-

56 Русские на Восточном Океане А. Маркова. Москва, в университетской типографии.

Прочитав заглавие, каждый подумает, что в книге этой описаны или русские владения на Восточном Океане, или наши победы и завоевания на этом море; но оказывается, что книга эта содержит в себе описание путешествия г. Маркова из Иркутска, рекою Леною, в Якутск, оттуда верхами в Охотск, потом морем в Камчатку, отсюда к американским берегам, на остров Ситху, потом в Калифорнию и потом обратно, в Ситху.

Кто не знает, что на Океане Восточном принадлежат нам острова Алеутские, большая часть Курильских и часть северозападного берега Америки. Стариков наших не останавливало свирепое море: без компаса, без морских карт, они пускались в океан; счастие благоприятствовало смелости, и они познакомились с Новым светом.

В первых годах прошедшего столетия приобретена Камчатка. Кроме соболей и лисиц огнёвок, Русские нашли там драгоценных бобров морских, и новая приманка возбудила в них промышленный дух. [2]

Но Камчатка была пределом земли; далее волновался океан. Казалось, что геройские подвиги наших предков уже кончались. На юге, в Даурии, невыгодный мир с Китайцами остановил смелые шаги Русских; на северо-востоке остались один неприступные Чукчи; не с кем было уже воевать: все покорилось могуществу русского оружия.

Русские, с оконечности полуострова Камчатки видели гряду островов, которая тянулась к югу и неведомо где оканчивалась. Буря прибила к берегам Камчатки японское судно, и Русские узнали о существовании богатого и сильного государства. Горсть смельчаков решилась проведать Нифонское царство, но успех не отвечал смелости. Камчатка нуждалась в военных подкреплениях; ей было не до Японии: Камчадалы беспрестанно восставали, и жгли новопостроенные укрепления при каждой возможности.

К северовостоку от Камчатки тянется, по Восточному Океану, до самой Америки, опять гряда островов; ее не видно с камчатских гор. Берингова экспедиция возвращаясь с поисков о разрешения вопроса, соединяется ли Азия с Америкою, нашла один из этих островов, и сообщила о том сведение в Камчатке.

Матросы рассказывали служивым и промышленникам, что около вновь открытого острова ныряет в море великое множество бобров и котиков морских, и что они так смирны, что подпускают к себе человека на близкое расстояние.

Составилась промышленная компания: купцы Чупров, Трапезников и Чабаевский снарядили судно. Матрос Неводчиков, служивший в Беринговой экспедиции, сделан командиром. В сентябре 1745 года, судно вышло из устья реки Камчатки в море, и держась на восток, усмотрело ближние острова Атту и Агатту; на них были жители. Почти в тоже время найдены и другие мелкие и низменные острова. Судно нагрузилось бобрами, котиками, и благополучно возвратилось в Камчатку. С каждым годом Русские подавались к востоку, и открывали новые острова.

Мореход Андреян Толстой отправился из Камчатки в 1760 году, зимовал на Беринговом острове, и на следующий год нашел остров Адах и всю группу, лежащую около него. Острова эти названы Андреяновскими. Бобры и котики водились здесь в таком изобилии, что, в 1760 году, одно купеческое судно вывезло с Алеутских островов 4320 бобров. [3]

Каждому работнику достались по 108 шкур, по тогдашней цене 20 руб. за штуку.

После того открыта группа островов Крысьих. В 1759 году, промышленник Глотов пристал к острову Умнаку, а вслед за тем, найдена остальная группа островов, до американского полуострова Аляски. Острова эти названы Лисьими.

