ВЕНИАМИНОВ И. Е.

СОСТОЯНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В АМЕРИКЕ

За исключением немногих народов, все прочие, даже и те, которые ныне особенно гордятся своими успехами в Науках, начинали в глубокой древности с самых первых ступеней просвещения и гражданского образования и, пробуждаясь от векового сна невежества, большею частию не знали счастия — прозреть вдруг очами не только ума, но и Веры истинной, тогда как теперь самые бедные дикари могут пользоваться сим величайшим преимуществом, сим Божественным способом просвещения, дивно смягчающим нравы, внезапно удовлетворяющим всем требованиями, души и сердца, и сверх того дающим твердость уму, который и в последствии, в самой деятельной жизни своей, не увлечется призраками истины, если будет направляем тою же Верою к единственной цели, для которой человек существует.

В обширной России есть народы полудикие: им еще далек путь к образованности, они стоят еще на самой нижней ступени; но сердцу должно быть сладостно, что и между ими с каждым годом более и более распространяется Божественный света [16] Евангелия: простым, младенческим умом приемлют они вечные истины спасительного Откровения, которые будут для них надежнейшим руководством и в дальнейшем развитии умственной их жизни, а теперь улучшают их в жизни нравственной, и счастливят сердце, прежде нежели ум спознался с выгодами образованности, истинно необходимой для твердости общественного блага, но истинно полезной только под влиянием Святой Веры.

Народы, подвластные Российскому скипетру в Северной Америке и на прилежащих к ней островах, представляют такое утешительное зрелище, а доказательством тому может служить предлагаемая здесь статья почтенного Протоиерея Иоанна Вениаминова, который был призван благовестить им Слово Истины и уже известен долговременными ревностными своими трудами к просвещению душ. Он много содействовал и к образованию тамошних жителей: применил к их языкам Русскую Азбуку, составил разные пособия (Грамматику Алеутскую и Колошенский Словарь, рассмотренные Императорскою Академиею Наук) и — что всего важнее — переложил на Алеутский язык Катихизис и некоторые книги Нового Завета. Он говорит то, что видел и что сам узнал на месте, о добром и кротком народе, который, под грубою наружностию, скрывает редкие свойства душевные, жаждет истины и, однажды наставленный в правилах Закона Божия, соблюдает их с неизменною верностию. Ред. [17]

* * *

Зная, как приятно для истинного Христианина слышать о распространении Христианства между людьми, еще неозаренными светом Евангелия, я решился изложить собранные мною сведения о распространении и утверждении Веры Христовой в одном из отдаленнейших краев нашего Отечества, где, изволением Божиим, довелось мне провести много лет.

Пребывая у народа, известного под именем Лисьевских Алеутов, и странствуя по их селениям, разбросанным более нежели на тысяче верст, я имел случай быть и у другого народа, подобного Алеутам своею кротостию и добротою и готового принимать Христианство, или, сказать лучше, который сам с искренностию ищет и домогается Евангельского просвещения, прося и принимая Крещение без всяких видов, но у которого заря истинного света начала показываться только с 1829 года, и у которого еще нет благовестника, поставляемого Церковию. Народ сей обитает в Северозападной Америке на берегах Берингова моря и рек, впадающих в него, и многочисленностию своею превосходит число всех прочих подвластных России Американцев.

Но говоря об этих народах, я нахожу приличным сказать прежде вообще о Церкви в нашей Америке, а в этом отношении и о прочих народах, обитающих в Российской Америке.

Христианская Вера перешла на берега Америки вместе с первыми пришельцами Русскими, поселившимися в тех местах. Капитан Беринг, во время второго путешествия своего (на пути из Камчатки на Восток) открывший Алеутские острова, первый показал [18] Русским путь в Америку, вывез оттуда несколько дорогих мехов, и возбудил деятельность и отвагу Сибиряков к новым и дотоле не известном для них предприятиям. Желание получить огромные выгоды заставило многих из Россиян пуститься в неизвестные края и предпринимать путешествия, трудные и в то время сопряженные с неимоверными усилиями и опасностями; но некоторые из первых начальников, предводивших искателей богатства и занимавших новые и дотоле неизвестные места в Америке, полагая основание новой промышлености для Русских и своему благосостоянию, с тем вместе уже положили основание и Христианству между дикарями, у коих они поселялись; так на пример Казак Андреян Толстых, около 1743 года открывший острова, известные под именем Андреановских, вероятно, первый начал крестить тамошних жителей. Мещанин Иван Глотов, открывший острова, известные под именем Лисьих, в 1759 году, первый окрестил малолетного сына одного из родовых начальников Лисьевских Алеутов, которого он вывез с собою в Камчатку, где этот первенец Уналашкинской Церкви прожил несколько лет и, выучившись Русскому языку и грамоте, возвратился на свою родину с властию главного Тоена (начальника), данною ему от Управлявшего Камчаткою, и очень много примером своим содействовал распространению Христианства. Но на Кадьяке Христианская Вера явилась уже во время пребывания там Г. Шелехова, основателя нынешней Американской Компании и первого ктитора Американских церквей.

Подробности дальнейшего распространения Христианства совсем не известны, кроме того, что умножение числа приходивших на Алеутские острова судов, уменьшая и разделяя взаимные выгоды, с тем вместе разделяло и самых Алеутов, уменьшенных уже более [19] чем на половину «усмирением» (О подробностях усмирения будет сказано в моих «Записках об островах Уналашкинского отдела». Прим. Автора.), и следовательно уменьшило число промышлеников. Это заставило некоторых из Русских принять другие меры к умножению числа промышлеников и работников для себя; а именно — убеждать Алеутов к принятию Св. Крещения и тем приобретать себе более приверженцев: ибо окрещенные Алеуты, уважая восприемников своих, как отцов, служили им исключительно и усердно, и никто другой из Русских не мог приманить к себе чужих крестников.

И так, желание Русских приобрести себе большие выгоды послужило средством к распространению начала Христианства между Алеутами и облегчило дело для последующих Миссионеров.

Г. Шелехов, в числе многих своих планов и намерений в рассуждении пользы Американского края, имел в виду преимущественно распространять Христианство и устроивать церкви. Для того он, по возвращении своем из Кадьяка в 1787 году, прежде всего представил об этом Правительству и просил назначить Духовную Миссию, которую он, с товарищем своим Голиковым, как доставить, так и содержать там, принимал на свое иждивение. И в следствие ходатайства его, по Высочайшему Повелению, составлена была в С. Петербурге Миссия из восьми Духовных монашествующих особ, под начальством Архимандрита Иоасафа, для проповеди слова Божия народам, приобретаемым под Российскую Державу (как говорит Г. Хлебников в «Жизнеописании Баранова», стр. 23). Быв снабжены весьма достаточно всем, как со стороны Гг. Шелехова и Голикова, так [20] и других доброхотных дателей, Миссия отправилась из С. Петербурга в 1793 году, и в следующем, осенью, прибыв в Кадьяк (Список особ, составлявших Духовную Миссию:

Из двух Церковнослужителей, бывших при Миссии, одни потонул в Кадьяке, а другой в свите Архиерея.), тотчас приступила к своему делу. Иеромонахи Макарий и Ювеналий, в ту же осень, в два месяца, объехали весь остров Кадьяк и окрестили всех жителей. На следующий год, т. е. 1795, Иеромонах Макарий отправлен был в Уналашкинский отдел, где он, начиная от островов Шумагинских до островов Четырехсопочных, окрестил всех Алеутов, не бывших до него крещеными, и в следующем году выбыл в Иркутск. В том же 1795 году, Иеромонах Ювеналий отправился из Кадьяка в Нучен, где, окрестив более 700 душ Чугач, перешел в Кенайский залив и окрестил всех [21] тамошних жителей; а на следующий (1796) год он перешел на Аляксу к озеру Илямне или Шелехову, где и кончил свое равноапостольное служение вместе с своею жизнию, послужив Церкви более всех своих собратий. Его убили дикие жители. Причиною смерти его, сказывают, было сколько то, что он с первого раза велел диким, принимающим Св. Крещение, оставлять многоженство, столько же и то, что тамошние Тоены и почетные люди, по убеждению О. Ювеналия, отдали ему детей своих для обучения в Кадьяке; но когда О. Ювеналий отправился от них, то дикие раскаялись в своем поступке и тотчас пустились в погоню за ним, и догнав напали на него. Говорят, что О. Ювеналий, при нападении на него диких, совсем не думал ни защищаться, ни бежать, что мог бы сделать с успехом, особливо имея при себе огнестрельное оружие; но он без всякого сопротивления отдался им в руки и только просил пощады его сопутникам, что и было исполнено. Спустя много времени, сами Американцы рассказывали, что О. Ювеналии, будучи уже убит, встал и шел за своими убийцами, говоря им что-то. Дикие, считая его еще живым, опять напали на него и били; но лишь только отошли от него, он опять встал и пошел за ними, и это повторялось несколько раз. Наконец дикие, чтобы со всем отделаться от него, искрошили его в куски. Тогда только умолк ревностный Проповедник и, можно сказать, Мученик Слова Божия, но не умолкла сила сего Слова: на том месте, где были останки Проповедника, тотчас, сказывают, явился дымный столб, простиравшийся к небу.

