СЕСТРЕНЦЕВИЧ-БОГУШ С.

ДНЕВНИК

10 августа.

Губернатор Жигулин пригласил меня завтра на парадный обед, устраиваемый им, подобно другим господам этого округа, по случаю моего прибытия. Но так как я уже собирался в дорогу, то я извинился за отказ; впрочем я обедал у него два раза запросто.

Я заехал к нему и отправился в путь. Звонили в колокола в моих церквах, а также в церквах ушатов.

10 августа 1797.

В Витебске. Я занял 15 июня у доктора, Гирхе, на пять месяцев, под вексель, 2.150 рублей ассигнациями.

Еслиб к этому сроку я не мог возвратить указанной суммы, то вы, м. г., обяжете меня, если ее уплатите; я же с благодарностью прикажу отдать вам эти деньги из первых, ближайших моих доходов.

Датировано в Витебске, 1797 г., 10 августа.

С. Сен... ответил, что согласен.

7 августа.

О. Бышковскому.

Не настаивайте, Мм. Гг., на возвращении оо. доминиканцами из Забялы оставшихся долгов; у них, в настоящее время, большие издержки и денежные операции по вине гг. Гляска и Юцевича, стремящихся разорить их имущества.

10 августа.

Брату в Печерск, из Витебска о том, чтобы он послал Кженевича в киевскую губернии, и г-ну Льву Харленскому [47] для того, чтобы обеспечить себя от него суммами, необходимыми на время предстоящих контрактов.

10 августа.

Г-ну Росох(ацкому), о том, чтобы работ, предположенных во дворце в Могилеве, относительно которых давались указания Хараске, не откладывал до наступления морозов.

15 августа 1797.

Г. Чаплиц встретил меня на расстоянии 400 верст от Петербурга.

Гейкинг хочет захватить всю духовную юрисдикцию; он сказал, что архиепископ раньше присылал рапорты через епископов, что на это он принес жалобу Императору, и архиепископ был принужден с тех пор представлять рапорты лично. "Не нужно портить с ним отношений", прибавил Чаплиц.

Его жена, дочь покойной вдовы генерала Лафонт, бывшей в интимных отношениях с N., [нунцием] поддерживающим монастырь; Чаплиц сказал, что архиепископ, так как занимал раньше первое место в иерархии католической церкви в России, и так как никогда не существовало департамента духовных дел, думал прежде всего о том, чтобы избечь возможности поставить себя в неловкое положение.

Фромандье в хороших отношениях с монастырем; именно он может ввести туда. Он находится (я полагаю) в интимных отношениях с дочерью Пальменбаха, получившей орден св. Екатерины 2-ой степени, с титулом Превосходительства. Она вдова полковника, убитого в Польше. Она управляет монастырем, заместив Лафонт. У Фромандье есть маленькая дочка, которую он любит, [и] имение в Белой Руси, вблизи Гомеля.

Г-жа Ave боится всего; малейший доклад расстраивает ее, нужно избегать их и предупредить заранее всех, которые могут их представлять. Недовольны...

Лобаржевский пользуется протекцией Гейкинга, деятельного, проницательного, и, может быть, очень полезного.

Буксгевден (заметка гр. Белина). Он один (по мнению [48] Чаплица), может добыть разрешение въезда в Павловск, резиденцию Императора, без чего никто не имеет права отправиться туда из Петербурга.

22 августа.

Я прибыл в Царское Село, где обедал, а потом поехал к о. Самборскому. Вечером я отправился в Петербурга прямо в церковь, где меня встретили у дверей отец Ростоцкий, Хрящинский, Маскле и отец Иоанн Дукля — настоятель и викарий храма, а также отец Вильгельм Дамно, капеллан Императора. — Я остановился на старой своей квартире, vis-а-vis церкви.

22 августа.

Я оставил карточки у князя Безбородко, кн. Куракина, у вице-канцлера, у президента Гейкинга. Я был у нунция. Он говорил со мной об униатах, о монастырях, которые отняли у них в Дубне, Поддэмбе и т. д.

Доводы, против департамента, который отстаивает кн. Безбородко, утверждая, что он может существовать потому, что раньше сенат рассматривал жалобы, приносимые на архиепископов.

В пять часов пополудни я был у военного губернатора, графа Буксгевдена, и сказал ему, что Император знает уже о моем прибытии, так как я проезжал через Гатчину, а также и то, что жду от Его Превосходительства приказаний Государя.

Губернатор ответил, что не замедлит сообщить мне, как только их получить.

24 августа.

В девять часов утра я был у князя прокурора; я повторил ему то же самое и получил подобный же ответь.

Между прочим, я просил его укрепить меня в мысли, что Его Имп. Величество убежден в моем неограниченном послушании, о чем в своем последнем письме я просил Его Сиятельство сообщить мне.

Он сказал, улыбаясь, что было недоразумение (он имел в виду неудовольствие, объявленное 7 июня) (Рассказ об этом — под 31 декабря 1797 г.). [49]

24 августа 1797.

Брату моему Иоанну из Петербурга в конверте на имя Росохацкого.

Я приехал третьего дня поздно вечером, прямо в церковь. Письмо ваше от 14 числа сего месяца получил сегодня.

Племянники бывают у меня ежедневно. Хотят подать в отставку; спрашивали моего совета. Выслушав их весьма серьезные доводы я, с своей стороны, предоставил им полную свободу действий.

Прошло уже четыре года с тех пор, как я дал им совет, могущий принести им пользу; теперь я помог им только тем, чем мог помочь, дал им двести рублей. Вам и супруге Вашей всегда сердечно преданный слуга С.

Я оставил визитную карточку у генерала Кутайсова, начальника кадетов.

Я был у Г-на ... (Фамилия не разобрана; данное место в рук. забрызгано чернилами), у которого живет на пансионе кн. Константин Любомирский; последнего я нашел здоровым, веселым, прекрасно изъясняющимся по-французски.

Я сказал, что пришлю карету, чтобы пригласить его к себе. Жена г-на [воспитателя] сказала, что они обязались не отпускать молодого князя никуда, — даже к матери.

"Но с наставником вместе?" возразил я.

"Да, ответила она, это другое дело".

Я повторил свое предложение после прибытия г-на наставника, но он смолчал на мое предложение, обращенное теперь к нему, и не обещал приехать ко мне; поэтому не буду рисковать посылать карету за князем.

Я был у полковника Фромандье в кадетском корпусе. В разговоре я коснулся неприятностей, которые у нас были с бароном Гейкингом. Полковник сказал, что он был вчера с ним (о чем мне было известно), и обратил его внимание на то обстоятельство, что необходимо относиться с уважением к знатным особам (я этому не верю); что Гейкинг джентльмен; что он женат на дочери покойной Лафонт. [50]

Когда я сказал, что я знал ее хорошо, он обещал мне ввести меня в монастырь, настоятельницей которого состоит его ученица г-жа Пальменбах, поддерживающая тесную дружбу с г-жей Гейкинг, дочерью Лафонта; далее Фромандье сообщил, что Император расспросить меня о многом и сказал, что я должен быть подготовлен к этому.

Барон Гейкинг сделал мне визит.

Мы долго беседовали. Он сказал, что не представил бы доклада по поводу моего частного к нему письма, еслибы не было рапорта "частного духовного правительства"; но так как прокурору заседающий в департаменте, и Император были бы без еженедельных рапортов, сообщающих о всем, происходящем там, то он не мог не известить о письме князя генерал-прокурора; дальше барон сказал, что его департамента будет второй соответственной инстанцией по бракоразводным делам; что он, — подобно тому как сенат получает рапорты от губернатора, а не от губернского правления, если только губернатор не находится в отсутствии, — может принимать рапорты только от архиепископа, так как последний является ответственным за свою консисторию.

Гейкинг полагает, что в первые времена христианства епископы были судьями, и что только Тридентский собор передал эти судебные функции их главным викариям, или официалам. 27 числа, т.-е. 7 сентября нового стиля, в день элекции Короля, я был в первый раз у Его Величества.

Он пригласил меня к обеду через своего камергера. Я возобновил здесь знакомство с его сестрой, г-жей Замойской, женой подольского воеводы. Король дал мне прочитать письмо полковника Голинского и спросил, каково мое мнение.

