Любопытное письмо императрицы Екатерины II

Любопытное письмо императрицы Екатерины II.

В 1897 году городок Заандам, в Голландии, недалеко от Амстердама, торжественно праздновал 200-летнюю годовщину памятного пребывания в этом городе царя Петра Алексеевича в качестве простого рабочего.

Мне случилось присутствовать на этом симпатичном юбилее ¹, после которого я посетил целый ряд голландских музеев и архивов с целью розыскания новых материалов о Петре Великом и его пребывании в Голландии.

Зашел я, между прочим, и в университетскую библиотеку в Амстердаме, чтобы спросить, не найдется ли там несколько нужных мне гравюр и книг Петровского времени. Кое-что, действительно, нашлось.

— Больше у вас о царе Петре ничего нет? — спросил я.

— Нет, есть еще одно письмо, — ответил библиотекарь. — Я вам покажу.

Через несколько минуть он принес мне целый ворох бумаг.

— Здесь много русских бумаг, — пояснил библиотекарь. — Перевода нет, так что мы не знаем даже, что собственно тут имеется. Может быть, вам что-нибудь и пригодится. Тут и письмо царя Петра и вообще это, кажется, автографы.

— Да откуда же у вас все это?! — спросил я с удивлением.

— Судя по надписи, это подарено библиотеке университета какиим-то господином П. А. Дидерихсом; больше мы ничего не знаем.

Я с любопытством принялся за изучение неожиданной находки, которая оказалась состоящею из довольно значительного количества русских, французских, немецких и польских автографов августейших особ, государственных деятелей и литераторов. [576]

Мн некогда было заняться перепискою документов в Голландии, но благодаря любезности администрации амстердамской университетской библиотеки, интересная коллекция была переслана в Петербург, в Императорскую публичную библиотеку, где мною и были сняты копии с этих документов.

Выделяю на первый раз любопытное и оригинальное письмо императрицы Екатерины II, написанное на полулисте желтоватой бумаги. Все письмо написано, равно как и подписано, собственноручно государынею.

Вот самый текст письма с соблюдением правописания подлинника:

«Граф Иаков Александровичь письмо ваше от м.м. Марта я вчерашной получила [ . ] при сем прилагаю ответы к присланным письмам.

Планы и сметы погоревшим магазинам ажидать буду.

Днепр, изчрзает то есть лед днепровской, entendons nous.

Анне Никитишне скажите что с будущим курьером она непременно получит обещанный гостиниц, но чтобы она оной на голове не приколола, в волосах не тыкала, на башмаки не нашивала, не прибавляла не убавляла ширины, руки им не оцарапала, излишно не цаловала, но содержала, чесно, стройно, не кормя излишно, наипаче-же гр. Строгонова не допускала близко да бы не изгрыз. Ne montraes cette lettre a personne, elle est trop folle, mais dite a qui Vous voudres que je me porte bien de meme que tout le monde ². Пребываю к вам доброжелательна». Екатерина.

Из Киева 19 Марта 1787.»

С первого же взгляда видно, что письмо это писано императрицею Екатериною II к графу Якову Александровичу Брюсу из Киева, во время путешествия, предпринятого государынею в 1787 году на юг России.

Но о каком пожаре упоминается здесь и о каком гостинце Анне Никитичне (Нарышкиной) говорит с таким юмором императрица?

Обстоятельства эти выясняются сопоставлением данного письма императрицы с другими письмами ее, писанными ею к графу Брюсу.

Генерал-аншеф Яков Александровичь Брюс пользовался особенным доверием императрицы Екатерины Алексеевны. Перед отъездом своим в дальний путь, она, 24-го декабря 1786 года, особенным рескриптом поручила ему главное начальство над Петербургом, над Петербургскою губерниею и над всеми войсками, в городе и в тамошней дивизии состоящими, на правах главнокомандующего, с присутствием в Сенате. Приказано было доносить о происшествиях [577] раз в неделю, но об экстренных с нарочными. Графу Брюсу при этом, до возвращения императрицы в Петербургу было назначено прибавочного жалованья по 1.000 рублей в месяц ³.

Императрица Екатерина аккуратно отвечала на все письма и донесения графа Брюса. Всего набралось 55 писем к нему государыни, которые и были напечатаны в 1887 году, в виде приложения, к Камер-Фурьерскому журналу 1787 года.

Письма, найденного мною в Амстердаме, между ними не оказывается. Оно приходится между № 24 от 15-го марта и № 25 от 23-го марта.

28-го января 1787 года, произошел в Петербурге большой пожар в винных и соляных магазинах, находившихся на Фонтанке, против Летнего дворца (в местности, которая и теперь носить название Соляного городка). Загорелось в первом часу дня от лопнувшей трубы в квартире бочаров.

Получив это неприятное известие, императрица Екатерина отозвалась в письме от 6-го февраля: «Удивительное дело, как давали бочарам жить в магазейнах, где окромя караульной не положено было иметь кому жилище».

