Письма Пикара к князю А. Б. Куракину.

(перевод с французск. подлинников).

“Цесаревич, великий князь Павел Петрович со второю супругою своею предприняли в 1781 году, осенью, продолжительное путешествие в Западную Европу. В свите их высочеств находились самые приближенные к ним лица, а именно: воспитатель августейших детей их высочеств, фельдмаршалу — тогда еще генерал-аншеф — кн. Николай Иванович Салтыков с супругою, любимые фрейлины в. к. Марии Федоровны, Нелидова и Борщова, камер-юнкер Федор Федорович Вадковский и камергеры: князья Николай Борисович Юсупов и Александр Борисович Куракин. Цесаревич и цесаревна, со свитою своею выехали из Царского Села, 19-го сентября 1781 г., направившись на Псков, Могилев, Киев и Волынь к польской границе, в нынешней Галиции. В Вишневце встречал их высочества польский король и устроились в честь высоких путешественников пышные пиры. Здесь великий князь и супруга его приняли инкогнито, назвавшись графом и графиней северными. Под этим уже именем совершали они дальнейшее путешествие по Европе, окончившееся с возвращением в Петербург, через Красное Село, 20-го ноября 1782 года.

Во все время этого странствования с высокими путешественниками, кн. А. Б. Куракин получал из Петербурга письма от оставленного в доме, бывшего его гувернера Пикара. Этот словоохотливый француз передавал бумаги всякого рода слухи о современных новостях и явлениях столичной жизни, иногда сообщая очень интересные факты и из других сфер, неизвестные и без его писем исчезнувшие бы для потомства. Но, как сообщатель слухов и словесных рассказов, он, конечно, мог не иначе получать известия, как в виде не всегда точном. Все замеченные неточности, как бы они иногда ни были незначительны, тщательно оговорены и исправлены в подстрочных примечаниях к письмам”.

К приведенным выше строкам П. Н. Петрова, которому принадлежат и примечания к письмам, мы должны добавить, что письма Пикара, несмотря на то, что они набрасывались наскоро, под живым впечатлением только что подслушанного или подмеченного — составляют довольно живую и, во всяком случае, интересную картину будничной и праздничной жизни высшего петербургского общества за время самое блестящее в екатерининском царствовании. В самом деле, в 1781-1782 гг. петербургское общество, гордое внешним политическим могуществом России, обновленное притоком как из-за рубежей отечества, так и из внутри его — лучших, образованнейших людей — предавалось шумной, роскошной, блестящей жизни. Всякого рода удовольствия перемежались торжествами, вызванными теми ила другими событиями, заключались блестящие брачные союзы, и проч. и проч. А тут правительство [129] издавало свои знаменитые указы, касавшиеся обновления разных сторон общественной жизни или государственного строя, либо имевшие в виду уврачевание тех или других язв, снедавших Россию; наряду с деятельностью просвещенной государыни — не спало и общество: русская литература и наука более и более развивались. И вот все-то это замечает Пикар, и мешая важное с неважным, дело с бездельем — спешит занести виденное и слышанное в донесения свои бывшему питомцу. Таким образом, все явления, мало-мальски выступавшие из обыденной жизни тогдашнего петербургская общества, отмечены Пикаром: тут и свадьбы, и крестины, и балы, и поздравительные стихи, и указы, и учреждения, и постановка на сцену Недоросля Фонвизина, и открытие памятника Петру Великому, словом все, что только занимало и наполняло жизнь русского общества в Петербурге почти сто лет назад от настоящего времени. Составляя таким образом довольно важный материал для истории русского общества за прошлое столетие, письма Пикара являются незаменимым источником и для истории русского театра: в донесениях нашего француза-гувернера читатель найдет самые обстоятельные указания на все игранные в Петербурге в 1781-1782 гг. пьесы.

Мы представляем письма Пикара в переводе с французских, неизданных подлинников, сохранившихся в обширном и богатом семейном архиве барона Михаила Николаевича Сердобина, — и им весьма обязательно предоставленных “Русской Старине” вместе со многими десятками томов любопытных материалов к русской истории конца XVIII и начала XIX столетий.

Что касается собственно подлинников донесений Пикара, — заменявших Куракину газеты из отечества, то мы не считаем нужным их печатать, находя вполне достаточным ограничиться помещением переводов; таким образом мы сберегаем в нашем издании место и тем доставляем себе возможность представить нашим читателям и другие, не менее интересные материалы. Такого рода правила, кстати сказать, мы намерены держаться и впредь, т. е. перевод каждого документа, написанного на иностранном языке, только тогда будет помещаться в “Русской Старине” — вместе с подлинником, когда он принадлежит перу высокостоявшего лица, игравшего значительную роль в общественной или политической жизни нашего отечества, или в сфере литературной и научной деятельности, или наконец почему-либо особенно характеристичный... За этими оговорками переходя к самим письмам Пикара, мы прежде всего считаем приятной обязанностью засвидетельствовать за их сообщение нашу искреннюю признательность Барону М. Н. Сердобину. — Ред.


I.

Петербург, 12 октября 1781 г.

Страсть к путешествиям до того развилась между здешней молодежью, что каждый день слышишь об отъезжающих [130] и возвратившихся. Так, между прочими, слышно о г-не Самойлове (Александр Николаевич, впоследствии генерал-прокурор.) и о генерал-майоре князе Вяземском (Князь Андрей Иванович). Первый, недавно вернувшийся из-за границы, обращает на себя внимание принятой им новой модой подбивать мундир не саржей, а полусукном. Мода эта вовсе не нравится благоразумным офицерам, так как мундир обходится на треть дороже и не придает ему ни щегольства, ни прочности; второй же только что получил разрешение путешествовать три года и вместе с тем ее величество на все это время сохранила ему содержание. Гвардейский офицер г. Анреп также несколько дней тому назад отправился в Голландию, где он в Лейденском университет намерен слушать лекции.

Трехлетний срок, после которого судьи в каждой губернии должны быть вновь избираемы, миновал ныне для Тверской губернии. Генерал-майор Павел Сергеевич Потемкин назначен председательствовать на новых выборах, что ничего не предвещает для будущего, но что вероятно не очень-то приятно г. Тутолмину, которому, как губернатору, следовало бы получить эту должность за отсутствием графа Брюса.

