-

ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Во втором выпуске «Русского Архива» в 1863 г. напечатаны весьма любопытные письма императрицы Екатерины II к А. В. Олсуфьеву с объяснительными к ним примечаниями, принадлежащими М. Н. Лонгинову. Эти примечания весьма важны, потому что много способствуют пониманию смысла писем великой государыни; но к сожалению в них встречаются некоторые погрешности, зависевшие конечно большею частию от того, что г. Лонгинов не имел под руками необходимых к объяснению писем документов. Желая с своей стороны, по мере средств наших, сделать доступным все, что может пролить свет на неудобовразумительные места в письмах императрицы Екатерины к Олсуфьеву, мы помещаем на сей раз в «Русском Архиве», некоторые дополнения к объяснительным примечаниям г. Лонгинова, именно к двум письмам императрицы, — XVII и ХХI-му.

Вот самые эти письма:

Письмо ХVII-е. «Адам Васильевич, поговорите о сей челобитной с князь Яковом Шеховским; есть ли кондиции об деньгах, которых он просит взаймы, чуть сносны, я б желала бывшему Евреинову помочь. Деньги, которые он бывшему императору поднес, надо знать, чрез кого они шли и, есть ли подлинно до него дошли, надлежит отдать. Что до Глебова касается, пусть он с ним судом пойдет, а есть ли то не хочет, так и я приказать не могу, car au bout du compte, c’est un achat dont celui-ci par hasard a porte la charge».

Письмо XXI-e. «Адам Васильевич, я тебе поручаю выбрать место или, одним словом сказать, хлеб дать Андрею Чернышову, генерал-адютанту бывшего императора, да [334] отставному полковнику Тимофею Евреинову. Первому вели шить шубу. Au nom de Dieu, defaites moi de leur priere: ils ont souffert pour moi autre fois, et je leur laisse battre le pave faute de savoir quoi en faire».

В XVII письме Екатерина упоминает об Евреинове; М. Н. Лонгинов в примечании к этому письму ссылается на письмо XXI, в котором государыня поручает Олсуфьеву выбрать место или дать хлеб отставному полковнику Тимофею Евреинову. Этот полковник Евреинов и Евреинов, упоминаемый в письме XVII — не одно и то же лицо: первый был камердинер Екатерины, а последний московский купец, Михаил Аврамов Евреинов. В Московском Главном Архиве министерства иностранных дел хранится подлинное прошение этого купца, поданное на высочайшее имя в августе 1762 года. Печатаем это прошение, как не лишенное интереса по своему содержанию, сполна в приложениях ¹.

