СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БОГУШ-СЕСТРЕНЦЕВИЧ, С.

ДНЕВНИК

ДНЕВНИК СЕСТРЕНЦЕВИЧА,

первого митрополита всех римско-католических церквей в России.

Часть II-a (переписка за 1798 г.)

Издаваемая в настоящее время на страницах «Старины и Новизны» 2-ая часть дневника Сестренцевича обнимает собою переписку автора за 1798 год, приложенную им к 1-ой части своего дневника.

Переписка эта заключает в себе письма двух категорий. К первой может быть отнесена та корреепонденция автора с высшими сановниками государства и духовными лицами католической церкви, которая касается исключительно церковных дел. Здесь речь идет или о вопросах церковной политики в отношении к католикам в России, и такого рода письма поясняют и дополняют отдельные страницы дневника автора; или же изображается отчасти церковная организация, и между прочим рисуются очень ярко те порядки, которые царили при разборе дел в Могилевской консистории.

Вторую категорию представляют частные, в строгом смысле этого слова, письма Сестренцевича к своим родственникам, знакомым и управляющему его имениями Росохацкому. В этих письмах рассеян во 1) материал, имеющий значение для биографии Сестренцевича, так как эти письма нашего автора, отражают в себе основные черты его характера, и представляют его живо, как умного, заботливого, аккуратного и вникающего во все мелочи и подробности хозяина-помещика, и во 2) эта, корреспонденция дает наглядную характеристику крупного помещичьего хозяйства в Белоруссии, знакомит с экономическим положением крепостных крестьян, с тяжестью для них уплаты оброка (Сестренцевич в виду этого предполагал заменить обязательную уплату ими оброка и податей – барщинным трудом), упоминает об [II] экономической политике правительства относительно частных фабрик, представляет, наконец, прекрасную иллюстрацию действовавшего в то время в этой области залогового права,– словом, заключает в себе немало данных для экономической истории этого края в конце XVIII века.

Таково в общих чертах значение издаваемой переписки Сестренцевича.

При издании текста этой переписки редакторы руководились также, как и при издании текста 1-ой части дневника автора, желанием сохранить все особенности рукописи, и поэтому оставили собственные имена в орфографии автора, сделанные ими при установлении текста вставки, необходимые для его понимания, поместили в большие скобки, а догадки свои в подстрочных примечаниях.

Д-р Михаил Годлевский,
В. Криксин.

Переписка Сестренцевича за 1798 год.

Оглавление к корреспонденции за 1798 год.

1 января – Стецкому

1 января – Харленскому

4 января – Дарье Карловне

4 января – Россохацкому

4 января – Любомирскому

4 января – Жегулину

10 января – Любомирскому

19 января – Николаи

15 января – Россохацкому

23 января – Любомирскому (В рукоп. письма этого нет, страницы 27 и 28 отрезаны, остался только корешок.)

22 января – Потоцкой

28 января – Любомирскому

28 января – Дарье Карловне (В рукоп. этого письма нет, страницы 31 и 32 отрезаны, остался только корешок.)

28 января– Росохацкому

4 февраля – Садорскому

4 февраля – Любомирскому (В рукоп. письма этого нет, страницы 37 и 38 отрезаны, остался только корешок.)

5 февраля – Пильховскому

8 февраля – Росохацкому

16 февраля – Росохацкому

15 февраля – Гизеке

17 февраля – Дарье Карловне и племянницам

25 февраля – Стецкому

26 февраля – Беренту

4 марта – Росохацкому

3 марта – Обрезкову – между официальными письмами (В рукоп. писем к Обрезкову нет, так как стр. от 61–64 не достает.)

3 марта – Обрезкову – между официальными письмами (то же.)

4 марта – Обрезкову – между официальными письмами (то же.)

4 марта – Голынкому

25 марта – Росохацкому

8 марта – Любомирскому

15 марта – Титову (В рукоп. писем этих нет (Титову, Любомирскому, Одынцу), так как стр. 69–76 включительно отрезаны, остались только корешки.)

15 марта – Любомирскому

15 марта – Одынцу

15 марта – Росохацкому

1 апреля – Росохацкому

5 апреля – Танису (Tanis) (В рукописи письма к Танису нет. Страницы 89 и 90 отрезаны.)

17 февраля – Дарье Карловне (В рукописи письмо это без указания адресата; оно обрывается на 92 стр., следующих страниц от 93–98 включительно не достает.)

19 февраля – Харленскому (Письма к Харленскому нет, так как стр. 97 отрезана.)

18 февраля – Трощинскому

20 февраля – Росохацкому

29 февраля – Серпинскому (В рукоп. этих писем нет, так как стр. 105–108 включительно не достает.)

29 февраля – Васильеву – в официальных письмах (В рукоп. этих писем нет, так как стр. 105–108 включительно не достает.)

29 февраля –Маньковскому

13 марта – Племянницам

4 мая – Безбородко

13 мая – Росохацкому

17 мая – Суразку

24 мая – Дашкову

4 июня – Росохацкому

30 мая – Г-же Микулич (В рукописи писем к гг. Микуличам нет.)

30 мая – Микуличу (то же.)

4 июня – Росохацкому

7 июня – Гизеке

7 июня – Лисовскому

7 июня – Николаи

12 июня – Дашкову

12 июня – Харленскому

12 июня – Стецкому

16 июня – Стефановичу

12 июня – Пильховскому

12 июня – Росохацкому

21 июня – Росохацкому

21 июня – квитанция камергеру об уплате взноса

28 июня – Росохацкому

5 июня – Росохацкому

12 июля – Росохацкому

12 июля – Сурожу

30 июля – Васильеву (В рукоп. письмо к Васильеву под 31 июня.)

28 июля – Невестке в Дорогобуж

26 июля – Брату Ивану

3 августа – Колокольцеву

3 августа – Виленскому епископу (В рукописи адресовано: I. X. Buil.)

5 августа – Герцогине Брольи (Broglie)

9 августа – Щенсному Потоцкому (Щенсный = Феликс (имя).)

5 августа – Харленскому

20 августа – гр. Завадскому

9 августа – Гизеке

11 августа – Обрезкову (по-латыни, между оф. письмами) (В рукописи письмо на французском языке.)

16 августа – Беренту, тоже (В рукоп. письма к Беренту нет, так как стр. 157–160 включительно не достает.)

16 августа – Лисовскому

16 августа – Полиньяку, епископу Мо

19 августа – Росохацкому

20 августа – Гурко

23 августа – Белорусской Казенной Палате

23 августа – Винибальду

3 сентября – Пильховскому

3 сентября – Монсиньору Реннскому

6 сентября – Лисовскому

13 сентября – Росохацкому

13 сентября – Харленскому

3 сентября – Сурожу

3 сентября – Карену

3 сентября – Якуцевичу

3 сентября – Росохацкому

20 сентября – Струсинскому

20 сентября – Александру Харленскому

20 сентября – Дарье Карловне

27 сентября – Безбородко

4 октября – Росохацкому

4 октября – «Продажа масла»

4 октября – Росохацкому

14 октября – Росохацкому

25 октября – Роману

8 ноября – Лопухину – в числе офиц. писем (В рукописи письмо это перечеркнуто и имеется пометка: «не послано».)

12ноября – Брату Ивану

10 ноября – Росохацкому

15 ноября – Харленскому

15 ноября – гр. Ивану Салтыкову

22 ноября – гр. Плятеру

29 ноября – Росохацкому

1 декабря – Брискорну

1 декабря – Груберу

9 декабря – Войсневичу

9 декабря – Росохацкому

16 декабря – Харленскому

16 декабря – Харленскому

16 декабря – Волковицкой

16 декабря – племяннице

17 декабря – Шишковскому (В рук. письмо это адресовано Дзедзинскому, нотариусу; в нем упоминается о Шишковском, оценщике имений кн. Сапеги.)

17 декабря – Росохацкому

17 декабря – Беренту

23 декабря – Беренту

23 декабря – Росохацкому

29 декабря – Беренту

29 декабря – Брату Людовику (В рукоп. письма этого нет.)

29 декабря – Чичерину

КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ,ВЕДЕНАЯ МНОЮ ЛИЧНО.

1798. 1 января.

О. Стецкому, прелату Киевской архидиоцезии, через курьера графа Ивана Петровича Салтыкова.

Письмо Ваше, от 14 декабря, я получил через курьера графа Салтыкова и сердечно благодарю Вас за выраженное в нем ко мне [отношение].

Понимаю основательность Вашего вновь повторенного совета относительно присылки уполномоченного лица для покупки имений за деньги, имеющиеся у г-на Харленского; однако, согласно с Вашим же заявлением и мнением, сообщенным мне письменно другими лицами, необходимо соблюсти осторожность при выборе такого уполномоченного. Среди своих подходящего лица не нахожу. После долгого размышления я остановился на том, что возложил надежды на Ваше содействие мне в этом деле, и верю, что Вы окажете мне его в такой мере, в какой может оказать друг, без всяких полномочий.

Добиться желанного для г-на Сикорского в сенате принял на себя труд Его Превосходительство, сенатор Илинский.

Между тем, несколько дней тому назад, я узнал, что те две должности, которые он занимает в думе и на контрактах, сенат признал несовместимыми и предоставил г-ну Сикорскому, отказавшись от первой из них, сохранить за собою вторую, чего он, вероятно, не исполнит.

Если бы я мог оказать ему услугу, его помощь, может быть, была бы для меня полезной.

Г-ну Харленскому, депутату [Киевского трибунала], камергеру ¹. [193]

От всего сердца желаю Вам, супруге Вашей и всему почтенному Вашему семейству счастливо встретить наступающий Новый Год!

Новое препятствие лишает меня всякой надежды приехать на Киевские контракты и лично хлопотать о покупке деревушки, так как Монарх поручил мне совершить торжественный заупокойные службы по Августейшем отце Императрицы, как добром католике; а службы эти окончатся, должно быть, только в середине месяца. Поэтому я доверяю [это дело] лицу, уже раз уполномоченному Вами и г-ном хорунжим.

Остаюсь всегда с неизменным чувством ко всей Вашей семье.

Сестре Дарье Карловне.

Милостивая Государыня, Сестра.

Ваше поздравление и пожелание по случаю Нового Года я получил и шлю Вам в ответ таковые же от всего сердца.

Что я не отказываюсь от защиты, это, я полагаю, засвидетельствовал мой брат. Наш добрый и очень влиятельный здесь друг, Игнатьев, к которому мы обратились с просьбою о том, чтобы моим племянникам можно было вновь поступить на службу дал ответ, что необходимо ждать несколько лет, пока Император не забудет того, что они вместе, одновременно, по заявленному [ими] поводу, вдруг подали в отставку, а эти, столь известные Ему имена, не так скоро исчезнуть у Него из памяти.

Я старался познакомиться с генералом Аракчеевым; был у него с поздравлением (а Вы знаете, как это мне дорого стоит!), просил его об этом и получил от него обещание, что он всеми силами будет содействовать моей просьбе.

Что касается моего Печерского жилища, то в виду того, что мне пришлось отсутствовать там долго и придется еще и впредь, что я не в состоянии более содержать, во время своего там пребывания, штат прислуги и [наконец] в виду того, что я ничего не получаю из своих заложенных имений, я полагаю, что не обижу Вас, если предоставлю Вам свой любимый хутор.