Прочие члены Миссии во все время оставались на месте, и действия их ограничивались обыкновенным служением в церкви, а в некоторое время обучением детей в Школе. Монах Герман, почти с [22] самого напала своего прибытия и до самой кончины, жил на отдельном острове (Еловом), занимаясь молитвою и хозяйством; с некоторых лет и особенно в последнее время, у него воспитывалось несколько мальчиков и девушек, сирот Алеутских, обучаясь грамоте, начаткам Христианства и рукоделью, и это маленькое заведение его было в весьма хорошем состоянии, особливо со времени посещения его Бароном Врангелем, бывшим Начальником Колоний. О. Герман, хотя и не был Священником, но не лишал Христианских советов и наставлений тех Алеутов, кои были близки к нему и спрашивали его; последнее я сам слышал от некоторых Алеутов, от него научившихся. Со смертию Отца Германа (1837 г.) кончилась и Кадьякская Миссия. К действиям оной надобно отнести и то, что бывший в Кадьяке в 1805 и 1800 годах Иеромонах Гедеон, оставшийся здесь с корабля Невы и потом выбывший в С. Петербург чрез Охотск, будучи уполномочен от Святейшего Синода, перевел на Кадьякский язык Молитву Господню, которую в его время и несколько спустя после него пели в церкви и учили в школе, но потом оставили и совсем затеряли.

Усердие Г. Шелехова к распространению слова Божия между Американцами не ограничилось только тем, чтобы иметь там Миссию: он представил об открытии Епархии в Америке под управлением особого Архиерея, пребывание коего назначалось в Кадьяке, где он полагал жителей до 50 тысяч. Во уважение его представления и такого числа жителей решено было открыть Епархию в Америке, и в следствие сего Архимандрит Кадьякской Миссии Иосиф вызван был в Иркутск и в Марте 1799 года посвящен в Архиерея Иркутским Преосвященным Вениамином; но новопоставленный Преосвященный Кадьякский [23] (Камчатский) и Американский, возвращаясь на Кадьяк на корабле «Феникс», принадлежавшем Американской Компании, в том же 1799 году потонул в море, со всею свитою и богатою ризницею. Судя по вещам, которые принадлежали Миссии и, выбрасываемые морем, были находимы по берегам Аляксы, надобно полагать, что судно «Феникс» погибло не далеко от берегов Кадьяка и Уналашки.

Вскоре после сего горестного происшествия скончался и сам Г. Шелехов, и с тем вместе прекратились всякие предприятия касательно открытия Американской Епархии, и распространения и утверждения Слова Божия посредством Священников. И потому с того времени, как Иеромонахи Макарий и Ювеналий окрестили Алеутов, Кадьякцев и других дикарей, состояние Американской Церкви было, так сказать, неподвижно до 1816 года; и во всей Америке находился один только Священник, в Кадьяке, Иеромонах Афанасий, который, исправляя требы и служение только в главном селении Кадьяка, почти никуда не странствовал для назидании крещеных дикарей.

Г. Баранов, после многих и больших усилий утвердясь в Ситхе, перенес с собою и Христианство на дальнейшие берега Америки; но члены Христианской Церкви были только или Русские, или Алеуты с Кадьяка и Уналашки; об обращении же туземцев в Христианство тогда и думать было невозможно: потому что тамошний народ Колоши смотрели на Русских, как на страшных врагов своих, и только выискивали время, когда бы можно было или изгнать, или опять истребить Русских (как это удалось им прежде); но, при деятельном и бодром правлении Г. Баранова, намерение их осталось без всякого успеха, и новая колония более и более укреплялась и умножалась приезжавшими из России на службу Компании, а с тем [24] вместе умножилось и число Христиан; наконец Г. Баранов стал просить о Священнике для Ситхи. В 1816 году прибыл туда Священник Алексей Соколов, и с того времени поныне тамошняя церковь всегда имеет Священника, и мало по малу причисляет к себе членов и из туземцев. Об этом будет сказано ниже.

Из числа многих предприятий Г. Баранова касательно распространения Российских владении в Америке, ему удалось сделать поселение и утвердиться в Калифорнии (38 Север. Широты). Но тамошнее поселение, называемое Росс, повелено ныне со всем оставить, а в следствие того и все живущие там Русские и Алеуты будут вывезены в Ситху. Посему Православная Церковь, существовавшая около 30 лет в тамошнем месте, с переселением Русских должна быть перенесена оттуда в наши колонии. Впрочем, существование ее здесь также было не бесплодно. В течение этого времени, она причислила к своим членам более 40 человек из туземцев, которые также, вместе с Русскими, могут быть вывезены в колонии.

В последнее мое посещение селения Росс (в 1838 году) там находилось 216 Русских, Креолов и Алеутов и 39 крещеных Индийцев, а всего Российская Церковь состояла там из 255 членов.

После того, как вновь Высочайше дарованными привилегиями и правилами Российско-Американской Компании в 1821 году, постановлено было ей в обязанность иметь достаточное число Священнослужителей в Колониях, Правление Компании начало об этом ходатайствовать. Из Иркутска отправлено было в колонии несколько Священников; а именно: в 1823 году, в Уналашку — Иоанн Вениаминов; в 1824, в Кадьяк [25] — Фрументий Мордовский, вместо Иеромонаха Афанасия; и в 1825 году в Атху — Иаков Нецветов. После того было предположено Правлением открыть церковь и в Курильском отделе, но, по малочисленности тамошних природных жителей (их только — 99 душ, а с Русскими и Алеутами всех 212), отдел этот причислен к Атхинской церкви, и тамошний Священник посещает их каждые два года.

И так, в настоящее время, в наших Колониях в Америке находится четыре церкви и столько же Священников, а именно: 1) в Ситхе, с 1806 года, с храмом во имя Архистратига Михаила, устроенным 1816 года: к ней принадлежат: селение Росс в Калифорнии и два редута, Старинский и Озерский; число Христиан 1,230; 2) в Кадьяке, с 1785 года, с храмом в память Воскресения Христова, устроенным 1795 года: к ней принадлежат все поселения в Кенайском заливе и Нучене, и редут Александровский в Нушегаке; число Христиан 6,338 (Храмы в Кадьяке и Ситхе были вновь построены, первый в 1824 (при Г. Муравьеве); последний в 1831 году (при Г. Бароне Врангеле)); 3) в Уналашке, с 1760 года, с храмом в память Вознесения Господня, устроенным в 1825 году: к ней принадлежат все Алеутские, Лисьи и Прибылова острова, и можно также сюда причислить Михайловский редут на Севере: число Христиан 1,751; наконец 4) в Атхе, с 1743 года, с храмом во имя Святителя Николая, устроенным 1827 года: к ней принадлежат острова: Амля, Берингов, Медный, Ближний и Курильский отдел, число Христиан 994. Число всех Христиан Американской Православной Церкви, по последним сведениям, простирается до 10,313, в числе коих: Россиян 706 и Креолов 1,295; число же собственно Американских [26] Христиан простирается до 8,312, не считая новокрещеных в Нушегаке, о коих будет сказано ниже.

