-

Александр Васильевич Суворов.

Д. А. Милютин, составитель превосходного труда о войне России с Франциею в 1799 г., рассказывая о свидании Суворова с принцем Конде, после цюрихского сражения, говорит: «К сожалению, нет никаких сведений о свидании Суворова с Корсаковым». [214]

В настоящее время, когда слишком три четверти века отделяют нас от эпохи последних действий Суворова на военном поприще, нет уже более людей, участвовавших в достопамятных событиях итальянского я швейцарского походов 1799 г., в 1820-х же годах их еще можно было встретить и в это-то самое время покойный отец мой имел случай близко познакомиться с бывшим секретарем Суворова, Трефуртом, умершим, если не ошибаюсь, в царствование императора Николая Павловича, в чине тайного советника. Это был, по словам отца моего, человек в высшей степени скромный, прав дивый и честный, а потому рассказы его могли заслуживать веру.

Летом 1827 г. появилась в печати книга под заглавием: «Анекдоты о Суворове», составленная бывшим в 1799 г. правителем канцелярии Суворова Е. Б. Фуксом; она была раскуплена на расхват. По прочтении этой книги, первым делом моего отца было отправиться к Трефурту и попросить у него пояснения на некоторые рассказы, г. Фуксом приведенные. Почтенный старец иное признал совершенно верным, на иное сделал свои замечания, иного не помнил. Он не был словоохотлив, но тут, одушевляясь воспоминаниями о великих событиях, которых был очевидцем, проговорил целый вечер и передал отцу много любопытного. Между прочим, отец твердо удержал в памяти рассказ его о первом свидании Суворова с Римским-Корсаковым после несчастного сражения под Цюрихом и записал его.

Вот рассказ об этой встрече, найденный мною в бумагах отца моего, который передает его, как сам замечает, почти словами Трефурта:

_______________________________

«Суворов был уже трое суток в Ландау, когда пришли туда войска Корсакова. Ожидая его в свою квартиру, маститый полководец вышел в приемную комнату, где стояло несколько генералов, офицеров и гражданских чиновников. Он был в каком-то тревожном состоянии и беспрестанно поправлял на себе одежду.

— «Помилуй Бог! Александра Михайловича надобно принять чинно: он сам учтивец, он придворный человек, он камергер; он делает на-караул даже неприятелям и в сражении».

После этих слов Суворов простоял несколько времени на одном месте, как вкопанный, молча и с зажмуренными глазами, и потом снова стал поправлять у себя мундир и манжеты.

Вошел Корсаков с рапортом в руке, бледный и, невидимому, сконфуженный. Ему неприятен был прием при всех; он желал и надеялся быть принятым один, в кабинете.

Суворов приветствовал Корсакова легким поклоном и, [215] принимая от него рапорт, стоял минуты две зажмурив глаза. Вдруг он будто пробудился от сна и сказал громко:

— «Александр Михайлович! Что мы?.... Требия, Тидона, Нови….. сестры….. а Цюрих?»

С этим последним словом он приподнялся на цыпочки, несколько закинул голову назад, я, как выразился Трефурт, «сделал прегорькую гримасу». Повторив это еще раз, он спросил случившийся в комнате офицерский эспантон, и делая им приемы, сказал Корсакову:

— «Александр Михайлович! как вы отдали честь Массене? так, эдак, вот этак?...... — Да вы отдали ему честь не по-русски; помилуй Бог, не по-русски».

Отдав эспантон одному из предстоящих, и все еще не приникая рапорта, фельдмаршал начал отступать спиною к дверям соседней комнаты, служившей ему кабинетом; перед самым порогом остановился, позвал Корсакова и, вошед с ним в комнату, затворил за собою дверь. Там разговор их продолжался около часа, но происходил тихо, так что лица, стоявшие почти подле дверей, не могли слышать ни одного слова. Корсаков вышел, как убитый, на нем лица не было. Так рассказывал Трефурт.

Светлою полосою проходит в сочинении Д. А. Милютина имя генерала Дерфельдена. Суворов весьма высоко ценил его военные достоинства и называл его своим учителем. И о нем Трефурт передал следующий, записанный моим отцом, рассказ:

Когда в 1789 г., тотчас после рымникского сражения, поздравляли Суворова с одержанною им победою, он говорил поздравителям:

— «Честь не мне, а Вилиму Христофоровичу (так звали Дерфельдена). Я только ученик его: он поражением турок при Максименах и Гаваце показал, как надобно предупреждать неприятеля».

_______________________________

Вот слова, переданные Трефуртом.

Доблестный сподвижник Румянцева и Суворова — Дерфельден, прослужив с честью около 50-ти лет, оставил службу во время обратного похода наших войск из-за границы в Россию. В высочайшем приказе, от 29-го октября 1799 г., сказано: «Генерал от кавалерии Дерфельден, по прошению его, что не в силах от расстроенного здоровья продолжать военную службу, увольняется от оной со всемилостивейшим изволением носить мундир». В это время Дерфельдену был 65-й год и с этих пор он постоянно жил в своем имении, деревне Дерфельденой (она же Ястребина), Херсонской губернии, Ольвиопольского уезда (ныне Ананьевского), на [216] правой стороне р. Буга, в 10-ти верстах от гор. Вознесенска. Это имение есть дар императрицы Екатерины, которая, как гласит предание, желая ознаменовать местность, на которой генерал Дерфельден одержал победу над турками, повелела с этою целью тот самый участок назначить ему в дар. Дерфельден пережил всех своих начальников, всех ратных товарищей и почти всех тех его учеников, которые в последствии стяжали себе громкую славу. В числе таких первое место занимают полководцы императора Александра I кн. Багратион и гр. Каменский.

Дерфельден скончался 9-го сентября 1819 года.

Сообщ. К. А. Висковатов.

Текст воспроизведен по изданию: Александр Васильевич Суворов // Русская старина, № 1. 1876