Я желаю, чтобы люди могли забыть причиненное мне так же скоро, как я, из всех сил, стараюсь позабыть об этом; и [194] стараюсь, чтобы воспоминание не противоречило сердцу, от полноты которого я желаю говорить.

Всегда готовый к услугам Сестр[енцевич].

Петербург, 4 января 1798 г.

4 января.

В Могилев г-ну Росохацкому.

Принимаю Ваше поздравление с благодарностью.

Я прошу Вас настойчиво принять надлежащим образом подателя сего письма, графа Илинского, сенатора и камергера Высочайшего Двора, который будет, проездом, в Могилеве; просить его остановиться во дворце, особенно, если он пожелает переночевать; снабдить его на дорогу всем, чем только возможно, справившись предварительно об [необходимом ему] у его людей.

Если он не знакомь.... ² то я полагаю, что этим, хотя и мимолетним знакомством, останется доволен.

4 января 1798 г.

Княгине Любомирской.

Я получил Ваши пожелания, по случаю Нового Года. Шлю Вам в ответ свои. Благодарю Вас за обещание щадить свое здоровье. Уверяю Вас, что Вы в этом правы. Знаю, что Вы имеете право на более обширный и обстоятельный ответ, но простите меня: раньше 16 числа этого месяца, т. е. раньше дня торжественных похорон Августейшего отца Императрицы, я не буду в состоянии написать Вам.

Я так занят, что остаюсь Ваш и проч.

Его Превосходительству г-ну Жегулину, Губернатору Белоруссии.

Счастливого Нового Года!

Граф Илинский, сенатор и камергер Высочайшего Двора, любезно взял на себя труд доставить Вам это письмо.

Я прочел рапорт Вашего Превосходительства, представленный Его Имп. Величеству относительно Бернардинцев из Микулина. [195]

Я поручил консистории послать им порицание и известить, их, что они будут отданы под суд, по приказанию Его Имп. Величества.

Император высказал мне мысль, что их поступки являются результатом их жадности.

Я за это не отвечаю, но только за то, что остаюсь искренно.

10 января 1798 г.

Князю Любомирскому.

«Как означенная подорожная дана просительнице от графа». Эти слова доказывают, как нельзя лучше, отъезд лица, давшего мне срочный вексель, именно в тот день, в который г-н Е. обратился ко мне с письмом, т. е. 14 января, а не 14 февраля.

Итак, если должница уплатила 14 октября, она расплатилась точно, и кредитор не имеет права предъявлять никаких претензий.

Если, к величайшему счастью, кредитор сам признал, что отъезд должницы, во время которого она могла подписать упомянутый вексель, произошел 15 февраля, то она могла бы уплатить долг даже и 15 ноября и избегнуть, в таком случае, штрафа за просрочку.

Судите поэтому, заслуживаете ли уполномоченный за труд, потраченный им для уплаты по векселю, того, чтобы подвергаться страху быть уволенным, или скорее, напротив, [он достоин] похвалы за хорошую службу, так как должница требовала поддержки, именно 15-го января.

В доказательстве, хотя может быть уже излиншем, в виду признания самого кредитора, нет ничего противоречивого, такт, как должница могла получить паспорт на руки и уехать лишь месяц спустя, а вексель подписать только накануне своего отъезда.

Что же касается пустого места [на векселе], то в нем не было другого. Были очень счастливы, что нашли в нем вышеуказанное.

Г-н Ман. ответил мне сердечно, что он уже сделал и сделает [впредь] все в пользу тех лиц, которыми я интересуюсь.

Он желает только, чтобы судебное место, в котором заседает добрый старик, привело статьи закона, в силу которых оно требует покровительства, и т. д.

Итак, нужно это сделать. [196]

3 января.

Проекты, если они должны иметь успех, необходимо составлять хладнокровно и в том случае, когда они касаются вопросов, возбуждающих страсти, и тем более тогда, когда они затрагивают личные интересы.

Счастье, от которого зависит жизнь людей, доказывает… ³

18-го.

Могли ли Вы подумать, хотя минуту, что мне пришло в голову нарушить тот порядок, которым я предупредил Ваше желание.

21-го.

У меня нет времени ответить своему управляющему, Росох[ацкому], хотя я должен выразить ему большую благодарность за то, что он отстранил от Вас и от меня лично большое огорчение.

Я умоляю Вас сказать ему только, чтобы он так устроил мои финансовые дела, в виду увеличивающихся налогов, как считает это наилучшим.

13-го.

Что касается секретаря, то я не думаю, чтобы он обратился ко мне за какой-нибудь помощью раньше моего возвращения. Вы можете заверить его в моем к нему уважении тем более, что он умел снискать себе и Ваше.

17-го.

Я возношу в своей молитве ко Всемогущему свои искренния пожелания, чтоб Он восстановил Ваше здоровье, и желаю искренно, чтобы дорогая для меня жизнь была продолжительнее моей собственной.

14-го.

Медлительность [в решении] дел, которую Вы видите, чувствуете и на которую жалуетесь, еще больше в том ведомстве, от которого он зависят.

10-го.

Я получаю письма от своих друзей и вполне уверен, что они получают также мои, так как я не переменил курьера. Мне не возвратили контракта с Л. и сделают это с трудом после того, как я дал категорически ответ ⁴. [197]

Я прочел только что объемистую диссертацию о различии, а также и об аналогии следующих четьтрех слов: serieux, indifferent, occupe, constant.

20-го.

Однако, вы смеетесь еще над краткостью моих писем; примите эту краткость с такою же любовью, как я люблю пространность Ваших.

Вследствие этой пространности я должен был выискивать время для чтения их, так как это было перед 16 января, т. е. тогда, когда я был занять всецело....... ⁵

У митрофорного аббата также, как и у меня, мало времени для ответа.

10 января.

Барону Николаи.

Перелистывая хладнокровно нроповедь, Вы найдете, что она нуждается в большей снисходительности, чем это Вам показалось во время быстрого моего ее чтения, так как ⁶ я знал ее хорошо наизусть.

Однако, случилось. Приговор произнесен. Приказание отдано, и вот эта проповедь, которую я имею честь Вам представить.

25 января 1798.

Письмо из Петербурга в Могилев г-ну Росохацкому.

Последнее Ваше письмо, от 12 января, я получил.

После окончания заупокойной службы и принесения благодарности за церковный облачения, крест, перстень и орден, после отъезда, вот сейчас долженствующего совершиться, и благоприятного [для меня] решения Его Превосходительства, генерала Годлевского, у меня осталось свободным пол-дня, и я отвечаю Вам сразу на несколько Ваших писем.

Я велел г-ну Добровольскому прислать сюда в мануфактур-коллегию аршин зеленого сукна моего производства, так [198] как Юсупов, г-н Аршеневский и другие хвалили его качество и говорили, что сколько бы ни прислать такого сукна сюда в Петербург, его купят по хорошей цене, и советовали мне также приказать заняться лучше [выделкою] такого сукна, чем солдатского. [Далее мне передали], что Император объявил, что выдаст беспроцентные ссуды лицам, имеющим мануфактуры, и что в виду этого нашелся подрядчик. предлагающей доставить такое сукно по 3 рубля аршин. Я заявил, что в деньгах не нуждаюсь и что мне необходима шерсть. Мне ответили, что я являюсь до сих пор единственными лицом, которое не нуждается в деньгах, и что поэтому я могу продать [товар] с большею прибылью.

Лучшую шерсть можно получить из Москвы, худшего качества из Украйны.

Пришлите для моих слуг тонкого, темно-синего сукна и провизию, а для меня лично – хорошего сукна для одежды, если не прямо из Могилева, то из Витебска; там, по всей вероятности, найдутся короткие бархатные обшивки, а также из тканей gros de Tours.

Из купленных лошадей (а цель приобретения их должна состоять в том, чтобы путем купли, или прикупки подобрать выездных лошадей одной масти), какие две лошади, какой масти, жеребцы или мерины, окажутся пригодными для верховой езды? Может быть подумаете об этом и постараетесь, чтобы о высылке их сюда мне было уже теперь известно что-либо положительное.

Г-на Шермета и г-на Шпаковского я не встречал в Петербурге, хотя мы вращаемся в одном обществе (plywamy wszak wednej lodce).

Высылать в Витебск ассигнации на уплату причитающегося за службу третного жалованья я не могу, потому что, в виду необходимости жить здесь, деньги эти мне нужны, так как полученные мною от Вас 2150 рублей почти уже истрачены, а жалованье нам, духовным лицам, будет уплачено позже из экономических духовных сумм.

Поэтому дайте мне взаймы, без процентов, свободные деньги, т. е. те 700 рублей, о которых Вы писалп.

Затем постарайтесь вернуть одолженные мною суммы, согласно с прилагаемым списочком (от г-на Собаньского, Глинки), [199] и уплатите за треть года жалованье и оплатите расходы по фабрике.

Приходской священник, по всей вероятности, будет пользоваться покровительством нового епископа; постарайтесь присутствовать при размежевании. Но между нами, если он будет ласков в течение нескольких лет, то следует Вам явиться туда и разрушить это ⁷.

Г-ну Гутовскому отпустите на несколько платьев сукна. Одобряю доставку от него хлеба в Могилев ⁸.

Если у меня в обороте ежемесячно, своевременно, с двух кабаков, только 50 рублей, то не лучше ли отдать их в аренду, потому что это очень мало. Снова пересмотрите [этот вопрос]. Я помню, что один только Малятичский кабак, без мельницы, [приносил дохода] 1500, а Печерский 250 рублей в год. Я оставляю на Ваше усмотрение вопрос о том, отдавать ли кабаки в аренду? «Буйничи» отнимите для отдачи в аренду (9X9 уволок в них быть не может), а я не могу ответить. отдавать ли в аренду в «Буйничах» корчмы: «Салтановку» и «Зотовку». Кажется, что было бы недурным средством отпустить в кабаки, для розничной продажи, возможно большее количество водки, а там пусть арендатор хотя сам ее выпьет.

Остальные Ваши вопросы относительно хозяйства легко и дружески будут разрешены отдельно.

Г-жа Черневская, урожденная Чудовская, жалуется на Вас и просит, чтобы я принял деньги за имение «Перкеничи», которое будто бы Лопацинским воеводою, передавшим мне на него право, было выиграно, или получено в залог от ее отца.

Прошу Вас остерегаться обвинения, потому что это – ябедники, и не прибегать ни к каким аргументам, а только приказать защитнику прежде всего представить акт, удостоверяющий мое право на вечное владение, написанный еще на польском языке, согласно с правилами того времени, но заключающий в себе [200] пометку на русском языке о том, что пошлины уплачены и что истекла 10-ти летняя давность, согласно указу от 28 июня 1787 года.

Так как Вы пишете, что Вам не хватает денег на уплату жалованья за треть года, то я посылаю Вам, между прочим, и список сумм, данных мной здесь взаймы находящемуся в большой нужде г-ну Собаньскому, кавалеру ордена Св. Станислава, и прошу взыскать их.

