-

РАССМОТРЕНИЕ РЕЧИ, ГОВОРЕННОЙ ГЕОРГИЕМ АРXИЕПИСКОПОМ МОГИЛЕВСКИМ. ¹

«Оставим Астрономам доказывать, что земля вкруг солнца обращается: наше солнце вкруг нас ходит.» Какое важное и великолепное, начало! достойное толь великой Монархини и купно чадолюбивой матери, каковую Россия созерцала в Екатерине Второй. Поистине была Она для ней сие прекрасное, лучезарное, благотворящее всей Природе светило. И так, при таковом расположении чувств народных, единое наречение: наше солнце наполняет уже сердца слушателей сладким восторгом и благоговением к Той, Которая действительно в сие время, подобно солнцу, обтекающему мир, [324] путешествуя, обтекала Россию. Но искусный Проповедник не удовольствовался изображением одного Ее великолепия, возбуждением одного в душе моей благоговения; нет, он в то ж самое время возбуждает еще благодарность и любовь мою к Ней, сказав: «и ходит для того, да мыв благополучии почиваем.» Потом обращаясь к Ней, говорит: «исходиши, милосердая Монархиня, яко жених от чертога своего.» Как пристойно помещены здесь сии, взятые из Священного Писания слова! Жених исходит из чертога своего украшен, благозрачен, весел: так н Она представляется мне блистающею лучами славы, исходящею из великолепных храмин своих, осклабляющеюся лицом во утешение предстоящим окрест Ее народам. «Радуйся яко исполин тещи путь.» Как кратко и сильно сие выражение! Один Славянский язык удобен в толь немногих словах совмещать такое богатство мыслей. Выражение сие значит: имея в себе дух и силы, одним великим мужам свойственные, имея в себе душу, любящую благодетельствовать роду смертных, ты с радостию, с веселием устремляешься на всякий подвиг; чем больше предлежит труд, тем сильнее возгараешься ты желанием предпринять оный для блага народного. — «От края моря Балтийского до края Эвксинского шествие твое, да тако ни един [325] из подданных твоих укрыется.» Мы ныне охотнее говорим укроется. Чего укроется? «благодетельные теплоты твоея.» Прекрасно! холод всю Природу умерщвляет, холод есть образ жестокости. Теплота напротив, солнечная, благотворная теплота, всякое существо, всякую травку согревает, оживляет, питает. Теплота есть образ милосердия: слово сие весьма здесь прилично: «и не негорькими хождениями твоими сидим сладко.» Две отрицательные частицы делают здесь красоту. Скажем: и не совсем или не вовсе горькими, хуже. Отнимем их, выйдет: «и горькими хождениями» — не хорошо! слишком много сказано, положена чрез меру яркая, досаждающая взору краска; надлежит пристойною тению смягчить оную, надлежит сказать: «и не негорькими хождениями твоими.» — Но что такое хождения? труды, подвиги, бдения, попечения, смешанные с некоторыми отдохновениями, особливо же с удовольствием видеть народ свой благоденствующим. Сими-то не негорькими ее хождениями пребываем мы в противном тому состоянии: «сидим сладко.» Где? «всяк под виноградом своим и под смоковницею своею.» То есть в дому своим, посреди семейства своего, под кровом безопасности, в тени изобилия и спокойства, питаясь от собираемых рукою трудолюбия в мире и тишине плодов земных. «Яко же [326] Израиль во дни Соломона.» То есть: как народ Израильский во времена премудрейшего из Царей. «Однако солнечнику цвету подобясь, туда и очи и сердца наши обращаем, аможе течение твое.» Какое чувствительное и нежное изъявление любви и усердия! может ли что быть естественнее и приличнее сего уподобления? Известно, что цветок, называемый солнечником или подсолнечником, обращает всегда лице свое в ту страну, где солнце, так как бы имея смысл и зрение, любовался им, и не хотел ни на минуту выпустить его из глаз своих. Таковыми и нас делает Проповедник, вещая, что мы, хотя сидя на месте, и не следуем за сею Великою Путешественницею, однакоже и очи и сердца паши туда обращаем, где видим или слышим быть наше лучезарное солнце, возлюбленную нашу Владычицу. «Тецы убо, о солнце наше! спешно; тецы исполинными стопами во всех твоих благонамерениях.» Весьма хорошо; но послушаем, какой после сего прекрасного взывания удивительный следует оборот: «к западу только жизни Твоея не спеши; в сем бо случае, яко же Иисус Навин, и руки и сердца наша простирая, к небу возопием: стой солнце и не движись, дондеже вся, великим твоим намерениям противная, торжественно победиши.» Вот что называется превыспренним в Словесности [327] изречением, о котором Лонгин говорит, что оно внезапу, как молния, поражает души наши, и производит в них чувствования восторга и удивления! В самом деле здесь: стой солнце, есть такое превыспреннее выражение, которому едва ли не уступят славные Корнелевы moi ² и qu’il mourut ³. Феофан, при погребении Петра Великого, начал проповедь свою сими словами: «что слышим? что видим, о Россияне? Петра Великого погребаем!» С произношением последнего из сих слов сам он не мог удержаться от рыдания, и все, что ни было в церкви, вместе с ним горько зарыдало: толико то важность обстоятельств делает сильным приличествующее оным слово! Здесь, в Георгиевой Речи, то ж примечаем; тож сила обстоятельств с силою красноречия соединяется. Когда я представлю себе знаменитого Первосвященника сего во храме, в облачении, пред лицем вельмож и народа, простирающего слово свое к премудрейшей, человеколюбивейшей, величайшей из венценосных Глав; когда он уже и без того давно дышащие к Ней усердием сердца, искусством велеречивых слов своих еще более воспламенил, так, что они в сие время ничего кроме славы Ее не видят, ничего кроме блаженства [328] своего и любви к Ней не чувствуют, когда говорю, он, доведя их до сего сладкого очарования, вдруг мысль свою на противное обращает, и как бы пораженный страхом, чтоб текущее к западу солнце сие, отрада и утешение человечеству, опустясь в воды, вселенной не погрузило в вечную тму, с ужасом возопиет: стой, солнце, и не движись: тогда вподлинну сердце мое, трепетом и радостию колеблемое, содрагается и чает внимать превысшему смертных Существу, повелительным гласом своим течение Природы останавливающему!

ШИШКОВ. ⁴

Комментарии

1. На случай прибытия Екатерины II в Мстиславль.

2. Medee, Tragedie de Р. Corneille. Acte I. Scene V.

3. Horace, Tragedie du meme auteur. Acte Ш. Scene VI.

4. Александр Семенович Шишков, Адмирал, Президент Российской Академии (род. в 1754 г.); принес отечественной Словесности большую пользу изданием (в 1802 году) книги под заглавием: Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка, в которой он раскрыл все достоинства и красоты нашего языка, и доказал, как вредно бессмысленное подражание образцам иностранным. А. С. Шишков издал сверх того, переводы Детской Библиотеки Кампе, Тассова освобожденного Иерусалима, и написал много критических рассуждении о свойстве и происхождении Русского языка, обращая особенное внимание на корни слов. Из дипломатических его сочинений (написанных в то время, когда он был Государственным Секретарем ) отличается истинным красноречием и глубоким чувством Известие о занятии неприятелем Москвы, которое помещено в следующем Отделении этого нумера.

Текст воспроизведен по изданию: Рассмотрение речи, говоренной Георгием архиепископом Могилевским // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 2. № 7. 1836