Я сказал, что его несправедливо преследует вдова Азанчевская, муж которой занимался конокрадством и, пойманный, на месте преступления, в одежде крестьянина, был доставлен в суд не г-ном Голинским, а дворянином, на полях которого был схвачен в ночное время.

Король ответил: "хорошо, что я это знаю". [51]

28 августа.

Я был два раза у князя Репнина; утром он был занять, пополудни же мне сказали, что его нет дома.

Между тем именно ему, совместно с князем Безбородко, отданы для рассмотрения дела католической церкви.

Г. Фромандье не приглашает меня больше в монастырь! Весьма возможно, что скорее князь Репнин обратится ко мне с расспросами, чем Государь лично, как обнадежил меня Фромандье.

Я предполагаю не предпринимать никаких шагов и уехать после того, как увижу Императора, который однако, как говорят, не возвратится так скоро в город.

29 августа.

Нунций во время своего второго визита, который он сделал мне, три дня тому назад, лично, пригласил меня обедать на сегодняшний день.

Он поблагодарил меня за присылку бумаги, обещал возвратить ее, как только снимет с нее копию. Был поставлен круглый стол для гостей, сидевших со мною; за столом было 10 человек; обед был изысканный, постный, потому что была суббота.

Древновский сказал мне, что в случае апелляции, приговоры не приводятся в исполнение.

Генерал Мелис (В рук. Melis, не следует ли читать: Мелиссино) сообщил, что нунций и Александру К. (Куракин. Под 19 сентября говорится о восстановлении расположения Императора к вице-канцлеру) потеряли влияние [т.-е. их проекты потерпели крушение]. Дай Бог, чтобы это повлекло за собою благополучный исход.

Не буду стараться ожидать г. Фромандье, который обещал ввести меня в монастырь, которому он оказывает покровительство.

30 августа.

В день Александра я был на обеде у митрополита. Присутствовали только три кавалера; остальные отправились в Гатчину. [52]

1 сентября.

Я был с визитами; вернее, оставил визитные карточки у послов: шведского, прусского, римского Императора, великобританского, португальского, неаполитанского, испанского; это доставило мне двухчасовую прогулку.

Г-н Илинский рассказал мне о случившемся с ним несчастии: он принужден был выпрыгнуть из кареты, так как лошади его помчались, закусив удила.

Я посоветовал ему приделать к карете тормаз, подобный тому, который я придумал; он прислал офицера для осмотра этого приспособления.

Я велел вылечить лошадей, исправить упряжь, и предполагаю несколько дней оставаться дома.

Я нанял для своих племянников три комнаты с кухней, во втором этаже, в доме Вельгорского, за 15 рублей в месяц.

4 сентября.

Его Превосходительству, кавалеру Рибасу, вице-адмиралу.

Я не умел бы нарисовать более трогательной картины несчастья княгини, чем та, которую она сама изобразила в своем письме, полученном только что мною, и которое я имею честь препроводить Вашему Превосходительству. Не подлежит сомнению, что если Вы, Ваше Превосходительство, не добудете приказания, чтобы муж выдавал ей приличествующее содержание до тех пор, пока она не возвратит себе собственности, законным путем, согласно с резолюцией Его Имп. Величества, она будет несчастной на склоне лет.

Согласитесь, что она заслуживаете лучшей участи!

1. По приговору суда, под председательством графа Завадовского, земля Мендзыжец, принадлежавшая княгине Любомирской, и проданная князем, ее мужем, покойному князю Потемкину, должна быть возвращена, в качестве эквивалента, за имение Дубровна, которым владеете кн. Любомирский. Император утвердил этот приговор.

2. В конце июля Сенате предписал Белорусскому [53] губернатору представить рапорт, приведен ли упомянутый приговор в исполнение. Рапорт не мог быть утвердительным, так как княгиня не получила еще вышеупомянутого эквивалента.

3. Как видно, необходимо обратиться к кн. прокурору с просьбой, чтобы он приказал исполнить вышеуказанное судебное решение, послав Белорусскому губернатору инвентарную опись имения Мендзыжец, которую граф Завадовский должен был иметь перед собою, когда дело рассматривалось в суде.

4. Так как у них четверо детей, причем двое из них находятся при княгине, возможно ходатайствовать, чтобы муж давал ежегодно определенную сумму жене на содержание и воспитание детей.

8 сентября.

Отцу Винибальду в Гатчине.

Достопочтеннейший отец!

Благодарю вас за приветствия ваши, присланные мне по случаю прибытия в С.-Петербург. Я радуюсь многочисленности молитвенников, посещающих Вашу службу.

Хорошие христиане — хорошие подданные. Я совершил сегодня, после торжественной обедни, таинство миропомазания над 160 лицами.

Мне кажется, что многие из вашей паствы не восприняли еще этого таинства.

Достопочтеннейший Отец!

Ваш слуга во Христе.

Я знаю свой долг являться для совершения таинства миропомазания, хотя бы за сотни верст, и я исполнял его [всегда] точно, но я не осмеливаюсь прибыть в Гатчину, где находится резиденция моего Государя, без Его точного разрешения. Я не осмеливаюсь также и просить Его об этом, так как Его Величеству известно, что я прибыл уже в столицу, согласно с Его волею.

Если Его Величеству угодно будет разрешить мне приезд, то Вы назначите мне определенный день, для посещения с [54] чувством умиления Вашей церкви и, как апостол, Вашего дома... (В рукоп. нисколько слов неразборчивы), мой достопочтенный Отец.

Г-н Головчиц, сын Ивана, рассказал мне сегодня, что Неаполитанский Король (Рассказ о Неополитанском короле и Неополитанской королеве относится к имп. Павлу I и его супруге, Марии Феодоровне. В дальнейшем упоминания о Неаполитанском короле и королеве относятся к тем же лицам) очень вспыльчив и даже впадает в бешенство; что это бешенство продолжается то минуту, то целый день; что иногда он встает по утрам в таком гневе, что, по-видимому, ничего не видит перед собой, наносить побои и очень часто потом ничего этого не помнит или умышленно не желает загладить свою вину.

Эго болезнь. Он сказал дальше, что король не любит ни государственных дел, ни медицины, что особенно часто его ярость проявляется во время военных упражнений. Когда он доволен, он делает пируэт, приподнимая шляпу, и говорит: "благодарю вас".

Он интересуется только военными делами и намеревается поставить во главе гражданских дел сановника, который пользовался бы властью большей, чем первый министр.

Нет никого, кто был бы у него в милости более двух месяцев.

Его второго фельдмаршала ненавидят все, так как он нашептывает Государю постоянно, стремясь очернить всех.

Несколько офицеров сделалось несчастными: их разжаловали в солдаты и сослали в Сибирь.

Существует указ, повелевающий наказывать провинившихся, не взирая на их положение и происхождение.

Французы падают быстро, одним за другим. Губернатор и вице-губернатор губернии обесславлены.

Последний гордится протекцией, которою он имеет при Дворе.

Была приведена неаполитанка для того, чтобы устранить другую, но это ей не удалось.

Если Королю представляют прошение, когда он в хорошем расположении духа, он его удовлетворяет; если же [55] представление сделано во время его дурного настроения, он во всем отказывает. В деревне он приветлив, в городе — суров; он притворяется: это он сам заявил нескольким дамам во время своего путешествия.

Он требует точности, когда назначил час для приема. Он наказывает немилостью опоздавших на несколько минут. Он страшно сердится, если при встрече с ним не выходят из кареты и не сбрасывают плаща.

"Дай Бог", сказал Г., "чтобы это кончилось благополучно

Я узнал, что аббат Оссовский изобрел машину, с помощью которой два человека могут прясть 80 ниток, но говорят, что эта машина прядет мало и грубо.

Г-н Башилов полагает, что меня и греческого епископа переведут в Витебск.

Император ненавидит все, что он называет "Тутолмин". Он ненавидит Пассека и Могилев.

Государь сильно бранил во время военного парада князя Константина, упрекая его в том, что он прогуливается с офицерами, вместо того, чтобы упражнять их.

Разговор с монсиньором нунцием касался преимущественно двух тем. Указ, который повелеваете, чтобы все постановления, касающиеся бракоразводных дел, оконченных в консистории, и в особенности 12-ти решений монсиньора Сераковского, посылались в департамента, сведется, по мнению нунция, к простой формальности с моей стороны, так как я пользуюсь властью решить это дело в первой и последней инстанции. Нунций утверждал, что хотя я должен быть предрасположен в пользу [приговора] каноников, которые являются делегатами папского престола, однако решение [их] должно быть приведено к однообразию.

