-

ПИСЬМА ЕКАТЕРИНЫ II К ГРАФУ СТАКЕЛЬБЕРГУ.

1773-1793.

Печатаемый в «Русской Старине» письма императрицы Екатерины II к графу Стакельбергу относятся к делам польским, отчасти и к курляндским (с 1773 по 1791) и к шведским (с 1791 и 1793). Письма, адресованные Екатериною II в Варшаву, обрисовывают некоторые черты ее политики в отношении Польши, касаясь как государственных так и частных дел. Некоторые из этих писем (№№ 1, 2, 7, 12 и друг.) весьма характеристичны. Письма же, полученные от императрицы графом Стакельбергом во время бытности его в Стокгольме, без исключения все, имеют чрезвычайно важный исторический интерес, так как из них видно намерение Екатерины сблизиться сколь возможно теснее со Швециею для восстановления прежнего порядка во Франции, и образовать северную силу из России, Швеции и Дании для противодействия Англии и Пруссии, которые, по мнению Екатерины II, поддерживали из своих политических расчетов революционную анархию во Франции.

Граф Оттон-Магнус Стакельберг, с которым переписывалась Екатерина II, по происхождению лифляндский дворянин, родился в 1736, умер в 1800 году. Он принадлежал к числу самых замечательных русских дипломатов прошлого столетия, занимая место посланника при варшавском, мадридском и стокгольмском дворах. В 1775 году Стакельберг был возведен императором Иосифом II в графское достоинство Римской империи. Переписка его с императрицею хранилась в архиве родного его внука, генерал-адъютанта графа Эрнеста Густавовича Стакельберга (род. 1813 г.), бывшего русским послом в Париже и умершего там же, в 1869 г.; архив [311] этот хранился в майоратном имении графа в Изенгофе, в Эстляндии. Маиорат вхесте с архивом перешел к племяннику последнего его владельца — гвардии полковнику и флигель-адъютанту графу Отто Оттовичу Стакельбергу. Просвещенному сочувствию графа Отто Оттовича к разработке отечественной истории мы обязаны, при посредстве графа Эмерика Карловича Чапского, представлением настоящего драгоценного собрания исторических документов на страницах «Русской Старины» ¹.

Все французские письма с начала до конца писаны собственною рукою императрицы. Они напечатаны в «Русской Старине» без малейших изменений; их слог и длинные периоды представляют немало затруднений для точного, а вместе с тем и гладкого перевода. С своей же стороны, при переводе их, мы старались удержать в точности каждую мысль, приближаясь к оригиналу — насколько это было возможно, — и в отношении самого изложения ². Что же касается писем на русском языке, то они не были писаны самою Екатериною. Поэтому, при издании их, мы для большей ясности держались современных правил орфографии и расстановки знаков препинания. При каждом русском письме приложен французский его перевод, и это заставляете предполагать, что граф Стакельберг был плохо знаком с русским языком и даже, быть может, вовсе не знал его. Само собою разумеется, что мы нашли совершенно излишним помещать эти переводы с русского подлинника на франц. язык. — Ред.

I.

Письма Екатерины II по делам польским.

1773-1791 г.

(Перевод). — Господин барон Стакельберг. Письмом моим на этот раз я желаю обратить ваше внимание на то, чтобы на предстоящем сейме не повредили интересам герцога Петра Курляндского ³; его в настоящее время сильно беспокоят два дела. Во-первых, недоразумения с дворянством по поводу депутата избранного против его воли чрезвычайно безрассудно и видимо сделано на зло, несмотря на то, что его следовало выбрать сообща с герцогом и послать на сейм для соблюдения общих интересов. Всякого рода козни как тайные, так и явные против герцога мне положительно не нравятся; я чую в них саксонский дух, который стремится если не уничтожить дело моих рук, то, по меньшей мере, пытается испортить его в сущности хотя и жалкими и чрезвычайно неудачными придирками, но цель их слишком очевидна. Другое дело [313] беспокоющее того-же герцога — процесс, который затевает брать его, несчастный принц Карл по поводу условия, сделанного ими еще при жизни отца, — условия, которое он надеется уничтожить силою продажных судов Польши. Он уже много хлопочет об этом, как говорит брат его герцог Курляндский. Поручаю вам блюсти интересы герцога, состоящего под моим покровительством, и моего дела насколько позволить справедливость. Я желаю ему спокойствия и мира, — ему и его земле. Вы должны действовать в этом случае со свойственною вам осторожностью и кротостью; качества эти я так ценю и уважаю в вас. Продолжайте так, как вы начали; а особенно довольна тем, что вы избегаете всякого рода придирки, что вы не признаете их силой и, по возможности, удаляете от дела крутые меры. Желаю вам успеха и доброго здоровья. Екатерина.