Я дал ему золотом: 4-го октября 5 рублей ассигнациями, 10-го октября – 15 рублей; 13 октября – 25 рублей, 12 ноября – 25 рублей; 23 ноября 1798 г. – 25 рублей.

Кроме того посылаю Вам расписку г-на Глинки, сына жены хорунжего, Цехановецкой.

Пожалуйста, узнайте, находится ли в Шклове итальянец по имени Лорини?

Возвратил ли г-н Гловацкий камеру-обскуру? Не забыли ли Вы о тальках? Не купит ли моего Печерского хутора г-жа Коробан, которая, по слухам, поселяет в слободе крепостных, приобретенных у генерала Гурко?

(Что зачеркнуто, того не писал) ⁹.

2 января.

Г-же Юзефе Потоцкой, урожденной Мнишек.

Исполняя охотно Ваше распоряжение о высылке индульта, данного на имя Его Высокопреосвященства нунция, достойной Вашей дочери и будущему Вашему зятю, которым посылаю свое пастырское благословение, я приношу Вам свое искреннее поздравление и имею честь оставаться с глубоким почтением.

28 января.

Княгине.

Наконец, моя судьба решена. Не прошло еще и двух недель, как я удостоился пять раз знаков Монаршей милости; мне [201] пожалованы: церковные облачения с Императорским шифром, крест, перстень, орден, и я назначен на должность председателя Католического Департамента, совершенно отделенного от Юстиц-Коллегии.

Итак мое предположение, о котором я писал в своем последнем письме, а именно, что буду жить в мягком климате, не сбылось, и я стал жителем холодной страны. Теперь я не нахожу столь безрассудными манихейцев, которые устанавливают два начала. Когда я забываюсь, то мне кажется, что я совмещаю в себе две души; разум мой, размышляющий о милости, дарованной моим обожаемым Монархом, поставившим меня во главе вышеупомянутого департамента, на радость католичества в России, находится в экстазе, и я тогда сознаю себя счастливым. По когда мое чувство касается другой стороны создавшегося для меня положения, я испытываю как бы двойное иго, которое давит меня; я представляю себе четыре времени года, которые существуют здесь только по имени и являются скорее истинными детьми зимы; я вспоминаю [тогда] свои деревню, сад и предаюсь мечтам. О, как я нуждаюсь в утешителе ¹⁰.

28 января.

Г-ну Росохацкому.

Я уже писал Вам, милостивый государь, и просил об изготовлении для меня маршрута на юг; теперь же прошу о высылке его, но только на север, а именно в Петербург, где мне предстоит постоянное жительство.

Необходимо уменьшить число слуг, уволив чулшх [и] уплатив им вперед жалованье за треть года, хотя еще ими и незаслуженное. Разрешите ремесленникам поселиться там, где они найдут для себя наилучшим, и где они будут в состоянии зарабатывать себе кусок хлеба. Здесь становится все в 10 раз дороже, и с каждым днем цены на все подымаются; доходы же мои – все одни и те же, и лишь почета прибавляется. Нужно, поэтому, сократить все расходы на содержание бывшего моего дома. Присылайте все доходы сюда, в мой настоящий дом. Составьте [202] проект того, что должно быть сюда выслано, а я, здесь (по-немногу), составлю такой же.

Мне нужны выездные лошади, и, прежде всего, из имеющихся на лицо восьми лошадей, надо составить прекрасный выезд. Для услуг буду пользоваться певчими из церкви; для кухни же и для конюшни должны быть отдельпые люди. Для семейных снимаю дом через улицу. Пишу сейчас исключительно о служащих, так как судьба их больше всего меня беспокоит. Всех их разделяю на две категории: одни – увольняемые от службы, а [другие] – те, которых перевожу сюда, кроме небольшого количества остающихся [на местах] для управления имениями, охраны дома, и т. д.

Извещение, присланное из мануфактур-коллегии, мне необходимо.

4 февраля.

Господину Росохацкому, заведующему моей суконной фабрикой.

Теперь Вы, милостивый государь, не найдете в моих письмах другой темы, как только о пересылке моих людей и вещей в Петербург и о правильно налаженной присылке доходов. Не забывайте о суконной фабрике и присылайте относительно ней рапорты. В лице советника мануфактур коллегии (я имею приятеля, который советует [мне]) и говорить, что за белое солдатское сукно только до 1-го января будут платить по 90 коп., потом же только по 85 коп. Он постоянно повторяете, чтобы Вы старались как можно побольше производить сукна хорошего качества, и что оно будете здесь продано. Доставка не должна пугать. Еще сегодня поговорю, но уже письмом по почте, с ассесором о том, чтобы коллегие известила губернатора (что, вероятно, и будете исполнено) об освобождении нас от доставки каразеи.

В настоящее время я приискиваю здесь отдельный деревянный дом для тех семейных слуг, которые должны прибыть, потому что, кажется, ими следует воспользоваться. Только тем, у которых маленькие дети, нельзя сейчас ехать; они должны дождаться лета.

Вышлите немедленно вино, серебро и тому подобные тяжести.

Можете вычислить расход, так как я согласен на то, [203] чтобы в случае, если найдутся возвращающиеся из Витебска подводы (из Могилева, сомневаюсь, что будут), отослать [все] не на своих лошадях, а на нанятых.

Из выездных лошадей нужно прислать мне только 2–3 гнедых, которые получше, так как здесь [у меня] две лошади хотя и откормленные, но очень невзрачны.

Ковры и шерстяные ткани принадлежат к тяжелым предметам ¹¹.

1 февраля.

О. Сидорскому на имя Росохацкого.

Прошу Вас, отец декан Белицкий, достать, сколько можете, и купить, как можно скорее, льна для моей фабрики,

С. С. ¹²

5 февраля.

О. Пильховскому.

Я медлил с ответом на письмо Ваше от 18 октября, ожидая возможности сообщить Вам об епархиях. Но так как тем временем последовала важная перемена в судьбе Католического Департамента, а именно его отделение [от юстиц-коллегии], то я не могу долее молчать, поскольку знаю, что Вы, как ревностный прелат, примете это известие с умилением, подобно тому, как я вижу в Монаршей милости ясно персть Божий и Его волю, чтобы я, для блага Его церкви, пожертвовал своим удобным жилищем, мягким климатом. Могилевским спокойствием и [своим] здоровьем.

Следуемых мне от Вас посылок буду теперь ждать здесь, где рынок является моим хутором.

Если Вы раньше полагали, что я могу быть вашим другом, то в настоящее время эта возможность, по крайней мере, не уменьшилась.

8 февраля.

Г-ну Росохацкому.

Посылаю Вам предположенный список служащих, которые должны быть уволены от службы, которые должны быть оставлены, и тех, которые должны приехать ко мне. [204]

Уплатив жалованье за треть года по 1-е мая и взяв расписки от тех, которые потребуют аттестата, Вы, имея общую расписку, не станете удовлетворять никаких претензий относительно третного жалованья.

Желаю, чтобы те, которые должны ехать, были отправлены скорее, пока держится санный путь, лучше всего на нанятых подводах. Вместе с ними пошлите пару лучших гнедых лошадей, а из одежды черные короткие платья; сукна пунцового цвета не надо. Пришлите также серебро и все тяжелые вещи. Все это поручите одному лицу. Пришлите также три бочки лучшего вина, остальное пусть останется, лишь бы только не вытекло. Нанимайте подводы из Витебска, если нет их в Могилеве.

Замечания Ваши относительно каждого из поименованных (ниже) лиц приму.

Поблагодарить за службу:

Г-на Сихра.
Г-на Гробка.
Г-на Серпентовского.
Ясного.
Г-на Каспера Вилянта.
Г-на Ст. Вилянта.
Якубовского.
Г-на Русецкого.

Уволить:

Михаила с женой и кучера Василия с женой.
Фактора.

Отправить в Малятичи, или разрешить им жить своим собственным хозяйством в окрестностях Могилева, где они надеются на лучшие заработки и пропитание, но с условием не наниматься к чужим господам:

Савелия с женою.
Барабана.
Степана – кузнеца.
Потапа – кузнеца.
Тимоха – столяра.
Исаю – стекольщика.
Самуся – токаря.
Кондратин – сапожника.
Федора – шорника.
Тихона.
Стенку – форрейтера.
Корнея – плотника.
Михаила – паст уха.

Батраков:

Якова.
Федора.
Сергея.
Тараса – бондаря.
Катю – экономку.
Кривошейку – экономку.
Гришку – лесопильщика.
Марию.
Настю. [205]

Лица, остающиеся при исполнении прежних обязанностей:

Г-н Росохацкий, управляющий.
Г-н Гутовский (эконом) ¹³.
Г-н Муравский (писарь).
Г-н Бишевский (эконом).
Г-н Сербентович (эконом).
Г-н Островский (эконом).
Гринкевич (дворецкий), при нем батрак Савка.
Ксеневич (дворецкий) в Печерске, а при нем Казимир, бывший кучер.
Серафимович – при консистории, также типографщики:
Иосиф – типографщик.
Кондратий – (прессовищк).
Помощник.
Янко – садовник с женой.
Парфен в Печерске.
Василий, садовник в Малятичах.
Даниил – мельник.
Янко, его племяпник,– мельник.
Буйно – скотник.
Казимир – овчар.
Прохор.
Козодой – при лесопильне,

Коверщицы:

Жена Ивана.
Жена Самуила.
Регинка.
Аннушка.
Авдотья.

Если Дарья, не будет оставлена, для обучения жены Ивана, то Его Превосходительство не уступит ли нам на некоторое время свою коверщицу?

Все служащие в имении должны получать содержание, но без всякого обязательства [с нашей стороны] снабжать их одеждою.

Фабрики суконную и полотняную, которые должны окупаться, следует расширить; они должны поставлять сукно и полотно в Петербург и не должны работать для снабжения дворовых одеждою.

Список тех лиц, которые должны быть доставлены сюда:

[Парфен], жена.
Григорий, жена.
Прокоп.
Демид.
Степан.
Мальчик.
Мальчик.
Мальчик.
Онуфрий (здесь).
Фома (здесь).
Циерох, жена (здесь).
Максим – парикмахер. [206]
Алешка, жена; Якушко – здесь.
Кучер Павел; Вороби; Камердинер – здесь.
Священник – секретарь – здесь.

Два – услужливые хорошие батрака, коротко одетые по-русски, для простых домашних услуг.

18 февраля.

Его Сиятельству князю Алексею Куракину ¹⁴.

Я нашел черновик регламента, учреждающего монашеские общины в епархиях, устанавливающего свободные выборы из их среды и утверждающего их устав, который представляет свод [узаконений], освобождающих их от власти епископов и их викариев.

Если этот проект пройдет, в таком случае я не отвечаю за самые неблагоприятные последствия. Я подвергаю те изменения, которые в нем нужно сделать, на усмотрение Вашего Сиятельства с почтением, с которым имею честь быть...

4 февраля.

Г-ну Росохацкому.

Чувства, испытанные мною по отношению к своим слугам, когда мне пришлось объявить им о предстоящей с ними разлуке, как оказывается из Вашего письма, нашли отклик у них по отношению ко мне.

