплескало. Но вытащив лодочки, женщины, не обсушиваясь, [48] принялись за работу: одна шить парку, другая сучить для сетей из таловой коры нитки. Дети занялись своим делом: мальчик лет четырех начал кидать палочку вместо стрелки; другой еще грудной, подплясывать в лад песней матеря. Против одиночки Хуликата, ближе к нагорной стороне, находятся довольно возвышенный островок; на нем летники этого жила; по речке, устье которой скрыто с реки островком, в весеннее время промышляют в достаточном количестве сплавных бобров.

В полчаса мы набрали ведра два мелких рыжиков и пагребней, шапку голубики, и это составило наш обед и десерт.

3 августа. Облачно, во весь день крепкий S. Оставались на месте.

4 августа. Облачно, утро S свежий; пол день S умеренный; вечер тоже.

По утру на близлежащей песчаной лайде удалось убить две пары гусей. К ночи спустились к летникам жила Хоголтлинде. Главное направление реки от Нулато до этого места есть SW 30° правого компаса. Многие из запасающих рыбу Такаяксанцев подъезжали к нам прощаться: все вообще просили высылать более жиров и оленин и тогда, говорили они, мы не будем иметь нужды ходить к приморью и передавать промысла Малейг-мютам. Я мог только обещать.

Несколько выше жила Хоголтлинде вливаются в Квихпак две горные речки Хотахкакат и Хоголтлинде. Берега обеих истоптаны бобрами. Но туземцы, занятые более переторжкой, мало занимаются собственно промыслом бобров. Прибрежная лайда состоит из голышей, битого аспидного сланца и в крупных обломков песчаниковых пород, составляющих горно-каменное сложение яров и утесов, простирающихся вдоль берега.

5-го августа. Пасмурно; утро тихо, в полдень S умеренный, временно дождь; вечером S умеренный с порывало, дождь.

В замен Улукаг-мюта, отправившегося переносом к приморью, к нам присоединилось трое других его соплеменников, едущих для вымена промыслов у жителей, проживающих по реке Иттеге, известной нам под именем Чагелюк: они везут оленьи шкуры и петли, табак и лавтаки, — товары необходимейшие для туземца. В миле ниже Хоголтлинде, на том же берегу, виднеется одиночка Кххальтаг, «Чавычье», [49] бывшая до оспы многолюдным жилом. Квихпак к жилу Хутулькакат протекает в двух главных плесах: по румбам к SO 30° 8 и SW 15° 6 миль. Во втором плесе есть несколько довольно значительных островов. Против сопки Тляхогоцох, выдавшейся мысом и весьма заметной по остроконечной своей вершине, с левой стороны впадает в Квихпак довольно значительная речка Хутулькакат; в ее вершине промышляют бобров, а в прилежащих невысоких горах оленей. Небольшое жило того же имени расположено близ устья в топольниках. Мы приставали для обеда близ бараборы, построенной Нордстремом у подошвы сопки во время его зимовки в 1840 году. Местные жители подъезжали к нам в надежде поживиться табаком, и нельзя было обойтись без подарка: они прокармливали Нордстрема, когда вся его команда лежала в цынге, — случай единственный и, вероятно, поразивший команду от необдуманно избранного места для жительства. Цынга неизвестна туземцам.

Спустившись еще на девять миль по главному направлению реки к SW 42°, по наступившей дождливой погоде, мы вошли в речку Какохготна и вытащили байдару на берег. Здесь место выхода с приморья, по так называемому среднему переносу, начинающемуся от горы Ццеяка. Малахов проходил им в 1838 году; многолюдное до оспы жило Кахатук-Катук заброшено и поросло травою. Важность места, по сообщению с приморьем, приволье рыбы, идущей в реку и бобры, проживающие в ее вершине, вероятно, со временем обратно привлекут жителей. Ныне на устье речки запасает рыбу одна семья туземцев.

Устье Кахокготна определено Малаховым обсервацией в широте 63° 56' 41'', долгота по нашему счислению оказалась 158°, 41', западную от Гринвича. Ширина речки мило на две от устья к верховью от пятнадцати до двадцати пяти сажен; берега к низовью весьма топки, но в вершине, по словам туземцев, река имеет пороги.

От 6-го до 8-го августа. Пасмурно, S умеренный, постоянно бус или дождь.

В такую ненастную погоду мы считали бесполезным продолжать свое следование, потому что подвергали бы все вещи и припасы подмочке и байдарный лавтак преждевременной [50] гнилости; да и пройденные расстояния, без проверки астрономическими средствами, сделали бы опись реки не надежною.