В конце прошедшего столетии промышленники соединились в артели и отправлялись на острова, которые получили ужо название Алеутских. Укрепившись на острове Уналашке, промышленники заметили, что морские котики каждой год, постоянно, проходили весною от юга на север, а осенью возвращались опять на юг. Мореход Прибылой отправился на судне в море к северу, и вскоре нашел остров св. Георгия. На нем водились бобры, котики, моржи и сивучи. На следующий год партия, оставленная на острове, усмотрела с высот вдали на севере земли. Промышленники пустились туда в байдарах и открыли остров, получивший название св. Павла. Здесь водилось такое множество морских котиков, что в первое лето убито их 30,000 штук.

Наконец явился на поприще бобровой промышлености знаменитый Шелехов, и воскресил в себе дух героев сибирских — Хабарцова, Степанова и других. Этот характерный человек родился в Курской губернии. Там дух его не находил удовлетворения. Земляки, возвращаясь из Сибири с богатствами, подстрекали предприимчивость молодого человека; Шелехов решился идти по следам их. В Иркутске он пристал к звероловной артели Голикова, и отправился в Камчатку. Вызнав все обстоятельства, он составил план компании с братьями Голиковыми и Ласточкиным-Лебедевым; набрали матросов или артельщиков и пустились из Охотска в море; в 1784 году. Шелехов избран быль единодушно начальником компании. Счастие ему благоприятствовало. На большом острове Кадьяке, лежащем к югу от полуострова Аляски, и непринадлежащем к группе островов Алеутских, он построил бревенчатую крепость и учредил здесь главную факторию. Компании Шелехова увеличивалась акционерами; бобры и котики уходили в Китай по дорогим ценам; Иркутский купец Мыльников составил новую компанию звериных промыслов на Восточном Океане; впоследствии времени она соединилась с Шелеховскою, и в 1798 году, приняла название Российско-Американской. Составили правила для действий компании. В 1799 году компания была [4] принята под Высочайшее покровительство, и ей дарована двадцатилетняя привилегия. Главное правление упреждено было сперва в Иркутске, а потом переведено в Петербург. Шелехов умер в Иркутске в 1795 году, и над прахом его возвышается мраморный мавзолей, украшенный стихами бессмертного Державина. Таким образом приобретена целая гряда островов на Восточном Океане, земля безлесная, бесплодная, волканическая, но изобильная дорогими зверями

В 1790 году, Шелехов, оставляя Кадьяк, сделал правителем новых заведений Баранова, урожденна каргопольского; люди гениальные скоро понимают подобных себе. Шелехов, зная Баранова лично, видел, что этот характерный и постоянно благоразумный человек устроит дела Компании и будет ревностным продолжателем начал своего предместника. Шелехов не ошибся в выборе. Лишь только осмотрелся Баранов на Кадьяке, тотчас увидел, что компания действует в тесных пределах. Первый подвиг ознаменовал он тем, что перенес владычество Русских на берега матерой земли Америки, в Кенайском и Чугацком заливах. — В 1796 году заложил он селение в заливе Якутат. В 1799 году занял обширный остров Ситху, на котором обитали воинственные и свирепые Колюжи, и построил там крепосцу. Не надобно забывать, что Баранов имел у себя горсть людей, лишен был пособий, средств, но все это заменял духом предприимчивости и твердой воли.

На Ситхе, в новой крепости, он оставил часть промышленных, а сам отправился в Кадьяк. Тогда Колюжи напали на крепость, взяли ее приступом, а Русских предали мучительной смерти. В 1804 году крепость была возвращена, и Баранов избрал ее местом своего пребывания. Здесь он открыл торговлю с иностранными землями, и на берегах Калифорнии, в заливе Бадега, основал колонию Росс, где открыты недавно золотоносные россыпи. Преемники Баранова продали эту землю.

Впоследствии времени Российско-Американской Компании дарованы важные привиллегии в том, что служба в ней считается коронною, правитель колонии должен быть непременно флотский штаб-офицер. Права эти и богатое жалованье привлекли многих в службу Компании, в числе их был и г. Марков, автор сочинения, которое мы рассматриваем. Оно было напечатано сперва в Москвитянине, а потом вышло отдельною книжкою. Как статья журнальная, ограниченная известными условиями, она не подлежала правилам строгой [5] критики; в таком виде следует и теперь смотреть на нее. Однако ж, книга эта содержит в себе географические, статистические и коммерческие сведения, следовательно она факт, на котором всякой может основывать свои заключения.