Нейтральный посол наконец достиг главной цели своих переговоров и своего пребывания в этой столице. Ему обещана княжна Т..., и 4-го числа родители ее представлялись по этому случаю ее императорскому величеству для изъявления своей благодарности.

Граф Панин совершенно оправился от вторичной болезни. Рожа на его ноге разошлась и он в скором времени будет в состоянии встать с постели, к которой еще приковывает его сильная слабость.

В прошлое воскресенье (Т. е. 10 октября 1781 г. Под этим числом ничего не записано в современных официальных известиях и заметках о происходившем в столице.) было открытие нового театра, построенного против Летнего сада на том же месте, где стоял немецкий театр, представлением русской трагедии. Театр построен в новом роде, совершенно еще неизвестном в здешнем крае. Сцена очень высока и обширна, а зала, [131] предназначенная для зрителей, образует три четверти круга. Лож не имеется, но кроме паркета и партера со скамейками, сделан трехъярусный балкон, возвышающийся один над другим и окружающий залу без всяких промежутков. Живопись очень красива и вид весьма хорош, когда, при входе, видишь зрителей, сидящих, как в древности, амфитеатрально. Кроме главного подъезда сделаны еще шесть выходов, весьма просторных и так устроенных, что в случае пожара, публика может выйти в несколько минут. Все весьма довольны этим изящным и поместительным новым увеселительным зданием, которым они обязаны генералу Бецкому.

Директор театра, по неосторожности разрешивший актерам в пьесе “Сибиряк” нарядиться в русские мундиры, получил за это выговор с повелением отнюдь им этого не дозволять, в каком бы то ни было представлении.

По особому указу ее императорского величества от 2-го числа сего месяца, крымский хан, изъявивший желание вступить в службу ее величества, зачислен капитаном лейб-гвардии Преображенского полка.

Дело, которое так долго удерживало здесь графа Вахтмейстера и которое вам известно по сенату, на днях решено высшею инстанцией. Ее величество уничтожила приговор этого судилища, состоявшегося в пользу графа, и решение это привело его в самое отчаянное положение.

II.

Петербург, 19 октября 1781 г.

В последний четверг (Октября 14-го, день рождения великой княгини (впоследствии императрицы) Марии Федоровны) был при дворе парадный бал. Ее величество не выходила в этот день из своих покоев, послала вместо себя маленьких великих князей. Бал начался при входе их высочеств и они пробыли на нем довольно долго (придворный бал 14 октября описан в № 86 Спб. Ведомостей 1781 г. (22 октября).).

Кроме обычных трех еженедельных представлений, в новом театре близ Летнего сада, будет еще четвертое. [132] Такое количество этих представлений причиняет им обоюдный вред, так как большая часть дворян должна быть по вечерам при дворе, и поэтому каждодневные представления постоянно будут пусты.

Эрмитаж продолжается по четвергам и даже по воскресеньям; но городские дамы на нем не бывают, а только одни фрейлины и особо назначаемые кавалеры.

Голландский флот под командою адмирала Зутмана, нагруженный большей частью сахаром и кофеем для Петербурга, после одержанной над англичанами победы (Августа 5-го, в Немецком море, по выходе из Зунда. Английский вице-адмирал Гейд-Паркер напал первый на голландцев и потерпел от стойких и решительных неприятелей, при равных силах, поражение), принужден был вернуться в свои порты, отчего дороговизна на эти два продукта здесь неимоверная, особенно на кофе, который продается по 60 коп. за фунт. Это возвышение цены на товар, сделавшийся почти для всех необходимою потребностью, произвело неприятное впечатление. Купцы притом уверяют, что если он не подвезется в скором времени, то они даже принуждены будут продавать его по рублю и дороже.

Князь Репнин (Николай Васильевич) прибыл сюда на этих днях и намерен через две или три недели возвратиться в Смоленск.

Генерал Браницкий (Франц-Ксаверий, по-русски величаемый — Ксаверий Петрович, коронный гетман польской службы и потом русский генерал от инфантерии) сегодня обедает во дворце маршала Разумовского.

Я в отчаянии, князь, что не имею сообщить вам более любопытных новостей, но, признаюсь, как я ни старался собрать что-нибудь вас интересующее, никак не мог успеть в том. Про политику с вами говорить не стоит, так как вы все более и более приближаетесь к кругу политических событий, которые доходят до нас гораздо позже. Если бы я знал настолько русский язык, чтобы составить выписку из содержания вновь вышедших русских книг (В это время продавались новые издания в академической книжной лавке, у переплетчиков и в типографиях. Все эти места печатали свои объявления о цене книг и выходе их в свет в Спб. Ведомостях.), я бы непременно вам ее прислал; но не имея даже возможности [133] прочитать их и не будучи в состояния говорить с вами про политику, а уже не знаю чем я буду наполнять каждую неделю целых четыре страницы? В самом деле, что я буду вам писать? про празднества, про представления, про женитьбы? Этими пустяками наполнены все газеты, а между тем я ими должен довольствоваться. Впрочем, князь, если у меня и не достает материалов и способностей вас чем-нибудь позабавить, то я по крайней мере постараюсь доказать вам, своей аккуратностью, искреннее мое желание быть вам полезным и заслужить тем ваше покровительство и вашу благосклонность

III.

Петербург, 26-го октября 1781 г.

Присоединение его величества короля прусского к вооруженному нейтралитету и усилия, делаемые теперь императором к примирению воюющих наций (то есть Голландии, Англии, Франции и Испании), столько причиняют трудных занятий князю Голицыну (князь Дмитрий Алексеевич, женатый на графине Амалии Шметтау), полномочному министру при голландской республике, что ее величество назначила в помощь князю г-на Маркова (Аркадий Иванович) министром же в Гагу, с производством ему 4000 р. ежегодного жалованья и выдачей 3000 р. на обзаведение экипажем.

Говорят, что в скором времени также учредятся три новые министерские должности: во Флоренции, в Цвейбрикене и в Мюнхене; но так как они будут второклассными, то придворные кавалеры, могущие по своему роду и воспитанно занять подобный места, ими мало интересуются.

Императорский министр, граф Бобенцель, по случаю нового трактата с Россией, вручил министрам ее императорского величества обычные подарки, которые находят довольно посредственными. Все они заключаются в табакерках, из коих лучшая досталась г-ну Безбородко. Императрица, с своей стороны, также дала табакерку г-ну Кобенцелю, ценою в 3000 р. с брильянтовым вензелем и с пакетом для ее [134] министра в Вене, в котором уложены подарки для венского двора. Говорят, что они весьма драгоценны и что табакерка, предназначенная князю Кауницу, стоит 8000 р.

