КИТАЙ.

I.

Донесение Г. Г. Штрандмана А. А. Пеутлингу 1.

(Из крепости Омской 25 Июля 1791 года, № 219).

Уведомился я, что в начале Июня месяца проехал по Киргизской степи к Вали-хану 2 из Китайского города Кульджи небольшой чиновник, при тринадцати человеках Китайцев и Калмыков, с письмом от Кульджинского начальника о том, что будто сын Валиханской, посланный от Вали-хана в Пекин, в Кульджу прибыл благополучно, и от оспы, которою он в пути одержим был, получил совершенное выздоровление.

Хотя сие известие и составляло по себе вид похожий на справедливость, однако я не думал, чтобы горделивые Китайцы с таким маловажным уведомлением послали к Киргизскому хану посольство, а должно тут быть какой-нибудь другой комиссии. И для того немедленно послал я к Вали-хану одного надежного человека узнать, зачем подлинно приезжал к нему Китайский посланник? Которой по возврате объявил, что провозил он 3 к хану от Кульджинского начальника подарки и при том письмо, которое содержало в себе: 1) то, что сын Валиханской Амзя в прошедшую зиму прибыл в Кульджу благополучно, и по сходе снега препровожден к Китайскому богдыхану; 2) изъяснял он на Россию неудовольствие, будто Россия, вошед в их земли, достает себе руды 4, чрез что Китайцы принуждены затворить с ней торг; 3) пишет, [152] наконец, ежели и Вали-хан имеет какое неудовольствие, то оставил бы здешние места и приблизился к Китайским границам, где обещевают ему всякое удовольствие и отдают подвластным его Киргизцам под кочевье места, лежащие за Каменными Киргизами, при озере Чаты-Су 5. Против чего Вали-хан отозвался тем, что он хотя и имел прежде на Россию неудовольствие, но ныне всем доволен, и от Российской императрицы получает, как денежное, так и хлебное жалованье 6, а с пограничными начальниками находится в дружбе, то и не имеет надобности переселяться в их земли 7, при чем, подарив сих посланных весьма мало, отпустил обратно, и потому они с великим неудовольствием уехали.

Впрочем, уверяет сей посланный, что Вали-хан, как по разведыванию его оказалось, так и по собственному примечанию видно, имеет к России дружеское расположение.

Генерал-майор Густав Штрандман.

II.

Из-за Зюнгории.

Китайцы с испокон веков отличались высокомерием, гордостью и презрением ко всем обитателям вселенной, не останавливаясь ни перед какими средствами для достижения своих целей и проявляя часто такое дикое с соседями вероломство, которое возмущало даже привыкших к варварству Азиатцев. Вследствие этого, не только государства Европы, но и владельцы Азии относились к ним недружелюбно. Последние, со свойственной им горячностью, открыто проявляли к ним озлобление. Но хитрые, двуличные Китайцы редко сами вступали с кем-либо в открытую вражду. Они срывали свою ненависть с тех, кто, по несчастию, попадал под их властную руку. По крайней мере, ни в одном Азиатском государстве не отягчались и не истощались так сильно завоеванные страны, как в Китае, чему особенно резким примером может служить разорение в половине XVIII столетия могущественного когда-то Зюнгорского народа, принужденного потом искать покровительства у России. [153]

Необходимо прежде всего припомнить, что Зюнгорцы или Зенгорцы (а попросту Калмыки) располагались на земле нынешнего Туркестанского края, с частью Великой Татарии (Китайским Туркестаном и Малой Бухарией). Исповедывали они Ламайскую веру и вели жизнь кочевую, начиная от границ Поднебесной Империи до Сибирского рубежа.