Царское-Село. 26 мая 1773 года.

II.

(Перевод). — Петербург, сего 5 августа 1774 г. Господин барон Стакельберг. Из письма вашего от 22 июля я вижу, что вы, как добрый и ревностный патриот, разделяете мне довольство миром ⁴, также как и барон Синий (вот настоящее его имя), ваш старый друг и товарищ, который, вопреки дружеской связи и сходству с вами, непременно умрет от удара, вследствие несварения в желудке; тогда как вы отправитесь, как вам известно, наверное от [314] желчи, которая разольется в вас без сомнения не при виде благоденствия наших соседей, но от беды грозившей вам в памятную вам весну в Царском Селе, когда с одной стороны вас поражали лютеранские проповеди, а с другой трогательные и чувствительные сцены полуиспанского романа. Ваш собрат, несмотря на дух противоречия, не заикнулся о мире, его вероятно бесит то, что ему тут не к чему придраться; это доказывает нам — догадливым людям, что мир хорош; правда, мир несколько замазывает рот многим и главным образом относительно тех вопросов, из-за которых ручались головою, что они решены несправедливо.

Несколько дней после приезда графа Румянцева, который привез эту новость, я видела весь дипломатический корпус в Ораниенбауме; действительно веселы были только датский и английский посланники, прусский и австрийский были немного грустнее, ваш друг Браницкий поражал своей вытянутой физиономией, Испания — имела смущенный вид; Франция, огорченная, задумчивая, прохаживалась одиноко, скрестив руки на груди; Швеция лишилась аппетита и сна, о Саксонии, как вам известно, никогда не говорится; поэтому и я умолчу о ее таинственных чувствованиях. Впрочем, мы вели себя очень скромно в отношении к ним и они как-бы не слыхали ни слова о мире; мир так славно говорить сам за себя, что мне и незачем было о нем распространяться. Да благословит вас небо, господин барон, да прострется это благословение даже на собачек вашей супруги, да будет у них такое же многочисленное потомство, как у друга Тома, который сам-четырнадцать прогуливается в [315] садах Царского Села. Кстати, вы бы не узнали этих садов, так много я в них сделала изменений и улучшений. Прощайте, барон, будьте здоровы и продолжайте служить мне так, как доселе. Екатерина. ⁵

III.

(Перевод). Господин барон Стакельберг. Граф Браницкий ⁶ настоятельно просил меня передать вам в этом письме, что во все время его пребывания здесь, он непрерывно заявлял, что нет поляка более его преданного моей державе и лично мне. Зная графа уже много лет и признавая его в высшей степени честным человеком, я, по справедливости, не могу в то же время сомневаться в его уверениях. Надеюсь, что по возвращении графа в отечество, его поведение будете вполне соответствовать тем чувствам, которые им были высказаны здесь и самое лучшее, что вы можете сделать — поддерживать это, доставляя ему возможность проявить его доброе расположение; итак, я была бы очень рада, если б вы, кроме того, обеспечили его на родине в материальном отношении, как он того [316] желает; об этом граф Панин даст вам более точный сведения. Прощайте, будьте здоровы. Екатерина.

Царское-Село сего 24 августа 1774 года.

IV.

(Перевод). Господин посланник граф Стакельберг. Зная готовность вашу приводить в исполнение мои намерения, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы употребите все старания к окончанию дела о покупке Шклова ⁷, так как вы бы наверное исполнили поручение князя, если б взялись за него. Прощайте, небо да благословит вас. Екатерина.

С.-Петербург, сего 1 февраля 1778 года.