Я сожалею об их уходе от меня. Сердечно желаю успокоить себя обеспечением их; жертвуя своей личностью для блага духовенства и церкви, я полагаю, что буду продолжительным должником Господа Бога, выплачивающим Ему едва миллионную часть за все содеянное Им для меня.

Составленная Вами, 1-го февраля, в Могилеве классификация совпадает с тою, которую я Вам выслал того же числа из Петербурга. Мы расходимся с Вами только в том, что Вы, мало слыша от меня словесных изъявлений Вам благодарности и мало читая их [в моих письмах], не были достаточно убеждены в том, что я уверен в Вашей ко мне привязанности и никоим образом не помещаю Вас в список уволенных от службы лиц, а [считаю] среди остающихся на службе. [207]

Ожидаю лишь от Вас предположения относительно того, будете ли Вы при дворе, или при имениях? Серафимович остается при консистории.

Настаиваю на том, чтобы фабрики, как полотняная, так и суконная, равно как и изготовляющая ковры, продолжали действовать; вместе с тем и Печерская не должна быть заброшена.

Коверщиц: польку Регину, Аннушку, Авдотью и жену Самуся уверьте в том, что они будут получать плату, месячину, одежду и наградные, если будут присылать мне доказательства своего прилежания.

Отпущенным моим крепостным ремесленникам выдайте отпускные билеты; тем же, которые остаются жить в имении, окажите помощь и предостерегите экономов, чтобы они не пользовались для себя лично трудом тех, которых я обучал, и чтобы не препятствовали им зарабатывать себе кусок хлеба.

На уплату жалованья за треть года и на неотложные потребности посылаю г-ну Добровольскому ассигновку на 1000 рублей, в счет моего жалованья с 1-го января.

Затем следует все и везде (однако без убытков вследствие поспешности, так как я не тороплю [Вас]) обращать в деньги, а сколько и где придется отложить, необходимо записывать.

Тихона могу взять сюда, так как он намерен быть прилежным. Точно также парикмахер Максим и поваренок Козел должны приехать ко мне.

Посылать жен и детей зимою запрещает человеколюбие. Напишите мне, чем каждая из них должна заниматься в моем доме.

Лошадей с упряжками, число которых должно достигать 7, пришлите, а в дорогу припасите для них хотя бы сена. Если среди имеющихся у меня лошадей найдется пара красивых вороных, или иной масти, обученных и годных для выезда, то не продавайте их; хорошо было бы иметь их здесь, если не лично для себя, то...

Не знаю, требовать ли Толпышку, если он оказал такое же прилежание на кухне, как в хоре, и требовать ли хористов; разве только самых необходимых, да и то, если они отличаются [208] способностями и талантом; может быть, некоторые из них могут быть определены на службу при буфете, потому что необходимо весьма ограничить штат служащих здесь у меня.

То, что теперь будет перевезено сюда, должно быть перевезено на гнедых лошадях, так как здесь две выездные лошади обманули мои надежды.

Франциск Лашкевич пишет мне из Брод и требует еще уплаты за провоз пресса из Лейпцига в Могилев Подольский (откуда этот пресс должен был быть доставлен в Могилев Белорусский), кроме отданных мною, во время пребывания в Киеве, 8⅔ рубл. и кроме самой стоимости пресса, уплаты которой он еще потребует, несмотря на то, что прессом этим пользоваться нельзя, так как он без рам.

Я писал г-ну Гизеке, что я отказываюсь от пресса, готов его уступить, хотя бы с потерею уплаченных мною вышеупомянутых 8⅔ рубл., будто бы в качестве таможенной пошлины.

Должна быть накладная на этот пресс, написанная по-немецки и оставленная в Печерске тем евреем, который получил вышеупомянутые 8⅔ рубля. Отыщите эту накладную и спросите у доктора, как решить вопрос, и что ответить г-ну Лашкевичу.

Отдавать землю в аренду не желаю. Скорее кабаки, да и то, по крайней мере, все оптом. «Пескевичи» с 18 душами, может быть, и не стоят более 1800 рубл. серебром, так как другой монеты в то время совсем не знали. Относительно залога в акте передачи мне этого имения (w przekaznym prawie) не упоминается, а десятилетняя давность [владения] истекла 15-го февраля.

17 февраля 1798 г.

Дарье Карловне.

Ваше последнее письмо по поводу полученного известия о моем перемещении из Могилева, Бог весть на какой срок, вызвало, как я замечаю, такое чувство, на какое я надеялся все время; хотя я никогда не мог предвидеть, что это перемещение вызовет обстоятельства настоящего моего назначения, в котором виден перст Божий, потому что... ¹⁵. [209]

15 февраля.

Господину Гизеке, Коллежскому Советнику.

Только что получил письмо из Брод, датированное 8-го января, от купца, по имени Франциска Лашкевича, который, кроме 8⅔ рубл., взятых им в Печерске, как стоимость таможенной пошлины за типографский пресс, потребовал еще уплаты 57⅔ рубл. за провоз этого пресса из Лейпцига в Могилев-Подольский, откуда он должен был быть доставлен в Могилев-Белорусский.

Так как Вы, милостивый государь, были столь добры, что взяли на себя труд доставить мне этот пресс, то Вам известно, потребуют ли от меня [еще] уплаты стоимости самого пресса, или она уже входит в эти 57⅔ рубля.

Однако пресс этот бесполезен, так как он без рам: и я охотно отказался бы от него даже с потерею 8⅔ рубля, мною уже уплаченных. До сих пор у меня не было возможности приняться за те исправления и дополнения в моей истории Тавриды, которые являются существенными, в виду перемен, происшедших в настоящее время в этом крае, более теперь обремененном налогами.

25 февраля 1798.

Из Петербурга в Киев о. Стецкому, прелату Киевской архидиоцезии.

Заупокойные службы по Вюртембергском герцоге, смерть Польского короля, организация молитвословий у гроба покойного, вынос его тела из Мраморного дворца, заупокойные службы, в течение 4-х дней, и сегодняшние похороны в нашей церкви,– все эти церемонии, исполнение которых было поручено мне, лишили меня возможности ответить на Ваши письма и вспомнить о собственных своих делах.

Теперь, вследствие увеличения у меня занятий, и без того обширных, заседаниями в Католическом Департ. Юстиц-Коллегии, я должен выискивать урывками свободное время для корреспонденции с друзьями. [210]

Об этой высокой милости Монарха уже посланы ко всем епископам и во все консистории соответствующие указы; Вы получите также такой указ от моего генерального оффициала, о. Берента, из Могилевской консистории, но еще не скоро. И потому не упускаю случая оповестить Вас об этом.

Мое последнее повышение, равно как и остальные знаки милости, за которые мне пришлось, в течение одного месяца, 6 раз выражать коленопреклоненным свою благодарность, я принял с чувством искренней признательности.

Я приношу в жертву свои могилевские сады, дома, теплый климат, предполагаемое местопребывание еще в более теплом климате, наконец, свое здоровье, так как кажется, что этой жертвы требует от меня церковь. [Прославляю устами и сердцем милость Монарха, повинуюсь Его мановению, благословляю со всем духовенством Его дни, а судьбу жизни своей, пределов которой, положенных в книге Божественного предопределения, никто не прейдет, повергаю к стопам Престола Всевышнего] ¹⁶.

Теперь мне не нужно уже ни дома, ни хутора, ни в Киеве, ни в Киевской губернии.

Г-ну камергеру Харленскому и его супруге засвидетельствуйте мое сожаление о том, что лишен надежды свидеться с ними.

Писать им и продолжать выражать благодарность за испытываемое дружеское к себе отношение буду, если мое к ним обращение повлечет за собою ответ с их стороны.

Так как в последнем письме Вашем ко мне я нашел упоминание о себе, то на поручение, данное Вам ко мне г-ном камергером, я отвечаю, что брат мой, зная о моем решении купить в Киевской губернии хутор за те 500 рублей, нарочито прибыл в Петербург и требует, чтобы я, в виде вознаграждения за них, взял в банке такую же сумму для него под залог своих собственных вечных владений, в виду того, что он ведет переговоры с присутствующим здесь князем Сапегой относительно аренды имений последнего в Белорусской губернии. Но так как Монарх определил навсегда моей резиденцией [211] столицу, так как я уже не могу и думать вовсе о моем переселении, но [должен заботиться] о концентрировании здесь своих доходов, не обременяя их новыми долгами в будущем, то последние следует переслать сюда. А так как Вы пишете, что и г-н камергер не купил для нас имений, и у него находится в наличности сумма, то я прошу его о незатруднительной для него пересылке ее Вам.

Трата нескольких золотых червонцев на пересылку мне этой суммы вознаградится надежностью, быстротой и своевременностью ее доставки. Очень сожалею, что наши письма так долго идут в Киев, а часто даже и совсем не доходят. Если бы мне позволило время, то я чаще повторял бы свои изъявления почтения и глубокаго чувства, с которым...

26 февраля.

О. оффициалу Беренту для г-на Иосифа.

1. Присоединенные энциклики прошу разослать деканам и провинциалам, а именно, о присяге.

2. Тринитариям предпишите, чтобы, согласно с санкцией рапорта, поданного Императрице в 1782 году, двое из них имели местопребывание во вверенном им приходе в Бабиновичах и чтобы они сейчас туда переселились; чтобы Зацивновский продолжал получать 300 рублей жалованья из хутора и не был удален из консистории, а остальные пусть переселятся в Витебск, и только один останется в монастыре для надзора.

3. То же самое прикажите и Бернардинам; пусть переселятся в Могилев, и пусть также только один из них останется при монастыре и при церкви.

4. Пусть исполнять точно и немедленно эти мои предписания, не ожидая того, чтобы я их бранил.

5. Пусть не верят сплетням о конфискации имений; наоборот, пусть молятся за добрейшего Монарха и истинного Покровителя, оставаясь уверенными в неприкосновенности своих владений.

6. Я приказал о. Довмонту наблюсти на месте за исполнением этого моего предписания. [212]

7. Монахи, заседающие в консистории, должны выбрать из своей среды двух подскарбий (казначеев), и те пусть предъявят к монастырям требование отдать невыплаченные остатки жалованья. Дело это пустое, но сопротивление торжественно провозглашенному постановлению своих провинциалов, дело– сериозное. Неповинующимся грозит лишение должности, лишь только будет о них представлен мне рапорт.

4 марта.

Г-ну Росохацкому.

Ваши последние письма были получены мною, милостивый государь, 19 и 23 февраля.

Я совершенно не настаиваю [на присылке] безделушек, оставшихся не подсчитанными при составлении Вами списка. Рапорт Ваш об этом, от 22 июня, одобряю.

Я послал Вам ассигновку на 1000 рублей для получения моего жалованья, но Вы получили ее слишком поздно, так как, несколько дней спустя, после ее отправления, я получил из Витебска все свое жалованье. Оставьте эту ассигновку у себя, воспользуетесь ею 1-го мая, так как ждать придется только полтора месяца.

Хорошо было бы, если бы удалось упросить г-на доктора повременить до этого срока. Если г-н Храповицкий к этому времени не уплатить, тогда Вам придется из этих 1000 рублей уплатить ему (доктору) для того, чтобы сохранить для меня кредита.