Первая холодная роса в роде инея, была в Нулато в ночь с 30 на 31 июля при +5° Реомюра. С наступлением сырой погоды, в течении шести суток, термометр не показывал днем более +9°, ночью опускался на четыре и пять градусов. Лист на березе и тальниках быстро начал желтеть и падать.

9 августа. Облачно, до девяти часов туман; после, во весь день, временно прояснение солнца, маловетрие NO. Ночью OSO свежий, временно дождь.

От устья Кахокготна к жилу Ттутаго, на протяжения семнадцати миль, река, в главном направлении к SW 25°, шириною местами близ трех миль, разбита многими значительными островами и потому бечевники представляются только в низкую воду по песчаным косам. Собственно жило или зимники Ттутаго находятся на левом берегу в тальниках, но жители имеют на правом несколько летников и зимних одиночек. Чрез жило Куиххоглюк на Ттутаго пролегает кратчайший перенос с Квихпака к приморью. Глазунов и Малахов проходили им в 1837 и 1839 годах. Устье речка Ттутаго, выпавшей в Квихпак с нагорной стороны, находится в миле ниже жила.

Спустясь еще миль четырнадцать по направлению реки SW 20°, для ночлега мы остановились у небольшого горного потока. Несмотря на позднее время, с окрестных одиночек собралось к нам человек десять туземцев: кто потолковать и погреться у русского огонька, кто покурить или понюхать табаку на наш счет. Одна старуха, имея надобность в алеутском топорике, вызывалась заплатить десять штук свежей юколы, то есть, вдвое противу настоящей цены. Я знакомился с правами и, желая испытать верность туземного слова, удовлетворил ее просьбу.

10 августа. Пасмурно, временно дождь ила бус, OSO умеренный.

Оставались на месте. Несмотря на незначительность потока, у которого мы стояли, берега его были затоптаны бобрами. Ночью у нас была презабавная тревога: когда бобры, — выплыв на реку, забрали дух и захлопали хвостами, что они [51] обыкновенно делают при ныряньи, часовому показалось, что кто-то с берега бросается каменьями.

По мере удаления от Нулато, табак принимается в высшей цене и требования на него возрастают: это потому, что здешние туземцы, исключая поселившихся между ними Улукаг-мют, сдавая приобретаемые ими промысла своим торговым соплеменникам, не ходят ни к приморью, ни в Нулато. К нам привозили несколько бобровых шкур, прося табаку и оленин. Туземец не берет в толк цель экспедиции, возражая, что он нарочно промышлял, в надежде получить от Русских необходимые ему вещи.

11 августа. Облачно, временно просияние солнца, SO уверенный; в ночь свежий дождь.

Летник, на котором проживала наша должница, находился в миле ниже нашего става, на мысу, от которого протягивается длинная отмелая коса. Имея надежду на обсервацию, я не хотел терять тихое утреннее время на приставанье и решился подарить топорик старухе. Туземцы вообще встают поздно, но добрая женщина нас не прокараулила. Схватя вязанку сухой рыбы, она знаками и криком указывала место пристани, и когда мы проплыли мимо, кинулась к берестяной лодочке, вероятно, в намерения отдать долг. Ласковое «чикиха», — дарю, — остановили ее. Слушать выражение благодарности не хорошо ни на каком языке.

До полудня мы проплыли около двадцати миль по главному направлению к SW 30°. Квихпак местами протекает в одном русле, местами усеян островами, и тогда его ширина увеличивается от трех четвертей до полуторы мили. По пути мы приставали к одному довольно значительному летнику, но не найдя ни одного туземца, который понимал бы по-приморски и мог сказать название занимаемого ими места и вблизи протекающей речки, мы назвали ее «Быстрою», потому что сквозь устья этой речки заваленного хламом, вода прорывается с шумом водопада. Речка Быстрая, до двадцати сажень ширины на устье, служит как бы границею между двумя племенами Ттынайцев, рознящихся наречием. Миль одиннадцать ниже ее, на разоренной в прошлое лето Такаяксанцами одиночке, мы определили в полдень по обсервации широту 63° 16' 30'', долготу по хронометру 159° 28' 30'', западную от Гринвича. Полуденная тень показала склонение компаса 30°, восточное. От этого места [52] река течет довольно прямым плесом по направлению к югу около пятнадцати миль, до отделения от себя, при жиле Важичагат, протока в реку Иннока. В четвертом часу по полудни, быв внезапно застигнуты жестоким шквалом с дождем от S, промоченные до костей, мы пристали к берегу близ другой разоренной одиночки, на устье порядочной речки, впадающей в Квихпак, также с нагорной стороны.