Все вышеозначенное число Христиан-Американцев, выключая весьма немногих, есть плод апостольских трудов почти исключительно одних Иеромонахов Макария и Ювеналия (особенно последнего), которые окрестили более 5,000 Американцев и отчасти первых Русских поселившихся здесь. Дальнейшее же распространение Христианства между остальными Американцами, гораздо многочисленнейшими, почти совершенно было оставлено с равномученнческою смертию О. Ювеналия, т. е. с 1796 года по 1829 год (т. е. до начала обращения Американцев Берингова моря около Нушегака). Впрочем по причинам немаловажным. Вот они: 1) До 1816 года во всей Америке был один только Священник, у коего в приходе было более 7,000 душ: следовательно ему некогда было крестить, а когда прибыли Священники в новооткрытые церкви, т. е. в Уналашку и Атху, то им некого было крестить: ибо, как сказано выше, жители Уналашкинского отдела все без исключения были окрещены еще в 1795 году, а рожденных после того крестили или Русские, или сами Алеуты (крещением дозволенным всякому верному). Точно то же было и в Атхе, где хотя и не было такого крестителя, как в Уналашке, и где даже, можно сказать, совсем не было Священника с самого начала открытия островов, т. е. с 1743 и до 1827 года (ибо бывший там Священник, в 1792 году, на корабле «Слава России», имел случай видеть только жителей главного селения Атхи и уже почти всех окрещенных); но усердие живших там Русских, а потом и желание самих Алеутов не оставляло ни одного некрещеным. 2) Не менее препятствовали обращению чрезвычайно большое расстояние одной церкви от другой (от 600 до 1500 верст) и большое пространство каждого прихода, особенно трех [27] последних, имеющих протяжения от 700 до 1500 верст. По этим причинам, действия нынешних Колониальных Священников состоят и должны состоять не в обращении Американцев, но в утверждении и назидании своих уже давно крещеных прихожан.

НЫНЕШНЕЕ СОСТОЯНИЕ АМЕРИКАНСКИХ ЦЕРКВЕЙ.

a) Внешнее.

Все церкви построены иждивением Американской Компании, а равно и все важные поправки их состоят на попечении оной. Каждая церковь устроена с приличным благолепием, не смотря на трудность доставки материалов, и снабжена ризницею и утварью весьма достаточно. Сверх того в каждом приходе, в местах, отдаленных от Церкви и, разумеется, где позволяют обстоятельства, имеется несколько особых молитвенных домов или часовен, которые, так же как и церкви, построены иждивением Компании: так например в Уналашкинском приходе имеются на Умнаке три часовни, в которые обыкновенно жители в праздничные дни собираются для молитвы, и где во время посещения тамошних мест Священником отправляется и литургия. Обыкновенное же содержание церквей и часовен, выключая жалованье Священно- и церковнослужителям, производится из церковных доходов, составляющихся или от продажи свеч, или от приношении доброхотных дателей: сии доходы в некоторых церквах довольно значительны.

Содержание Священно- и церковнослужителей, то есть помещение и жалованье им, производится от Американской Компании. Церковнослужители же, избираемые из тамошних уроженцев, содержание получают наравне с прочими служителями Компании. [28]

Отправление Священников в Колонии и обратно производится также на счет Компании.

Так как каждый Священник, особенно последних трех церквей, непременно каждое лето должен объездит свой приход для посещения жителей отдаленных от церкви мест, то пособия, нужные для таковых путешествий, как то: байдарки с гребцами, палатки и проч., получаются также от Американской Компании.

Все Американские церкви состоят под ведением Иркутского Епархиального Начальства, и каждый Священник, не завися один от другого, дает отчеты прямо от своего лица. Первоприбывшие Священники были снабжены от Иркутского Преосвященного особыми миссионерскими инструкциями для своего руководства.

Срок пребывания Священников на местах есть обыкновенно пятилетний — общий для всех Камчатских Священников и всех Чиновников Камчатских и Американских. В числе нынешних Американских Священников находится один из уроженцев тамошних, человек достойный.

b) Внутреннее.

1. Ситхинская Церковь.

Ситхинская Церковь, состоящая из 1,230 Христиан, заключает в себе по большей части Русских и Креолов (т. е. Русских детей рожденных от Американок); число тех и других ныне 1,037; а прочие члены сей Церкви суть: 78 человек Алеутов и Индийцев, и 20 душ Колош. Поэтому говорить о Ситхинской Церкви значит то же, что говорить об обыкновенной Русской. Но различие здешней Церкви от других состоит в том, что все находящиеся здесь [29] Русские и Креолы (разумеется взрослые) состоят на службе Компании и потому находятся в полном и всегдашнем распоряжении Главного Начальника Колонии. Служба Компании однако ж не только не препятствует им исполнять обязанности Христианина в отношении к Церкви (ибо каждый праздник они свободны от работ), но напротив того распоряжения Начальника еще много содействуют исполнению таковых их обязанностей: так на пример во время Великого Поста им дается особое время для говения; а чтобы всякий из них мог это исполнить, ох расписывают по-недельно; и от того не бывших у исповеди и Св. Причастия бывает очень мало.

Алеуты, живущие в Ситхе, по большей части — Кадьякцы, и потому об них, как о членах Кадьякской Церкви, будет сказало в своем месте.

Колош крещеных хотя ныне еще только 20 душ: за то они вообще все весьма хорошо исполняют свои обязанности в отношении к Церкви: ходят в церковь всегда, когда только могут, говеют и охотно слушают поучения; и никто из них (кроме одного Тоена Ионки, который крещен был в давние времена и не числится здесь и о котором есть надежда, что и он обратится) не возвращался к обрядам прежней своей Веры: напротив того, деятельностию и трудолюбием, свойственным всем Колошам, они могут служить примером для Алеутов и Креолов, не слишком деятельных; а порядочною жизнию — убеждением для своей братии Колош. Очень разумные беседы Колош на исповеди меня всегда утешали и радовали (Колоши, а особенно Колошенки, очень скоро выучиваются по-Русски).

Колоши, будучи совершенно независимы, храбры и находясь под сильным влиянием своих шаманов и [30] старух, еще долго бы оставались и своем невежестве, заблуждении и упорстве, и никакие увещания и даже выгоды не могли бы убедить их к перемене их веры, если бы сам Господь не коснулся их; напротив того, поведение многих Русских нижних служителей Компании, живущих подле них, и особенно Алеутов, о которых Колоши знают, что они все крещены, для Колош служит, или по крайней мере служило, как бы препятствием и даже угрозою к принятию Христианства. Причина та, что Алеуты, бывшие в Ситхе, образом жизни своей нисколько не показывали, что они Христиане и по несчастию почти всегда были из самых неблагочестивых; а живя отдельно от Русских, в особых казармах, и самую наружную жизнь вели весьма незавидно даже для Колош. Притом же Алеуты, живущие в Ситхе, по большей части состоят на службе Компании за особенную плату, и следовательно так же, как и все служащие, находятся в полном распоряжении начальства и употребляются на приличные им работы; но Колошам кажется, что Алеуты были прежде так же независимы, как и они, а окрестившись сделались как бы рабами Русских, тогда как Алеуты, что можно сказать со всею справедливостию, в своих местах живут независимее и свободнее, нежели Камчадалы и даже все крещеные Азиатцы (Здесь нет ясака: следовательно нет сборщиков ясака, понудителей и проч. Алеуты — народ терпеливый и кроткий: следовательно нет у них суда и следствий, с тем вместе ни судей ни следователей, содержание и перевоз которых от одного винимого к другому нередко падает на невинных, и проч.).