Уплатите Карлу долг Серафимовича. Я заказал испанскую шерсть к лету и [могу получить], сколько хочу. Относительно тонкого сукна здесь решено, что местные купцы не хотят его, так как хотя оно и очень хорошего качества, но не отличается ни надлежащей прессовкой, ни ворсом, ни атласным глянцем.

Здесь имеется спрос скорее на красивые, чем ноские сукна. Казна не требует также офицерского сукна, а только солдатского. Поэтому нужно высчитать, какова будет прибыль от выделки солдатского сукна.

Кроме того, этот расчет возможен потому, что губерния [213]

не будет нас осаждать указами, а то, в противном случае, хотя закрывай фабрику, так как для нескольких людей, которых я у себя здесь оставил, не стоит содержать ее. Сукно, посланное Вами в кусках, дошло сюда.

Пришлите также и те 8 кусков, которые не окрашены.

Семьсот семьдесят пять рублей получил. Очевидно, что об обеспечении мною себе взятых в залог имений не знают, если атакуют меня предложениями отдать их в аренду, как, напр., в настоящее время маршалок Белинский.

Что Вы ведете особый счет доходов из взятых в залог имений (и) не тратите этих доходов,– это хорошо.

Не бойтесь смерти, ни как русский подданный, живущий в безопасности, ни как христианин, так как на старости лет Бог пошлет ее.

Отчего г-н Микулич не привлечен к ведению моего хозяйства? Дайте ему тем временем на верхнее платье сукна, о котором он просит. А на время Вашего приезда сюда можно ли на него положиться и дать ему какое-нибудь поручение, в виду проектированного Вами способа, и без отдачи в аренду, обеспечить с имений доход, который должен быть присылаем в Петербург?

Витебская губерния из мануфактур-коллегии, а капитан из Губернского Правления должны были уже получить [распоряжение] об освобождении моей фабрики от производства каразеи, выделка которой, если она только не красного цвета, из остатков и клочков шерсти легче, чем представляют себе это мои мастера, судя по прилагаемому мне Вами печатному указу.

Пришлите мне некрашеной вигони и вообще некрашеного сукна, так как я всякое, и (даже) черное, велю здесь перекрашивать.

Дружеское заявление г-на Пашкевича об уступке одной пограничной десятины принимаю с благодарностью, а Вы присоедините эту десятину к тому участку, где она лучше всего в состоянии обеспечивать границу от всякого могущего когда-либо произойти спора, и где это удобнее сделать.

Невестка моя, так как она больна, пусть пользуется, вместо [214] жены садовника Василия, помощницей ¹⁷. Я желаю в доме общего согласия. Приближается пасхальная для Вас исповедь.

Что касается продажи Печерска, то она была предположена тогда, когда вырученные от нее деньги должны были быть использованы для покупки хутора на юге, но этот проект теперь оставлен.

Однако, как Вы оцениваете Печерское имение? Желаю услышать Ваше мнение об этом, а также и относительно того, сколько можно получить с него арендной платы и кому надежнее его арендовать?

Вы прислали мне короткую бархатную одежду, но не черную, в которой я нуждаюсь.

7 февраля.

Проекты Ваши как относительно посылок, так и относительно хозяйства, одобряю.

23 февраля.

Полагаю, что я сумею оценить последствия и согласен на то, чтобы порвать всякие сношения с могилевскими купцами, тем более, что совершенно пет в этом надобности в виду того, что я уже завел сношения с здешними. А с теми и другими одновременно вести дело (ни продавать, ни покупать) не хочу.

Брусья на Печерскую мельницу могут быть во всякое время немедленно отправлены, так как об обеспечении и увеличении для себя дохода не следует забывать при всякой системе.

Что касается коверщиц, то если их нельзя устроить per mod um аренды, т. е. предоставляя им материал, обязать их выполнить определенное количество предметов производства, которые приносили бы некоторую прибыль, то не лучше ли, для их же блага, [передать все дело] в руки г-на Корсака, примерно на год.

Почините, милостивый государь, как можно поскорее и получше верхний этаж моего каменного дома для перемещения туда моего семейства; ему предоставляется занять, сколько угодно комната.

Помню Немчинского Боровского. [215]

Раньше, чем Вы попросили о себе, Вы уже получили, 16 февраля, соответствующее Вашей просьбе мое решение относительно себя.

В указах мануфактур-коллегии, которые Вы мне прислали, нет никаких предписаний, а только лишь запросы о том, кто берет на себя доставку и чего именно. Жду рапорта, сколько имеется полотна готового и еще изготовляемого. О. Судорский, полагаю, прислал уже лен, и тальку уже прядут. В виду дешевизны и обилия хлеба единственное средство это мануфактура, т. е. хлеб должен потребляться рабочими, а их труд доставлять продукты для продажи. Это – проект, взятый из полицейских книг, а подробности могу разработать только на месте. Типографию отдаю в консисторию, в ведение отца оффициала, с тем, чтобы и издержки, и прибыль, и пользование ею были употреблены на печатание указов, которые должны быть опубликованы. Доходов с моих имений не хватить здесь на стол, если и в Могилеве, и в Петербурге я буду давать готовый стол; поэтому в Могилеве не должно быть уже готового стола. Остающейся на службе будет получать месячину и уже из собственная кармана должен давать на расходы повару. Но оплачивайте служащих как следует (bedzie dawac z kieszeni swojej, ale do tej kieszeni dawaj W. M. Pan ile trzeba).

В виду того, что мой ответ на Ваше письмо, от 23 февраля, уже не поспеет в Могилев перед отправлением людей, то поэтому я не делаю Вам никакого распоряжения относительно отправления обоза.

4 марта.

Г-ну Лейтенант-Полковнику Голынскому, кавалеру ордена св. Георгия.

Прилагаемая при сем копия не заставила бы заподозрить в недостатке корректности г-на ротмистра Собаньского, если бы я, впрочем, не знал его; а вследствие знакомства с ним я оказал ему денежную помощь. Итак, я прошу Вас, г-н полковник, заставить его выполнить те обещания, которые он давал, находясь в стесненных обстоятельствах, и принудить его уплатить мне свой долг. Имею честь оставаться с глубоким доверием. [216]

25 марта.

Г-ну Росохацкому.

Я прочел все реестры.

В каретном сарае не вижу новых хомутов, должно быть, они в Малятичах. В оранжерее нет бананов.

Способ оплаты векселей гг. Гизеке и Станислава я находил на отданных второпях г-ну Годлевскому, при отъезде его отсюда, счетах, от которых у меня остались только талоны. Пришлите мне в таком случае все, относящееся к этим расчетам.

Президента мануфактур-коллегии, Салтыков, еще раз просил меня заняться солдатским сукном; повторяю поэтому требование свое обсудить этот вопрос и рассчитать, а затем послать на Украйну за шерстью, в чем Вам поможет лицо, которое просили об этом, от имени о. декана Судор[ского], так как безусловно кто-нибудь является знатоком этого товара. Данное лицо будет представителем фабрики.

[Салтыков] определенно сказал мне, что нет более распоряжения заставлять частные фабрики обязательно, против воли, поставлять что-либо.

Не взять ли девушку, или парня для услуг, там, где это позволено.

Всем желающим получить отпускной билета необходимо выдавать его; в противном случае, подушная подать за них может быть разложена незаконно на всю деревню; потом придется, будто бы, платить за такой билета в канцелярию, а зачем нам все это?

Коверщиц еще раз рекомендую самим старательным образом не оставлять без внимания и заботиться о том, чтобы они были, когда возможно, полезны и для меня; лучше всего [этого можно достигнуть] отпуском их на год к генералу Корсаку.

Попросите о. оффициала, чтобы он не удалял из квартир Вилянтов, а Вы прикажите в этих квартирах произвести ремонта. Они будут упрекать меня ссылкою на продолжительность своей службы, но..... ¹⁸ простит, я не знаю, кто к кому должен, на самом деле, чувствовать более благодарности. Они несколько [217] раз, когда им предлагали отработать, исполняли работу очень небрежно.

Ремесленникам, поселяющимся в Малятичской волости, дайте по одной лошаденке, которые мне не нужны более, так как я там не живу. Если лошадь лучше, дайте одну на двоих. Кроме того, выдайте яровое для посева. Хату обещайте на будущую зиму, потому что теперь не время ни возить лес, ни строить. Дайте каждому квитанцию на 20 сосен из Туровской пущи.

На постройку Лопацинской плотины поставьте рабочих, согласно с инвентарем той волости, на которую возложена эта работа.

Г-н Микулич просил меня об отдаче ему в аренду «Малятич», но меня не приохотить к этому аккуратностью уплаты за «Баиувку».

Александр, кажется, сам не желает, или Вы не хотите, чтобы он хозяйничал в моих имениях. Однако это дело надо так устроить, чтобы у него была небольшая ответственность.

Жену садовника Василия определите прачкою у г-жи камергерши.

Пьяницу Парфена поручите наказать розгами г-ну Гутовскому, и прикажите ему (Парфену) после того, как он уничтожит дорогу от Лопацина и соединит липовый сад с вишневым, развести сад в Малятичах, так как он сумеет это сделать.

Пусть сажает дички теперь, сейчас же, весною; потом пусть сделает прививку, окулирует черенки, которые может взять из Печерска.

Типографам определите месячину и годовую плату, но все остальное они должны доставлять себе сами; в особенности не обязывайтесь давать им одежду, о чем извещаю Вас для того, чтобы, служа о. оффициалу, они ничем ему не надоедали.

Так как у Вас нет тальки, то не определите ли рабочих полотняной фабрики на суконную, так как я помню, что они завидовали житью суконников.

Однако тот же президент мануфактур-коллегии утверждал, что Дубровенская рабочая плата будет принята, так как он знает, что она не была слишком высока, а поэтому не было [218] бы ничего удивительного в том, если, при осуществлении вновь задуманного предприятия, мы остались бы без убытков. Необходимо заранее подвести баланс.

Следует, однако, оставлять при полотняной фабрике немного тонкой тальки для производства образцовых скатертей и салфеток, стараясь купить их, хотя бы в Виленской губернии ¹⁹.

15 марта.

Росохацкому.

Ропот типографщиков перестанет интересовать Вас, когда месячина и жалованье (для них) будут скреплены моею подписью и отданы им в присутствии о. оффициала. Тоже необходимо выдать и садовникам. Подпишите карточку для Тимоха и Федора, а контракты пришлите мне для подписи, какая кому необходима.

Садовник перестанет чудить, когда Печерск будет отдан в аренду. Но он не будет отдан в аренду кому попало. [Он может быть отдан в аренду] только такому лицу, которое не выкопает фруктовых деревьев и не позволить их выкопать; которое обяжется присылать мне, по почте, несколько сот персиков и не будет браниться.

Для перенесения Вашей резиденции в «Буйничи» и закрытия в Могилеве кухни нет никаких препятствий.

Савелий, Василий, Максим более не нужны.

На запрос Ваш, от 8-го марта, я в третий раз уже пишу, что Вы, прежде чем получить разрешение выехать, должны иметь уверенность в том, что имения, которые Вы советуете мне отдать в аренду, устроены без всякого ущерба.