Автор начинает рассказ так:

«Проехав все пространство Европейской России, простирающееся от Москвы до Екатеринбурга, и всю Западную Сибирь — страны, представляющие много любопытного, я приближался к Иркутску».

Кто не скажет, что этот период чрезвычайно тяжел для слуха, а слово вся Сибирь чересчурие. Автор не проехал всю Западную Сибирь, а переехал только ее поперек, чрез губернии Тобольскую и Томскую.

«В 5-ти верстах от Иркутска стоит монастырь св. Иннокентия Чудотворца, где все проезжающие непременно останавливаются на поклонение мощам этого угодника».

В пяти верстах не доезжая до Иркутска стоит монастырь Вознесенский, а не святителя Иннокентия.

«Иркутск построен на правом берегу реки Ангары, которая так быстра, что жестокие морозы, свойственные тамошнему климату, покрывают ее исковерканным льдом, не ранее января месяца; а бывают годы, что во всю зиму переправляются через Ангару на плашкоутах».

Ангара покрывается льдом точно так как Нева, по большей части в декабре месяце; ни в летописях Иркутска, ни в преданиях, ни в памяти старожилов не сохранилось известия, чтоб Ангара когда-нибудь простояла целую зиму не замерзая. — Переплывают через нее не на плашкоутах, а на карбазах и лодках»

«Прорываясь (Ангара) сквозь озеро Байкал, и впадая в реку Енисей, Ангара облегчает сообщение с Кяхтою и служит источником обогащения иркутскому купечеству. По ней отправляются суда, нагруженные шерстяными, пушными и металлическими товарами, в Кяхту, или обратно из Кяхты, с чаями, съестными припасами, особливо скотским мясом, которое в большом изобилии находится за Байкалом; равным образом немаловажную статью торговли составляет провозимая тоже через Ангару рыба, добываемая в озере Байкале, в особенности омули». [6]

Ангара не прорывается, а вытекает из Байкала. Водяное сообщение из Кяхты идет сперва рекою Селеньгою, потом Байкалом, а потом уже Ангарою, всего на 60 верст. Какое же тут облегчение или обогащение? Рыба из Байкала привозится в Иркутск не чрез Ангару, а по течению реки Ангары; омули добываются не в Байкале, а в реке Селеньге и Верхней Ангаре; скотское мясо привозится из-за Байкала зимою, когда Байкал и Ангара покроются льдом; в это же время идут из Кяхты товары.

«Иркутск производит также значительную торговлю с Бурятами или Братскими, которые живут большими улусами в окружности этого города, и занимаются хлебопашеством, звериною ловлею и частию скотоводством».

Иной подумает, что Иркутск стоит в средине бурятских кочевьев и производит с ними торговлю, на деле же выходит что Буряты, с одной только стороны города живут в 35 верстах от него, с двух далее ста верст, а с третьей нет ни одного бурятского кочевья. Средина между городом и бурятскими кочевьями наполнена русскими крестьянами. Иркутск не производит и не может производить торговли с Бурятами, но они приезжают в город, точно так же как и русские крестьяне, и покупают на рынке и в гостином дворе, что им нужно. Скотоводство у Бурят, первая промышленность, а не частию; за нею следует земледелие, а наконец и звериные промыслы.

«Народ этот (Буряты) сильно привязан к черкесскому табаку и к вину. Некоторые из них имеют по нескольку жен, кои живут отдельно, каждая в своей юрте. Муж навещает их по очереди, и так проводит все свободное время; зимою же отправляется на звериную ловлю, в пространные сибирские степи, или леса».