(Перевод). Господин посланник граф Стакельберг. Шведы, по вашим рассказам, имеют обыкновение говорить: Sie fo? ja fo (вы так? да так), а Спаситель говорить в Евангелии, которое вы читали и слышали только на немецком языке: «Wer Dhren hat zu hoeren der, wer Yugen hat zu fehen der fehe (имеяй уши слышать, да слышит, имеяй очи видеть, да видит); посланник имеет, я полагаю, и то и другое; но, говоря без обиняков, вот в чем дело: я желала бы, чтобы вы, конечно ловким образом, выговорили [317] мне условие распорядиться одним орденом Белого Орла; я хочу дать его человеку в чине генерал-майора, имя которого выписывать здесь мне кажется лишним. Доставьте мне этот орден к 20-му сентября и примите заранее мою благодарность, хотя дело еще не сделано. Да благословит и наградить вас Бог. Прилагаю к сему послание от одной из ваших старых или новых знакомых личностей, которую рекомендую вам с очень хорошей стороны. Екатерина.

Петергоф, сего 18 июля 1778 года.

VI.

(Перевод). Господин посланник. Так как процесс полковника Каховского с графом Огинским ⁸ в польском суде еще не окончен, то я повторяю вам приказание обратить должное внимание на это дело и, насколько возможно справедливо и по закону, решить его. Екатерина.

19 сентября 1778 года.

VII.

(Перевод). Господин посланник граф Стакельберг. Со всех сторон я слышу жалобы курляндского дворянства на их герцога. Знайте, что мне правосудие не допускает, чтоб каким бы то ни было образом вы покровительствовали несправедливостям с его стороны. Кроме того, я желаю, чтоб на сейме по этому делу вы дали полную свободу правде и не стесняли подачу голосов. [318] Сверх того я желаю, чтоб вы представили мне полный отчет в дальнейшем ходе дела и не принимали никаких приказаний, кроме моих. Екатерина.

С.-Петербург, 20 октября 1778 года.

VIII.

Господин посланник граф Стакельберг. Повелеваю вам этим письмом, самым решительным образом защищать интересы города Риги и лифляндских моих подданных по делу курляндских таможень против покушений герцога. Не обращайте внимания ни на какие советы, рескрипты, приказы или письма, противные этому, откуда бы они ни были. Вы ограничитесь единственно моими приказаниями по этому делу. Екатерина.

С.-Петербург, сего 21 октября 1778 года.

IX.

(Перевод). Господин посланник граф Стакельберг. Письмом моим от 21 октября я вам ясно выразила, что было бы противно моей чести и правосудию, в каком бы то ни было случае, оправдывать несправедливость и насилие. Я еще раз повторяю это и прибавляю к тому, что если я на случай, упомянутый в данных вам, два года тому назад, приказаниях, сочла нужным не обращать до поры до времени внимания, то в настоящее время я не против него, теперь от этого не страдают ни интересы государства, ни слава, ни справедливость. Екатерина.

С.-Петербург, 24 октября 1778 г. [319]

X. ⁹

Господин посол граф Стакельберг. По содержанию ответа вашего на письмо мне от 11 сентября 1778 г. по делу полковника Каховского с гетманом Огинским, я не нахожу ничего более вам вновь предписать, как только повторительно препоручить вашему радетельному старанию, чтоб помянутый Каховский не остался без надлежащего, по справедливости, удовольствия в деле его. Пребываю, впрочем вам благосклонная. Екатерина.

Санктпетербург, октября 8 дня, 1779 года.

XI.

Господин посол граф Стакельберг. Удостоверившись из многих опытов, что большие издержки денежных сумм в Польше не принесли никакой существительной и прочной пользы, мы, по случаю предстоящего сейма в сей республике, рассудили за благо изъявить вам волю нашу, что мы не намерены терять понапрасну иждивения, следственно и не позволяем вам делать никаких новых расходов, кроме пенсий, прежде от нас пожалованных, и потому высылать сюда векселя, кои не только здесь принимаемы не будут, но и возвращены будут к вам. Екатерина.

В Царском Селе, мая 1 дня, 1780 года.

XII.

(Перевод). Господин посланник граф Стакельберг. Я [320] усмотрела из вашего письма к графу Панину от 12/23 февраля, что епископ Хельмский, Рылло, переехал в австрийскую Галицию. Я довольна этим, тем более, что таким образом не осуществилось его назначение епископом в Полоцк, и я свободно могу располагать им в пользу своих собственных подданных, которых непременно должна предпочитать чужим. Я положительно не могу содействовать соединению этой архиепископской власти с саном митрополита униатского, в лице г. Смогоржевского, потому что достоинство гражданина моей империи несовместимо с достоинством польская республиканца; да и как же можно служить двум господам? Итак, вы видите, господин посланник, что если у вас есть политические причины, на основании которых вы предлагаете мне это дело, то и я, по различным обстоятельствам, да и по своим соображениям, должна держаться противного мнения.