Вы мне советуете отдать в аренду? Но кому? Для того, чтобы не иметь права? или для того, чтобы не испытывать разорения? или не иметь уверенности?

Не дождетесь ли Вы г-на Годлевского, когда он будет объезжать лошадей? Лучшим средством избавиться от заботы является для него распродать все, как можно; так как он сам мне говорил, что его забракованный лошади продавали по 4 рубля в тех местностях, где сено было очень дорого. [219]

Необходимо присматривать за оставленными в Печерске нотами и музыкальными принадлежностями, чтобы их не испортили крысы, которых там всегда было много, а теперь они будут [вдобавок] и голодны.

О. каноник Бышковский сдаст Вам все, что примет.

26 марта.

О. Бышковскому.

Вашего прошения, направленная ко мне и представленного мною в коллегию, никто не в состоянии разрешить, кроме того, кто, по моей рекомендации, почтил Вас оставлением на действительной службе. Надеюсь, что будете торопиться, не дожидаясь, сохрани Бог, исключения из службы.

Прошу Вас, как приятеля, обратиться к моей невестке с просьбою выслать мне мое серебро и табакерки, а Вас прошу привести их с собою. Кроме того, прошу Вас, в присутствии г-на Гринкевича и еще кого-нибудь с Вашей стороны, принять ларец и лавку. Медные деньги сдающих доллшы быть употреблены на уплату за сахар, который был взят для изготовления варенья для моей невестки.

Я заявил на почте, чтобы адресованные моему брату и племянникам письма отсылались обратно. Письмо, которое брат писал мне из Вильны, прилагаю сейчас.

Не понимают своей выгоды, если дуются на того, кому должны уступать. Очевидно, не знают того, что Бог создал не всех равными ²⁰.

[Я обращаюсь к Вам с просьбою] не для того, чтобы причинить Вам хлопоты принятием [в заведывание] моей собственности, но прошу Вас, отобрав, как можно скорее лавку, сдать все г-ну Росохацкому, так как знаю, что на него сердятся из-за его привязанности ко мне.

Прошу отдать невестке немедленно те 8⅔ рубля золотом, которые она одолжила для уплаты еврею за провоз пресса. [220]

(Относительно обеспечения себя отдачею в аренду взятых в залог имений за 6000 рублей было бы очень легко условиться с приятелем, который может и не жить обязательно в Могилеве, лишь бы только нашлось лицо, которое ссудило бы эту сумму, или еще большую, согласно с Вашими расчетами.

За один «Голынец» о. митрофорному дают 500 рублей.

Об аренде «Малятич» пишу сестре, хотя вижу, как они мне платят за «Баиувку». Я скорее отдал бы в аренду г-же бригадирше, но мне необходимо деньги вперед) ²¹.

Спросите г-на Василевского, успокоится ли он уже теперь, а об этом его спокойствии я искренно старался (szukalem).

Отцу митрофорному я готов возвратить арендную плату даже с излишком. Так как этот прелат строит уже свои планы в другом месте, то может согласиться на мое предложение легко. Я предпочел бы заключить с ним договор на такую сумму, какую мне предложить кто-нибудь, согласно с установленным Вами инвентарем, а за «Голынец» я сам дам ему 500 рублей; он советуется со мною относительно этой суммы.

Ремесленникам, просящим дать приборы, не могу доверять, как бы они их не растеряли. Выдайте им только самые небходимые и не дорогие; более лее тонкие и ценные оставьте в Печерском складе, занеся их в реестр г-на Ксеневича.

Г-н Годлевский в настоящее время находится в Запущанском, но будет жить в Туле, куда получил отпуск от Самого Императора, по 1-е мая. Он назначен в гусарский полк генерала Напражевича.

Продажа Печерского была решена в то время, когда я желал собирать деньги на покупку имения в Киевской губернии, где мне было дозволено уже и жить, а теперь этот повод устранен.

Если следует думать об отдаче в аренду, то разве о надежной и не вредной для сада.

Остающимся на службе садовникам назначьте месячину и жалованье, об остальном они должны заботиться сами (na wszystkiem ich). [221]

Я прочел подробности, касающиеся отправки; скажу им, что у меня будет основание благодарить их. Установлено ли равновесие между содержанием всего этого здесь в порядке и содержанием в порядке хозяйства ²².

23 марта прибыли в Петербург:

Алексей.
Жена.
Григорий.
Жена.
Парфен.
Жена.
Прокофий.
Жена.
Циерох.
Жена.
Хорист Якубчик.
Хорист Иванчик.
Хорист Циерешка.
Хорист Денис.
Якимчик – поваренок.
Якушко – поваренок.
Тихон – маляр.
Батрак Гришка, извозчик.
Батрак Семен, сторож.

Жили здесь с 23 августа 1797 года:

Секретарь.
Камердинер.
Онуфрий.
Фома.
Павел.
Веребей.

1 апреля 1798 года.

Г-ну Росохацкому.

Последнее письмо Ваше я получил 19 марта; оба Ваши письма находились в дороге 12 дней.

В Страстной четверг, с большим затруднением, прибыл наконец обоз. За снаряжение его весьма Вам благодарен; также и за продажу урожая, которую одобряю.

Если Вы, рассчитывая на обещание г-на Годлевского, окажетесь не в состоянии расплатиться с г-ном Гизеке, то я вынужден буду для того, чтобы угодить ему, принять сюда в Петербург хотя, однако, и с величайшим прискорбием, его ассигновку на 550 рублей; тем не менее, я предпочел бы, чтобы [222] преемники епископа, взяв вперед годовой процента, возвратили им мой долг.

Прикажите, пожалуйста, оттиснуть для меня жестяных билетов, каковых у меня было много в типографии и с различными рисунками, как доказывают это оставшиеся у меня здесь экземпляры, по нескольку штук с различными изображениями. Я предпочел бы с рисунками Ватиканского собора.

В письме своем, от 8-го марта, Вы обещаете мне за все доставленное в Могилев сено 500 рублей и пишете, что атава даст больше; этому я верю, потому что помню, как сам платил дорого перед покосом.

Вы просите разрешения приехать ко мне в Петербурга на один день, после того как просохнуть дороги; просите, чтобы Вы были у меня под рукою; чтобы я не изменял своего распоряжения относительно вверенного уже управления своими имениями; полагаете, что я желаю поручить это управление одновременно двум лицам.

Однако все это несовместимо. Ожидаю от Вас более подробного объяснения Ваших мыслей. Что касается высказанного Вами в письме предположения относительно того, что Вы замечаете мое недоверчивое к себе отношение, то я не помню, чем я дал Вам, в своих письмах, основание для такого заключения. Напротив того, я послал Вам полную доверенность на управление имениями, а также лично мною подписанное разрешение выдавать людям жалованье и месячину.

Поздравляю Вас с тем, что Вы нашли легкий способ окончить ремонт каменного дома для г-жи камергерши. Если необходимо, то пусть очистить помещение и Боровский; однако его, ведь, сама камергерша поселила там. Ему можно разрешить занять помещение во флигеле, пока он не переедет, как сообщал, в Киев, или в Витебск.

Стены, где появились трещины, непременно надо починить; так как трещины доставляют, поистине, более всего неприятностей архитектору, да и мне также очень неприятно было бы слышать, что такая руина оставляется без ремонта.

Засыпка колодца не является надежным средством [223] укрепления фундамента прилегающей стены, так как свежая земля не имела бы ни достаточной твердости, ни упругости.

Поэтому необходимо, чтобы обе колонны, которые должны поддерживать свод, были фундаментальны.

Княгиня, возвратясь в Могилев, не будет Вас беспокоить.

О. оффициалу охотно разрешаю переселиться во дворец, перенести туда и типографию, и книжный магазин, но только под условием не выселять оттуда живущих там.

Письмо с французским адресом прошу отослать.

Список присланного из Могилева сукна:

От Белыновича – 5 аршин
От о. Хращинского – 5 аршин
От Вас по почте – 5 аршин
Через Скирневского – 15 аршин
При его же посредстве – черного, толстого – 5 аршин
На Ваше имя по почте – тонкого – 5¼ аршин
Вигони черной – 6 аршин
Из Витебска прислано (из хранящихся у Добр[овольского]) кусков – 6 аршин
С обозом сукна на мундиры также кусков – 6 аршин

Епископ Быховский арендуете за бесценок мои имения; предполагаемые изменения и договор должны были последовать во время моего прибытия в Бобруйск, но так как этого уже не предвидится, то принимая во внимание, что он, между прочим, мало сделал для ремонта церкви; священников, для которых я определил известную часть дохода, не воспитываете; распространил уже слух о моей смерти и старался получить этот бенефиций, утверждая, что имеет на него право за восстановление из развалин прихода, [в виду всего этого] Вам следует, так как срок его контракта истек на Новый год, поехать туда и окончить дело, отдав имение ему, или какому-нибудь другому священнику, на условиях, которые приносили бы настоящий доход, а не оставлять его за ним, лишь из любезности. [224]

Какая для этого Вам нужна инструкция, напишите, пожалуйста, и я ее Вам дам и подпишу.

Что же касается дела генерала Годлевского, то ясно, что я, не нуждаясь в лошадях, купил их по цене, установленной его людьми, желая именно угодить ему: но понятно, что отнять у меня товар, который я купил и за который уплатил, никто не может. Однако, желая оказывать ему постоянно свое дружеское и к нему отношение, и не желая представиться лицом, стремящимся к наживе, я разрешаю возвратить ему лошадей, но [при совершении этой сделки] кладу в основание чистую справедливость, а именно:

1) чтобы генерал возвратил мне [причитающуюся за них] сумму также наличными, как я ему уплатил;

2) чтобы уплатил стоимость содержания лошадей и стоимость ухода за ними;

3) чтобы прежде всего уплатил мне то, что должен был уплатить г-н Храповицкий;

4) чтобы, прежде чем получить лошадей, уплатил мне те 400 рубл., которые здесь взял у меня взаймы.

Прошу Вас не отступить ни от одного из этих условий, так как я помню, сколько неприятностей мне пришлость испытать, из-за своего желания придти на помощь в нужде (przysluzenia sie w potrzebie).

Г-ну Г. ²³

Я найду время приняться за работу, чтобы быть в состоянии дать нулшое поручение г-ну Сенику приступить к печатанию, хотя до сих пор не знаю еще, сколько экземпляров и на каких условиях. Я получу названную работу, с теми исправлениями, которые пошлю, за 150 рублей за каждый из 4-х томов.

Я прошу Вас известить об этом г-на Росохацкого, от которого буду ждать ответа. Свидетельствуя Вам свое почтение и преданность, имею честь быть. [225]

Так ²⁴ как письмо Ваше, от 9 февраля, в совершенно ином стиле, чем то, которое Вы писали своему сыну, то я вижу, что известие о моей разлуке с Вами вызвало такое чувство, на пробуждение которого я надеялся.

Так как я далек теперь от тамошней молвы, потому что, Бог знает, когда увижу Могилев; так как хотя моя дружба дорога моим друзьям, как мне дорога Ваша, однако моя личность, как отсутствующая, больше не может Вас касаться, то поэтому только мой сын... ²⁵

18 апреля 1799.