В XVII столетии Зюнгорцы разделялись на множество тайшей (княжеств) и не представляли для окружающих племен той грозной силы, какой достигли они в половине прошлого века. Беспрестанные междоусобия князей до того истощили благосостояние народа, что в 1630 году некоторые их роды (Торгоуты, часть Хошоутов и Дербетев) покинули свои земли и ушли за Урал, к Волге, поселившись по северо-западному побережью Каспийского моря, в нынешних Астраханских и Донских степях. Оставшиеся на прежних местах Калмыки вскоре подпали под власть одного из своих тайшей-Чеченя, который покорил много других Зюнгорских князей. Принявший же после него (около 1692 г.) ханство Контайша еще более увеличил владения Зюнгории, покорив Малую Бухарию с городами: Кашгар, Учь, Аксу, Куца, Яркенд, Хотон и Керея, и, перейдя чрез «пустые степи и пески», отторгнул от Китая Тибет, населенный сродным Калмыкам Тангутским народом с главным их духовным владетелем Далай-Ламой.

Война с Китаем продолжалась непрерывно 40 лет. Контайша умер, не докончив ее. Зато сын его Галдан-Черень, не менее своего отца храбрый, заставил смириться сильную и гордую Небесную империю. «Китайцы немалою ценою в 1732 году купили у него мир» 8. Наследовавший ему в 1746 году сын Цебек-Доржу вскоре уронил достоинство Зюнгории. По молодости своих лет (ему шел 17-й год), он не в состоянии был разумно править государством, вел жизнь «худую», делал различные над народом насилия, дерзко обращался с старыми советниками отца, и чтобы открыть себе полное самовластие, намеревался «извести их» и, заменить другими «из своих ближних». Вследствие этого, зайсанги Зюнгорские 9 собрались в зарго 10, низложили Цебека, ослепили его и сослали в Малую Бухарию, где потом он был умерщвлен, а вместо него провозгласили ханом другого сына Галдана, тридцатилетнего Ламу-Доржу, хотя он, как рожденный от наложницы, по [154] Калмыцким законам не имел на то права, и ханство должно было перейти к ближайшему родственнику того же владетельного рода нойону (князю) Дебачи, или, по крайней мере, к другому князю из рода Хоит, Амурсананю, сыну дочери бывшего владельца, Контайши.

Видя такое своеволие зайсангов и чувствуя себя после того небезопасными среди своего народа, князья эти бежали в Киргизскую степь, откуда, один из них, Дебачи, подговорив Кайсаков, с партией верных ему Калмыков, возвратился в Зюнгорию, нечаянным образом напал на Доржу, убил его, а себя провозгласил ханом.

Это произвело между Зюнгорцами сильное волнение. Некоторые, из нойонов, не желая признавать его власти, отделились с своими улусами. К ним присоединился и Амурсанань, который собрал шайку своих приверженцев и двинулся на Дебачи, но в первой же стычке был разбит и бежал в Пекин.

Китайцы, помня прежние обиды, нанесенные им Зюнгорцами, не замедлили воспользоваться этой междоусобицей двух претендентов на ханство и покровительственно отнеслись к Амурсананю. Богдыхан обласкал беглеца, пожаловал его цинь-ваном (принцем первой степени) и дал ему для борьбы с Дебачей многочисленное войско, «обнадежив» при этом «учиненным быть и настоящим в Зюнгории владельцем».

]В 1754 г. Амурсанань явился в Зюнгорию с Китайскими войсками. Калмыки не могли противостоять силе и были разбиты, предводитель их Дебачи едва успел скрыться в Турфан. Но жители последнего тоже передались Китайцам и выдали им его головой. Дебачу отправили в Пекин, где, против всякого ожидания, богдыхан принял его благосклонно и даже, в угоду ему, имел «худое намерение» относительно Амурсананя.

Тем временем, «не получая по обещанию богдыханскому власти ханской», а видя лишь, что Китайцы прилагают все старания к ослаблению Калмыков, и проведав еще о готовящейся ему опасности, Амурсанань решил отложиться от Катая и, подговорив бывших с ним зайсангов, собрал Калмыков, нечаянно напал на Китайский корпус, рассеяла, его, а потом быстро отошел за р. Или. В погоню за ним были посланы еще Китайские войска, он разбила, и их, а себя провозгласил главными владельцем Зюнгории.