Что касается иезуитов, то всякий раз, когда нунций будет говорить вам о желании папы обнародовать у меня буллу, которую вынудил у него испанский король ¹⁰, вы объявите ему от моего имени, что мне искреннее желание состоит в том, чтобы он оставил в покое мои белорусские школы. То, что по требованию самого короля полезно в Испании, не годится у меня, потому что на то нет моего согласия. Пример короля прусского для меня не закон ¹¹. Если [321] он уничтожил свои школы, то на это была его воля; я желаю, чтобы они существовали. Если нунций будет говорить вам об отлучении от церкви, то вы ему напомните, что такие действия с самых непросвещенных времен порождали раскол и ересь; впрочем они могут делать, что хотят. Никто на моем месте не простирал так далеко своей веротерпимости; она возвратила в лоно православной церкви более чем одно поселение еретиков и множество раскольников, которые перед тем сами себя сожигали, теперь этого больше не делают, а ходят в нашу церковь; словом, никогда веротерпимость не оказывала таких услуг апостольской церкви. Странно, так придираются к полезному уставу там, где он касается школ, и в то же время столько лентяев, нищих и т. д., достойных преследования, как существенно вредные, терпимы и им даже покровительствуют. Вы воспользуетесь перед нунцием этими моими соображениями, с которыми я считала нужным вас познакомить, так как они достойны быть приняты к сведению. Впрочем, этой весной я предприму путешествие в Белоруссию и ближе познакомлюсь со школами, которым покровительствую. Затем прошу Бога, господин посланник граф Стакельберг, да сохранит Он вас своею милостью. Екатерина.

Петербург, 5/16 мая (?) 1780.

XIII.

(Перевод). Господин граф Стакельберг. Повелеваю вам разузнать со всевозможной точностью, каким образом и кто побудил короля польского послать орден Белого Орла каммергеру [322] Ланскому ¹²; я не могу позволить ему принять орден до тех пор, пока мои сомнения не разрешатся; я не подумаю ни минуты отослать этот орден, так как он есть, если в вашем ответе не исполните того точного предписания, которое делаю вам в этих строках. Екатерина.

Петербург, 26-го июня, 1780.

Отсылаю вам орден, потому что терпеть не могу интриг. Отвечайте с этим же курьером.

XIV. ¹³

Господин тайный советник граф Стакельберг. Вам известно, без сомнения, дело нашего генерал-майора Ивана Чернышева ¹⁴, с хорунжим коронным, графом Потоцким, и что он по сие время не мог одержать окончания оного. Мы препоручаем вашему попечению и прилежному настоянию, чтоб он в просьбе своей скорейшее получил решение по самой справедливости, уполномочивая вас сказать от имени нашего его величеству королю польскому, что мы подтверждение его о доставлены правосудия помянутому Чернышеву примем знаком искренней его к нам дружбы, так как можете вы внушить этим особам, до коих сие дело касается, что мы, не требуя в пользу нашего подданного ничего иного, кроме правосудия и непродолжительного конца, примем их подвиг в том с особливым благоволением. Равным образом не оставьте вы его и в других надобностях, где он к заступлению вашему прибегнуть может. Пребываем навсегда к вам благосклонны. Екатерина.

В С.-Петербурге, декабря 26, 1780 г.

XV.

Господин тайный советник граф Стакельберг. По повелению нашему вы получите от вице-канцлера, графа Остермана, полные наставления для совершенного окончания известного Юлиусова дела ¹⁵, коих точное исполнение мы вам наисильнейшее подтверждаем, не [323] скрывая от вас, что как решение того дела стараниями вашими будет нам весьма угодно; так напротив того продолжение и новые в нем затруднения не могут нам быть приятны. Достижению в сем успехе наибольше пособствовать может, когда вы с бароном Тугутом, как в сем случае, так и во всех других, будете поступать, как с министром дружественной нам державы, отвращая все то, что может производить взаимную остуду и недоверенность. Пребываем впрочем вам благосклонны. Екатерина.

В С.-Петербурге, января 25, 1781 г.

XVI.