Я настаивал на различии юрисдикции этих двух властей, из которых одна делегированная, а другая обычная.

Я сказал, что учреждение департамента в том виде, как он теперь существует, соответствуете личным взглядам Императора, который всегда считал, что управление церквами, подобное тому, как у лютеран, и хорошо, и достойно подражания. [56]

Нунций согласился, что лучше не касаться этого щепетильного вопроса и не возражать относительно него ни князю Безбородко, ни кн. Репнину, двум министрам, назначенным Императором для переговоров с ним по поводу церковных дел.

После этого монсиньор сказал, что так как вопросы, изложенные в ноте, представленной им в Москве князю Безбородко, многочисленны и различны по существу, то он желает начать с самого существенного, а именно с вопроса об установлении епархии и назначении епископов.

Я дал ему необходимые сведения, касающиеся восьми епископств и пяти епископов в Белоруссии, и заявил, что так как три кафедры вакантны, то я желал бы быть переведенным в Луцк, по причине нездоровья и необходимости для меня жить в теплом климате.

Нунций откровенно заявил, что не может понять, почему я желаю этого; что, пользуясь в продолжение стольких лет, в своей настоящей епархии уважением и прочным положением, я не буду в состоянии нигде найти для себя ничего лучшего.

Я согласился с этим и сказал, что у меня было нравственное основание, которое удерживало меня от этого перевода, так как я принялся за устройство церквей, для полного осуществления которого в моей епархии потребуется еще несколько лет труда, что я владею землями в Белоруссии, что там живет моя семья, что близ Могилева у меня большой, обставленный дом и сад, словом, устроенная, в течение 24 лет, обстановка. Но для того, чтобы не покинуть ее совершенно, отправившись в другой мир, вследствие суровости Белорусского климата, я предпочитаю отчасти оставить это насиженное место, переведясь на юг.

Я прибавил еще, что предпочитаю лучше переселиться в Луцк, чем в Витебск, куда, как говорят, — о чем я узнал от г-на Башилова, — будут переведены из Могилева обе епископии.

После этих моих слов, нунций заявил, что для моего перевода необходимо согласие правительства, а также и епископа Цецишевского, по отношению к которому было бы [57] несправедливостью лишат его, помимо его воли, управления вверенными ему, в настоящее время, церквами.

Я ответил, что, что касается правительства, то я написал об этом князю Безбородко; а относительно несправедливости я полагаю, что никого не обижу своим переводом. Я оставляю свою епархию, и она будет вакантной, пусть ее занимает желающий.

Монсиньор же Цецишевский, напротив того, будет рад возможности вступить в свои прежние права и сделаться снова Киевским епископом, где у него имеется имение Хвастов, где он сделал столько хороших распоряжений, приобрел любовь и где ему уже издавна известно состояние церквей и священников. Наконец я не думаю, чтобы к управлению киевскими и минскими церквами он пожелал еще присоединить и сохранить за собою управление луцкими.

После этих заявлений, монсиньор нунций, казалось, стал уступать, но все же оставался при убеждении, что я сделал бы лучше, еслибы сохранил за собою прежнее место. Он добавил, что правительство не желает допустить сохранение титула "Киевский" епископ, а [намерено] только установить титул епископа Житомирского; Житомирский же кафедральный собор находится в Волынской губернии и в Луцкой епархии.

Нунций очень возмущался монсиньором Сераковским, как самозванцем, и заявил, что он скажет все от него зависящее в пользу епископа Дембовского; что быть на стороне Дембовского — общее дело всех епископов, если они не желают быть выброшенными из своей епархии, без всякого законного повода.

Нунций поверил всем моим заявлениям, равно как и тому, что я управляю, в настоящее время, церквами Киевской губернии, с согласия монсиньора Цецишевского.

9 августа.

Музыкант Булан с кем то другим пришел жаловаться на синдиков и говорил в пользу отца Карла. Что касается первого вопроса, то я ответил, что желаю, чтобы дело могло [58] окончиться в департаменте до моего отъезда; относительно же второго, я заявил, что необходимо, чтобы прусский посланник высказал свое мнение о письме, представленном консистории; что этот отец Карл вступил в монастырь под ложным именем; они сказали, что причиной ненависти г-на Пирлинга к о. Карлу является заявление последнего, что, по его мнению, церковные счета не в порядке.

Император сказал королю, чтобы он не утруждал Его рекомендациями, просьбами и проч.

10 сентября.

Отцу Пильховскому, в Вильно через г-на Томашевского, 10 сентября.

Отчасти под давлением с моей стороны в Москве, он, как, Вам, милостивой государь, известно, приходил сюда ко мне, для того, чтобы окончить дела. Я, осведомленный из Вашего последнего письма о получении Вами возможности легко совершить сделку, отложил переговоры по делу, как будто бы для получения дальнейших известий.

Я радовался, что Вам обещана Инфляндская епископская кафедра.

Монсиньор нунций огорчил меня известием, что князь Репнин думает, что для столь незначительной по количеству паствы, какую представляет Курляндия, нет необходимости основывать особую епархию.

Пишу это с целию предупредить Вас и, желая всякого благополучия, остаюсь...

13 сентября.

Г-н Вильчевский был у меня. Относительно кавалергардов, число которых установлено было 800, Государь, когда Ему представили издержки на их содержание, ответил: "считайте Меня, слишком бедным для того, чтобы содержать такую гвардию, пусть она будет уменьшена до 150 человек".

Пенсии, присвоенные орденским кавалерам по статутам этих орденов, которые читались в Москве, в Успенском соборе, будут уменьшены в понедельник.

Говорят, что во всей империи будет введен кабак, с [59] целью облегчения винокурения; помещики должны будут уплачивать подати по два рубля с каждой крепостной души мужского пола.

Говорят, что офицеры, подавшие в отставку, или исключенные из военной службы, не будут иметь права появлятся или находиться при Дворе.

Император не желает, чтобы с него писали портреты.

Смерть Императрицы, подававшей еще, в течении двадцати четырех часов, признаки жизни, не произвела ни малейшего впечатления на простой народ.

Для введения в войсках дисциплины и порядка, Император никому не прощает ни малейшее упущение; он распекает первых сановников, фельдмаршалов.

Фельдмаршалу генерал Репнин, получил строгий выговор за пропуск двух парадов; Каменский за то, что явился на парад в перчатках, не по форме.

С первого же дня Государь начал реформу. Его сыновья и любимцы появились на следующий же день, после смерти Императрицы, в новых мундирах, которые были сшиты в одну ночь.

14 сентября.

Я был у нунция.

Мирный договор в Адене (Очевидная ошибка; надо полагать: в Базеле) встречаете препятствия, так как французы не хотят восстановить прав императора на Мантую и включают ее в состав Цизальпинской республики, и 2-х, потому, что Франция желает захватить несколько провинций в Империи, на что Прусский король изъявляет согласие, так как сам намеревается также занять несколько соответственных областей.

Наш Император, напротив, послал недавно к Римскому Императору курьера, с заявлением, что он, как признанный Тешенским договором блюститель Вестфальского мира, не соглашается на это.

Голштинский герцог, Бех, генерал-лейтенант, состоящий на прусской службе, прибыл сюда третьего дня, может быть, с целью расположить наш кабинете в пользу своего государя. [60]

В Париже обнаружены происки роялистов; Бартеломи арестован Карно бежал и т. д.

15 сентября.

Г. Юзофович, надворный советник, кавалер ордена Св. Станислава. Он обделывает свои дела при помощи мелких людишек, имеющих связи с секретарями тех лиц, в руках которых сосредоточены дела. Он хочет узнать, которому из секретарей канцлера отданы духовные католические дела; через три дня он сообщить мне это.

Он знаком с одним лицом, пользующимся расположением Кутайсова. "Николаи, ваш друг, сказал он, в милости при Дворе ".

Секретарь нунция, Дедерко и отец Ростоцкий передали мне, что Император повелел прислать кардинальскую шляпу; неизвестно, для кого именно.

Я ответил, что если это не сказки, то шляпа предназначается, наверно, для нунция.

Русские не считают нунция умным, они находят его недалеким.