Когда чувство корысти раз овладело людьми, они уже более не ставят никакой преграды своим предприятиям. Доказательством тому служить происшествие, случившееся вчера в Эрмитаже: придворный лакей, обтирая мебель в одной зале второго этажа, расположенной возле театра, заметил около одного окна теплые пироги. Подозревая разумеется, что кто-нибудь там укрывается, он стал обыскивать комнаты и в одной из них заметил тростниковую циновку, прикрывавшую какую-то большую массу; он приподнял циновку и нашел под ней трех лежащих рядом людей, из коих двое спали глубоким сном, а третий, бодрствовавший, вскочил и убежал. Дежурный адъютант князь Репнин, узнавший об этом, приказал караульному офицеру, графу Апраксину (супругу графини Валленштейн) (граф Иван Александрович) окружить Эрмитаж, и с помощью двух бывших с ним солдат, захватил мошенников, из коих один оказался беглым артиллерийским солдатом, а другой крестьянином московского богача, графа Апраксина, живший в какой-то лавке разнощиком. Их посадили в полицию с тем, чтобы предать законному суду в с. петербургском департаменте уголовных дел.

Примеч. Пикара. Пойманный мошенник был сидельцем в лавке, тем, что в России называют разнощиком (на посылках).

IV.

Петербург, 2-го ноября 1781 г.

Многими принятая привычка вечером, ложась спать, читать в постели, часто была уже причиною несчастий.

На днях был опять печальный случай: сын г. Шкиаты, старшего директора придворного оркестра, молодой человек 24 лет, на воспитание которого родители ничего не пожалели, находился в военной службе е. и. в. 26 числа прошлого месяца, поужинав с отцом, он отправился по обыкновению спать в свою комнату. В два часа ночи г. Шкиати [135] проснулся от запаха дыма; он побежал к сыну и нашел его уже задохнувшимся и совершенно сгоревшим от ног до пояса. Он позвал на помощь, удалось затушить огонь, но сына спасти не могли. Имея привычку читать в постели, он хотя для предосторожности и поставил подсвечник на тарелку, но не обратил внимание, что огонь был весьма близко от платья, висевшего на веревке. По всей вероятности, оно мало-помалу до того нагрелось, что наконец вспыхнуло.

Я вам писал, что генерал Браницкий должен был приехать тогда-то, а между тем он только приехал в прошлый четверг (Октября 28-го (1781 г.)), с многими каретами и в сопровождении восьми молодых польских вельмож, которые, говорят, намерены здесь жениться.

Вот уже четвертая неделя как граф Скавронский (Граф Павел Карлович, впоследствии посол в Неаполе) все хворает, но теперь он поправляется и две свадьбы вероятно скоро последуют одна за другою. Свадьба Браницкого будет 5-го или 6-го, а Скавронского около 10-го числа. Предполагаются различные празднества в зданиях князя Потемкина (Т. е. в теперешнем аничковском дворце, принадлежавшем ему с 1776г.).

Знаменитая свадьба графа Бутурлина (Петра Александровича) кажется не состоится. Он видимо пренебрегает своей невестой, девицей Закревской. Слухи эти подтверждаются тем, что он целую неделю не выходит со двора, сказываясь больным и никого из ее родных и знакомых к себе не принимает.

В прошлую пятницу (Октября 29-го) был бал у г. Гарриса (Английского посла, жившего на Галерной улице). При дворе также бывают часто пиры и ее величество, как никогда, веселится в Эрмитаже, где по четвергам бывают балы, спектакли и ужины, а по воскресеньям иногда и обеды. В кадетском театре давали вчера Le Glorieux (Из современных официальных известий видно, что кадетскую сцену в это время арендовала компания оперных артистов с антрепренером Пальянелли. В Спб. Вед. (1781 г. № 75, прилож., стр. 530 — 531) была сделана публикация, что “компанией, открывшей сезон 23 сентября, даваться имеют представления по средам, субботам и воскресеньям”. В число поправок наших настоящих писем Пикара, отметим, что число, выставляемое им на письме относится ко дню посылки корреспонденции, а не ко дню писания, который оказывается днем раньше посылки. Поэтому и представление “Le Glorieux” должно, кажется, падать на воскресенье, когда играла на сцене кадетской компания Пальянелли. Нам не случалось встречать указаний об игре кадет на сцене по понедельникам, что, кроме исключительных случаев праздников, и не должно было быть в учебные дни.) и публика осталась довольна игрою кадет. [136]

Вице-канцлер (Гр. Иван Андреевич Остерман), который продолжает управлять иностранными делами, назначил у себя субботы для собраний и ужинов, а середы для совещаний.

Носятся слухи, что здешний губернатор, г. Потапов (Генерал-поручик Иван Алексеевич Потапов, бывший потом наместником в Воронеже), в такой уже немилости при дворе, что на его место назначается г. Чернышев (Иван Львович, женатый на Евдокии Дмитриевне Ланской, впоследствии сенатор), женатый на сестре г. Ланского, и что г. Потапов будет сделан наместником отдаленной губернии.

Обер-камергер Шувалов был две недели нездоров. Думали, что слабость после болезни будет иметь дурные последствия, но теперь он уже чувствует себя так хорошо, что будет в состоянии скоро выходить (Иван Иванович Шувалов был при дворе уже 6 ноября в субботу, и обедал с другими пятью интимными друзьями Потемкина, у него, в Эрмитаже. Перед обедом, в этот день, Потемкин в столовой представлял государыне модель водоподъемной машины, приводимой в действие силой одного человека).

V.

Петербург, 9 ноября 1781.

Правительствующий сенат разослал, при указе от 20 прошлого месяца, утвержденные ее императорским величеством штаты для судей всех степеней и других начальствующих лиц управлений, а также и для войск Казанской губернии, составленной из тринадцати уездов (Это первая статья в 88 № “С.-Петербургских Ведомостей” 1781 г. (2-го ноября). Взято с печатного буквально).

