-

ПОЛУЗАБЫТАЯ МОГИЛА.

Эта полузабытая могила — могила знаменитого члена и механика Императорской Академии Наук, Ивана Петровича Кулибина. Историограф Нижнего Новгорода Н. И. Храмцовский (род. 1818, ум. 1890) писал в 1859: «Иван Петрович родился в 1735 г. Читать и писать его учил дьячок Успенской церкви, в приходе которой стоял дом Кулибина». Из теперешних Нижегородцев, кажется, немногие могут указать место кончины их знаменитого гражданина. Сгоревшие в 1814 г. дом отца Ивана Петровича (мучного торговца) и двухэтажный дом, построенный им самим стояли вправо от церкви Успения Божией Матери.

Прожив на свете 83 года, Кулибин умер в такой бедности, что вдове его (от третьего брака) пришлось заложить последние стенные часы и занять еще у знакомых 175 р., чтобы достойно похоронить его. И. П. Кулибин скончался 30 Июня 1818 г., и 4 Июля, в день похорон, стеклось такое множество народа, что не только дом, но и самый двор покойного (на Ильинке, невдалеке от Первого Детского Приюта) не могли вместить прибывших. В тоже время явились, без приглашения, учителя Нижегородской гимназии, в мундирах, и гимназисты, чтобы проводить великого механика до могилы. Старший из учителей нес подушку с медалью, а прочие с Пятериковым (Часовых дел мастер Пятериков был благодарным учеником Кулибина. В бытность императора Павла в Н. Новгороде (1797 г.) Пятериков поправлял остановившиеся часы Государя, который, узнав, что у мастера нет собственного дома, пожаловал ему 500 р. Пятериков на эти деньги построил дом (на Телячьей ул.) и пока владел им сам и его наследники, на дому красовалась черная доска с надписью золотыми литерами: «Дом сей от щедрот Монарха». От Пятерякова дом перешел в собственность купца И. Я. Курочкина.) и почетными Нижегородскими купцами несли гроб» («Кратк. оч. истории и опис. Н.-Новгорода». Здесь кстати будет сказать что Н. И. Хромцовский записал местную легенду о «Куме» и «Кунавине», которою воспользовался И. В. Шпажинский для своей известной драмы «Чародейка». П. Р.).

Кулибина похоронили на Всехсвятском или Петропавловском кладбище перед церковной папертью. Над могилою был поставлен деревянный памятник с портретом Кулибина, писанным масляными красками, но в 1833 году памятник и портрет сгорели (как говорит Храмцовский) «от неосторожности мальчика, прислуживавшего в церкви, который после обедни выбросил из жаровни угли близ поленницы дров, лежавших на кладбище». Лет десять спустя, статская советница Елисавета Ивановна Попова (р. Кулибина) поставила над отцовской могилою незатейливый каменный памятник в виде суживающегося кверху четырехгранника, с венчающей его урною и крестом о четырех концах. [108]

Этот памятник потускнел и был весь в снежных сугробах, когда я в Ноябре 1907 г. пробирался к нему. С восточной стороны он украшен цветным портретом Кулибина, с окладистою седою бородой, которую граф Орлов советовал ему сбрить, если Кулибин желает получать чины и ордена, но с нею талантливый Нижегородец ни за что не хотел расстаться. И Екатерина II, выражавшаяся не иначе, как мой Кулибин, сказала ему, что «она уважает его еще более за такое почтение к обычаю предков». Окладистая седая борода не скрывает, однако, золотой медали на Андреевской ленте. Это одна из тех трех медалей (с надписью: «достойному»), которые, кроме других льгот, открывали вход во дворец наравне с штаб-офицерами. Перед Кулибиным — физический прибор. Внизу значится: «И. П. Кулибину Кулибинское училище». На южной стороне памятника блестящая серебряная доска гласит: «Верный сын святой церкви и отечества, добрый отец семейства, друг добродетели, утешитель несчастных, честь Нижнего Новгорода, красота сограждан, посвятивший России шестьдесят лет полезных изобретений, удостоенный благоволения царей земных. О, да сподобится на небеси милости Царя Царей». Надпись характеризует жизнь и труды того, кому завидовали ученые Петербургские академики, к кому питали уважение и дружеские чувства императоры, короли и «Екатерининские орлы». В самом деле, по свидетельству того же Храмцовского, «великолепный князь Тавриды» постоянно был к нему благосклонен и принимал его запросто, во всякое время; Суворов обходился с ним дружески и называл его: «ваша милость», «ваша честь», «ваша премудрость» и свидетельствовал почтение с глубокими поклонами; император Священной Римской империи Иосиф II, на придворном балу, пожимая руку Нижегородскому бородачу, сказал в присутствии императрицы Екатерины и всего двора ее, «что за счастие считает видеть такого человека, как Кулибин». Густав IV, король Шведский, также жал руку Ивану Петровичу и осыпал его похвалами; Екатерина II постоянно благоволила к нему, а Павел Петрович, встречаясь с Кулибиным во дворце или на улице, всегда называл его не иначе, как Иваном Петровичем и спрашивал о здоровье, а иногда подолгу удостоивал разговором: Александр Благословенный даже два раза удостоил поцеловать его.

Что касается до Нижегородцев, то они, кажется, не ценили своего земляка достойно. Не знаю, сохранился ли в местной семинарии, в ее физическом кабинете, Кулибинский фонарь; но общеизвестно, что устроенное в 1782 г. Кулибиным механическое судно впоследствии продано было Нижегородским городским самоуправлением на дрова.

Усердно я искал вида Кулибинского памятника, да так и не нашел ни у фотографов, ни в книжных и «художественных» магазинах Нижнего Новгорода. Едва ли его и снимали когда-нибудь, — сказал мне букинист на Большой Покровке. Я пожалел об этом.

Павел Россиев.

Текст воспроизведен по изданию: Полузабытая могила // Русский архив, № 1. 1908