Ввечеру один туземец привез нам нельму около трех футов длины: в ней было тридцать семь фунтов весу. Впоследствии мы видели и больше этой, но во всяком случае квихпакская нельма размерами не может равняться с ленскою: за то несравненно ее вкуснее.

12 августа. Пасмурно, S свежий, временно бус; в ночь дождь.

Оставались на месте. Наша палатка стояла на каменистой лайде, под крутым яром четырехсот фут высоты. От нечего делать бродя по окрестным местам, мы нашли в полугоре небольшую открытую площадку, в роде терассы, с которой представляется прекрасный вид на луговую сторону. На ней поставлен большой крест. Ввечеру посетило нас несколько туземцев с жила Важичагат. Имея сношения с приморьем чрез Анвигский перенос, некоторые из приезжих понимали чнаг-мютское наречие народа Канг-юлит, и потому, мы могли вести беседу. Рассказывая о изобилии пушными промыслами мест, чрез которые протекает река Иннока и описывая разорения, причиненные им Такаяксанцами, они просили у нас заселения. Я обнадеживал их тем, что Русские, поселенные в Нулато, впредь не дозволят Такаяксанцам и никому другому производить беспорядки и насильства, но кажется действительнейшим утешением послужили горячая вода, называемая чаем, и несколько листов табаку.

13 августа. Облачно, OSO тихий.

В час по полудни мы спустились на жило Важичагат или Макаслаг, как называют его Улукаг-мюты, а с ними и Малахов в своем журнале. Все народонаселение от мала до велика окружило нас: одни предлагая свои услуги, другие рыбу, третьи ягод и прочая. Почти во ста душах обоего пола мы заметили всего осемьнадцать мужчин, и то большею частью стариков. По словам их, тридцать два человека молодежи убито в прошлогодний набег Такаяксанцев на отдельные одиночки, [53] на которых те проживали, запасая рыбу. По инструкции мне надлежало осмотреть Иннона (Каждое племя одной и той же реке даст свое название. Вершина реки Иннока известна под именем Тлёген; средняя часть называется Шильтонотно или собственно Иннока, низовье, то есть протяжение реки, заключенное от впадения в нее протока Ццеяка до слияния самой реки с Квихпаком, туземцы называют Иттеге, а племя народа Канг-юлит Чагелюк, «Таловая».) и как при жиле Важичагат Квихпак отделает от себя в нее проток, называемый Ццеяка, то для сокращения пути мне хотелось им пробраться (Малахов кратко и неудовлетворительно упоминает в своем журнале 1839 года, что он проходил этим протоком в весеннее полноводие.). Один из туземцев вызвался быть проводником, однако испытав все зависящие от нас средства и употребя три часа времени на проход чрез бар устья, притом узнав, что в настоящее время весь проток прорезан многими мелководными россыпями, мы были принуждены оставить свое намерение, тем более, что нуждаясь в табаке и других товарах, необходимых для покупки продовольствия, и надеясь встретить лодку с грузом для Нулато, мы могли взять с нее потребное количество и тогда начать осмотр Иннока, поднявшись с его устья.

Все туземцы, проживающие по Иттеге, переходят к приморью как зимою так и летом, следуя чрез Важичагат, потом горною речкою, выпавшею в Квихпак, почти напротив жила достигают вершины Анвига, от которого продолжают путь по тому направлению, которым следовал Глазунов в первый свой поход в 1835 году. Переход от Важичагата на жило Кикхтагук, при обыкновенных обстоятельствах, выполняется в трое суток.

14 августа. Пасмурно, утро тихо, временно бус с полдень OSO умеренный, дождь.

Воспользовавшись тихостью утреннего времени, мы спустились миль на пятнадцать к устью реки Анвиг. Главное направление Квихпака, от Важичагата до этого места, есть SW 25°. Река, постоянно более мили шириною, разделена островами на несколько протоков, из которых главнейший, под правым берегом, от полутораста до трехсот сажень ширины. [54] Горнокаменное сложение этого берега, также от Важичагата изменялось из песчаниковых пород в глинистые. В некоторых утесах туземцы добывают кровавик, из других просачиваются натеками очищенные охряные земли различных оттенков, как-то: темно-малинового, кирпичного, желтого, палевого и белого; третьи, состоя из затверделых пород, спускаются перпендикулярно к реке и на мысах представляют большие затруднения при подъеме против течения. Кровавик переходит передачею к туземцам Юнна-ка и далее к верховью Квихпака. За шарик двух дюймов в диаметре иногда платят в Нулато бобра второго сорта.

