ПИТЕР КОРНИ

ПУТЕШЕСТВИЯ ПО СЕВЕРУ ТИХОГО ОКЕАНА:

ОПИСАНИЕ НЕСКОЛЬКИХ ТОРГОВЫХ ПУТЕШЕСТВИЙ С 1813 ПО 1818 г., МЕЖДУ СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫМ ПОБЕРЕЖЬЕМ АМЕРИКИ, ГАВАЙСКИМИ ОСТРОВАМИ И КИТАЕМ, ВМЕСТЕ С ОПИСАНИЕМ РУССКИХ ВЛАДЕНИЙ НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ

VOYAGES IN THE NORTHERN PACIFIC: NARRATIVE OF SEVERAL TRADING VOYAGES FROM 1813 TO 1818, BETWEEN THE NORTHWEST COAST OF AMERICA, THE HAWAIIAN ISLANDS AND CHINA, WITH A DESCRIPTION OF THE RUSSIAN ESTABLISHMENTS ON THE NORTHWEST COAST

Путешествие г. П. Корнея к северозападным берегам Америки и в Китай, в 1813, 1814, 1815, 1816, 1817 и 1818-м годах, с присовокуплением известия о Российских поселениях на сем берегу Америки.

По возвращении моем с Антильских островов в Лондон, в Августе 1813-го года, узнал я, что галиот Колумбия в 185 тоннов и весьма легкий на ходу, купленный у Американцев одним торговым домом, отправлялся к северо-западным берегам Америки и в Китай. Капитаном на оном был Антон Робсон, тот самый, под начальством коего я уже служил в качестве его помощника; я решился отправиться в путь на сем судне, имевшем экипажа 25 человек, включая в то число и офицеров. 26-го Ноября мы подняли парусы и пошли под конвоем Лауреля, корабля Его Величества, под командою Капитана Проба, прикрывавшего Бразильский флот. 24-го Генваря 1814-го года мы прошли экватор в восточной долготе 24°, при большом дожде с градом и молниею. Сильным течением несло нас к северу, и 31-го числа, недалеко от [457] Пернамбуко, мы настигли многие Катамараны. Это род плотов, сделанных из пяти или шести скрепленных вместе бревен; они имеют большой парус, и под управлением 6-ти Негров употребляются для рыбной ловли и торговли по берегам Бразилии. 9-го Февраля, мы увидели мыс фрио, а 10-го вошли в залив Рио-Жанейро. Как время года было уже позднее для обхода мыса Горна, то мы занялись заготовлением дров и воды, в коих имели нужду.

Пополнив не без труда число бежавших от нас матросов, мы оставили Рио-Жанейро 19-го числа в намерении пристать к островам Фалкландским, чтобы запасшись всем нужным для обхода мыса Горна. Усмотрев сии острова 14-го Марта, мы поплыли на восток к Берклееву проливу, и идучи вдоль берега, видели множество лошадей и рогатого скота; в 11 часов вечера мы обошли мыс Сент-Винценто, поднялись вверх по проливу при сильном буруне от SO и там стали на якоре, между островами Пингвином и Козьим. Большая часть нашего экипажа, в том числе и я, отправилась на второй из сих островов; мы убили там множество уток и других птиц, равно как и морских тюленей. 16-го числа, [458] увидев с корабля город, казавшийся оставленным, Капитан Робсон поехал туда, и вечером возвратился, нагрузив шлюпку гусями и утками. Мы подняли якорь, чтобы приближаться к городу, который Испанцы, называющие остров Солелада (Solelada), оставили в 1811 году. Мы нашли на оном множество дворовых птиц, лошадей и скота. Там произрастали также капуста и сельдерей, но в малом количестве. Сады, запущенные с столь давнего времени, совсем заросли негодною травою, которую мы, сколько могли, вырвали и вместо ее посадили семена огородных овощей и других полезных растений.

27-го Марта, исправив все нужное на корабле, запасшись гусями, говядиною и свининою, мы вышли из пролива Берклеева при сильном ветре от SO. Во все время нашего пребывания у островов Фалкландских, экипаж получал всякой день свежее мясо, птиц и овощей; все при отправлении корабля были совершенно здоровы, кроме нашего врача, который беспрестанно хворал от самого Рио-Жанейро.