Он сказал митрополиту, что ему не на что надеяться. Сержпинский утверждает, что в церковных делах он немногого достигнет.

17 сентября.

Шлегель, бывший пастор, предложил мне услуги Мевиуса, служившего раньше секретарем лютеранской юстиц-коллегии, и в настоящее время занимающего должность советника этой коллегии.

Он сказал, что лютеранские пасторы недовольны президентом Гейкингом, который захватил большую власть; что он назначил супериором пастора Грота; что Ламп, и Пассэк прежде не признавали его вовсе; что Мевиус предложить мне свои услуги, если я пожелаю воспротивиться узурпациям Гейкинга.

17 сентября.

Митрополит, лейтенант полковник Игнатьев, ассесор коллегии Шлегель, отцы Дедерко, Дыдынский, Ростоцкий, Масклэ, Гловневский, Балынович, Дунаевский, со мною вместе [61] одиннадцать человек, обедали у меня. Обед этот с десертом стоил шесть рублей, а напитки пять рублей, но кое-что еще осталось. Г-н Шлегель сказал мне, что, три года тому назад, здесь читалось письмо, которое я должен был написать папе. Было ли это донесение о границах 1792 г., или ответ на папское бреве, касающееся полномочий, данных мне в 1796 г. относительно униатов, не знаю. На почте редко распечатывают письма; есть другие средства узнавать содержание заграничной корреспонденции подданных страны.

Г-н Игнатьев сказал мне, что он был товарищем г-на Аракчеева в кадетском артиллерийском корпусе, и что он рад возможности много сделать для других, при содействии Аракчеева.

Он советовал, чтобы мои племянники, произведенные теперь в офицеры, оставались служить в гвардии, о чем он предложил похлопотать у Аракчеева; через 4 года они могут быть произведены в капитаны, затем в полковники и т. д.

Игнатьев сообщил, что именно Аракчеев выхлопотал для г-на Мелиссино, своего бывшего начальника, андреевскию ленту и тысячу душ крестьян.

Графиня Браницкая продала Императрице свои драгоценности за 160 тысяч.

Она получила за них шестьдесят тысяч, остальную сумму, в настоящее время, Ее Имп. Величество повелела удержать для удовлетворения каких-то претензий, и Браницкая получила отказ в выдаче ей этих денег, о чем мы читали в газетах.

Г-ну Игнатьеву, лейтенант-полковнику артиллерии и кавалеру.

Дорогой друг! Вы считаете себя моим другом, и знаете, что я также — Ваш друг. У меня друзей мало, этим словом не злоупотребляют. Вы лишний раз доказали свою дружбу предложением позаботиться о моих племянниках, и я считаю это дело исполненным.

О, еслибы и моя просьба, с которой я в настоящем письме к Вам обращаюсь, относительно моего перевода в теплый климат, существенно необходимый для моего здоровья, также увенчалась успехом, при содействии Его Превосходительства, г-на Аракчеева! [62]

Правда, мое дело не относится к его ведомству, но моя просьба относится к его личности; она не чужда ему, любящему обязывать людей. Стоит ему сказать только слово тому, кто, по его мнению, должен представить мое ходатайство Его Имп. Величеству; ибо кто откажет ему в этой услуге, если это слово он замолвит с участием?

Правда еще и то, что я не могу быть г-ну Аракчееву взаимно полезным, но этого он вовсе не ищет; согласно с тою обрисовкою его характера и благородного сердца, которую мне сделал генерал Мелиссино, он не может остаться равнодушным к тому, что в глуши провинции лицо, преклонного возраста, будет молиться за то, что оно Ему обязано продлением своей жизни и сохранением здоровья для того, чтобы иметь возможность усердно служить Государю.

Попросите, чтобы Его Превосходительство принял это дело к сердцу, как будто вопрос касается производства бывшего капитана литовской гвардии в майоры.

Обнимаю Вас, всегда преданный Вам и уважающий Вас. Вы знаете почерк руки, пишущей эти слова.

Архиепископ Сестрженцевич переводится из Могилевской епархий в Луцкую, которой духовное правление вверяется ему с титулом Римской церкви Примаса, суд же духовных и юстицких дел и перенос оных в высшее Государственное Правительство имеет производиться по общему всех римских епархий обыкновению.

19 сентября.

У меня были племянники и известили меня, что уже вышли в отставку, в чине корнетов гвардии, так как находились на действительной службе год и один месяц. Они надеялись поступить на службу в один из армейских полков, но это не разрешается, потому что такой переход причиняет ущерб тем, кто находится на службе в соответственном полку.

19 сентября.

Пришел о. Островский и сообщил мне, что он повенчал, без церковного оглашения, княжну Клементину Любомирскую с [63] г-м Петром Кройер. Он принес мне также письма. Новобрачные написали Государю. Брак безусловно действителен, но я ответил ему, что он виновен перед церковью и архиепископом, так как нарушил соборное постановление и превысил свою власть, совершив бракосочетание без трех предварительных оглашений; но в виду того, что это дело повергнуто на благовоззрение Государя, я отсрочиваю свой ответ и окончательное решение.

В прошлую среду я был в первый раз в собрании экономического общества, а сегодня вторично.

Беспокойные мысли с некоторого времени бродят в моей голове. Если они основательны, моя судьба достойна сожаления; но способность суждения у меня еще в полной силе. Если я рассуждаю неправильно, это доказательство того, что с годами мои мыслительные способности ослабляются подобно тому, как я заметил это с некоторого времени относительно своей памяти и слуха; замечаю кроме того, что стал подозрительным и боязливым, вследствие ослабления силы характера, что является также результатом приближающейся старости.

Мне кажется, что, несмотря на уверения князя генерал-прокурора, Его Императорское Величество сердится на меня по поводу мнимого непослушания, в чем обвинил меня перед Государем г-н Гейкинг, или по какой-нибудь другой причине?

Я заключаю это из нижеследующего:

1. Г-н Фромандье обещал ввести меня в монастырь и быть у меня, так как я сделал ему визит, а вот уже прошло с тех пор четыре недели, и он не появляется; очевидно, он слышал, что Его Имп. Величество выразился обо мне неблогосклонно по какому-нибудь случаю; он мог это слышать, имея при дворе связи. 2. Во-вторых, г-н Игнатьев обещал мне положительно, что генерал Аракчеев сделает все для удовлетворения моей просьбы, и что г-н майор Игнатьев придет об этом поговорить со мною, а его нет, как нет. 3. Г-н Илинский, после возвращения со службы из Гатчины, совершенно не упомянул о том, что был разговор о моем приезде еслиб было что-нибудь благоприятное, он не упустил бы случая сказать [64] мне об этом, так как, вскоре после его возвращения, я обедал у него. 4. Король принял меня менее внимательно, чем в Москве; 5. О. Винибальд, которому я объявил, что желал бы поехать в Гатчинскую часовню, для совершения таинства миропомазания, если Его Имп. Величество разрешить мне прибыть в свою резиденцию, ничего не ответил мне, — он, имевший в свое время честь беседовать часто с Его Имп. Величеством. Очевидно, он позондировал почву у придворных, и, не услышав ничего приятного, предпочел лучше замолчать, чем отвечать мне и сообщить то неприятное для меня, что он мог узнать. 6. Проф. граф Потоцкий, когда я перед ним хвастал, что был удостоен последний раз еще в Орше милостивой беседы Государя, ответил мне: "Вы не получили ордена". 7. Уже истекло четыре недели, со дня моего пребытия в С.-Петербурга и представления мною рапорта, который Его Величество получил в Гатчине, а я еще не призван, хотя последние военные маневры кончились 15 сентября. 8. Фромандье, возвратившийся из Гатчины, после двухнедельной службы, не сообщил мне, что обо мне упоминалось.

Г же Клементине Кройер, урожденной княжне Любомирской, в Витебск.

Третьего дня я узнал из Вашего письма, сударыня, что Вы повенчаны с г-м Петром Кройером, вашим священником, о. Островским. Правда, что вследствие этого брак ваш действителен, но священник подвергнут церковному наказанию за то, что не произвел предварительного оглашения, и за присвоение себе той власти, которая вручена Тридентским собором только одним епископам. Впрочем, так как о случившемся было сообщено Его Имп. Величеству, то мне в настоящее время нечего прибавить, кроме уверения в пастырском расположении, с которым честь имею быть...