Река Анвиг, на устье сто сажень шириною, по описанию Глазунова, составляется из трех горных потоков и протекает от NW правого компаса. Светлые ее воды, на протяжении почти мили, не смешиваются с водами Квихпака. Главное жило расположено при устье на левом берегу и, при случающихся запорах льда, в весенние разливы, затопляется; другое небольшое жило находится в полумили от устья, на правом берегу Квихпака, в небольшом разлоге. Вначале нашего ознакомления с народами материка здесь предположено было учредить первое заселение, но выгоды торгового местоположения Иког-мюта перевесили.

Как Важичагат представляет естественную грань Ттайцев, разнящихся наречием, так Анвиг разделяет курящих от нюхающих, сам придерживаясь обеих наслаждений. Старики, молодые, женщины, дети не отвязчиво протягивают руки за прошкой (Так вообще зовут табак Чукчи и народы Северо-Западной Америки.); получавшие занюхивались и закуривались до беспамятства или исступления. Грешно было отказать кому либо. Жители Анвига были первые из туземцев материка принявшие дружелюбно нашу партию, посланную, в 1835 году, для обозрения стран Квихпака. Миролюбие жителей не изменялось. В настоящее время на обеих жилах проживают слишком сто двадцать душ обоего пола.

15 августа. Утро OSO свежий, с полдень OSO умеренный, бус и дождь.

Оставались на месте. Глазунов, в первый свой поход в 1835 году, нашел у Анвиг-мютов, в общем обыкновении, бобровую и [55] соболью одежду. Ныне этот обычай изменился и туземцы, как и тогда, имея множество промыслов, требуют от нас взамен табаку, оленьих шкур, маклячьих петлей и лавтаков. При обозрении торгового состояния Михайловского редута и приморья, сказано, что мы весьма мало пользуемся промыслами средних частей Квихпакского бассейна. Жители Анвика ведут главнейшие свои дела с торговцами Кикхтагука. Относительно же внутренних сношений не поднимаются вверх по Иттеге далее соплеменников своих, проживающих при впадении протока Ццеяка в реку Иннока. Изобильный лов рыбы, промысел бобров и выдр по реке Анвик и другим небольшим горным потокам и лисиц по окрестным местам, доставляют им все необходимое для жизни. Только немногие из жителей занимаются исключительно переторжкой.

16 августа. Пасмурно, бус и дождь, OSO умеренный.

Оставались на месте. Вот полмесяца как ежедневно дождь, словно растворилось небо — выражение простонародья — то льет, то сеет бусом. Старослужащие в этом крае Русские рассказывают, что в течении десяти лет, то есть, с основания редута, примечено, что август бывает дождливее всех месяцев года. Не имею права не верить: рабочий народ вместо гигрометра поверяет на себе степени влажности атмосферы и многие, смотря по колотью и ломоте, не хуже барометра предузнают будущее состояние погоды.

17 августа. Облачно, SO тихий, ночью бус.

Не имея слухов о нулатовской лодке, на которой предназначено было доставить к нам некоторые запасы и товары, и желая встретить ее не доходя устья Иннока, мы не торопились и в нынешний день спустились всего на двадцать миль, пройдя на пути два небольшие туземные жила и довольно значительную бобровую речку Пшаныкшалик. Квихпак, постоянно разбит многими островами, в берегах до двух миль, но редкий проток превосходит семидесяти пять сажень ширины. Мы следовали крайним к нагорной стороне.

18 августа. По утру пасмурно, тихо, бус, но с осьми часов настал давно желанный северный ветер; облака задвигались; мгла полетела; из приносимых туч дождь росил крупными каплями. Для определения места я ожидал, не проглянет ли [56] солнце, но только к четырем часом за полдень очистилось небо. Собравшись ввечеру к палатке, мы обрадовались, когда увидели неожиданную добычу: нам удалось настрелять слишком два десятка гусей. После продолжительного рыбного стола Господь послал нам разговенье.

19 августа. Облачно, просияние солнца, утро тихо, с полден W свежий.