В XXI письме императрица Екатерина говорит о генерал-адютанте Петра III Андрее Чернышеве. М. Н. Лонгинов в примечании к этому письму признает Андрея Чернышева и двух его двоюродных братьев Алексея и Петра сыновьями лейб-кампанцев. Андрей Чернышев действительно был [335] сын лейб-кампанца: отец его Гаврила Григорьевич Чернышев принят на службу в гвардию в 1732 г., поступил из гренадер в лейб-кампанию 17 декабря 1741, и уволен 3 февраля 1757 ¹; в вставке же, в крепостных актах, именовался капитаном и лейб-кампании гренадером, и значится в числе 258 человек рядовых лейб-кампании, которым пожалованы из отписных князя Меншикова деревень Пошехонские волости 8 773 души крестьян, по 29 душ каждому ². Но что и двоюродные братья Андрея Чернышева Алексей и Петр были дети лейб-кампанца, этого определительно сказать нельзя. Отец их был польский шлятич и назывался Матвеем. В 1774 году, по приказанию графа Петра Ивановича Панина, он был вытребован в Симбирск для некоторых изъяснений, касающихся до дел Оренбургской губернии, и в бытность свою там, он виделся с Пугачевым и упрекал его в убиении своего сына. Издатель Летописи Рычкова об осаде Оренбурга и А. С. Пушкин, автор Истории Пугачевского бунта, не заметили, что находящееся в третьем прибавлении к той Летописи примечание, в котором говорится о свидании с Пугачевым, принадлежит не Рычкову, а Матвею Чернышеву, не смотря на то, что это весьма ясно открывается из содержания того примечания, — потому что в нем говорится об убиении сообщниками Пугачева полковника и комменданта Симбирского, которым в то время был Петр Чернышев, сын Матвея Чернышева. Из сделанного Матвеем Чернышевым примечания видно: 1) что Летопись Рычкова об осаде [336] Оренбурга, изданная А. С. Пушкиным во 2-й части Истории Пугачевск. бунта, напечатана с рукописи, бывшей в руках Матвея Чернышева, или с копии, снятой с нее; 2) что к рукописи, бывшей в руках у Матвея Чернышева, приложен был портрет Пугачева, — это ясно видно из следующих заключительных слов примечания: «Личина его, напреди сего списания приложенная, с подобием лица и стана его нарочито сходствует». 3) Весьма естественно, читая эту рукопись и имея перед глазами портрет Пугачева, Матвей Чернышев вспомнил о своем свидании с ним в Симбирске, и ему пришла мысль сделать в конце рукописи свою заметку. Может быть, даже и все третье прибавление к Летописи принадлежит не Рычкову, а Матвею Чернышеву. Что касается до упоминаемого здесь портрета, то, вероятно, он имел достаточное сходство с своим подлинником, когда мог возбудить такое воспоминание в Чернышеве. Портрет этот мог быть или оригиналом, писанным с натуры на бумаге, или копиею с того современного портрета, который, по приказанию гр. Петра Ивановича Панина, был снят с Пугачева, после его поимки на месте. Этот последний писан в рост, в настоящую величину, маслянными красками на полотне, и находится теперь, как сообщил мне Григорий Николаевич Геннади, в имении гр. Паниных, Смоленской губернии, Сычевского уезда, в селе Дугине, принадлежащем ныне княжне Марии Александровне Мещерской, урожденной гр. Паниной. Копия этого портрета, писанная акварелью, подарена Леониду Николаевичу Панину от гр. Александра Никитича Панина. Со временем, быть может, будет открыто сходство с этим снимком того портрета, о котором говорится в приписке Матвея Чернышева и который, [337] вероятно, скрывается, вместе с манускриптом, к которому приложен, в каком либо общественном или частном собрании рукописей. Редкость настоящего, современного портрета Пугачева и важное значение его для определения самого Чернышевского автографа, конечно, обратят внимание любителей-знатоков нашей древности на отыскание и той современной копии с портрета Пугачева, какая была приложена к помянутой рукописи.

В экземпляре «Летописи об осаде Оренбурга», Рычкова, хранящемся в библиотеке Московского Главного Архива министерства иностранных дел, и принадлежавшем прежде историографу Миллеру, нет третьего прибавления; но в Архиве есть еще особая рукопись под заглавием: «Прибавление к Оренбургской Истории о бывших знатнейших во оной губернии происхождениях по заграничным и по внутренним делам с 1744-1751, сочиненное Петром Рычковым». Это последнее сочинение не напечатано у Пушкина в его приложениях к Истории Пугачевского бунта.

К сообщенным М. И. Лонгиновым сведениям о троих Чернышевых Алексее, Петре и Андрее, мы можем прибавить, что во всеподданнейшем докладе от Тайной Канцелярии, подписанном генерал-фельдмаршалом графом Александром Шуваловым, от 7 февраля 1762 года, между прочим сказано, что по высочайшему имянному словесному указу велено посланных из Тайной Канцелярии в гарнизоны возвратить, из Оренбургского гарнизона поручика Андрея Чернышева, а из Архангелогородского поручиков Алексея и Петра Чернышевых. Об Алексее Матвеевиче дальнейших сведений мы не имеем; а о Петре Матвеевиче [338] известно, что он 1745 г. августа 5-го вступил в службу лакеем из Польского шляхетства; 1746 г. мая 23-го выпущен прапорщиком в полевые полки; 1748 в марте произведен в подпоручики; того же года июня 29 в поручики; 1762 г. марта 21 в премьер-майоры ⁴; 1764 г. декабря 10 в подполковники; 1766 г. февраля 10 уволен полковником с определением в Симбирск комендантом. В ноябре 1773 г. повешен Пугачевым.