Письмо это не было написано, но резолюция, которая по этому делу была дана о. Островскому, записана в журнале под 30 сентября.

Головчиц был у меня.

Император сказал Королю, когда он замолвил за Михаила Огинского, бывшего генерала: "Если вы расположены [65] просить о чем либо для себя, прошу Вас сказать мне это лично, без посредников, я сделаю все с удовольствием, но не ходатайствуйте за других".

Гатчина — местность, представляющая военный лагерь; Павловск — местность мирная; поэтому, в Гатчине происходят военные маневры...

Завтра Император переезжает в Царское Село; он останется здесь до тех пор, пока не будет отремонтирован Зимний дворец. Он не поедет в Таврический дворец. Я был у митрополита. Государь не будет присутствовать на заупокойной обедне 9 ноября; она будет отслужена 5-го числа, но 8-го числа, в день Михаила Архангела, Император прибудет в Петербург.

Митрополит дал мне рецепт верного средства из целебных трав, которое помогает очистить накопившийся гной. Это же средство полезно для груди и оно излечивает кашель.

Головчиц. Вице-канцлер бывает у канцлера почти ежедневно; очевидно, он изучает дела, так как канцлер желает оставить свой пост. Он опять в милости, еще большей, чем его брат, Островский. Замечается общее недовольство Неаполитанским Королем, но нет лица, которое можно было бы сделать его преемником. Указы издаются и быстро изменяются. В высшем судебном учреждении решает все глава сената; советники находятся только для формы. Король не доверяет своему наследнику и неусыпно следит за ним; по другой причине он ненавидит свою супругу.

Боятся, чтобы не случилось нечто подобное тому, что произошло во Франции; тогда здесь, в виду непросвещенности народа, высшие слои общества пострадали бы больше.

23 сентября.

Г-ну Льву Харленскому, депутату Киевского трибунала, Камергеру Двора. Прошу вас, не обижайтесь, пожалуйста, на моего брата, просившего от вас векселя, документа у нас самого обычного; хотя, как мне известно, у вас, в Киевской губернии, мало употребительного. Сделал он это не вследствие сомнения в вашей честности, так как относительно нее он был [66] осведомлен мною и имел возможность лично в Москве убедиться в ней, как отменной.

Вы помните, милостивый государь, что вексель, по которому Его Превосходительство, генерал Энгельгардт, уплатил сполна нам, принадлежал ему; и что об этой сумме он заключил с Вами в Москве условие.

Дело в том, что мои потребности и продолжительные в течение этого года путешествия, а кроме того взятие в аренду на 6 лет литовских хуторов, лишили его обещанных мною ассигновок.

Сведения об этих обстоятельствах, для Вас совершенно излишни, я представляю их только с целью оправдания обращения к Вам моего брата по этому делу, во время моего отлучения из дому, продолжающегося до настоящего времени, уже два месяца.

Но и этот вопрос окончится, если вы захотите исполнить мою просьбу, выраженную Вам мною, в конце прошлого года, устно и письменно, [а именно] о покупке для меня хутора близ реки Роси; для чего теперь представляется благоприятный случай, так как князь Станислав распродает по частям свои корсунские имения, вдобавок дешево, не требуя сразу уплаты всей суммы.

Я могу для этой цели истратить до десяти тысяч рублей, так как продаю участок земли в Белоруссии. Облегчите мне, милостивый государь, возможность частого устного повторения Вам того, что в глубине души осталось.

Я был у барона Гейкинга. Мне был оказан самый учтивый прием, а результатом беседы было то, что я могу представить письмо и жалобы визитатора Бернардинов, что он доложить об этом князю генерал-прокурору, а этот последний Императору. Первый обжигает Синод, но первый Арх. нет.

24 сентября.

Я отправился осматривать Зимний дворец, где еще остается сделать много починок, но ремонт будет окончен в начале ноября месяца. Я был также в Таврическом дворце, в [67] котором помещаются только покои Их Величеств и обоих Великих Князей. Офицер свиты Его Величества Ля-Флер был моим проводником.

Неаполитанская королева — женщина ограниченная ума. У нее однако выдающиеся способности к музыке и рисованию, а также к рукоделию.

Несколько лет тому назад она сама стала виновницей своего несчастия.

Ежедневно она играла со своей статс-дамой в карты, до полуночи. Король вставал утром. Сверх того не раз желал поговорить запросто с статс-дамой, на что королева была неспособна.

Вследствие этих двух причин король сблизился с девицей Simie.

После нескольких лет и множества попыток возвратить себе любовь и милость короля, после подарков и любезностей, расточаемых этой же девице, королева достигла до известной степени успеха, по не полного, потому что хотя девица С. не живет больше в Castra, а переселилась в Неаполь, однако она приезжает туда раз или два раза в неделю, пользуется большой властью и любима по-прежнему королем, главным образом за благоразумие и остроумие, которым она вся полна.

25 сентября.

Я отдал визит аудитору нунция.

Князь Безбородко очертил нашему Государю географическое и политическое положение России; он представил, что России нечего больше желать, кроме своего сохранения, что ей нечего бояться, а для большей безопасности нужно лишь иметь значительную и хорошо дисциплинированную армию; для усиления и содержания ее можно употребить те миллионы, которые в прошлое царствование уходили всецело заграницу на шпионство и поддержание престижа в европейской политике. Этот совет снискал князю Монаршую милость более чем когда-либо.

Что не следует ставить совершенно на окнах растений, я почувствовал это первый раз 24 августа, и снова нынешнего [68] 25 сентября вред удушливого воздуха. В то же время у меня появилось кровотечение, как обыкновенно в последнюю неделю каждого месяца.

27 сентября.

Я совершил таинство миропомазания. Митрополит Платон желал видеть этот обряд и был в церкви; я пригласил его в пресвитерий. После окончания службы, он посетил меня на дому. После обеда я был у Короля. Последний спросил у меня, не уезжал ли я из Петербурга, до того время моего здесь пребывания показалось ему долгим.

Я ответил ему, что нахожусь здесь безвыездно, и что забыли о том, что заставило меня явиться. Король спросил, есть ли у меня какое-нибудь дело? Я ответил ему, что нет.

Он пригласил меня на следующий день к обеду.

28 сентября.

Я обедал у Короля. За столом я сидел возле жены президента Гейкинга, которая вспомнила, как я посетил ее мать, жену генерала Лафонт, и монастырь. Я подал руку г же Ган, помощнице начальницы монастыря. Г-н проф. Потоцкий был у меня.

Червонцы значительно пали в цене в течение последних двух месяцев, в настоящее время биржевая стоимость их 4 руб. 4 коп.

Г-жа (В рук. фамилии нет) дурного поведения и вообще она известна своим поведением в Киеве; она развратничала почти публично; ее нашли раз с г-ном Иг. П. в зале, где комнаты отделялись лишь тонкими досчатыми перегородками. К величайшему возмущению родных, она искала здесь и на юге г. X.

У меня был г-н Ворцель. Полагают, что здесь затягивают рассмотрение церковных дел, не приходя к окончательному решению, потому что папа находится на смертном одре и скончается; не пожелает ли тогда каждая страна иметь своего патриарха и собственное духовное управление. Во время коронации Государь заявил торжественно в храме, что он глава церкви. [69]

Я встретился у Короля с графом Безбородко. Он заговорил со мной очень вежливо. Ему было известно, что я обращался к князю с просьбою о предоставлении мне епархии в более теплом и благоприятном для моего здоровья климате, и сказал, что моя просьба сводилась к получению менее почетной епархии. Он полагает, что Луцкая епархия, на которую князь представит меня Императору, гораздо ниже, чем могилевская.

Г-н проф. Потоцкий, кажется, желает быть синдиком здешней церкви. Какая то дама должно быть охарактеризовала Императору монсиньора Сераковского с дурной стороны. Вспоминая свою беседу с г-жей Щенсной-Потоцкой, я полагаю, что это она.

Государь приказал какой-то даме следить за его поведением. Сераковский падет. Беклешев потеряет влияние, так как сильно ходатайствовал за Сераковского перед Императором. Граф Марусци в покоях короля, в присутствия моем и аудитора, подтрунивал над тем, что Ростоцкий пришел вечером к Левалеку, который обратил проповедника с бородою в тапера; отвесил [вошедшему Ростоцколу] глубокий поклон и в конце концов подарил ему реликвии. Ростоцкий зашел к Левалеку потому, что он был в нашей церкви; пригласил его к себе и принял простую любезность со стороны Левалека за выражеение искреннего чувства.