От устья Анвика до жила Анилухтакпак, которое определи но нами обсервацией в широте 63° 13' 33'' а долготе по хронометру 159° 28' 30'', Квихпак, протекая по главному румбу к SO 10° близ тридцати миль разбитый, как мы выше сказали, на всем этом протяжении на многие протоки, под жилом соединяется в одно русло, шириною не более двухсот сажень, отчего течение его становится весьма быстрым. Туземные жилища, до оспы, были в небольшом разлоге близ крайнего яра, но ныне перенесены несколько ниже, к другой пади. Летники, выстроенные по берегу в прямую линию, представляют издали правильность европейских селений. Жителей можно полагать до полутораста душ. На прежнем жиле, нажим заслуживает замечания: это строение двенадцати сажень в квадрате и слишком шести вышины имеет в три яруса лавки, еловые доски которых шириною три с четвертью фута, видимо колоты и обтесаны каменными топорами. Глазунов в журнале первого своего путешествия рассказывает, что он был принят в этом кажиме слишком семью стами взрослых туземцев. Мы уверены, что в ту пору была у жителей Анилухтакпака игрушка или помники: иначе как объяснить настоящее уменьшение населения. Известно, что оспа свирепствовала в этих местах не с такою силою как в Нулато. Это замечание мы имели случай поверить наблюдениями памятников, которые по неисполнению срока для конечного их забвения, доселе поддерживаются и подновляются родственниками умерших.

Анилухтакпак, последнее селение Ттынайцев на Квихпаке; далее вниз и по всем рукавам этой реки, по низовью Кускоквима и приморью до полуострова Аляксы, расселились племена народа Канг-юлит. Мы снова услышали в общем потреблении тот язык, с которым познакомились в пребывание наше в Михайловском редуте.

От места обсервации в трех милях к югу, Квихпак [57] принял слева реку Иннока, или как ее называют, Квихпаг-мюты, Чагелюк, поворачивает к SW 45° и течет плесом десять миль длины, в русле ширины не более полумили. На оконечности этого плеса мы остановились для ночлега на небольшом жиле Такчилькиляг-мют, у известного по всему низовью Квихпака торговца, прозванного Русскими Заплатка.

И сам Заплатка и повод приданного ему прозвища, мне мажется достойны сохранения в исторических материалах этого края. Вследствие первого путешествия Глазунова по Квихпаку, зимою 1834 года, явился в следующую весну к редуту, бодрый старик в изношенной выхухолевой парке, покрытой множеством заплат. Оставя байдарку на воде, старик вынул сверток бобров и явился к управляющему. Казалось, на свои пять шкур он желал закупить всю лавку; справлялся с ценностью каждой вещи, перерывал бисера, корольки, табак и прочее. Управляющий терпеливо объяснял употребление и цены каждого предмета. Старик слушал, соображал и уехал не купив ничего. На утро он возвратился на байдаре с полутораста бобрами, как знаток, выбирал потребные для себя товары, был обласкан управляющим, скоро сдружился с служителями, которые хваля его тароватость, часто в шутках приговаривали: «Ай да Заплатка». Ловкий торговец заучил это слово и хотя впоследствии узнал его значение, однако на вопрос об имени, доныне продолжает отвечать — «Айда Заплатка».

В настоящее время Заплатка предпочитает за более выгодное вести свои торговые дела с Паштолем. Меньшой его брат Косик, «Высокий», имеет постоянные сношения с нашим заселением в Икогмюте. Сын, принявший святое крещение и названный Николаем, для своих торговых оборотов избрал редут Колмакова на Кускоквиме. На вешалах мы насчитали у них до ста оленьих шкур различных достоинств, всего бобров на двести пятьдесят. На вопрос мой: — Для кого это? умный старик отвечал: — «Кому нужда, тот возьмет!» Упоминаем это для того, чтоб фактами познакомить читателя с сметливостью и оборотливостью туземцев.

20 августа. Облачно, SW свежий, временем дождь.

Пройдя за Такчилькиляг-мют не более двух миль к югу, по свежести противного ветра, принуждены были пристать к [58] берегу. В небольшой проток садились табунами гуси. Мы от нечего делать занялись стрельбой, и к вечеру добыли около двух десятков. Нас посещали несколько туземцев и семьи Заплатки. Брат его, видя на мне соболий архалух, спросил: нет ли у нас соболей? и получа утвердительный ответ, убедительно просил продать ему десять штук, недостающих к парке, назначенной в подарок на предстоящих поминках. Для такого случая ни одни туземец не пожалеет заплатить втрое дороже настоящей цены, но мне не хотелось ни отказать ни торговаться с хорошим человеком: я подарил ему сколько нужно, а на утро получил в отплату две выдры высшего достоинства.