Все таковые обстоятельства, а к тому еще и самая дикость Колош и отчасти древняя вражда против Русских, как против завоевателей, были [31] препятствием к распространению Христианства между ими, и это препятствие было бы еще долго в полной своей силе, если бы Провидение не послало на них давно или даже почти никогда небывалой у них болезни, которую, по всей справедливости, можно назвать рубежом или гранью, где оканчивалось владычество грубого невежества Колош и откуда начинается, или начнется их просвещение. Болезнь эта была так называемая ветреная оспа, которая свирепствовала у них в начале 1836 года и столь жестоко, что в течение Генваря и Февраля она погубила почти половину их народонаселения. Но эта болезнь, истребляя их, в то же время послужила им в величайшую пользу: 1) тем, что она, действуя более на старых людей, унесла с собою многих закоснелых в невежестве, суеверии и вражде против Русских и всякого нововведения, имевших большое влияние и даже власть над мнением среднего и новейшего поколений, родившихся не за долго до прибытия Русских и даже после того; 2) тем особенно, что она очевидно убедила Колош в пользе прививания оспы и следовательно в том, что Русские имеют познания обширнейшие и совершеннейшие, нежели какими обладают они сами; и 3) совершенно переменив их мысли о Русских, она весьма много поколесила веру в шаманов, которые, не смотря на своих духов-хранителей, гибли вместе с искавшими от них помощи.

Когда появилась у Колош оспа, они, думая найти в своих шаманах средство избавиться от губительного ее действия, подняли всех их на ноги и принялись усердно «шаманить» (колдовать) каждый день: но ничто не помогло, даже самые верные и общеупотребительные их лекарства, на прим. снег и лед во время жара, и проч., и они гибли десятками и сотнями, тогда как та же самая оспа не коснулась ни одного из Русских, которые жили подле них и по [32] прежнему имели с ними сношения. Не смотря на то, что Колошенские шаманы так усердно желали им такой же беды и заклинали своих духов (эков) отвратить от Колош это зло и наслать его на Русских; что некоторые из злых шаманов говорили даже, будто Русские напустили на них оспу, и даже не смотря на то, если только верить слухам, что в той самой пище, которую Колоши обыкновенно продают Русским, как то рыбе, дичи и проч., находили оспенные струпья, с тем именно намерением положенные, чтобы заразить Русских, — не смотря на все это, Русские остались совершенно невредимы.

Такая разительная противоположность заставила многих Колош обратить внимание на причины столь необыкновенных происшествий, и умнейшие из них и более приверженные к Русским поняли настоящую причину и тотчас обратились к Русским с просьбою сохранить их от видимой смерти. Русские с готовностию подали им руку помощи. Доктор, находящийся в Колониях наших, Г. Бляшке, со всем усердием своим, деятельно принялся прививать им оспу, и те, коим он привил, все остались неприкосновенными от эпидемии. Это убедило и прочих, еще колебавшихся в своих мнениях, и даже тех, кои еще искали помощи в своих шаманах, и тотчас все жившие вблизи Колоши начали приходить сами и даже приезжали из дальних мест, чтобы получить предохранительное средство от оспы.

Надобно, однако ж, вспомнить, что за три месяца и даже менее пред тем, никто и никакая сила не принудила бы их принять прививание оспы, так, что если б, на прим. как-нибудь и можно было силою привить оспу кому-нибудь из них, то наверное можно сказать, что таковой, будучи отпущен, вырвал бы у себя то место, где она была привита. [33]

После этого достопамятного в летописях Колош случая и я обратил мое слово к Колошам: ибо после такого красноречивейшего убеждения, мне уже менее трудно было убеждать их в истине, или по крайней мере я получил удобные случаи говорить с ними. Они приняли меня уже не как врага своего или желающего им зла, но как человека, который знает их лучше и более, и слушали меня со вниманием и откровенно рассказывали мне свои обычаи и веру.

Доказательством того, что Колоши слушали и принимали меня охотно, может быть следующее:

В бытность мою в Стахине (1837), когда я совершал литургию вне крепости, Колоши, по предварительному моему приглашению, собрались в числе 1500 и окружив место священнодействия, смотрели на служение наше во все продолжение его с любопытством и большим вниманием и благопристойностию, достойною и не дикаря. После того я отправлял еще раз литургию на том же месте и обряд погребения на кладбище, и Колоши смотрела с тем же вниманием и даже уважением на совершение нашего служения и держали себя также благопристойно, как и в первый раз. Во время последнего обряда случилось, что двое Колош, идучи в лесу и со всем не видя меня, затянули свои песни; но Тоен тотчас послал сказать им, чтобы они перестали, и те узнав причину, почему им запрещают петь (таковых запрещений они никогда не слыхивали), тотчас перестали. После отправления служб и при посещении их меня и прощании моем с ними, я не упускал случая сказать им какую-нибудь Евангельскую истину, и всякий, кто имел случай слушать меня, слушал со вниманием и любопытством: один Тоен, при прощании, сделал мне даже вопрос: что будет там, по смерти, тем людям, которые здесь делают добро? Такой вопрос и от такого [34] дикаря меня весьма порадовал, и потому все, что только мог я передать ему чрез толмача, объяснил ему в удовлетворение его любопытства (И этот самый Тоен Куатхе, в последствии, когда ему, по вере и обычаям их, надобно было убить двух колгов (рабов) своих, для прислуги поминаемому покойницу на том свете, вместо того, чтобы убить их, отдал одного, мальчика, Русским с тем, чтобы от был Русский, а другого для прислуги больному и бедному старику из Колош, с тем, чтобы по смерти старика он был свободен. Конечно, отпускать на волю колгов при поминке не есть необыкновенное дело между Колошами; но отпускать с таким намерением есть первый поступок между ими. За это Тоен, по представлению Г. Министра финансов, удостоился получить подарок от Государя Императора, состоящий в жалованном кафтане и шляпе.).

По возвращении моем из Стахина я провел несколько вечеров в беседах с Колошами, живущими подле крепости Ново-Архангельской, в их собственных жилищах, расспрашивая и рассказывая им все что можно, и, скажу по справедливости, они всегда и везде слушали меня с охотою и принимали с радушием: каждый семьянина, хотел, чтобы я посетил и его, но посетить всех мне не удалось. В доказательство радушного приема их, я приведу один случай, бывший со мною. Однажды вечером я нечаянно пришел в юрту более знакомого мне Колоша, и в то время огонь, который у них обыкновенно бывает по средине юрты и горит почти целую ночь, был самый плохой, потому что были сыры дрова. Один молодой Колоша, долго хлопотав об огне, наконец вскочил с места, взял крышку с своего ящика (очень хорошо сделанную по их вкусу и очень не дешевую между ими), и расколов ее, положил в огонь для растопки. На вопрос мой: «зачем он портит такую вещь и [35] напрасно»; он сказал; «ничего, я сделаю после новую».

Здесь я должен еще рассказать случай, убеждающий в том, что все добрые предприятия человека совершаются не иначе, как по воле Провидения и не иначе, как в назначенное им время, и как часто Провидение, не только обыкновенные случаи, но даже и слабости наши, употребляет ко благу.

В числе целей при поселении моем в Ситхе была и та, чтобы попытаться поговорить с Колошами об истинной Вере. Хотя я прибыл в Ситху в конце 1834 года, однако ж в ту зиму не успел даже ознакомиться с Колошами, потому что другие дела (Алеутские) не позволяли мне ими заняться: летом они обыкновенно разъезжаются по разным местам за рыбными промыслами и проч., осенью же 1835 года я не мог скоро приняться за это, по причинам также довольно уважительным; но зимою я уже непременно хотел приступить к делу; и но первому моему слову Начальник Колоний Г. Купреянов, с готовностию и усердием, предложил мне все пособия и средства к тому, так, что мне стоило только начать; но разные обстоятельства и случаи, впрочем самые маловажные и даже иногда, скажу откровенно, какое-то нежелание и неохота удерживали меня и заставляли откладывать мое намерение день ото дня, так что мне стало уже стыдно самого себя; а между чем подоспел праздник Рождества Христова. Я дал себе, напоследок, твердое обещание непременно но окончании Святок, т. е. 7 или 8 Генваря, начать свое дело — и кто не подивится судьбам Провидения, 3 или 4 Генваря вдруг появилась у Колош оспа и прежде всех в той самой юрте, с которой мы думали начать наши посещения. Если бы я поспешил приступить к моим беседам с Колошами до появления оспы, тогда наверное они всю беду и вину [36] их гибели возложили б на меня как на Русского шамана или колдуна, который напустил на них такое зло, и тем более, что до меня нога Русского Священника почти не касалась их порога, не только с намерением благовествования мира, но даже и из простого любопытства. Последствия такого неблаговременного посещения моего были бы ужасны: весьма естественная вражда против Русских, которая уже почти исчезала, могла бы ожить снова; я мог бы быть убит ими, как первая причина их беды, но это еще ничто в сравнении с тем, что могло бы быть далее, а именно: посещение мое Колош пред оспою могло бы сделать то, что, вероятно, еще даже на полстолетие заградило бы дорогу благовестникам Слова, на которых Колоши всегда смотрели бы как на злых вестников гибели и смерти.