Мысы Сент-Винцент и Пемброк образуют вход в Берклеев пролив. Первый находится в широте 61° 25', а второй в широте 51° 56' S. Общая их долгота составляет 57° 54' O. Пролив имеет [459] около трех миль в длину и одну в самом широком месте. — Корабли, которые входит в пролив, должны держаться в отдалении от мыса Сент-Винцент, дабы избежать каменного рифа, простирающегося на целую милю по обеим сторонам оного. Я думаю, что мы поступили бы гораздо лучше, еслибы, имея намерение обойти мыс Горн, пристали прямо к островам Фалкландским, а не в Рио-Жанейро. Во время нашего плавания к мысу, погода была весьма суровая, и от холода и дождя едва можно было устоять на палубе. Сверх того, судно столь было низко, что волны беспрестанно чрез оное переходили. 14-го Апреля, при сильном порыве ветра, волною снесло все, что было на палубе, также нахтоуд (ящик, в коем хранятся компасы) и залило каюту. У нас было четыре фута воды в трюме; мы потеряли фок-рею; все наши парусы были до такой степени изорваны, что едва оставался один годный к употреблению. 18-го числа мы обошли мыс и плыли вдоль берега к северу, при попутном легком юго-западном ветре. 26-го Маия умер врач наш Джон Джемсен, после 4-х месячной болезни; он был родом из Шотландии и имел от роду 27 лет; тело его бросили в море, с [460] обыкновенными обрядами. 29-го числа мы прошли экватор под 109° 14' O долготы, при сильном ветре от OSO и прекраснейшей погоде. Ничего важного не случилось с нами до 23-го Июня, но в сей день один молодой матрос, именем Томас Смолке, открыл офицерам ужасный заговор, составленный тремя его товарищами и боцманом. Они намеревались в полночь, когда я буду на вахте, взбунтоваться и бросить меня за борт. После сего один из них должен был тотчас итти в каюту и убить Капитана, который был тогда не здоров, а другие готовились умертвить офицеров. — Они спрашивали у Смолке, может ли он привести корабль в какой нибудь Испанский порт Южной Америки. Его утвердительный ответ поселил в них доверие, что весьма много способствовало ему к уничтожению сего заговора. Предупредив нас, он удалился на бак, а мы приняли столь же тайным образом решительные меры к нашему избавлению. Я полагал, что надлежало тотчас схватить заговорщиков, но Капитан считал удобнейшим дождаться утра, поелику уже наступали сумерки. Мы вооружили всех офицеров и отворили дверь, ведущую вниз; второй Лейтенант наряжен был на вахту, от 8-ми до 12-ти часов, и [461] мы все приготовились броситься на палубу при первом знаке. В полночь я вышел на вахту, вооружившись тремя парами пистолетов. Первое мое старание было осмотреться и увериться, все ли находилось в порядке. Потом я окликнул людей на баке, дабы узнать вышли ли матросы на палубу. Мне отвечали два раза утвердительно. Вскоре потом вышел Боцман и сменил Штурмана, но никто кроме его не показывался. Ночь была прекраснейшая; я радовался, видя, что наши заговорщики остались внизу; ибо решился застрелить первого, кто бы захотел отпереть переднюю дверь. На рассвете, мы позвали их всех, одного за другим, и заключили в оковы. Один из них, плотник, начал просить, чтоб его освободили, обещая открыть все, касавшееся до заговора. Капитан принял его показание, которое подписали офицеры; и с сего времени надлежало держать его отдельно от прочих узников, намеревавшихся его убить.