21 августа. Облачно, W крепкий. Оставались на месте.

22 августа. Тихо, облачно, ночью NW умеренный.

Река, обогнув утесы, подступающие к самому берегу при жиле Такчилькиляг-мют, направляется прямым чистым плесом в пол мили шириною, по румбу SW 65°, на расстоянии почти двадцати пяти миль к островершинной купе гор, в две тысячи футов высоты, называемой туземцами Иливит. Мы спустились по этому плесу, сопровождаемые туземцами из селения Паймют, находящегося на левом берегу при впадении в Квихпак речки Уаллик. С этого жила на Кускоквим существует перенос во всякое время года.

23 августа. Утро тихо, полдень облачно, S тихий, вечер SO тихий, временно бус.

По восточную сторону подошвы Иливит расположено туземное селение Икалигвиг-мют, «рыбное». От него до Иког-мюта миль двенадцать, которые река протекает двумя плесами: к SW 60 — девять и к югу три мили. На этом протяжении три небольшие но бобровые речки сливаются с отклонов отдельной сопки Чиниклик — выше двух тысяч пятисот фут в ясный день видимой, по словам служителей компании, из Михайловского редута. Под Иког-мютом мы встретили отца Куропатки и были свидетелями, что туземцы Квихпака не так равнодушны к изъявлению родственных чувств, как некоторые путешественники упоминают относительно Кадьякцев и Алеутов. Здесь природа удерживает свои права.

В пяти милях выше Иког-мюта утесы, составляющие [59] отроги сопки Чиниклик, состоят из зеленой яшмы и затверделых глинистых пород, окрашенных окислом железа. В горнонаменном сложении утесов, прилегающих к самому берегу, мы не без удивления встретили ту же породу, что и в нижней части Нортонова залива, то есть ноздреватую волканическую лаву.

В дополнение к данным, изложенным при описании осмотренных нами мест по Квихпаку, мы считаем необходимым приложит общий очерк страны, по которой река эта протекает, а равно и некоторые другие материалы, которые быв помещены в дневнике, казались бы читателю утомительными и однообразными. Вместе с этим не оставим указать на настоящее состояние быта и промышлености туземцев, проживающих между нашими заселениями.

Квихпак на всем протяжении, слишком двести двадцать миль от Нулато до Иког-мюта, судоходен для большого ранга речных судов. Правый берег вообще приглубый, и большею частию способный для бичевника, дает способы к подъему противу течения, простирающегося с среднею скоростию три с четвертью мили в час. Не измеряя постоянно глубину фарватера, в некоторых местах, где река течет в одном русле и вблизи утесов, мы не доставали дна двенадцати саженным линем. В других, на обходе кос в расстоянии от них двадцать пять сажень, мы проходили по глубине осьмнадцать и двенадцать фут. Река до Анилухтакпака везде более мили в берегах, но большею частию разбита островами на многие протоки. К низу от этого селения, по принятии вод Иннока, островки находятся только при конце плес и река суживается в русле от сорока до двух сот сажен. Причину необыкновенной ширины реки с утвердительностию можно относить к быстроте и огромности водной массы, стремящейся в весенние водополи от верховых ее притоков; при чем воды эти, не вмещаясь в русле, размывают и промывают берега, отделяя от них то множество островов, которое мы усматриваем на пространстве от Нулато до Важичагата. Но от последнего места Квихпак представляет нам другую замечательную особенность: эта река, при отделении от себя протока Ццеяка и других, большею половиною своих вод вливается в Иннока, образуя несколько значительных низменных островов, усеянных внутри рыбными озерами. Все эти [60] острова состоят из наносного ила и покрыты тальниковыми и ольховыми кустарниками.

Хребет, отделяющий Квихпак от Нортонова залива, тянется от Нулато до Ттутаго вдоль берега непрерывными утесами и ярами, от пяти до осьми сот фут высоты, покрытыми вообще до вершин еловым лесом; береза, тополь и осина, видны по склонам или в падях. Отдельные и внутренние сопки этого хребта обнажены от всякой растительности. К низу от Ттутаго нагорный хребет, не теряя возвышенности в материке, под берегом склоняется ярами фут в триста высоты. От Анилухтакпака эти горы еще понижаются, подходят в реке только местами, но под Иког-мютом представляют замечательную островершинную группу Иливит с сопкою Чиниклик. Расщелившиеся пикообразные вершины этой группы заставляют относить горнокаменное ее сложение к плутоническом породам. Туземцы сказывают, что встарь из гор Иливит добывали медь, из которой выковывали браслеты и другие украшения, но я не мог достать ничего из таких изделий.