Буряты не имеют больше двух жен разом, всего чаще одну. — Женятся очень молоды, а когда первая жена состареется, муж прогоняет ее и берет другую. Путешествуя но Восточной Сибири как наблюдатель, г. Марков вероятно, заметил, что в ней вовсе нет степей. Буряты отправляются на звериные промыслы, только не в степи, а в леса. Белка, соболь, лисица, медведь, живут в дремучих лесах, а всем известно, что звероловство именно состоит из этих статей. [7]

«При наступлении весны все оживляется (в Иркутске) необыкновенною деятельностию: товары отправляются в Якутск, Охотск, Камчатку и в американские колонии».

Ярмарка в Иркутске бывает зимою, и тогда видны в городе многолюдство и деятельность. С Якутском и странами, лежащими от него к востоку, торгуют не многие; главный товар мука, закупается по деревням приленским. Автор жил, вероятно, в доме Американской Компании, где весною бывает необыкновенная деятельность, потому что, в это время только отправляются товары в колонии. Иркутск же напротив, чем ближе к весне, тем спокойнее становится. Не справедливо также пишет автор, что в половине мая вся дорога из Иркутска до селения Пичуга покрывается обозами, тут ошибка во времени и преувеличение в количестве.

«При проезде в какое-нибудь место, останавливаясь на постоялом дворе, или находясь в лавке, Бурят непременно старается что нибудь украсть... за то и Буряты не остаются у Русских в долгу: попади к ним Русской в улус в позднее время, — они ограбят его совершенно, до последней нитки, без всякой жалости».

Период этот начинается одною — граматическою ошибкою, а кончается другою, фактическою. Не было примера, чтобы Буряты ограбили кого-нибудь, не только в своих улусах, но и на дороге — это совершенно противно их миролюбивому духу. Автор говорить о них как о горцах и киргизах, все кочующее представляется ему разбоем. К воровству Буряты склонны, но и тут есть большие исключения. Воруют те, кои шишмарят около Русских, и воровство это всегда мелочное, но чтобы они ограбили кого-нибудь до последней нитки и при том без всякой жалости, об этом в целой губернии не слышно.

«Лена — одна из величайших рек России. Во время плавания по ней тело как будто погружается в сон и чувствует какую-то особенную склонность к бездействию. Берега этой реки больше низменны и ровны; течение тихое, спокойное; в пути не встречается ни крутых поворотов, ни порогов... вокруг все дико, пустынно, самобытна... ни звука, ни следа человеческого».

Большая часть путешественников пребывают в постоянном восторге от живописных берегов Лены. Многие после плавания по Лене, плавали по Рейну, и смело говорит, что Лена восхитительнее Рейна. Тут кажется, автор хотел только [8] оправдать происхождение названия Лены от русского слова лень. Но почему берега Лены казались г. Маркову низменными и ровными, тогда как на самом деле река Лена течет между горами? Площадки сколько-нибудь значительные встречаются выше и ниже города Киренска, а потом у Якутска, на остальном пространстве селения лепятся по узким закраинам, как на Рейне. Лена везде быстра, порогов нет, но есть быки или утесы, опускающиеся прямо в реку, на них иногда наносит неосторожные барки и разбивает. Кто хорошо видел Лену, тот не называет ее рекою тихою и спокойною. Правда, что в Якутской области, по левому берегу Лены расположены одни станции, но в Иркутском и Кирейском уездах, по берегам ее, больше ста пятидесяти селений. Потому нельзя сказать, что на реке Лене ни звуки, ни следа человеческого! Не верно также, что и скотоводство по берегам Лены в плохом состоянии, в Киренском уезде приходится на каждый дом слишком по три лошади, по четыре коровы и по шести овец. Неверны также сведения о ловле белки. Г. Марков говорит, что при улове, счастливый охотник добывает 100 белок в неделю. Так бывало за 70 лет. А теперь 100 белок во всю осень считается хорошим промыслом. Автор кажется, во время путешествия не записывал сведений, а писал свои записки но возвращении, из памяти, иначе не сделал бы столь важных изменений.