29-го Июня, мы увидели мыс Орфорд, на берегу Нового Албиона, а 26-го Июля мыс Desappointement северный берег устья реки Колумбии. Подошед близко к отмели, мы выстрелили из пушки и бросили якорь на песчаном грунте, при глубине 6 сажень, находясь на четверть мили от [462] подводных каменьев. На другой день подняли мы опять паруса, и прилив нес судно наше весьма скоро к отмели. Я старался с верху мачты открыть фарватер, и заметил Индейскую лодку, шедшую к нам на веслах. Приехав к судну, некоторые из находившихся в оной людей взошли на наше судно, и говорили нам языком совершенно для нас непонятным; я взял одного с собою в нашу шлюпку, дабы измерить глубину впереди нашего судна, и мы нашли только 7 1/2 сажень. Я возвратился на галиот, и мы, объехав мыс Desapointement, увидели пред собою Индейскую деревню, состоящую из 50-ти убогих хижин. Все жители торопились спускать на воду свои лодки, и бросаясь в оные, поспешали приближиться к нашему судну. Такое зрелище было для нас совершенно ново: ибо мы никогда еще не видали людей сего поколения. — В 3 часа вечера мы стали на якоре под мысом Desapointement, в заливе Бекера, на полмили от деревни; нас тотчас окружили тридцать лодок, наполненных мущинами, женщинами и детьми, из коих большая часть имели весьма плоские головы. Мы поставили караульных на палубе, и приняли, на случай нечаянного на нас нападения, оборонительные меры, которым жители, казалось, [463] весьма удивлялись. Многие из них принесли нам с берегов реки множество превкусных форелей, лососей и разных ягод, как то: земляники, малины и ежевики, на обмен коих мы дали им ножичков, пуговиц и пр. Во время торга, мы увидели довольно большую Индейскую лодку, приближавшуюся к нам с двумя особами, великолепно одетыми: это были дети Короля, Казакас и Селешель; они давали нам выразуметь знаками, что выше мыса находилось трехмачтовое судно. Мы подчивали их хлебом и вареньем, которое показалось им весьма вкусным. Двухмачтовая лодка, вышедши из реки, стала на якоре, около 7-го часа, между нами и берегом. Вооружившись как можно лучше, я отправился на оную и нашел там Г. Блеха, второго офицера корабля Исаака Тодда со многими чиновниками Английской северо-западной Компании (Ныне Компания сия соединилась с Гудсонскою меховою Компаниею. Прим. Изд.), коих проводил я на корабль Колумбию. Их лодкою правили жители Сандвичевых островов. На другой день мы подняли якорь, чтобы войти в реку, и остановились перед двумя Индейскими деревнями поколения Шенуков, вблизи Тодда, имея 6 сажень глубины и прекрасный грунт. Капитан Смит [464] посетил нас, и вскоре потом, на большой шлюбке, выехавшей из крепости Георгия, прибыл сам Губернатор, с коим Капитан наш отправился на берег. На другой день Капитан привел отряд солдат, кои, взяв наших бунтовщиков, отвезли их скованных в Крепость, против которой мы вечером бросили якорь, перешед реку на глубине трех с половиною сажень. Король Шенуков, Комлей, приезжал к нам всякой день, сопровождаемый своими женами. Другие поколения, живущие по берегу сей реки, приносили нам речных и морских бобров, кои нам запрещено было покупать, также форелей и лососей величины удивительной, служивших к нашему продовольствию.