Китайцы озлобились на него пуще прежнего. В 1755 г. захватили и казнили в Пекине двух его сообщников: Хонг-Чина, и [155] Шидара с их приближенными, затем «с награждением» освободили из-под стражи плененных ими зайсангов и вместе с отборными войсками послали их против возмутителя.

Подкупленные Китайским золотом, зайсанги успели убедить и других Калмыцких дворян и князей отложиться от Амурсананя, ибо де он «не того рода, из которого главные Зюнгорские владельцы происходили». Амурсанань, оставленный всеми, с небольшой партией верных ему Калмык, «не возмогши устоять против Китайцев», в первой же схватке потерпел поражение и бежал сначала к Киргизам Средней орды, а оттуда пробрался в Сибирь, где вскоре опасно заболел оспой и умер в 1757 году.

Китайцы и тут не оставили его в покое. Узнав о его кончине, они стали домогаться выдачи его тела, «для учинения над ним таких обрядов, по которым народ их видел бы, какой казни он от них ожидать имел, если бы попался в руки их живой». Но Сибирский губернатор отказал им в этом домогательстве и только «во уважение соседственной между обоими государствами дружбы» позволил им осмотреть его тело. Два раза на Сибирскую границу приезжали особо назначенные Китайские чиновники, которые наконец, уверились, что показываемый им труп действительно принадлежал Амурсананю. «И была после великая радость в Пекине». Не стало их злейшего врага, а с ним вместе не стало и многочисленного Зюнгорского народа, «который и напредь сего Китайской силе мог сопротивляться».

После того Китайцы возвратили себе все города Малой Бухарии, завоеванные Контайшой, прошли насквозь Зюнгорскую землю и разорили ее дочиста. Отягченные безмерными поборами и налогами, некоторые из зайсангов, кочевавшие по близости наших границ, «убегая совершенного расхищения», поднялись «с подчиненными своими людьми» и перекочевали к родичам на Волгу, под власть могущественной России. А на опустелые земли Зюнгории Пекинское правительство переселило своих Китайцев из центральных провинций империи.

Такие действия Серединной империи не прошли бесследно. Возмущались ими даже привыкшие к варварству соседние Азиатские владельцы. Первым вступился за беззащитных Калмыков Ахмет-шах, эмир Афганский. Придравшись к тому, что Китайцы захватили и разорили «подвластные» ему Бухарские города Кашгар и Яркенд, он просил отдать за них «в удовольствие, завоеванную Зенгорскую землю, где ныне живут оставшие Зенгорцы и поселенные Китайские [156] подданные», объявляя при этом, что «если добровольно оную землю не уступят, то имеют военною рукою взять» 11. Богдыхан ласково принял присланных к нему с этою целию Афганских послов, убеждал их в своем миролюбии и, «одарив дорогим платьем», отпустил «за препровождением» своего трехсотенного конвоя. Между тем, по отъезде их, он писал в Яркенд и Кашгар, «как бы к своим подданным, с повелением».

Это еще более «огорчило» Ахмет-шаха, и он «неотменно» стал готовиться к войне. В конце 1763 года было собрано до 340 тыс. воинов. Но чтобы более обеспечить себе успех и в тоже время отразить всякую помеху своему замыслу со стороны соседних с Китаем владельцев, особенно Киргизских орд Малой и Средней, переходивших туда, где была выгода, эмир отправил к последним двух гонцов, с просьбой оказать ему помощь, если не войском, то хоть доставкой проходящим его отрядам лошадей и скота, «за что будет плачено серебром и золотом», а ханы «за такой поступок великое награждение получат» 12; «сверх того, когда Ахмет-шах Китайское государство покорить» и будет «заселять своими людьми Зенгорскую разоренную землю, тогда б они (ханы) с подвластными ездили к ним на торг и обзаводили бы его поселенных скотом и лошадьми» 13, и «он (шах) их (ханов) во всех желаниях удовольствовал бы».