«В Якутск собираются Якуты и Тунгусы и ведут с Рускими значительную торговлю. Оба эти народа исповедуют христианскую веру и ужасно робки, особливо Тунгусы.. В летнее время они ведут кочевую жизнь, переезжая с одного места на другое... При первом снеге Тунгусы удаляются на зимнее жилье, где у них довольно хорошо устроены бревенчатые юрты, обсыпанные землею и довольно теплые».

В Якутск приезжают Якуты, но что касается до Тунгусов... едва ли это правда, их вовсе нет около Якутска; мы готовы спорить, что Тунгусы не христиане, что они бродят лето и зиму по лесам и решительно не имеют бревенчатых юрт, обсыпанных, землею и довольно теплых, не смешал ли их автор с Камчадалами?

«Якуты живут рассеянными малыми селениями в окружности Якутска, постоянно на одном месте»

Якуты живут не селениями, а улусами, и переменяют место жительства по временам года. Улус никак не должно [9] уподоблять русской деревне. Улус состоит из нескольких юрт или хозяев, случайно съехавшихся напр. на летовку. Настала осень, и все хозяева разъехались в разные стороны, по своим зимникам. Скотоводство не позволяет Якутам жить постоянно на одном месте; скот их круглый год питается подножным кормом, и для свежей травы они должны переходить с места на места.

Не беремся поверять описание тех мест, которые не видали. Однако ж на пути из Якутска в Охотск заметили в словах автора одну ошибку. — Он говорит (стр. 11):

«То вдруг встречаешь лес, обгорелые от жару, который в июне месяце доходит здесь иногда до чрезвычайности».

Не было примера, чтоб, в Сибири когда-нибудь загорелся лес от летнего жара; мы не сдыхали даже, чтоб, подобные примеры случалась где-нибудь между тропиками. В Сибири горят леса обыкновенно от молнии, а чаще всего зажигают их по неосторожности. Звероловы, или путешественники ночуют в лесу, разведут огонь, и на завтра, не заливши его, уезжают; ветер раздувает пламя, загорится трава, валежник, и когда огонь усилится, тогда горят и большие дерева. Иногда переходить огонь в лес с пашни или сенокоса. Жители имеют обыкновение выжигать старую траву и солому на лугах и пашнях; зажгут, а сами домой уйдут. Леса выгорают на ужасные пространства, и прекращаются от первого сильного дождя. Иногда палы ходят до половины лета.

Путешествие из Якутска верхом продолжал наш автор до Охотска; тут он сел на судно и спустился но Охотскому морю в Камчатку.

«В 8-й день, говорить он, нашего плавания мы увидели непрерывную цепь гор со снежными вершинами. То были берега Камчатки. Обогнув Лопатку, мы стали приближаться к Петропавловскому порту».

В Камчатку из Охотского моря проходят между вторым и третьим Курильскими островами; автор говорить, что они обогнули Лопатку, — что-то непонятое...

Из Камчатки пустился автор, на компанейском судне, на остров Ситху, и на пути видел американское китоловное судно. Он говорит, что китоловы нападают преимущественно на тех китов, которые выпускают из ноздрей по два фонтана, потому что из них получают самый лучший жир, [10] известный пол именем спермацета О выпускании китами фонтанов из ноздрей не так давно происходили толки. Плиний сказал прежде всех, что кит пускает фонтан; мнение это поддерживалось до наших времен. Русские мореходы признались торжественно, что они видали на своем веку множество китов, только ни один из них не выпускал фонтана. — За то все мы знаем, что спермацет не жир, а мозг кита, называемого кашелотом; латинское слово sperma celi значит буквально мозжечок кита.