Андрей Гаврилович Чернышев, сын лейб-кампанца, вступил в службу в 1741 году; был при дворе великого князя Петра Федоровича в числе служителей, во время прибытия в Москву великой княгини Екатерины Алексеевны; в 1746 г. удален от двора; в 1748 г. отправлен на службу в гарнизон; 7 февраля 1762 г. велено возвратить его из Оренбургского гарнизона в Петербург, а указом 9 февраля 1762 г. он пожалован его императорского величества в генерал-адютанты. В 1763 г., будучи бригадиром, по докладу Военной Коллегии, назначен к определению в полк с полковничьим жалованьем. В том же году, по просьбе, поданной в мае месяце, уволен от службы генерал-майором июня 10 дня, с назначением бригадирского по 800 р. в год жалованья ⁵. В 1773 г. апреля 21 из отставных принят в службу генерал-майором, и определен обер-комендантом в С. Петербург. А. С. Пушкин, в примечаниях к Истории Пугачевского бунта, сообщает неточные и сбивчивые сведения о Петре и Андрее Чернышевых; но об Андрее мы находим у него любопытную подробность. Он говорит, что [339] «Петербургской комендант в старости своей был в связи с Т…; он целый день проводил в ее доме, сидя под окном и к заре отправлялся в крепость». ⁶ М. Н. Лонгинов говорит, что Андрей Чернышев был С. Петербурским комендантом до 1780 г.; а по словам кн. П. Долгорукова ⁷, при восшествии на престол императора Павла Петровича, он принят был на службу после отставки, с чином генерала от инфантерии, и в тот же день получил Александровскую ленту. То и другое показание неверно: потому что в печатных списках воинского департамента с 1773 г. по 1797 он значится С. Петербурским обер-комендантом, а в 1796 г. ноября 9 объявлен был ему, как С. Петербургскому обер-коменданту, имянной указ Павла Петровича «о нечинении впредь из Петербургской крепости выстрелов по утру и ввечеру, и о поднятии флага во время присутствия его величества в столице». ⁸ 12 ноября того же года император Павел Петрович всемилостивейше изволил пожаловать в генерал-аншефы: барона Унгерна, обер-коменданта Чернышева, которому и повелено называться просто комендантом, Андрея Гудовича и кн. Ивана Голицына, кои все были генерал-адютантами при государе Петре Федоровиче ⁹. [340]

Из имянного повеления императора Павла Петровича от 10 января 1797 г. видно, что в то время существовал гарнизонный генерала Чернышева полк ¹⁰. 11-го января того же года Андрей Гаврилович Чернышев уволен в отставку с жалованьем, какое получал, будучи комендантом; а на место его назначен в коменданты в С. Петербургскую крепость генерал-лейтенант Вязмитинов, которому отдан был и полк генерала Чернышева ¹¹.

При малораспространенном у нас внимании к генеалогическим изысканиям, хотя и составляющим, большею частию, не личный, а исторический интерес, вообще, довольно трудно отыскивать в наших родословиях ту связность и полноту, которая, под час, так необходима, чтобы пролить должный свет на тот или другой замечательный предмет в нашей истории. Относительно рода Чернышевых, о котором идет здесь речь, мне случайно встретились такие указания, которые совершенно и окончательно восполняют пробел в их родословии.