Между тем не дремали и Китайцы и обещаниями различных выгод и наград еще с 1761 года старались склонить к себе Кайсацкие орды. Киргизы были в нерешительности, кому отдать предпочтение. Но так как они состояли в подданстве России, то владельцы их обратились за советом к Русским пограничным начальникам, которые не замедлили донести об этом необычайном событии в Петербург. Доставленные сведения были доложены государыне, и великая императрица не только не нашла нужным отговаривать Киргизов от их союза с Афганцами, но даже поощряла эту борьбу туземцев с могущественной Серединной Империей.

«Китайцы (как говорилось в указе на имя генерал-майора Фрауендорфа 16 Декабря 1764 года), оказав себя до ныне к [157] здешней стороне высокомерными и весьма взмерчивыми, при многих случаях заслуживают, чтоб со временем за то сокращены были потому надобно желать, чтоб какие-нибудь из тамошних народов попустились на них войною, и чтоб в таком случае оные отсюда не только приласкание, но еще и поощрение имели, с некоторым им искусным обещанием составить и общее дело, ... При всем том в здешней уже воле останется тогда тамошние границы так далеко расположить и распространить, как здесь заблагорассудится и в том надобность признана будет, а с другой стороны и дальнейшие их успехи остановить».

Вследствие этого Коллегией Иностранных Дел было предписано командирам в Оренбургской губернии ген.-поручику Лачинову и на Сибирских линиях ген.-м. Фрауендорфу, Астраханскому губернатору ген.-м. Бекетову и Селенгинскому коменданту ген.-м. Якобию «наведываться о могущих быть к участию Китайцам сопротивлением умышлениях, лежащих в Великой Татарии городах, покоренных Китайцами, а других, по распространению в тамошней стороне их силы, того же несчастливого жеребия опасающихся, посылая... время от времени... надежнейших в тамошние города под претектом торгов с пристойными наставлениями». Указаны были и маршруты следования этих посланных. Хану Малой Киргизской орды Нурали при особом письме было даже послано, в виде награждения, 200 руб., чтобы он вошел в более близкие сношения с Афганским эмиром. Затем в том же 1764 году к Киргизам Средней орды с той же целию отправлен купец Кузнецов; в Бухарские городки — один из Сибирских торговых магометан, а гонцу из Астрахани было приказано, чрез Рящ и Астрабад, во что бы ни стало добраться до Мешхеда, первого Афганского города.

Тем временем собравшиеся в г. Туркестане старшины и Киргизы Средней орды (числом до 6 тыс. человек), во главе с ханом Абулмаметом и султаном Аблаем, общим советом решили помогать своему единоверцу Ахмет-шаху и с таким ответом отправили к нему особого посланца.

Но чем кончились предприятия эмира — к сожалению, в местных (Оренбургских и Астраханских) архивах не сохранилось о том указаний. Известно только, что вскоре после этого на развалинах покоренной Китайцами Зюнгории возникло новое «магометанского закона» туземное государство Коканское, просуществовавшее до 1868 года, когда было окончательно покорено Русскими. [158]

Китайцам не удалось окончательно завладеть Зюнгорией; за то чрез семь лет они сорвали злобу с тех Калмыков, которые воротились к ним из Российских пределов.

III.

Причины бегства Калмыков в Китай.

По письму Астраханского губернатора И. С. Захарова в генерал-прокурору А. А. Беклешову.