29-го Июля 1814-го года, судно Тодд, нагрузившись мехами, для отвоза оных в Китай, вышло из реки Колумбии. Прикащиком на оном был один из товарищей северо-западной Компании, именем Бешун. Мы же, занявшись тотчас исправлением нашего корабля и снастей, нагрузили оный полосным железом, ромом, порохом, ядрами и пр. для лежащих близь той страны Руских селений. Узнав, что на сем берегу находились многие суда, принадлежащие Американцам, нашим неприятелям, мы взяли на корабль три медные пушки и [465] несколько ружей. Экипаж наш умножился тремя жителями Сандвичевых островов, оставленными кораблем Тонкином, тремя Канадцами, одним стариком, бывшим долгое время в службе Российской Американской Компании, и одним мальчиком. 4-го Августа семь гребных судов, наполненных съестными и военными припасами и другими вещами, отправились во внутренность области; на каждом было по семи человек, из коих трое были из числа наших бунтовщиков; четвертый, кузнец, оставлен был под караулом в крепости. 16-го мы соединились с Тоддом близь устья реки и перешли в одно с ним время через бар, имея только 3 сажени глубины, при великом волнении, во время коего вода перешла чрез нашу палубу и оставила на оной множество песку. Оставя Тодд, ставший на якоре за баром, мы тотчас поплыли на всех парусах к западу, при сильном ветре от NO, потом от ONO. 26-го мы потеряли во время бури бушприт и брам-стеньгу. 29-го увидели остров Королевы Шарлотты, а спустя три дни, 2-го Сентября, землю, называемую Рускими Новым Архангельском, а Англичанами, архипелагом Принца Валлийского. Вечером того же дня мы были на северном конце [466] Норфолькского Зунда (Norfolk Sound), в который мы вошли на веслах; ибо ветер утих совершенно. Два судна, сделанные из кожи, называемые одно байдарою, а другое меньшее байдаркою, приближались к нашему судну, и мы послали вторую к берегу, дабы уведомить Правителя о нашем прибытии. Байдара буксировала корабль наш в губу, находящуюся в конце залива; мы бросили якорь на весьма хорошем грунте, на 3 1/2 сажени глубины, против Российской крепости, которой мы салютовала 13-ю выстрелами и с которой ответствовали нам равным же числом выстрелов. Подле нас стояло прекрасное Американское судно, нагруженное драгоценными мехами. Наш Капитан и Комиссар поехали с посещением к Правителю Баранову (Коллежский Советник Александр Андреевич Баранов, бывший Главным Правителем селений Российско-Американской Компании. Ныне занимает сие место флота Капитан-Лейтенант Матвей Иванович Муравьев. Прим. Изд.), который позволил им выгрузиться. 13-го числа кончена была выгрузка, а 21-го все было готово к отправлению в море с мехами и котиковыми кожами. Во время нашего пребывания в заливе, пришел туда с Алеутских островов большой Российской бриг, нагруженный мехами. Он в два года совершил такое путешествие, [467] для которого потребно только 6 месяцев. Шлюп Константин прибыл также из Кадьяка с мехами и съестными припасами. Два большие судна починивались на берегу; мы видели одно в 400 тоннов. построенное в здешнем месте, два большие шлюпа, один бриг, галиот и две канонерские лодки. — Американцы обходились с нами весьма ласково и часто проводили у нас вечера. Приобретение значительного запаса форелей, дефетанов (большой плоской рыбы, водящейся в сем море) и диких птиц, было следствием нашего здесь пребывания.

Правитель Баранов обыкновенно до излишества угощает иностранных мореходцев, кои имеют честь с ним обедать, и в таком случае приказывает стрелять из пушек, на что иностранные корабли должны отвечать. Нам случилось здесь в один день сделать более 50-ти выстрелов. Руская крепость, построенная на высокой скале и вооруженная 60-ю пушками, была бы надежною защитою против Индейцев; но с корабля можно ее в минуту разрушить. Тут есть также малые полевые укрепления на подобие блокгаузов, и город, в коем слишком 60 домов, церковь, верфь и до ста Руских ссылочных, прибывших большею частию из [468] Сибири (Это несправедливо: все служители Компании суть свободные люди, большею частию мещане и купцы. Прим. Изд.). Многие Индейцы с островов Кадиака и Уналашки употребляются Российскою Американскою Компаниею для ловли бобров и для службы на кораблях. — Она нанимает также у Американцев суда, кои возят Индейцев с их лодками в Калифорнию, где бобры водятся в изобилии, за что получают часть прибыли в сей ловле. Поколение, живущее в окрестностях Норфолькского пролива, обязано давать известное число заложников Руским, кои не позволяют ни одной Индейской лодке приближаться к крепости, если на оной не находится для них подарка (Иностранцы вообще много разглашают несправедливостей на счет Руских колоний. Мы нарочно поместили сие место, чтобы дать случай опровергнуть сии престранные показания. Иначе невозможно открыть истины. Прим. Изд.). На самом высоком месте всегда стоит караульный, который в подзорную трубу издали замечает малейшее судно, и тотчас посылает канонерскую лодку, окликать оное. Город окружен высоким палисадом и караульными будками, расстоянием одна от другой на 5 и 6 сажень, в коих день и ночь стоят часовые. [469] Каждой Руской обработывает свой участок земли, на котором сеет картофель, репу, морковь, редьку, салат и проч. Питаясь сими плодами, китовым жиром и рыбою, водящеюся в изобилии, они проводят жизнь с приятностию, и вступают в брак с женщинами островов Кадиака и Уналашки, кои очень искусны в рукоделиях и бывают весьма хорошими женами. Любя страстно водку, Руской (Здесь надлежит заметить, что это говорит иностранец, и к тому же о Сибирских поселенцах. Прим. Изд.) дал бы все, что имеет, дабы только достать оной; он любит также табак. Земля изобилует лесом, особливо сосною. Горы всегда покрыты снегом, дождь идет весьма часто, и в течение трех недель, во все время нашего там пребывания едва было только шесть дней ясных. Все население составляет 1.000 душ.