1 октября.

Монсиньор нунций был у меня и поздравлял по случаю годовщины моего посвящения. Г-н Репнин, который должен был совместно с князем Безбородко решать церковные дела, уехал внезапно в Литву.

2 октября.

Я посетил генерала Мелиссино; он болен астмой. Мои племянники уезжают в Могилев.

Г же... (В рук. фамилии нет) Ваше письмо, милостивая государыня, от 18 сентября, из Печерска, я получил.

Не только Лопацин, но и все мои имения я намерен отдать в аренду; для этой сделки вы, милостивые государи, явитесь ближайшими [конкурентами]. [70]

Г-н Тохновский желает, чтобы подарить ему землю, принадлежащую к моему Касатову, находящемуся в Мстиславском уезде.

Не знаю, не имеет ли теперь прав на нее о. ректор за исправление ненужной границы. Он теперь владеет хутором?

Я видел счет расходов. Не знаю, как быть, потому что и здесь у меня счет такой же большой. В Петербурге я дал пятьсот рублей своим племянникам, от которых, когда вы увидите их уже в отставке, надеюсь, услышите выражение чувства, равного моему, с которым остаюсь...

О. Беранту, о том, что его только что узнали и полюбили (княжна).

Дело, которое пришлю, чтобы спасти ксендза от принятого здесь уже решения устранить его, пусть поспешит выслать и, в надлежащей исправности, отправить в департамента.

Олыцкий митрофорный прелат Дедерко обратился ко мне с просьбой предоставить ему должность каноника в Могилеве; я обещал ему каноникат, вакантный после смерти г-на Козловского.

Аудитор нунция сказал Дедерко, что к нему обратился князь генерал-прокурор с вопросом, пожалует ли папа кардинальство, но представлению Императора.

Аудитор ответил, что этот вопрос может быть предметом сношений правительства с папским престолом, и что здесь об этом ничего неизвестно. Когда мне говорят о кардинальстве, я всегда отвечаю, что оно предназначается; должно быть, для нунция.

4 октября.

Аракчеев уехал на финляндскую границу, Репнин на границу Литвы. Говорят о войне со Швецией. Одни гвардейские полки уходят ночью, другим приказано быть наготове. Сегодняшний день — годовщина моего посвящения, а также освящения здешней, С.-Петербургской церкви. Я дал званый обед для монсиньора нунция, Реннского епископа, митрополита Ростоцкого, [71] прелата Маскле, Хращинского, аудитора, духовника нунция, Дедерко.

Нунций, как мне показалось, был настроен против меня, так как он мне противоречил. Может быть, ему не понравилось, что я не отдал ему почестей при входе [его в храм].

Я оказал их королю при входе в храм, когда он присутствовал во время проповеди и торжественного богослужения нунция. Г-н Илинский сказал мне, что монсиньор Безбородко, по-видимому, совершенно забыл в Гатчине о том, что я писал ему относительно луцкой епархии (не верю). Илинский утверждал, что упомянул о моих желаниях и подчеркнул необходимость их удовлетворить.

Он советовал мне снова заявить о своих желаниях письменно; точно также советовал обратиться с письменным ходатайством к Императору о разрешении мне прибыть в Гатчину для представления Его Величеству, так как я призван для этого. В присутствии Дедерко Илинский сказал, что беседовал с Государем по-латыни (относительно меня); он выразил мне также свое пожелание, чтобы епархию, которая освободится после моего ухода, получил г-н Дедерко.

5 октября.

Ночью я почувствовал удушливый воздух; причиной этого были деревца, поставленные на подоконнике. Накануне вечером было поставлено одно, да и то только на минуту; я кушал лососину и потом чувствовал из желудка запах как бы свежей рыбы.

У меня был Реннский епископ, узнавший от аббата Маскле, служившего со мною обедню (я ни разу не пропустил службы и совершаю обедню, ежедневно, в 8 часов утра), что к концу богослужения я почувствовал себя не совсем хорошо.

Епископ говорить, что боится, как бы, в случае продолжения войны, Бонапарта, брат генерала, который состоит французским посланником в Риме, не поддерживал втайне революции, самой страшной для религии. [72]

5 октября.

Я был у графа Илинского.

Он взял мой проекта относительно назначения епископов, для представления его кн. канцлеру. Граф сообщил мне, что Дедерко, за которого он просил, и Дембовский, протеже нунция, с согласия канцлера, получать назначение, следовательно, Киевская епархия будет отделена от Луцкой. Илинский сказал еще, что следует, кроме того, написать канцлеру, что первенствующий (примас) должен получать доклады от других епископов и от своего имени представлять их в католический департамента юстиц коллегии.

8 октября.

У меня был один из советников и, от имени генерал-прокурора, просил обратить внимание на дело г-на Поттиена.

После пришел Мевиус. Я сказал им, что нужно найти предварительно препятствия к бракосочетанию, что необходимо послать прошение в Могилевскую консисторию; эта пошлет дальше в коллегию Иностранных дел; последняя к римскому консулу Кассиани, а тот попробует, чтоб римская консистория заставила явиться на суд г-жу Поттиен.

Я принял восемь черных пилюль Гробуа; полагаю, что они заключали в себе алоэ, так как они вызвали гемороидальные явления.

Реннский епископ сказал, что Перуанская трава, Doradilla, которую испанцы употребляют против каменной болезни, более действительна, чем таблетки Стефана и т. п.

С.-Петербург, 6 октября 1797.

Светлейший князь

Милостивый Государь.

Ваша Светлость изволили представить меня Покойной Государыне к рекомендации Папе для получения кардинальской баретты.

Относясь к вашей светлости, г. Кардинал Аркетти, при возложении на меня гомофора, назвал меня в булле своей римских церквей в России Первенствующим архиепископом.

Сии милости Вашей Светлости сохраняю в благодарной [73] памяти, хотя покойным князем Потемкиным одно остановлено было, на другое задержан был указ, потому что я удостоиван был милостивым призывом в Каменный остров и в Гатчину. Сей последний чин был бы ныне тем надобнее, когда епископы, числом умноженные, а имеющие запрещение переписки с Римом, в некоторых случаях по католическому закону нужной, могли бы адресовать к примасу своему, одному токмо в Рим относящемуся, но не иначе, как посредством государственного в Империи правительства.

Лишение в оное время награждения сими чинами двадцатичетырехлетней службы моей, по столь лестной и счастливой для меня причине, продлило токмо, а не помрачило надежды моей при покровительстве Вашей Светлости и уповаю столько же еще лет служить всемилостивейшему нашему Государю, если Ваша светлость благоволите, о чем покорнейше прошу исходатайствовать мне у Его Императорского Величества вместо нынешней Белорусской епархии вверение Луцкой, в южной стороне состоящей, а здравию моему полезной. Светлейший Князь усугубите преданность, с которою я всегда был и есмь.

11 октября.

Мне приснился сон, будто мать моя или моя невестка говорить мне: я уже разлагаюсь ... (Un autre infererait — непонятно). Г-н Дедерко сказал мне, что барон Гейкинг послал князю генерал-прокурору известное представление о виленском епископе, в частности же писал, что епископам необходимо для решения брачных дел такие же способности, какими обладает епископ могилевский.

Князь генерал-прокурор отослал барону Генкину этот доклад с ответом, что церковные дела уже приводятся в порядок и скоро будут закончены.

Аудитор был у меня; я рассказал ему об этом, прибавляя, что колесу дан уже толчок, и оно в настоящее время вертится.

Шведы арестовали судно, нагруженное досками, под предлогом, что таможенная пошлина за них не уплачена.

Офицер отпущен ... (В рукоп. одно слово не разобрано), но остается повод для неудовольствия. [74]

Княжна Ал. сказала сестре, что она совершенно забыла о претенденте... (Княжна Александра сказала, что a... oublie lе pretendu ani...) 400 человек совращено в Волынской губернии и в другом месте Домбровским, обещавшим придти им на помощь. Я не поверил этому, и очень сожалел бы о них, если бы они оказались столь слабыми; но вот случай, когда епископ был бы необходим для того, чтобы предотвратить столько зла.