Полагаю, князь, что заслужу ваше одобрение за приложение при этом письме описания церемонии при закладке собора в [137] Херсоне (При письме Пикара не приложена). Все, что касается разных учреждений ее императорского величества в той стране интересно потому, что она в скором времени будет сосредоточивать в себе богатую торговлю, и тамошний флот когда-нибудь будет иметь назначение уничтожить гордое могущество мусульманина. Если Екатерина II и не выполнит сама задуманные и достойные ее величия планы, то она себя уже прославит одними тамошними своими учреждениями и работами, которыми она значительно облегчит преемникам своим исполнить задуманное ей.

Г. Ганнибал (Взято из № 88 Ведом. 1781 г. о заложении Иваном Абрамовичем Ганнибалом собора в Херсоне (на стр. 678-679)), начальник адмиралтейства и флота в Херсоне, положил первый основной камень нового собора, в день рождения его императорского высочества великого князя Александра Павловича, нижеследующим порядком:

На том месте, где назначено быть алтарю, построен был купол на восьми столбах, украшенных зеленью и гирляндами, а на куполе поставлена четырехсторонняя пирамида. На лицевой стороне ее был изображен вензель императрицы с надписью: “Счастье мира”; посередине старой церкви поставлен стол, на котором поставлена чаша и прочие принадлежности (водосвятия) закладки, а у ножек стола камнетесные инструменты; у входа же в церковь положен был основной камень с мраморной доской, на которой была высечена следующая надпись: “Екатерина II, императрица всея России, образец будущим наследникам по великим своим деяниям и кротостью своего управления, повелела на этом месте построить город и соорудить крепость и собор во имя св. Екатерины, которого первый камень и заложен сего 30 августа, 1781 года” (В печати, в Ведомостях, вся надпись набрана курсивом).

Г. Ганнибал в сопровождении директора С.-петербургской Академии наук Домашнева и других знатных сановников, в процессии с архиереем и прочим духовенством, отправился в старую церковь, где после обедни и молебствия, он собственноручно именем императрицы заложил камень (Заложены при этом в отверстие камня несколько золотых и серебряных медалей, а в народ бросали мелкие монеты. – прим. Прим. Пикара.) в [138] основание, при громе пушечных выстрелов с крепости и флота, которые раздавались во все время молебствия. Потом был обеденный стол на восемьдесят персон, а вечером бал и иллюминация.

Посылаю вам, князь, речь, которую держал архиерей (По известию “Спб. Ведомостей.”, архиерея никакого при этом священнодействии не было и старшим духовным лицом оказывался протопоп. Речь говорил архитектор, подавая Ганнибалу каменщичью лопатку. Речь его напечатана тут же (см. стр. 679-680 “Спб. Вед.” № 88).), по этому случаю, губернатору. Не думаю, чтобы она во французском переводе была также хороша, как в подлиннике.

Г. вице-канцлер призвал к себе на днях почт-директора г. Эшке (Почт-директором в Спб. был не Эшке, а Матвей Матвеевич Эк, член Почтового Управления), и приказал ему принимать письма на почту не в день их отправления, а накануне; следовательно письма, отсылаемые в Москву, должны быть сданы на почту не во вторник и пятницу, а в понедельник и четверг, а заграничные по вторникам и пятницам.

Второго числа граф Браницкий давал в своем доме первый обед князю Потемкину и его семейству. Невеста графа уже разыгрывала там роль хозяйки.

Графиня Апраксина (Графиня Марья Александровна), рожденная графиня Валленштейн, разрешилась от бремени дочерью, которую назвали Екатериной, в честь императрицы, которая будет ее крестить. Я не замедлю сообщить вам в будущий вторник, какой по этому случаю она получит подарок.

Г. Энгельгардт (Василий Васильевич), брат невесты г. Браницкого, приехал сюда 4-го числа, отпраздновать свадьбу сестры, и тотчас же после свадьбы возвращается опять в полк.

В прошлый вторник давали на большом придворном театре комедию “Жорж Дандени.” (В камер-фуръерском журнале, под числом 2 ноября (1781 г.) замечено, что “в вечеру, в обыкновенное время, в придворном большом театре, представлена была французская комедия с балетом, при чем ее императорское величество присутствовать не соизволила”), которую, неделю тому назад, представляли в Эрмитаже, на котором в минувший [139] четверг, в присутствии ее величества, давали итальянскую оперу “Философы” (Пьеса не названа в кам. фурьер, жур., но есть заметка, что государыня прибыла в Эрмитаж на представление французской комедии в половине 6-го часа пополудни).

О балетах я не упоминаю, так как за болезнью г. Канциани ничего интересного не дают.

По случаю нездоровья графа Браницкого, свадьба его, которая должна была быть вчера, отложена до пятницы.

VI.

Петербург, 16 ноября 1781.

Я опровергаю то, что имел честь сообщить вам о восьми молодых поляках, привезенных с собою графом Браницким; вчера я убедился, что слухи эти были ложны. Действительно, он привез только двух; с их бритыми головами и в старинных своих республиканских костюмах, решительно они не понравятся нашим красавицам.

С некоторых пор идет говор, будто граф Семен Воронцов хлопочет получить место воспитателя маленьких великих князей и что князь Иван Барятинский потому только так долго здесь проживает, что также этого добивается.

На прошлой неделе справляли свадьбы графов Скавронского и Браницкого. Первая была 11/22 (Свадьба графа Павла Мартыновича Скавронского с фрейлиной е. и. в-ва Екатериной Васильевной Энтельгардт происходила при дворе и записана в камер-фурерском журнале под числом 10 ноября (1781 г.) в среду.), а вторая 13/22 (там же, записана под числом 12 ноября, в пятницу) этого месяца. Особенного ничего не было, только дамы, бывающие в Эрмитаже, были приглашены. В зале кавалергардов был обыкновенный бал, а в столовой — ужин (Ужинали на свадьбе Александры Васильевны Энгельгардт и графа Ксаверия Петровича Браницкого 50 человек гостей (считая с императрицей, в одном столе); до 11 человек родных невесты угощены в статс-дамской комнате (см. кам. фур. жур.).). Впрочем императрица удостоила их своим присутствием.

Посаженый отец графа Скавронского, граф Чернышев (Иван Григорьевич), его супруга и дочь были в самых блестящих нарядах. Он, в полной парадной форме, подъехал, сидя один, в [140] четырехместной позолоченной карете о семи зеркальных стеклах, с двумя лакеями и двумя гусарами на запятках, и с двумя гайдуками, предшествуемых двумя скороходами. Графиня приехала в карете менее богатой, так как не она была посаженою матерью графа, а супруга маршала Голицына (Посаженой матерью у графа Скавронского была графиня Марья Андреевна Румянцева, как записано в кам. фур. жур.). Посаженым отцом графа Браницкого был князь Репнин, которого экипаж, а равно как и вся обстановка, были гораздо проще, чем у графа Ивана; посаженою же матерью графа Браницкого была графиня Румянцева (не она, а княгиня Дарья Алексеевна Голицына (см. там же).).