27-го Сентября вышли мы из пролива и на всех парусах поплыли к реке Колумбии. Прибыв туда после плавания, коего подробности не заключают с себе ничего примечательного, мы узнали, что судно Тодд отправилось 26-го того же месяца. Поколение Шенуков, по видимому, весьма обрадовалось, увидя нас, и приняло [470] нас весьма дружелюбно. Король оного, Комлей, опять начал но прежнему посещать корабль. Я был послан на мыс Desappointement, для перевезения оттуда в крепость тела умершего Губернатора, Дональда Мак-Товиса, который и был погребен с обыкновенными почестями и обрядами. Капитан наш (Робсон) совершал погребение. Камень с надписью поставлен над могилою, окруженною палисадом. Во все время нашего пребывания на берегу сей реки, шел проливный дождь с грозою и ужасными шквалами. Около половины Ноября, нагрузив наше судно мехами, для отвоза в Китай, и другими товарами, для продажи жителям Испанской Америки, мы перешли бар и поплыли на юг к Монтерею. 23-го вечером, в виду берегов Калифорнии, портов Франциска Драка и Св. Франциска, миновав в расстоянии одной мили Фарлонские скалы, мы вошли при совершенном безветрии на веслах в губу Монтерейскую, северную оконечность коей мы приметили еще на рассвете. На другой день поутру, попутный ветер привел нас в главное якорное место, отстоящее почти на 250 саженей от крепости и от обсерватории Ванкувера. Съехав на берег, для обыкновенных объявлений, я был весьма хорошо принят [471] Испанцами, и все их войско, состоявшее из 50-ти человек конницы, построилось на берегу для моей встречи. Условившись с Губернатором о салюте, я возвратился на корабль, и велел сделать 11 выстрелов, кои тотчас были повторены с крепости. Прежний начальник Американской колонии при реке Колумбии, Мак-Дугаль, прибыл туда вместе с нами. Он изъявил Губернатору желание остаться в Монтерее и запастись там провизиею для сей колонии, к которой, и под правлением Английским, он все еще принадлежал. Губернатор отвечал, что он не может ему сего позволить, не получив на то приказания Мексиканского Вице-Короля, и тотчас послал нарочного в Мексико. В ожидании возвращения посланного, наши люди, кои ежедневно получали с берега плоды и свежее мясо, получили позволение прогуливаться в городе, коего жители, мущины и женщины, часто посещали наш корабль. 16-го Декабря прислан ответ от Вице-Короля, состоявший в том, что никто из нас не может долее оставаться в сей земле; что мы должны выгрузить товары и променять оные и что Губернатор будет иметь в готовности для нас провизию, на возвратном пути нашем из Китая. — Однакож, по [472] особенному снисхождению, позволили нашему бочару остаться в городе, для приготовления или соления мяса.