Сведения эти следующие:

1. Матвей Чернышев в 1756 году имел в Симбирском уезде имение село Кузмодемьянское-Соплевка тоже. Смотри в Архиве министерства юстиции: Казань, книгу молодых лет 242 № 11, стр. 16. Вероятно о разорении этого-то имения Матвей Чернышев и говорил Пугачеву.

2. Алексей Матвеевич Чернышев.

3. Петр Матвеевич Чернышев женился в 1768 году генваря 28 дня на Анне Ивановне, дочери надворного советника Ивана Егоровича и Дарьи [341] Алексеевны Кротковых и взял за женою в приданое имения: Нижегородской губернии в Курмышском уезде село Рожественское-Березно тож, да в Пензенском уезде село Никольское-Чирково тож. В 1770 марта 19 и 20-го надворная советница Дарья Алексеевна Кроткова продала и уступила зятю своему полковнику и Симбирскому коменданту Петру Матвеевичу Чернышеву недвижимое имение, доставшееся ей после первого мужа ее Петра Дубенского в Курмышском уезде село Дубенское и деревню Чевахляю, в Пензенском уезде село Архангельское; да после второго ее мужа, стольника Никиты Борисова сына Болтина в Алатырском уезде село Болтинку-Боголебское тож и по смерти третьего мужа ее, Ивана Кроткого следующую ей седьмую часть из его имения. Смотри в Архиве министерства юстиции: Казань, книги молодых лет 298, № 56; 380, № 1.

4. Яков Петрович Чернышев в 1781 году служил в Берг-Коллегии и был титул. советником.

5. Павел Петрович Чернышев, надворный советник. В 1795 году был в Ревельском наместничестве губернским прокурором, женат на Анне Яковлевне Деватте, которая после его смерти вышла замуж за Федора Наумова.

6. N N Петровна Чернышева была за мужем за Соловцовым.

7. Павел Павлович, лейб-гвардии драгунского полка полковник, был женат на Наталии Ираклиевне, дочери генерал лейтенанта графа Ираклия Ивановича Моркова.

8. Николай Павлович Чернышев служил в измайловском полку, женат на Анне Никоноровне Топорниной.

9. Николай Павлович Чернышев, известный любитель драматического искусства, устроивший у себя домашние [342] спектакли, имевшие усердным посетителем своим бывшего Московского главнокомандующего графа Закревского, и вообще пользовавшиеся большим сочувствием известного класса Московской публики, что и возбудило в Николае Павловиче решимость появиться, наконец, не один раз, в разных ролях, на сцене большого Московского театра, был женат на Евгении Михайловне, дочери знаменитого некогда профессора Московского университета Павлова, открывшего первый частный специальный пансион в Москве, для обучения сельскому хозяйству.

10. Юрий Николаевич Чернышев.

Князь М. Оболенский.

Приложения

Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая!

Бьет челом Московский купец Михаил Абрамов сын Евреинов, а о чем мое прошение, тому следуют пункты.

В 1759 году заключили со мною контракт канцлер и сенатор граф Михаил Ларионович Воронцов и генерал прокурор Александр Иванович Глебов из данной им привиллегии отпущать мне одному шесть лет за море от порта Архангельского и Онежского семя льняное, которого году в оный торг и вступил, посылая за море на свой счет для продажи в Голландию и Англию, положа на то весь свой капитал, надеясь сыскать в том пользу. Но вместо того 1760 году от случившихся тогда в осени жестоких бурь в море пять кораблей с нагруженным семем разбило, а асюрюдоры ¹² некоторые впали в банкрутство. [343]

В 1761 году тем более еще несчастие последовало: отпуск того году семя было род сырой, которой опасности предвидеть в оном продукте не можно; лето ж чрезвычайно жаркое было, отчего во всех кораблях семя сгорелось, и так кореспонденты мои принуждены были за половинную цену продавать, но за тем и поныне еще лежит вне продажи знатная партия, которую инако продать не можно, как при свежем семе в разных годех, или совсем бросить в море.