Но славу Богу, все устрояющему во благое! Теперь Колоши уже не то, что они были даже за два года пред сим: ежели они еще не скоро будут Христианами, то по крайней мере они стоят уже на той степени, что слушают, или по крайней мере начали слушать Слово спасения. Что же касается того, почему так мало Колош крестилось, то, не говоря уже, что их трудно, было убеждать, до оспы никто и не убеждал их, а после оспы я, предлагая им Слово Истины, отнюдь не предлагал и не хотел предлагать им прямо принятия крещения, но, стараясь действовать на их рассудок, ожидал их собственного вызова, и тех, кои сами изъявляли желание креститься, принимал с полною охотою, но всегда испрашивал согласия на то Тоенов и особенно матерей желающих креститься (и всегда получал согласие), что им очень нравилось.

И так Ситхинская Церковь, сколько можно заключать, близка к тому, чтобы умножиться в числе [37] членов своих вдвое, втрое и даже до пяти крат. Всех Колош в нашей Америке ныне около 5000. Подтверждения этому мнению суть: 1) что Колоши начали принимать прививание оспы, и следовательно их мнения много переменились касательно Русских и шаманов их; 2) они начали слушать проповедующих Слово Божие и на совершение наших обрядов смотрят со вниманием и не без уважения; 3) всякому желающему креститься они не возбраняют и не препятствуют, а крестившихся не только не презирают или не чуждаются ими, но смотрят на них как на людей более их знающих и близких к Европейцам, и 4) наконец надобно представить себе ту перемену, какую мы находим в Колошах в течение менее чем 38 лет; в 1804 году Колоши, как лютые звери, искали ловить Русских и терзать их, так что Русские должны были или скрываться в крепости, или выходить отрядами; а в 1837 году я один, ночью, ходил к ним в их жилища, и не только был безопасен, но и принимаем с радушием. Еще в 1819 году Колоши смотрели на Русских, как на врагов своих, и мстили за кровь своих предков (убитых при взятии их крепости); а в 1836 году они приходили к Русским, как к друзьям своим, просили помощи и добросовестно давали знать о неприязненных расположениях своих собратий.

Теперь остается только желать благовестника для Колош, а сему благовестнику — ревности и силы к возвещению Слова, и мы скоро увидим в отдаленных краях Америки народ новый, добрый, деятельный, сметливый и храбрый, — народ, который будет возрожден чрез нас к жизни Благодати и гражданского образования. [38]

2. Кадьякская Церковь.

Кадьякская Церковь, по числу Христиан считающихся в ней, есть самая значительная, но по духу Христианства, надобно сказать с сожалением, есть последняя из всех Американских церквей.

В Кадьякской Церкви числится всех Христиан 6,338, или по крайней мере столько числится под ведомством Кадьякской Конторы.

Из сей табели видно, что такое большое число прихожан, живущих в 36 селениях, разбросанных по берегам Кадьяка, по обеим сторонам Аляксы и по заливам Кенайскому и Чугацкому, на протяжении более 1500 верст, весьма не благоприятствует тому, чтобы одному Священнику всех их утверждать и назидать в Вере. И от того в некоторых местах, особливо в Чугацкой Губе и на Северной стороне Аляксы, едва ли и был когда-либо Священник с тех пор, как был там О. Ювеналий; а в последнем месте, т. е. на Северной стороне Аляксы, Аглегмюты едва ли еще [39] и крещены, потому что О. Ювеналий к ним не дошел, а Кадьякский Священник там быть не мог.

Теперь, не говоря о всех прочих Христианах, или только носящих таковое название, обратимся к жителям самого Кадьяка, то есть к тем, у коих с 1794 года началось постоянное пребывание Священников и у коих до 1837 года было не менее двух Духовных особ.

Все бывшие в Кадьяке единогласно говорят, что тамошние Алеуты в церковь почти совсем не ходят; тайно и явно держатся своих шаманств, и обязанности свои в отношении к Церкви исполняют весьма немногие и почти только те, коп живут в главном селении.

Ясным доказательством их недоверия к Русским или к познаниям Русских и вместе неимения Христианской Веры служит то, что в страшную для всех Американцев наших годину посещения оспы, многие из здешних Алеутов гибли, но бегали, скрывались и не хотели принимать помощи от Врачей, готовых помогать им: от того из них погибла 3-я часть всего народонаселения, т. е. из 2,200 погибло более 700, тогда как в Уналашке с радостию принимали помощь и по возможности содействовало Врачу: там из 1,200 померло только 80 человек, т. е. не более, как 15-я часть, и то от того, что тем несчастным не успели подать помощи.

Более ничего не могу сказать о Кадьякской Церкви за неимением сведений; но можно полагать, что если Кадьякцы еще не имеют такого усердия к Вере, как соседи их Алеуты, то это не от упорства или жестокосердия, но от того, что немного слышали о Христианстве, потому что все Кадьякцы, жившие в мое время в Ситхе без всякого принуждения исполняли общую обязанность очищения совести, и на исповеди [40] многие из них говорили разумно и не без чувства; особенно те из них, которые имели случай слышать что-нибудь от покойного О. Германа (Монаха Кадьякской Миссии, о коем сказано выше); и потому для блага Кадьякской Церкви остается только желать лучшего устройства оной.

3. Уналашкинская Церковь.

Уналашкинская Церковь, по внутреннему состоянию членов ее, есть одна из лучших Церквей в Америке: число Христиан, составляющих ее, есть ныне 1751. В том числе 42 Русских и детей их, 212 Креолов, а остальное число 1497 заключает в себе Алеутов, известных под именем Лисьевских.

О Русских и говорить нечего по малому числу их, и тем более, что дети их по большей части в отношении религиозном походят на Креолов; а Креолы здешние в религиозном духе почти нисколько не разнятся от Алеутов и даже некоторые, будучи просвещеннее последних, гораздо выше их; а потому под названием прихожан Уналашкинской Церкви я буду разуметь тех и других.

Прошу снисхождения, если в отношении к здешней Церкви стану может быть говорить пространно от избытка сердца, и хотя Церковь эта теперь уже не мой приход, но, признаюсь, я никогда не забуду ее добрых чад.

Здесь не место говорить о характере, обычаях, способностях и проч. вообще Алеутов (Подробнейшее описание Алеутов и страны ими обитаемой будет в Записках об островах Уналашкинского отдела, которые надеюсь издать и скором времени; записки сии составят более нежели 60 листов печатных.), а [41] только о расположении их к Вере; но прежде нежели будет сказано о главных чертах их Христианских добродетелей и качеств, кои могут быть первым основанием оных, надобно обратить внимание на то, охотно ли и скоро ли они приняли Христианство.