Все гости, исключая девиц, после ужина при дворе, были приглашены к новобрачным.

На другой день после свадьбы графа Браницкого, императрица послала к нему своего дежурного адъютанта Бибикова, поздравить графиню с бракосочетанием и назначением ее статс-дамой. В тот же день, по случаю этих двух свадеб, был бал с ужином в оранжерее князя Голицына (Сергея Федоровича, женатого на Варваре Васильевне Энгельгардт.), майора Преображенского полка и племянника князя Потемкина. Бал был такой же, как и в прошлом году, с тою только разницей, что иллюминованный вензель князя Потемкина, красовавшийся в одном конце залы, был окружен четырьмя вензелями новобрачных.

Эти свадьбы однако не окончились обычными обедами или ужинами, в которым на другой день свадьбы молодые приглашают родных и своих посаженых отцов и матерей; это особенно не понравилось старухам, охотницам хорошо покушать и многие из них изъявили свое крайнее неудовольствие за несоблюдение старинных обычаев.

Графиня Скавронская в следующий день ездила благодарить императрицу, и ее величество пригласила ее вечером в Эрмитаж, чего не удостоились не только придворные дамы, но даже и дамы, имеющие портреты.

В воскресенье был спектакль в Эрмитаже, в котором играли двенадцать девиц Смольного монастыря (в К. Ф. Ж. под числом 14 ноября (1781 г.) этого не записано) и [141] двенадцать кадет меньших классов (В Кам. Фур. Журн. сказано, что в “Эрмитаже”, в присутствии государыни и великих князей Александра и Константина Павловичей “представлена была благородного общества малолетними воспитанниками русская комедия с балетом”. Потом в Эрмитаже в зале был бал, во время которого “означенные воспитанники, для увеселения танцами их импер. высочеств, находились в зале же”). После спектакля их оставили к балу для танцев. Это делается иногда для того, чтобы еще более приохотить маленьких великих князей к танцам, к которым они без того уже так пристрастились, что для них при дворе танцуют два раза каждую неделю, и преимущественно все полонезы.

Указом императрицы повелено в будущем году открыть в Москве губернское правление. В этом указе, между прочим, говорится и о молодых людях, питающих отвращение к гражданской службе, которую, по смыслу этого же указа, императрица считает наиважнейшей в государственном управлении пружиной для охранения внутреннего спокойствия, соблюдения правосудия и приведения в исполнение ее намерений; а потому ее величество уверена, что изданный ею указ будет иметь те последствия, которые она от него ожидает, и что молодые люди, которые думают посвятить себя гражданской службе, не только не будут питать к ней отвращение, но напротив, ревностью и усердием при исполнении своих служебных обязанностей, постараются заслужить высоких ее милостей.

В день “Мартына”, г. Дюрби, французский подданный, торгующий кирпичом, вышел от французского консула после ужина, в десятом часу вечера. Дорогой, в самом центре города, напали на него пятеро или шестеро мошенников с дубинами, которыми вероятно и убили бы его, если бы не подоспели к нему на помощь два морских офицера, которые освободили его; но он был уже сильно изранен, нос его почти отрезан, четыре зуба выбиты, а голова вся в крови; вообще трудно надеяться на его выздоровление. Полиция принимает всевозможные меры к разысканию скрывшихся разбойников.

Sur le mariage de Son Excellence monsieur le Comte Xavier Branicki, grand general de la couronne de Pologne etc. avec son [142] Excellence Mademoiselle Alexandre Wassilievna d'Engelhard, premiere de moiselle d'honneur, decoree du portrait de S. M. l'Imperatrice de toutes les Russies etc. etc. etc.

Piece d'environ 400 vers, par l'abbe Antoine Welki, qui etant natif de Wormie, frontiere de Pologne, a compose ces vers par esprit de compatriotisme.

Quatrin precedait la piece.

Comte, en ce haut eclat, ou tu te viens offrir
Touchant a tes lauriers, je crins de les fletrir.
Comtesse, la nature epuisa ses tresors
En formant ton ame divine et ton beau corps.

_______________

Arrive, heros, que les Sarmates cherissent;
Partout de tes exploits les echos retentissent;
Un heros peut dormir couronne de lauriers;
Il te faut du regime, et non des soins guerriers.
.................................................................
.................................................................

                                                                 etc. etc. etc.

VII.

Петербург, 22 ноября 1781.

Я вам, князь, уже писал раз, что г. Бецкий, построивший новый театр против Летнего сада, пожелал часть выручаемых с него доходов отделять в пользу воспитательного дома; но ее величество, по причинам, вероятно весьма уважительным, приказала, чтобы этот театр, как публичный, передан был от него в введение обер-полицмейстера, и вместе с тем она приказала выплатить г. Бецкому всю сумму, употребленную им на постройку здания и декораций.

На днях схоронили в Александро-Невской лавре, возле гробницы герцогини Курляндской, привезенное сюда тело, скончавшейся в Лозанне, княгини Орловой (Княгини Екатерины Николаевны, рожденной Зиновьевой). Большая часть ее родных в Москве, а потому из знатных лиц явились на похороны только гофмаршал Орлов (Президент придворной конторы, Григорий Никитич Орлов), фрейлина Протасова (Камер-фрейлина Анна Степановна, возведенная потом в графское достоинство), князь и княгиня Воронцовы (Граф Семен Романович и графиня Екатерина Алексеевна, рожденная Сенявина) и г. Завадовский (Петр Васильевич, впоследствии граф). [143]

Слух носится, что в день тезоименитства ее величества, младшая племянница князя Потемкина, которой всего 11 лет, после свадьбы ее сестры, будет пожалована в фрейлины.

17-го числа был при дворе концерт, к которому в качестве статс-дамы была приглашена гр. Браницкая; графиня Скавронская же была приглашена по такому приглашению, по какому недавно была призвана княгиня Варвара Голицына, вторая племянница князя Потемкина (В В. Ф. Ж. под 17 ч. ноября (1781 г.) прописано: “сего ж числа последовало высочайшее повеление е. и. в. о приглашении впредь, как на комнатный концерт, так и в Эрмитаж на балы, г-жу статс-даму графиню А. В. Браницкую и гр-ю Катерину В. Скавронскую.).