В 1762 году, казалося, что моим бедам нет конца, как в марте месяце припечатанным в газетах указом ¹³ рушены были все таковые привиллегии, отчего я неминуемо в крайнее раззорение и нищету придтиться мог, потеряв такой великий капитал и заплатя со оного семя в казну одних пошлин около ста тысяч рублев и за привиллегию им господам канцлеру, генерал-прокурору и обер-шталмейстеру и сенатору Петру Спиридоновичу Сумарокову шестьдесят тысяч шесть сот пятнадцать рублев, половина первому, а другая последним двум.

И тако разорился б дом, который единственно продолжал коммерцию с иностранными государствами к славе Империи, заплатя не один миллион рублев в казну пошлин, не считая, что от того народной пользы последовало и к нарушению всей нации купеческого заморского кредита.

И так по многому моему старанию к отвращению моего раззорения и приняв в резон справедливость и невинность и впредь для кредиту всего Российского купечества в чужестранных государствах, последовал апреля 24 дня имянной указ, ¹⁴ что додержать остальные три [344] года, за что и велено было внести в комнату чрез Мельгунова и Волкова десять тысяч рублев, в число которых семь тысяч рублев и внесено и по силе вышеписанного указу конечно могу поворотить все свои убытки. А в продолжении сего ни малейшего народного отягощения нет, ибо я оное семя покупаю у тех купцов, кои оным промышляли и прежде, имев они только ту разницу, что вместо иностранного купца, продают мне и не дешевле.

И так я тем более уверил за морем своих корреспондентов, что сей торг по силе моего контракта до сроку остался в моих руках, чем только и сохранил свой кредит.

А ныне указом вашего императорского величества отпуск семя всем разрешен, и из того последует: 1, весь мой капитал погибнет. 2, я собственно за долги по всей невинности моей под караулом умереть буду должен. 3, кредит в Англии и Голландии Российских купцов совсем истребится, и чужестранцы тем больше ничему верить не будут, когда их со мною обязательства учиненные видя имянной указ нарушатся. В резон единое представить имею, что весьма внутренное поправление хотя и видимые в том худости разнствует со учиненными уже обязательствами с чужестранными.

И для отпуску сей год тринадцать кораблей иностранных выписал, которые в нынешнем и будущем месяце к порту придут, а семя еще треть у меня в руках, а прочее у подрядчиков; они, уведав, что вольно отпущать будет всякому, мне не отдадут, и так корабли будут принуждены отитить порожние, а я еще к тому за провод должен буду отдать даром с двадцать тысяч рублев.

И дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было сие мое прошение принять, из единого матернего милосердия всемилостивейшее избавить меня всеподаннейшего раба вашего от неповинного погубления и повелеть остальные только уже два года в силе того указа отпуск семя додержать, чем как [345] кредит всех Российских купцов с чужестранными, так и состояние мое бедное поправится.

Всемилостивейшая государыня, прошу вашего императорского величества о сем моим челобитье милостивое решение учинить. Августа дня 1762 года. К сей челобитной Московский купец Михаил Аврамов сын Евреинов руку приложил.

В Летописи Рычкова об осаде Оренбурга, напечатанной Пушкиным во 2-й части Истории Пугачевского бунта, в третьем прибавлении, на странице 317, находится примечание, которое содержит в себе весьма любопытную заметку о свидании Матвея Чернышева с Пугачевым. Заметка эта выражена в следующих словах:

«В бытность мою в Симбирске, по повелению его сиятельства для некоторых изъяснений, касающихся до Оренбургской губернии дел, сам его сиятельство изволил меня спрашивать, желаю ль я оного злодея видеть, и, как я донес, что не малое имею к тому любопытство, то приказал он меня препроводить на ту квартиру, где помянутый злодей содержался; чтобы подать здесь о смысле и состоянии его некоторую идею, то нарочно вношу здесь краткий мой с оным злодеем бывший разговор. Вошед к нему в такое время, когда он сидел и ел щербу, налитую на деревянное блюдо, первое его слово было ко мне: «добро пожаловать» с просьбою с ним обедать, а сие он не только удвоил, но и утроил. Я, из сего познав подлый дух и помолчав немного, стал ему говорить: Как он отважиться мог на такие злодейства и продерзости? На сие он ответствовал, что виноват пред Богом и Ее Величеством, и будет стараться все оное заслуживать, что он по своей подлости и божбою неоднократно подтверждал. После того он спросил у меня, кто я; и как я ему отвечал о моем звании, в ответе сказав при том, что я от него и от [346] его сообщников совсем разорен, а тягчее всего, что лишился моего сына, бывшего в Симбирске комендантом и полковником, который убит недавно под пригородом на сражении с его сообщниками, то он ответствовал на сие, якобы все то делано без его ведома, ибо де сообщники его, что ни похотели, то, не спрашиваясь его, сами делали. А как я, выговоря об моем покойном сыне, смутился и от слез удержаться не мог, тогда яко бы и он Пугачев, как то бывшие со мною штаб и обер-офицеры уверяли, заплакал же: но сие было в нем от его великого притворства, к которому, как от многих слышно было, так он приучился, что, когда б ни захотел, мог действительно плакать. Впрочем из лица и речи его Пугачева приметно мне было, что он самый изверг натуры и ко всякому злому предприятию склонный человек; глаза у него чрезвычайно быстры, волосы и борода черные, росту небольшого, но широк в плечах, и весьма скор в поворотах к воинским делам по казацким обыкновениям, и при многих случаях оказывал он великую склонность и проворность. Личина его, на переди сего описания приложенная, с подобием лица и стана его нарочито сходствует».

Истор. Пугач. бунта, ч. II, Спб. 1834 г. стр 317.

III

Указ Нашей Военной Коллегии.

Всемилостивейше пожаловали мы капитана Петра Чернышева в премьер-маиоры и повелеваем определить его в пожалованной от нас нашему генерал-маиору Кашкину ¹⁵ Тобольской пехотной полк.

Подписано: Петр.

В С.-Петербурге Марта 21 дня 1762.
Послан того ж числа. [347]

Всепресветлейшая державнейшая императрица, всемилостивейшая государыня!

Вашему императорскому величеству всеподданнейши как верной и усердной раб служу я двадцать два года, из которых чрез шестнадцать лет претерпевал изнурительное несчастие безвинно, с потерянием почти всего моего здоровья.

А ныне объявлено мне чрез графа Захара Григорьевича ¹⁶, что по высочайшей конфирмации поданного вашему императорскому величеству от воинской коллегии доклада определен я в полк с полковничьим жалованием.

Вашему императорскому величеству известно, что я не только в полк отправитца и одним полковничьим жалованием себя содержать не в состоянии, но и здесь без особливой вашего императорского величества щедроты дневного пропитания не имел бы.

Сколько ж я ни усерден всеподданнейшую мою службу продолжать и тем вашего императорского величества всемилостивейши оказанные мне монаршие милости заслуживать, но слабость моих сил так велика, что я с крайним прискорбием себя сего желанного удовольствия лишенным видеть должен.

И так припадая к освященным вашего императорского величества стопам, всеподданнейши просить дерзаю за слабостию моего здоровия меня со всемилостивейшим награждением чина от службы уволить. А в рассуждении известной вашему императорскому величеству моей бедности, что я не только деревню или жительство ниже пристанище себе имею, и за безвинное мое претерпение всемилостивейши пожаловать мне единственное награждение, чем бы я достальные дни моей жизни при воссылании о сохранении вашего императорского величества вседражайшего здравия непрестанно наиусерднейших к Богу молитв, [348] беспечально себя содержать, и имевшей на мне долг две тысячи триста рублев заплатить мог.