Господин тайный советник граф Стакельберг. Я пред сим писала к вам об употреблении стараний ваших в пользу генерала-майора Чернышева, который имеет в Польше дело о недвижимом имении. Уведомившися, что оное вскоре решено быть должно, вновь препоручаю вам способствовать со стороны вашей всевозможным образом, чтоб помянутому генералу-майору доставлено было скорое я справедливое удовлетворение. Пребываю впрочем вам благосклонная. Екатерина.

В Царском Селе, августа 3 дня, 1781 года.

XVII.

Господин тайный советник граф Стакельберг. Вследствие полученных от вас писем, генерал-майор Чернышев посылает все крепости свои и другие доказательства, потребные по его делу, с секунд-майором Михалевым, который снабден от него поверенным письмом. Я и при сем случае подтверждаю вам о показан» со стороны вашей всякого благопристойного пособия к скорейшему доставлению правосудия в деле его, Чернышева; а между тем, дабы крепости его в целости сохранены быть могли, не оставьте приложить старания, чтобы из оных сделаны были засвидетельствованные копии и обыкновенные, там от судов получаемые, выписи, дабы не было нужды употреблять оригиналов. Пребывая впрочем вам благосклонная. Екатерина.

В Царском Селе, августа 31 дня, 1781 года.

ХVIII.

Господин тайный советник граф Стакельберг. Имея известия, что великий князь и великая княгиня будут в Прагу к первым [324] числам сентября, и зная желание их поспешить своим сюда возвращением, я нахожу, что для них самая ближайшая и удобнейшая дорога, есть от Кракова прямо на Полоцк, оставляя Варшаву в левой стороне. Но как для проезда их потребно будет не малое число лошадей; то я поручаю вам приложить о том старание у тамошнего правительства, дабы к проезду их высочеств по той дороге сделаны были нужные распоряжения ¹⁶. О числе лошадей и о времени их проезда снеситеся с Николаем Ивановичем Салтыковым ¹⁷. Пребываю впрочем вам доброжелательная. Екатерина.

В Царском Селе, августа 19, 1782 г.

XIX.

Господин тайный советник граф Стакельберг. Когда уже по осмотре генерала Комаржевского назначенная прежде дорога для возвращения великого князя и великой княгини из Кракова прямо из Полоцк оказалась вовсе непроездимою, то и предполагаю переменить оную от Гродны на Ригу, о чем вы не оставьте донести его величеству королю польскому, и взять надлежащие меры к проезду их высочеств сею дорогою. Пребываю впрочем с непременным благоволением вам доброжелательная. Екатерина.

В С.-Петербурге, сентября 19, 1782 г.

XX.

Господин тайный советник граф Стакельберг. Тому уже близко года, что со стороны родственников принца Людвига Виртемберг-Штутгардского я уведомлена была о желании его сочетаться браком с дочерью князя Адама Черторижского ¹⁸. Находя многие в том неудобности, я сказала им откровенно мои мысли о сем союзе и потому не могла ожидать, чтоб помянутый брак имел место. Не могу не приметить вам, что вы не прежде к министерству моему написали о сей материи, как когда уже означенный принц, [325] приехав в Варшаву для исполнения своего намерения, хотя, конечно, его намерение долженствовало вам быть известным, и хотя вы обязаны были завременно о том отозваться и, соображая разные тут невместные обстоятельства, требовать и ожидать отсюда ответа. Не приняв с моей стороны никаких о сем бракосочетании уведомлений, я нахожу нужным предписать вам, чтоб вы, наблюдая за всеми поступками князя Черторижского и его родственников, или согласников, старались отвращать всякое действие, которое бы могло только клониться к проложению дороги ему, или новобрачному к выбору на престол польский, в случае ваканции оного, ибо то отнюдь не согласует с видами моими. Впрочем, дабы они не ласкали себя надеждою на пособие венского двора, не премину я изъясниться с тем двором о сущей в том невозможности. Между тем ожидаю, что вы впредь подобные события заранее предусматривать, меня об оных тотчас извещать я, по долгу звания вашего, всякие из оных невыгоды для интересов российских отвращать не оставите. Пребываю вам благосклонна. Екатерина.

В С.-Петербурге, декабря 3, 1784 г.

Сообщ. гр. О. О. Стакельберг и гр. Э. К. Чапский.

(Продолжение следует).