До сей поры о причинах бегства в 1771 году Калмыков в Китай у нас имеются разноречивые данные. То говорят, что сильно угнетали их приставленные для наблюдения за ними «Русские пристава, пользуясь их простотою и отдаленностью от средоточия правления. Жалобы сего смирного и доброго народа не доходили до высшего начальства: выведенные из терпения, Калмыки, наконец, решились оставить Россию и тайно снеслись с Китаем» 14. Сами Калмыки причиной удаления своего выставляют «притеснения, каким их будто бы подвергала Военная Коллегия, в управление ею графом Чернышовым, и Оренбургское начальство» 15. Отчасти того же убеждения держалось и современное Русское правительство. По крайней мере, когда в 1799 году, по проекту отставного капитана Новицкого, Астраханским гражданским губернатором ст. с. Иваном Семеновичем Захаровым 16 было сделано представление о сдаче на откуп выработку и продажу соли в Астраханской губернии, то д. т. с. Беклешов (в письме от 4 Октября 1799 г.), указывая на неудобство этой сдачи в виду того, что «Татары и другие кочующие народы, приобыкшие издревле доставать без денег прямо из озер соль и имея, может быть, мало в употреблении денег, под видом истребления корчемства будут принуждены покупать оную в магазейнах и чрез то могут потерпеть не маловажное для них отягощение», между прочим, заметил Захарову: «не сии ли самые причины некогда побудили, сих народов оставив жительство в Астраханской губернии, удалиться за границу». На это Иван Семенович (письмом от 30 Ноября 1799 г., хранящимся в деде Астрах. губерн. архива за тот же год, № 268) дал совсем другие сведения об истинных [159] причинах бегства Калмыков в Китай, чем писалось о том ранее.

Последний побег произошел отнюдь не от притеснения в соли или от каких-либо других неудовольствий, здешним начальством навлеченных; но от причин политических, восприявших свое начало с побега в 1732 году на Кубань владельца Калмыцкого Дондук-Омбо, где он женился на дочери Кабардинского владельца Коргока, именуемой Джан, и развелся с прежнею своей женой Калмычкой Солом, от которой имел сына Галдан-Норбо. Когда в 1735 году Дондук-Омбо снова был вызван в Русские пределы и в 1738 г. пожаловал действительным ханом, то вторая жена его Джан, желая упрочить ханство за своими детьми, вознамерилась удалить пасынка Галдана от престолонаследия и с этою целию в том же 1738 г. произвела между отцом и сыном явную вражду. Чтобы прекратить сие смятение, по повелению императрицы Анны Иоанновны, Галдан быль схвачен и, повезенный в заточение, по дороге умер. От него остались три сына: Вебек-Доржи, Кирип и Аксагал.

По смерти в 1741 г. Дондук-Омбо, «в народе Калмыцком от междоусобия и жадности к властоначалию начались беспокойства», от которых 700 кибиток из рода Томут ушли за границу. Для прекращения беспорядков императрица Елисавета Петровна прислала (в Астрахань) тайного советника Татищева 17, а для управления Калмыками определила наместником ханства внука первого хана Аюки именем Дондук-Дашу. При сем распоряжении вдова хана Дондук-Омбы Джан в 1743 г. отвезена в Петербург и там с детьми своими Ионой и Алексеем приняла Православие и имя Веры.

Во время же избрания в ханы Дондук-Даши, сын Галдана-Нарбо, Цебек-Доржи, «поставляя себя в праве быть ханом по ближайшему наследству», стал было добиваться владения Калмыцкого; «но, не взирая на его притязания, достоинство сие Российским двором утверждено Даше» с его сыном Убашей, чем была отнята у Цебека всякая надежда, на ханство, и он оставлен только первым по наместнике членом в Калмыцком суде зорго. «С тех пор Цебек-Доржи положил в душе своей отомстить неблагоприятствовавшему ему двору уводом Калмыков за границу». [160]

Когда в 1761 году умер Дондук-Доша и сын его У баша был подтвержден наместником ханства, Цебек-Доржи, пользуясь связью родства с Убашей (оба были женаты на родных сестрах), «посредством уговора жен», стал преклонять последнего отторгнуться от подданства Российского. Долгое время это ему не удавалось, ибо сам Убаши «к таковой измене и никогда намерен не был». Наконец, овладев «умом наместника», Цебек «умел обмануть и его блюстителей», и «1771 года Генваря 5-го дня с большою частью Калмыцкого народа и имуществом оного, состоящего во множестве скота, золота, серебра, жемчуга, драгоценных камней и богатых одежд, в числе более 70000 кибиток 18, бежал чрез Волгу, Урал и вершину Эмбы 19 и, в переход свой много потеряв людей, с малым числом достиг крайних к Западу пределов Китайской империи».