вашего императорского величества всеподданнейший раб Андрей Чернышев.

Маия … дня,
1763-го году.

Всеавгустейшая монархиня, всемилостивейшая государыня!

Матернее вашего императорского величества милосердие подает мне смелость утруждать, припадая ко освященным вашего величества стопам, всеподданнейши просить дерзаю.

Бедное мое состояние вашему императорскому величеству довольно известно, что я ни деревни ни дому, где бы мог иметь пристанище, ниже основания к содержанию своему никакого не имею, да и дневного б пропитания лишен был, когда б не высокомонаршая вашего величества ко мне милость, пожалование бригадирского по осми сот рублев на год жалования, которым сколько старания ни прилагаю во всем себя содержать и пожалованной мне генералитетской чин соблюсти, но старание мое безполезно, тем что того жалования по неимуществу моему недостает, от чего пришел по бедности моей в неоплатимой долг.

Помилуй, всемилостивейшая государыня, приимите в матернее ваше покровительство и покажите вечные следы всеавгустейшего ко мне милосердия из высоко монаршей милости пожаловать мне по чину моему жалования и деревнишку, или на покупку оной чем ваше императорское величество наградить соизволите, дабы я мог непоколебимое пристанище и безнужное иметь пропитание.

Сия ж моя всеподданнейшая просьба не имеет никаковой склонности представить вашему величеству свою бедность ради льщения получением имения, но единственно от необходимой крайности наибеднейшего моего состояния испросить осмеливаюсь, одного пропитания и пристанища в покров моего [349] бесприютства, и чем бы беспостыдно в обществе соблюсти пожалованную мне вашим императорским величеством честь, и имевшей на мне долг заплатить, а достальные моей жизни дни беспечально содержать, при воссылании о сохранении вашего императорского величества [350] вседражайшего здравия усерднейших к Богу молитв непрестанно.

Всемилостивейшая государыня, вашего императорского величества всеподданнейший раб Андрей Чернышев.

Марта … дня,
1765-го году.

Комментарии

1. См. приложение I.

2. См. рукописный список лейб-кампании, 1760 года.

3. См. Именной указ Сенату 25 ноября 1742 года (Полн. Собр. т. XI, 8666).

4. См. приложение III.

5. См. приложения IV и V.

6. Место это напечатано в «Приложениях к сочинениям А. С. Пушкина, изданным Исаковым», образовавших отдельный (VII) том этого издания, составленный Григ. Никол. Геннади, Спб., 1860, стр. 152-153; заимствовано жe оно, как дополнение к прежнему тексту Истории Пугачевского бунта, из статьи г. Е. Я., помещенной в «Библиографических Записках», т. II, 1859 года, № 6. стр. 161-184.

7. Российск. Родосл. кн. часть 2, стр. 103.

8. Полн. Собр. Зак. T. XXIV № 17535.

9. См. С. Петерб. Вед. 1796 г. № 93.

10. См. С. Петерб. Вед. 1797 г. № 4.

11. См. С. Петерб. Вед. 1797 г. № 6

12. Т. е. поручители, страховщики.

13. Именной указ, состоявшийся в Сенате, «о разных постановлениях касательно торговли» от 31 июля 1762 г напечатан в Полном собрании законов T. XVI, под № 11630.

14. Именной указ, данный Сенату «о дозволении Московскому купцу Евреинову производить исключительный торг льняным семенем в течение трех лет» от 24 апреля 1762 г. напечатан в Полном собрании законов Т. XV, под № 11517.

15. Аристарх Петрович Кашкин в службу вступил в 1737 г., пожалован в генерал-маиоры 25 февраля 1762 г., находился при строении Царского Села в 1776 г.

16. Чернышева, призидента военной коллегии.

Текст воспроизведен по изданию: Исторические замечания // Русский архив, № 3. 1865