-

«Ермолафия» А. М. Тургенева.

Александр Михайлович Тургенев (1772–1862), военный и гражданский деятель, известен своими «Записками» (печатавшимися в «Русской Старине») и тесной дружбой с В. А. Жуковским ¹. Как ценил его знаменитый поэт, видно из одного письма к нему, где Жуковский говорит: «я еще не писал к тебе о том, что было со мною ², к тебе, который принимал в судьбе моей такое живое братское участие, к тебе, которого люблю как верного друга, уважаю как лучшего и самаго чистаго из людей... Знай, что не проходило дня, в который бы я о тебе не думал с любовью, в который бы не желал всем сердцем, чтобы ты был свидетелем моей семейной жизни... До сих пор я все твой по-прежнему, и на всю остальную жизнь»... Это была действительно святая, благородная личность.

Жуковский, который сам умел шутить и смеяться, как никто другой, ценил в характере Тургенева его любовь к юмору и способность понимать комическое. Редко где так смеялись, как в [430] кружке Жуковского, А. А. Плещеева, Свечина, А. М. Тургенева. Для этих шуток и забавных сочинений был подобран особый термин – ермолафия, и Жуковский часто называл своего друга «ермолафом». Это семинарское слово, которое значит «многословная болтовня, чепуха, дребедень» ³. Этим словом Тургенев любил озаглавливать все свои произведения; так назвал он свои известные записки и одно любопытное обращение к Жуковскому; в последнем он также называет ермолафией длинную дворянскую родословную («у тебя нет трехсаженной поколенной ермолафии»), а себя самого – ермолафом ⁴.

Печатаемая нами «Ермолафия» ⁵ писана в обычном А. М. Тургеневу добродушно-веселом тоне. Рассказ интересен типическими и смешными сторонами старого русского поместного быта и оригивальным языком. Трудно скаэать, «сочинение» ли это самого Тургенева; быть может, он воспользовался рассказом, который ему действительно поведал бедный «бездушный Гидалго», или слышанным анекдотом, но литературное авторство Тургенева несомненно: «Ермолафия» отражает всегдашний юмор и тонкую, добрую иронию А. М. Тургенева.

Н. Л.

«Ермолафия».

Трус часто более делает вреда, нежели смелый! Трус причиною, что я вместо богача ничего не имеющий Гидалго – то есть дворянин бездушный. Когда трус причинил мне сие величайшее зло, которого под солнцем более не бывает и никогда не будет? Это совершилось за сто перед сим лет, тогда, как отец мой не родился еще! – Вы подумаете – я в горячке, брежу, порю дичь, сумбурщину или просто я рехнулся, рассудок мой спрыгнул с грядки своей. Нет! отнюдь нет, имейте терпение, слушайте, и, когда выслушаете, вы скажете, что я не сумасшедший. За сто лет прадед мой был сильный, могучий болярин; на берегах рек Угры и Оки стояли 60 его сел, и в них жило 13 тысяч ему принадлежавших крестьян; сверх сего ему же принадлежали два посада – Воротынь да Брынь. Все дошло бы [431] мне по наследству, есть ли бы проклятый, ничтожный трус не напроказил бед для меня за сто лет! У прадеда моего был один сын, мой дед; отец его любил, конечно, более всего в мире. Как сын – не скажу вельможи, но болярина богача, дед мой был чем-то, что-то такое при дворе Царском, в числе тех, которых не знают, куда деть, что с ними делать, и которым дозволяют носить шитый золотом кафтан – ходячая мебель – камергер!

Деда моего прадед мой поторопился женить, невесту сыскать было не трудно; ближайшая родственница близкого Ц… графа Г… а вышла за деда. Слыхал предания о свадебном пиру; прадед мой пировал три месяца на радостях, что Бог сподобил его видеть сына женатого.