Ее императорское величество приказала отпустить дворянскому банку миллион рублей медной монетой, для желающих воспользоваться таковой в виде займа на общем основании; но на это мало охотников и раздача идет довольно медленно.

Кадеты недавно давали на своем театре комическую итальянскую оперу, в которой молодой граф Бутурлин (Дмитрий Петрович), исполнял одну из главных ролей Маркети.

Русский театр весьма усердно посещается и тем причиняет большой ущерб другим театральным представлениям. Театр Поше, на котором даются маленькие французские комедии, публикою совершенно покинут, а сам Поше, за неуплату хозяину театра денег, посажен магистратом. Девица Дариа намерена, со своей и французской труппой, дать представление в его пользу и тем вывести его из критического положения, в котором он находится.

Ныне театр довольно часто посещается солдатами полка г. Уварова (Семена Федоровича, командовавшего лейб-гренадерским полком), платящими, как и другие, за вход свои полтиннички. Говорят, что командиры прочих полков также намерены доставлять своим солдатам это удовольствие.

Нейтральный посланник в прошлый понедельник давал бал, который, по желанию его невесты, будет повторяться каждую неделю. Был также бал у кавалера де-Хорта, данный по случаю свадьбы графа Браницкого. [144]

Большой театр, по причине болезни г-жи Канциани, теперь мало посещается и потому представления на нем в течении зимы вероятно вовсе превратятся.

Доктор Аш, служивший в Мосвве во время чумы при тамошних чумных лазаретах, вообразил, что публика недостаточно оценивает его искусство и усердие, а потому, желая обессмертить сам себя, отчеканил на свой счет бронзовые медали, на которых с одной стороны изображен бюст Меркурия с его атрибутами, а на другой его собственный, с надписью: “Он избавил Москву от чумы”. Если Греция, сооружавшая статуи праотцу медицины за то, что он предохранил ее от этого бедствия, вычеканила бы в честь его несколько медалей, мы имели бы теперь удовольствие созерцать изображение этого великого мужа; но г. Аш не пожелал лишить своего потомства этого наслаждения, и потому оказал ему этими медалями, которые он раздавал всем даром, не малую услугу. В самом деле, может ли быть для собирателя древностей сорокового века более драгоценная вещь, чем медаль, на которой будет изображен лик знаменитого доктора Аша, в котором, однако, врачи-современники не открывают ни опытности, ни гениальной наблюдательности Гиппократа. Но что ему до этого! Он сознал, что легче отчеканить медаль, чем написать хорошее сочинение, а потому и избрать этот первый, единственно ему доступный способ, чтобы увековечить свою славу во вред науке.

VIII.

Петербург, 1 декабря 1781.

Давно не было такой дождливой осени. 22 числа начало немного сильнее морозить, а 24-го установился повсюду санный путь.

Великие князья катались в нарочно для них сделанных санях, в которых могут также поместиться несколько их придворных дам. Было всего шесть градусов морозу. Здоровье великих князей совершенно поправилось.

23-го числа, накануне именин императрицы, была всенощная и собрание при дворе. После всенощной императрица вошла в залу и все по обыкновению прикладывались к ее руке, [145] потом она перешла в тронную залу и там играла до девяти часов в памфиль с маршалом Голицыным, графом Чернышевым и Ланским. Графиня Браницкая в тот самый день получила приглашение запросто бывать у императрицы, и во время всенощной она находилась в дежурной комнате, где обыкновенно бывала покойная герцогиня Курляндская, и куда, как вам известно, недопускаются все статс-дамы, а только пользующиеся особенным расположением императрицы. Несмотря на всеобщие ожидания, в Екатеринин день, равно как и в день св. Андрея Первозванного, не было никаких производства. В день св. Георгия (Тридцать четыре кавалера обедали в этот день с императрицею, бывшею в армейском длинном мундире; дамы были в русских платьях, а кавалеры в обыкновенных) князья Щербатов (Князь Щербатов, Михаил Михайлович, сделан сенатором в 5-й департамент) и Гагарин (князь Гавриил Петрович Гагарин действительно сделан обер-прокурором 6-го департамента) были сделаны обер-прокурорами и 35 человек получили георгиевские кресты за двадцатипятилетнюю службу (Кавалерами ордена св. Георгия 4-й степени, 26 ноября 1781 г., сделаны всего тридцать человек, а именно: Тучков, Брамс, Пиль, Зверев, Юзбаши, ф. Врангель, Витовтов, Нагель, Мошков, Гротенгельм, Беренде, Ханин, Депрерадович, Мамцен, Рейникен, Фергин, Скачков, Брандгоф, Кильхен, Кельнер, Мишковский, Штенксн, Бачков, Яныш, Иордан, Райкович, Маркович, Мельников, Телепнев и Дубровин; из них 4 генерал-майора, 2 бригадира, 2 полковника, 7 подполковников, 2 премьер-майора, 9 секунд-майоров и, за 18 компаний: 1 капитан 1-го ранга, 1 капитан 2 ранга и 1 капитан-лейтенант); кроме того, ежедневно ждут производств в камергеры и камер-юнкеры, чтобы произвести графа Скавронского. Поговаривают уже о трех новых камер-юнкерах: Мятлеве (Петре Васильевиче); Колычеве (Степане Алексеевиче), служащем в иностранной коллегии, и сыне князя Николая Долгорукого (Князе Александре Николаевиче), офицере Преображенского полка. Фрейлинами же вероятно будут: девицы Элмпт (баронесса Софья Ивановна, p. 1725 ум. 1802 г., в замуж. Турчанинова), княжна Щербатова (Княжна Дарья Федоровна, род. 1762 г.), родственница Бибикова, девица Сенявина (Марья Алексеевна, р. 1762г. ум. 1822 г., в замуж. была Нарышкина), сестра [146] графини Воронцовой и девица Полонская (Не Полонская, а Полянская Анна Александровна, дочь Елисаветы Романовны Воронцовой и ст. сов. Александра Ивановича Полянского), которая воспитывается еще в Смольном монастыре. Княжны Репнина (княжна Прасковья Николаевна, в замуж, кн. Голицына, ум. 1784 г.) и Голицына (Княжна Варвара Николаевна, потом бывшая за графом Н. Н. Головиным, род. 1766 г. ум. 1821 г.), племянница Шувалова и девица Измайлова (Мария Алексеевна, род. 1763 г., ум. 1812 г., в замуж. Мясоедова), племянница князя Юсупова, также на очереди, но неизвестно будут ли они теперь пожалованы.