Левая сторона Квихпака луговая, или вернее, тундреная. Горы, отделяющие систему этой реки от протоков Иннока, виднеются по протяжению берега, милях в пятнадцати и двадцати, отдельными холмами, поросшими мелким чапыжником. Высота этой цепи от такаяксанских гор, постепенно понижаясь при устье Ццеяка, не превышает триста фут; остальной берег Квихпака, от устья Иннока до Иког-мюта, не выше трех сажень. Хребет, отделяющий воды Кускоквима, виднеется отдельными группами в двадцати пяти и тридцати милях.

Строевой лес, окаймляющий левую сторону реки, не простирается внутрь материка далее осьми или десяти миль от берега. За ним тундра и озера, и только кой-где по буграм произрастает тонкая листвень, а по берегам вытекающих потоков, низкий тальник и ольховник.

Достойно замечания, что ни в Нулато, ни по всему протяжению Квихпака, от этого селения к Иког-мюту, посещая несколько раз горы, углубляясь в леса, мы не видали таких крупных дерев, какие ростут в осмотренном нами крае от Нулато к верховью. Там мы находили ели в три обхвата, березы и топольники в два с половиною фута в диаметре; здесь не встречали ели толще двадцати дюймов в отрубе, [61] а березу редко прямую и прямослойную с берестой, которой хрупкость не позволяет употреблять в дело при построения туземных лодочек, иначе, как небольшими полосами.

Известно, чем ближе к устью реки, тем места изобильнее рыбою; но на Квихпаке ход рыбы имеет свою особенность. Не упоминая о некоторых местностях, в которых, преимущественно пред другими, ловится тот или другой род рыбы, замечаем, что в низовых частях Квихпака вовсе не ловится хайка, вместо которого исключительно идет красная рыба «нерка», кижучь и чавыча. На Анвике ловится в хайко и прочие означенные мною виды рыб. От Важичагаты до устья Юнна-ка красная рыба и чавыча считается редкостию, и попадается по одиночке, а кижуча никогда не видно. Далее от речки Минхотлятно, вторично ловятся все виды рыбы этой лососинной породы. Должно полагать, что хайко по низовью реки проходит серединой и начинает подходить к берегам только там, где они приглубее и каменистее; прочие виды, выметав икру близь илистых берегов, отделяются к средине, и уже вверху, по мелкости реки, попадаются холостые или яловые.

Со временя основания Михайловского редута и заселений, учрежденных по Квихпаку, физический быт туземцев осмотренных нами мест видимо улучшился. Не упоминая о предметах роскоши, к которым можно причислить и табак, употреблению которого они научились, с севера от Чукочь, а с юга от наших поселений при берегах Великого Океана, мы приведем, что не прошло еще десяти лет, как туземцы оставили каменные топоры, каменные ножницы или пеколки, палочки для доставания огня, костяные иглы и многие другие предметы, заменив их европейскими. Некоторые, убежденные опытом в удобности наших материй и одежды, где видят умеренность цен, охотно берут рубахи, брюки, шапки, одеяла и прочее. При таких благоприятных для них обстоятельствах, усилилась ли промышленость дорогих зверей? Нет. Только источник сбыта пушных мехов и цены изменились. Что прежде исключительно переходило к Чукчам, то в настоящее время большею частию поступает к нам; что прежде стоило три листа табаку, за то нынче мы платим фунт. Впрочем, как у нас на Руси оригинальные вяземские пряники приготовляются только в Вязьме или калужское тесто только в Калуге, так и на Квихпаке, те туземцы, которые до [62] основания редута занимались переторжкой, и ныне занимаются тем же промыслом, те селения, в которых гнули Калуги «Чаши» и приготовляли другую какую деревянную посуду, и до ныне не оставляют своих занятий. Это что то в роде древних египетских цехов. Последуем в кратком обзоре за промышленостию туземцев на селениях, промежуточных между Нулато и Иког-мютом.