2-го марта императрица писала по тому же поводу: «Мнение о соляных и винных магазинах и починки оных надеюсь получить еще ко времени и не преминю вас снабдить резолюциею, чтоб скорее восстановить попорченное нелепым пожаром».

Об этом же деле императрица упоминает и в письме от 19-го марта, о котором идет речь, продолжая ожидать «планы и сметы погоревшим магазинам».

Загадка с гостинцем разрешается следующим образом:

16-го февраля императрица писала графу Брюсу: «faites mes compliments а Анна Никитишна и скажи ей, что я скоро к ней пришлю гостинцу да такую на которой она долго будет радоваться».

Анна Никитична Нарышкина (рожд. Румянцова, р. 1730 г.) состояла в это время статс-дамою (с 15-го сентября 1773 г., т. е. со дня торжественного миропомазания великой княгини Наталии Алексеевны, первой супруги цесаревича Павла Петровича). Императрица Екатерина была к ней очень расположена, но в путешествие ее с собой не взяла, зато в письмах упоминает о ней неоднократно и старается при всяком случае доставить ей какое-нибудь удовольствие. Так 15-го марта, она пишет графу Я. А. Брюсу: «Еще приказала к вам отправить превеликая тюка с турецкими парчами здешней ярмарки, прошу оных отдать так, как на каждой связке на оба сторона надписано, а именно: графине Марье Андреевне Румянцовой, гр. Анне Алек. Матюшкиной, кня. Дарье Алек. Голицыной, Анне [578] Никитишне Нарышкиной (сей вы скажите что парча есть другой гостннец ⁴, а третьи вскоре последует) еще генералыпе Ливен; буде они моими парчами недовольны будут, или им покажется мало на платье, то выпросите у них оных себе на покрытье тулупа».

Через четыре дня, 19-го марта, императрица снова (в «Амстердамском» письме) возвращается к обещанному, третьему, гостинцу и дает волю своей веселости и своему юмору. На этот раз, если граф Яков Александрович прочел письмо от 19-го марта Анне Никитичне, то последняя не могла не догадаться, в чем заключается обещанный сюрприз. Наступала Пасха, а Анна Никитична все еще не была кавалерственной дамой! Очевидно, гостинец, который не следовало ни на голову прикалывать, ни в волосах не тыкать, ни на башмаки не нашивать, и о который не следовало руки царапать, не мог быть ничем иным, как орденом св. великомученицы Екатерины или освобождения. Заветному желанию Анны Никитичны предстояло пополниться в ближайшем будущем.

В этот самый день, 19-го марта, в пятницу Страстной недели, орден св. Екатерины был пожалован графиням Мнишек и Браницкой и, вероятно, одновременно знаки ордена отправлены Анне Никитичне.

23-го марта, императрица писала по этому поводу графу Брюсу: «Надеюсь что третий гостинец до Анны Никитичны доехал, уведомьте мне какое действие учинил?»

Анна Никитична обрадовалась, разумеется, чрезвычайно. Получив гостинец 29-го марта вечером, она, по словам Гарновского, в его записках, тотчас разослала всех оффициантов в разные церкви для принесения благодарственных Богу молений.

В последний раз императрица Екатерина упоминает об этом эпизоде в письме от 14-го апреля. «Что Анна Никитишна обрадовалась тому не сумневаюсь и того мне и хотелось; вижу что мое пророчество сбылось».

Граф Строганову шутливо упоминаемый в письме от 19-го марта («наипаче же гр. Строганова не допускала близко да бы не изгрыз»), по всей вероятяости, камергер, граф Александр Сергеевич Строганов, бывший впоследствии обер-камергером и президентом Императорской академии художеств.

Я сравнивал «Амстердамское» письмо с подлинниками остальных писем императрицы Екатерины II к графу Я. А. Брюсу. Ни в бумаге, ни в почерке не заметно никакой разницы.

Каким образом это любопытное письмо исчезло из общей серии и попало к г. Дидерихсу, а потом в Амстердам — остается загадкою.

А. В. Половцов.

Комментарии

1. Я изложил воспоминания об этом событии в очерке «Петровский юбилей в 1897 году в Заандаме», составляющем приложение к книге: «Питр Михайлов, историко-бытовые картины голландской жизни XVІІ века, в 4-х действиях, с прологом, Геррита Яна Гонига. Перевел с разрешения автора с голландского и снабдил примечаниямн А. В. Половцов». Спб. 1898 г. — А. П.

2. Не показывайте этого письма никому, оно слишком сумасбродно, но скажите кому хотите, что я здорова, как и все остальные.

3. См. Г. В. Есипов «Путешествие императрицы Екатерины II в южную Россию в 1787 г.», «Киевская Старина» 1890 и 1891 гг.

4. В чем состоял первый гостинец — не видно. — А. П.

Текст воспроизведен по изданию: Любопытное письмо императрицы Екатерины II // Русская старина, № 9. 1901