Комментарии

1. Независимо от большего собрания писем Екатерины II, — гр. О. О Стакельберг и гр. Э. К. Чапский представили в распоряжение «Русской Старины» письма великого князя Павла Петровича, короля прусского Фридриха II, — множество писем последнего короля польского Станислава-Августа, короля шведского Густава III, — князя Потемкина и других лиц, замечательных в истории XVIII столетия. Все эти письма, — равно как черновые брульены депеш гр. О. М. Стакельберга, знаменитого представителя России при государствах западной Европы, — постепенно явятся на страницах нашего издания. Долгом считаем изъявить глубочайшую нашу признательность гр. О. О. Стакельбергу и гр. Э. К. Чапскому за сочувствие и содействие «Русской Старине» к обнародованию памятников, проливающих свет на весьма важные моменты в отечественной истории прошлого столетия. — Ред.

2. Перевод писем принадлежит Марии Михайловне Бобрищевой-Пушкиной. — Ред.

3. Сын известного Бирона, который, в 1772 г., еще при жизни своей уступил ему свои герцогские права. В 1795 году герцог Петр отказался за себя и за своих наследников от верховных прав над Курляндиею в пользу России. — Ред.

4. Речь идет о Кучук-Канарджийском мире, заключенном между Россиею и Турциею 10-го июля 1774 года.

5. Из всего собрания писем Екатерины II — напечатанных ныне «Русской Стариной», только это письмо — было уже издано. Именно в сочинениях Екатерины ІІ, изд. Смирдина, (т. III, 1850 г. стр. 369) помещен русский перевод этого письма, но с большими против подлинника ошибками. — Ред.

6. Браницкий, Франциск-Ксаверий (в Россия граф Ксаверий Петрович), королевский великий гетман, потом генерал от инфантерии русской службы ум. 1819 года. Он был женат на Александре Васильевне Энгельгардт, родной племяннице князя Потемкина. — Ред.

7. Местечко в Могилевской губернии. По присоединении этого края к России — Шклов был сделан уездным городом и подарен кн. Потемкину, после того уже Шклов, по распоряжению же Екатерины II, приобретен для Зорича. — Ред.

8. Михаил-Казимир Огинский, великий гетман литовский, p. 1731, ум. 1801 г. — Ред.

9. Подлинники №№ 10 и 11 писаны на французском языке, но рука секретаря,. а не Екатерины II, почему здесь и опускаются; перевод же принадлежит 1779 и 1780 годам.

10. Известная булла папы Климента XIV: «Dominus et redemptor noster», изданная им 13 июля 1773 года по настоянию короля испанского Карла III и уничтожившая орден иезуитов во всех христианских государствах. — Ред.

11. Король Фридрих Вильгельм II приказал закрыть в Пруссии школы, устроенные иезуитами при предшественнике его, Фридрихе Великом.

12. Ланской? Александр Дмитриевич Ланской родился 8 марта 1758 г. В флигель-адъютанты пожалован в 1780 году, потом был генерал-адъютантом и генерал-поручиком. Находился в случае с 1780 года по самую смерть — 26 июня 1784 г. — Ред.

13. Подлинники №№ 14 по 20 не собственной руки Екатерины II, почему здесь и опущены.

14. Иван Львович Чернышев р. 1736-1793 г., отец бывшего военного министра, князя Александра Ивановича Чернышева. — Ред.

15. В чем заключалось это дело, мы доискаться не могли. — Ред.

16. Дело идет о путешествии, предпринятом в. к. Павлом Петровичем со второю супругою своею в государства Европы. Осенью 1781 г. в. к. выехал из Спб. и возвратился в него 20 ноября 1782 г. См. «Русскую Старину», т. I, изд. нерв. стр. 297-299; изд. второе, стр. 128-130.

17. Николай Иванович Салтыков, впоследствиии князь и генерал-фельдмаршал, р. 1736, ум. 1816 году.

18. Князь Адам-Казимир, бывший польским послом в Петербурге (р. 1733, ум. 1823), отец известного князя Адама, приближенного императора Александра I. Дочь его княжна Мария (р. 1765, ум. 1854) вышла замуж, несмотря на противодействие Екатерины II, за принца Людвига Виртембергского. — Ред.

Текст воспроизведен по изданию: Письма Екатерины II к графу Стакельбергу. 1773-1793 // Русская старина, № 3. 1871