Император заявил прусскому королю, что он отнюдь не позволить расчленения Империи, он готов поддержать ее всеми силами, в виду гарантии, которую дал ему Тешенский трактата. В начале этого месяца архиепископ сказал митрофорному прелату, что так как слышал от нунция, что тот держится мнения, идущего в разрез с намерениями архиепископа, то этот последний принял меры и начал снова искать друзей, которые помогли бы ему. На следующий день прелата был у нунция.

12 октября.

Г-ну П. Рос[охацкому].

Если вам не хватит портеру, или вообще чего-либо для княжны, то берите в долг; я заплачу с процентами. Я знаю Вашу ко мне привязанность и уверен, что Вы ни под каким видом не станете ронять моего гостеприимства по отношению к лицу, пользующемуся как всеобщим, так, в особенности, моим уважением.

Возьмите на уплату по векселю... сумму до 3.000 рублей у о. Сюраза, Базилианского игумена в Витебске, от моего имени... Пусть г-н Добровольский отошлет вам 833 рубля и за сукно.

Прошу всю эту сумму прислать мне и быть уверенным в моем расположении.

Причитающееся можно взять из тех 3.000 рублей, а может быть и для меня останется часть.

15 октября.

Г-н Дедерко был у меня.

Неаполитанский король раскасировал свой первый гвардейский полк. Восемь офицеров арестовано и лишены чина; нашли виновными 400 человек в Калабрии и строго следят за корреспонденцией, приходящей в столицу.

Здесь всеобщее недовольство. [75]

18 октября.

Я был у Реннского епископа, страдающего почками.

О дал мне на пробу перувианской травы, под названием Doradilla, которую считают специфическим средством против каменной болезни. Настоенная, как чай, она разбивает и изгоняет камни, даже если они в почках. Трава эта, говорить он, очень горька.

Министерство Прусского короля, которое все вершит, преисполнено якобинского духа.

Если сегодня не будет заключен мир между Императором Римским и Францией, трудно предвидеть, до каких пределов дойдет распространение республиканского образа правления. Граф Илинский сообщил мне, что он беседовал с Императором, который сперва полагал, что титул примаса уменьшить власть департамента и [спросил], почему архиепископ до сих пор не пользуется этим титулом; во-вторых, что перевод меня в Луцк был бы для меня понижением; в-третьих, что он знает мою верность. На это Илинский, по его словам, ответил Императору, что примаство предполагает только зависимость епископов от примаса, но отнюдь не изменяет зависимости самого примаса, что титул примаса — личный, и я сохраню его за собою при переводе меня в другую епархию; что я хлопочу о переводе только потому, что стар, и теплый климат необходим для меня; что, сверх того, было бы полезно поставить надежного прелата во вновь завоеванных областях, что титул примаса дан мне еще нунцием Аркетти, но что князь Потемкин приостановил это распоряжение, так как я был радушно принимаем тогдашним Великим Князем.

На это Император ответил графу: "в этом нет ничего необыкновенная ".

20 октября.

Митрофорный прелат обедал у графа Илинского, только что перед тем возвратившегося из Гатчины. Раньше прелат по пути зашел к нунцию, чтобы отыскать указ, изданный в пользу Илинского. [76]

На следующий день, пополудни, нунций был у князя канцлера, но не был принят (см.).

21 октября.

Беседа с графом и сомнения, высказываемые Императором в разговоре с ним относительно моего перевода, убедили меня отказаться от него, если это удастся сделать с достоинством и без явной непоследовательности, так как я писал два раза кн. канцлеру, прося о переводе меня в Луцкую епархию.

С этою целью я был у графа Безбородко и засвидетельствовал ему полное свое к нему доверие, так как он по собственной инициативе добыл для меня в Москве от кн. канцлера право входа в покои, расположенные за залом кавалергардов, когда узнал, что я пользовался этим правом при покойной Императрице. Я представил ему, что нунций Аркетти удостоил меня титула примаса и, что я прошу утверждения этого титула Его Императорским Величеством. Граф, по-видимому, был очень удивлен, когда я заявил, что именно покойный князь Потемкин запретил [мне] пользоваться этим титулом, так как заметил, что Потемкин, казалось, был ко мне расположен; однако я разъяснил графу, что этот поступок Потемкина был следствием той милости, которую тогда соблаговолил оказывать мне Великий Князь; [затем я сказал], что, нося титул примаса, как лично мне присвоенный, я не буду понижен в случае перевода меня в Луцкую епархии, но что я однако, если к этому переводу встречаются какие-нибудь затруднения, не стану настаивать на нем, так как для меня важно только жить в более теплом климате, а для осуществления этого имеются и другие средства, а именно получить разрешение поселиться в Киевской губернии, подчиненной, за исключением 8 церквей, всецело моему духовному управлению, или же получить возможность, жить в Крыму. "В Крыму"? удивился он, улыбаясь. "Даже там", ответил я ему, "потому что дело только в том, чтобы жить на юге".

Граф обещал мне поговорить об этом со своим братом и выхлопотать у него аудиенцию для меня. Я сказал, что, имея такого адвоката, как он, почти не нуждаюсь в последней.

Швейцар князя, (который получает от меня содержание) [77] сказал мне, чтобы я прислал к нему лакея, и что он узнает у князя, в котором часу я могу его видеть.

22 октября,

Я посылал лакея к швейцару князя канцлера. Ему приказали подождать в передней; спустя час вышел секретарь от князя и поручил слуге передать мне, что вплоть до понедельника князь никого не будет принимать; и что тогда я могу снова прислать осведомиться о дне приема.

22 октября.

Из Петербурга выслан документа на официальство, такой, как здесь, в копии.

Отцу Беренту в конверте на имя бригадира Волковицкого.

Что вы там делаете? и какая причина вашей медлительной работы в консистории; будьте добры, м. г., сообщить мне об этом откровенно, по давнишней, старинной ко мне дружбе, fervet opus. Государь хочет знать обо всем и потому, желая угодить ему, здешние канцелярии часто доносят, что только могут. Вы лучше всего поймете это из дат, которыми помечены полученные из департамента указы, посланные сегодня в Могилев.

Любите меня и позвольте остаться нижайшим слугою С. С. Г.-ну Волковецкому. Посылаю требуемое письмо геперал-губ.

От глубины души желаю, чтобы справедливое Ваше требование было уважено, и чтобы удовлетворение его принесло также и мне чувство удовольствия.

Обнимаю сестру.

24 октября.

Прелат каноник получил предписание, переданное полицейским офицером, что военный губернатор, граф Буксгевден, приказал ему представить список всех католических священников, приехавших уже, а также тех, которые намерены приехать, для того, чтобы они явились в католический департамента юстиц-коллегии.

25 октября.

Я посетил Реннского епископа, который уже встает после болезни. Г. Бек, советник и доктор польского Короля, [78] находившийся у епископа, посоветовал мне приготовлять растительную пищу на бульоне.

Первая степень разваренного мяса — это бульон; вторая, — после трех или четырех часов варки, — навар, и третья — консоме, получающееся после того, как мясо разварено до того, что оно рассыпается и не имеет в себе больше питательного вещества; это консомэ содержать в себе весь желатинный мясной сок. Доктор советует мне переходить постепенно к употреблению мясной пищи, которую я оставил, вот уже двадцать восемь лет; [это нужно для того], чтобы не ослабеть с годами.

25 октября.

Я распрощался с митрополитом Платоном, уезжающим в свою московскую епархии.

Я был также у монсиньора нунция; мы беседовали о департаменте.

Г-н Рибас сказал мне, что кн. прокурор обещал написать Витебскому Губернскому Правлению относительно пепсии, которую оно должно заставить князя Л[юбомирского] выплачивать жене, если находит возможным делать это из аренды, которую ему предоставил Император.

Г-н Рибас намерен поехать в Гатчину и прочесть там письмо, написанное княгиней.

26 октября.

Я был у генерала Мелиссино, страдающего астмой.

Затем я встретился с игуменом Анастасием, назначенным могилевским епископом.

Это человек начитанный, солидный, молодой, отличного поведения, он предложил мне свою дружбу.

Завтра, в десять часов утра, мне назначено быть у князя канцлера.

27 октября.

У князя Безбородко, Государственного канцлера.

Безбородко. Государь желает, чтобы Могилев остался архиепископством, и притом единственным архиепископством; он [79] отказывает нунцию, который предлагал Виленское епископство обратить в архиепископство.