Автор после трех суточного шторма и качки достигает благополучно острова Ситхи, и вот как изображает он состояние нашей отдаленнейшей колонии:

«Ново-Архангельский порт, на острове Ситхе, есть главное засоление российско-американских колоний: здесь постоянное местопребывание главного правителя всех колоний, или, как называют его по тамошнему, губернатора, в чине капитана 1-го ранга; он непременно должен быть из флотских, принимает эту обязанность на пять лет, с правами военными и гражданскими, согласно привиллегий, получает от Компании каждый год жалованья 10 т. руб. серебром, а по истечении срока выбывает в Россию. Помощник правителя бывает из лейтенантов, и именуется портовым начальником; кроме того, находится несколько флотских офицеров, для мореходства.

Компания имеет 8 судов, величиною от 100 до 350 тоннов. Один пароход с 14 пушками, для проливов, и другой поменьше, для разных посылок по редутам.

С прибытием компанейских судов, с разных отделов на зимовку в Ситху, порт оживляется, делается шумным, многолюдным, веселым: в клубе открывается театр, на котором разыгрываются разные небольшие пиесы, и даются вечеринки, на которые приглашается все почетное ситхинское общество.

Окрестности Ново-Архангельска пустынны и дики: тут не встретите вы ни зеленых лугов, ни тенистых садов; природа не наделила этой отдаленной страны роскошною растительностию, и окаймила ее сплошною цепью гор, поросших елью, лиственицею и душником.

Климат самый неблагоприятный. Солнце редкий гость на тамошнем небе, почти беспрестанно застилаемом густым туманом. Большую часть года льют дожди или дуют жестокие ветры. Почва вообще камениста и неудобна к произведению идолов, кроме; ягод. Огородные овощи произрастают в самом малом количестве, так что их недостает на годичное продовольствие. [11]

Домашнего скота нет, потому что его нечем кормить. У главного правителя есть насколько коров, но и им с трудом запасают на зимнее время сено.

Всем приезжающим на службу в Ситху пылают из арсенала ружья, для сохранения порта от диких. Изредка, по приказанию правителя, бывают внезапные тревоги. Из крепости на жилища диких наведены пушки, да жителей и не много; только в весеннее время съезжается их тысячи до полуторы, для ловли сельдей. По Ситхинскому заливу водится такое множество рыбы, что и некоторых местах трудно проехать лодкою.

В 1838 голу Англичане, по договору с Российско-Американской Компанией, заняли на десять лет некоторые места, принадлежащие Русским и заселенные Колюжами с тем, чтоб платить за то аренду и производить торговлю с дикими, которые по условленному разделу, будут находиться на землях взятых ими в арендное содержание, но грубое и неуважительное обращение, послужило большим препятствием успехам торговли их с Колюжами, которые до того честолюбивы, что за малейшее оскорбление мстят смертию. Колюжи знали, что во времена Баранова Англичане хаживали к ним судами, брали на свои корабли по нескольку человек диких, и увозили в дальные проливы для ловли зверей, обходились с ними бесчеловечно, иногда высаживали на необитаемые острова, и бросали на произвол судьбы».

Из Ситхи автор отправился в Калифорнию, по делам компании. Туманы мешали им пуститься в гавань Сан-Франциско; целую поделю лавировали они около берегов Калифорнии, наконец капитан решился идти на отвагу и вдруг открылась пред ними обширная гавань, со множеством судов разных наций.

«С отважностию Русских, в виду всех иностранцев, мы под двумя парусами от свежего ветра пошли прямо срединою пролива в длинную бухту Санто-Франциско, оставив за собою зыбкую стену тумана, сделали между судами поворот, и стали на якорь.