Хотя умысел сих вероломцев и можно было предузнать, но хитростью своей умели они отвратить подозрение и обмануть легковерного пристава. Когда же дошел до сведения начальства побег их, в то время, за неимением достаточных войск и по причине зимнего времени, догнать их было уже не можно. «И хотя бы оба сии изменники с великими трудностями достигли своей природной стороны, но вместо чаемых благ нашли там свою погибель: ибо все лучшие люди лютою Китайскою политикою истреблены, а простые Калмыки, лишенные всего имущества и скота, разделены по разным провинциям в частные руки». — «Доходят слухи, что оплакивают они свое легкомыслие и о благоденственном житии под покровом Российским воздыхают; но уз своих разорвать, ниже тайно бежать не имеют уже возможности».

«Сие повествование, говорит в заключение своего письма Захаров, почерпнул я из источников достоверных; и из оного, также и из образа мыслей нынешних Калмыков заключаю, что надобно быть весьма важной причине, которая б принудила их видимое благоденствие променять на неосновательную надежду, кольми паче, когда об устроении внутреннего их благоучреждения восприяты будут должные меры».

(Сообщил П. Л. Юдин).


Комментарии

1. Ген.-майор Штрандман командовал войсками на так называвшихся «Сибирских линиях», а ген.-поручик Пеутлинг правил Уфимским и Симбирским наместничеством.

2. Хан Средней Орды, которая кочевала в степях нынешних губерний Акмолинской и Семипалатинской, и частию Семиреченской области.

3. Т. е. Китайский чиновник.

4. Очевидно, золотой песок в Приамурье.

5. Должно быть Киргизы Северного Памира.

6. Вали-хан получал 300 р. жалованья и 50 р. «на хлеб».

7. Китайцы не раз переманивали на свою сторону владельцев Киргизских орд Малой, Средней и Большой, но всегда неудачно. Киргизы очень хорошо знали об их коварстве. Вот и теперь носятся слухи, что Китайцы намерены вооружить против России магометанские племена Средней Азии, но только вряд ли это им удастся. П. Ю.

8. Рычков, Топография Оренб. губернии, 1887, стр. 24.

9. Дворяне Калмыцкие.

10. Зарго — значит суд, судебное место.

11. Из донесения императрице командира на Сибирских линиях, ген.-м. Фрауендорфа, 7 Октября 1763 года.

12. Из указа императрицы Екатерины II хану Малой Орды Нурали 6 Ноября 1764 г.

13. Доношение Фрауендорфа 7 Октября 1763 г. (в Оренб. центр. архиве, столп указов т. I).

14. Описание Кир-Кайсая орд и степей, Левшина. II. 256. Описание Джунгарии и Вост. Туркестана. 186. Сличи Пушкина «Истор. Пугач. бунта». гл. I, стр. 11 и прил. 8.

15. Материалы к истории Оренбургской губ. 1877, II, 25.

16. Назначен губернатором на место уволенного от службы т. е. Николая Яковлевича Аршеневского из Белорусских вице-губернаторов высочайшим указом Сенату 22 Апреля 1798 г.; пробыл в Астрахани до 1800 г.

17. Василий Никитич Татищев (историограф Петра I), бывший ранее командиром Оренбургской комиссии (с 1737 по 1739 г.), состоял Астраханским губернатором с 1741 по 1745 г.

18. В прежних печатных источниках указывалось только 30 тыс. кибиток.

19. У Пушкина («Истор. Пугач. бунта» прим. 8 к гл. I) путь следования Калмыков показан на вершины р. Иртыша; в Материалах по Истории Оренбургской губ. (1877, II, 26) на Сибирь.

Текст воспроизведен по изданию: Китай // Русский архиве. № 9. 1909

© текст - Юдин П. Л. 1909
© сетевая версия - Thietmar. 2020
© OCR - Иванов А. 2020
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русский архив. 1909