Я выше сказал, что стремление Русских к приобретению себе выгод послужило средством к первому основанию Христианства между Алеутами. Но как далеко распространилось оно до прибытия на Уналашку Иеромонаха Макария — не известно; знаем наверное, что О. Макарий окончательно окрестил всех Алеутов Уналашкинского отдела, и после него не осталось ни одного некрещеного. О. Макарий, как и все наши Православные Проповедники, не с мечем и огнем предлагал им новую Веру, которая воспрещала им обычные наслаждения их, т. е, многоженство и невоздержание; но не смотря на то Алеуты приняли ее охотно и скоро; доказательством этому может быть то, что Макарий пробыл в Уналашкинском отделе только один год, и путешествуя по отдаленным островам и переезжая с места на место, не имел при себе ни стражи, ни телохранителей, кроме одного Русского для прислуги; те же самые Алеуты, которых он крестил или должен был крестить, перевозили его, питали и берегли, и притом без всякого возмездия или платы. Таких примеров немного. Можно бы возразить, что Алеуты скоро приняли Веру из боязни Русских, и что им принятием Крещения давалась льгота от платежа ясака; и действительно таковые причины довольно способны побудить дикарей, подвергшихся власти сильных пришельцев, принять новую Веру и тем более, что льготою ясака они избавлялись от всякого влияния сборщиков оного, которые для диких страшнее [42] самого ясака, и что прежняя Вера их уже не удовлетворяла их внутренней потребности души; но эти средства только могут заставить принять новую Веру, а не могут быть побуждением к тому, чтобы сделаться ревностным и верным исполнителем правил по вой Веры. Алеуты же остались примерно набожны и поныне. Если ближе рассмотреть и самые причины, кои будто бы могли принудить Алеутов принять Христианство, то с первого взгляда окажется, что они мнимые: ибо Русские, при всем своем (прежде) может быть слишком неумеренном обращении с Алеутами, никогда и не думали принуждать их к тому; а платеж ясака был очень незначителен и они платили его когда и чем хотели; и притом льгота от платежа ясака им давалась только на три года. И так причину скорого и истинного обращения Алеутов в Христианство надобно искать в их характере и расположении души.

Алеуты хотя охотно и скоро приняли Христианскую Веру и молились Богу, как были научены; но надобно сказать по истине, что они до времени постоянного у них пребывания Священника веровали и молились точно неведомому Богу: потому что Отец Макарий, сколько за краткостию времена, столько и за неимением хороших толмачей, не мог передать им истин Христианских кроме общих понятий о Боге, Его всемогуществе, благости и проч., при всем том Алеуты остались Христианами, или по крайней мере они тотчас по крещении не только совершенно оставили шаманство и уничтожили все личины и маски, употреблявшиеся на игрищах и шаманствах, но даже и самые песни, которые хотя сколько-нибудь могли напоминать им прежнюю веру, так что по прибытии моем к ним я как ни старался (из собственного моего любопытства), но не мог найти ничего такого. И даже из самых [43] суеверий их, которых чужд бывает только человек, имеющий живую Евангельскую веру, весьма многие совсем оставлены, а многие потеряли силу.

Но из всех добрых качеств Алеутов ничто столько не радовало и не услаждало моего сердца, как их усердие, или правильнее сказать, жажда к слышанию слова Божия, так, что скорее утомится самый неутомимый Проповедник, чем ослабнет их внимание и усердие к слышанию Слова. Поясним это примерами: по приезде моем в какое-либо селение, все и каждый, совершенно оставляя все свои дела и занятия, как бы они ни были важны в отношении к ним, по первому моему призыву тотчас собирались слушать мои поучения, и все и каждый с удивительным вниманием слушали их, не развлекаясь, не сводя глаз, и даже можно сказать самые нежные матери в это время делались как бы бесчувственны к плачу детей своих, которых и не приводили с собою, если дети не в состоянии понимать (И признаюсь откровенно, что при таковых-то беседах я деятельно узнал утешения Христианской Веры, — эти сладостные и невыразимые прикосновения Благодати, и потому я обязан Алеутам благодарностию более, чем они мне за мои труды.).

Прежде чем появилось у них что-нибудь писанное и печатанное на их языке, мне случалось видеть, как иногда кто-нибудь из Алеутов, совершенно не зная по-Русски ни слова, почти целый день сидит и читает Псалтирь Славянскую или Четь-Минею. А когда они увидели книжки на своем языке, т. е. Катихизис, переведенный мною и напечатанный первым изданием, то даже старики начали учиться грамоте для того, чтобы читать по своему (и потому теперь умеющих из них читать более чем шестая часть). [44]

Имея такое усердие к слышанию Слова Божия, они так же усердны и к Проповедникам оного (но усердие их не обнаруживается вещественными даяниями, потому что они никому не могут передавать пушных товаров, кроме Компании, которая им платит известную дену). По крайней мере я это могу сказать по себе. Посещение мое и приезд мой в селение бывал истинным праздником для Алеутов, Пасхою, потому что только в это время они могли послушать Слова и приобщиться Св. Таин; куда бы я ни приехал и в какое время дня или ночи, но лишь только разносилась весть, что приехал отец (Адак), тотчас все и каждый, кто только может ходить, выходили ко мне на встречу к самой пристани (т. е. на берег моря, где обыкновенно пристают байдарки); все и каждый приветствовали меня с истинным радушием и видимым удовольствием, написанным на лицах их; даже нередко больных приносили ко мне для того, чтобы видеться со мною и принять благословение.

Обязанности свои в отношении в Церкви Алеуты исполняют примерно: соблюдать посты переменою одной пищи на другую они не могут, потому что пища их зависит от моря и почти всегда одинакова; и они, надеясь на него, запасов делают очень немного; а потому когда они хотят поститься, т. е. во время говений или в последние дни Страстной Седмицы, то постятся в полном значении сего слова. Говеют всегда и все, так что во все время пребывания моего у них почти не было ни одного из них такого, который бы не был у исповеди и Св. Причастия за леностию и нерачением; и все это они делают совершенно без всякого наряда и принуждения. Во время говения не ищут случая или начать ходить в церковь около Среды, или приходить в церковь не к началу службы; но всегда начинают как можно ранее (т. е. с Субботы) [45] и лишь только в колокол — они тотчас уже все в церкви.

В церкви и на молитве они стоят удивительно твердо. Во все время продолжения службы, хотя бы то было и 4 часа, как на прим. в первые дни на Страстной Неделе, всякий из них и даже самые дети стоят не переступая с ноги на ногу, так что по выходе их из церкви можно даже перечесть, сколько их было, смотря на их места, где они стояли. Во время служения или чтения, которое из них очень немногие понимают, они ни по каким причинам не оглянутся ни назад, ни на стороны, и всегда смотрят или на образ, или к небу или на иконы. Такое твердое стояние в церкви тем более стоит похвалы, что они, многое перенимая от Русских и худого и доброго, отнюдь не хотят перенять от них этой, иногда слишком неумеренной движимости.

Не скажу очень многие, но некоторые из Алеутов молятся и умеют молиться; я разумею не то, что они умеют делать крестное значение и кланяться и говорить какую-нибудь молитву — нет! некоторые из них умеют молиться от души и не выказывая себя при людях или в церкви, но часто вшед в клеть свою и затворив двери. Это я особенно заметил в церкви, где, как сказано, молящийся внутренно отнюдь не с тем молится, чтобы на него смотрели, потому что на него никто и не взглянет. Но были из них и такие, которые молились тайно и не в назначенное время, так на прим. некто Нил Захаров, уже умерший (живых не льзя представлять в пример), который почти всегда был часовым, и отправляя должность свою, он почти каждую ночь, когда все затихнет, молился у церкви; и это он делал так скрытно, что обычай его только пред смертию открылся и то нечаянным [46] образом. Я уверен, что есть и другие подобные ему молитвенники.

Приношения или приклады в церковь они делают очень охотно: конечно не всегда по чистому побуждению сердца, и принося Богу лепту, желают за нее получить и временное и вечное благополучие; но в них, как еще в новых Христианах, это очень извинительно, и по крайней мере хорошо и то, что они приносят, и приносят охотно, и почти десятину своего дохода (Каждогодное приношение их в церковь простирается до 1330 рублей, а доходов или платы от Компании они все вместе получают не более 13,300 рублей.).

Во все время пребывания моего в Уналашке и даже поныне, не было не только никакого убийства или драки, но даже и значительной ссоры: это я говорю без всякого увеличения; даже дети их очень редко ссорятся между собою. Вообще Алеут, будучи обижен кем-нибудь, никогда не дает воли своему языку, а тем более рукам; но обыкновенно все его мщение и даже иногда и оправдание состоит в совершенном молчании, которое иногда продолжается несколько суток, но никогда не продолжается далее говенья. А между тем это молчание обидимого бывает обидчику жесточе самого наказания или самоуправства.

Также между ими нет ни воров, ни обманщиков. Воровство у них еще и в прежнем быту по их вере считалось постыдным.

Ежели же нет между ими ни убийства, ни драки, ни ссоры, ни воровства, то им не нужно ни суда, ни расправы: следственно и судей.