17-го числа 8 человек из нашего экипажа бежали, и все употребленные нами к отысканию оных средства оказались тщетными. 21-го числа, свезши на берег наш груз, состоявший из железа, сахара, рому, табаку и других товаров, мы отправились из Монтерея в Бодаго, Руское поселение в Новом Албионе, куда мы прибыли 24-го числа. Увидев на берегу обширный магазин, пошел я к оному с Г. Мак-Дугалем; мы нашли его запертым и не могли узнать, кому он принадлежал. Неподалеку от оного, несколько Индейцев сидело вокруг большого огня. Мы узнали, что под ногами нашими была одна из их деревень, откуда доходили до нас голоса, о чем мы не могли прежде догадаться. Они живут в подземных пещерах. Толпа старых женщин и детей вышла к нам из таковой деревни; мы дали им несколько стекляных вещей. На вопрос наш, где находятся Руские, они отвечали нам знаками, что должно о сем спрашивать у людей, вокруг огня сидящих, которые занимались битьем кроликов в то время, когда сии выбегали из травы, где разведен был огонь. Сей род [473] ловли обыкновенно употребляется в сей стране. Индейцы, живущие на берегу, казались нам смирными и ласковыми. Из любопытства мы хотели было сходить в подземельную их деревню, но целый рой блох и несносный запах скоро выгнали нас оттуда. Руские, по словам Индейцев, находились далее к северу. Мы поплыли в сем направлении и были встречены несколькими Рускими, кои в байдарках привезли нам свинины и овощей. Один из них проводил нас до самого поселения, где мы бросили якорь на 30-ти саженях глубины, в миле от берега. Мак-Дугаль, немедленно туда отправился и просил позволения остаться там до возвращения нашего корабля из Кантона; но командующий в селении офицер объявил ему, что он не может сего позволить без согласия Правителя Норфолкского Зунда, Баранова. Мак-Дугаль возвратился на корабль, и мы поплыли к Сандичевым островам. Постоянный попутный ветр от NO начал дуть 7-го Генваря 1815-го года в широте 27° N, а 16-го числа мы пристали к острову Овайги. Несколько жителей прибыло к нам и мы от них узнали, что Король всего архипелага, Тамеамеа, находился в деревне Тирао, к коей и прибыли [474] мы в полночь, про шедши между Овайги и Мови.

На рассвете множество жителей прибыло на лодках к кораблю, с свиньями, овощами, веревками и другими материями, у них изготовляемыми. Мы только немногим позволили взойти на палубу; в числе их находилась одна женщина, долженствовавшая служить нам лоцманом в сем архипелаге. Отправившись с Мак-Дугалем, для засвидетельствования нашего почтения Королю, мы привезли его на нашей лодке на корабль. На нем была цветная рубашка, бархатные панталоны, красный жилет, без всякого верхнего платья, черный галстук, изношенные чулки и солдатские башмаки. Он высокого роста, одарен гигантским сложением, нос имеет плоский, губы толстые (верхняя несколько вздернута, прекрасные зубы, хотя три передние уже выпали, и чрезвычайно открытую физиогномию. Приближившись к берегу, мы бросили якорь на глубине 14-ти саж., на песчаном грунте. Тотчас со всех сторон появились лодки, и мы насчитали их 80, из коих на каждой находилось от 3-ч до 10-ти человек; кроме того мущины, женщины и дети сотнями вплавь достигали корабля, не заботясь о морских прожорах (requins). В одно мгновение [475] палубы были покрыты любопытными; это обеспокоило Капитана, и он просил Короля о их удалении. Тамеамеа, держа в руке ганшпуг, произнес несколько слов, и подданные его тотчас побежали с корабля во все стороны. Он велел нам поднять белый флаг, означающий на сем острове запрещение (табу), и приказал двум из своих приближенных остаться на корабле, для воспрепятствования островитянам красть. Целый день провел он с нами, вместе с своими женами и главными начальниками острова, приказав принести с берега кушанье и питье; он не желал даже отведать нашего кушанья, что показалось нам очень странно. После полудня, Капитан Робсон проводил на берег Короля, который позволил Мак-Дугалю остаться в его владениях сколько времени ему будет угодно, и обнадежил, что он ни в чем не будет иметь недостатка. Пожитки сего офицера и его мальчика были тогда же отправлены на берег.