«По всему обширному заливу разносился ароматный запах душистых трав и цветов; вокруг залива в живописных ландшафтах раскиданы были, на далекое расстояние, друг от друга, поместья колифорнцев, между которыми расстилались зеленые луга и долины, с гуляющими по ним овцами, коровами, лошадями и мулами; где то вдалеке кричали дикие гуси. [12]

«Русские пользуются в Калифорнии особенным уважением по сравнению с другими иностранцами, на свое ласковое обращение с туземцами; имя Русского в отдаленных пределах Восточного Оксана служит эмблемою добродушия, приветливости, сметливости и находчивости. При каждой встрече мы слышим одно и тоже: «славной народ Русские».

В четверти мили от С. Франциско живет русской Немец Геппенер. Он родом из Риги, служил к Американской Компании, женился и Ситхе на креолке, поселился в Калифорнии, и слывет под именем чисто Русского, за что пользуется общим уважением. Он деятелен, предприимчив, следовательно, на пути к скорому обогащению. В доме у него единственное фортепиано, на котором он прекрасно играет. Испанцы знакомятся с ним даже для того, чтоб видеть этот чудный для нас инструмент. В торжественные дни носят его фортепиано в монастырь. Сам губернатор, живущий в Монтерео, когда бывает в С. Франциско, первым долгом почитает посетить артиста и послушать его игру.

«Российско-американские суда ежегодно посещают Калифорнию, для покупки съестных припасов, и всегда во время стоянки, командир каждого судна считает долгом сделать вечеринку, или по тамошнему — фанданго. Несколько раз мне приводилось бывать в Калифорнии, для покупки съестных припасов, и я никогда ни видал, чтоб которое нибудь из стоящих там иностранных судов вздумало сделать для испанцев вечер; за то и калифорнцы не удостоивали этой чести никого из иностранцев, кроме Русских».

Из С. Франциско отправился наш путешественник в Массатлан; матросы вытащили якорь и с песнями вышли из гавани в Океан. Достигнув Массатланского рейда, капитан не хотел останавливаться, но побывать на берегу в катере, кончить дела и пуститься куда надобно. Вот как описывает г. Марков свое прибытие в испанский город:

«По обширному рейду стояли военные фрегаты американские, английские и один мексиканский. Борты судов были унизаны зрителями, поглядеть на Русских, еще не бывалых гостей в Массатлане. Многие из тамошних жителей зная Русских только по слуху, почитали их каким-то особенным народом.

Когда мы вышли из катера, нас встроил комендант, и дружески поздоровавшись, спросил о причине нашего прихода, и почему мы не становимся на якорь. [13]

Комендант пригласил русских моряков обедать, и в доме его они нашли книжку с изображениями солдат всех наций. Русской солдат представлен был в огромном размере по сравнению с прочими; страшные усы и бакенбарды закрывали у него почти все лицо.

В Массатлане Русские были приняты и угощаемы так же хорошо, как и в С. Франциско. Для них делали бал. Яркими красками описывает автор драгоценную Калифорнию; но как не хорошо в гостях, а дома лучше. Судно наше возвратилось в дождливую Ситху.

В заключение автор излагает проект русской торговли на Восточном Океане. На бумаге он весьма хорош и приносит важные барыши. Не знаем так ли будет на деле. Желающие могут прочитать его в самой книге.

Несмотря на то, что в рассказах нашего автора об Иркутске, Лене и Якутске мы заметили некоторые неверности, мы благодарны уже за то удовольствие, которое он доставил нам описанием своего пребывания в Калифорнии, кого не порадует патриотическое чувство, которое обнаруживает автор при каждом случае.

Мы уверены, что каждая девице, женщина или, пожалуй, дама прочитает не без скуки; тут нет сухой науки, выводов, умозрений, но один легкой и живой рассказ, вопреки ученому названию книги. Жаль, что автор посетил Калифорнию до открытия богатых золотоносных россыпей, а потому и не может удовлетворить всеобщего любопытства, возбужденного новым богатством Америки.

Текст воспроизведен по изданию: Русские на Восточном океане А. Маркова // Сын отечества, № 6. 1850