К Димитрию Прокофиевичу Трощинскому, Тайному Советнику ²⁶.

В почтеннейшей рекомендации В. В. Пр. велел я изготовить представление в Прав. Сенат на Советничью вакансию в юстиц-коллегию католического департамента Г-на Ауреджио с прочими, как о сем моем намерении имел честь донести В. В. Пр. самолично. Но понеже сие письмо не было преисполнено желаемыми им, а к делу ненужными похвалами, то он сие письмо мое в глаза в присутственной камере коллегии назвал арлекинадой. Мил. Г-рь мой, должен ли я искать удовольствия за оскорбление сана и места моего и снисходительства к нему и за злоупотребление сего высокопочитания, с которым честь имею быть.

20 апреля.

Г-ну Росохацкому.

На запрос Ваш, что делать с 1125 рублями, отвечаю: уплатите самые спешные Могилевские долги.

Если вы получили мое апрельское письмо, то Вы узнали из него, что я вовсе не желал тяжбы с г-ном Хр., если требовал немедленного мне возвращения 400 рублей, которые здесь были взяты им у меня дополнительно взаймы. [226]

Я прощаю тех, которые ввели нас в это затруднительное положение.

Относительно суконной фабрики я пишу только то, что заключается в указе и что утверждает президент мануфактур-коллегии, а именно, что нет принудительной доставки.

Помню, что необходимо получить сообщение и резолюцию.

Рассчитайте, принесет ли фабрика доход, если сохранить ее исключительно для удовлетворения моего обихода; в противоположном случае, закройте ее, так как для меня теперь мало нужно сукна.

Выделывающих ковры снабдите надлежащим образом всем необходимым; соглашаюсь на то, чтобы они изготовляли диваны и стулья в Могилеве, и за этот проект благодарю Вас.

Ваши христианские поступки вызовут благословение Божие.

Письмо Ваше, от 8 апреля, и реестры получил одновременно 18 апреля.

Что касается договора с крестьянами, которые при настоящих обстоятельствах, может быть, и основательно жалуются на недостаток денег, то я повторяю свой прежний проект заменить чинш и обязанность их уплачивать подати барщиною.

Этим барщинным трудом следует воспользоваться не для построек, не приносящих дохода, а для увеличения урожая сельскохозяйственных продуктов, более легких для сбыта, нежели рожь, как то: льна, пеньки.

Так как последняя требует много навоза, то следует завести волов; с этими волами беднейшие крестьяне будут являться на барщинные работы; да, кроме того, окажутся [у нас и] собственные волы.

Для покупки волов должны найтись деньги, а именно те, которые, до сих пор, уходили на уплату жалованья по третям года; однако позаботьтесь, чтобы весною, когда будут собирать подушную подать, никто, Боже сохрани, не терпел голода.

Более верное доказательство предоставления Вам мною полномочий на управление имениями (wladzy gospodarskiej) и моего к Вам доверия Вы уже получили.

В то время, как г-н Шанявский в письме своем к [227] Вам, от 5 апреля, взывал к моему великодушию, я [по иным мотивам], не говоря уже о том, что справедливость требует исправности с моей стороны, именно еще и из-за желания сохранить к себе уважение г-жи гетманши, поручаю Вам причислить к чистым долгам ту сумму, которая осталась не уплаченной в ее казну из причитающейся ей ежегодной доплаты, и уплатить эти 1000 рублей в Быхов сейчас же, после того как будут погашены Могилевские долги.

С распоряжением суда согласен.

Вопрос о кабаках можно обдумывать, но также необходимо иметь надзор за ними и присылать мне счет чистой прибыли сравнительно с тою, какая получалась при прежней корчемной аренде.

Что касается Витебских дел, то обратитесь с этим к г-ну Маньковскому. Гг. Ц. и Хр. можно скорее и вернее привлечь оказанием им какого-нибудь хозяйского внимания, нежели расчетом на мое письмо.

Экономов у Вас уже давно множество, но для того, чтобы при увольнении их не оказалось на их стороне право, которое влечет за собою и ропот и расходы, необходимо при расчете соблюдать осторожность.

Когда пришлю Вам ассигновку на заказанный мною при посредстве о. прелата Стецкого орган для Киевской церкви, то, по крайней мере, расходы на его пересылку не должны падать на меня.

У хористов нет никаких нот для тех песнопений, которые они разучили. Г-н Сихра взял с собою все ноты, как собственные. А так как они не могут петь, то ни одна церковная служба не может сопровождаться музыкою. Вот образчик благодарности.

Исполните все, заключающееся в представленном Вам письме; я его содержания не знаю, так как редко видимся.

Обяжите о. Бышковского, которого мы сердечно здесь ожи-даем, привести с собою из Витебска, за мой счет, двух слуг о. ПІостаковского.

О. Бышковскому, если он пожелает, дайте на дорогу карету, [228] или коляску, какую ему угодно. Она может доставить ему удобство, а здесь может пригодиться мне, или для моих приятелей.

Г-н Журавский, Черековский управляющий, сообщает, что г-н Чертович причиняет ему много неприятностей, хотя он, в виду службы последнего у меня, старается смягчить отношения; однако, во избежание неприятностей, просит предоставить ему в аренду имение.

Прежде всего не знаю, принадлежать ли снова Чертовичу имения, забота о которых была вверена Мстиславскому управляющему.

Затем Вы понимаете, что согласиться на его просьбу не входить в мои планы; скорее следует г-на Чертовича поставить в такие правовые условия, чтобы к нему не было придирок.

Шлю поклон о. оффициалу. Деканат в Мстиславском уезде, принадлежащей к его округу, уже в течение 3-х лет не приносил дохода.

Что думает?

На его, обращенный ко мне запрос, [отвечаю]: пусть договорится как-нибудь с о. Голынским, чтобы избежать претензий и суда.

19 апреля 1798.

Маньковскому, Надворному Советнику и Советнику Наместничества.

Милостивый Государь, секретарь имений.

Помощь, оказанная Вами нашему другу, о которой Вы заявили раньше в особой записке, а теперь вспомнили в своем последнем ко мне письме, от 5 апреля, глубоко запала в мое, благодарное Вам, сердце. Основанием этой помощи является не столько чувство уважения к данному лицу, хотя оно заслуживаете его в полной мере, сколько убеждение в правоте его дела, и то его положение, которое обращаете на себя внимание каждого. Прошу Вас, продолжайте представлять доказательства своей помощи, направленной на охрану собственности этого лица; прошу Вас с уверенностью, соответствующей той откровенности, с [229] какою Вы обнажили мне свое сердце, и с тою преданностью, с какою имею честь быть ²⁷.

13 марта 1798.

Моим племянницам.

Mesdemoiselles, я очень Вам благодарен за поздравление меня с днем моего Ангела и за образчики Ваших пейзажей.

Примите прилагаемую ассигновку в знак моей благодарности, с которой остаюсь любящий Вас дядя.

Этим письмом объявляю, что считаю окончанным расчет относительно тех 500 рублей, которые мне следует из «Лопацина» как неуплаченный до сих пор третной взнос.

Датировано в Петербурге 13 мая 1798 г.

Через камердинера Карла.

14-го марта я писал г-же Микулич, которой отослал обратно письмо ее сына, заключающее в себе выдержки из письма г-на Росохацкого, от 4-го июня.

Сестре: простите, что не пишу, так как занят. Г-на хорунжего поздравляю с выздоровлением.

4 мая.

Князь Безбородко ²⁸.

Нунциус сказал, что папа не может ныне меня жаловать кардиналом трудностью созывания в консисторию нескольких кардиналов для объявления им своей воли, и понеже сие достоинство здесь в российском подданном уподлено было бы. Первое опровергнул он сам, обещав доставить папские буллы для епископов, государем определенных, которые никак без вышесказанной консистории назначены быть не могут, другое сие пахнет тринадцатым столетием.

Светлейший Милостивый Государь, сходатайствуйте точное высочайшее повеление (но не к завидующему), дабы требован был [230] для меня сей чин, мою митрополитальную связь с российскими католиками … ²⁹ укрепляющий.

Доношу притом Вашей Светлости, что намерен вверить епископам на некоторое число лет власть, им государем положенную, сходственно с учреждением от тринадцатого столетия, а митрополитальную должность крепко стесня по обыкновенному и сиу красит токмо алым цветом.

Есмь сколько можно быть усердный и всепокорный

митрополит С. Сестр.
4 мая 1798.

13 мая 1798 г.

Г-ну Росохацкому.

Позаботьтесь о комнате в верхнем этаже в Печерске, чтобы в ней были основательные печи и камины на фундаменте, и притом теплые.

Здесь у меня, слава Богу, много,– Вам это легко себе представить,– знакомых, а между тем, в настоящее время приезжающему и желающему погостить с недельку негде отвести помещение, так как в деревянном доме, помню, мне самому было, по временам, холодно.

Нужно иметь в запасе, выбрав лучших, 4 лошади для посылки их за приезжающими из города, и на всякий случай.

Двор следует огородить не перилами, а наглухо досками, так как это не вызовет теперь расходов.

Въезд со стороны Жукова должен быть один только; остальные, как то: от театра и конюшни, загородить; к конюшне же оставить только калитку.

Вот Горжанский, Кафалек надоедает мне; однако, надеюсь, что все будут удовлетворены (zaspokojeni).

В настоящее время присылки денег ни от Вас, ни от о. Судорского и никаких иных денег не требую, уплачивайте долги, даже из доходов взятых в залог имений, но только записывайте аккуратно, что из них берете.

О. Дедерко назначен Минским епископом (nominatus). [231]

До тех пор, пока не отвечу Вам подробнее на Ваше письмо, продолжайте заведывать моими имениями, никого не опасаясь, так как я уже раз снабдил Вас доверенностью на управления ими.

Г-ну Сербентовичу, в виду той рекомендации, которую Вы об нем дали, ничего не прощу; ему не поможет никакая протекция; я даже не стану посылать ему отсюда квитанций, так как выдавать таковые уполномочены Вы.

Однако я предпочитаю скорее [потерпеть] небольшой убыток, нежели причинить Вам хлопоты, настаивая на осуществлении своего права.

Я никогда не думал перенести подальше от церкви квартиру попа в Молятичах и не хочу притеснять ни его, ни стеснять крестьян, для благополучия которых, наоборот, желаю, чтобы Вы сделали все [необходимое], не ожидая их слезной просьбы.

Если я дам взаймы преемнику о. Сапельского, то нужно будет взять за проценты «Людогорку», привести в порядок и, взяв расписку, мирно ответить.

Известно, что бочки после хорошего вина могут улучшить даже вино среднего качества; новые же бочки часто портят его совсем. Но говоря это, я не намерен, однако, подвергать вино той опасности, которая может произойти в случае, если бочки лопнут, и потому, поразмыслив, предоставляю разлив его на месте Вашей предусмотрительности.

Освобождаю Вас от поездки в Бобруйск.

Назначенный епископ, как пастырь той местности, обещал поехать по той дороге.

Здесь пригодится и байка, которую Вы намерены прислать.

Если можно выделать что-нибудь более тонкого и ценного, пунцового цвета, то заводите оловянную красилку для кошенили.