Офицеры Семеновского полка, в день их полкового праздника, обедали у императрицы в большой зале; при этом ее величество заметила на галерее много фрейлин и придворных дам, что ей весьма не понравилось. В этот день явилось очень мало дам в обедни, а потому она приказала пускать на галереи только таких барынь, которые не пользуются правом приезда ко двору, полагая тем заставить имеющих это право являться к оному, когда обязаны; но желание ее не было исполнено, и в день св. Георгия, императрица нашла в церкви одну только княгиню Репнину (Княгиню Наталью Александровну, рожденную Куракину.). Чтобы, наконец, придворных дам, особенно тех, которые имеют портреты ее величества, заставить бывать при дворе в церемониях, гофмаршал назначил для не являющихся штраф в 10 рублей.

В Екатеринин день старая графиня Румянцова, танцевавшая когда-то с Петром Великим, удостоилась протанцевать польской с одним из правнуков его, великим князем Александром Павловичем.

Директором театра, Бибиковым, кажется не очень довольны и полагают, что на его место будет назначен другой.

Камергер Домашнев, возвратившись из Херсона, также хорошо принята при дворе, как и прежде; а потому толки, носившиеся о немилостях в нему, оказываются несправедливыми.

Кобенцель давал на прошлой неделе бал по случаю свадьбы графа Браницкого, а нейтральный посланник 23 числа, в день рождения своей невесты. [147]

Граф Скавронский приехал с женою ко двору, в карете, стоящей десять тысяч рублей, а сбруя — три тысячи. Хотя карета и украшена стразами, но она не произвела ожидаемого эффекта. Князь Потемкин явился в императрице в великолепном наряде, вышитом не такими каменьями, какими обыкновенно вышиваются парадные платья, а стразами в ажур, и серебром по всем швам в четыре пальца ширины. Говорят, что этот костюм стоит восемь тысяч рублей.

Господин Бакунин (Тайный советник Петр Васильевич младший), кавалер ордена св. Анны, помолвил дочь свою с гвардейским офицером полка князя Репнина, князем Долгоруким, братом камергера (Бакунина, Елизавета Петровна, действительно была замужем за князем Мих. Александровичем Долгоруковым, камер-юнкером и родным братом камергера (князя Александра Александровича Долгорукова).).

IX.

Петербург, 10 декабря 1781.

Генерал Павел Сергеевич Потемкин недавно отправился в Тверь управлять губернией вместо Брюса, находящегося теперь за границей.

В день св. Андрея Первозванного императрица обедала с девятью кавалерами этого ордена, но производств как по гражданской, так и по военной части не было. С неделю стоят такие сильные морозы, что по приказанию императрицы театры закрыты. В воскресенье и вторник не было и собраний в Эрмитаже, по этому же случаю. Говорят, что лица, приглашаемые туда императрицею на спектакли, будут давать произвольную плату в пользу актеров.

Князь Гагарин получил дозволение заседать в департаменте сената впредь до отъезда его в Москву.

Жалобы на директора придворного театра продолжаются. Г-жа Бона также жаловалась императрице, что у нее отняли роль, которую она всегда исполняла в опере “Алкид”. Для итальянской оперы приехал новый тенор.

Говорят, что великие державы, недовольные своим чрезвычайным посланником при здешнем дворе, отозвали его [148] отсюда в то самое время, когда этот ловкий дипломат собирался покончить всем уже известное здесь важное дело, которым он занимался с таким рвением в продолжение здешнего своего пребывания. Не думайте, князь, что тут идет речь о нейтралитете, нисколько; главная причина тому помолвка его с княжной Т... Полагают, что эта женитьба более не состоится и люди чувствительные очень жалеют о несчастном бароне.

В городе появились писанные стихи г-на Блен де-Ст. Мора, посвященные графу и графине Скавронским. Я их читал и нашел, что г. де-Ст. Мор ничего не мог придумать пошлее и смешнее. В них, как и в стихах аббата Белки, нет ни смысла, ни синтаксических правил. Надо полагать, что автор “Юрфаниса” очень спешил своим сочинением, или (что почти вероятнее) слишком был уверен в снисхождении и дурном вкусе своего покровителя (Граф Скавронский первый подписался на бюллетени Блен де-Ст. Мора и уговорил многих других последовать его примеру. – прим. Пикара.), что решился выпустить из рук вещь, столь недостойную его пера. Если мне удастся достать эти стихи, я, князь, непременно их вам послать.

С тех пор, как брат ваш уехал в Москву, я, кроме переданных новостей, других сообщить вам не могу. Производства состоялись и теперь приходится ждать нового года, чтобы рассказать что-нибудь новенькое. Бригадир Бибиков (Василий Ильич, камергер, разрешавший к печатанию пьесы, назначенные для театра), мой будущий цензор, в понедельник переезжает во дворец на дежурство, и я буду иметь удовольствие видеть его каждое утро. Вероятно, от него я узнаю что-нибудь более интересное и тогда все напишу вам с будущим курьером.

X.

Петербург, 14 декабря 1781.

С нетерпением ожидаемое производство состоялось утром в прошлую субботу (Декабря 11-го). В фрейлины пожалованы: девица Нарышкина, моя ученица (Анна Львовна), девица Энгельгардт (Екатерина Васильевна, род. 1761 г., в замуж. гр. Литта, ум. 1829 г.), княжна [149] Репнина (Дарья Николаевна, бывшая потом за Бюленбергом) и девицы: Мордвинова (Елисавета Семеновна, бывшая потом за Рагозинским и Перским), Сенявина, Элмпт и Полянская, а в камер-юнкеры: Мятлев, Колычев, чиновник иностранной коллегии и офицер гвардии Долгорукий (князь Михайло Александровичу женатый на Бакуниной), Соймонов (Петр Александрович, в чине полковника состоявший при особе императрицы, у которого она крестила сына 2 янв. 1782 г.) произведен в бригадиры.