Племя Ттынайцев, известное нам под собственным именем Инкиликов и расселившееся от Нулато до Ттутаго, проживая на путях сообщения Квихпака с приморьем, занимается почти исключительно перекупкою промыслов у туземцев, проживающих по рекам Юнна-ка и Иттеге. Выхухоль, водящаяся в многочисленных озерах левой стороны реки и еврашки, добываемые в близлежащих горах, снабжают жителей летней одеждою. Зимнюю, то есть из оленьих шкур, они получают от Малейг-мют чрез Уналаклик и Тшахтоль. Оленний промысл в горах Такаякса и в вершине речки Хутылькакат маловажен и составляет единственно забаву молодежи.

Лучшие торговцы, Важичагата, которые вошли было в непосредственные сношения с Михайловским редутом, перебиты. Сверх собственного бобрового промысла по близ находящимся притокам оставшиеся туземцы этого селения скупают пушные меха у верховых жителей Инно-ка и в свою очередь передают Улакаг-мютам или к приморью, на жило Кикхтагук. При проходе лодки с товарами в Нулато мы получаем от них от сорока до осьмидесяти бобровых шкур за табак, бисера и цукли.

Промышленость Анвигских жителей описаны выше. В настоящее время только при проходе лодки удается купить от них несколько бобров за табак. В таком отношении, в рассуждении промышлености и торговых сношений, состоят к нам и жители селения Макки.

В Анилухтакпак спускаются весною несколько лодочек жителей Инно-ка с богатым грузом промыслов. Собственная промышленость пушных зверей этого селения маловажна; равномерно нет на нем особенно важных торговцев. Но одни сдают свои закупи в редут Колмакова, другие спускаются в Паштоль или чрез Анвигский перенос ходят к приморью. Анилухтакпак ведет с Кускоквимцами довольно значительную меновую торговлю юколой и мороженой нельмой. [63]

Жители Пймюта своих промыслов имеют мало, но от продажи Кускоквимцам сушеной и мороженой рыбы получают знатные барыши. Торговцы этого селения сдают пушные меха, скупаемые ими от соседних Ттынайцев и Кускоквимцев, частию в редут Колмакова, частью в Иког-мют, но главнейше сбывают в Паштоле, откуда берут в замен жир, оленьи шкуры и лавтаки.

В Икалигвиг-мюте три человека бобровых промышлеников: остальные занимаются преимущественно переторжкой рыбы с жителями Кускоквима и деланием различной деревянной посуды, чрез обмен которой, в Паштоле, получают необходимые для домашнего своего быта жиры и оленины.

Занятия жителей Иког-мюта состоят, сверх запасений рыбы на собственное продовольствие и продажу на Кускоквим, в приготовлении из дерева различной домашней посуды, а главнейшее в перекупке пушных промыслов от Агуль-мют, на лавтаки и жиры, которые нарочно для того привозятся из Паштоля. Бобровою промышленостию занимаются всего двое. Меха, скупаемые туземцами Иког-мюта, вполне могут переходить к нам только тогда, когда, независимо от европейских товаров, управляющий артелью получат средства во всякое время иметь достаточные запасы туземных произведений, и заселение в Икогмют из временного преобразуется в постоянное.

Соболи и норки к низу от Нулато не многочисленны, со всем тем, туземец, посвятивший зиму рачительному осмотру соболиных ловушек, нередко приобретает более двух десятков соболей. Выхухоль в иные годы ловится в столь великом множестве в озерах, находящихся между Квихпаком, Иттеге и Кускоквим, что за внутренним потреблением, в Иког-мют было скупаемо до трех тысяч шкурок. Ныне четвертый год, как промысел их весьма оскудел.

На добычу лисиц и рысей туземцы, проживающие между Иког-мютом и Нулато, обращают еще менее внимания, нежели на промысел бобров. Нельзя относить этого к их беззаботности: они весьма хорошо понимают свои пользы, но по роду жизни, который привыкли вести, правильный лисий промысел, то есть частый осмотр ловушек, их постановка, очистка от снегу и прочая, для них тягостен.

К низу от Анвика, непривычному страшно выйти на берег. Повсюду встречаешь следы и пробитые тропы, сделанные [64] медведями, которые, переплывая на острова, гоняются за ленной птицей, а в узких протоках искусно ловят рыбу. Туземцу удается добыть медвежью шкуру тогда только, когда тот при глубоких снегах не лег еще, или вышел рано из берлоги. Введение настоящей промышлености этого зверя принесло бы огромные пользы компании, по известности высокого достоинства шкур американских черных медведей.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие и открытия лейтенанта Л. Загоскина в Русской Америке. Статья третья // Библиотека для чтения, Том 84. 1847