Еще до прибытия к ним Русских, у Алеутов было в обычае делиться между собою в случае [47] голода, который их посещал и посещает даже поныне почти каждою весною. Ближайшею причиною голода бывают обыкновенно свежие ветры и, по недостатку солнечного света и за неимением леса, невозможность иметь большие запасы сухой рыбы. После трех- или четырехдневного совершенного голода, если кому-нибудь удастся выехать в море и промыслить что-нибудь, то он обыкновенно по приезде своем раздает всем нуждающимся (а не нуждающиеся никогда не будут просить), и себе оставляет иногда не более того, сколько нужно накормить свое семейство; а нередко случалось, что он и из той самой части, которую оставил себе, делится с другим кто явится нуждающийся. Точно также поступит и другой в свое время, и все это делается без всяких расчетов и требования благодарности.

Добродетель это, или обычай? Пусть и обычай, но не льзя не почитать его как в исполняющих, так и учредивших такое святое обыкновение.

Наконец скажем, что Алеуты терпеливы, даже до бесчувствия. Кажется невозможно придумать такой трудности, которой бы не перенес Алеут, или такой горести, которая бы заставила его роптать. В случае голода для него ничего не значит три, четыре дня пробыть с одною только водою. В болезненном состоянии не услышите от него ни стона, ни крика при самой жестокой боли. В тяжких работах, как то при больших переездах на море, которые иногда продолжаются даже до 20 часов сряду, он не станет роптать и будет действовать до тех пор, пока не выбьется из сил. Примеров терпеливости их тысячи.

И хотя терпеливость их не есть Христианская добродетель, потому что они родятся терпеливыми; но она очень важна для утверждения в них Христианских добродетелей. Терпеливость их и обычай помогать друг другу в нужде, суть такие превосходные качества, [48] при которых очень легко и прочно можно утвердить в них истинное Христианство. Материалы превосходны, лишь бы только были руки и средства.

Доказательством тому, что Алеуты сделались лучше в нравственном отношении с тех пор, как началось у них постоянное пребывание Священника, т. е. с 1824 года, может быть и то, что по 1827 год число рождающихся Алеутов было менее 34 на год и в том числе было не менее 7 человек незаконнорожденных; с 1827 же года по 1839, число рождающихся круглым числом было более 40, а незаконнорожденных не более 1: следовательно в последние годы вообще число рождающихся увеличилось почти пятою частию, а за исключением незаконнорожденных третьею частию, тогда как число рождающих по разным причинам уменьшилось почти пятою частию. Причина этого увеличения есть именно нравственная.

Сверх того я скажу еще, что 1) очень часто случалось, особливо в последние годы, иметь на исповеди дело с такими из них, которые совершению ничего не имели сказать мне такого, что бы не только тяготило их душу, но даже и того, что можно назвать обыкновенным грехом; а в исчислении грехов Алеуты не забудут сказать и об украденной иголке и сказанном слове, и 2) во многих из тех, коих до сего сильно одолевала чувственность, при помощи Дающего молящемуся молитву, видны большие успехи в исправлении себя, а в некоторых даже совершенное исправление.

Пособия и средства к утверждению их в Христианской Вере но сие время сделаны следующие: переведены на их язык: Краткий Катихизис, Священная История, Евангелие от Матфея и частию от Луки и Деяния Апостольские (из коих первые печатаются [49] уже вторым изданием) и составлены поучения, в роде беседы, вообще об обязанностях Христианина.

И потому для блага сей Церкви остается желать, чтобы не ослабела ревность ее Пастырей и чтобы скорее они увидели все означенные книги на своем языке.

4. Атхинская Церковь.

Атхинская Церковь по внутреннему состоянию своему нисколько не уступит Уналашкинской: там те же Алеуты и с тем же характером и так же усердны к слышанию Слова Божия и проч., и даже едва ли Атхинская Церковь не лучше Уналашкинской тем, что тамошний Священник креол, т. е. рожденный от Русского и Американки и притом человек набожный, ревностный, словом истинный Христианин; будучи же тамошний уроженец и следовательно зная язык Алеутский совершенно, мог с первого раза объясниться с Алеутами, тогда как всякий другой, прибывший из России, при всем своем усердии, должен в первое время объясняться не иначе как чрез толмачей.

Об улучшении Атхинской Церкви я могу сказать не иначе как только слышанное от других. Почтеннейший О. Иаков по прибытии своем на Атху писал ко мне, что хотя тамошние Алеуты и одноплеменны с Уналашкинцами, но в них нет того усердия к Вере. Впрочем, это очень естественно, потому что у Атхинцев до О. Иакова, можно сказать, не было Проповедника. В последнее же время все очевидцы заслуживающие всякое доверие единогласно утверждают, что Атхинцы — примерные Христиане.

К утверждению их в Христианстве по сие время сделано следующее. Священник Иаков Нецветов, [50] пересматривая мои переводы и сочинения, сделанные для Уналашкинцев, вместо того чтобы сделать особенный перевод для Атхинцев (что он был уже и намерен сделать), в моих переводах сделал пояснения для своих парохиан, говорящих тем же языком, что и Уналашкинцы; но имеющих свое наречие. И потому переводы мои теперь могут быть полезны тем и другим. И это он сделал с тем намерением, чтобы (как он говорит в своем предисловии к Атхинцам в Катихизисе) «чтение на одном и том же наречии некогда могло соделать между ими одно общее наречие и чрез то они бы могли сделаться нераздельными братиями и по духу Евангельского учения, как они теперь братия по племени». Кроме того О. Иаков перевел на Атхинское наречие 1 главу от Луки и две первые главы Деянии Апостольских с пояснением для Уналашкинцев.

Атхинская Церковь состоит из 782 Христиан, в том числе 50 Русских, 145 Креолов и 587 Алеутов, из коих (Алеутов) большая часть (378) находится недалеко от церкви. К сей Церкви причисляются живущие на Курильских островах 99 собственно Курильцев, 104 Кадьякских Алеутов и 9 человек Русских, а всего 212, которых Атхинский Священник посещает чрез каждые два года.

К числу способов, какие находятся в Америке для улучшения нравственности жителей, надобно причислить четыре Училища для мальчиков (до 100 человек) и столько же приютов для бедных девушек (коих число более 50), где между, прочим они обучаются Закону Божию. Училища и приюты сии содержатся иждивением Американской Компании. [51]

5. Нушегакская Церковь.

Под именем Нушегакской Церкви я разумею Христиан, живущих на берегах Берингова моря, в Александровском и Михайловском редутах, учрежденных Компаниею и состоящих ныне из Русских, Креолов и новопросвещенных дикарей. В последнее время там считалось около 25 человек Русских, 15 Креолов и до 250 крестившихся Американцев. В самом же деле здесь нет и не было Особенной Церкви или прихода, и живущие здесь Христиане, можно сказать, не принадлежат ни к одной из Американских Церквей: потому что Уналашкиискому Священнику посещать их во-время не возможно, и при том здешние дикари говорят наречием Кадьякского языка; а Кадьякский Священник и без этого имеет огромнейший приход.

Церковь здешняя по нынешнему числу Христиан есть самая меньшая; но она должна, и может очень скоро быть, увеличиться и по числу будет самая обширнейшая из всех Церквей, так что из нее могут составиться более 10 приходов. И потому начало основания здешней Церкви должно быть изложено во всей подробности.

Иеромонах Ювеналий (крестивший в 1796 году) Чугачь и Кенайцев, имел намерение прийти благовествовать и на берегах Берингова моря; но смерть, которую он принял от дикарей живущих подле озера Илямны или Шелехова, остановила его намерение и положила конец его трудам. Но не смотря на то кровь проповедника, пролитая за слово благовестия, говорила и говорит внятнее убийцам его и единоплеменникам их, нежели обыкновенное слово Проповедников, говорящих чрез толмачей. Чудо, случившееся по смерти О. Ювеналия и о котором рассказывают сами дикари, [52] вероятно много убедило и будет убеждать их более, нежели обыкновенные убеждения.