Я никого не желаю делать несчастным, но защищаться умею. Если Вы уверите меня честным словом, что г-н Журавский делает поблажки шляхте и не изменит своего повеления, то не мешает ему сказать, что я хорошо знаком с князем прокурором.

Если кому-нибуд из знакомых будет нужен в [232] Петербург экипаж (а не припасы), то хорошо было бы доставить мне сюда трехсотрублевую карету и легкое ландо, или коляску.

Садовника с иным характером, в окрестностях города, не найдете; надо поэтому держаться этого; необходимо только надзирать за ним, как за лесом.

Если в продолжение четырех недель не будет возможности прислать мне вышеупомянутую карету, то в таком случае мне ее не надо. Подумайте лучше о том, как прислать мне кардинальскую карету.

17 мая 1798 г. Петербург.

О. Сурожу ³⁰, Витебскому игумену.

Будьте любезны и получите мое жалованье и, если Вы сейчас нуждаетесь [в деньгах], то, взяв из него, что Вам следует, перешлите [остальную сумму] сюда.

Я начал уже хлопотать за Вас у нунция, и представляется невозможным, чтобы мне было отказано в моей просьбе; возможна только проволочка.

О своих намерениях и услужливости Вы должны заявить ему непосредственно, а не мне, хотя и через меня, так как я...

24 мая.

Князю Дашкову..... ³¹.

Невозможно познакомиться с Вами и не почувствовать к Вам уважения; невозможно повидаться с Вами и не испытывать каждый раз тоски от разлуки с Вами. Таковы мои к Вам, Ваше Сиятельство, 15-тилетния чувства. Я оживил их теперь, после своего пребывания несколько недель в Полице. Имя Ваше у меня на устах в беседах с Вашими приятелями, которых посегцаю. И они вспоминают Вас, Ваше Сиятельство, более чем тепло; и мы огорчаемся только тем, что нет никаких известий о возвращении Вашем сюда и несомненном продолжении взаимной дружбы. Остаюсь с почтением..... [233]

24 мая.

От Католического Митропол[ита].

Ордир Доминиканского монастыря игумену Силичу.

В наш католический департамента Юстиц-Коллегии нужны справки; необходима из метрической книги о бракосочетающихся копия разрешения на вступление в брак, совершенный, 13 или 14 лет тому назад, в Чернобыле князя Ксаверия Любомирского с графинею Теофилией Ржевуской. Поручаю прислать мне эту копию.

26 мая.

Княгине Куракиной, урожденной графине Головиной.

Для того, чтобы исполнить возможно точно Ваше приказание, я предоставил аббату Шлику доллшость викарного и квартиру при нашем дворе, с обязательством уплачивать ему жалованье в 300 рублей из собственных средств, так как он будет сверхштатным.

Я заметил сперва, что он очень холодно принял мое предложение, а вчера он заявил викарному канонику здешней церкви, что он не примет этой должности, тем более, что его к этому не принуждают.

Я не мог предоставить ему в столице ничего лучше, разве только уступить свое место. Но я, ведь, еще слишком молод для того, чтобы оставить его, так как мне всего 67 лет, и я могу еще работать.

Примите, Ваше Сиятельство, знаки моего внимания и уверение в почтении, с которым честь имею оставаться.

1 июня.

Его Светлости, герцогу Де Серра-Каприолли, чрезвычайному послу и полномочному министру Его Величества короля обеих Сицилий, кавалеру многих орденов.

Настоятель уверил меня, что о. Иоанн получает аккуратно, как викарный при церкви, 350 рублей жалованья, кроме тех 300 рублей, которые Вашей Светлости угодно выплачивать ему, как своему проповеднику. [234]

Но так как Вы, Ваша Светлость, не нуждаетесь в нем более, по совершенно основательной причине, о чем мне сообщил, от Вашего имени, аббат Бонвенути, то я позволю себе спросить Вас, не могу ли рекомендовать Вам [на его место] такое духовное лицо, поведение которого испытано и которое свободно все праздничные дни, что необходимо ему безусловно для исполнения этой должности.

Примите, герцог, это внимание к Вам с моей стороны, как доказательство моего почтения, с каковым имею честь...

4 июня 1798 г.

Г-ну Росохацкому.

Письмо Ваше, от 25 мая, я получил.

Передайте, пожалуйста, г-же Крогер мою благодарность за память обо мне и сообщите, что письма, отправленного ею, по ее словам, в последних числах апреля, ни я не получил, ни княгиня.

Может быть, я его еще получу и тогда буду иметь честь ответить ей.

Пожелание мне здоровья, в виду перемены моего местожительства и новой обузы, принимаю, как доказательство привязанности ее ко мне, за которую не замедлю возблагодарить ее.

Все, что я писал в последнем письме, от 15 мая, по поводу приведения в порядок апартаментов, относится ко дворцу, так как я считаю [жилым] домом только каменные постройки, а деревянные – лишь строениями.

С доставкой сюда (упомянутой раньше в предыдущих письмах) золоченой кареты повремените, до покупки для меня очень красивой пары (или 3-х) гнедых, так как здесь такая масть более всего в моде; а когда, не торопясь, перешлете этих лошадей, то доставите и вышеупомянутую карету. А я, надеясь, на присылку новых лошадей, отошлю Вам столько же, или, быть может, и более своих старых дармоедов.

Относительно отборнейших персиков буду писать Вам, если есть надежда, что они прибудут в неиспорченном виде. В противном случае, прикажите прислать мне из них варенья, а то здесь большая банка посредственного варенья стоит 10 рублей. [235]

Что касается мальчиков, отправленных мною, в прошлом году, в Москву для обучения их садоводству, то об них имеет сведение о. Пешке, настоятель католических церквей в Москве, проживающий в Немецкой слободе.

Устрашением, милостивый государь, еще никто и никогда не отучил ни одного садовника от тайной продажи: нужно знать людей, а не только аренды. Затем необходимо считаться с заслуженным человеком, первым со времени разбивки мною этого сада.

Если указываемый Вами (ten sposob) способ отдачи в аренду сада невозможен, принимая во внимание интересы (wzgledem) этого служаки, то выпишите из Москвы моих учеников; может быть, кто-нибудь из них окажется способным.

Далее, того же 4 июня, я писал г-ну Росохацкому нижеследующее.

Доставленную сюда вигонь взялись здесь окрасить в пунцовый цвет по 1½ рубля за аршин, а сукно по 60 исопеек.

Обдумайте и рассчитайте, стоит ли заводить оловяный котел.

Проект из мануфактур-коллегии я должен скоро получить.

О деле Чудовских нет никаких известий.

M-lle Каменская-Черникова, из Сопалова, торгует «Безводичи», а г-жа Чернявская – «Пескевичи»; оба эти имения находятся в значительном расстоянии от моего основного, главного имения.

Как Вы оцениваете то и другое?

Г-н Кулитович просит Вас о дровах; хотя и знаю, чем он нам полезен, но на лес, взятый в залог, не могу выдавать ассигновок.

Серафимовичу, старому служаке, дадите ли припасы?

Потеряно ли? деньгами, или зерном по рыночной цене ³².

Разузнайте о камердинере Карле и наблюдайте, насколько он предан мне и как обо мне вспоминает. При отъезде отсюда он желал, в случае возвращения, увеличения жалованья до 120 рублей, готовой одежды, повозки из Могилева в Витебск [236] и т. д. [Решение] всего этого я откладываю до скорого получения от Вас, по почте, известий, и желаю поступить, сообразно с тем, какую он окажет мне привязанность там в Могилеве и его окрестностях.

Комментарии

1. В оглавлении автора к его корреспонденции это письмо обозначено под 1 января.

2. В рукописи одно слово неразборчиво; можно прочесть W. Р., т. е. с Вами.

3. В рук. далее зачеркнуто более 3 строк; в них нет смысла, текст испорчен.

4. В рукописи дальнейшие 4 строчки совсем непонятны, текст испорчен.

5. В рукоп. страницы 15–20 включ. отрезаны; на странице 14 последнее слово chat; страница 21-я начинается непонятною фразою: qu' a la depense en у comptait de vivre l'argent comptant.

6. Вместо ошибочного слова der читаем: «da».

7. Слова: «to przyjsc tam, to rozwalic» должно быть имеет такой емысл: явиться и уничтожить на границе то, что стесняет, приноситт. неудобство этому священнику.

8. Последнее предложение: «одобряю и т. д.», поставленное в рукописи вслед за следующею фразою, относится к Гутовскому.

9. Эти слова автора относятся к зачеркнутым в его письмах строкам, и потому редакторы рукописи не внесли их в текст; тем более, что некоторые из этих строк испорчены, представляют неоконченные фразы. В дальнейшем тексте подлинной заметки автора о перечеркнутых строках нет, и потому все перечеркнутые строки внесены в текст, но поставлены в скобки. Далее в рукоп. стр. 27 и 28 отрезаны, остался только корешок.

10. В рукоп. далее страницы 31 и 32 отрезаны, остался только корешок.

11. Поставленные в скобки слова в рукоп. перечеркнуты.

12. В рукоп. далее стр. 37 и 38 отрезаны.

13. В рукоп. в приведенном списке слова, поставленные в скобки, перечеркнуты.

14. В рукоп. письмо это перечеркнуто.

15. В рукоп. это неоконченное письмо перечеркнуто.

16. В рукоп. слова, поставленные в скобки, перечеркнуты.

17. В рукописи место прорвано; предлагаем слова: uzywa... niczke читать: uzywa pomocniczke.

18. В рукописи одно слово неразобрано.

19. В рукописи след. стр. 69–72 включительно отрезаны.

20. В рукописи: «znac nie wiedza, jak Boski substancja swoja rozdysponowal», буквально: «не знают, как Бог распределил свою субстанцию (между людьми).

21. В рукописи слова, поставленные в скобки, перечеркнуты.

22. В рукописи след. стр. 81 пуста.

23. В рукоп. стр. 89 и 90 отрезаны; стр. 91 и 92 непронумерованы, так как края их свррху отрезаны. Приводимое письмо, судя по содержанию, адресовано было г-ну Газеке; см. письмо к Газеку, приведенное на 155 стр. рукописи. Поэтому французский текст, помещенный на 91 стр., мы относим к упомянутому на 88 стр. г-ну Г., т. е. Гизеке.

24. Письмо это на немецком языке без обозначения адресата, так как край стр. 91 сверху отрезан. В оглавлении к корреспонденции, составленном автором, письмо это не указано.

25. В рукоп. далее стр. 93–98 включительно отрезаны.

26. Письмо это приведено буквально по рукописи.

27. В рукописи далее стр. 107 –109 включительно недостает.

28. Это письмо приведено буквально по рукописи.

29. В рукоп. одно слово неразборчиво, а вместо укрепляющий написано укрепляющую.

30. В рукописи фамилия Витебского игумена пишется автором различно: во французском тексте Sura; Suraz (см. Дневник, часть I, стр. 46, приложение), на польском языке: то Suroz, то Suroz; по-русски: Сурож.

31. В рукописи наименование местности неразборчиво.

32. Последняя фраза – непонятна, нензпестно, о чем идет речь.