Прадед мой был, как говорят, старого леса кочерга; ему было тогда от роду 94 года, как он, гнавшись на охоте за лосем, кинулся за зверем на коне в реку Угру и зарезал лося охотничьим ножем! Охота у него была княжеская; двести человек садилось на коней, когда изволил выезжать в поле, погулять, позабавиться. Сын его, мой дед, был также страстный охотник; поехав на полевание, и не в дальном расстоянии от села, шли опушкою леса, вдруг из куста роковой заяц. Все поскакали травить зайца, место было усеяно пнями, конь под дедом споткнулся, – и блаженной памяти, царство ему небесное, дедушка мой так ловко ударился о пень грудью, что его подняли псари преселившегося в жизнь вечную! Старик, отец деда, неутешно плакал. Молодая жена деда моего, бабка моя, как в то время жены бояр не приобрели еще познаний о истерике, спазмах, обмороке, ревела во все горло, рвала себе волосы, билась головою не об угол, а о подушку, не хотела жить в мире, но чрез год вышла за другого замуж! Что делать, идет старинная пословица, вероятно со времен праотца Ноя: «жаль батька, а везть на погост». То же сделали и с дедом моим, созвали из шестидесяти своих сел священники с причты, из четырех монастырей пригласили архимандритов, из провинции подняли самого владыку архиерея. При богатстве чего не придет на мысль! Погребение было пышное. Архиерей, архимандриты, священники, диаконы кричали успшему болярину вечную память так громко, что за версту было слышно от места погребения. Но покричали, покричали да опустили деда в могилу. Отец мой, то есть сын деда моего, в то время возрастал в утробе матери – моей бабки, не дозрев еще; ему было семь месяцев от посева. Чрез два месяца старик прадед был несказанно обрадовав [432] рождением внука, благодарил Господа за милость посланную, надеялся, что род его не пресечется. Прошел год. Старик лелеял птенца внука, угождал невестушке; но бабка моя, как ни любила единственного сына своего, однако же, царство ей небесное, пресветлый Рай, место прохладное, бабке захотелось вступить во второй брак. Событие весьма естественное; баба молодая, жила с мужем только семь месяцев, – как было ей не захотеть опять иметь мужа? Но прадедушка мой прогневался на невестку за такое желание ее!

В преданиях о прадеде слыхал я, что он был человек большого ума, слыл миросудом во всей области; к нему съезжались бояре на суд и расправу, – а свое-то дело не умел обсудить. Справедлива пословица: «чужую беду бобами разведу, а к своей беде ума не приложу!» Бабка моя не послушала прадеда, вступила во второй брак. Да когда женщина послушает, когда чего захочет!

Прадед мой хотел младенца деда моего оставить у себя. Бабка моя никак на это не согласилась; как верная мать, не хотела расстаться с сыном. Но что сотворил умный прадед мой миросуд? Ах! не тем будь помянуть, миросуд поступил вовсе безрассудно. Злобствуя на невестку за ослушание, прадед мой 96 лет от роду вступил во второй брак! И все его шестьдесят сел на берегах Угры и Оки перешли продажею в род второй жены его. Несчастный сирота отец мой остался без ничего. Прадедушка, скажу не обинуясь, поступил против внука своего как самый лютый злодей. Не верю преданиям, что он был великого ума человек. Нет, прадед мой, царствие ему небесное, был скотина. Он, как говорит пословица, «осердясь на вши, бросил шубу в огонь».

Видите, М. Г., что ничтожный трус, заяц, шкурка которого в то время, как он выскочил из куста перед дедом моим, стоила алтын (3 коп.), виною, что я, прямой, непосредственный наследник шестидесяти сел на берегах рек Угры и Оки, поступил в ничтожного Гидалго, то есть беспоместного или по-нынешнему бездушного дворянина.

Если бы из-за куста, вместо зайца, изволил выступить медведь и представил собою герб Ярославской губернии, дед мой не треснулся бы грудью о пень, кончилось бы смертью богатыря лесов, а не дедушки моего, царство ему небесное, и я не поступил бы в Гидалго. У меня было бы шестьдесят сел на берегах Угры и Оки, я не ходил бы по грязи, по образу пешего [433] хождения, но ездил бы в прекрасной карете мастера Фребелиюса, выписал бы экипажи из Лондона. И, что всего выше, меня во уважение шестидесяти моих сел на берегах Угры и Оки, уважали бы на берегах Невы, Сены, Темзы и Дуная. Проклятый трус, сколько ты зла мне натворил.

Комментарии.

1. Записки Тургенева печатались в «Русской Старине» 1885 г. т. 47, 48; 1886 г., т. 49, 52; 1887 г., т. 53; 1889 г.. т. 61, 62; 1895 г., т. 84. Переписка его с Жуковским напечатана также в «Русск. Стар.» 1892 г., ноябрь, и 1892 г., январь. Его дневник 1837 г. и заметку о нем поместил К. Я. Грот, в изданном академией наук сборнике «Памяти Жуковского и Гоголя», вып. I, Спб., 1907, отд. 2-ой. См. также «Письма Жуковского к А. И. Тургеневу» изд. «Русск. Архива», М., 1895, стр. 248.

2. О своей женитьбе.

3. К. Я. Грот. цитир. сборн., отд. 2-ой. стр. 6.

4. Там же, 7.

5. С писарской копии, хранящейся в Имп. Публичной Библиотеке (см. ее «Отчет за 1884 г.», стр. 51).

Текст воспроизведен по изданию: "Ермолафия" А. М. Тургенева // Русская старина, № 11. 1908