Господин Толстой (Пикар не называет его графом, следовательно, это Василий Иванович Толстой, женатый на Александре Ивановне Майковой), один из начальников придворной канцелярии, вышел в отставку с пансионом.

Граф Строганов, недавно вернувшийся из своих сибирских владений, привез с собою две древние серебряные вазы прелестной работы, найденные при копании рудников; кроме того, он привез еще серебряные же два блюда и обетный щит, на котором изображена борьба Аякса и Улисса из-за орудия Ахиллеса.

В пятницу бригадир Палибин, начальник эскадры, давал в своем доме великолепный праздник в честь девицы Чернышевой.

XI.

Петербург, 21 декабря 1781.

Наконец после восьмилетних неудач, несчастному Поше фортуна опять улыбнулась. Последнее представление, данное в его пользу французскими артистами, доставило ему две тысячи рублей. В четверг, 16 (Ноября 16-го 1781 г. было во вторник, а не в четверг. По четвергам бывала императрица, а в ее присутствии происходили даровые спектакли, так что сбор в пользу актеров мог состояться только во вторник, когда государыня, вероятно об этом предуведомленная, не приходила в большой дворцовый театр, устроенный при Эрмитаже. Екатерина II обыкновенно в таких случаях, как рассказываемый Пикаром, присылала свое пожертвование с придворным служителем, всегда заранее, в пакете запечатанном и собственноручно надписанном на имя того, кому следовало. Камер-фуръерский журн. ничего не говорит и о том, чтобы сбор происходил в четверг, 18 декабря, в присутствии ее величества, между тем, как всякое отступление от придворного этикета должен был заметить непременно, для примера, на будущее время. Весь обиход придворных обычаев слагается и слагался из подобных примеров) ноября, в Эрмитаже давали пьесу [150] “Журналисты”. Когда кончилось представление, Флоридор (комический актер, любимец публики, игравший и в ролях любовника) взял шляпу и стал собирать для него деньги. Ее величество дала 400 рублей, а 1080 р. были пожертвованы другими зрителями. Мадам Биллио (первая любовница того времени французской сцены в Спб.), поступавшая всегда с Поше великодушно, простила ему значительную часть его долга. Через неделю он отправится в Варшаву с шестью лучшими своими актерами, возвратив остальных их родителям и родственникам.

Недавно появился здесь всем на удивление молодой русский парень, некто Свешников, уроженец гор. Торжка, поражающи своими многосторонними познаниями. Он промышляет хлебом на маленьких судах, ему около 25 лет и он совершенно свободно владеет греческим, латинским и французским языком, с легкостью объясняет Демосфена и других греческих философов, обладает такими обширными сведениями в физике, что опровергает многое в Ньютоновских и Эйлеровских системах, хорошо понимает самые отвлеченные формулы математики и так здраво судить о богословии, что изумляет самых ученых членов святейшего синода. Наконец, он обладает такой чудной логикой и такой удивительной памятью, что ответы на задаваемые ему вопросы остаются всегда без возражений. Этот даровитый молодой человек никогда ни у кого не учился и приобрел свои познания самоучкой. Физиономия его обнаруживает большие умственные способности, глаза у него сверкают огнем, а нрав его самый кроткий; словом, если он решился бы сбрить бороду, то был бы совершенством. С восемьюстами рублями, которые ему достались в наследство, он думает отправиться в Англию. Граф Панин остался в восхищении от его разговоров и подарил ему прекрасное издание естественной истории Бюффона.

Уверяют, что новая фрейлина Мордвинова в скором времени выйдет замуж за Корсакова (Дочь адмирала Семена Ивановича Мордвинова — Елисавета Семеновна, вышла около девятидесятого года прошлого века за Рагозинского, а партия, о которой говорит Пикар, не состоялась.). Женитьба графа [151] Бутурлина (Графа Петра Александровича, тайн. советника, овдовевшего не задолго. Сын его, о котором говорит Пикар, был граф Дмитрий Петрович, имевший в это время лет 18 от роду) все еще в прежнем положении и некоторые полагают, что если он сам не женится на девице Закревской, то он выдаст ее за сына.

Вчера было 29 градусов морозу и два кучера найдены замерзшими, один у чичеринского клуба, а другой у подъезда русского театра.

Недавно была упорная война между Паизелло и оперными артистками за раздачу ролей. Актрисы также разделились на две враждебные партии; одна состоит из хорошеньких и их покровителей, а другая из нехорошеньких, но даровитых. Известно, что между театральными героинями редко бывает мир и согласие, и г-ну Паизелло еще часто придется воевать с капризами этих барынь.

XII.

Петербург, 29 декабря 1781.

Г. Безбородко, пользующийся постоянно милостями императрицы, назначен главным начальником почт, и вместе с тем он получил право председательства в иностранной коллегии, так как ни канцлер, ни вице-канцлер, не считаются членами этой коллегии. Пока еще председательствующим остается младший Бакунин (Петр Васильевич, младший, на службе при коллегии состоявшей с 1762 г.), потому что он военный а Безбородко граждански, генерал-майор (На самом деле было на оборот. Пикар спутал. Безбородко был генерал-майором, а Бакунин тайным советником, и все чины иностранной коллегии были гражданской службы). Старший же Бакунин вышел в отставку, с сохранением пожизненно содержания и выдачею ему в награду 6000 рублей (Тоже Петр Васильевич Бакунин, вступивший в службу в 1738 г., следовательно прослуживший 43 года), а на его место поступил господин Страхов.

Вчера (По надписи числа на письме, можно бы было считать день бала — 28 декабря, но это было 27 декабря. Сперва бал назначен был в понедельник 26 декабря, но на день отложили его за сильным морозом) был бал в тронной зале (В кам. фуръер. журн, говорится, что бал был в “галерее”. Начались танцы в исходе 6-го часа пополудни, а кончились в 8-м часов вечера). Около двух [152] недель стоять такие сильные морозы, что придворные спектакли несколько раз уже были отказаны.

Русский мужичок, о котором я вам недавно писал, получил от императрицы 600 р. пожизненного вспомоществования и в прошлую субботу уехал за границу.

Сообщ. Барон M. Н. Сердобин.

Текст воспроизведен по изданию: Петербург в 1781-1782 гг. Письма Пикара к князю А. В. Куракину // Русская старина, Том 1. 1870

© текст - Сердобин М. Н. 1870
© сетевая версия - Трофимов С. 2008
© OCR - Трофимов С. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Русская старина. 1870