Я. Я стараюсь только угадать мысли Государя и тем более готов согласовать с ними свои действия, когда воля Его мне известна.

Б. Таким образом Луцкое епископство будет вверено другому епископу.

Я. Под условием, что я получу разрешение жить в климате, более теплом; для этой цели я прошу Вашу Светлость испросить для меня разрешение Его Императорского Величества на постоянное мое жительство в Киевской губернии, большая часть которой в настоящее время входит в состав моей епархии; следовало бы присоединить и подчинить моему духовному управлению остальные римско-католические церкви, находящаяся в этой губернии.

Б. Я доложу об этом Его Величеству. Вы могли бы от времени до времени наезжать в Могилев и иметь там ностоянного викария (суффрагана); у вас таковой есть?

Я. В Могилеве у меня два суффрагана, и еще один, имеющий приход в моей епархии, посвятивший св. елей в страстной четверг, когда я был в Москве на коронации.

Б. Где они живут? Один из них в Полоцке?

Я. Один из них живет у своего брата, так как его дом не может быть построен за 10.000 рублей, как я построил свой в Могилеве, и вдобавок в рассрочку.

Б. Тогда все стоило дешево.

Я. Говоря правду, это стоило мне многим больше десяти тысяч.

Другой викарный (суффраган) живет у себя в приходе, но не совершает никакой службы, так как он человек болезненный.

Он уже передал свою суффраганию отцу Одынцу.

И Ваша Светлость, сами изволили сообщить мне согласие на это покойной Императрицы.

Б. Что же касается вашего повышения, то я имею честь уверить Вас в этом. [80]

Я. Осмеливаюсь просить резолюции Вашей, в виде совета, относительно ушатов. Они меня не касаются; и я заявляю, что осмеливаюсь просить этого, не с целью увеличить число прозелитов, а единственно потому, что они меня часто беспокоят.

В некоторых местностях ушаты хотят всецело принять католически обряд, могу ли я присоединить их? Униатские священники, знающие латынь, хотят служить обедню по-латыни; могу ли я позволить им это?

Б. Это вопросы щекотливого свойства; митрополит Ростоцкий не может иметь определенного места, так как он носит титул митрополита всей Великороссии и Малороссии. Он хотел бы быть в Вильне, но кн. Репнин просил меня убедительно освободить его от него.

Он мог бы быть в Полоцке, как primus inter pares. Будет поставлено два униатских епископа в Волынской губернии, и еще в другом месте.

Я. Но если я буду назначен в Киевскую епархию, может ли отец Дедерко получить минское епископство?

Б. Да, он может получить его; он его получит.

Я. Не будет больше Киевского епископства, или как его желают называть Житомирского, потому что обе эти кафедры находятся в Волыни.

Б. Итак, г-н Цецишевский будет Луцким и Житомирским епископом, а г-н Дембовский Подольским.

Я. Где же вы поместите еп. Сераковского, так как аббат Дедерко заслуживаете вполне того, как Вашей Светлости угодно было с этим согласиться, чтобы получить минскую епископию.

Б, Чтож! Мы дадим ему пенсию. Правда, что г-н Беклешов свидетельствовал, что он своим старанием способствовал сокращению переписки по почте.

Я. Я могу еще прибавить, что он всегда был приверженцем России.

Б. Но я полагаю, что это интрига лица, которому удалось настроить Государя враждебно по отношению к нему. Он ведь еще молод?

Я. Не очень молод; ему за 40 лет. Он деятелен и [81] усидчив; раньше у него был единственный недостаток: он играл, но уже сравнительно давно освободился от этой слабости. Мне не подобает Ваша Светлость составлять проекты, а потому я умоляю Вас принять то, что я сейчас предложу Вам только как результата долголетнего моего опыта за все время моего церковного управления.

Церкви, существовавшие до польских разделов и составляющий часть моей епархии, почти все нуждаются в священниках, знающих немецкий язык.

Я был принужден иметь особый института в семинарии для этой цели. Этих церквей, всего на всего, двадцать с небольшим, но они рассеяны и доставляют мне больше труда, чем церкви в Белоруссии.

Не представляется ли возможным установить епископство с титулом Смоленского и присоединить к нему церкви Курляндии, требующие также немецких священников, вместо епископства Ливонского?

Тогда епископ Сераковский мог бы тоже занять кафедру самостоятельного епископа.

Б. Дело в том, что Император не желает умножения числа епископств.

Я. Ваша Светлость, будьте добры дать с Вашей стороны указание нунцию относительно того, чтобы он изъявил свое духовное согласие на те распоряжения, которые угодно будет сделать Его Величеству касательно установления епископств и назначения епископов.

Б. Да. Это будет сделано, и перед тем, как Императорские указы будут обнародованы, я Вам пошлю заметку об этих указах. (Наш разговор велся на русском языке).

Необходимо, чтобы Вы оставались здесь до окончания всех католических духовных дел.

Возможно, что они будут закончены до возвращения Его Величества в город.

Я. Может быть, уже тогда я буду иметь возможность поблагодарить Государя.

Б. Может быть. Я. — До свидания. Б. До свидания; храните секрет, это сообщено только Вам и т. д. [82]

Я. Будьте уверены в этом, Ваша Светлость. Князь сказал еще: "когда Вы переедете в киевскую губернию, Вы сможете посещать от времени до времени ваш кафедральный город — Могилев, а в Ваше отсутствие у Вас будет там заместитель, суффраган".

Я. Да, я буду в состоянии сделать это, так как относительно службы, которая по существу принадлежит епископу, в Белоруссии не встретится никаких затруднений, потому что там налицо три суффрагана, считая епископа Быковского, который в моей епархии является Луцким и Старосельским приходским священником.

Что же касается других обязанностей, не требующих, по характеру своему, епископской власти, то будет чрезвычайно легко найти и назначить для их совершения лиц, которые исполнят все, как следует.

28 октября.

Монсиньор нунций посетил меня. Он передал мне, что три дня тому назад был у князя канцлера. (Это было до моего посещения [князя], и знали, что канцлер желал переговорить со мною раньше, чем объясняться с нунцием). Нунций сказал, что канцлер отложил прием его, нунция, на сегодняшний день, и что он отправится к нему. Нунций не мог не знать о моем вчерашнем посещении канцлера, или от митрофорного прелата, или от платных агентов. Я же ему не сказал ни слова о том, что был там. Он простился со мною, ничего не выпытав у меня, так как и князь канцлер положительно просил меня сохранить секрет, да и политическое благоразумие требует того, чтобы не распространить решений монархов и их министров, пока они не пройдут весь канцелярский путь.

Вечером у меня был г-н аудитор; полагаю, с целью позондировать меня. Не упоминая о том, что я беседовал с князем, я ему заявил, что требовал Луцкой епархии вместо своей настоящей единственно на тот случай, если у меня отнимут управление церквами Киевской губернии, где я желаю жить вследствие мягкого климата; что я в этом смысле написал князю канцлеру из Могилева и что получу просимое. Он [83] старался разузнать у меня, не будет ли для меня нежелательным устройство нового Ливонского епископства с присоединением к нему части старых церквей, входящих в состав моей епархии. Я ответил ему, что это мой давнишний проект.

Он силился обстоятельно доказать, что для церкви может оказаться впоследствии когда-нибудь вредным запрещение епископам сноситься непосредственно с Римом, а только через посредство примаса; что кн. Репнин [по этому вопросу] ответил в Вильне, что такое сношение было разрешено, но что правительство желает только знать о предмете сношений и об их результатах. Я ответил, что подобное сношение должно быть допущено и что хотя юрисдикция перенесена уже в департамент, но последний ограничится [решением] немногих вопросов при созыве провинциальных синодов и т. п.

Он вскользь упомянул, что пурпур принадлежит примасу лишь как особая привилегие, даруемая римской курией. Я ответил ему, что в то время, когда здесь был монсиньор Аркетти, я велел себе сделать уже подобную одежду, но так как в указе 1784, от 16 мая, заключающем акты вышеупомянутого нунция, соответствующего разрешения не нашлось, то я приказал сшить из пурпура ливрею своим слугам.

© текст - Гордлевский М., Криксин В. 1913
© сетевая версия - Тhietmar. 2015
© OCR - Станкевич К. 2015
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Старина и новизна. 1913