18-го Генваря 1816-го года мы направили наш путь в Кантон, куда и прибыли 17-го числа Марта. Миновав острова: Боттель, Табого, Ксиму и скалу Валретт, и имев часто противные ветры, дожди и бури, до острова Формозы, у [476] коего 5-го числа мы были окружены Китайскими рыбачьими лодками. 9-го бросили якорь в Макао, где Капитан Робсон принужден был оставить женщину с Сандвичевых островов, которая была нашим Лоцманом в сем архипелаге; ибо Китайцы не хотели позволить, чтоб она поехала морем в Кантон. От сего последнего города мы поплыли вверх по реке, имея Китайского Лоцмана, до Вампу, куда прибыли 20-го Марта.

Г. Бетун, товарищ Английской северо-западной Компании и Комиссар на корабле Тодде, был оставлен в Кантоне сим кораблем с шестнадцатью жителями Сандвичевых островов. Он дал нам другого Капитана, Г. Женнингса, вместо Г. Робсона, который, соскучив плавать близь северозападных берегов Америки, решился возвратиться в Англию. Отправившись из Лондона на брике Форестер и не могши обойти мыса Горна, Г. Женнингс направил путь к мысу Доброй Надежды. Проходя чрез пролив Тимор, он лишился четырех матросов и второго офицера, бежавших с корабля ночью в малой шлюбке. После долговременного и трудного пуши, Форестер прибыл в Ваагу, один из Сандвичевых островов; весь его экипаж находился в явном [477] возмущении. На рейде Ваагу было много судов, в том числе Тамеа-Мея, Американское корсарское судно, под начальством Капитана Портера. — Г. Женнингс перехватил посланное на одной лодке на берег письмо, в коем экипаж его предлагал свои услуги Капитанам разных кораблей, бывших на рейде, и просил только шлюпок, чтобы соединиться с ними. Женнингс приказал тотчас править корабль к Овайги. Прибыв на сей остров, (на коем имеет свое пребывание, как я уже сказал, в селении Тироа Король всего Архипелага), Г. Женнингс известил его о своем затруднительном положении, и Король, прибыв на Форейстер с своим семейством, обещал ему всякое пособие. Корабль был введен в губу Кара-Куа, знаменитую смертию Капитана Кука. Там Индейцы принесли на корабль воды, в коей очень нуждались, доставая оную с гор в больших выдолбленных тыквах. В сие время случилось следующее несчастное происшествие.

Один беглый корабельный юнга был пойман и приведен на корабль, утратив все свое платье. После полудня, когда корабль Форейстер готов был к выходу в море, этот молодой человек приходит к Капитану и просит у него другого [478] платья, которое он ему и обещал. Сие обещание было принято столь грубым образом, что Г. Женнингс, потеряв терпение, ударил несколько раз юнгу; но так как Г. Женнингс был малого роста и слабого сложения, то мятежный юнга, в ту же минуту поверг его на землю, и наконец в свою очередь был низвергнут Г. Эббетсом, корабельным писарем, взявшим сторону своего начальника. Свидетель сего происшествия, Боцман вступился за мятежника и ударил Г. Эббетса с такою силою, что он упал без чувств на палубе. Капитан приказал принесть оковы и наложить на Боцмана, но они были слишком малы; и когда искали других, сей последний схватив большой нож, клялся заколоть первого, кто осмелится его тронуть. Капитан взял ружье и сказал Боцману, что он его убьет, ежели он не покорится. Боцман отвечал на сии угрозы бранью и ругательством. Наконец, расстегнув жилет и обнажив свою грудь, он приглашает Капитана стрелять. В сию минуту раздался выстрел и заряд раздробил плечо Боцману. Экипаж в бешенстве закричал, что должно повесить Капитана на рее, и в сем намерении бросился на него; но Г. Женнингс успел уйти, соскочив [479] с корабля в лодку, принадлежащую островитянам, кои и проводили его к Королю, принявшему его под свою защиту. Раненый был также высажен на берег и по недостатку пособий, вскоре антонов огонь открылся в ране; не позволив отнять руки, он умер спустя насколько дней.

(Продолжение впредь.)

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие г. П. Корнея к северозападным берегам Америки и в Китай, в 1813, 1814, 1815, 1816, 1817 и 1818-м годах, с присовокуплением известия о российских поселениях на сем берегу Америки // Северный архив, Часть 3. № 18. 1822