После О. Ювеналия чрез целое двадцатилетие никто и не думал посетить этого края; только около 1819 года начали делать предприятия для заселения тамошних мест и для распространения торговли; и некто Русский Федор Колмаков с товарищами первый поселился на реке Нушегаке, а с ними впервые перенесено и Христианство на берега Берингова моря; но Христианство хранилось почти только в одних пришельцах; ибо со времени начала заселения и даже до 1829 года было окрещено туземцев не более 8 или 7 человек, бывших в услужении Компании крестить более Русские и не думали и не смели.

Здесь надобно сказать, что с первого прибытия моего в Америку во мне родилась мысль сделать опыт в сеянии Слова Божия и на Севере по крайней мере для того, чтобы узнать почву тамошнюю. И потому я просил на то позволения у Иркутского Преосвященного и получил оное.

В 1829 году случилось мне первому быть в Нушегаке (Колмановском заселении] для посещения живущих там Христиан; и в то время я нашел там 14 человек дикарей, приехавших из разных селений с своими товарами. Потому я, не надеясь видеть более дикарей, решился предложить мое слово тем кому случилось быть тогда в Нушегаке, показав им наше служение; и Господу угодно было моею, по истине, скудною проповедию обратить к Нему 13 человек, которых я, по приличном испытании, и увещании и окрестил: и река Нушегак была тогда для них Иорданом. По крещении их, вместо рубашек или белой одежды, надел я на них те же самые одежды, в которых они явились ко мне и сверху их обыкновенные [53] небольшие медные крестики. Это я сделал с тем намерением, чтобы рубашки, которые хотели им дать восприемники, не были для прочих диких приманкою к принятию Крещения, и может быть такому же ухищрению, какое делали некогда Чукчи, которым обыкновенно по крещении давалось несколько подарков, для них очень ценных, и они, окрестившись и получив положенные им подарки от одного Священника, на будущий год приходили к другому, или спустя несколько времени опять приходили к тому же. Рубашки же для здешних дикарей есть вещь весьма ценная и важная.

Отправляясь из Нушегака, я дал позволение управляющему редутом Колмакову крестить тех из дикарей, которые сами будут просить о том, но также отнюдь без всяких подарков.

Когда чрез три года (т. е. 1832) мне опять случилось быть в Нушегаке, я нашел тамошнюю Церковь умножившеюся еще 70 членами из дикарей разных селений, которых крестил Колмаков по просьбе их; и я тех из них, которые случились на лице, поучил, миропомазал и приобщил Св. Таин, чему был свидетелем нынешний Контр-Адмирал Барон Врангель (бывший тогда Начальником Колоний), который в то же время дал приказание достроить часовню для умножающихся Христиан, что и было исполнено.

Некоторые из первенцев здешней Церкви, т. е. крещенных мною в 1829 г., едва услышали о прибытии моем, тотчас явились ко мне и порадовали меня своими успехами на первом пути к Христианству; некоторые привезли с собою и семейства свои для того, чтобы крестить, и я исполнил их желание.

По отбытии моем из Нушегака и до 1838 года, т. е. в течение тести лет, Колмаков и сын его [54] крестили многих, но очень многим желающим отказывали, отговариваясь тем, что они не Священники, или что они не будут крестить их до тех пор, пока они не начнут жить лучше. Число крещенных в это время неизвестно наверное (Крестители не вели обстоятельных записок; а когда от них потребовали сведения о числе крещенных, то они дали записку только о 62 человеках, а прочих не помнят.).

В 1838 году в Нушегаке был мой преемник, Уналашкинской Церкви Священник Григорий Головин, который там муропомазав 53 человека из числа крещенных Колмаковыми, окрестил вновь 52; и сверх того при самой отправке его оттуда, еще приехала целая байдара людей, (т. е. человек около 15), именно с тем намерением, чтобы креститься; но Священник уже не успел этого исполнить.

Сверх того в 1837 году, по случаю, были в Ситхе четыре Американца, жители того же берега, где и Нушегак находится (но только от него далее к Северу). Ознакомившись с ними, я также предложил мое слово: они лишь только услышали, тотчас начали сами просить о том, чтобы крестить их; и желание их исполнено. Эти дикари, как Тоены своих родов. и потому имеющие влияние и некоторую власть над своими родовичами, и притом уверившись в истине Христианской Религии, очень много могут содействовать распространению Христианства в их стране.

И так собственно Нушегакская, или лучше сказать Северная в Америке Церковь (не считая Русских и креолов), получившая начало образования своего в 1829 году, состоит из 220 человек ныне, считая [55] одних только известных по оффициальным сведениям, а с незаписанными не менее как из 320.

Надежда Церкви здешней, или иначе, надежда к распространению Христианства в здешнем крае, очень велика и можно сказать очень верна: стоит только начать, и Церковь здешняя умножится до нескольких тысяч и в течение очень немногих лет.

Доказательством тому может служить то, что

1) Дикари здешние не смотря на то, что крестившиеся их собратия не получают никаких подарков и даже не пользуются никакими отличиями, заманчивыми для них, очень охотно принимают Св. Крещение, так что не мы их вызываем и просим, а они сами вызываются и просят, чтобы их крестили: и потому дело Проповедников здесь будет состоять не в том, чтобы убеждать и увещевать, но только научать и утверждать Таинствами.

2) Народ здешний вообще миролюбив, добросердечен, кроток и характером своим очень похож на Алеутов; и потому наверное они так же скоро, охотно и усердно примут Христианство. Доказательством первых качеств их могут служить находящиеся между ими так называемые одиночки, т. е. места, где один или не более двух Русских живут среди тысяч их, имея при себе товары для торговли с ними, и живут совершенно покойно и безопасно; и другое доказательство тому есть то, что в последнее время одни путешественники наши, знакомясь со внутренностию Америки, вопреки совету туземцев, зашли в такое место, где не могли сыскать себе пищи; и как ни хотелось им проникнуть далее, но принуждены были воротиться и в таком положении достигли они первого селения, что от голода едва были живы: и дикари [56] вместо того, чтобы убить их, как слабейших, или дорогою ценою продавать им свои запасы, приняли их как родные, ходили за ними, берегли их с попечительностию, достойною сердца образованных людей: особенно заботились о них старушки.

И потому Проповедники, которые явятся здесь, хотя и встретят физические трудности, и трудности по истине немалые, ибо им надобно будет путешествовать и пешком, и на байдарках, и на собаках, зимою по снегам, а летом по болотам, и терпеть зимою морозы, а летом жары и проч., но их должно утешать то, что труды их не будут напрасны (по всех отношениях), и со стороны дикарей они не встретят не только неприязненных действий, но даже никаких неприятностей от них не льзя ожидать, разумеется, если проповедники будут действовать в духе Апостольском.

И так здесь особенно жатва много и поле добро зело, только нет делателей; остается нам желать и молить Господина жатвы, да изведет делателей на жатву свою и послет делатели в виноград свой.

Число жителей здешнего края нам неизвестно. В Академическом Месяцеслове 1834 года показано во всей Российской Америке 400,000; но число это увеличено ровно в десять раз. Нам за верное известно только то, что есть жители на реках Нушегаке, Хулитне, Кускоквиме, Квихпаке и проч., в заливах Нортон, Тачик, Котусб и далее к Северу, о числе же их мы не знаем; только Г. Васильев (Офицер Штурманского Корпуса), описавший часть тамошнего края, полагает на реке Кускоквиме до 700 жителей; и судя по этому и по рассказам других, надобно положить, что и в прочих местах находится много народа, примерно до 20,000; но надобно заметить, что число [57] Американцев очень много уменьшилось от оспы, бывшей в 1838 году.

* * *

В заключение описания нашего сделаем перечень всех народов, обитающих в нашей Америке и, разумеется, тех, кои нам известны.

У всех сих народов считается 6 языков, а именно: Кайганский, Ситхинский, Кадьякский, Якутатский и Уналашкинский; по числу говорящих, самый малый есть Якутатский, а самый обширнейший — Кадьякский и также Кенайский.

ПРОТОИЕРЕЙ ИОАНН ВЕНИАМИНОВ.

Текст воспроизведен по изданию: Состояние православной церкви в Америке // Журнал министерства внутренних дел, № 6. 1840

© текст - Вениаминов И. Е. 1840
© сетевая версия - Thietmar. 2022
© OCR - Иванов А. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖМПН. 1840